Текст книги "Баланс игры. Контрразведывательный роман. Книга 1. Русский морок"

– Вы, Дора Георгиевна, должны хорошо понимать, какими полномочиями мы вас наделяем! Задаете себе вопрос, почему вы? – Он со значением посмотрел на нее и продолжил, как бы размышляя вслух: – Там будут подготовленные люди, шпионы с Запада, а чтобы понять их мысли, реакции, поведение, нужен другой шпион, такой, как вы. Если дело касается защиты государства, мы можем задействовать всю нашу структуру, но пока мы ставим задачу только вам, товарищ полковник. Позже, если будет такая необходимость, можем подключить весь аппарат КГБ и ГРУ. Мы принимаем ваши предложения по «засветке» изделия, которые я полностью одобряю. Затравка будет сделана квалифицированно.

– Иван Дмитриевич, я могу только догадываться о цели операции и, что самое тревожное, о нюансах ее, этой цели, – слегка небрежно ответила Каштан, ее задел намек Сербина на ее шпионскую сущность, поэтому она и решилась запустить эту свою мысль с недомолвкой.

Сербин как-то странно посмотрел на нее, отвел взгляд, словно понял то, что она хотела сказать, и продолжил, но уже сухим, деловитым тоном:

– Позже у вас будут новые установки, а пока возвращайтесь в Париж, через недели две, после переноса производства, КБ заработает на полную мощность, все устаканится, сделаем «засветку», посмотрим на реакцию. Позже, когда будет ожидаемый посыл, мы вас отзовем и зашлем в Край. Еще будет второй этап операции. Сделаете дело – вернетесь генералом, с триумфом! – Многозначительно поднял палец кверху и сказал, понижая голос: – Сам генсек знает о вас, как мне передали! – Сербин снова уселся за свой письменный стол и уже издалека посмотрел на Каштан. – На этом мы сейчас закончим, но продолжим при следующей встрече.

– Иван Дмитриевич, вы сказали, «на первом этапе операции». Что же будет на втором? – спросила Дора Георгиевна, для которой хоть и начала проясняться общая картина, тем не менее многое оставалось непонятным. – Все это может быть исполнено местными силами контрразведки. Зачем там нужна моя персона? Внешней контрразведкой я не занимаюсь, а уж тем более внутренней, я простой организатор разведывательной деятельности, оперативник.

Сербин начал что-то искать на столе, заваленном бумагами, перекладывая и отбрасывая в сторону, потом выпрямился и ответил:

– А кто я, по-вашему? Я тоже простой организатор производственной деятельности, диспетчер! Партия поручила мне, вам, помощнику Андропова это дело, вот и будем выполнять. Несмотря ни на что!

Дора Георгиевна выслушала эту пламенную тираду, пожала плечами и спокойным голосом, который контрастировал со сказанным на высоких тонах заявлением Сербина, произнесла, вероятно, то, что ждал от нее этот высокопоставленный партийный бонза:

– Все! Достаточно ясно! Иван Дмитриевич, мне не привыкать выполнять любые задачи. Выполним и эту! В своей стране я никогда не работала, вся моя жизнь прошла на территории Франции. Вот там я, как вы выразились, и работала шпионом.

Завотделом вскинул на нее взгляд, губы растянулись в улыбке, и он уверенно заявил:

– Вот это качество нам и нужно. Мы не можем информировать о цели операции все Краевое управление КГБ, не имеем такого права. Даже вас пригласили издалека, из-за границы, чтобы сузить круг, в Москве знают об этом три человека из высшего руководства, задание дано, как вы уже слышали, от Генерального секретаря КПСС, поэтому будьте терпеливы, вас еще поставят в известность.

– Не зная конечной цели, как я могу планировать и выполнять? – Каштан начала злиться, видя нерешительность Сербина. – Оставим в покое великие и громкие слова, кажется, я начинаю понимать, что вы задумали.

– Если поняли – хорошо! Кое-какие детали вам доскажет помощник Юрия Владимировича Андропова, но чуть позже. Это ваше руководство, и ему отдавать приказ, а мне нужно было познакомиться, посмотреть, вас и принять решение о продолжении работы с вами или нет. Сейчас я наберу помощнику и скажу, что мы с вами завершили знакомство. Он подъедет и скажет все остальное.

– Я могу идти? – спросила, поднимаясь со стула, Каштан.

– Да, сейчас мой парень проводит вас в столовую, и вы перекусите, ну а мы с вами, как уже сказал, продолжим сразу же после того, как получим известие о шпионах в Краевом центре.

– А если их не будет там? – слегка огрызнулась Дора Георгиевна.

– Будут, не беспокойтесь! Обязательно примчатся! Такое дело! – пробормотал Иван Дмитриевич, уже отключаясь от нее, – такое дело….

Каштан повернулась и вышла из кабинета в приемную, где сидел в уголке аппаратчик. При ее появлении он вскочил и, приблизившись, тихо сказал, будто присутствовал в кабинете на последних словах своего шефа:

– У нас хорошая столовая, лучше, чем в Совмине или Госплане. Пойдемте, я провожу вас, а потом выйду к подъезду и, как только подъедут за вами, тут же прилечу! – Он провел ее кратчайшим путем в цековскую столовую, усадил и даже посоветовал, что лучше всего взять. Потом умчался в приемную к шефу и дождался, пока тот вышел, и кивнул ему.

– Там выехали, иди, поднимай нашу гостью к подъезду. Как она тебе, кстати? – Сербин усмехнулся, зная, что этот его инструктор отдела, которого он держал на подхвате, как огня чурался женщин, вызывая порой некоторые недвусмысленные выводы у окружающих.

– Ну что я могу сказать, Иван Дмитриевич, я же с ней не беседовал, как вы, а так, весьма видная женщина и с характером. По всему это видно! Так она что, из ПГУ?

– Ты с чего это взял, паря! Откуда здесь ПГУ? С ними работает Административный отдел ЦК, а нам-то что они, сбоку припека! Откуда это у тебя?

– Справка-объективка, которую я вам передал, пришла от них! – Он большим пальцем показал в сторону площади Дзержинского. – А одета она так, словно только что из Лондона. Наши так не одеваются. Вот я и подумал, что она оттуда!

– Забудь эту хрень! Она по культурке большей частью работает, наукой занимается, ездит по заграницам. А ты что, знаешь, какие товарищи работают в ПГУ? Вот так! Не знаешь, значит, молчи! Иди, тащи ее на выход!

Инструктор стремглав понесся в столовую, где полковник Каштан сидела, допивая кофе и дожидаясь его за прибранным столом.

– Там вас уже ждут. У подъезда. Торопитесь! – И в том же быстром темпе вывел на улицу.

Февраль 1977 года. Москва. Старая площадь. Напротив подъезда здания ЦК КПСС, у сквера, одна из «Волг», стоявших плотным рядом, мигнула фарами, и Каштан подошла к ней, заглянув, наклонившись, в стекло. Там сидел помощник, который делал ей знаки присесть в машину.

– Ну как, поговорили? Матом сильно ругался? – с усмешкой спросил помощник. – Его не зря зовут «Иван Грозный», матерится он мастерски, и это при его докторской диссертации по физмату да красном дипломе университета на Ленинских горах.

– Нет, только в приемной, слегка крыл своих подчиненных. А так, только после некоторых фраз губами про себя что-то проговаривал. Скорее всего, это и было, ну, такая форма построения фраз у нас, у русских, иногда бывает! А какие поразительные возможности в общении и понимании создает эта матерщинная завеса, недомолвок, намеков, подсознательных решений, которые так бы и остались сидеть в глубинах, если бы не этот стиль общения. Вместо «меканья», «эканья» просто проговаривают матерную фразу, чтобы собрать мысли в пучок.

– Да будет вам! Он говорить может часами, даже без этих конструкций, – добродушно защитил Сербина помощник, – главное, он положительно воспринял вас, Дора Георгиевна, и рекомендует на проведение операции. Вот так!

Немного помолчав, он достал сигареты и протянул пачку Каштан, но та отрицательно махнула рукой и достала свои, крепкие, без фильтра, желтые, из маисовой бумаги, «Житан».

– Ну, и что он вам сказал? Цель ясна, задачи определены. За работу, товарищи! Как говаривал Никита Хрущев.

– Хрущев был идеалистом в одежде грубого, махрового материалиста, и он мог себе позволить эту заключительную фразу на XXII съезде, а этот нахрапистый партийный бонза, как говорят у нас в Париже…

Помощник дернулся и резко повернулся к ней, еще даже не прикурив свою сигарету, а только разминая в пальцах.

– У нас!

– Да, у нас в Париже, во Франции, где я работаю на таких вот… – зло и почти с вызовом резко ответила Каштан, кивнув на здание, из которого только что вышла. – Там говорят тонкие намеки на толстые обстоятельства, вот это он, «donner un squeak», слегка…

– Что это за слово? – переспросил помощник.

– Ну, в нашем варианте, слегка вякнул, пискнул, квакнул.

– Ах, вот так, значит, он распорядился! Простыми и ясными словами не получилось у него. Да это и понятно при его положении. Остальное, грубое и грязное, как говорится, остается делать мне!

Каштан поняла, что теперь она попала в большие жернова и выскочить не получится ни при каких обстоятельствах. Система потребовала ее работы на новом участке, который она пока еще не могла понять до конца и назвать простыми словами, а лишь только слабо осознать. Дора Георгиевна чувствовала сильный эмоциональный подъем, или драйв, как говорили там, где жила и работала, относительно этого нового дела, тем не менее во много раз сильнее был мощный, по силе воздействия на психику, страх, и преодолеть его она не могла.

– Что теперь? – спросила она, как бы не придав значения словам помощника.

– Теперь, после дачи рекомендаций, ваш вызов закончен, и вы возвращаетесь по месту службы. Через какое-то время, может, через месяц, может, через три, мы вас отзовем из ДЗК, и вы продолжите службу в Краевом центре в качестве уполномоченного наблюдателя из Москвы. Теперь все зависит от расторопности наших французских коллег из SDECE. Там уже наметилось движение. По нашим данным, у них началась подготовка. Так что подождем.

Помощник отвернулся к окну, побарабанил пальцами по спинке переднего сиденья, повернулся к ней снова:

– Мы знаем, что у французов практически нет агентуры у нас. Не работают они здесь, может быть, и есть несколько спящих, да и то не факт. Оперативникам из французской службы разведки будет практически невозможно выйти хоть на что-то мало-мальски приближенное к заданию. – Помощник вздохнул и словно нехотя продолжил: – Подобрали одного очень перспективного парня, постараемся сделать так, чтобы на него попал фокус от SDECE. Постараемся провести внедрение[55]55
  Внедрение агента органов государственной безопасности – способ агентурного проникновения в разведывательные и иные специальные службы противника, их агентурную сеть, в зарубежные антисоветские организации, а также в антисоветские группы внутри страны и в среду разрабатываемых лиц. Суть внедрения состоит в том, что агент по заданию органов КГБ становится сотрудником (агентом) разведки противника, участником зарубежной антисоветской организации, антисоветской группы внутри страны или близкой связью разрабатываемого. Достигается это тем, что органы КГБ совместно с агентом создают условия, позволяющие ему вступить в контакт с сотрудниками (агентами) капиталистической разведки, участниками зарубежной антисоветской организации и т. д. непосредственно или через их связи, по рекомендации последних. Затем, развивая сложившиеся отношения, агент завоевывает доверие противника, приобретает в лагере врага положение, которое обеспечивает ему доступ к скрытым источникам информации, позволяет выявлять некоторые тайны и замыслы противника, оказывать на него выгодное органам КГБ влияние. Обстоятельством, облегчающим осуществление внедрения агентов, является стремление противника расширить свои разведывательные возможности, стягивать в сферу подрывной деятельности новых лиц, приобретать агентуру для работы против СССР и других социалистических стран, стремление антисоветских центров и групп расширять свой состав путем привлечения новых членов. Для успешного проведения мероприятий по внедрению необходимо знать контингент, из которого противник комплектует штаты своих специальных служб, принципы, в соответствии с которыми происходят набор сотрудников и вербовка агентов, круг лиц, на который ориентируются зарубежные антисоветские организации и антисоветские элементы внутри страны. Разновидностями внедрения агентов являются ввод агента и подстава агента.


[Закрыть]. На днях он приступит к выполнению задания.

– Задача почти неосуществимая! Я знаю французов. Завоевать их доверие не так-то просто! – она с горькой улыбкой посмотрела на помощника, немного помолчала. Помощник напряженно ждал. Ему важно было мнение этой опытной оперативницы, чья жизнь прошла во Франции. – Хотя в нашем случае, – она на минутку призадумалась и уверенно сказала: – они возьмут его. Сейчас для них важно иметь агента-информатора! Даже больше подходит слово: коммуникатора.

– Да, именно так! Они будут в чистом поле, без ничего и без кого бы то ни было! Без такого агента у них не будет никаких шансов! – отозвался помощник, потушив сигарету в пепельнице.

– Кто сейчас готовит его? Тут важны некоторые национальные нюансы французов и особенно то, что будет думать и как думать сам господин Александр! Я имею в виду графа, директора SDECE. Это очень и очень сложный человек. Пробить его недоверие и подозрительность – значит совершить невероятное.

– С кандидатом работают опытные сотрудники и консультанты, и, по их мнению, получается хороший образ. Из всего оперативного состава действующих, а также курсантов смогли подобрать только двух. Один из Приморья, а другой, как ни странно сложились обстоятельств, как раз из Края, вот и остановились на этой кандидатуре. Он у нас профессиональный художник, диплом Суриковки[56]56
  Художественный институт им. В. И. Сурикова.


[Закрыть], но главное, житель Края. Там родился, школу окончил и уехал в Москву учиться на художника. Здесь мы и обратили на него внимание. Но посмотрим! В случае удачной разработки он будет работать автономно, но вы знаете с этой минуты о нем и в дальнейшем сможете рассчитывать на получение информации от него. Не часто и предельно осторожно. Легенда[57]57
  Специально подготовленные разведкой или контрразведкой внешне правдоподобные сведения, предназначенные для введения противника в заблуждение. Легенда широко применяется в разведывательной и контрразведывательной деятельности, особенно для маскировки разведчиков и агентов и их действий при выполнении заданий, а также для зашифровки оборонных объектов. Агенты и разведчики, засылаемые в разведываемую страну, обычно снабжаются легендой прикрытия, называемой также защитной легендой, легендой-биографией. Этой легендой они пользуются, чтобы объяснить обстоятельства и цели прибытия в страну, причины нахождения в определенном районе, мотивы тех или иных поступков и т. д. и тем самым скрыть принадлежность к разведке и оправдать свои разведывательные действия. Иногда агент или разведчик снабжается не одной, а несколькими легендами или различными вариантами одной и той же легенды. Сотрудники контрразведки часто пользуются легендой при вступлении в контакт с иностранцами, при вводе агентов в разработку или выводе из нее, при зашифровке особо важных объектов, при ведении оперативных игр с противником и т. п. Легенда может быть основной и запасной. На основную легенду оперативный работник (агент) опирается при выполнении заданий, a запасную, иногда называемую «легендой в легенде», использует в случае раскрытия основной легенды и при других чрезвычайных обстоятельствах. Закрепление легенды, то есть подтверждение ее правдоподобности, достигается путем включения в нее правдивых сведений, снабжения агента или разведчика соответствующими документами и предметами экипировки, а также посредством специально проводимых дезинформационных мероприятий, преследующих цель довести до сведения противника данные, которые бы подтверждали легенду. Уязвимость легендой, то есть объективная возможность ее раскрытия в процессе проверки, зависит от наличия в ней вымышленных сведений, противоречащих истинному положению вещей, ее «отставания» от действительности (из-за невозможности при насыщении легенды правдивыми сведениями учесть все изменения обстановки), а так же от ошибок, допущенных при ее составлении, закреплении и использовании. В целях уменьшения уязвимости легенды она по возможности насыщается фактами, которые трудно или невозможно проверить.


[Закрыть] выполнена безукоризненно, и также безукоризненно ее надо выполнять! Правда имеет минимальное расхождение с ложью!

Каштан кивнула головой и спросила о самом главном, что не давало ей покоя все это время.

– Сербин не договаривает мне окончательные цели всей операции, а на своих догадках я не могу работать. Мне нужна ясность.

– Всем нужна ясность! – отозвался помощник. – Тут все сложнее.

– Так говорят, когда не хотят называть вещи своими именами!

– Вы правы, Дора Георгиевна, иногда очень трудно назвать вещи своими именами, вернее, подобрать слова для некоторых объяснений.

– И что?

– Надо знать, какими этическими нормами, кто и как оперирует.

– Вы уходите так просто от ответа, ничего не оставляя мне? – Каштан поняла, что больше она ничего не услышит.

– Давайте подбросьте меня на Лубянку, а потом вас отвезут в аэропорт, билет уже заказан. – Помощник повернулся к ней и тихо добавил: – Приглашения разосланы, карточный столик готов, но мы не знаем, во что будем играть. Может, в очко резаться будем, а может, разложим преферанс, но, скорее всего, будет покер, вы уж извините меня за карточный жаргон.

Каштан молча слушала, к картам была равнодушна, хотя об играх знала много. Любила шахматы, но времени не хватало заниматься всерьез, да и не было настроя залезать глубоко.

– Меня заботит эндшпиль, а не бура[58]58
  Бура (тридцать одно) – карточная игра (также называется и комбинация трех козырей при игре в буру). Также в буру можно играть, сдавая по пять карт, играют двое, игра длится до конца колоды, в конце подсчитываются очки взяток игроков, выиграл тот, кто набрал больше 60 очков, так как в колоде 120 очков. Если набрали по 60 очков, значит, ничья. Остальные правила не отличаются от игры по три карты. Есть только одна масть, которую нельзя сбить козырной картой, – это пики, они бьются пиковой картой по старшинству.


[Закрыть] с «Москвой», «малой Москвой»! А если сразу при сдаче будут комбинации у всех? Партия ведь не пересдается!

– Эко вы, Дора Георгиевна, раскатали! Сразиться бы мне с вами, да давненько не брал я в руки карты, боюсь, проиграю! – весело отозвался помощник.

– Я должна получить полномочия непосредственно!

– Это что еще такое!

– Да вот такое! Отыметь меня будет нелегко.

– Вам что, не хватает полномочий, которые дает вам Сербин?

– Сербин сам получает распоряжения сверху. Так вот я хочу получить непосредственно указание, распоряжение, приказ на такое дело только от первого лица. Я не самоубийца. Это мясорубка, из которой выбраться можно только имея мандат.

Она увидела, как мгновенно изменилось лицо помощника, и решила отпустить этот напряженный момент.

– Ладно, вижу не время пока еще! Но, когда оно придет, мне нужно иметь то, о чем я сказала! – совершенно не примирительно, а с вызовом заявила Дора Георгиевна, когда они подъехали к дому № 2 на площади им. Дзержинского. Помощник вышел, многозначительно кивнув головой, а она покатила в аэропорт и ночью уже была в Париже.

Глава 2. Париж. Франция. SDECE (Служба разведки) / Бюро президента Франции / Военно-промышленный концерн. Zenith Aviation / Сын французского уголовного авторитета / Постановка задачи

Март 1977 года. Париж. Франция. SDECE (Service de Documentation Exterieure et de Contre Espionage). Второй день после возвращения во Францию из тюрьмы в Северной Африке для Мишеля начался с вызова к директору SDECE – службы разведки, графу Александру де Мараншу (Alexandre de Marenches), он же Андре Деваврен, «полковник Пассе». Прозвище из-за крупной комплекции и раскованных манер граф де Маранш носил Porthos (Портос), правда, если внешне как-то сходилось, то по типу личности он, скорее, напоминал Арамиса.

Утром, прибыв в свой особый отдел «Централь», или «Бассейн», как называли свою штаб-квартиру сотрудники SDECE, Мишель увидел вдалеке, в самом конце длинного коридора, начальника особого департамента, который махнул рукой Мишелю.

– Здравствуйте, Мишель! Что такое с вами? Лицо потеряли? – спросил он, когда Мишель подошел.

– Вчера в спортзале потерял, при падении. Восстанавливаюсь после африканской тюрьмы. Как попал туда случайно, так случайно и выскочил!

– Не совсем верная формулировка! Попали случайно, это уже не вызывает сомнений, а вот выдернул вас оттуда директор. Поднял на ноги Бюро президента и МИД! – отчетливо, словно вдалбливая, проговорил начальник департамента, а затем продолжил уже другим тоном: – Сколько вам говорилось, что надо было больше атлетизмом заниматься, а не терять время на интеллектуализм. Результат на вашем лице. Давайте поторопимся, нас ждет директор! – И он повел его на этаж выше, еще раз цепко оглядев.

В кабинете директора находился руководитель аналитической службы SDECE, который сидел не за общим столом, а в отдалении в мягком кресле у низкого столика и сосредоточенно рылся в своих бумагах.

Директор службы разведки молча кивнул Мишелю и жестом пригласил присесть, с минуту помолчав, он повернул голову в сторону главного аналитика:

– Наш уважаемый господин Поль Деффер коротко доложит ситуацию, которая сложилась тут у нас на сегодня, собственно, это и послужило вашему досрочному возвращению.

Главный аналитик встал, прихватив пачку бумаг, подсел к ним, откашлялся и сказал:

– Господин граф, скорее не ситуация, а сложилась комбинация, весьма неустойчивая, которая может создать ситуацию. – Главный аналитик вальяжно уточнился, пристально, как показалось Мишелю, посмотрел на него и продолжил: – «Советская Империя» завершила разработку супер оружия: гиперзвуковых крылатых ракет. Мы же находимся только в процессе создания аналогичного продукта.

Мишель недоуменно посмотрел на директора, потом на своего руководителя, не понимая, для чего эта вступительная часть. Руководитель департамента, коротко глянув на директора, сбивчиво, невнятно, как принято у интеллектуалов, перебил главного аналитика:

– В Бюро президента, в Генеральном секретариате национальной обороны и Межминистерском комитете по разведке Франции[59]59
  Высший координирующий разведывательный орган страны, который готовит предложения для Комитета обороны Франции относительно общей разведывательной политики правительства, определяет порядок и сроки проведения разведывательных мероприятий, запланированных Службой внешнего осведомления и контрразведки (СДЕСЕ). Он координирует деятельность других разведывательных и контрразведывательных служб страны. Межминистерский комитет по разведке создан в 1959 году. В состав Межминистерского комитета по разведке входят: государственный министр по делам заморских департаментов и территорий, государственный министр по вопросам научных исследований, атомной энергии и космического пространства, министр иностранных дел, министр внутренних дел, министр финансов и экономики, генеральный директор СДЕСЕ. Возглавляет Межминистерский комитет по разведке премьер-министр.


[Закрыть] совместно с DRM[60]60
  Управление военной разведки (фр. Direction du renseignement militaire, DRM) – спецслужба французского разведывательного сообщества, подведомственная министерству обороны, которая несет ответственность за сбор информации, анализ и координацию разведывательной деятельности всех видов вооруженных сил Франции.


[Закрыть] было принято решение о получении полной информации по этому оружию, которое особенно удовлетворяет нашу систему национальной обороны. – Он обернулся к Директору за подтверждением.

– Да, Мишель, мы с большим трудом вытащили тебя из тюрьмы, и я хочу это задание поручить тебе. – Директор не испытывал большого воодушевления, произнося эти слова. Решение Бюро президента о получении полной информации об этом оружии с первого же момента действовало на него угнетающе, и все, что он начинал делать в этом направлении, делалось им как бы по принуждению. Почему возникло это внутреннее противодействие, он, анализируя себя, только догадывался, однако отчетливо чувствовал какую-то фальшивость некоторых позиций, на которых начала строиться вся операция.

Он понимал, на каких шатких, непроверенных данных базировались эти запросы из Бурбонского дворца[61]61
  Бурбонский дворец (Palais Bourbon) – место заседаний Национальной ассамблеи Франции в Париже, на левом берегу Сены, на набережной Орсе, прямо напротив церкви Мадлен и площади Согласия, с которой он соединен мостом Согласия.


[Закрыть], депутатской комиссии по обороне и оборонной технике. Подтвержденные фактами цепочки привели его к первому источнику из Социалистической партии, по непроверенным данным от Шарля Эрню, затем в конспиративное отделение закрытой организации «Великая ложа»[62]62
  Великая ложа Франции является федерацией масонских лож, работающих в одном уставе.


[Закрыть] и, к его великому удивлению, в партию «Национальный Фронт» к референту создателя партии Жан-Мари Ле Пена.

Вот эти три источника, которые явно не прослеживались в запросах депутатов к президенту Франции и послужили с подачи министра обороны Ивона Буржа, фитилем к бочке с порохом.

Граф не то чтобы сомневался, нет, он абсолютно не верил этим данным, всей этой, бог знает, откуда вдруг неожиданно появившейся информации, которая и заставила Совет при президенте Франции, Бюро президента, принять твердое решение о получении полных и всеобъемлющих данных по этому русскому оружию.

– Я хочу сразу же сказать вам, – отвлекшись от своих мыслей, продолжил граф, – шансов выполнить задание мало.

Мишель, слушая директора, чувствовал неуверенность и скрытое раздражение во всем, что тот говорил.

– Мы просмотрели несколько кандидатур, которые могли бы провести эту операцию, но руководитель особого департамента, к мнению которого я присоединяюсь, решил, что лучше всего поручить это дело тебе.

Руководитель департамента приподнял руку в знак того, что хочет добавить.

– Нам пришлось сильно надавить на африканцев, чтобы достать вас из тюрьмы. Наше расследование закончено, и вашей вины нет, здесь был грубый просчет офицера связи. Там ваше дело закрыто, и никаких преследований не будет.

– Это все я понимаю! – Мишель посмотрел на руководителя департамента, потом на директора: – Мне непонятно только, почему такая неуверенность в успехе операции? Вы как-то сразу на земле ломаете мне крылья!

Граф усмехнулся, кивнул и уже совсем другим тоном заявил:

– Понимаете, Мишель, я своим чутьем старого подпольщика (Директор, как ветеран Сопротивления в годы Второй мировой войны, иногда позволял себе вспомнить свои высокие заслуги перед страной.) – слышу чужие призвуки. Опасности вроде бы даже и не ожидается, но вот как-то так получилось, что у меня сложилось такое мнение. И это не ломание крыльев, а реализм нынешней ситуации и только мои постоянные некоторые сомнения.

– Понимаю вас, господин директор!

– А если понимаете, то вам с супругой три месяца на подготовку, восстановить свой русский ленинградский язык, а потом в путь. В «Советскую Империю»! (По настоянию графа в SDECE только так и не иначе называли СССР.)

– Наша резидентура в Москве раньше постоянно получала общую информацию об этой разработке, однако, – в разговор снова вступил главный аналитик, – в связи с переброской задания в другой город мы не имеем на сегодня никаких сведений. – Аналитик слегка подмигнул Мишелю: – Знаем только, что трудности пока в обеспечении расчетной базы для общего программного обеспечения. Нет ни у нас, ни у «Советской Империи» сверхмощных диалоговых счетно-решающих устройств, таких, которые производит Северная Америка. Наши африканские источники сообщают о замысловатой сделке агентуры КГБ в ЮАР по при обретению от американской фирмы DEC сверхмощных компьютеров Star, которые как раз для этой цели и предполагают использовать. Мы не смогли закупить их для себя, американцы строго контролируют этих монстров, а «Советская Империя» приобрела! – И он сделал гримасу плачущего Арлекина.

– Не вполне понятно, каким образом они смогли это сделать, обойдя Агентство по контролю над экспортом вооружения. Там же эмбарго? Особенно суровое для этих приборов? – спросил начальник департамента.

– Это все гениальный, вездесущий герр Мюллер, за ним идет охота многих спецслужб, в том числе и Интерпола, но он активен и неуловим. Мы тоже имеем дело с такими бизнесменами, задерживаем и судим, но их масштабы деятельности несопоставимы с герром Мюллером Рихардом, никто даже точно не может назвать, сколько у него фирм и разных фондов, а работает он на «Советскую Империю» через страны Восточного блока.

Директор «Централь», молча слушавший аналитика и вопросы присутствующих, вдруг встрепенулся, легко, для тучного тела, поднялся из-за стола, прошелся по кабинету и сказал, грузно присев на край общего стола.

– Вот что, это все, конечно, интересно, мы хорошо можем отслеживать ситуацию, делать аналитические прогнозы. Вот и сейчас я имею прогноз о том, что «Советская Империя» через год с небольшим начнет войну в Афганистане и введет туда свои войска. Наши аналитики никогда не ошибаются, и прогнозы их всегда совершаются с оценкой вероятности до 92 процентов, так ведь? – Он повернул голову к главному аналитику, тот пожал плечами, развел руками, подтверждая слова графа. – И сегодняшний анализ положения с этим оружием подчеркивает важность данного вопроса. «Советская Империя» хочет подписать Договор ОСВ-2. Переговоры идут тяжело, и если не будет у них этих крылатых ракет, они вынуждены будут принять невыгодные для них условия. Заставить Северную Америку сесть и подписать может только факт принятия на вооружение этих крылатых ракет. Нам это важно знать, не только исходя из союзнических обязательств, но и для безопасности нашей страны. Мы только союзники после выхода из НАТО, поэтому оборона нашей страны – наше дело, потому-то мы ведем разработку аналогичных ракет. Отсюда вытекает вывод: заинтересованность наша вдвойне по сравнению с другими проектами. – Он оглядел всех, потом добавил к сказанному: – Мы не в такой степени занимаемся «Советской Империей», как ею занимаются другие спецслужбы, нам хватает защиты и удержания позиций в наших провинциях, и только там мы сталкиваемся с КГБ и военной разведкой. – Директор, до этого говоривший тихо и почти невнятно, вдруг отчетливо произнес последнюю фразу, от которой все вздрогнули: – Это особый случай! Операция должна быть проведена при любых обстоятельствах. Президент ждет от нас действий и полноты информации.

Графу вспомнилось заседание Бюро президента Франции совместно с Советом по обороне на прошлой неделе, когда, заслушав уполномоченного по делам разведки, все повернулись в его сторону.

Александр де Маранш, изобразив на лице испуг, встал со своего кресла приглашенного на закрытое совещание, у дальней стены зала, вышел к столу заседаний, демонстративно громко топая, и обратился ко всем:

– Вот вы тут заслушали выжимку из разных оперативных и доверительных источников, собранных, откуда принес ветер! – Он обвел всех тяжелым взглядом, воздел руки к потолку. – Ну, вот, скажите мне, люди, почему вы так легко принимаете то, что вам суют в морду. Вы знаете, что легко приходит, еще легче уходит! Это грозный намек, всего лишь намек! Не более того!

– Что вы хотите сказать этим, граф? – прервал его уполномоченный.

– Нам, как борзым на охоте, дали понюхать наживку, и мы тут же встали в позу! – Директор принял стойку, соответствующую сказанному примеру, поднял руки к груди и опустил книзу кисти рук, задышав громко и часто, по-собачьи. – Вот такие мы сейчас, после этого сообщения!

– Ну, и что вы хотите сказать этой пантомимой? – спросил председатель Совета, уже теряя терпение.

Граф выпрямился, щелкнул каблуками, вытянулся во фронт и сказал, ни к кому конкретно не обращаясь:

– Они создали этот блеф, а мы будем пахать пустое поле! Приказ президента Франции будет выполнен неукоснительно и в самые сжатые сроки! Мы бросим лучших агентов в бескрайние просторы «Советской Империи», и они полягут там, выполняя свои задачи! Это все, что я хотел сказать и показать вам!

После этих слов он повернулся и вышел из зала. Позже он получил фельдъегерем протоколы заседания и на отдельном листке бумаги предписания для SDECE о подготовке и проведении операции по установке и получении необходимой информации по сверхдальним крылатым ракетам.

Он хмыкнул себе под нос, прочитав до конца эти сухие и бесстрастные строчки государственного языка, отложил в сторону и вызвал к себе начальника особого департамента.

– Что скажешь, друг сердечный, на этот приказ? – угрюмо и зло спросил он его.

– Нам нужно вытаскивать Мишеля! – точно и определенно заявил начальник департамента, прикидывая про себя, как отреагирует граф на это.

– Значит, будем вытаскивать! Лучшего кандидата я не вижу!

Таким образом, сложилась напряженная атмосфера в «Централь», когда Мишель, вызволенный из африканской тюрьмы, сидел перед директором.

Начальник особого департамента открыл застежку своего дипломата, достал несколько листков бумаги и газету, быстро просмотрел и протянул Мишелю.

– Вот, Мишель, здесь газета оттуда, и вот статья об ученом, который разрабатывает интеллект этих ракет, с фотографиями. Аналитики в департаменте профессора хорошо потрудились над ними. Смогли достать нашего главного разработчика аналогичного оружия из филиала Zenith Aviation на Лазурном Берегу Фернан Хассманн и показать эту газету, который смог увидеть на фото те самые формулы и алгоритмы, с которыми сами работают. Если бы не его острый взгляд, мы бы пропустили эту важную информацию. Он был шокирован, даже потрясен, когда прочитал статью и увидел фотографии.

Мишель внимательно просмотрел три фотографии на газетной полосе, прочитал перевод статьи и отдал директору.

– Вот ваша легенда, теперь вы – Люк Моно, едете, как филолог из «Практической школы высших исследований» Сорбонны, аспирант IV секции исторических и филологических наук. Ваша тема «Поэзия декабристов и поэзия Франции: передовая линия прогресса человечества». Название темы немного подработаем. Вам три месяца на вживание в легенду и работу со специалистами, а с аналитиком начинаете прямо сейчас, после нашего совещания. Тема декабристов выбрана не случайно. В Краевом центре, где сейчас полным ходом идет альтернативная разработка летающих монстров, много материала по декабристам. В местном университете всего одна научная работа по этой тематике. Была представлена к защите в 1957 году, а сама диссертантка уже давно на пенсии, поэтому у вас все хорошо по защите легенды, никого рядом нет по вашей теме, меньше шансов сделать дыру в прикрытии. Если вдруг что-то и произойдет, у вас в справке о физическом состоянии стоит диагноз о нестабильном психоневрологическом состоянии как следствие травмы головного мозга в результате спортивных состязаний.

Теперь о шансах. Их бы полностью не было, не появись у нас агент, там, в этом Краевом центре. Наших людей в этом городе не было, пока не появился этот художник. Это и есть тот самый наш новый агент. Канадцы обещали подумать, передать нам своего «спящего» агента, но это дело будущего и больших торгов. Пока будете работать с этим художником, Николаем Немецким.

– Он что, немец? – спросил Мишель.

– Нет, это его фамилия.

Директор «Централь» удивительно легко при его комплекции соскочил со стола, подошел к Мишелю, который привстал с места.

– Этот человек сам пришел к нам в Москве. В Культурный центр при посольстве Франции. Это интересное место по установке и сбору материала. На этих культурных мероприятиях полно агентуры КГБ, однако бывают и интересные моменты, вот как с этим Николаем Немецким. Более подробно все это проработаете со специалистами здесь и конкретным контактером с этим новым агентом там, в Москве. Вы едете со своей супругой, она тоже аспирантка. Марта Моно. Тема у вас общая. Ну, вот и все. Дальше сами, времени на подготовку мало. В августе вам выезжать в «Советскую Империю», там, в Крае, начинается учебно-педагогический год. Все могут выйти и продолжать работать, а вы, Мишель, задержитесь! – директор подождал, пока закроется дверь за выходящими, изучающее посмотрел на Мишеля:

– Еще вот что, только вам сообщаю! Там, в университете на третьем курсе, обучается студент по государственной программе от Сенегала, некто Тони Сиссе. Это мы сделали ему эту госпрограмму обучения, но это наш человек. Это бывший солдат нашего специального подразделения, парашютист шокового батальона, получивший серьезное ранение, которого мы вывели в резерв. Вот тебе кодовая фраза на полный контакт с ним. Но учти, это силовик, он африканец и к нему обращаться только в случае угрозы. У него там мало ресурсов к применению в работе, но кое-что он сделать сможет.

– Моя линия поведения с ним? Развивать отношения по приезде или игнорировать? – Мишель, услышав эту конфиденциальную информацию, даже слегка повеселел: ну, хоть не одни там будут!