Текст книги "Вегас, бейби… Вегас!!! Психологический триллер"

– Все, финита ля комедия. Вы, девушка, свободны на все четыре стороны.

– Нет-нет, – сказала она, – давай я доделаю свою работу.

В ее глазах была растерянность. С пьяными заказчиками – проблемы, с трезвыми – не лучше!

– Да нет, все нормально! Телефон твой у меня имеется. Буду рекомендовать, – довольно нервно сказал он.

Она быстро собралась, и растворилась в лимонном свете коридора. А он остался сидеть на холодной простыне. Воздух из кондиционера ниспадал ледяным водопадом несостоявшейся любви. На кровати лежали две стодолларовые бумажки. Это, наверное, и был тот самый дисконт.

– Фак!!! – только и смог выговорить водитель.

Ночью ему снилась засуха, золото и что-то говорящая жена.

…На следующе утро он опять встретил бомжа на той самой бензозаправке, куда повадился ездить ради самых низких цен на бензин во всем Вегасе.

Бомж подошел к протиравшему стекла водителю и безапелляционно сказал:

– Я решу все твои проблемы. Шесть вечера, ресторан MIX. Буду ждать у лифта внизу, – и поплелся к своему лежащему на пузе пикапу.

Водитель не сказал ни слова. Ему надоел весь этот дурдом неконтролируемых событий последних трех дней. Чего ему хотелось – так это простой бездумной работы по графику. После заправки он вернулся в отель, и целый день провел лежа на кровати, зашторив окна и каждые пять минут переключая телеканалы.

Однако после обеда позвонил шеф и приказал запарковаться без пяти шесть возле «The Hotel» и ждать там до 2-х ночи. «Я позвоню», – сказал шеф как обычно.

Подъезжая к «The Hotel», водитель бросил взгляд на шестьдесят четвертый этаж. Там, в жаре плавленого золота окон «Mandalay Bay», сверкал в предзакатном отблеске балкон ресторана MIX. Французская кухня, дорого, и вид в «прекрасное далеко».

Водитель вспомнил о приглашении бомжа и пошел проверить его наличие возле лифта, удивляясь реактивности собственных решений. Жизнь в подвешенном состоянии, в параллельном мире одновременно происходящих событий, его увлекала. Призрачность ускользающей действительности, при видимости полного контроля над ней, вызывала покалывание кончиков пальцев.

Возле лифта стоял бомж! Все в том же ужасном двойном пуховике, мягко говоря, не подходящем не то, что для посещения ресторана, а, вообще, для пребывания среди людей.

– Поехали, – сказал бомж. Водитель послушно шагнул за ним в лифт. Запаха не было.

Сверкающая стеклянная дверь ресторана казалась непроходимой, потому что за ней, помимо полностью заполненного зала, находился портье. Он стоял так близко к двери, что сам являлся живым замкóм. Даже открывающаяся в его сторону дверь не сдвинула бы его. Некуда! За спиной – столы.

«Вот так кризис, – подумал водитель лимузина. – В ресторан – не попасть».

Однако когда водитель и его спутник оказались на расстоянии трех метров от двери, лицо портье расплылось в улыбке, и он приветливым жестом распахнул врата в гастрономическую поднебесную, поздоровавшись с входящими по имени. «Откуда он знает мое имя!!!»

Было очевидно, что и у бомжа есть имя, причем имя это портье произнес очень внятно, но уже через минуту оно почему-то исчезло из слегка озадаченной памяти водителя, что, вообще-то, с ним бывало часто. Находясь в Америке уже целых пятнадцать лет, он так и не смог придумать способа запоминать имена собеседников. Обычно сразу после рукопожатий и представлений, имя собеседника погружалось в небытие, как монетка, брошенная в лас-вегасовский фонтан. Странно, что он все еще не знал имени бомжа, хотя в американском обществе принято обмениваться именами даже с незнакомыми людьми уже на третьей минуте разговора ни о чем.

Мало того! Он вдруг осознал, что и лица бомжарского он до сих пор так и не увидел. И все же, несмотря на полное отсутствие желания вглядываться в темноту под капюшоном, водителя не покидало ощущение скрывающегося там взгляда. Какое же лицо бывает без взгляда?! Водитель знал, что Вегас – это город-галлюцинация, но быть частью этого сумасшествия он не хотел. Он специально посмотрел туда, где должно было находиться лицо, и натолкнулся на плотную волну вопроса:

– У окна или на балконе?

– На балконе.

Непроизвольное желание вдохнуть свежего воздуха уперлось в логический тупик воспоминаний об изнуряющих Лас-Вегас даже поздним вечером сорока пяти градусах жары.

– На балконе, – как эхо повторил портье и, как-то вычурно взмахнув полотенцем, повел их через зал. Бомж, несмотря на его «прикид», был здесь явно желанным и частым гостем!

Ни один из скучающе беседовавших посетителей ресторана даже и не взглянул на странную парочку, в том числе и на совершенно не подходящий для soirée синий пуховик бомжа. Ни его оттопыренные засаленные карманы, ни съехавший на сторону капюшон, не то чтобы никому не испортили аппетита, но даже не привлекли и секунды внимания. То, что Америка – это непотопляемый корабль идиотов, водитель считал давно, но чтобы вот так, в фуфайке, в дорогой ресторан… Это было странно.

Бомж сел возле стеклянной панели балкона, жестом предложив водителю сесть напротив.

– Как всегда? – спросил официант, ставя воду со льдом посередине стола.

«Велика птица, даже воду ему подает официант, а не разносчик. Не удивлюсь, если блюдо принесет сам повар!» – подумал водитель.

– Кролика и салат из теплого шпината с гребешком. Гребешок поджарить на сковороде, а не на гриле.

– И вашему собеседнику? – замер официант в позе секретаря с блокнотом.

Ничего не сказав, бомж веерно отослал официанта и протянул собеседнику меню. Официант медленно, надеясь все же что-то услышать вдогонку, отправился на кухню.

В который раз водитель заметил, что бомж не пахнет. Он хотел задать вопрос, и даже глянул в его сторону, но не увидел лица.

Внизу, через дорогу, как на ладони, распластался аэропорт. В его убаюкивающем гуле, смешанном с плавящим все вокруг жаром, было нечто завораживающее. Возникло непреодолимое желание продлить этот момент подольше.

Меню было «правильное» – не больше девяти блюд, плюс три десерта. Цены были без точек с запятой и вполне приемлемыми для ресторана такого класса.

– Утку возьми, Pinot Noir и мандариновый салат. Рекомендую! – тихо прозвучало из-под капюшона.

– ОК.

– Понимаешь, в данной ситуации тебе все равно, что заказывать, потому что проблем твоих это не решит. Идеальная жизнь, которую ты все время ищешь, – это когда проблемы исчезли, а деньги все еще остались, а не наоборот, как у большинства из вас, людей. У тебя же пока и того и другого более чем предостаточно.

Неприятно резануло слух слово: «людей». А он-то кто? Гуманоид, что ли? Водитель вдруг вспомнил похожий разговор многолетней давности. Он тогда возвращался из Сандунов, весь розовый и распаренный, как и его три друга «любера», которые уже минут двадцать спали под мирный перестук колес электрички. За окном, апельсины фонарей пытались растопить синюю изморозь бетона проносившихся мимо платформ. Час пик еще не наступил, и можно было вытянуть ноги на противоположную лавку, наслаждаясь ощущением легкости свежего тела. Вдруг на лавку, прямо возле нагло лежащей на ней ноги, присаживается бомжарского вида старичок, и говорит:

– Добрый вечер!

– Добрый… добрый… – промямлил с неохотой водитель (впрочем, тогда еще не водитель, а просто юный и в меру агрессивный подросток времен «перестройки»). В глаза ему бросилась очень чистая синяя фуфайка и аккуратно подстриженная борода.

– Из бани едете? С легким паром! – сказал бомж.

Если бы не вторая волшебная фраза, бомж тут же получил бы в глаз. По тем временам такие непрошенные разговоры, вне зависимости от возраста или пола, тем более в люберецких электричках, заканчивались либо посыланием нах, либо мордобоем.

– Вот я смотрю, ты – парень умный, и пока твои товарищи спят, скажи мне: как ты думаешь, солнце – оно к небу гвоздями прибито?

«Умный парень» с ответом завис, как компьютер при перезагрузке. Миллион мыслей, от «послать подальше» до «поинтересоваться здоровьем деда», промчались в голове мальчишки. Он как-то искренне поморщился и сказал:

– Вообще-то, солнце не стоит на месте и не прибито гвоздями, как Вы сказали (почему-то у него вырвалось это самое «Вы»). Оно, как и вся наша галактика, куда-то постоянно летит.

– Вот! Правильно! – двинул головой бомж. – Но на твою жизнь это ведь никак не влияет?

– Конечно! Кто я и кто – галактика!

– То есть ты не можешь управлять движением галактики? Ты даже не можешь управлять движением этой электрички, на которой едешь. А почему – это тебя не волнует. А все потому, что ты знаешь наверняка, что изменить ничего не можешь, и поэтому все принимаешь как есть. Как кролик удава!

– Подожди, дед, я ща приду, пиво наружу просится, – быстро проговорил парень, и вышел в итак уже порядком воняющий тамбур.

Пристроившись там в углу и посмотрев две минуты на мелькающие в дырке пола шпалы, он испытал сильное облегчение. Возвращаясь, поискал глазами синюю фуфайку. Ее не было. Дедок ушел. Ничего не спер? Че он хотел-то, мужик этот? Солнце, кролики, удавы. Бывает же…

– Ваш Pinot Noir!

Силуэты людей на перроне, только что просвечивавшие сквозь замерзшее ночное окно электрички, медленно превратились в мелькание взлетно-посадочных огней вегасовского аэропорта McCarran. Блестящий и упругий Douglas MD-83 выворачивал на взлетную полосу из миража Выхино 90-х в реальность Вегаса сегодняшнего.

– А я кролика заказал, – по слогам произнес бомж. – Буду представлять себя удавом, – засмеялся он. Взял нож и вилку и начал медленно и размеренно есть, не выказывая ни малейшего желания вести разговор далее.

Водитель в недоумении посмотрел на собеседника. Подоспевшие на помощь «duck a l’orange» и мандариновый салат избавили его от необходимости задавать вопросы.

Когда официант забрал тарелки и поинтересовался относительно десерта, бомж, опять веерно поведя пальцами, сказал:

– Пока два «Porto», – и продолжил, уже глядя на водителя. – Кролик, по-моему, остался доволен. Ведь у него выбора не было. У тебя сегодня, в отличие от кролика, выбор есть. Но ты об этом еще не знаешь. Меньше знаешь – крепче спишь! Слыхал такое выражение? Обилие счастливых людей в этой стране – это результат системы дозированного образования. У тебя же на Родине все считали, что надо знать все обо всем, из чего делали неправильный вывод, что все знают и все могут. А все знать (и уж тем более – все понимать) не под силу даже великим умам, куда уж там простым людям. Люди вообще запутались в своих знаниях, суевериях, предрассудках, слухах, религиях и политических системах. Радость вашей жизни поросла паутиной неразумных поступков! Все твое горе – от подсознательного понимания неконтролируемости ситуации. Вот что тебя гнетет. Ты пытаешься уподобить себя Господу Богу, который все знает и все контролирует. И там, где все не по-твоему, там ты в панике. Соответственно – все это отвергаешь. Конфликт. Если тебе нужны деньги – ты должен знать, как они делаются. Если тебе нужно здоровье, прояви интерес к своему телу, узнай, как оно устроено. Если тебе ничего не нужно – просто радуйся! А ты пытаешься контролировать. Даже твой интерес к женщинам – это всего лишь попытка проверить свои силы в контроле над кем-то или над чем-то. Ты, парень, болен! Тебе лечиться надо! Ведь болезнь – это временно-устойчивая волна. Ее можно успокоить. Клин клином вышибают, так, кажется? Направь свою волну на волну своей болезни. Помнишь круги на воде от брошенного камня? Они, конечно, только временно устойчивы. Но за это время, будучи, например, цунами, эти волны могут унести тысячи жизней. Твой мозг – хозяин твоего тела. Ну, а если хозяин, то в его власти навести в своем хозяйстве порядок или, наоборот, довести все до упадка и разрухи. Но именно все, а не по частям. Ты не можешь лечить каждую часть своего организма по-отдельности. Это все равно, что иметь белый «мерседес» в районе трущоб. Рано или поздно он сгорит или будет украден. Надо лечить весь «город». В здоровом «городе» течет здоровая энергия и «мерседесы» там даже не закрывают. Энергия любви и уважения вместо энергии ненависти и желчи очистит твое тело. Ваш Христос говорил: «Любите друг друга» – но его мало кто понял. Попробуй полюбить хотя бы свое тело!

Водитель почувствовал, что ему становится дурно от всех этих «откровений». Его собеседник тем временем продолжал:

– Ты либо научись управлять ситуацией (как ты управляешь автомобилем), либо откажись от своего участия в этой ситуации. Откажись от своего присутствия вообще! Исчезни. Последнее – проще простого. А контроль над бытием – это для первооткрывателей, варягов, сталкеров. Много горя и крови выпадает на их долю, прежде чем живительный глоток удовлетворения освежит их пересохшую глотку. Возможно даже, что они достигнут нового уровня понимания жизни и контроля над ней, однако и тогда состояние счастья им не гарантировано. Все это выглядит, как попытка контроля над неконтролируемым.

Но ведь это абсурд! Все в мире живет и развивается по закону. Вы его называете Богом, а это всего лишь постоянство неподвластных никому изменений. То, что ты вчера еще мог контролировать, сегодня уже вышло из-под контроля. Либо ты принимаешь эти изменения и радуешься им как ребенок, либо ты с грехом пополам пытаешься овладеть ситуацией. Но уж если бьешься с настигшим тебя неизбежным, попробуй при этом отнестись к навалившемуся на тебя с радостью. Как там у вас говорят: «Что ни делается, все к лучшему»? Или, скажем, «don’t worry, be happy». В крайнем случае, ищи в этом интересное, познавай. Например, у тебя раздулся флюс и зуб болит так, что впору лезть на потолок. Казалось бы, какой дурак будет радоваться непланируемой боли. Таких просветленных на Земле нет. Вот то-то и оно! А ты возьми и радуйся. Это же ТВОЙ зуб, ТВОЯ жизнь, ТВОЯ боль. Это ТВОЙ опыт и ничто его тебе не заменит. Он тебе говорит: «Обрати на меня внимание!» А ты ему: «Молчи, вот тебе таблетка!» И глотаешь обезболивающее. Он болит и болит, а ты ему даже десять минут в день посвятить не можешь. Тебе надо бежать по каким-то делам, а зуб этому мешает. А может, в этот момент твоему зубу помощь нужна. Прислушайся! Пойми его проблемы. Поговори с ним по душам. Вдруг он успокоится? А не справишься сам – отложи работу, пойди к зубному, вылечи зуб! Вы, люди, не слышите своего тела, не то что других людей!

– Подожди, – прервал его водитель, – раз ты во всем так хорошо разбираешься, то скажи мне: почему вчера шеф и клиент увидели какую-то девушку, а не тебя, сидящего рядом со мной?

– Они видели то, что хотели увидеть. Возьми любую фотографию и постарайся найти на ней человека, пялящегося в твой объектив. Ты его там найдешь, даже если снимал безлюдную площадь или морскую гладь. Потому что заранее убедил себя, что он там будет. «Кто ищет – тот всегда найдет!» Вообще-то, он там всегда есть. Но появляется только тогда, когда ты обращаешь на него внимание. Сознание – это фонарик: на что светишь, то и видишь! И слышат люди только то, что хотят услышать. Попробуй почитать монолог Гамлета своему ребенку. Посмотри на реакцию. Вставь туда слово «конфетка». Это будет единственное слово из всего монолога, которое он услышит… И помнят люди, как говорится, «не то, что было, а то, что мило». Вот, скажем, принес тебе Дед Мороз дорогую сумку для компьютера, а ты просил простой набор фломастеров. И помнишь ты теперь не радость от подарка, а горечь несбывшегося желания. Ты не помнишь, как тебе мать дала две тысячи на покупку диванов в твою комнату, но хорошо запомнил, как у тебя не хватило тридцать центов в магазине, и ты обратился к очереди: «Подайте, кто сколько может!» – теперь вот рассказываешь всем, какие американцы душевные люди. Ты не слышишь и не видишь мир – ты создаешь его в своем сознании по своему же образу и подобию, пытаясь быть Богом, а потом еще и страдаешь от того, какой он тоскливый и неуютный. Я бы сказал: убогий мир. А ты слушай жизнь! Не просто слушай – прислушивайся! Я уверен, тебя уже о чем-то просили вчера, но ты не услышал. То есть услышал, но не то. Жена ведь звонила?

– Ну да, требовала, чтобы я приехал, – поморщился водитель.

– Это хорошо! Но ведь ты не поехал. А почему? За миллион свой испугался? А ведь она не миллион твой просила. Ни слова об этом не сказала. Просто хотела, чтобы ты приехал. Но ты не услышал. Ты слышишь только одно: «Отдай миллион, отдай миллион!» У тебя в ушах стоят фильтры собственных мыслей и выводов. Вы, люди, все время что-то додумываете. Если тебя просто спросили «что ты сегодня делаешь?», то так же просто ответь! А ты сразу что-то там себе напредставлял и отвечаешь вопросом: «А ты куда-то хочешь пойти?» Ты, родной, не только говоришь, но и мыслишь неправильно. Твоя внутренняя неудовлетворенность происходит от неправильности твоих желаний. Ты хочешь не того, что тебе на самом деле нужно.

И раздражаешься, не получив этого сию же секунду. В результате – конфликт с собственной жизнью. А жизнь – она такова, какой ты ее себе представляешь. Если видишь кругом одни проблемы, то вокруг тебя и будут одни проблемы. Но если ты осознаешь, что вокруг сплошная радость, то и радость снизойдет на тебя волшебным светом! Что произойдет, если я буду что-то ненавидеть? Скорее всего, оно возненавидит меня. Или вот представь себе, что умерла твоя бабушка. Как можно радоваться этому событию? Но, с другой стороны, ты изводишь себя, рассуждая таким образом. Ведь ты уже не можешь ей помочь, не можешь ничего изменить и вернуть ее. Почему же ты плачешь? Потому что ты не знаешь, что делать, и твоим единственным ответом будут слезы. Ты видел эти слезы у других людей и ты запомнил, что смерть – это слезы. Так все делали до тебя. Это не твое изобретение. Это тебе посылка из прошлого. Это страх – страх бессилия, ужас потери контроля над ситуацией. Сработали твои животные инстинкты. Даже во сне, когда ты чем-то напуган и пытаешься бежать, твои свинцовые ноги, утопая в смоле, не позволяют тебе передвигаться. От страха ты писаешься, у тебя встают дыбом волосы и слабеет под коленками, чтобы твое тело даже и не вздумало предпринимать необдуманных поступков. Но и мозг твой тоже от страха и от стресса отключается – ну, вроде как, чтобы не перегрелся. Поэтому выстреливает отталкивающей агрессией. Притяжение правит миром, а не отталкивание. Неохота мне углубляться в психофизику, но в такой ситуации ты даже можешь наорать на любимого человека. А вот если бы ты не сопротивлялся изменениям, а принял бы их (не смирился, а как-бы стал их частью), то и стресса бы никакого не было. И жил бы ты долго и счастливо.

– Так что же делать-то? – зачем-то оглянувшись, спросил водитель. – Допустим, у меня обнаружена неизлечимая болезнь. Чему мне радоваться? Что в этом хорошего?

– В этом-то твоя самая большая ошибка и заключается. Твой мозг все время делит мир на «хорошее-плохое», «полезное-вредное». Вредное кому? Хорошее для кого? «Что русскому хорошо, то немцу смерть» – слыхал? И потом, если твоя болезнь неизлечима и тебе никто не может помочь, так зачем отравлять себе оставшиеся считанные дни? Радуйся! Нет, не тому, конечно, что ты находишься в ужасном положении, а тому, что это все твое и ни у кого другого этого нет! Заинтересуйся своей жизнью! Вглядывайся в каждый ее момент. И не хорони себя заранее и, пока жив, не рыдай на своих собственных похоронах! Зная все это, начнешь понимать, что тебе переживать не стоит. «Все там будем» – чудесное выражение. Так что: Радуйся!

– Что же мне теперь, танцевать на похоронах что ли? – возмутился водитель.

– Конечно, было бы лучше, если бы ты танцевал на похоронах, но этого тебе не позволят этика и окружающие тебя люди, которые, в большинстве своем, живут рефлекторно, вообще не включая свой мозг. Но если мыслить, а не подчиняться слепому инстинкту, то, возможно, ты в самой тяжелой ситуации чем-то заинтересуешься, и твоя печаль уйдет. Интерес может перерасти в радость, но не от достигнутой цели, а просто от осознания, что ты можешь быть счастлив! И это зависит от тебя. Попробуй напевать какую-нибудь веселую мелодию. Помнишь: «Пой засыпая, пой во сне, проснись – и пой…» Пой ее всегда, особенно в момент приближения стресса. Сотвори в своей душе счастливую вселенную. А вот теперь уже – радуйся! Ведь ты не обижаешься на животных, когда они на тебя лают или шипят? Почему же ты обижаешься на людей, которые грубо и громко разговаривают с тобой в магазине или в автобусе? Кто ты вообще такой, чтобы иметь право на кого-то злиться или обижаться?! Как ты можешь судить кого-то, если тебя зовут Никто и живешь ты Нигде посредине Ничего? Ты ведь знаешь, что они многого не видят и многого не понимают. Как ты можешь злиться на детей? Их надо любить! Однако любить всех и вся могут только боги. И знаешь почему? Только боги знают, что нет ничего плохого или хорошего.

– Ну, ты, бомжара, загнул! – сказал совсем растерявшийся водитель. – Тут не то что без поллитры, тут без запоя не разберешься. Значит, мне просто следует ходить по улице и радоваться всему, что вижу вокруг?

– Ну, наконец-то до тебя дошло! В твоем случае, кстати, не забывай напевать при этом «Пусть бегут неуклюже…»

– А как же революции, забастовки, международные конфликты, терроризм, бандитские разборки? Они же все происходят от неудовлетворенности.

– Они потому и происходят, что тебя окружают существа, сплошь и рядом искалеченные атавизмами. Как и их древние предки, они ощетиниваются, замирают и агрессивно нападают на себе подобных, вместо того, чтобы напевать песенку. Они не хотят понять, что вне их собственного агрессивного сознания нет ни «плохого», ни «хорошего». Они забывают, что все они умрут, а потом ваша звезда по имени Солнце остынет, а потом ваша галактика упадет в черную дыру – и когда эта черная дыра нажрется галактиками, она взорвется, родив миллионы новых. А помня обо всем этом, начинаешь понимать, что переживать о таких мелочах, как жизнь, в общем-то, не стоит. Тем более, о каком-то там миллионе, – бомж вздохнул.

– Можно бомжевать, как я, и быть счастливым, а можно ездить на лимузине и потеть от страха потерять свой миллион. Или вцепиться в этот миллион, но растерять всех своих теперешних друзей, потому что теперь у тебя должна быть «жизнь миллионера», а они в эту жизнь уже не вписываются. И снова быть несчастным. Лишь когда ты научишься радоваться, сидя на тротуаре безо всякого миллиона, тогда ты сможешь стать счастливым и с миллионом, как твой турист с военным вертолетом. Потому у миллионеров и есть миллион, что они с ним счастливы. Потому у тебя и нет миллиона, что ты с ним стал еще более несчастлив.

– У меня есть миллион, – возмутился водитель

– Это ненадолго, – вскинул брови бомж.

– По твоей теории получается, что вообще ничего не надо делать. Надо просто сидеть и радоваться, а все проблемы будут решаться сами собой. Так, что ли? А как же: «человек – кузнец своего счастья»?

– А вот сиди на тротуаре и выковывай. И напевать не забывай… – усмехнулся бомж. – Я тебе про черную дыру не зря рассказал.

В баре за стеной заиграла музыка. Капюшон бомжа склонился над тарелкой, и он заговорщицким голосом произнес:

– Ну, если ты уж совсем тупой, я тебе объясню проще. Спрыгни с Земли!

Бомж потянулся к портвейну. Глотнув, побарабанил пальцами по столу и поднял руку, призывая официанта.

– Деньги исчезнут, а проблемы никогда, поэтому тебе нужен справочник, «Желтые Страницы», так сказать, чтобы ты мог спросить, как разрулить проблему. Деньги могут сгореть, их можно потерять, может случиться война и т. д. Тебе нужен выход из положения! У тебя есть выход из положения?

Водитель внимательно посмотрел на еще два бокала портвейна, принесенные официантом. В вязком рубине вина покачивались мириады отражений лампочек потолка.

– Какой, на хрен, выход из положения?! Жизнь – такая сложная вещь! Тут в одном потолке лампочек – не перечесть! Рубильник, что ли, выход из положения?

Последовало молчание на фоне белого шума, сплетенного из позвякивания вилок и бокалов, громкой болтовни посетителей и гула турбин на реверсе.

Минут через пять водитель демонстративно посмотрел на часы.

– Мне пора, – соврал он. – Шеф должен звонить.

И тут же раздался звонок: «Ты, короче, погуляй там еще часик, мы на шопинге. Я позвоню».

Бомж с усмешкой отодвинул бокал.

– Притяжение правит миром, а не отталкивание! Скажи жизни: ДА!

Он встал, положил три сотни на стол и, не приглашая и не прощаясь, направился к двери. Водитель приподнялся, собираясь последовать за собеседником, но бомж властным жестом его остановил:

– У тебя еще час в запасе: посиди и подумай!

«Откуда он все знает? – подумал водитель. – Он же не мог слышать голос в телефоне. Ну и откуда, спрашивается…?»

Все это уже отдавало настоящим безумием. Надо было что-то делать.

«Скажи жизни „ДА“! Легко сказать!»

– Еще что-нибудь будете? – спросил официант, сгребая три стодолларовые бумажки со стола.

– НЕТ!

– Хорошего Вам вечера!

«Я что, должен был сказать «ДА»? Как это вообще может быть: Скажи жизни «ДА»?

Водитель подскочил со стула и побежал к выходу. Бомжа у лифта не было. Лифт, достигнув уровня вестибюля, сказал жизни «ДА!» и выпустил пассажиров на свободу. Напротив лифта стоял бомж и рассматривал скульптуру. Он повернулся к остолбеневшему водителю и произнес:

– Ну, предположим, что я – инопланетянин. Ты же все время об этом думаешь, правда? Так пусть для тебя это и будет реальностью. Представь, например, что мы (в смысле – инопланетяне) живем на других скоростях, и поэтому вы нас не замечаете. Я знаю все, что ты думаешь и все, что ты знаешь. Постарайся не думать, что ты являешься частью какого-то моего эксперимента. Допустим, что ты мне понравился и мне просто хочется тебе помочь. Меня поражает, что ты за деревьями леса не видишь! Пойдем, пройдемся…

Через несколько шагов они остановились перед рестораном RED SQUARE. Возле входа стояла уделанная восклицательными знаками голубей обезглавленная скульптура Ленина. На ледяной подошве барной стойки вертикальной сосулькой застыла «Столичная». Портрет Сталина из-за бархатно-кумачовых штор взирал на входящих.

– Попробуй полюбить смерть. Что по сравнению с ней пробитое колесо на дороге? – сказал бомж.

– Как это – полюбить смерть? У нас об этом даже и говорить не принято.

– Вот! Вот так я и знал. Жопа есть, а слова нет.

Все течет, все меняется. Если человек принимает изменения, то «ему везет», говорят люди. Тех, кто сопротивляется судьбе, судьба волочит за собой. Тебе судьба подарила миллион. Ну, так не отказывайся от него, используй! А лучше отдай его мне, я-то уж знаю, что с ним делать!

– Да пошел ты! – взорвался водитель, и почему-то пошел сам. Так всегда бывает в фильмах: человек кого-то посылает, но уходит сам, а не тот, кого послали. – Отдай миллион… деловая колбаса!

Водитель двигался как танк, зло и прямо, не извиняясь и не обращая внимания на крики сзади: «смотри, куда прешь!»

Закукарекал телефон. «Давай, потусуйся еще часика два и подъезжай к Mandalay Bay, мы там на акул смотрим. Прикольные черти, скажу я тебе!» – шеф сказал что-то еще, но водитель не разобрал.

– Все, еду на стрельбище! Сейчас я там все раскурочу вдоль и поперек. Возьму ведро патронов и все там раздолбаю, – кипел водитель.

Полчаса езды в лимузине его немного успокоили. «Да, что я, в самом деле, переживаю! Какой-то дурачок меня грузит и пристраивается к моему миллиону, а я развесил уши и все ЭТО слушаю. Кошмар!» – водитель выбрался из машины, от души хлопнул дверью и направился по направлению к мигающему впереди неоновому плакату. «Блин, дорого! Как же дорого…» – подумал он, глянув на расценки и забыв о том, что в его сейфе лежит миллион долларов.

Пока водитель ждал своей очереди, на диван присел довольно аристократичного вида мужчина. Он присосался к трубочке, торчавшей из литрового стакана с каким-то напитком. Потом, оторвавшись от него и вытянув руку, внимательно посмотрел на стакан и, убедившись, что внутри еще что-то осталось, опять сосредоточенно присосался к трубочке. Когда соломинка захрюкала, оповещая об окончании сессии, мужчина, одобрительно кивнул и неожиданно обратился к водителю:

– Река течет. Да и течет-то она только тогда, когда у всех капелек появляется общее направление, совместная, так сказать, цель. Никуда не текут только болота, потому что капли там двигаются в разных направлениях и каждая тянет одеяло на себя.

Он протянул руку:

– Айвэн Краун, писатель.

– Очень приятно, – привстав и не называя своего имени, протянул руку водитель. – А что писатель делает на стрельбище, прошу прощения за назойливость?

– Про войну пишу. «Мы достигаем успехов только тогда, когда все наши желания выстраиваются в боевые шеренги и смотрят в направлении своего полководца. И чем больше солдат стоит за спиной у полководца, тем ближе победа».

Наверное, это была цитата из его книги.

– Вы воевали?

– Да куда там! У меня фантазия хорошо работает. Что я, не знаю что там страшно? Мне детали нужны. Запах, поверхность, вес и т. д.

Позвали на рубеж. На столе лежали принадлежности.

Рожок был стеклянный. То есть совершенно прозрачный. Внутри, плотной группой, замерев в ожидании полета, в одном направлении выстроились пули. «До чего только не додумаются, чтобы заманить клиента, – подумал водитель. – Скоро прикрепят сóску к прикладу и нальют туда пива. Лупи себе в белый свет как в копеечку и пиво посасывай. Нет, Вегас – это определенно клиника неврозов. Причем с положительными эмоциями».

Остальные патроны на столе лежали врассыпную. В полной безмятежности и без особого желания куда-то лететь. Водитель брал их по одному и вставлял во второй рожок. Теперь все патроны были направленны в одну сторону, без тени сомнения в выборе пути, и выглядели очень агрессивно.

– Люди, которые постоянно думают о проблеме, решают ее. Те, которые не думают, ее не решают, или проблемы не было изначально, – Айвэн надел наушники и показал жестом, куда он будет стрелять. Его указательный палец, как шлагбаум, закрыл путь к сомнениям прошлого и, легко коснувшись курка, замер.

Холодный блеск пластика его защитных очков склеил движение времени, и теперь приклад и мушка, мишень, глаз, две руки, позвоночник, даже пальцы на ногах – все слилось в едином желании попасть в цель.

Когда кондиционер съел последние клубы порохового дыма и подъехали мишени, Айвэн довольно произнес:

– Напоминает мою дипломную работу. Все ради нее аранжировал. Все было направлено на нее. Даже с правильной девушкой познакомился.

– Это, которая «ни-ни»? – съязвил водитель.

– Нееет, это которая «да-да»! А точнее: да-да-да-да-да, как «калашников», – засмеялся Айвэн. – Просто во время написания диплома мне был противопоказан алкоголь, как средство для снятия стресса, а платить за удовольствие полупить в подвале из автомата в те годы мне было нечем. Студенты – они и в Африке студенты, и каждый доллар у них на учете. Нет, просто у нас с этой девочкой был wall-to-wall sex. Так визжали, что соседи в стену стучали. Зато через два часа мозги мои были опять свежи, и я, нежно ее проводив, приступал к работе.