Текст книги "Вегас, бейби… Вегас!!! Психологический триллер"

Учитывая состояние уже разгоряченных «Будвайзером» парней (которым все равно, кто приехал, главное – такого в их жизни еще не бывало!), прибывшая на место «профессионалка» могла начинать «дойку». Это ведь только приезд стоит двадцать пять. А если вы хотите чего-то еще, то тогда еще полтинник, и так далее. Как же ей сказать, чтобы это выглядело безопасно? Скажешь прямо: «Ай вонт фак!» – а вдруг это подстава? Полиция ведь должна иногда делать вид, что она тоже работает. Как же она работает, если все эти мексиканцы и их пузатые, квадратные тетки стоят прямо перед «Парижем» и суют в руки прохожих, иногда даже гуляющих с детьми (бывают и такие идиоты, детей таскают по ночному Лас-Вегасу), открытки с голыми проститутками?! Да у них не то что документов нет, они даже по-английски говорить не могут. Это тоже двойные стандарты, что ли?

Вот так позвонишь со своего мобильника этим «жарким крошкам», а на телефонной станции стоит компьютер, который «пасет» таких, как ты.

Сразу твой телефон идет на прослушку. А в случае произнесения таких фраз, как «Хау мач из ер фак», сразу включается запись. Ну а потом, если вдруг понадобится кому-нибудь тебя посадить или попугать, раздастся однажды звонок в доме искателя приключений, и ему скажут: «Вы же не хотите, чтобы ваша жена послушала ваши ночные вегасовские эротические перлы?» И сразу под коленями липкий пот и смятение в режиме дыхания.

Да, плохо мы смотрели фильм «Матрица». Все помнят только остановившиеся пули и драки, а идею того, в каком мире мы сегодня живем – упустили. Но если все и всем известно, то почему все эти ночные рассыпные дожди открыток с голыми девчушками спокойно сосуществуют с проезжающими по бульвару патрульными машинами полиции?

Наверное, есть где-то закон о том, что реклама неизвестно чего (а там действительно рекламируется неизвестно какой продукт) разрешена – и моральный аспект соблюден. Присутствуют розовые и золотые звездочки на трех главных точках молодого тела для локальной акупрессуры? Присутствуют! Чего же вам, блюститель порядка и пуританизма, еще надо?

Это все ерунда по сравнению с тем фактом, что сосед Невады, штат Юта, не пьет даже чаю. Боится «изменения сознания». Куда уж до них всем этим «хот бэйбз» или безбрежным вегасовским возлияниям прямо на улице! Как опять не вспомнить о двойных стандартах?

В оправдание этому пьяному, размахивающему картами во время оргий городу, хочется сказать, что это – самый безопасный город в США. Здесь каждый может считать себя кинозвездой. Тысячи камер наблюдают своим обсидиановым оком за мельчайшим движением объекта.

Карманники и другие «плохие» парни знают, что с ними будет, если их поймают на «месте преступления». До суда дело явно не дойдет, а фантазии в умах заправил города-миража хватает не только на шоколадные фонтаны. Поэтому мало в Лас-Вегасе карманников, а в два часа ночи можно ходить по улицам хоть голым. Никто не пристанет.

Водитель решил зайти в «Bellagio». Он любил природу и где-то в глубине души своей оставался крестьянином, как и все его предки сотни и сотни лет назад. В «Bellagio» кроме роскошных фонтанов, танцующих каждые тридцать/пятнадцать минут днем/ночью, еще есть и расположенная на потолке клумба из голубых стеклянных маков, восхищающих своими размерами, и самый большой в мире шоколадный фонтан, работающий двадцать четыре часа в сутки. Три источника счастья ниспадают с потолка: белый, молочный и черный шоколад. Сертификат книги Гиннеса, прикрепленный, как водится, поблизости, надолго приковывает к себе взгляд недоверчивого французского туриста.

«Вот и консерватория… Ах, жизнь моя, какая же ты разносторонняя! В моем детстве консерватория была частью анекдота про Василия Ивановича, в юности – зданием на Маяковке, а сегодня ты – просто оранжерея в отеле Лас-Вегаса». Консерватория Лас-Вегаса всегда влекла его к себе. Каждый сезон, зимой или летом, там был собственный мир со своими звуками, цветами и влажностью. То оранжевые пятисоткилограммовые тыквы собирали очередь из смешливых японок, то летающие колбаски воды в фонтанах заставляли любопытных русских туристов протягивать руки, чтобы убедиться, что там действительно вода, а не глицерин. То тропические бабочки взмахами своих крыльев вызывали поток щелчков затворов двухтысячедолларовых фотоаппаратов американцев.

Здесь водитель чувствовал себя очень спокойно и уверенно. То ли в этом месте из земли выходили какие-то благодатные потоки хороших энергий, то ли проектировщики были людьми с художественным образованием, но в этом отеле его душа отдыхала. К тому же казино «Bellagio» является самым прибыльным казино в Лас-Вегасе. Отель же, который год подряд, остается самым любимым отелем для русских, армян, корейцев и иранцев – народов, для которых не то, чтобы «понты всегда дороже денег», но вера которых заключается в наслаждении красотой, а не в христианстве, буддизме или иудаизме, как оно может показаться.

Есть, конечно, в Лас-Вегасе и другие красивые отели кроме отеля «Bellagio»: манит своими зимними садами и озерами грез роскошный отель «Wynn» или, в меньшей степени, аристократичный «Encore». Как ни странно, в «Paris», при всей его «парижскости», в воздухе витает дух жажды наживы. Жестко и настойчиво работают не только парковщики на приеме машин, но и лифты, и автостоянки, не позволяя душе расслабиться. В «Venetian» чуть-чуть поспокойнее, но есть что-то натянутое в этих лакированных «венецианских» мостовых, своим сверканием как бы напоминающих, что нужно спуститься вниз, в казино, – там сверкания будет больше!

Там вас ждут удобные кресла и бесплатные напитки. Вот тоже идея! Бесплатный алкоголь, на первый взгляд. Но доллар в виде чаевых оставить надо? Надо! Как-то раз водитель поставил эксперимент. Он попросил у разносчицы напитков бутылку простейшего пива под названием Bud Light и ничего не положил в стакан для чаевых, уже достаточно ярко пестревший зелеными бумажками. И, отвернувшись, продолжил нажимать кнопки игрального автомата. Разносчица не ушла, постояла возле него, потопталась, а потом уже нагло заявила: «Сэр, мы работаем за чаевые». А он, тоже нагло, спросил: «А сколько это?» «А это – один доллар».

Вот ровно столько и стоит бутылка пива в магазине. Но на складе или на заводе она стоит, конечно, гораздо меньше. Что-нибудь около восьмидесяти центов. В Вегасе нет ничего неприбыльного. Даже якобы бесплатная раздача спиртного все равно приносит владельцам свою копеечку. А лавочек или кресел в городе нет, посидеть и дать отдых гудящим от хождения по казино ногам негде. Зато перед игральными автоматами установлены прекрасные и удобные кресла, в которых часы покажутся минутами и только истощившееся содержимое кошелька будет причиной покинуть насиженное место.

Конечно, можно понять эту разносчицу. Она, ведь, совсем крохи получает. Официальная оплата – какие-то восемь долларов в час. Умножим все это на 160 рабочих часов в месяц, минус какие-то налоги. Вот и выйдет около 1000 долларов в месяц. Как раз ежедневный доход доктора получается. Теперь понятно, почему у жителей Вегаса так мало дорогих автомобилей.

Все эти «хуиндайчики», «киа» и «шевролетики» – прямое доказательство бедности города.

Вот в Сан-Франциско, там даже на подъезде к городу вся дорога утыкана «мерсами» и «бимерами», а в Лос-Анджелесе – «ролсс ройсами» и «рендж роверами». Скорее всего, те, кому принадлежат все бизнесы Вегаса, в Вегасе не живут. На работу летают раз в неделю, проверить, как здесь говорят, «books».

Однажды, застряв в Вегасе на десять дней с одним очень важным клиентом, водитель увидел эту темную и печальную ауру, парящую над городом. Алкоголь, секс за деньги, азарт и все самые низменные инстинкты, подавляемые обществом в повседневной жизни, здесь выплескиваются на улицы в виде обязательной бутылки пива в руке во время гуляния по бульвару или обильных порноосадков из рекламных открыток.

Даже возраст не помеха в этом отпущении себя на все четыре стороны! Вспоминаются возбужденные красные глаза американских бабушек, в три часа ночи деловито вставляющих клубную карточку игрока в автомат и увлеченно нажимающих на кнопку. Карточка будет считана компьютером и, рано или поздно, бабушка получит по почте приглашение либо на бесплатный концерт, либо на две ночи в отеле, в котором недавно играла. На худой конец, бесплатный завтрак в буфете Фламинго заставит эту бабушку залить полный бак бензина и выехать на хайвей, чтобы через пять часов езды под испепеляющим солнцем попасть в прохладу оазиса «Острова сокровищ». Или взять в ресторане «все включено» третью тарелку того, чего она обычно в своей жизни и в рот не возьмет. На халяву, как говорится, и хлорка – творог!

Несмотря на царящее в Вегасе разгульное веселье, все обслуживающие работники носят печальные глаза. Таксисты ненавидят пассажиров, и чаевые берут как-то остервенело, словно наказывая своих седоков за их «богатство». Была бы уголовная ответственность поменьше, они бы передавили всех пешеходов. А пока они так же остервенело жмут на клаксон и едут ледоколом в толпу обалдевших туристов.

Ради справедливости надо заметить, что одуревшие от жары и пива, а также неслыханной свободы в поведении, оклахомские ковбои и их девушки переходят дорогу, где хотят, и не только на зеленый свет. Мало того, что на бульваре сложное движение, а многие водители попали туда впервые и еле ползут в поисках въезда в свой отель, там еще и знаки «NO STOPPING ANYTIME» висят вдоль всего бульвара. Даже таксисты, самые необремененные следованию правилам дорожного движения водители в мире, там не останавливаются, хоть размахивай руками, как мельница крыльями на амстердамском ветру. Шутка ли, сто тысяч туристов в день поселяются в Лас-Вегасе! Какой уж тут сервис?! Тут самое главное – обеспечить безопасность и накормить.

Неутешительные перспективы открывались перед водителем после его разговора с женой, но и будущее Лас-Вегаса выглядело не слишком уж радужным. Река Колорадо сохнет. Каждый год все меньше и меньше воды поступает в озеро Мид. Страшное белое кольцо десятиметровой высоты опоясывает сегодня все водохранилище. Что же будет, если костлявое крыло Великой Засухи опять коснется запада США? В процессе замены сливных бачков во всех отелях на более эффективные, и превращением зеленых газонов в засыпанные красным щебнем полянки, на свет появляется крамольная мысль: «Что-то приходит, что-то уходит».

Лимузинщик остановился в отеле «Hooters». В переводе это означает – не спящие ночью совы. На то они и совы, чтобы не спать ночью! Но самое главное заключается в том, что обслуживающий женский персонал в отеле одет во все облегающее и оранжевое. То есть «смотри, но не трогай». Оранжевый цвет предупреждал. Облегающий стиль зазывал. Это «облегающее» особенно плотно облегало груди немалых размеров всех работающих там девушек. В отеле жили в основном студенты (цена подходит), разглядывающие оранжевые груди, и водители-лимузинщики, в основном по причине дешевизны.

Номера были маленькие, чем-то залитые, вонючие, но без клопов. Теплый бассейн приветливо манил постояльцев изумрудным отблеском настенных фонарей.

Водитель решил не возвращаться за машиной, а оставить ее в паркинге «Palazzo». «Ничего, пройдусь немного поутру», – подумал он, тем более что появилось чувство, напоминающее сонливость. Теперь было важно не спугнуть это состояние ночным душем, чтобы потом не пришлось два часа разглядывать потолок в темной комнате. Он купил в фойе отеля бутылку воды. «Три бакса, – покачал он головой, – жулики!» Нищета крестьянских предков давала себя знать.

Поднялся на лифте на свой этаж. Лифт для него был символом человеческой недееспособности. Лифты отрывали его от земли, по которой он ходил или ездил, и он не любил это подвешенное состояние, потерю контроля, ощущение которого давала ему связь с твердой поверхностью. За рулем же он чувствовал себя почти Богом.

Спертый воздух коробки лифта полностью лишал его любой инициативы. С некоторых пор он стал везде искать лестницы, по которым можно было бы подняться или спуститься, не дожидаясь прихода лифта. Его сидячая работа, полная нервных стрессов, требовала физического движения. Все спортзалы на момент его позднего прибытия в гостиницу оказывались уже закрытыми, и лестничный променад был бы ему очень кстати. Но из-за боязни, что туристы могут упасть, потеряться, испугаться и тому подобное, лестницы в отелях Вегаса были не популярны и, можно даже сказать, скрывались.

Однажды, шутки ради, он пожаловался консьержу на клаустрофобию. Дескать, не могу ездить в лифте. Нисколько не удивившийся консьерж долго вызванивал менеджера, который появился минут через десять. С интересом поглядывая на водителя и что-то дожевывая, он провел постояльца в номер такими кулуарами, что даже тяжело больному клаустрофобией захотелось бы вернуться в лифт.

С тех пор он эту «лестничную» идею оставил в покое и ездил на лифте. Так было спокойнее.

Идя по коридору к своему номеру, он заметил целующуюся парочку. Еле стоявший на ногах от выпитого сегодня пива вчерашний школьник, весь напомаженный, недвусмысленно поглаживал свою ровесницу, несколько театрально постанывающую.

Они не обратили на него никакого внимания. Водителя же эта сцена немного взволновала. Он уже неделю не дотрагивался до женского тела, а сегодня еще и поругался с женой. Вставляя карточку-ключ в слот замка, он подумал о рафинированной эротичности этого движения. Особенно его будоражил процесс быстрого вынимания этого ключа. В этой поспешности был залог открывания двери в безопасное будущее. Медленное же вынимание приводило к несрабатыванию замка, и дверь оставалась закрытой.

Это многообещающее вставление и обреченное вынимание несло в себе какой-то завуалированный философский смысл.

Его, как водителя, всегда приковывал вид женщин, заправляющих собственный автомобиль. Сотни раз он наблюдал эту картину, и каждый раз задерживал на ней свой взгляд. Тонкая или толстая, хрупкая или спортивная – все они совершенно одинаково беспомощно держали в руках большой тяжелый пистолет бензонасоса и никак не могли попасть в отверстие бензобака с первого разу.

На его Родине, в его время, женщины автомобилей не водили. Они водили трактора, троллейбусы и трамваи. В странах, которые он посетил до прибытия в Америку, никто не заправлял свой автомобиль сам. Там всегда это делали работники заправки. В стране же поголовной демократии, где даже миллионеры открывают двери своими руками, женщины заправляли свой автомобиль самостоятельно. Эта их подневольная безвариантная свобода, (поскольку другого варианта, кроме как заправлять самой не было), полное отсутствие помощи с чьей-либо стороны, их обреченность на соитие ствола пистолета и отверстия бензобака была настолько захватывающей, что водитель забывал, зачем он приехал на заправку, и не выходил из машины, не просмотрев весь процесс от начала до конца. К пациентам Зигмунда Фрейда он себя не относил, поэтому такое хобби за манию не считал…

Наконец водитель пришел в номер. Достал лист бумаги и положил его на липкий стол из лакированной сосны. Брезгливо убрал локти с заляпанной столешницы. Опять вспомнился разговор с женой. Ее уверенность в желании разбазарить его миллион поражала. «А что, если подарить ей этот миллион? Сказать, что мне ничего не надо. Она сразу меня бросит или все спустит на тормозах? А куда она уйдет? К кому она уйдет? Может, она со мной все это время жила по одной простой причине, что и уйти-то некуда, и только ждала подходящего момента, когда уже не будет зависеть от меня, точнее от моей нищенской зарплаты…» Возбужденный мозг начал рисовать ужасные картинки. Куда уж там разным видео журнала «Hustler»!

В сознании каждого человека существует, оказывается, такой же реальный мир, путешествие по закоулкам которого заставляет волосы вставать дыбом и сердце биться чаще. «Зря я ей про миллион проболтался. Надо было потихоньку „премиями“ кормить. С другой стороны, она – девочка умная, начала бы подозревать какую-нибудь незаконную деятельность. Ну, хотя бы, перевозку наркотиков. Это еще хуже. Зато сейчас все скрываемое в характере проявилось наружу. И теперь, после большого хрустального бокала с медом, удар ржавыми ножницами в сердце».

Ножницы представились ему именно портняжные, которых, к тому же, в его доме никогда не было. А может, он просто и не знал об их существовании?! Но образ крови, сползающей по почерневшему от времени лезвию, затмил факт присутствия или отсутствия ножниц в коробке для швейных принадлежностей.

Не ненависть, а какой-то злой интерес пробудился у него к жене. Он вдруг осознал, что давно не разговаривал с ней «по душам», как они это делали по вечерам, уложив детей спать. Бывало, сидели под тусклой 60-ти ваттной лампой перед дулевским чайником и говорили, говорили…

Вот тогда, наверное, все и выговорили. Не о чем стало говорить. Сто лет назад продолжительность жизни (даже в Японии) была около сорока лет. Умирали, не успев договорить. Сегодня живут по девяносто. Одиночки-молчуны. Живут, никак не умрут. А сказать уже давно нечего. Зубы есть. Новые, вставные. Даже свои собственные еще сохранились. А сказать нечего. И некому. Потому что сегодня даже десятилетний ребенок знает больше и чувствует себя свободнее в виртуальном мире, чем эти, чувствующие себя динозаврами, пожилые люди. Вот уж у кого мечты давно переросли в одни только проблемы. Мало того, они знают по опыту, что лучше слышать или видеть они не будут, соответственно проблемы их будут только плодиться и усугубляться.

Как же тогда быть, если ты уже все видел и все попробовал? Каждый день болит что-нибудь новое, и тебе не хочется даже водки со свежей селедкой? А может, уже и нельзя! А что, если еще и миллион сверху свалился? Что, бежать по врачам? Менять печень, почки и «далее со всеми остановками»? Делать подтяжку лица и задницы, раздобыть молодую жену или мужа, вступить в гольф-клуб? Проблемы, проблемы, проблемы. Какой пытливый пионер попался!

Киножурнал «Хочу все знать» не показывают уже лет двадцать пять. Вопросов накопилась тьма, а помочь разрешить их некому. Ни по должности, ни по призванию.

«Что там сказал бомж? Тебе и миллион не поможет? Странное совпадение! С другой стороны, какое, на хрен, совпадение, если все в мире взаимосвязано?! Если ты родился на этой планете, то на этой планете и умрешь. Куда с нее денешься! Хотя у астронавтов Аполлон-11 была возможность умереть на другой планете, однако Бог миловал. С другой стороны, у «сегодняшнего» обязательно есть «вчерашнее» и будет «завтрашнее», над которыми ты уже или еще совершенно бессилен. Зато у меня есть настоящее. Захочу – сейчас и позвоню. А захочу – не позвоню. Все время я живу рефлекторно. Ударило солнце по глазам – надел очки. Появилась жажда – попил. Чтобы жить осмысленно, все действия должны быть подчинены максимально эффективной линии поведения. А для этого нужно четко знать задачу, ради которой и выстраивать эту линию жизни.

Так, наверное, живет Дональд Трамп. Если уж и поднимет руку, то только ради того, чтобы подписать миллионный договор, а все остальное время сидит и думает, сведя свою активность до минимума. Сохраняет, таким образом, энергию и накапливает вариантность решения своих проблем. Говорят, Сталин таким был. Очень мало шевелился, очень много думал и молчал.

Еще пять минут таких размышлений, и я сойду с ума».

Водителю явно не спалось. «Вот у меня сейчас в кармане один миллион долларов, так что – я не могу устроить себе „праздник жизни“?! Неужели я не могу, как настоящий мачо из фильма, заказать себе в номер длинноногую креолку?»

Какой-то подлый вибрирующий внутренний голос проблеял: «Не можешь! В НОМЕР – не можешь! В номере, в сейфе, лежит один миллион долларов наличными. А если эта креолка – подстава? В Вегасе не только стены имеют уши, но и потолки – глаза! Придет такая славная красотка, завалит тебя в постель, и в самый важный момент вынимания „ключа“ ударит тебя бутылкой по голове. Плакали твои денежки. Лучше пойди на бульвар и сними кого-нибудь там. Безопаснее, да и выбора больше».

У водителя никогда в жизни не было проститутки. Он знал об их образе жизни только по литературе и по фильмам, с некоторой поправкой на рассказы своих полубандитских люберецких друзей. Слышал даже, что проститутки никогда не целуются и носят вымышленные имена. Никакого чувства вины относительно того, что он впервые в жизни собирается изменить жене, у него не появилось. Голова судорожно просчитывала варианты веселого проведения ночи. «Первое – где ее взять, эту проститутку? Второе – как с ней договариваться? Ведь это же все на английском, а вдруг она какая-нибудь свежая иммигрантка (а, скорее всего, так оно и будет)! А ведь можно еще напороться на облаву». По идее, в Вегасе с этим древним занятием давно покончено, а ехать в соседнее графство, где «это» разрешено, водителю не хотелось.

Двойные стандарты Америки иногда его просто бесили. В штате Невада проституция разрешена, а в Лас-Вегасе – не разрешена. Кроме Лас-Вегаса в Неваде и смотреть-то нечего, и туристы со всего света едут именно туда, но проституция там запрещена. А хотите бордель, поезжайте в соседнее графство-область и там ищите приключения на свои нижние девяносто! Там, для развития экономики страны, ничего не жалко!

Шумящий фонтанами и сверкающий мишурой праздника бульвар встретил водителя толпой народа. Возле «Paris», почти на переходе стояла ОНА. Она была явно «на колесах». Водитель решил выложить все сразу. Так и сказал: «Я сегодня совершенно один. Составишь компанию?» «Надолго?» – спросила она. «Ну, ночь-то длинная», – замялся водитель. «Все вы так говорите, – засмеялась она. – Пошли!»

Она была очень послушная и внимательная, несмотря на свое расслабленное состояние. Непонятного возраста, пожалуй – не старше тридцати лет, с незапоминающейся прической, без духов и лака, и достаточно разговорчивая. Она шла, постоянно спотыкаясь о ровный как стол вегасовский бульвар, и оказывалась то слева, то справа от водителя. В конце концов, он взял ее за руку. «Чтобы не потерялась», – так объяснил он ей свое нежное движение руки.

Ей это, вроде бы, даже понравилось. Вообще, возникало ощущение, что она бы «дала» ему и бесплатно, но раз уж вышла на работу, то надо работать.

Увидев отель, в котором жил водитель, она слегка расстроилась. Она примерно понимала, что может происходить в отеле, где селятся безденежные студенты и престарелые лимузинщики.

«Не вести же ее в свой номер! – подумал водитель. – Надо бы взять другой».

На регистрации никакой очереди из вновь прибывших не было. Быстро сняв номер и поднявшись на лифте на свой этаж, они пошли по коридору. Хорошо, что недавно произошла смена состава регистратуры, и работница отеля видела водителя впервые. А то могли бы возникнуть вопросы, а там и до полиции недалеко. Водительское его нутро всегда боялось полиции. Стекающий с потолка лимонный свет коридора делал картину нереальной. Водитель хлопнул подружку по заду, она кокетливо обернулась, и он, слегка ее приобнявши, прижал к стене. Вспомнилась недавно встреченная в коридоре парочка. Тут он, внезапно вспомнив, что проституток, кажется, не целуют, прижался к ней всем телом, словно опасаясь, что она может ускользнуть. Она отреагировала точно таким же движением, как будто была зеркалом чужих душевных порывов.

Рука водителя нежно, но уверенно придвинула ее торс к себе. Он попытался разглядеть в этом соитии хоть какую-то искру желания, но понял, что ничего, кроме интереса, у него к этому существу нет, и какая-то внезапная вялость овладела им. Останавливаться же на полпути было совсем не в его принципах, поэтому он, кротко вздохнув, отклеился от подруги, открыл дверь и нежно втолкнул ее в номер.

– А де ты вааще живешь? – спросила она с каким-то странным техасским акцентом.

– В «Bellagio», – соврал он, зачем-то пытаясь набить себе цену. – Правда, нас в номере двое. Напарник уже спит, наверное. А мне вот, видишь, не хватает женской ласки, – добавил он, говоря уже сущую правду.

– Ну-ну… – промямлила она, глянув на стол в углу.

Не зная, что делать дальше, он предложил ей вариант: попить чаю или сразу приступить к делу. Затем, несколько помявшись, спросил ее имя.

– Сэнди. Вот тебе номер моего прямого телефона. Звони, если буду нужна еще раз. А чай на работе мне предлагают впервые в жизни. Спасибо!

– Что мы делаем сейчас? – с энтузиазмом спросил водитель.

– Ты идешь в душ, я тебя жду, но могу и помыть, это будет немного дороже. Ты что, первый раз, что ли? – несколько наивно спросила она.

– Да, первый. Если хочешь, помоги мне в этом, – не стесняясь своей неопытности, произнес водитель. Ему стало как-то легко от возможности быть самим собой, превратиться в клиента, а не оставаться «обслуживающим персоналом», которым он был все эти годы.

Если глубоко задуматься, то его сервис не очень-то отличался от сервиса проститутки. Все та же задача удовлетворения клиента, чтобы клиент запомнил тебя и рекомендовал своим знакомым в будущем.

Разница заключалась лишь в том, что он работал, в основном, с трезвыми людьми, а не как Сэнди – с напившимися для храбрости малолетками и невротическими типами, надломленными кризисом среднего возраста. Он, конечно, не показывал клиентам своего тела и старался как можно реже даже касаться своих клиентов, однако пожимания рук при прощании было не избежать. Так что, по большому счету, разницы почти не было. От этого ему стало легко на душе, как будто он общался с одноклассницей. Правда, для Сэнди время замерло и ее двадцать пять лет водителя устраивали. Он мог ею руководить. Преимущество в возрасте давало на это полное право. Несколько смущал ее опыт. Водитель наскоро подсчитал все ее свидания за ночь, умножил на сто раз в году, – и зависть сожаления толкнула кровь к его щекам. Даже приблизительно получалось около двухсот человек в год. «Мне бы так в ее годы…» – чисто мужская, совершенно не новая мысль крутнула фуэте в его голове, расталкивая другие мысли по сторонам.

– Ну, ты скоро? – донесся в ванную голос. – Начинаю замерзать!

«Кондиционер выключи, дура», – тяжело подумал он.

Еще раз глянув на себя в запотевшее зеркало и найдя себя в более-менее удобоваримой физической форме, он пошел в неизвестное, держа в руке полотенце, ненавязчиво закрывающее середину тела.

Она лежала на кровати и перелистывала рекламный журнал. Ее розовые трусики и черный лифчик плотно облегали молодое тело. Единственный синяк на внутренней части бедра от пальца какого-то предыдущего клиента сразу намекнул водителю, что ее работа далеко не безопасна, и многое тут зависит от природных физических данных. Тело своей жены он трогал только в верхней части, вся же нижняя часть сразу покрывалась синяками, которые долго не проходили.

Почему-то вспомнились стриптизерши. Стриптизершам было еще труднее. Наличие красивого пропорционально сложенного тела было для них лишь одним из многих требований, определявших «профпригодность». Надо было еще обладать крепкой здоровой кожей, способной переносить грубые руки клиентов. Как охранники ни смотрят за своим товаром, клиенты все же умудряются девочек и трогать, и даже щипать. Водителю всегда бросалось в глаза идеальное состояние ножек танцовщиц представления «Пираты и Сирены» возле отеля «Остров сокровищ». Конечно, темные колготки или сетка могли скрыть свежие синяки, но не на сто процентов.

– На открытках написано «тридцать пять долларов». Это правда? – спросил он.

– Нет, конечно, разводилово. Хотя я с тобой и бесплатно пошла бы, но сегодня я на работе, поэтому двести баксов за ночь контора слупит с меня по-любому. Мне же тоже надо что-то заработать. Так что с этой меркантильной ноты и начнем.

Водитель поплелся к бумажнику, глубоко упрятанному в кармане джинсов. Полотенце зацепилось за ручку двери и тяжелой лавиной сползло на пол. Он стоял к ней спиной, совершенно голый, пересчитывая четыреста долларов, с легкой надеждой на дисконт, тем более что она заявила о «бесплатно».

Он быстро развернулся к ней лицом. С четырьмя серо-зелеными фантиками в руке, без очевидных признаков возбуждения, стоя совершенно обнаженным возле валяющегося на полу полотенца, он выглядел потешно. Сэнди расхохоталась искренним смехом, растопив все возможные преграды на пути к первопроходству эротического океана жизни.

– You’re so funny, – сказала она. – So funny!!!

Она сложилась в хрестоматийную позу похотливой Лолиты, прижавшись щекой к своему колену, и призывала его мановением пальца. Он упал рядом с ней на холодную от надрывающегося кондиционера простыню, и она забросила свою ногу ему на низ живота. Ловко выкрутила, не забрала, а именно выкрутила из его руки четыре стольника, одним движением их сложила, и вся надежда на дисконт у водителя рассеялась, как впечатление от Лас-Вегасовской ночи на утро следующего дня.

– Что бы ты сделала, если бы у тебя появился миллион? – спросил он.

– Ты выиграл в казино? Почему такой вопрос?

– Ну не знаю, у меня секс такой, – сказал водитель.

– Ну, теперь не знаю я, – она откровенно задумалась, повозив указательным пальцем ему по животу. – Машину бы купила. Красный Корвет.

Ей, видать, стало надоедать такое потенциально-маниакальное развитие событий. Черт знает чего можно ожидать от продолжения таких разговоров, и она с ловкостью иллюзиониста Коперфильда показала уже раскрытый презерватив. В следующий момент он оказался на начавшей оживать «гордости» водителя, и не успел тот даже удобно повернуться, как Сэнди отточенным движением рта доставила его на должное место. Пара-тройка традиционных движений, чтобы убедиться, что объект находится в рабочем состоянии, – и путешествие «Стань взрослым» началось.

– Close your eyes! – вельветовым голосом прошептала она. Но он не хотел ничего пропустить. Он неожиданно вновь ощутил себя опять в роли водителя. Сейчас он будет делать только то, что сочтет нужным, и именно потому, что «водитель» здесь – он! Она оказалась очень внимательной и податливой партнершей, поворачиваясь при малейшем намеке или движении руки водителя.

– Ты будешь кончать? – спросил он ее.

– Нет, – ответила она. – Я же на работе.

Она засмеялась.

Когда через пятнадцать минут водитель затих, переводя дыхание, а потом стал продолжать, она как-то очень быстро выскользнула из-под него с возгласом:

– Это была цена за один сеанс.

Он показал на пустой, хоть и сильно натруженный презерватив:

– А это и есть один сеанс. Я требую продолжения банкета!

Она нехотя повиновалась.

Подозрение в обмане его сильно расстроило. Как-то внезапно стало скучно и неинтересно. Но благодаря привычке доводить дело до конца, он, поерзав еще два-три раза, все-таки вышел из нее, сдернул ненужную уже нахлобучку, сел на кровати и сказал: