Текст книги "Спецназ нагваля. К новым орбитам!"

ВикСи (Доктор)

Первая йога дома после Воронежа. «Сурья», один круг. Задержка. Потоки вливаются в тело. Стою и вижу свою комнату с закрытыми глазами. И она начинает медленно сыпаться в осколки! Завороженно наблюдаю за этим процессом. Проскакивает мысль: «Ни фига себе! Обрушение декораций Матрицы!» Тем временем Матрица рассыпалась полностью, в том числе и пол под ногами. Вокруг полная темнота, тишина – и свободный полет в неизвестном направлении. Я – НИГДЕ. Обалденные ощущения! Не помню, как и когда Матрица собралась из осколков. Очнулась, лежа на полу в причудливой позе.

Крымские ласточки
(Форос, сентябрь 2006)

Борода

Эх, что бы я ни написал, это будет жалкое подобие великолепного, искрящегося, залитого светом действа, праздника счастливых детей, играющих с вечностью.

Карнавал Подарков, Парад-алле спецэффектов и Путешествие еще дальше в Глубину. Каждое прикосновение с миром и собой – ПОДАРОК.

Были и суперпризы.

У меня не хватает слов, чтобы выразить свою благодарность и этим подаркам, и тому, кто их преподнес. Лишь ЩЕНЯЧИЙ ВОСТОРГ… Могу только лизнуть теплым шершавым языком, как очаровательного щенка, который увязался за нами с пляжа и с которым мы, стоя на четырех лапах и виляя хвостом, облизали друг друга на крыльце 7-го корпуса перед отъездом.

Такое количество родных лиц! 120 участников, а с организаторами, ведущими и членами их семей – 140. Сборная страны и зарубежные профессионалы. Ярчайшие личности.

Райское место, мощные горы вокруг, изумительный парк, ядреное вкуснейшее море, бархатно-теплая погодка, прекрасный зал для танцев.

Во время утренней йоги, на корте, лучики восходящего солнца высвечивали сперва верхушки изумрудно-зеленых сосен, потом касались наших макушек и скользили ниже, согревая тело и наполняя его ликованием. Родным стал тот платан, с шипастыми шариками плодов и разлапистыми резными листьями, на который я смотрел, стоя в низком выпаде, соединив ладони и скрутившись к левому плечу.

Ласточки, ласточки, ласточки…

«Лунный Герой» – гиперкомплекс Папы, собравший все самое сильное: «Ласточки», комплекс Героя, «Поклонение Луне», асаны, «Око». Бесконечный марафон. Премьера была на вторничной йоге после московского семинара. Даже гвардия, похоже, тогда «выпала в осадок».

Ядро комплекса – «Ласточки». Попробуй-ка удержи равновесие на одной ноге, когда тебя бьют СВЧ-молнии и сотрясает сильнейший экстаз! Только будучи в нуле, в полной Тишине.

Комплекс оттачивался полностью и по частям всю неделю фестиваля. И утром, и вечером. Было ощущение, что команда спецназа должна была в сжатые сроки подготовиться к заброске в самые дальние уголки Неизвестности.

Частенько передо мной оказывалась Щасталка. Вызывало уважение то, как это уникальное существо со сверхчувствительным телом вновь и вновь подымалось и пыталось устоять среди необузданного шторма Силищи, раскаленным ураганом швырявшей ее во все стороны, как песчинку.

Комплекс, дающий силу небывалую и концентрирующий, сжимающий ее в незыблемую твердость. Чудовищная мощь взорвавшейся сверхновой! Но внутри ничто не дрогнет, не колыхнется. Ты – в центре Циклона.

Тишина, нулевка, в которую мы окунулись на Иссык-Куле и которую сейчас постепенно осваиваем и углубляем, дает выдержать такой энергетический накал, такую частоту вибраций, которые раньше бы просто разорвали тело и сознание на мелкие клочки и рассеяли по галактикам.

В «Лунном Герое» тело плавится в бушующем огне, выковывается на наковальне намерения и становится клинком ДОМаской стали.

Запомнилась йога в предпоследний вечер. В зале. Сначала «разминка», накачка на улице пранаямками и пением. А потом началось что-то беспредельное.

Текли медленно, наслаждаясь каждым самоцветным пластом, каждой золотой жилой, открывающейся шахтерам, героям-первопроходчикам в забое «Форос-Нигде-бис».

Выпад, руки горизонтально, растягиваем грудь – обжигающий ураганный ветер проносится по линии рука-сердце-рука, по этой космической трубе.

Тянем носочек в «Ласточке», выпрямляем колени – из центров стоп вылетают реактивные залпы «Катюш».

«Бакасана» – в центры ладоней тугими пульсирующими толчками закачивается гудящая лава из ядра Земли.

Каждая асана пронизана сжатой до предела мощью, дыханием какого-то изначального сотворения проявленного мира. Так прутся, наверное, только Боги, лепя Формы из Пустоты.

После такой йоги – какие могли быть танцы! Как мы с Папой жахнули уже на показе! Пиротехники, они и есть пиротехники.

Берниковский зикр-пранаяма «Хай-Хай». Квинтэссенция восторга, драйва и силы. Лавины ослепительного света и счастья неслись отовсюду в точку отсчета, к началу, к истоку – и откатывались в новое воплощение. Эрт, бьющийся в диком, безумном танце.

И опять, внешне – буйство, вулкан, а внутри – гладь.

Когда мы с Папой подлетали к стене горящих существ-факелов с глазами-лазерами, вспыхивало ТАКОЕ!!! С обеих сторон. А на звуках-выстрелах «Хай! Хай!», пронзающих все и вся, и на последующих вдохах-выдохах «А-Ха! А-Ха!» вылетали языки пламени, снопы света, взрывающиеся, закручивающиеся и взмывающие вверх и обратно, в танцоров. Такого еще не было, ни на одном фесте и семинаре…

В последний вечер йога была еще круче. Тут даже не огонь, а неизвестная природе субстанция… Папа уже с самого начала прыгал на обеих ногах, как мячик, не мог стоять. «Как последняя Борода». Потоки пружинисто поддают в стопы, подбрасывают, требуя выражения, проявления. Они зовут в Игру.

«Лунный Герой» вывел на другой уровень энергетического существования. Закрепилось и усилилось состояние Тишины и Глубины. Остановка ума происходит легко, по команде. Просто твое тело знает, как это. Р-раз! – и ты там…

Один из кодов: «Кто я? Задавая этот вопрос, отсекай все знакомое, все известные образы, ощущения, мысли» (Папа).

Обалденный зикр-озарение Падре «Ой! Да!» – очень глубоко. Такие простые слова, и столько вспыхивает смыслов и открытий, узнаваний и проникновений.

Ой – Да. Экстаз и согласие. Страх и принятие. Желание и удовлетворение. «Кто (где, когда) бы ты ни был, делай то, что хочешь».

Обнимания в последний и предпоследние вечера.

Позже, когда обменялись с Папой своими впечатлениями, оказалось, что они совпали один в один. Прошибать никого не надо. И жахать тоже. Только открой свое сердце, из нуля… и пропускай! Пропускай то, что идет от партнера, через тотальное безмолвие. Как сказал Папа: «Они все сделают сами».

Обнимались из глубочайшей тишины. Дыхание почти остановлено, легкие касания, тело отсутствует. Есть лишь вечный покой. И любая вибрация, движение, звук, поток, вдох или выдох, эмоция, мысль падает в эту бездну, что таится в самом сердце сердца, и, оставляя легкие круги по воде, тонет в бесконечном Ничто.

Стоял, почти не шевелясь, без единой мысли, в каком-то тумане немыслимой нежности и утонченного блаженства. Ноги подкашивались, ибо тела попросту не было. Оно существовало лишь постольку, поскольку присутствовало смутное воспоминание, что что-то подобное должно быть.

Рас-тво-ре-ни-е.

И в этом тумане, мерцающем посреди темноты зала, кто-то подходит… Открываю руки для объятий и… Потом кто-то отплывает, и подходит еще кто-то…

Очень… Не знаю, как… Было со Щукой, с этой яркой представительницей «племени младого, незнакомого», племени «ржущих йогов». Еле уползли оба.

Рас Таяли меня, истаяли напрочь. На негнущихся, еще толком не материализовавшихся ногах бредем от «Айса» к корпусу.

Пока не могу толком осознать то, что произошло в Форосе (тем более сформулировать). Да и ладно.

Слишком уж необъятно и многомерно. Заиграли все цвета спектра.

Папа

Последний фестиваль этого года. Итоговый. Уже по тому, кто собирался, было ясно, что будет что-то грандиозное. Опять Dream Team! Похоже, сложился мощнейший костяк, и теперь любой фестиваль будет запредельным! Исключения только подтверждают правило. Причем фестивали этого года показали, что на самом деле не важно, сколько приедет местных участников. Странно, что крымчан было совсем мало, да и украинцев вряд ли было больше четверти-трети. Только в Звенигороде преобладали москвичи, да в Ебурге было много уральцев. В Форосе самые большие делегации были из Москвы, Питера и Ебурга.

Будем играть в игру «Ищите плюсы». Потому начну с минусов. Два туалета на этаже (один мужской, один женский), по толчку в каждом. Не всегда там была туалетная бумага. Душ только на втором этаже. Ну, и еда. Как на всех фестивалях в этом году. Работников столовок можно понять. Как тут не уворовать! Вегетарианская еда – это просто не класть мясо! Мы с Бородой уже давно не ходим в столовки, привозя с собой фрукты, сыры, творожки и йогурты.

Зато плюсов немерено. Умывальник в номере, в котором ВСЕГДА была вода, что для Крыма роскошь. Великолепнейший парк с уникальными деревьями. Дендрарий, да и только. Бывшая усадьба какого-то русского дворянина. Хвойный аромат пьянил круглые сутки. Всевозможные сосны, можжевельники, туя, кипарис и (возможно?!) крымский кедр. Любая прогулка, в столовую или на море, вызывала восторг. Множество клумб с яркими ароматными цветами радовало глаз и нос. А прудики с золотыми рыбками, с какими-то экзотическими высокими травами.

После феста остались на денек и пошли в ресторанчик на территории пансионата. Выбор блюд и, главное, их качество превзошли все ожидания. И вкусно, и эстетично. Цены по московским понятиям вполне приемлемые.

Погода радовала. Дня три был штормик, с ветерком. Так народ с удовольствием катался на волнах. Утреннее купание перед йогой приводило в норму после непродолжительного сна, если учесть, что обнимания после вечерних танцев заканчивались в час ночи, а йога была с семи. А если ночью не колбаситься, то зачем ехать на фест? Короче, было тепло. Свитер не надел ни разу.

Теперь о главном, об энергетике фестиваля. В Воронеже и после отточили йоговский комплекс, который я назвал «Лунный Герой». Этот комплекс является соединением комплекса Героя, «Поклонения Луне», «Ностальгии по Асанам» и «Ока Возрождения» Сидерского. В «Герое» добавились «Ласточки», «Триконасана» и поза в выпаде с руками впереди и сзади, показанные Калабиным на Байкале. Кроме того, добавил половинную позу Шивы. Комплекс мощный, экстатический, и в то же время вырабатывающий устойчивость и приводящий к внутренней тишине. Внутри появляется стержень, на котором стоишь не только в «Ласточках», а и весь день после комплекса.

Если в первые дни народ с трудом держал равновесие (и я старался смотреть в землю, чтобы самому не потерять равновесие), то в конце можно было снимать учебный фильм. Практически все стояли не шелохнувшись, тянули носочки, выпрямляли колени. И комплекс уже превращался из труда в наслаждение с каждым новым движением, с каждой новой асаной. Но даже у нас с Бородой тянуло какие-то мышцы, скорее из-за пранаям с глубоким приседом. Те, кто не пропускал йогу, однозначно перешли на новый качественный уровень. Удивительно, что на утреннюю йогу ходило человек 50–60.

По несколько раз утром и вечером гудели, заткнув уши, глаза и нос (опять Калабин показал). Гудением создавали картинки необычайной красоты. У меня начиналось с геометрических орнаментов, я бы даже назвал их янтрами. Потом янтры начинали закручиваться, возникали фракталы, туннели. Поражала интенсивность и яркость цвета картинок, хорошо видимых днем, при ярком солнечном свете, а также скорость их изменения. Голову заливал яркий свет – когда белый, когда золотой, когда голубой, а то и вовсе играющий всеми цветами радуги. Короче, это пение было для меня одним из самых ярких переживаний.

Танцы. Ну что тут сказать?! Кульминацией ночных зикров стал предпоследний день. Очень перло на ростовском зикре. Спонтанно возникло несколько интересных партий, особенно женская «Ху Ху Алла Ху». И когда все держали эту партию, Падре, как всегда, начал сольную импровизацию. А позже к нему подключился Гайявата, и с этого момента я уже не понимал, что происходит. Падре с Гайяватой издавали звуки какой-то фантастической красоты. И было чувство восторга только от того, что ты просто присутствуешь здесь. Частенько на зикрах возникало состояние «Остановись, мгновенье». Иногда хотелось продолжать это бесконечно.

Обнимания. Уже давно уловил, что обнимаюсь с намерением открыть сердце партнера или обменяться «сердечной рекой», которая возникла у меня еще в феврале. На этом фесте просто изощрились с Бородой. Я в сердце одной дамы во время обнималок вырастил красивейший цветок. Он был благодарен мирозданию за свое появление и стал выражать благодарность миру и восторг от своего существования доступным ему способом. Он стал источать потрясающий аромат и дарить его всему миру. Родился мощнейший код: «Я – дарю себя миру».

Спасибо всем участникам! Делайте «Лунного Героя» хотя бы изредка. То ли еще будет! Ой! Да!

Васиlisa

Океан нахлынул, я Дома.

Расскажу я Сказку… Вечную Сказку. Сказку-Песню. Песню-Танец… Танец, красивый до невозможности в него поверить, даже если это случилось с тобой. Чудесный танец двух сердец одного Существа. Сладостно.

Руки, кончики пальцев нежно касаются кончиков пальцев Тебя. Ты такой непостижимо родной. Но не брат. Мы – по разную сторону пропасти.

Но тем сильнее слышен Вечный Зов. Тем сильнее желание соединиться, слиться в Единое. И я становлюсь проводником. Так случилось, что здесь, в этом Сейчас, в этой Сказке, Он пришел через Тебя.

Не нужно открывать глаз. Сладостная, щекочущая волна пока еще нежным дуновением превращает тело в отсутствие оного. Просыпайся…

И во мне просыпается Пустота. Она неимоверно концентрирована, она ЕСТЬ. Это ВСЕ, что можно сказать о состоянии. И повторять это «ЕСТЬ», все глубже погружаясь в него.

Вибрирующая Пустота, она ждет эту Силу, что наполнит ее, придаст Форму.

Пустота не может Ничего, кроме как только стать приглашением. Тотально стать концентрированнейшим ожиданием. И она разворачивается во мне. Разворачивается невозможно чудесными, головокружительными, пьянящими вибрациями. Волнами безумной радости. Он пришел. Она ЕСТЬ. Ему ЕСТЬ куда прийти. Сердце истекает нектаром, горит, набухает толчками. Он – лучезарная Сила космического творящего Ребенка-Мужчины. В нем – квинтэссенция мужского начала. Он овевает свежим морским ветром, это мощь седой скалы, первозданность девственного леса. Он – Радость, Игра. Он овладевает. Напряжение притяжения так велико, что непонятно, как тела выдерживают эти вибрации. Отпущенные на свободу, они танцуют. Его ладонь касается Ее спины, приникает к ней. И сливается. Бешеный, горячий поток из центра ладони врывается в сердце, выгибает тело, горячим тяжелым шаром опускается в лоно, взрывается мириадами звезд над макушкой. Я становлюсь сердцем, а в его центре бушует ядерной точкой желание без остатка отдаться, раствориться в Тебе. Сотвори меня.

Это Дар Пустоты.

Ни вдоха, ни выдоха. Только Встреча.

Не нужно спешить. Можно поиграться. Сердца, прикоснувшись друг к другу, лучатся. Радость стала вдруг тобой…

Не нужно спешить… Давай поиграем.

Твоя рука нежно гладит мои волосы. Такая сильная – так нежно…

Я таю от восторга. Откуда эти слезы?

Мы парим в космосе, держась за руки, хохоча безудержной радостью. Малейшее дуновение наших энергий ввергает в эйфорию.

Проходит вечность, и снова приходит волна, сплавляющая наши сердца в Одно, сплетающая тела в неистовом танце. Глубже и глубже впускаю тебя. Как будто огненная дрель поселилась у меня в груди. Плазменный цветок распускается ниже… Звезды ласкают Тебя из моих глаз.

Неимоверное счастье, что Ты принимаешь все Это. И все глубже наполняешь меня.

Взрывом Вселенных попрощались мы, пройдя несколько шагов по Мосту через Вечность.

Эрт

– Леха! Ты видишь свою тень на дверях?

– Ага!

– А давай через тень пойдем в Сумрак?

– О! Давай!

И тень исчезла, а вместе с ней все, что напоминало про начало.

– Леха! Ты видишь, тени больше нет?

Забудь начало – и ты лишишься конца… Так в песне? А в жизни? В какой из них?

Все началось утром, в сплетении дорог и указателей в сторону седьмого корпуса.

Нет. Все началось раньше… Или позже, когда сонный Димка-Пимка-Генана вяленько взмахнул рукой, как бы вкладывая в этот жест великую русскую фразу: «Шо? Опять?»

А может, все началось с книги, которую Алиса читала на зеленой лужайке, чтобы потом снова и снова повторять: «Все любопытственнее и любопытственнее».

А может, это был Кролик, который уже давно никуда не спешит.

А может, это еще одна маленькая жизнь со своим рождением, разочарованием, всплеском, прорывом и смертью. Жизнь, в которой некуда спешить, поскольку конец известен заранее, а начало… А кто помнит про начало?

Жизнь, в которой можно жить и… оказывается, можно фантазировать.

Да, нашлись безумцы, согласившиеся снова фантазировать, как делали это в детстве, нанизывая ниточки реальности на бусинки фантазий, или наоборот.

О, да, взрослые продолжали твердить: «Это правда, это неправда, это есть, этого нет». Вот только дети снова стали непослушными, озорными, веселыми фантазерами.

– Леха! Блин, Леха! А давай-ка в сумрак шагнем, а?

– Ух! Класс! Прикольно! Давай.

– Леха! Блин! Смотри: Тень исчезла…

– Гы.

И мы шагнули. Нет, не в сумрак. Сумрака нет! Сам Лукьяненко об этом много раз в интервью говорил: «Ребята, я все придумал».

И мы шагнули. Нет, не в тело сновидений. И даже не в астральное путешествие. Мы шагнули в свою фантазию. Так, как шагали когда-то в детстве, когда еще не знали, что это сумрак, астральная проекция и прочая х…

И запищали комары.

И мы знали, что это только первый слой. А за ним – еще шесть. Потому что так задумал Автор Игры. Еще шесть слоев отличной фантазии, по которой, взявшись за руки, можно шагать.

«Все любопытственнее и любопытственнее», – удивлялись мы и вспоминали, забывая.

Слева горы, справа море. Так говорил водитель маршрутки.

Перед глазами – горы, шум моря – за спиной. Так сплелись звуки, чтобы родился новый музыкальный инструмент, струнами которого является фантазия каждого.

А теперь вспомни, как долго ты мечтал научиться читать мысли других и боялся, что кто-то однажды угадает самые сокровенные твои мечты… Радуйся, твой страх стал твоей мечтой, а мечта – реальностью. И те, кто был музыкальным инструментом, больше не боялись, они говорили: «Теперь моя очередь показать свою мечту».

Почему мы всегда возвращаемся? Почему нельзя остаться в сказке? Потому что никуда не уходим. Знакомо? Знакомо…

Да вот только уходим. В фантазии. И забываем. Так интереснее? Так правдивее? Так правильнее? А может, нет? А если помнить про дом, всегда?! Про тот, который шумит морем за спиной и вырастает горами перед глазами. А потом разрешить себе мечтать? И, о, да! Бояться, что мечта не исполнится, страдать в ожидании и тихонько забывать про море за спиной и горы перед глазами, и звезды над ними.

Те самые звезды, которыми можно стать, если вспомнить себя ребенком. И мы вспоминали. И становились звездами.

В то время как тот, кто потом стал Генаной, восторгался:

– Звезды! Ребята, мы – звезды! Целая вселенная! Из звезд, из нас! И присмотритесь! Среди нас есть планеты… Разные – большие и маленькие. А давайте полетим к одной из них! Вот… Мы все ближе и ближе… Уже видно облака… Моря, океаны… Сушу… Огромные горы, деревья, дома. А вот, смотрите-ка! Что-то знакомое… Санаторный комплекс «Форос». Давайте опустимся еще ниже! Седьмой корпус… Балкон номера 325… А кто это стоит? Посмотрите! Кто-то стоит… Узнаете? Так это же мы!

Так это же мы… Фантазеры…

Великие и смешные дети, которые наконец-то вспомнили, как это было однажды.

Забудь начало. И ты будешь здесь. И ты снова вернешься. Не потому, что никуда не уходил, а потому, что мы всегда возвращаемся сначала туда, где Алиса говорит с Кроликом, а потом туда, где я пишу этот текст, а ты… его читаешь.

П. С. Текст написан совместно с Генаной-Пимкой-Димкой.

Борода

Камень в море.

Две черные птицы в профиль. С высокими изогнутыми шеями. Лебеди, да и только. Подплываю. Взлетают со стартовой площадки – горизонтальной бетонированной плиты, выступа, неизвестно кем и зачем сделанного на источенной ветром и морем скале, излюбленном наблюдательном посту форосских лебедей.

Задержка. Стою-лечу на этой теплой ровной плите. Один – на носу корабля, бороздящего водно-небесную страну. Волны разбиваются вокруг. Сумасшедший прогиб, и сжатая пружина выдоха медленно выносит в небосвод. Из мерцающего искристого мира ныряю с площадки. Море встречает прохладным взрывом шампанского.

Танец змей.

Правая рука, плывущая отдельно от тела. ЭТО тугим, трепещущим водопадом льется из моего разрывающегося сердца. Бурной горной рекой. Оно впадает в бездонное теплое море сердца напротив. Море нежности, иномерности, Тайны… Оно бурлит и плещется в них, перемешивается и подводными течениями уносится все глубже и глубже. Туда, где есть чистое счастье. В пучину безрассудства, где не тьма сгущается, а сияет ослепительнейший свет.

Что-то невероятное, какие-то неподвластные уму трансформации происходят с Ним там. И молниеносным гейзером Оно взмывает к поверхности и струится из тех других глаз, огромных, широко распахнутых, вспыхивающих глаз – в мои. Отражается назад радугой. И течет в мое сердце, чтобы, вскипев там, вновь устремиться в сердце моря напротив. Хотя никаких напротив уже нет. Есть одно кольцо. Круговорот Этого. И ничего кроме. Да и его уже нет.

Ночь. Космодром. Бездна.

Внизу плещет прибой. Вдох, прогиб в груди, оттуда рвется Самадхи. Расстегиваю рубашку, раскрываю грудь до предела, руками сильно сжимаю края просоленной «тельняги». Предвкушение – сейчас хлынет! Столб света, сжатого до концентрации тверди, дрожит внутри, бьется, как голодный разъяренный тигр в клетке. Сейчас, сейчас… Откроется крышка люка, и из ракетной шахты рванет Этот. Он долго ждал.

Нестерпимая задержка. Глаза открыты. Космос. Огонь! На пике «рву тельник», и бешеный вопль к звездам, выдох хохота, рев экстаза, клич свободы, стеб-молитва просветления:

– Б-Б-Л-Я-А-ААААА!!!

Настоящий торчок кипарис (или туя), дарящий себя всему миру много лет.

И детишки вокруг этой новогодней елки, держась за узорчатые вечнозеленые ветви со смолистыми шариками, взмывают на нем, как астронавты в открытом космосе, держась за тросы, пристегнутые к ракете, несутся на реактивном несгораемом топливе восторга – ввысь, к золотым крымским звездам, под черно-фиолетовый купол мира.

– А-а-а-а!!!

Прыжок с крыши.

Руки в перила, раскачка, нагнетание на задержке и – с резким выдохом сжатое в клубок тело-камень, пущенное из пращи, скользящее по поющим струнам Силы, мгновенным броском взметается на плиты. Сознание там – на бетонных квадратиках с пучками травы в расщелинах. Буэнос ночис, Хенарос!

Правда, тело обнаруживает себя на этом месте спустя минут 20. Уму понадобилось совершить прогулку по парку, заложить временную петлю, чтоб не сразу вывести на место приземления. Тогда он спокоен, у него есть вариант объяснения, как он здесь оказался.