Текст книги "Спецназ нагваля. К новым орбитам!"

Энергетический спецназ
(Звенигород, январь 2007)

Ланагая

Бывают дни, когда движение больше напоминает знакомый маршрут троллейбуса. А бывают такие отрезки времени, когда отчетливо и даже с замиранием сердца осознаешь: этот вот, сегодняшний трап подан к ракете, которая полетит по-настоящему. В смысле является вовсе не частью аттракциона, вращающегося вокруг своей оси, чтобы вернуть тебя ровно в точку отправления. Эта ракета понесет в места немыслимые, не заявленные в каталогах большинства даже самых крупных туроператоров.

Поэтому очень хочется начать с песни про билет в один конец, донесшейся в пятницу во время йоги из столовой «Солнечного». Забавные ощущения: йога, момент, когда ты напоминаешь вышедшего в открытый космос астронавта, связанного с тесным челноком Матрицы только виртуальным шлангом да рацией. Вдох через «шланг», задержка. Этого воздуха хватит на целое путешествие в открытости Космоса. И тут по рации, этой хрупкой связи с Матрицей, доносится жизнерадостно-столовое: «One way tickets, оne way tickets», – и тут же улыбка и подтверждение от Папы: «А вы как думали? Обратной дороги нет!» Да, зато знаков – сколько угодно! И главное, насколько же верно: накануне феста ты садишься в вечер 11-го, как в межкосмический корабль, – и поехали!

Потряхивать начало еще в машине, на выезде из Москвы, когда мы ехали вместе с Димкой-Пимкой и Тай, да как потряхивало! Оказалось, в это время в «Солнечном» делали йогу. Тогда же пришло отчетливое осознание: живя в системе, ты зачастую сжимаешься до размеров скафандра, пытаясь в нем уместить всю свою бесконечную сущность. Тобой всячески пытается манипулировать нарисованная тобой же, но по указке других, картинка. Да, тебе уже многое про нее ясно, но все-таки! Согласно этой картинке, люди не могут общаться вне слов так же эффективно, как словами. Но вот ты отправляешься туда, где эта установка – далеко не догма.

Слова Тай, когда ехали в машине в Звенигород: «Мы, каждый, изучаем, впитываем этот мир, но мы не разрозненны. Мы подобны единому существу, одновременно ведущему исследования и экспериментирую-щему в разных направлениях». Да, именно! Мы – не один узконаправленный фонарь, скользящий по тропинке, но солнце, простирающее лучи в разных направлениях. Встречаясь же, мы резонируем, обмениваемся. Зачастую вне слов. Но зато КАК! Это подобно ускорению. Каждое озарение, каждый оргазм, каждая вспышка подобны топливу, позволяющему целому кораблю достичь новых миров и уровней.

Зикры. Какие же они разные, словно божественные оттенки самой жизни.

«Хава Нагила» – без-умие счастья и радости. «Давайте веселиться, давайте петь и веселиться. Проснитесь, братья с веселым сердцем!»

Проснитесь… Просыпаешься. И уже даже не задаешься вопросом, откуда это восхитительное чувство объемности мира на следующий день. Просто осязаешь, как от тебя распространяются в пространстве-времени-и-иных-измерениях грани мира, связи, люди, чувства, лучи жизни. Одновременно. Во все стороны. Все пронизано этими лучами. Связующими строчками, струящимися живыми нитями. Ткань мироздания, именно. Не тяжелое покрывало с надоевшими картинками, отгораживающее от тебя большую часть мира, а струящаяся юбка танцующей Вселенной, вовлекающая тебя в ее божественный танец…

«Бисмилла» – слияние, растворение. Индейский или индийский танец, названия которого не запомнила – невероятная чувственность, взывающая к самости, пробуждающая нечто, воистину первозданное.

И главное – вот это отчетливое ощущение-наблюдение: как во время танца из куклы имени тебя появляется, проявляется нечто безграничное. Кукла продолжает движение, а это самое Нечто, освобожденное, выпроставшее лучи, соединяется с другими такими же частицами. И словно появляется во время танца еще один круг: тех, которые и есть это самое Нечто. Тех, которые настоящие. Тех, которые легко сливаются в одну сущность. И как же они сияют…

На задержках энергия этого Единого беспрепятственно протекает через… Пронзает насквозь. Внимание к ней подобно клемме, замыкающей цепь. Пробую направлять в руки. Руки плавятся. Остается только принимать и наблюдать. Как она течет через то, что было мной, как перемешиваются разные ее потоки, как новое, усиленное находит выход сметающим все на свете потоком – вверх, вверх…

И снова, очень зримо – словно как если бы собрались космонавты, сняли костюмы и шлемы и поставили свое снаряжение на вращающийся конвейер, создав иллюзию хоровода. А сами между тем образовали еще один круг и вскоре слились в одно, в Единое. То, где нет чьего-то наслаждения, а есть блаженство Одного. Где нет танца скафандров, а есть танец Единого. Мы все – это Он. Мы – его частицы. Мы – пальцы его руки, клетки Его тела, начавшего фантастический, полный блаженства танец. И еще одно яркое чувствование: Он любуется, Он наслаждается. Через нас, через каждого. Мы – мурашки наслаждения на Его коже.

После таких полетов наяву любое действие, любое явление мира ощущается как буква, знак, литера, признанная самой небесной канцелярией частью вселенского письма.

Вспоминаю слова Игоря: «Чтобы прочитать, надо знать алфавит». И сразу последовавшая улыбчивая реакция: «Знаем!» Вот только мозг мешает, ибо нам подсунули программу, в которой уже предусмотрены языки. В результате вавилонского столпотворения нас лишили единого истинного языка, нас разъединили, одарив множеством языков.

И вот мы уже думаем, что умеем читать, потому что вроде бы и впрямь читаем, но те ли это буквы и те ли это слова? Да и это ли чтение? А может быть, истинное чтение – это чтение мира через его знаки? Мы так доверчивы, да… Сразу вспомнились слова Папы на йоге: «Возможно, нас закодировали от просветления, просто объявив определенные действия неправильными».

И ведь то же самое касается зрения. Как часто в последнее время хочется существовать с закрытыми глазами… Ты всю жизнь думал, что умеешь видеть, потому что вроде бы что-то видишь. Но то ли ты видишь? Тот, кто думает, будто видит, беспомощнее осознающих свою слепоту слепцов. У того, кто понимает, что в мире есть нечто, недоступное его зрению, развиваются иные органы восприятия, да так, как «зрячим» и не снилось.

Хотя смешнее всего получается, конечно, с бесконечностью. Мы думаем, что все знаем о бесконечности, ведь мы вроде бы знаем о ней! Ну, разве не совершенная ловушка?! Подумать только: нам всего лишь сказали, что, мол, да, за известными нам пределами есть бесконечность. То есть такое бесконечное что-то, которое ничем не измерить. И мы на этом успокоились. И получилось так, что мы ограничены этой самой бесконечностью! Хотя, на самом деле есть состояния, в которых и эта бесконечность – не больше, чем проекция на картонке…

Вот как описать обнимания с Бородой? Разве можно это описать? Слов не хватает. Человеческий язык, кажется, намеренно не предусмотрен для этого… Попробую. С самого начала – почти мгновенное, без предисловий, «отправляемся». Словно обняли и вознесли, и ухнули в черноту. Сумасшедшая скорость и виражи. Американские горки по сравнению с этим – детский лепет в песочнице.

Новое очень яркое ощущение – катастрофическая нездешность. Матричный мир в мгновение ока превратился в крошечную кукольную модель, в которую непонятно, как и возвращаться. Вопрос «зачем» даже не встает. Вообще ни одного вопроса. Некому, похоже, задавать. Внезапно стало страшно. Только много позже осознала одну штуку: пока понимала своим отлетевшим и пытавшимся транслировать с порядочной дистанции мозгом, что летим с Бородой, а Борода – это все-таки человек, было действительно жутко. Чувствовала, как пытаюсь зацепиться. Куда там! Не за что. Срывает с любой точки похлеще торнадо…

И вдруг – благодать! Кажется, открыла закрытые свои глаза, но не настоящие, а внутренние. И словно заново увидела Бороду. Но не лицо, а – черноту, чернее черного, живую, пульсирующую черным. Возможность лица – моего или чьего-то еще – в тот момент даже не маской казалась, а гримом, чем-то ненастоящим. И страх пропал – полет нормальный, я с проводником…

Какое же блаженство летать, доверившись, отдавшись! Смотреть во все свои внутренние глаза. Но как же сбивает дрожь, которую не унять! Тело, резонирующее в Матрице и одновременно отзывающееся в черноте – словно маяк, оставшийся в привычном мире, и эта дрожь его видится не как движения тела, а как нить Ариадны, по которой и возвращаться обратно, в Матрицу. Но пока клубок все разматывается, ты попадаешь в некое, почти не доступное для памяти существование, от которого остается только ощущение леденящего ужаса, переходящего в мгновенное блаженство. Серебро черноты. Оглушительная пустота. Виражи без вектора направления. Ежемоментная смена миров.

Еще одно впечатление: два человека – словно две картонки с нарисованными не только лицами, но и словами, условностями, характерами, прошлым. Все это, все это «Я» – плоско и малозначительно, как небрежно нарисованный на картонке рисунок. Маложизненно. Два человека соприкасаются этими картонками. До этого они смотрели из них нарисованными глазами, слышали нарисованными ушами нарисованные звуки. Они, человеки, носят все звуки и свое время с собой. Носят пространства и обстоятельства, свое нарисованное прошлое и нарисованное будущее. Тогда это увиделось очень отчетливо. Следы на песке – вот что это такое. Нарисованные следы на нарисованном песке. Вы разделены, потому что так Всесущность может увидеть себя и все с разных точек зрения.

Но вот вы соприкасаетесь картонками, и за ними обнаруживаются ваши бесконечности. И перед ними обнаруживаются бесконечности. Но когда я заглядываю в эту обнаруженную бесконечность, я понимаю, что само понятие бесконечности может быть только в мире, верящем в существование пространства. А там, где пространство, равно как и время, не больше, чем одна из игрушек в коробке – там нет даже бесконечности…

Только что подумалось… Ведь пробыла на фестивале всего около полутора суток, а еще столько всего хочется рассказать. Сейчас пока сделаю смешную попытку про вылет после холотропного дыхания… Едва ли занесло бы так далеко, если бы не обнимания с Бородой накануне. Словно в знакомое летишь. Там прямым попаданием проявилось знание: нет пределов вообще, как бы это не взрывало остатки того, что было когда-то мозгом. И еще одно чудовищное издевательство над умом и одновременно ясное понимание: граница Всего – это его центр. Мироздание все время выворачивается наизнанку, и центр превращается в то, что можно было бы считать границей бесконечности, если хотя бы одно из этих понятий имело бы там смысл… Пространство черноты не имеет ничего. Но оно живое. Оно – это, наверное, Бог. Или Я. Или всесущность. А какая разница, какое слово соответствует Этому здесь…

Сначала оно напоминало что-то живое, пульсирующее, что вроде бы находилось в отдалении. Но стоило попытаться измерить отношением расстояние, дать оценку расстоянию, как Оно мгновенно оказалось здесь. Или я – в нем. Мы слились. Оно представляется Чем-то, что неописуемо, с пульсациями. Это проще всего называть словом «Все». Из этого Всего словно исходят стебли, или отростки, или лучи. Каждый из струящихся, наполненных жизнью стеблей заканчивается чьей-то жизнью. В любой момент стебель-щупальце может втянуться обратно, исчезнуть во Всем. Это самое Все, эта Всесущность словно играется. И это действо – не игра неразумного дитя, а естественный процесс. Была попытка заглянуть в центр этого Всего. Но куда ни посмотришь, всюду ощущаешь себя…

И еще одна штука, как побочный, не проходящий до сих пор эффект от испытанного: каждое мгновение совершенно. Кажется, знание этого – нечто вроде восхитительного вируса, который можно подхватить после путешествия… Возможно, это ощущение – проекция в Матрице того, что испытываешь по ту сторону. Того, что словами описать все-таки очень сложно, потому что оно совершенно иного уровня. Настолько иного, что его не пронести сюда, в эту реальность. Даже постигнув это Нечто там, ты не пронесешь его по возвращении сюда через таможню Матрицы в авоське своего мозга. Ты можешь только продолжать чувствовать это, смиренно кайфуя от одной тысячной воспоминания. Ты можешь только проецировать то свое состояние на Матрицу и видеть ее иначе, ярче, видеть и в ней проявление божественного. Ты можешь лишь пробовать вспоминать, КАКОВО ЭТО – но не умом, а неким иным органом – дрожащей раскаленной своей сердцевиной…

Герда

Воскресенье, вечер. «Ом Ахум». Встреча с другим Миром, другой Вселенной. Противостояние – сближение – узнавание – соединение. И щемящее, пронзительное чувство перед неизбежностью расставания! Нас разносит в разные стороны, последний прощальный взгляд, и – прыжок в новую Вселенную! И еще, и еще… Волны накатывают одна за другой, не дают опомниться, из каждого нового Мира ты что-то уносишь с собой, границы собственного «я» неудержимо растекаются… Встречаешь двух первых партнеров и… не узнаешь лица! Лица ДРУГИЕ! Глаза, пережившие НЕЧТО. Не хочется останавливаться, хочется идти дальше и дальше… Задержки. Кажется, что весь круг дышит одной грудью, одними легкими. Возвращаешься в свое пространство, а оно стало бесконечным, безграничным. Волны стихают. Успокоение. Тишина…

Ля ля ля-Хочешь праздника

Каждый раз, когда сажусь за комп с невероятным желанием поделиться со всеми тем, что почувствовала, увидела, ощутила, осознала, в голову приходит одна и та же мысль: «Ну как же начать? С чего начать?»

Отцы-основатели говорили, что это невозможно описать словами, а мне так хотелось возразить: «Можно. Если я это способна видеть, значит, мой мозг способен определить ассоциации, чтоб мне это передавать и делать для меня понятным. Значит, я смогу это описать. Зачем что-то описывать? Да невозможно наслаждаться всем этим одной!» Не поделившись клубничным коктейлем с сидящим рядом любимым человеком, никогда не прочувствуешь тонкий аромат чувственности, сносящий крышу.

Но вот вчера села и начала писать. И текст получился такой же, как и первая йога – жесткий, как металл… Но то, что я видела, испытала, поймала, уловила, было совсем иным… В 4 утра, закончив с фотками, пошла спать. Утром еле собрала Матрицу по кусочкам… Слава Богу, что я проснулась в этом мире в нужный день, холодок пробежался по спинке и еще долго преследовал по парку, потому что мир изменился за те 5 дней, что меня не было, и глаза видели то, чего несколько дней назад вообще не было.

Работа. Как можно работать, когда файлики распаковываются, картинки раскрываются, подобно набухшим почкам тополя в теплый майский день. Состояния раскручиваются в независимости от моего желания. Прилагаю все свои силы, прячу все это далеко в тишину. Вставая с места, держусь за стол – качает… Хочется рассказать, поделиться, но понимаю, что нельзя на работе шокировать народ своими глазами.

Слава Богу, дома. Как же хочется сделать йогу, только чуть-чуть… «Сурья», ты всегда выручаешь – ранним утром, поздним вечером. Все тело в предвкушении. Руки вверх – вдох, задержка. Воздух становится тягучим, тело – невесомым… «Кобра» – и ощущение, что я парю над землей… Тело растворяется, становится невесомым. Дыхание пропадает напрочь… Качает не по-детски. Вынесло в мир ощущений без единой картинки. Да их и не надо, это было бы уже перебор. Задержки – и понимаешь, что если сейчас без подготовки откроешь глаза, то рядом не будет ничего. Медленно, очень медленно легкие вспоминают, что надо дышать… Через какое-то время начинаю чувствовать руки, лицо, тело… Еще немного времени – и я могу идти, но тихо и по стеночке…

Фестиваль. Какой может быть фестиваль в волшебном симоронском 2007 году? Конечно же волшебным, потрясающим, неповторимым!

Ехала с потрясающим восторженным чувством в груди. Такое ощущение бывает в детстве, когда ждешь чего-то необычного, но обязательно приятного.

С чувством восторженности заходила на первую йогу на фесте, с мыслями о том, что пока все не приедут, отцы-основатели проведут мягонькую йогу, с нежненькими состояниями…

Не тут-то было! Жахнули с первой же минуты. Да так сильно, что сразу сложилось ощущение «железной» йоги… После первой же «Сурьи» воздух стал плотным, как кисель. Состояния можно было брать ложкой и есть их.

Внутренний диалог испарился в неизвестном направлении. Нагнетание мощи и созерцание. Эти два состояния доведены, кажется, до совершенства новыми комплексами… Вот уже нет сил выдержать и принять, когда сбегаешь в тишину и уже из нее наблюдаешь и воспринимаешь все происходящее. Вдруг подарок судьбы – поклоны, в которых можно понаблюдать, оценить то, что успела схватить, дать телу осмыслить, что делать с этой невероятной энергией, которой ты его накормила, посмотреть на состояния. И в тот момент, когда ты спокойненько, с удовольствием садишься в поклон и уже предвкушаешь, как тело накрывает оргазм, сравнимый по силе разве что с цунами, он сносит все, не дает опомниться, будто бы знает, что после недолгой передышки его опять запрут в тишине и он будет вынужден практически все время сидеть под замком, потеряв власть над телом.

Тело плавилось в экстазе, оргазме, напряжении, а сознание еле успевало принимать информацию. То, что смогла увидеть во время поклонов, поражало своей красотой, чувствами, переживаниям. Порой, не находя подходящего сравнения с чем-то более приемлемым для пытливого ума, сознание, чтоб защитить или как-то оправдаться, заполняло эти пробелы, мастерской кистью накладывая мазки краски на огромное полотно, создавая картины, но это не всегда спасало… И тогда сознание отказывалось показывать картинки, и шли только состояния, вибрации, потоки через тело. Периодически мир плыл даже с закрытыми глазами. Время шло своим чередом. Казалось, только начали комплекс, а уже прошел час. Опуская или поднимая руки в пранаямах, приходилось делать усилие, чтоб их поднять или опустить. Порой они так и останавливались на полпути.

Все помещение зала было пронизано потоками, они текли в разных направлениях. Не надо было закрывать глаза, чтоб их увидеть – они ощущались каждым сантиметром тела, входили через тело, пронизывали его, текли по нему… Один из потоков входит через ноги, течет по позвоночнику – и тело больше не принадлежит мне… То, что оно делает, мне не совсем понятно. Если бы было то, чем это можно проанализировать, чем посмотреть, но меня там уже нет… Я свободна от своего скафандрика (хотя я его очень люблю) и теку дальше в потоке…

Задержка… Темнота медленно начинает раскрашиваться в различные цвета, пространство приобретает форму. Часть мира – шоколадных оттенков, другая же его часть начинает прорастать переливающимися кристаллами. Они становятся больше, проходят волнами. Это дышит, создавая волны из кристаллов. Невозможно оторваться от манящих переливов… Но вот появляется небольшое углубление в этом море, оно становится все глубже и глубже, в нем ярче переливаются кристаллы, передавая отражение света дальше. Оно превращается в воронку. Вдоволь насладившись созерцанием этого действия, иду в воронку… Американские горки собственного тоннеля из себя… Ты и есть все эти миры… Тоннели сплетаются в невыразимый узор по цвету и формам. Оргазм возвращает к чувствам, но кричать не хочется. Боишься отдать ему даже маленькую часть себя.

Борода

Вы держали в руке замершую молнию?

Переломный фестиваль. Грандиозный. Мистический. Беспредельный. Не имеющий аналогов. Первый фестиваль новой эпохи. Эпохи, что началась для нас с Папой в новогоднюю ночь на Гоа. Теперь пошла совсем другая Игра.

Три дня между Гоа и Звенигородом мы с Папой по три раза в день исступленно крутили йогу, упаковывая через Тишину раздирающие нас энергии, спуская их вглубь, укрепляя намерение передать фантастические индийские подарки.

Того, что испытали там, мы не могли вообразить в самых смелых и отчаянных мечтах. Все внутри перестроилось и наполнилось подлинным Домом. Вся предыдущая жизнь поблекла. Не обесценилась, нет, но мы были разорваны меж двух реальностей: между райски теплой и расслабленной Индией и странной, даже не зимней, а, пожалуй, весенней (+8°) пасмурной и суетной Москвой.

Не могли ничего делать. Рвало, рвало на части. Могли только делать йогу, раз за разом, чтобы как-то упаковать в тело все это безумие. По ночам тело гудело и вибрировало до утра, потоки скручивали и взрывали изнутри. Просыпаешься – а тебя сжимает и расширяет, раскрывает, то мягко, то с бешеной силой. Это и не сон, и не астральный выход, а нечто иное.

К 11 января потоки немного поуспокоились.

Не мечтали, не верили особо в то, что удастся передать (как можно передать ТАКОЕ? И как вообще можно показывать ТАКОЕ?!), но делали.

И мы сделали ЭТО! МЫ. Все вместе. Мы с Папой передали, а ВЫ взяли. Спасибо, любимые! Можно только мечтать о такой команде. Ваша открытость, любовь и твердость Намерения не имеют границ.

Первая встреча.

Утро 11. На reception. Тантра. И Гай.

Рассказываю об Индии, о ее покое и Тишине, о ее воздухе свободы. О том, как мы влюбились в эту волшебную страну с первого вдоха, с первого взгляда.

Край Герасимов. Рай на Земле. Воплощенная сказка.

Тишина, глубочайший релакс и СВОБОДА там разлиты в ароматнейшем воздухе, людях, пальмах, тощих коровах, кучах мусора, песке, океане, прибрежных кафе, в дорожных пробках (какого Будду на мопеде мы наблюдали, стоя в пробке по пути в Арамболь!), в красной пыли дорог, медитативных собаках, потрясающих закатах, допотопных хижинах из переплетенных пальмовых листьев, вкуснейших, божественных Milk shakе-ах…

Я что-то говорил об узнавании, о том, что это наш Дом на Земле.

Слова как обрамление, форма, а через мои глаза струится бесформенное, отрешенная Сила.

Чувствую, как Тантру накрывает, и вижу, как в ее распахнутых чуть удивленных глазищах появляется безумный огонек азарта. Все, инфицирование Неназываемым состоялось.

После Гоа-Звенигорода что-то изменилось необратимо.

Ошеломление. Шок.

Признательность, восторг.

И Тишина. Незыблемый островок в бурлящем жизненном океане.

Внутрь встроилось созерцание. Какое-то глубинное спокойствие.

Мы не перестали быть пиротехниками, и жажда Настоящего лишь усилилась. Но внутри кристаллизовался стержень безмятежности.

Необъятное трансцендентное расширение свернулось в крошечный объем, клубящийся за центром груди.

Чувство необычайной нежности и благодарности этому миру поселилось глубоко в сердце, пульсируя маленьким голубым шариком планеты Земля с центром в дискобаре пансионата «Солнечный» с психоделическими, люминесцентно светящимися стенами.

Йога была очень жесткая, на пределе, почти вся. А как вы хотели? Подготовка спецназа.

Два пиковых вечера. Да и то не полностью.