Текст книги "Истинный интеллект. Часть 2"

Истинный интеллект. Часть 2
Владимир Гордеев

© Владимир Гордеев, 2023

ISBN 978-5-0055-8612-4 (т. 2)

ISBN 978-5-0055-8611-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Истинный интеллект. Часть 2

Доверие – это вера в свою способность справиться с последствиями своей открытости.

1. Разбор полётов

Praefectus navis сегодня был не в настроении. Это выглядело странно, так как для этого типа людей эмоции были не применимы. Эмоции – это всего лишь химические реакции внутри организма, контроль над которыми может взять любой уважающий себя человек. Но сейчас что-то происходило, что-то, что смогло разволновать самых стойких из нас.

– Люди на Земле зашли слишком далеко, – начал капитан. – Их техническое развитие не похоже ни на что до этого. Даже с учётом нашего опережения в технологиях, эта ветка развития человечества получила недосягаемый результат. С одной стороны, это достижение второстепенных целей, поставленных перед проектом, с другой – угроза неизвестного характера для главной цели. Передо мной стоит сложный выбор.

Собрание штаба было закрытым, за последние 10 тысяч лет такой формат был впервые, что также свидетельствовало о серьёзности ситуации. Присутствовал основной костяк руководителей – 8 человек. Банальное коллективное принятие решения ни к чему не привело – голоса разделились поровну. Комиссия была вынуждена прибегнуть к сторонней помощи, для чего вызвали ещё одного человека. Это был специалист по интеллектуальной активности – Каллидус.

– Я уверен, вы знаете, зачем понадобились комиссии? – спросил капитан.

– Да, это связано с недавним всплеском особого и очень редкого излучения.

– Всё верно. Что вы можете сказать об этом?

– Всплеск есть всплеск. Никакой систематики не наблюдается. Они сами не знают, что сделали. И если рассмотреть карту – посреди не предназначенной для проведения собраний комнаты появилась голограмма Земли с мелкими нанесёнными на неё точками приблизительно одного размера – то можно заметить, что распределение ментаизлучения по-прежнему равномерное, даже то место откуда был всплеск, ничем не отличается от других.

– Какой будет вывод?

– С учётом всех возможных вероятностей, неблагоприятный исход будет в 1.5% случаев. При наличии возможности вмешаться точечно, а не глобально, вполне можно скорректировать этот показатель, снизив его на порядок.

– Хорошо. Не хотелось бы повторять участь прошлых двух цивилизаций. Решение будет таким: развитие на Земле не обнулять, взять под пристальный контроль область с источником всплеска излучения, быть готовыми в любой момент отправить корректирующую инъекцию. На этом собрание окончено.

Спустя несколько минут после завершения собрания Каллидус встретился с небезразличной ему девушкой. Блокировка чувств была весьма специфична и необходима для этого места пребывания, но выбор всегда был за человеком, и он этот выбор сделал. «Лишь чувства делают нас людьми и отличают от биороботов» – не скрывал он своих взглядов.

– Какое вынесли решение? Ты понимаешь, что с обнулением прогресса Земли, ты вероятнее всего погибнешь вместе с ним?

– Чтобы в полной мере ощутить страх перед смертью, надо ощутить свободу и пожить с ней хоть мгновение, а наш центр управления и архиважное задание не позволяют сделать это в полной мере. Работа, отнимающая жизнь.

– Мы пролетели только пятую часть пути. У нас выбора нет.

– Выбор есть всегда! Последние события указывают на глобальные перемены, и я надеюсь всё пройдёт именно так, как я задумывал.

***

На дне творился хаос. К тому моменту, когда я спустился, там уже присутствовала делегация. Некоторых я знал, некоторых видел на зарядке и в столовой, но большинство людей было мне незнакомо.

Я пытался пробиться к своему рабочему месту, где был доступ к консоли ядра.

– Доступ к рабочим местам ограничен, – сказал военный в берете и с автоматом на изготовке.

Его фраза меня изрядно возмутила. Я нарочно стал громко возмущаться, чтоб на меня больше людей обратило внимание.

– Ограничено для кого? Для меня? Вы хоть представляете, что здесь происходит? Или можете показать того, кто знает и представляет?

Мой расчёт удался в разговор вклинился непонятно откуда взявшийся начальник безопасности комплекса – Ворошилов.

– Ян Владимирович, я так понимаю это тонкий намёк?

– Верно понимаете, – агрессивно ответил я.

– Ну, так поведайте всем нам, здесь собравшимся, что же здесь происходит. Нам очень интересно: от чего наш научный центр со всеми прилегающими зданиями и сооружениями чуть не обесточился. От слова совсем. К твоему сведению один из трёх модульных термоядерных генераторов выпал в асинхронный режим и его разнесло. Тоже… совсем, – он продолжал свою речь профессионально, монотонно, безэмоционально. – Теперь ваш ход, Ян Владимирович, мы все внимательно слушаем.

– Я не представляю, – с абсолютной невозмутимостью и спокойствием, спасибо Ину, я начал свою речь, – что и в этот раз не докрутили техники-монтажники или кто иной не включил, не настроил защиту от асинхронного режима – при наличии трёх блоков, я думаю, об этом можно было позаботиться. А ещё я даже не представляю, где находится этот модуль. В моей компетенции работа и штатное функционирование ядра, о чём я бы с удовольствием поведал всем здесь присутствующим, но для начала мне нужно пройти на своё рабочее место, которое заставлено столь важными особами. И ещё мне нужен мой напарник-помощник.

После недолго молчания Ворошилов жестом указал на нас двоих и на рабочие места, оцепление быстро сняли для нашего прохода. Пока я шёл рядом с Пашей, попросил его рассказать, что произошло и как это проявлялось.

– В течение 5 секунд, – почти шёпотом начал он, – все показатели системы скакнули: какие до ста процентов, какие до пятидесяти. Я не знал, что это возможно при такой установленной вычислительной мощности. Затем началось светопреставление: задействованы были все опточипы – это хорошо наблюдалось, свет исходил волнами от центра к периферии. Это продолжалось не дольше минуты. Собственно, на этом всё, потом сюда завалился народ, вояки, ну, и все, кого видишь. Стоят чего-то ждут.

Такое поведение объяснялось тем, что оцифрованная копия моего мозга попала не в локальную систему одного опточипа, как я планировал, а в глобальную систему облачной кластеризации. Видимо, мои инструкции по перенаправлению потока информации в обход кристалла были не совсем точными.

Первыми тестами на рабочем месте я убедился, что ядро стабильно, а также позаимствовал у братьев скрипт оценки качества копирования. Его результат меня очень порадовал: область охвата мозга сканером и область записанной информации были идентичны – сто процентов – немыслимый результат, если ещё учесть то, что копирование теперь занимает не больше одной минуты.

За спиной царила тишина. Собравшийся народ ждал меня.

Я в экстремальном темпе анализировал результат, и он был таким: абсолютная копия моего мозга, считай меня, загружена в ядро. Интерпретатор образов и абстракций в процессе настройки связей. Сейчас нужно что-то показать толпе иначе меня сожрут.

Ядро сейчас представляло из себя базу данных моих знаний. Для связи с ней была настроена текстовая консоль, но интерпретатор позволял использовать и голос, и даже видеоряд, как в системах биомеханических роботов.

Такая технология не была новой, но вот достигнутый результат мог сыграть на руку.

– Ян, какой процент? – спросил начальник, проявив удивительную осведомлённость. Разговаривал он на достаточно приватном расстоянии, чтоб никто не услышал ни вопроса, ни ответа.

– Результат абсолютный, – ответил я.

– Уважаемые, коллеги, – откашлялся он и обратился к толпе. – Никто другой не несёт такую ответственность за происходящее под Конусом, как я. Потому ответ я и понесу. Своими неординарными манипуляциями старший научный сотрудник сотворил нечто такое, чего мы добивались последние несколько лет. А именно, ему удалось получить абсолютный результат при переносе знаний мозга в цифровой формат. Электронным мы этот формат назвать уже не можем – «ничто не вечно под луной». На смену электронам пришли дуалистические фотоны.

Группка собравшихся молча слушала, впитывала информацию.

– Сейчас мы стоим на пороге создания единой базы знаний человечества. А когда мы её заполним, то сможем получить ответы практически на любые вопросы.

Сотрудники из числа делегации начали перешёптываться. Вопросы не заставили себя долго ждать.

– Мы уже имели опыт работы с объектами с достаточно высоким процентом копирования головного мозга. Чем же отличается этот представленный образец? – вопрос принадлежал единственной женщине в группе.

– Татьяна, – обратился к ней Дашин, – этот образец – совершенно иной уровень…

– Разрешите, я объясню? – вмешался я.

– Да, пожалуйста, – любезно предоставил мне слово начальник.

– Чтоб осознать всю весомость отличия, надо провести аналогию. Прошлый результат был… я могу распространять эти цифры? – на что начальник кивнул головой, – 75 процентов. Этот процент высчитывается по охвату так называемой структурной решётки, в которую записываются возможные состояния нейронов. Так вот, 25 процентов потери состояний не равны 25 процентам потери информации. Я надеюсь, это объяснять не нужно? Судя по реакции, объяснить всё же придётся.

Объём информации находится в нелинейной зависимости от состояний. Представьте себе ситуацию: у вас есть жёсткий диск с фильмом и при копировании вы случайно теряете четверть информации с разных его участков. Какой итог? А итог будет таким, что целое кино вы уже не посмотрите. Потеряв 25 процентов, вы теряете 100 процентов целостности информации на выходе. Это крайность, частный случай, но иллюстративный. Иван Нулла был видным учёным с обширными знаниями, определенно, больше моих. Но если сравнивать объём данных в копиях, то результаты отличаются на порядок. Это, что касается текущей ситуации. В перспективе эту базу знаний можно и нужно расширить, технология динамической реструктуризации и создания связей внедрена и ждёт опробования. И хочу ещё выделить, что оцифровка моего мозга заняла не более одной минуты.

Шум в толпе усилился, но и в этот раз выступила женщина.

– Коллеги, прошу тишины. Услышанная информация меня также взволновала. – По характеру речи и по тому, что остальные в группе сразу умолкли, можно было сделать вывод, что она, если и не главная тут, то очень большая шишка.

– Я правильно понимаю, Ян Владимирович, что вы сейчас сидите перед собственной полной базой знаний и можете просмотреть любую информацию оттуда?

Я до этого не задумывался над этим, но вопрос задан и вопрос требует ответа.

– База знаний имеет непривычный для нас вид – она объектно-абстрактная, поэтому залезть в неё и просматривать всё подряд нельзя. Но есть настроенный интерпретатор, и задавая через него вопросы, можно получать на них ответы. Пока это так работает.

– Вопрос из любой сферы ваших знаний?

– Я думаю, да.

– Любопытно, я хочу задать вопрос.

– Ян, выведи консоль на большой экран, – попросил начальник, – и шрифт увеличь.

– Хорошо. Сделано. Какой будет вопрос?

– Печатай: какой PIN-код у моей банковской карты?

Я напечатал эту фразу. Ладошки у меня почему-то вспотели. Хитрый ход.

Ответ из ядра был мгновенным.

«388544»

После этого все взглянули на меня, ожидая подтверждения или опровержения информации.

ПИН-код был мой, и он был свежий. У меня были сомнения, что интерпретатор выдаст мой актуальный код, ведь в базе есть около 10 подобных кодов с разных периодов жизни.

Мне ничего не оставалось, как подтвердить информацию. Положение было так себе, без связи на территории городка изменить конфиденциальные данные моего банковского счета было невозможно.

– Не переживайте по поводу дискредитации персональных данных, сказала Татьяна. – Мы предоставим вам возможность их изменить. Этим запросом я хотела убедиться, что доступ к данным не ограничен. Ещё интересует вычислительная мощность и расчётные способности.

– Вычислительная мощность практически безграничная, а расчётные способности сейчас ограничены моими знаниями. Но они у меня не такие и скудные. Также можно описать любой алгоритм с базовыми ключами, интерпретатор всё это прожуёт и выдаст результат. Для примера давайте я сейчас опишу алгоритм поиска представления произвольного целого числа в виде суммы трёх кубов – нетривиальная математическая задачка, надеюсь она вам знакома?

– Конечно знакома, – выступил один из немногих людей, кто был одет по-научному – в белом халате. Его я узнал – это был тот неряха с пропуском при моем побеге отсюда, кто бы мог подумать, что он тут важный человек. – Мы занимались поиском таких представлений, и процесс, мягко сказать, достаточно долгий.

– Отлично! Значит будет наглядно, – ответил я. – Дайте мне минуту.

Пока я набирал, учёный продолжил.

– Опишите алгоритм для числа 114. Я думаю, всё равно мы не дождёмся решения, так как поиск для других чисел составлял недели, месяцы, а иногда и годы непрерывных расчётов…

– Готово! – запустил я команду, и в режиме реального времени на большом мониторе начали высвечиваться цифры для единицы, двойки и так далее. Около каждой цифры было ещё три числа, представлявшие решение этого диофантова уравнения. Время решения на каждую цифру не превышало секунды, а то и составляло её долю.

Когда расчёт дошёл до 114, я остановил процесс. С момента начала прошло лишь 20 секунд.

В толпе началась суматоха, тот самый кандидат технических наук обмяк, потерял дар речи, а затем и вовсе потерял сознание. Его оперативно усадили на кресло и привели в чувство.

– За 20 секунд вы сделали работу одного столетия! – с трудом он нашёл в себе силы. – Решение для числа 114 до этого момента не было найдено. Как? Как это возможно?

– Я же сказал – «вычислительная мощность практически безграничная».

– Браво, впечатляет! – захлопала в ладоши Татьяна. – Именно такая производительность была целью проекта, с чем я вас, Олег Михайлович, и поздравляю. Верно было сказано: цель оправдывает средства. Поэтому о сегодняшнем инциденте можно забыть. Это было вам адресовано, Вячеслав Гаврилович. Виновных вы можете продолжить искать, но среди присутствующих их нет.

После этих слов она подошла к Дашину и завела с ним приватную беседу. Я бы мог обострить слух и разобрать весь разговор, но делать этого не стал, частная жизнь для меня была не пустым звуком.

На этом официальную часть можно было считать оконченной. Оцепление сняли, люди вернулись на свои рабочие места. Со мной изъявили желание пообщаться некоторые учёные, с которыми прежде мне не доводилось пересекаться. Вопросы были из разряда «а вот это можно?», «а сколько будет считать?» и так далее. Такое общение напомнило мне чем-то вопросы про мою машину: «а какой объем двигателя?», «а сколько бензина кушает?». Будучи единоличным администратором ядра, я был своего рода и его владельцем. И на подобного рода вопросы я знал ответы.

2. Шахматова партия

– Им понравилось, и это главное, – рассуждал у себя в кабинете Дашин, подводя итоги. – Немыслимое стечение обстоятельств.

– А кто это был? – спросил я.

– Ты про единственную женщину?

– Да, чувствовалось, что она главная.

– Это так и есть, Ян. Её зовут Татьяна Шахматова, и она – главный куратор проекта. Занимает скромную должность в Министерстве, но при этом никому не подчиняется. Всё, абсолютно всё здесь зависит от неё.

– Вы её хорошо знаете. Я сужу по тому разговору снизу, она больше ни с кем не разговаривала, кроме как с вами.

– Не то слово, наша научная карьера началась совместно, мы учились вместе. Но её интеллект не идёт в сравнение с моим, да и вообще ни с чьим. Её методы и способности чем-то, кстати, напоминают твои. Может поэтому я возлагаю большие надежды на тебя, зная, на что способна была она в твои годы.

– А на что я была способна? – раздался женский голос со стороны двери. – Уж, простите, что без стука. Услышала своё имя и не смогла пройти мимо. Ну, и ненароком подслушала ваш разговор.

– Татьяна?! Я думал, вы уже покинули комплекс, – удивился Дашин.

– Как же я могу покинуть вас, не сделав самого главного – не проведя личную беседу с этим молодым человеком, юным дарованием. И как удачно сложилось, что вы оба тут. Ну, так что насчёт ответа?

Видно было, что начальник замялся с ответом, он не ожидал такого поворота.

– Чтоб рассуждать о твоих способностях, – сказал он, – достаточно просто посмотреть – где ты, а где я. При изначальных равных условиях, ты добилась намного большего, чем я. Вероятно, что мои успехи напрямую зависели от твоих.

– Очень вероятно, – улыбнулась Татьяна. – Приятно, что ты это осознаёшь. Я бы не смогла доверить управление этого комплекса никому другому. Но хватит обмениваться любезностями.

Она прошла в кабинет и села в резное кресло перед шахматным столом.

– Ян Владимирович, присаживайтесь, – и она жестом пригласила меня в кресло напротив. – Я нисколько не сомневаюсь, что вы умеете играть, так что прошу вас – сыграйте за черных.

Играть в шахматы я умею и довольно неплохо, но игра эта меня тяготит. Приходится много и усердно думать, что изматывает похуже физических нагрузок. Одну игру ещё можно было перетерпеть, но две превращались в наказание. В своё время я даже увлекался шахматами и прочёл множество книг.

Она развернула своих коней к себе лицом, взяла белую пешку и, размахивая ей в воздухе, спросила:

– Вы знакомы с теорией, что при игре суперкомпьютеров победу будут одерживать белые – из-за преимущества первого хода? – и она, установив пешку на новую позицию, продолжила, – вы согласны с ней?

– Да, – ответил начальник. Я в один голос с ним ответил «нет». Мы переглянулись.

– На что играем, Ян?

– Таня, он же не знает…

– Тише, Олег, молчи. Ну, так что, Ян?

– Я инженер до мозга костей, так что на копию вашего мозга в копилку знаний, – ответил я.

– Ян! – хотел упрекнуть меня в нарушении субординации Дашин, но Шахматова его прервала.

– Всё в порядке, Олег. Я сделала такое предложение и осознавала возможные исходы. Я даже не удивлена его выбором, если честно. Что ещё он мог попросить?

Партия потихоньку двигалась. Татьяна Шахматова делала свои ходы быстро, как будто не обращая внимание на мои.

– Ваши кони всегда смотрят на вас?

– Да, это же мои кони, – коротко ответила она. – Почему же ты, Ян, не согласен с этой теорий, у тебя есть обоснования или доводы?

– Дело в том, что шахматы – игра очень древняя и сложная, режима идеальной партии – партии, которая приведёт к победе – в ней просто нет. В любом сражении есть ходы, которые переводят инициативу победы. Но количество таких ходов для каждой вариации разное, поэтому для победы мало знать, как ходить, ещё важно знать, когда так ходить. А что вы хотите за победу? – спросил я.

– Хм, – задумалась она, – я ещё не придумала.

Версия моего ответа заставила оппонентку задуматься в её правдивости. А я был уверен в том, что говорю: несколько часов назад я убедился в этом, проводя очередной опыт по производительности ядра.

– Очень интересно. Возможно поэтому машины до сих пор проигрывают людям…

– Машины не проигрывают, – поправил я, – их выигрывают. Если машина видит, что прошёл последний вариативный ход не в её пользу, она сдаётся. Кстати, такой ход я сделаю сейчас. Он последний перед неизбежностью. Игра будет окончена через 4 хода.

Казалось, она впервые за партию опустила глаза на доску, закусила нижнюю губу и начала просчитывать ходы. Я же продолжил.

– Вы могли победить, если б 3 хода назад сделали нелогичный ход ладьёй, практически жертвуя ей. Этот ход добавил бы два вариативных хода, но ваш в итоге был бы последним. Партия продлилась бы на 6 ходов дольше. Но, как вы и говорили, цель оправдывает средства.

Она подняла голову, глаза её смотрели в мои.

– Ты успел воссоздать вселенную шахмат в ядре? Очень уверенно рассуждаешь. Сколько это заняло времени?

– Сам расчёт длился три с половиной минуты, потом я потратил около полутора часов на просмотр всех логичных 20-ходовых партий. Отсюда и озвученные выводы.

– Хм, а ты обыграешь «ядро»?

– Сложный вопрос. Думаю, да – оно будет руководствоваться прямой логикой, я же имею в арсенале интеллект – хитрость.

– Какой ход ладьёй я пропустила? Можешь показать?

– Конечно, – и я быстро вернул нужную комбинацию на доске. – Вот этот ход.

Она долго смотрела на доску.

– Не вижу … – сказала она и продолжила рассуждать, обыгрывая варианты.

– Нет, не так. Следующий мой ход будет таким, затем ваш ход. И тут мой очередной вариативный ход, если я его пропущу, то победа ваша. Допустим, я не пропускаю его, тогда через два хода у вас снова вариативный ход, и он последний в этой комбинации. Моё поражение неизбежно.

Она снова посмотрела на меня, затем перевела глаза на Дашина. Я до этого не смотрел на начальника: на нём не было лица, он был бледен, как та слоновая кость, из которой сделаны белые фигуры шахмат.

– Теперь можно. Олег, расскажи.

– Я тебе, Ян, не рассказал одну существенную деталь из нашей биографии. Учились мы вместе ещё со школьной скамьи. Тогда и был обнаружен редкий талант Тани: она выигрывала в шахматы любого оппонента. Сначала это вызывало восхищение. Но короли падали и падали у опытных, и очень серьёзных игроков, а больше всего в этой ситуации их раздражала та лёгкость, с которой она выигрывала. Татьяне запретили участвовать в официальных соревнованиях, назвав это патологией интеллекта. Интерес к ней как к шахматному гению остался. Поэтому шахматное сообщество раз в год организует неофициальный матч между текущим чемпионом мира и Татьяной. И до сегодняшнего дня, а это больше 40 лет, на её счету поражений не было.

Случай был удивительный. Я всегда думал, что это интуиция – фоновая работа мозга. Но к данному конкретному случаю она не подходила.

– Это больше похоже на поддержку со стороны, – сказал Ин.

И я мысленно это подтвердил. Складывалась картина использования информации из места, где есть не все шахматные партии, но огромное их количество.

– Так же это подтверждается и тем, что я смог её обыграть, используя нелогичные ходы. Партии с этими ходами не использовал ни один здравомыслящий шахматист до этого, – привёл я довод Ину.

Молчание затянулось.

– Ян?! Всё в порядке? – спросила Шахматова. – Это мне стоит уходить в себя и задумываться в этой ситуации, а не тебе.

– У меня есть идея! – воскликнул я. – Ещё партию? – и я начал расставлять фигуры.

В очередной раз начальник переглянулся с главным куратором и, пожав плечами, добавил, – Я уже несколько дней и сам не знаю, что происходит.

Татьяна расставила фигуры.

– Нам надо поменяться сторонами, – сказал я, и привёл в движение стол

– Реванш? Я думаю, смысла нет!

– Это не реванш. Кто ваш любимый шахматист?

– Да в том-то и дело, Ян, нет у меня любимых игроков и книг по шахматам я не читала. Я играю на интуиции и всегда побеждаю. Ну, почти всегда, как оказалось.

– Отлично, отлично! – сказал я.

Я начал партию. Татьяна так же, практически не раздумывая над ходами, двигала фигуры и на 18-м ходу завершила партию в свою пользу.

Я сидел и улыбался.

– Теперь уже и я не понимаю, что происходит, – прокомментировала Татьяна, – Ян, не томи, рассказывай.

– Одна из самых странных и быстрых побед Александра Алехина – эта партия была опубликована всего однажды в стареньком журнале «Мир шахмат». Алехин играл чёрными и нанёс сокрушительную победу. Итог той партии вы сейчас видите на нашей доске. Какая вероятность разыграть партию вековой давности повторив ходы один в один? Я думаю, что на этот вопрос можно не отвечать.

– Может я видела эту партию?

– Я вас спросил, и я вам верю. Книг вы не читали, а тем более выпуск журнала пятидесятых годов, который мне-то попался случайно. То, что вы назвали интуицией, не является таковой.

– Я всегда думала, что это я странная в этом мире, но, глядя на тебя, начала задумываться. Кто ты? С какой ты планеты?

Я усмехнулся.

– Я человек с планеты Земля, человек с максимально расширенным кругозором. А вот вы, Татьяна, намного уникальнее, чем я. У вас есть, и вы им успешно пользуетесь – открытый канал в Единое Информационное Пространство.

– Это то, о чём я думаю? – вмешался Дашин.

– Про моё исследование? Да! – ответил я.