Текст книги "Лживый роман (сборник)"

Лживый роман

Пятьдесят три – не бог весть какой возраст, но дубом и ладаном иногда начинает попахивать. Но кто смирится с неизбежно надвигающимся вечным покоем? Да, наверное, никто. Вот таким именно человеком, у которого страсти кипели, невзирая на дату рождения, и был Вит. Он женился на очень красивой женщине, в свое время блиставшей на подиуме. Но потом она была связана по рукам и длинным ногам удивительным обаянием Вита и покорена его голубыми, очень добрыми и одновременно какими-то несчастными глазами. Что, в конце концов, и привело ее под венец. Когда у них родилась дочь, он был безмерно счастлив и без конца создавал в своей художественной мастерской диковинные предметы, которые дорого продавались в стильных салонах. Он придумывал удивительные игрушки, каких не найдешь ни в одном детском магазине, и дарил их своей маленькой дочурке.

Год летел за годом, его любовь к жене не иссякала, он находил в ней источник вдохновения и воплощал его в своих необычных и порой странных произведениях. Он мог пройти вдоль и поперек «блошиный рынок» и найти там какие-то старинные вещи, из которых потом собирал свои удивительные объекты. Их нельзя было назвать произведениями высокого искусства, сравнимыми с работами великих мастеров. Но в них была уникальность и собственный шарм. Первый советский телевизор с водяной линзой исправно работал, транслируя какие-то допотопные передачи. Самолетики с лампочками на месте пилота, внутри которых горели буквы «LOVE». Кресло «Директора земного шара», со скипетром в виде резинового вантуза. Всего просто не перечесть. От желающих что-нибудь купить не было отбоя. Все хотели удивить своих близких и знакомых совершенно нестандартным подарком.

Немало популярных ресторанов и баров была обязана ему своим дизайном. Конечно, он мог уже зазнаться и воротить нос в сторону при встрече с менее удачливыми товарищами по ремеслу, но он оставался прежним Витом, доброжелательным и приветливым.

Летом он частенько садился на велосипед, брал с собой болшой фотоаппарат и раскатывал по Старому городу, фотографируя его постоянно меняющееся настроение. В дождь город был сумрачным и неприветливым, в солнечную погоду вокруг все расцветало – деревья, люди; и даже дома радостно отражали яркие лучи на своих облупившихся стенах. Это было его время: он снимал довольных путешественников, распивающих местное пиво на Домской площади и закусывающих его хрустящими чесночными сухариками. Здесь он часто встречал своих друзей, которые зарабатывали на хлеб насущный кистью и пером. При таких встречах грех было не пропустить по кружке пива, а заодно и поболтать о жизни, с любопытством поглядывая на молоденьких девиц, которые разносили напитки, протискиваясь между плотно стоящими столами. Хозяин этого заведения правильно поставил акценты на официанток и их форменную одежду, чтобы вырез на груди и аппетитные формы заставляли побольше заказывать пива и предаваться своим низменным фантазиям.

Но в тот день Вита не прельщали эти честные труженицы. Напротив, через один стол, он увидел, как ему в тот миг показалось, удивительное создание. Он достал из футляра фотоаппарат и сделал несколько снимков этой девушки. Она это заметила, и на ее лице было видно смущение. девушка что-то сказала своим подругам, кивнув в сторону Вита. Они повернулись и посмотрели на него. Вит никогда не был чересчур застенчив – поднявшись со своего места, он пошел к ним.

Я сидел у стойки бара в своем ресторане и размышлял, где бы мне разыскать интересного дизайнера. Просматривая рекламные объявления, я не мог найти ничего подходящего. И, бросив это неблагодарное дело, отправился по Старому городу – осматривать интерьеры кафе, ресторанов и баров. После десятка обойденных мной заведений я пришел к выводу, что ремонт делать не буду, но на всякий случай в одном оригинально оформленном ресторане прочел табличку, на которой стояли имя и фамилия работавшего над ним дизайнера. Набрав номер указанного телефона, я услышал довольно знакомый голос, но вникать не стал и договорился о встрече у себя на работе.

Мы не встречались с ним года три, за это время он совершенно не изменился и даже, как мне показалось, помолодел. Когда он вошел, я очень удивился и обрадовался, поднялся ему навстречу:

– Привет, какими судьбами? Давно тебя не видел! Садись, чаю попьем!

Вит радостно протянул мне обе руки:

– Да мне позвонили, сказали, нужно что-то по дизайну.

– Так это я звонил! – признался я. – Хочу здесь что-нибудь изменить.

Вит окинул взглядом все помещение ресторана и удивленно спросил:

– А зачем? Тебе не жалко? Тут все вовсе не плохо!

Мне не хотелось его загружать своими проблемами, и я просто сказал:

– Знаешь, все надоело! Хочется чего-нибудь новенького.

Вит снова замотал головой:

– Я бы ничего не делал. Мне нравится. Но хозяин – барин, если надо, сделаем!

Мы сели с ним за стол и стали делиться новостями, что произошло за то время, пока мы не виделись. Вит признался:

– Знаешь, меня уже давно тянуло к тебе зайти! В моей жизни сейчас такой кавардак, не знаю даже, как с этим справиться. Года два назад я встретил одну девчонку, молоденькая еще, двадцать два года.

Я, округлив глаза, пошутил: – Если учесть, сколько тебе сейчас, ты почти педофил! Нет, это грубо, лучше – почти Набоков. Ее, случайно, не Лолита зовут?

Вит, усмехаясь, отмахнулся.

– Нет, не Лолита, ее Яна зовут. И знаешь, если честно, для меня это все не так просто.

Мне показалось, что его глаза стали влажными, и я, извиняясь, сказал:

– Не бери в голову! Это я от зависти! И что, так серьезно? У тебя же супер-жена, любой позавидовать может. Или она от тебя ушла?

Его лицо исказило гримасой, как от зубной боли.

– Нет, она не ушла! Мы вроде как вместе живем. Но она знает про Яну.

Я, присвистнув, спросил:

– Неужели застукала с поличным?

Вит повесил голову, как обвиняемый на скамье подсудимых.

– Да я сам сказал!

Мне стало его жалко, и я видел, что он ждал от меня какого-то сочувствия и понимания, но мне этого не хотелось.

– Через двадцать лет тебе будет семьдесят три. Конечно, природа-матушка и всевышний могут наградить тебя здоровьем, и тебе не придется подносить ночной горшок, когда ты будешь больной лежать в постели. Да я и сомневаюсь, что она тебе его принесет. В это время ее будет ласкать молодой сильный любовник! А вот твоя жена, вполне вероятно, не даст тебе возможности наложить под себя… Ты обманываешь себя. Это лживый роман.

Перспектива обделаться в постели Виту как-то не понравилась, и он сказал:

– Я не хочу до этого дожить! Я не хочу стареть. Моя мечта – умереть, пока я молодой. И, может, даже на ней!

Представив, как это произойдет, я предложил свой вариант кончины:

– Предпочитаю, чтобы лучше умерли подо мной!

И мы на какое-то время замолчали, отхлебывая остывший чай из изящных фарфоровых чашек.

– Ну, удивил ты меня! – прервал я затянувшееся молчание.

– Да я и сам себе удивляюсь, – отозвался Вит.

– А что, вот так просто – погулял и обратно в семью – не мог? Обязательно надо было жене рассказать? Ты что, садист? Я думаю, что если в один прекрасный день твоя жена придет и скажет, что у нее появился другой мужчина, ты просто с ума сойдешь! И забудешь свою малолетку в одно мгновение, не сомневаюсь!

Вит посмотрел на меня своими грустными голубыми глазами:

– Не знаю! Может быть, и сойду, но без Яны просто жить не могу!

– Тогда закупай «виагру» или еще что и заканчивай жизнь, как хотел.

Мы еще немного посидели, поговорили на другие темы, совершенно забыв, ради чего встретились, и он ушел, оставив мне свою необычную визитку, на которой были изображены разные куклы. Тем вечером я долго не мог заснуть, представляя себе, каково это – влюбиться в такую молодую девушку, что в ней можно увидеть, кроме юного тела. И не мог найти ответ.

На следующий день он пришел ко мне безо всякого звонка, улыбающийся и очень довольный. Протянув мне руку, он сказал:

– Как я рад, что мы с тобой вчера поговорили! У меня даже на душе легче стало. Сегодня я сказал жене, что буду работать у себя в мастерской, а сам поехал к Яне! И все спокойны. То же самое я скажу Яне, а сам потом поеду домой, к жене.

Я посмотрел на него с сожалением:

– Теперь у тебя начнется ну очень интересная жизнь! Ты прямо как сапер!

– Да ерунда! Все будет хорошо. Поехали, я тебе лучше свой музей покажу.

Немного поразмыслив, будет мне это интересно или нет, я отказался, сославшись на дела, но он настаивал, обещая, что мне понравится, и я согласился быть напротив Рижского вокзала через пару часов.

В Риге это, наверное, самое людное место. На перекрестке под красный свет светофора собираются сотни людей в ожидании, пока машины, злобно рыча, стартуют со своих мест, грозя задавить каждого, кто сунется на проезжую часть. Потом наступает пора пешеходов, и они лавиной высыпают на дорогу, друг другу навстречу, пытаясь успеть перейти за один раз всю проезжую часть до вокзала. Но это мало кому удается, и они опять нетерпеливо застывают на островках тротуаров перед красным светом. Я стоял посреди этой толпы, которая, подобно морским волнам, то нахлынет на перекресток, то растечется по всему тротуару и мостовой, и крутил головой, пытаясь среди людей найти Вита, но мне это не удавалось. В кармане задребезжал телефон, это звонил Вит:

– Я прямо напротив тебя на следующем углу, возле входа в «Макдоналдс».

И тут я увидел, как с противоположной стороны он машет мне рукой.

Музеем это назвать было трудно, скорее выставкой креативных изделий имени Вита. Она находилась в глубоком подвале. Чтобы туда попасть, надо было пройти сквозь арку, ведущую во внутренний двор, зайти в один из подъездов, а там уже находилась массивная металлическая дверь со множеством замков и задвижек. Вниз вела почти отвесная лестница с узкими ступенями и деревянными перилами, без которых спуск был просто опасным для жизни.

Преодолев все эти препятствия, я оказался в очень милом подвальчике, искусно подсвеченном старинными лампами. Вит подробно рассказывал мне о вещах, расположенных на полу, стенах и даже потолке, это было необычно и мне все очень нравилось.

Понемногу я начинал понимать, что молодую девушку могло так привлечь в нем. Его стиль был экстравагантным и на простого, не искушенного в искусстве человека, который видел произведения великих мастеров лишь в учебниках, мог произвести сильное впечатление. Конечно, Вит был стильным малым, и вполне вероятно, что она нашла в нем что-то такое особенное и неповторимое, о чем мечтала с самого детства. А может быть, она видела в нем возможность пережить свое нелегкое материальное положение, и решила просто стать любовницей более или менее обеспеченного человека. Или всего этого понемногу.

Я долго бродил по этим четырем комнатам довольно странного для меня музея старых, подлинных вещей, преображенных его талантом. Потом задержался возле «Барометра любви», состоящего из штурвала, прикрепленного к квадратной полированной доске, и небольшого манометра, который должен был показать силу любви, если крутануть штурвал, и поинтересовался:

– И как? Показывает?

Вит честно признался, они друг к другу не подсоединены, и как ни крути, все будет на ноле.

– А ты своей подружке крутить давал?

– Конечно, давал! Она ужасно расстроилась, что показало ноль.

Не удержавшись, я съязвил:

– На правду все обижаются!

Но Вит пропустил мой сарказм мимо ушей.

Вечером, дома, я лежал в постели, и крамольные мысли замучили меня: «Ну, надо же, такая разница в возрасте! Интересно, а как она выглядит? Неужели и в самом деле такая классная, что от чувств голова может пойти кругом? Или – вдруг она и вправду влюбилась в него по-настоящему? А могла бы в меня влюбиться такая молодая девушка?» Я поднялся с кровати, пошел в ванную и уставился на свое отражение. В зеркале отражалось лицо уже потертого жизнью человека, но все-таки еще достаточно свежего, чтобы где-нибудь в темном месте произвести неплохое впечатление. Конечно, я себе льстил, но кто же из нас себя не любит? И уже начинал потихоньку завидовать Виту, подумывая о возможности такого романа.

Через несколько дней, прогуливаясь по Старому городу, я увидел Вита. Он шел, нежно держа за талию хрупкую и тонкую, как цветок, девушку. Стараясь остаться незамеченным, я обогнал их по другой стороне улицы, чтобы взглянуть на объект страсти своего приятеля. Но они повернули в узкую улочку, и я ее так и не увидел…

В тот вечер я долго не мог заснуть и пытался развлечь себя тупыми передачами по телевизору. Устав от бессмысленного времяпрепровождения, я отправился в спальню и погрузился в сон – или не совсем сон…

…Из зеркала на меня смотрело молодое лицо человека лет двадцати трех. Оно было довольно смазливое и одновременно мужественное, оно могло принадлежать и плейбою, и хулигану одновременно. Волосы длинные, черные, глаза карие. Подтянутое тело натренировано, но без выраженного рельефа мышц, хотя видно, что под кожей при движении гуляют мускулы. Бритва скользила по лицу, снимая с него мыльную пену вместе с жесткой щетиной. И меня совершенно не удивляло, что я смотрю сквозь его глаза на этот мир и живу его чувствами.

Какая-то шумная компания в большом зале, где, как мне кажется, один из основных заводил – это я. Разговор идет о том, что я смогу отбить девушку у одного из парней из нашей компании, которого сейчас тут нет. И я обещаю, что через несколько месяцев она будет встречаться уже со мной. На сколько спорили, вспомнить не могу, но все обещают держать язык за зубами до окончания срока. А если кто проболтается – выплатит всем участникам неустойку в десятикратном размере. Под смех и гам с каждым из присутствующих я заключаю пари, и нам «разбивают» руки.

Я встречаю ее на улице возле незнакомого мне здания. Мы о чем-то говорим, и я пытаюсь назначить ей свидание. Она, сомневаясь, потом все же соглашается, и мы прощаемся. Я иду по улице, очень довольный своим первым успехом.

Мы идем куда-то вместе. В ее руках маленький букетик нежных подснежников. Она все время подносит его к лицу, вдыхая аромат приближающегося лета.

На деревьях уже появились первые нежные листочки, но на улице еще довольно прохладно; на ней светлое платье, а сверху тонкая вязаная кофточка. Мы идем по высокому берегу моря, и я слегка обнимаю ее рукой за плечо, как бы заслоняя от прохладного ветра.

В кафе совсем немного народу, она сидит напротив меня, через трубочку потягивает коктейль и смотрит мне прямо в глаза. Мне кажется, она видит меня настоящего внутри этого тела. И я любуюсь ее удивительно красивыми, чистыми глазами.

Вечер, я стою на остановке и жду ее. Проходит много времени, а ее все нет и нет. И я ухожу.

Я поднимаюсь пешком по лестнице на пятый этаж и нажимаю на звонок. В руках у меня букет сирени. Дверь открывает утомленная женщина, я прохожу внутрь и вижу, что в одной из комнат на постели, укрытая одеялом, лежит она, и на ее губах слабая, больная улыбка.

Сильный, но теплый ветер, на море громадные волны неистово бьются о скалы, рассыпаясь на миллионы соленых слез. Мы наблюдаем за стихией. Я стою позади нее, нежно прижимая ее к себе, и целую в затылок. Она оборачивается ко мне, и я целую ее в губы.

Мы идем, держась за руки. Мне просто хорошо, и никаких особенных чувств я не испытываю. На улице в палатках торгуют клубникой и вишней. Мы покупаем две маленькие корзинки и отправляемся мыть ягоды.

Ночь, в небе мириады звезд. Мы пытаемся их сосчитать, но все время сбиваемся из-за моих бесконечных поцелуев и начинаем сначала.

Я почему-то в больнице, меня окружают врачи, колдуя надо мной. Рядом она с полными слез глазами. Внутри меня, где-то возле сердца, все на этом свете стало противно, все вокруг. И я сам себе стал противен. Я попросил ее уйти. Она ушла.

Я честно выплатил долг своим приятелям. По этому поводу устроили пьянку, где я устроил драку, когда один из них нелестно отозвался о ней.

Кто-то мне сказал, что она выходит замуж за своего прежнего парня. Не могу сказать, что я расстроился, просто ушел гулять по берегу моря, где мы часто проводили с ней время.

Через две недели у нее свадьба, все друзья собираются в том же самом месте, где произошел этот дурацкий спор. Я не приглашен, но прихожу туда тоже. И вижу Ее. Внутри меня все переворачивается. Я понимаю, что безумно ее люблю и любил с первого момента, как только увидел. Рыдания изнутри разрывают меня и мое сердце, от боли хочется кричать на весь мир. Не в силах сдержать себя, иду к ней, и из моих глаз текут слезы любви…

Будильник показывал шесть утра. Я лежал в постели, и моим щекам текли слезы. Первой мыслью было закрыть глаза и попытаться снова оказаться в том же сне. Но я сдержал себя, боясь развязки этой истории, которую пережил в каком-то другом человеке. Поднявшись с кровати, я подошел к зеркалу и с облегчением увидел в нем себя, не такого молодого и подтянутого. Наскоро побрившись, я на несколько минут снова растянулся на кровати и стал заново переживать за ту – не мою – любовь. Чем там все это кончится? Это не могло быть просто фантазией моего мозга! И так любить! Как это прекрасно, и как это бывает трагично! Может, она его тоже любит и не сделает ошибку, из-за которой ошибкой может стать вся их жизнь!

Я мечтаю о прекрасном конце этой истории, хотя…

* * *

Вит зашел ко мне через несколько дней, рядом с ним была та самая девушка, напомнившая мне тонкий стебелек. Они устроились за одним из столиков и о чем-то тихонько разговаривали. Я, издали приветствуя их, кивнул, но не подошел. Мне ничего не хотелось знать о чужой любви. Да и кто я такой, чтобы давать советы…

Амур стоял перед троном Властелина Вселенной, сияя своими золотыми крыльями. Издали он был похож на маленькую звездочку.

На него со всех сторон смотрели глаза-звезды Владыки:

– Что скажешь, вестник любви, какую новость принес?

– Они не могут встретиться, Создатель.

– Никто не говорил, что они встретятся, было сказано, что он должен пройти путь любви.

– Великий, но пламя любви у них одно на двоих, и оно неделимо.

– Ты собираешься меня учить, златокрылый?

– Прости, о Великий, я хочу понять.

Приходит зима, холод и ветер обрушиваются на Старый город, все улицы заметены снегом, с крыш свисают огромные сосульки, пугая редких прохожих. Все идут, задрав вверх головы, и не смотрят под ноги, на обледеневший булыжник.

Фарбус шел, укутав шею шерстяным шарфом, в короткой меховой куртке и кепке совсем не по погоде. С опаской поглядывая вверх, он продвигался по узенькой улочке Художников к своему дому, а навстречу ему так же осторожно куда-то шла Она.

* * *

Когда наступает ночь, я с трепетом поднимаю голову вверх и смотрю на бесконечное количество Его глаз во Вселенной. Только Ему одному известно, пересекутся ли наши пути в этом мире и сможем ли мы найти свою любовь.

– Я пойду, поставлю чай.

– Подожди, не уходи, я искал тебя тысячу лет.

– Я всего на одну минутку.

– Не уходи…