Текст книги "Баловень судьбы"

Она немного удивленно посмотрела на меня, по-видимому, ей, как и мне, тоже не приходило в голову, что я могу не знать таких очевидных вещей.

– Я директор местной школы.

– То есть вы учительница. И какой преподаете предмет?

– Математику.

По-видимому, мое лицо отразило такое удивление, что она не удержалась и улыбнулась. Это была, кажется, первая улыбка, которую я увидел на ее губах за все время нашего знакомства.

– Никогда не был в ладах с этим предметом.

– А я всегда его любила. Впрочем, – уже другим, гораздо более сухим тоном проговорила она, – вы спросили меня о Гессене. Что вам о нем сказать? Саша был высокого мнения об его деловых качествах, он всегда хвалил его за исполнительность и дисциплинированность. И часто на собраниях ставил его в пример своим русским сотрудникам, указывая на его немецкую пунктуальность и собранность. Он не стеснялся таких вещей и всегда говорил то, что считал нужным. Хотя, я знаю, некоторых это сильно обижало.

– Еще бы!

– Но при этом он мне как-то сказал, что Гессену никогда не быть первым лицом, так как он типичный исполнитель чужих замыслов. А своих у него нет. И мне известно, что однажды он сказал ему об этом прямо в глаза. Причем, на оперативке, когда в кабинете у Саши было полно народу.

– Вряд ли Гессену это понравилось.

– Видите ли, – задумчиво произнесла Анастасия, – я вам сказу свое субъективное мнение. Я не раз была свидетелем их разговоров, и у меня всегда возникало одно и то же ощущение, что Генрих Оскарович не любит Сашу. Мне казалось, что он ему завидует, хотя и старательно это скрывает. Года два назад произошел один странный эпизод. Саша, как обычно, отправился в тайгу на охоту или просто погулять – он это любил – и вовремя не вернулся. В его отсутствии всеми делами заправлял Гессен. И он отправил на поиск отряд с большим опозданием, хотя в поселке существует строгое правило: каждый, кто отправляется в лес, сообщает время своего возвращения. И если он не приходит в срок, то сразу начинаются его поиски. Такой порядок установил Саша после того, как исчез один мальчик. Дело было зимой, спасатели вышли с опозданием и нашли его уже насмерть замершим.

– Что же тогда случилось с дядей?

– Он подвернул ногу и не мог двигаться. Его вполне мог загрызть медведь, его берлогу затем обнаружили в каких-то нескольких сонет метров.

– А как объяснил эту задержку Гессен?

– Точно не помню, кажется, что в тот момент не было нужных людей.

– А что вы можете сказать о Ращупкине?

Анастасия вдруг излишне резко затушила сигарету.

– Мне бы не хотелось ничего говорить о ней.

– Почему?

– Ну, хотя бы потому, что мы с ней не разговариваем.

– Но для этого должна быть причина?

– Разумеется, она существует.

По ее виду было ясно, что она не желает продолжать этот разговор.

– Анастасия, я понимаю, что есть неприятные темы, о которых не хочется вспоминать. Но если вы хотите разобраться в этой истории, то…

– Хорошо, – резко прервала она меня, – я скажу. Дело в том, что через несколько лет после того, как ваш дядя семнадцатилетнем пареньком приехал в наши края, он встретил Ращупкину. И они стали вместе жить. Это продолжалось примерно год до тех пор, пока он не познакомился со своей первой женой. Я не знаю всех подробностей, но она очень сильно переживала разрыв. Я даже слышала, что она пыталась покончить с собой. – Анастасия замолчала, при этом она сидела с таким видом, как будто увидела что-то неприятное.

– Это все?

– Не совсем, – неохотно проговорила Анастасия. Когда семья Саши погибла, она решила, что ее час снова настал. И повела решительное наступление. Но в этот момент в поселке появилась я и разрушила все ее надежды. И с того момента мы не сказали друг другу ни слова.

– А как складывались их отношения?

– Внешне они делали вид, что эта страница в их жизни окончательно перевернута. Для Саши так оно и было, но вряд ли для нее. Она так и не вышла за муж, хотя я знаю, что предложений было достаточно. Она ведь красивая и очень не бедная. Но она всем отказывала.

Внезапно Анастасия быстро поднялась со своего места.

– Больше я ничего говорить на эти темы не стану, я не привыкла обсуждать других людей. И, кроме того, у меня разболелась голова. Я пойду, прилягу.

Она направилась к лестнице. Я проводил ее взглядом и тихо вздохнул. Были минуты, когда мне начинало казаться, что лед в наших отношениях начинает чуть-чуть подтаивать. Но скорей всего желаемое, как это часто случается, я принимал за действительное, и ледяной панцирь прочен как никогда.

Глава 10

В доме дяди в небольшой комнатке я обнаружил пистолет и целую коллекцию охотничьих ружей. Я неплохо разбирался в оружие и по достоинству оценил представленные здесь экземпляры. Я вспомнил слова Анастасии о том, что их владелец любил ходить в одиночку в тайгу на охоту. И ко мне пришла мысль: почему бы и мне не пойти по его стопам? Тем более от безделья я не знал, куда себя деть. Была суббота, в компании никто не работал, и я даже не мог продолжить знакомство с ее делами. Кроме того, куда-то исчезла Анастасия. Когда я проснулся и спустился вниз, то на столе обнаружил приготовленный для меня завтрак и записку о том, что ее не будет два дня. Это новость привела меня в мрачное расположение духа, я-то надеялся, что мы продолжим нашу беседу. Теперь же продеться все выходные провести без ее столь приятного мне общества.

Я выбрал ружье, отсыпал из ящика побольше патронов и направился к лесу, который начинался сразу же за околицей.

Я вошел в зеленую чащу и стал углубляться в нее. Я не боялся заблудиться, так как прежний род моей деятельности научил меня хорошо ориентироваться на местности. Я запоминал дорогу и кроме того оставлял ножом зарубки на деревьев.

Я шел уже около часа. День был довольно жаркий, но здесь в лесу царила приятная прохлада. Насыщенный ароматом хвои воздух прочищал лучше любого фильтра мои прокуренные и продымленные городской атмосферой легкие. Мне было так хорошо, как уже не было давно. Теперь я понимал, почему мой дядя так любил одиночные лесные прогулки. Только будучи один посреди всего этого великолепия можешь по-настоящему почувствовать свое единение с природой, со всем окружающим миром.

Я немного, хотя и приятно устал, и решил передохнуть. Я сел на траву и достал припасенные бутерброды. Обычная колбаса казалась здесь самым утонченным лакомством. Я даже подумал: а не подремать ли мне тут немного. Час сна на свежем чистом воздухе стоит целой ночи в душной комнате.

Я прислонился к толстому шершавому стволу дерева. И через несколько минут стал чувствовать, как тяжелеют мои веки. Внезапно мой натренированный слух бывшего разведчика заставил меня насторожиться. Я не слышал никаких посторонних шумов, но по прошлому опыту знал, что какая-то выпадающая из общей симфонии звуков нота проникла в мое сознание.

Я огляделся вокруг, но ничего не заметил. И все же беспокойство не оставляло меня. Конечно, где-то поблизости мог прошмыгнуть какой-нибудь зверек. Но я был почти уверен, что дело не в нем, он бы скорей всего меня не потревожил.

Я встал, сорвал ружье с плеча и взвел курки. Шестое чувство настойчиво подсказывало мне, что я здесь не один, что есть еще кто-то рядом. И даже не исключено, что я нахожусь на чьей-то мушке. Опытному же человеку спрятаться в этих зарослях не составляет никакого труда.

Я сделал несколько шагов. Остановился, прислушался. Единственные звуки, что доносились до моего слуха, – протяжный скрип раскачивающих под напором ветра деревьев. Неужели все-таки померещилось?

Нет, не померещилось. Я бросился на землю и практически одновременно прогремел выстрел. Пуля прошла буквально в нескольких сантиметрах над моей головой, срезав несколько листьев, которые упали на меня.

Я выстрелил в том направлении, откуда раздался выстрел и услышал, как убегает человек. То, что я его не видел, свидетельствовало о том, что он находился на приличном от меня расстоянии. Потому скорей всего и промахнулся. Правда и реакция меня не подвела, слава богу, что я растерял еще не все приобретенные некогда навыки. Правда, когда я увольнялся из армии, то очень надеялся, что они мне больше никогда не понадобятся. Но, как оказалось, я ошибался.

Я продолжал лежать на земле, опасаясь того, что у стрелявшего в меня может быть сообщник, и он только и ждет, когда я встану. И тогда он подстрелит меня, словно куропатку.

Я отполз немного в сторону и, прикрываясь деревом, как щитом, поднялся с земли. Я напрягал свой слух, но мой природный локатор больше ничего подозрительного не фиксировал.

Я решил обследовать то место, откуда по моим расчетам был произведен выстрел. И почти сразу же обнаружил гильзу от пистолета. Этот человек явно был не охотником, вернее охотником, но не на зверей. Выходит Маринин, был прав, когда советовал мне ходить только с охраной.

Великолепная прогулка была испорчена, мое слияние с природой на этот раз было прервано в самом начале да еще таким грубым способом. Я решил вернуться домой. Хотя там меня и поджидала мой мучитель – скука, но зато я был в относительной безопасности. А это все же лучше, чем ради борьбы с ней подставлять свою грудь под пули.

Я прошел уже треть пути, как впереди себя заметил какого-то человека. Я поднял ружье, которое так и не повесил на плечо, и решил попробовать подстеречь его. А вдруг это тот самый, что хотел меня убить.

Человек вдруг резко изменил направление движения и направился в мою сторону. Я едва успел залечь за густыми зарослями.

Кусты мешали мне его разглядеть, я видел только туловище и руки, которые сжимали охотничье ружье. Если стрелял в меня он, то надо выяснить, зачем он это сделал и кто приказал ему отправить меня на тот свет.

Мужчина поравнялся со мной, я пропустил его немного вперед, и, как пантера, бросился ему на спину. Я повалил его и прижал к земле, пытаясь завести руку противника назад. Это мне удалось, так как он выронил ружье и громко завопил от боли.

Его голос мне показался знакомым. Рывком я приподнял его с земли и заглянул в лицо. Это был главный инженер Струганов. Если быть честным, то на такую добычу я не рассчитывал.

Он тоже узнал меня, и его лице отразило сперва изумление, затем возмущение. Я освободил его руки и встал. Струганов, делая сразу два дела: отряхиваясь и громко посылая проклятия в мой адрес, тоже поднялся с земли.

– Извините меня, Валерий Анатольевич, я вас принял за другого человека.

– За кого, черт возьми, вы меня приняли. Вы мне руку чуть не сломали.

– Еще раз прошу прощения. Я принял вас за убийцу. В меня десять минут назад стреляли.

– Стреляли? – Изумление снова появилось на его лице. – Но кто?

– Не видел. Стреляли из-за кустов.

– И вы подумали, что это я.

Я пожал плечами.

– Я увидел впереди себя человека. И предположил, что им мог быть тот стрелок. А вы никого не видели?

– Никого. Ну и дела! – вдруг воскликнул Струганов. – Сперва кто-то пристрелил Александра Михайловича, теперь – вот вас.

– Ну меня еще не пристрелили, – внес я маленькую поправку в его слова.

– Пристрелят, – пообещал главный инженер.

– Приятно это слышать. Но почему вы в этом так уверены?

– Да ни в чем я не уверен, – буркнул Струганов. – Просто вокруг компании в последние месяцы происходит что-то странное.

– Хотелось бы знать, что именно?

– А вам мало этих двух выстрелов? – насмешливо проговорил Струганов. – Вам, как в американском боевике, нужна гора трупов.

– Вы, кажется, забыли, что только что трупом мог стать я, – раздраженно проговорил я. Мне не нравилось ни содержание его слов, ни то, каким тоном они произносились.

– Ничего я не забыл. Только я-то тут причем. Не я же в вас стрелял.

А вот это совсем еще неизвестно, мысленно возразил я. Вот бы его обыскать, вдруг он прячет пистолет. Хотя, если он в самом деле хотел меня убить, то скорей всего выбросил орудие преступления. Или спрятал, в потайном месте. Зачем хранить такую улику. Но обыскивать Струганова у меня не было никаких оснований.

– Вы в поселок? – спросил он.

– Куда же еще. После того, как тебя чуть не убили, желания блуждать по этим лесам как-то больше не возникает. А вы тоже возвращаетесь?

Он как-то неопределенно кивнул головой, затем поднял с земли ружье, повесил на плечо и зашагал в сторону поселка. Я двинулся вслед за ним.

Некоторое время мы шли молча. Струганов уверенно шагал по лесу, было очевидно, что он великолепно ориентируется на местности. И это вызвало у меня к нему вопросы.

– Могу я вас кое о чем спросить?

Главный инженер неохотно повернул голову в мою сторону.

– О чем же?

Я решил идти напролом. С этим человеком это лучший способ разговора.

– Я бы хотел узнать, что вы делали в день смерти моего дяди?

Струганов даже остановился.

– А вам, черт возьми, что за дело? Вы что следователь? Я не обязан отвечать вам на такие вопросы. И вообще, могу не отвечать ни на какие ваши вопросы.

Это была уже неприкрытая грубость. И я решил, что так просто это его не пройдет.

– Конечно, вы можете не отвечать на мои вопросы, заставить вас я никак не могу. Но только прошу учесть одно обстоятельство: когда я вступлю в права наследования и стану фактическим владельцем компании, то не исключено, что мне захочется, как сейчас говорят, совершить кадровую революцию. Так что советую все взвесить.

Я почти физически видел, как разливается по его телу энергия гнева.

– Знаете, где я видел вашу кадровую революцию. – Струганов смачно выругался. – Ваша рожа мне сразу же не понравилась. Она очень нахальная, а ваши руки любят загребать себе то, к чему они совершенно не прикладывались. А потому держитесь от меня подальше. И, кстати, от Анастасии тоже.

Я решил довести его до кипения.

– Ах, вот в чем дело! – насмешливо воскликнул я. – Да вы ревнуете.

Слышал я про то, как она вас отшила. Вот молодец женщина, понимает, кто настоящий мужчина, а кто только прикидывается им.

Эти слова оказались тем самым фитилем, который привел в действие детонатор его гнева. Я не успел и глазом моргнуть, как он, словно ястреб, налетел на меня. Нападение было столь внезапным, что я не успел среагировать и сбитый с ног упал на траву.

Струганов навалился на меня всем своим тяжелым телом. Он был в такой ярости, что совершенно не контролировал себя и его руки тянулись к моему горло.

По его повадкам я понял, что он когда-то занимался борьбой, так как делал все вполне профессионально. Он пытался провести мне болевой прием, понимая, что он окончательно сломит мое сопротивление. Мне стало по-настоящему страшно, я понял, что нахожусь на волоске от гибели. Это придало мне дополнительные силы, я оперся о землю и сделал отчаянный рывок.

На мое счастье он удался, и я сумел сбросить себя Струганова. Теперь уже я лежал на нем и тянулся к его горлу. Он отчаянно сопротивлялся, подбадривая себя потоком ругательств и проклятий в мой адрес. Но мне все же удалось сделать то, что не получилось у него, я схватил его руку и перевел на болевой. Из его глотки вылетел отчаянный вопль, и это отчасти отрезвило меня.

Я ослабил хватку.

– Не желаете закончить поединок? – спросил я.

В ответ Струганов что-то прохрипел нечленораздельное, но по его глазам я понял, что такое желание у него имеется и даже в избытке. Я встал.

Вслед за мной то же самое сделал и мой противник. Он смотрел на меня с такой нескрываемой яростью, что я почти уверился, что это он недавно стрелял в меня. Я уже не сомневался, что главный инженер возненавидел меня с первой же минуты нашего знакомства. И основания для этого у него вполне достаточные; я живу в доме вместе с Анастасией, а, судя по всему, именно это является его самой заветной мечтой.

– А ведь вы меня чуть не придушили, – сказал я.

– Все еще впереди, – мрачно отозвался Струганов.

– И вас не пугает взять на себя такой тяжкий грех, как убийство человека?

– Есть люди, убийство которых является не грехом, а добродетелью.

А ему не откажешь в прямоте, отметил я.

– Неужели я отношусь к этой категории? У меня, разумеется, масса самых разнообразных недостатков, но все же в своей жизни я не совершил ничего такого, за что меня следовало бы так сурово покарать.

– Знаете, давайте каждый дальше пойдет своим путем. Нам вредно находиться вместе.

Пожалуй, в этом он прав, мысленно согласился я. И все же вряд ли это в ближайшее время осуществимо. По крайней мере некоторое время нам все же придется идти одним путем.

В этом духе я и хотел ему ответить, но он не стал ждать моих слов. Вместо этого он быстро, почти бегом стал углубляться в лес, в противоположную от поселка сторону. Я смотрел ему в след, пока он не скрылся за деревьями, затем пошел дальше. Безо всякого сомнения моя прогулка в лесу оказалась весьма насыщенной самыми разнообразными событиями и впечатлениями.

Глава 11

Я с нетерпением ждал возвращения Анастасии, почему-то я был уверен, что в понедельник утром она заявится в наш, хотя и временный, но общий дом. Но часы пробили уже полдень, а ее все не было. От безделья и от бесплодного ожидания я слонялся по коридорам и комнатам этого таежного дворца, но, несмотря на его большие габариты, никак не мог найти в нем для себя места.

Наконец окончательно убедившись, что ее мне не дождаться, я решил отправиться в офис компании и заняться там делами. Правда, какими конкретно делами, представлял весьма смутно. Надежда была лишь на то, что там, на месте, я сумею найти подходящее занятие.

Хотя я еще официально не стал владельцем шести десятипроцентного пакета акций, хотя Совет Директоров на своем заседании не утверждал меня главой компании, я не без удивления мог убедиться, что ее сотрудники воспринимают меня именно в этом качестве. Едва я переступил порог здания, как все, кто попадался мне навстречу, поспешно здоровались со мной. Когда же я вошел в приемную, пожилая секретарша резво вскочила со своего места, словно молоденькая девушка при виде возлюбленного, предупредительно отворила двери в кабинет и спросила, не подать ли чаю и не будет ли каких-либо распоряжений.

Ее последние слова заставили меня задуматься.

– Пригласите, пожалуйста, Ращупкину Марию Владимировну, – сам не зная, то ли попросил, то ли приказал я. Пока мне было весьма трудно найти правильную интонацию для разговоров с сотрудниками компании.

Финансовый директор явилась незамедлительно. Я подумал, что, наверное, так же быстро она приходила сюда на зов предыдущего хозяина этого кабинета. Я предложил ей сесть, она устроилась напротив меня на стуле. Мне показалось, что она весьма настороженно смотрит на меня.

– Мария Владимировна, мне бы хотелось получше разобраться в финансовом состоянии компании, – сказал я, хотя еще десять минут назад не имел и следа подобных намерений. – Мы должны решить, нужно ли нам закупать оборудование для мебельной фабрики? А для этого я должен знать все и досконально. Вы согласны с такой постановкой вопроса?

– Безусловно, Евгений Викторович. Это абсолютно разумный подход. Что бы вы хотели узнать?

Я вздохнул про себя. Я бы тоже очень хотел бы узнать, что бы я хотел бы узнать. Хотя нет, знаю: меня на данный момент интересуют два вопроса: почему не приехала Анастасия, и какие отношения в последнее время были у этой дамы с бывшим хозяином этого кабинета? Вот только говорить нам придется о другом.

– Объясните, что происходит в компании? Насколько мне известно, в последнее время она переживает определенные трудности. С чем они связаны?

Ращупкина как-то странно посмотрела на меня, Но что означал этот ее взгляд, распознать я не мог.

– Можно я закурю? – вдруг спросила она.

– Конечно, курите. – Я придвинул к ней пепельницу.

Она достала из кармана своего строгого темного костюма пачку сигарет. Мне показалось, что ее движения излишне порывисты для столь простой операции, как прикуривание. Кажется, она волнуется больше, чем желает того показать, отметил я.

– Хорошо, я попытаюсь вам объяснить. Но для этого вам следует лучше представлять характер и психологию Александра Михайловича. Сама компания и все, что происходит в ней, это в каком-то смысле слепок с его натуры.

– Любопытный взгляд, – заметил я.

– И, тем не менее, это так. Видите ли, Александр Михайлович, был человеком определенного склада. В жизни его воодушевляло только постоянное, ни на минуты не останавливаемое развитие, только движение вперед. Поэтому все деньги, которые зарабатывала компания, вкладывались в новые проекты. Он обладал замечательным даром – видеть перспективу, находить те виды деятельности, которые могут принести отдачу.

– Но это же прекрасно! – перебил Ращупкину я.

Она снова посмотрела на меня своим загадочным, как у сфинкса, взглядом.

– Да, это прекрасно, но только даже самые прекрасные качества должны быть у человека в меру. А когда их слишком много, они подчас мешают делу. Это я вам говорю, как финансист. А, поверьте, я кое-что в этом понимаю.

– А я нисколько и не сомневаюсь, – сам, не зная для чего, польстил я ей.

И снова в ответ на свою реплику получил все тот же странный взгляд.

– Александр Михайлович, едва закончив один проект, тут же начинал другой. А подчас начинал другой, не закончив предыдущий. Но ведь каждое новое дело имеет свой срок окупаемости, а на первоначальном этапе требует вложений. Иногда очень больших. А у вашего дяди не всегда хватало терпения дождаться отдачи, прежде чем предпринимать что-то новое. В итоге же мы попали в ситуацию, когда у нас работает несколько производств, их продукция востребована рынком. Но прибыли от них пока нет, мы ее получим только через пару лет. А жить-то надо каждый день, возвращать кредиты, платить зарплату, содержать социальную сферу. Ведь весь поселок – а это пять тысяч жителей – целиком питается от компании. Где на все это взять деньги? А ведь он собирался приступить к еще ряду начинаний.

– Интересно, каких?

– Здесь, недалеко, в тридцать километров обнаружено богатое месторождение угля. Александр Михайлович намеревался приступить к его разработке. Проложить узкоколейку до краевого центра и подвозить уголь на электростанции города. Мы просчитали экономический эффект: он огромный. Но и затраты на проект тоже немалые.

– Да, это очень любопытно. И что же вы бы мне посоветовали в этом случае?

Ращупкина несколько мгновений молчала.

– Мне трудно вам что-то посоветовать, скажу честно, меня приучили к другому стилю работы. Александр Михайлович всегда выслушивал чужие мнения, но советов никогда не просил. Он сам принимал все решения. Извините меня, но я не привыкла давать советы первому лицу.

– Но я пока не первое лицо, а так, с боку припека.

– Но вы же собираетесь им стать. Если я вам больше не нужна… У меня срочные дела. Нужно урегулировать пару вопросов с банками. Они все настойчивей требуют возвращение денег. Это плохой признак.

– Конечно, идите. И все же спасибо за высказанное мнение.

Я проводил женщину взглядом. Да, совсем не просто оказаться в шкуре моего дяди. И как он справлялся со всем этим потоком дел?

Интересно, что же это за женщина Марина Владимировна Ращупкина? Мысленно я представил ее фигуру. В ней есть нечто странное, она напоминает застегнутый на все пуговицы френч. Такая же закрытая, однотонная, как военная форма. И одевается соответственно: темно-синий, спускающийся вниз почти до пяток костюм. Хотя мне показалось, что как раз нижняя часть ее тела сохранилась лучше всего. Но при этом она явно следит за собой, но следит как-то странно, напоминая чем-то аккуратно одетую монахиню; она словно сознательно создает впечатлении у окружающих о себе, как о человеке мрачном, даже отчасти нелюдимом. Но действительно ли она такая, какой себя пытается явить миру? Или это не более чем маска? Но тогда, зачем ей нужна такая, далеко не самая лестная репутация?

Но дальше продолжать разматывать клубок мыслей по этой дорожке мне хотелось, вместо этого я стал ломать голову над вопросом: каким должен быть мой следующий шаг? Как для меня это ни прискорбно, но именно мне придется решать, брать или не брать этот, будь он трижды проклятый, кредит? А ведь эти ребята настоящие хитрецы, руководят компанией, а ответственность хотят спихнуть на человека, который по крайней мере формально к ней не имеет никакого отношения. Когда я еще стану хозяином здешних мест, а принимать важнейшее решения я почему-то должен сейчас.

Неожиданно для себя я решил отправиться на мебельную фабрику и посмотреть, что происходит на ней воочию. С главным инженером во время ознакомительной экскурсии мы там уже побывали, но знакомство было чересчур поверхностным и скоротечным, дабы я мог бы сделать какие-либо выводы. Теперь же я хотел изучить все более основательно.

Я вышел из кабинета в приемную и почти лоб в лоб столкнулся с главным инженером. Он посмотрел на меня как на заклятого врага и прошел к себе. Я поймал понимающий взгляд секретарши и подумал, что эта женщина может знать весьма много о царящих тут нравах и отношений между людьми. Надо будет как-нибудь воспользоваться ее эрудицией.

Я сообщил ей о своем предстоящем маршруте.

– Вам вызвать машину? – предупредительно осведомилась она.

– Тут недалеко, дойду пешком, – отказался я. Затем подумав, добавил: – Пока меня не будет, я вас попрошу найти для меня отчет о деятельности компании за прошлый год.

– Непременно, – пообещала она.

Я все же недооценил предупредительности секретарши, на фабрике меня уже ждали. Едва я переступил ее порог, как мне на встречу поспешил директор, с которым мы познакомились во время первого моего посещения. Это был пожилой, болезненного вида человек по фамилии Антонов Василий Борисович. Мой внезапный приход сильно взволновал его, это было видно по его нервным порывистым, немного невпопад движениям.

– Я хотел бы с вами поговорить, – произнес я.

Мы прошли в его кабинет. По своим размерам он был раза два меньше, чем тот, который занял я. Мы расположились за столом, девушка тут же принесла нам чай, печенье, конфеты. Это было весьма кстати, так как я уже начинал чувствовать голод.

– Василий Борисович, я бы хотел разобраться, как обстоят дела на фабрике. Прошу вас, рассказать все, без утайки. Вы же понимаете, потом я все равно все узнаю. И уж тогда не обессудьте.

Антонов, соглашаясь с такой постановкой вопроса, кивнул головой. Но я видел, что моя просьба не слишком обрадовал его.

– К сожалению, дела обстоят неважно, – сказал он.

Я не удивился его словам, я сам не знал, почему, но именно нечто подобное я и ожидал услышать. Впрочем, у меня с детства была сильно развита интуиция, нередко я заранее знал, о чем скажет или что сделает тот ил иной человек. Хотя, как и откуда приходила ко мне эта информация, мне неведомо до сих пор.

– Пожалуйста, объясните все по подробней, – попросил я.

– Да, собственно особенно и объяснять-то нечего. Когда мы запустили фабрику, то она была рассчитана на производство самых простых изделий: стульев, кухонных столов, детских кроваток. Тогда на все это был большой спрос. И мы процветали. Даже поставляли часть продукции на экспорт. – В голосе директора зазвучали нотки гордости. – Но затем, видя наш успех, за дело взялись конкуренты. И за короткий срок рынок оказался переполненным точно такими же по качеству и ассортименту изделиями. И сейчас у нас большое падение производства. Мы вынуждены держать людей, так как в поселке больше негде им работать. В результате уже целый год мы находимся в минусе. Если и дальше все так будет продолжаться, то фабрику придется закрывать. Иначе она разорит всю компанию.

– Что же делать?

Антонов пожал плечами.

– Либо останавливать производство, либо переходить на новые виды продукции.

– А для этого фабрику нужно полностью переоборудовать.

– Именно так. Ничего другого придумать невозможно.

– А вам известна требуемая для этого сумма?

Антонов не без смущения посмотрел на меня.

– Да, известна, – негромко произнес он.

– И она окупится?

– Мы произвели все расчеты, затраты окупятся в течение трех лет.

– А как прожить эти три года?

Теперь Антонов бросил на меня затравленный взгляд.

– Это вам должно быть виднее, я отвечаю только за фабрику.

– Проведите меня еще раз по ней.

Мы вышли в цех, Меня тут же окружили работники. Их собралось не меньше пятидесяти. Я сразу же почувствовал, с какой тревогой воспринимают они мой визит. Они понимают, что от него зависит их дальнейшая судьба.

Мы разговаривали не меньше часа. И за это время я узнал гораздо больше о том, как живут в поселке люди, что их заботит и беспокоит, чем за те предыдущие дни, что я тут провел. Я не ошибся, они действительно были крайне встревожены и почти хором просили меня не закрывать фабрику, не лишать их работы, а детей – пропитания. Одна женщина даже расплакалась, и мне пришлось ее утешать. И чем больше я слушал их, тем сильнее нарастали во мне растерянность и отчаяние. Ну почему я должен отвечать за этих мужчин и женщин, я никого из них не знаю, они же требуют от меня, чтобы я взвалил бы на себя ответственность за их судьбы. Но все дело в том, что в отличии от моего дяди я привык отвечать только за себя.

Мне хотелось немедленно убежать отсюда. И я уже в тысячный раз проклинал себя за то, что в мою глупую голову пришла такая нелепая мысль отправиться в этот чертов поселок. А теперь, после того, как я все тут видел и слышал, мне во сто крат трудней принять любые решения.

Наконец, измученный, словно после изнурительной и долгой работы, я вырвался из плотного круга окруживших меня людей и выскочил на улицу. Я был раздавлен и не знал, что мне делать. И тут ко мне пришла спасительная мысль. А собственно чего я так переживаю, как только я получу акции в собственность, я на следующий же день продам их Обозинцеву и таким вот простым способом сброшу со своих плеч весь тяжкий и непосильный для меня груз ненужных мне забот. Надо в самое ближайшее время с ним встретиться и договориться обо всем окончательно. Пусть он выслушивает жалобы людей, пусть принимает важные решения. А это все не для меня.

Я вмиг повеселел. И уже совсем с другим настроением и даже другой, гораздо более бодрой и уверенной походкой, направился к дому.

Анастасия уже вернулась. Я почувствовал, как теплая радостная волна прокатилась по моему телу. Но держалась она недолго, так как брошенный ею на меня взгляд был холоднее, чем температура в морозильной камере.

– Что-нибудь случилось? – спросил я.

Анастасия как-то неопределенно посмотрела на меня.

– Объясните мне, чем вы здесь занимаетесь? – холодно, если не враждебно спросила она.

– Вникаю в дела компании. А что произошло?

Я вдруг заметил, что она еле сдерживает себя.

– Меня только что посетил Струганов. Он мне заявил, что вы всерьез подозреваете его в убийстве Александра. И он поставил передо мной условие: либо я уговорю вас немедленно покинуть поселок, либо он подает заявление на увольнение.