Текст книги "Ледоколы, события, люди. Книга 7"

Однажды в Антарктике

«Что день грядущий мне готовит?

Его мой взор напрасно ловит:

В глубокой мгле таится он!

Нет нужды; прав судьбы закон!»

Монолог Ленского из романа в стихах

«Евгений Онегин» А. C. Пушкина

Глава 1

Полярные шапки планеты издавна приковывали внимание людей своей недоступностью, загадочностью и неизвестностью, будто в них был сокрыт какой-то иной мир, отличный от привычного земного или же замаскированный переход, червоточина, как позднее стали называть, в иные неизведанные космические мироздания и параллельные миры. Любопытство во многом происходило из того, что именно в этих точках широта места достигает своего максимального значения в девяносто градусов, а долгота и вовсе отсутствует, так как все меридианы сходятся только в этих двух интригующих знаковых фокусах. Они-то и придают какую-то внеземную, эзотерическую сакральность, при полном отсутствии часовых поясов, вследствие чего время не определено. Оно здесь будет верным для каждого часового пояса на всей поверхности Земли.

Человека всегда манили круглые значения: чувствовалось что-то сверхъестественное в этих цифрах, даже придуманных самими людьми, так что говорить о двух интригующих нолях на противоположных сторонах Земли не приходится. Наверное, они являлись самыми манящими и соблазняющими какой-то скрытой безвестностью и неведомостью на земном шаре. Многие первопроходцы считали, что при достижении этих точек им откроются никому не ведомые тайны, хотя даже в самых фантастических видениях никто толком не мог даже предположить хотя бы их общее направление.

Естественно, что достижение Северного полюса было первоочередной задачей для многих известных экспедиций начиная с семнадцатого века из-за его казавшейся доступности по сравнению с Южным, но, несмотря на все попытки, многие из которых закончились трагически, никому не удалось даже приблизиться к географической точке отсчета. Впрочем, вполне возможны и более ранние экспедиции, так и оставшиеся неизвестными и не сохранившиеся даже в мифах. Несмотря на прилагаемые героические усилия, в большинстве своем попытки заканчивались трагически, перепрыгнуть свои возможности никому не удавалось, но это лишь раззадоривало упрямцев. Люди еще не достигли технической зрелости и стоящие задачи должны были дождаться своего часа, чего им и в голову не приходило. Кстати сказать, тщетность попыток была закономерна, но отважные мореплаватели-исследователи не могли знать о том, что глубина океана под полюсом превышает четыре с половиной километра, тем более что с незапамятных времен существовала легенда о наличии чистой воды вокруг приполярной шапки, и отыскать мифическую прогалину было мечтой всех первооткрывателей. Наличие полюса как-то само собой предполагало и наличие суши, неизвестной земли; о том, что таковой не существует, никто и подумать не мог, так уж устроен человек. Об отсутствии какого-либо участка суши или даже острова на самом полюсе они даже не помышляли, хотя издревле ходили легенды о какой-то неведомой земле на недостижимом севере. За земную твердь на Северном полюсе могли принять сплошные паковые льды, охраняющие от посягательств пришельцев макушку планеты многие тысячи лет. За неимением точных астрономических инструментов многочисленные приполярные острова вполне могли быть также признаны за северную верхушку планеты. Наличие легенд, хотя довольно общей и произвольной трактовки, подтверждает версию о каких-то древних попытках достижения высоких северных широт. Вполне вероятно, что некоторые из них также могли сойти за полярную шапку какого-либо из арктических островов. Все-таки тогда отсутствовали даже элементарные астрономические измерительные приборы, да и сама картографическая сетка не была определена и не могла служить отправными координатами. Единственными небесными ориентирами являлись солнце, луна и звезды, из которых лишь Полярная звезда представляла немалый интерес в определении направлений движения, как практически неизменный ориентир, не меняющий своего положения. Основным ее преимуществом являлось отсутствие необходимости осуществлять какие-либо вычисления, в отличие от других объектов Вселенной, ибо не существовало базы и понятия основных элементов привязки к земной поверхности не были определены. Полярная звезда из созвездия Малой Медведицы хотя и грубо, но позволяла определять широту места и удаление от полюса.

Бесполезные попытки достигнуть полюса продолжались вплоть до начала двадцатого века, но никто не смог пробиться выше 87 градусов северной широты, хотя до цели оставалось всего лишь каких-то 350 километров: «Близок локоть, да не укусишь!» – пока американский инженер Роберт Пири шестого апреля 1909 года не достиг желанной точки по льдам на собачьей упряжке. Все оказалось намного проще, и точка полюса ничем не отличалась от таких же других, как рядом с нею, так и вдалеке, что вызвало даже некоторое разочарование. Еще бы, одной из главных земных загадок стало меньше, и ничего сверхъестественного в ней не оказалось. Позднее приоритет первооткрывателя начал подвергаться сомнению как его соотечественником Фредериком Куком (однофамильцем Джеймса), якобы достигшим полюса годом ранее, 21 апреля 1908 года, в компании двух эскимосов. Лишь 12 мая 1926 года норвежский полярный исследователь Руаль Амундсен на дирижабле «Норвегия» в составе экипажа из пятнадцати человек пролетел над полюсом, что и было подтверждено документами в отличие от его предшественников.

Путешествие на дирижабле «Италия» двумя годами позже дорого обошлось первооткрывателям, унеся немало жизней после катастрофы почти над полюсом, включая открывателя Южного полюса – вездесущего норвежского исследователя Руаля Амундсена, погибшего в результате поисков потерпевшего крушение цеппелина. Но об этом в другой книге.

Что касается Южного полюса, то в этом случае возникла совершенно иная ситуация, прежде всего из-за его гораздо большей удаленности от человеческой цивилизации и развитых стран, представители которых старались отыскать неведомую землю. О неизвестной южной земле (Terra Australis Incognita) ходили легенды еще во времена Римской империи, то есть две тысячи лет тому назад, хотя в те незапамятные времена мифов и предсказаний хватало с избытком, основанных на каких-либо смутных догадках или даже гипотезах. Как уже упоминалось выше, мифы хотя и признаются выдумками, но основываются на каких-то реальных событиях, неизвестным нам. Большую вероятность такого заключения подтверждают сказания разных народов, никогда ранее не имевших контактов с другими. Кто знает, как было на самом деле, ведь не только не осталось живых свидетелей, но и письменные доказательства по прошествии двадцати веков до нас дошли лишь в ничтожных осколках сохранившихся черепков.

Австралийский континент открыл голландец Виллем Янсзон в 1606 году, назвав его Новой Голландией. Спустя 36 лет еще один голландец, Абел Тасман, открыл остров, названный его именем, под которым он известен и поныне – Тасмания, а вслед за ним и Новую Зеландию (в Европе на полуострове Зеландия расположено Датское королевство). Судя по многим повторениям, таким как Новая Каледония, Новая Гвинея, Новая Ирландия (Каледония – древнее название Шотландии), и многим другим, первооткрыватели не были столь оригинальны в подыскивании собственных имен для вновь открытых земель; вероятнее всего, они давали обновленные названия неизвестным островам, вспоминая о покинутых много месяцев тому назад родных странах и составляющих территориях.

Странно, что, несмотря на известность нового материка далеко не с самым плохим климатом, еще целых 164 года на него не ступала нога европейца, не будем считать аборигенов, для которых он являлся родиной, и когда их предки на нем появились – никто не знает, а сами они не помнят. Маори-коренные жители Новой Зеландии и австралийские аборигены, вероятнее все один и тот же народ, по всей вероятности, являются потомками первых людей из Африки, давших начало всему людскому племени планеты. Тем более что взаимопроникновение между ними существовало. Вот и попробуй определи кто из них кто. Сотни тысяч лет назад они начали заселять всю Землю, тем более что в течение ледниковых периодов уровень морей и океанов был значительно ниже настоящего и по сухопутным тропам люди проникли в Японию, через Берингов пролив – в Северную Америку, в Австралию и Тасманию, на многочисленные островные архипелаги. В настоящее время известен лишь последний ледниковый период, да и то весьма приблизительно, его сменил межледниковый около 12 тысяч лет тому назад. А сколько их было хотя бы за последний миллион лет – тайна за многими печатями. Когда же ледники начинали таять, поднимался уровень океана и разобщал водными преградами острова и континенты. Тогда и начали развиваться самостоятельные, изолированные группы, образуя расы и народности, на протяжении десятков тысяч лет превратившиеся в самостоятельные национальности с характерной для них культурой и языками.

В апреле 1770 года в бухте Ботани на восточном берегу зеленого континента высадился первый десант с английского корабля «Индевор», словно по умыслу судьбы названный в русском переводе «Старательный», под командованием, пожалуй, самого знаменитого мореплавателя времен великих географических открытий – Джеймса Кука, того самого, которого девять лет спустя, по определению Владимира Высоцкого, съели аборигены гавайского острова.

Голландия хотя и объявила Австралию собственностью королевства, но так и не приступила к ее колонизации, в те времена ей было не до освоения заморских колоний где-то у черта на куличках: постоянные войны за независимость с Испанией, а затем с Францией. Она уступила открытые территории «владычице морей», и вскоре из метрополии начали прибывать первые поселенцы. Такая же участь постигла и Новую Зеландию, которую годом ранее нанес на карты вездесущий Джеймс Кук. Вначале это были самые отъявленные преступники, обреченные на вечную каторгу, чтобы никогда более не увидеть Британских островов. Тем преступникам, оплакивающим свою участь, показать бы колымские условия, новерняка бы их настроение резко поменялось.

Проникновение европейцев во все более южные широты, где уже во всю ощущается ледяное дыхание юга – как бы странно это ни звучало для нашего уха, когда понятие юга неотделимо от жаркой погоды и благоухания экзотических фруктов, – являлось медленным, но неуклонным. «А что же там, за горизонтом?» – вечный вопрос, мучивший пионеров всех времен, гнал их все дальше на юг. Все усиливающаяся непогода, с ледяным, зашкаливающим и неутихающим ветром, громадными темно-зелеными валами с седой пеной, от одного взгляда на которые мороз пробегал по спинам, как и ощущение оторванности на многие тысячи миль, словно прежняя жизнь существовала лишь в воображении, создавали иллюзию сползания в преисподнюю, и от одной мысли можно было сойти с ума. Такое нередко случалось: обезумевшие мореходы впадали в ступор, чтобы уже никогда из него не выйти, а о психологической помощи тогда не ведали и не помышляли, будучи уверенными, что сам Сатана вселился в их души, как бы напоминая о неотвратимом конце, ожидающем весь экипаж, и оставалось только истово молиться, во всем полагаясь на всемогущего Бога.

Антарктида, по российским источникам, была открыта 28 января 1820 года, когда два шлюпа, «Восток» и «Мирный», под командованием капитана второго ранга Фаддея Беллинсгаузена и лейтенанта Михаила Лазарева уткнулись в непрерывную ледяную стену и, пройдя несколько дней вдоль нее, не обнаружив ни малейшего прохода, обогнули весь материк и покинули негостеприимные воды. Тогда они не подозревали, что открыли шестой континент, и лишь немногим позже, уже после возвращения в Петербург, узнали об этом, хотя девять (!) раз подходили к его берегам и четырежды на расстояние 9—15 километров. Вот уж действительно, не везет так не везет. Чтобы понять величие подвига, нужно помнить, что наибольшая длина шлюпа составляла 35 метров, а площадь капитанской каюты – шесть квадратных метров. Трудно представить, как они барахтались среди восьми-девяти метровых волн целыми месяцами, в холоде морей Южного океана. К тому же у всех экспедиций того времени был один злейший и беспощадный враг – цинга, от которой невозможно спастись. Случалось, что от нее полностью погибали экипажи парусников. Не оттуда ли пошла легенда о « летучем голландце»? Нередко встречались старые парусники с оборванными парусами и покосившимися мачтами, совершенно безлюдные, носящиеся по воле ветров и волн. Попытки ступить на их палубу по большей части кончались паническим страхом и бешеной греблей обратно к своему судну. Не мудрено: сразу же бросались в глаза истощенные трупы с оскаленными зубами, желтыми лицами, разбросанные по всей палубе в позах, в которых застигла их смерть. После таких встреч в портовых тавернах подвыпившие мореходы делились с другими бражниками страшной информацией, прилично добавляя от себя. Так и родился миф о « летучем голландце», встреча с которым сулила большие несчастья.

Двумя днями позднее, 30 января 1820 года, британской экспедицией Эдварда Брандсфилда был открыт полуостров Тринити – самая северная оконечность Антарктиды. Первыми на берег континента, согласно имеющейся информации, вступила команда американского китобоя «Сесилия» седьмого февраля 1821 года, хотя и здесь существуют варианты. Таким образом, до сих пор наличествуют разногласия о приоритете открытия, и каждая страна предъявляет свои аргументы, приватизируя пальму первенства по собственному усмотрению. Много дров наломали, а еще больше бумаги исписали с десятками диссертаций, монографий и плодами научных консилиумов, но в итоге все заинтересованные лица и стороны остались при своих мнениях и интересах, и вопрос как-то сам по себе затух, превратившись в едва тлеющий огарочек в ожидании какого-либо поворота. У больших открытий, как и у побед, много отцов, в отличие от поражений, а второй – уже не первый, что равносильно неудаче, и судьба экспедиции капитана королевского флота Великобритании Роберта Скотта, всего лишь на несколько недель отставшей от покорившей Южный полюс норвежской экспедиции Руаля Амундсена, как ничто другое подтверждает незавидную жестокую прозу жизни. 17 января 1912 года, достигнув южного пика планеты, он в составе группы из пяти человек обнаружил, что там уже побывал его соперник, и на обратном пути вся группа из пяти человек погибла от холода, голода и физического истощения. Их тела не были найдены и покоятся под многометровым покровом антарктического льда. Не подлежит сомнению, что все-таки основной причиной их гибели послужила весть о поражении в достижении полюса, сломившая их морально, сделавшая безразличными к своей дальнейшей судьбе. Но подвиг навсегда останется таковым, как памятник беспримерного мужества и соперничества, вплоть до трагического конца. Амундсен, для которого такой исход стал настоящим шоком, до самой своей смерти в 1928 году во время спасения экспедиции генерала Нобиле при крушении дирижабля «Италия» испытывал угрызения совести. После гибели группы Скотта мировая пресса всячески клеймила его, обвиняя в убийстве, требуя суда и едва ли не распятия. В любом случае покорение обоих полюсов стоило человечеству многих сотен жизней и десятков исчезнувших в никуда экспедиций.

Освоение Антарктиды началось с середины двадцатого века, когда появились первые научно-исследовательские станции на побережье континента. Забираться вглубь шестого материка никто не отважился, ибо зимние температуры воздуха на куполе опускаются ниже восьмидесяти градусов, не оставляя людям шансов на выживание, и редко поднимаются выше минус шестидесяти градусов. Здесь нет никаких представителей флоры и фауны: они расселяются лишь на окраинах материка и множественных островах; пингвины, будучи самыми морозоустойчивыми, даже в летнее время не рискуют сильно удаляться от берега. Полностью экипированным зимовщикам, зная что их ждет впереди, забраться в глубь материка не так просто: нужно пройти многие сотни километров в вымороженном до космических значений сухом воздухе.

Научные станции в современном понимании стали появляться лишь после Второй мировой войны, тем более что тогда начали ходить мифы и легенды, неизвестно кем запущенные, о германском присутствии в Антарктиде. Якобы там существовали целые полигоны для испытания секретного оружия, кто-то рассказывал о летающих тарелках и ангарах во льду для подводных лодок гросс-адмирала Деница, ссылаясь на данные засекреченной германской организации «Аненербе» – немецкого общества по изучению древней истории и наследия предков мистического направления, и если с экспедициями в Тибет было понятно, то с Антарктидой получился явный перебор. Полки книжных магазинов наводняли многочисленные оккультные публикации, содержащие секреты Антарктиды с вырубленными во льду лабораториями и заводами по производству секретных, невиданных ранее видов вооружения и материалов. И хотя официальные органы делали вид, что не реагируют на ничем не обоснованные фейковые новости, тем не менее в какой-то мере это подстегнуло правительства развитых стран к созданию научных станций на материке, счет которых пошел на десятки. Естественно, что дальнейшие исследования и сканирование территории не обнаружили ни малейшего подтверждения распространенным слухам об использовании материка как запасного аэродрома для поверженного нацизма. В толщах льда, достигающих на куполе более четырех тысяч метров, и на побережье обнаружили перспективные запасы угля, железных руд и многих редких металлов, включая драгоценные, а также запасы углеводородов, которые оценивают в десятки миллиардов тонн. Характерно, что под километровыми льдами открыли громадные запасы пресной воды. Естественно, ни о какой хозяйственной деятельности вопрос не стоял, не говоря уже о вопиющей нерентабельности разработки ископаемых на заброшенном на многие тысячи миль ледяном континенте.

Но чем черт не шутит, а вдруг нашлась бы такая свихнувшаяся голова безбашенного «башибузука» и заварила кашу, которую в дальнейшем расхлебать и ликвидировать будет невозможно. В 1959 году была принята конвенция об Антарктиде, запрещающая любую хозяйственную деятельность на континенте и допускающая лишь научные исследования, которая поставила крест на устремлениях некоторых транснациональных корпораций. Антарктида была объявлена нейтральной зоной, то есть никакое государство не имело права объявить собственностью какие-либо ее земли. Тем не менее ряд стран продолжают иметь территориальные претензии на антарктические просторы, мотивируя правом первооткрывателей-соотечественников. Но процесс носит вяло текущий характер уже много десятков лет и, похоже, таковым останется надолго. Очевидно, что хозяйственная деятельность приведет к ускоренному таянию льдов, в которых сосредоточено девяносто процентов пресной воды планеты, что вызовет катастрофические последствия, затопив миллионы квадратных километры суши с целым рядом стран.

С 1959 года Антарктика является безъядерной зоной, куда запрещается заходить любым судам с ядерными силовыми установками. Американцы все-таки умудрились построить атомную электростанцию небольшой мощности на своей базовой станции Мак-Мердо, но под давлением мировой общественности вынуждены были остановить ее эксплуатацию и целиком отправить в Сан-Диего. Нужно иметь в виду, что Антарктида и Антарктика – совершенно разные понятия: первым обозначают сам континент площадью немногим более 14 миллионов квадратных километров, то есть почти в два раза больше Австралии, а второе, площадью целых 21 миллион квадратных километров, включает прибрежные моря и архипелаги с многочисленными островами, на которых ютятся многочисленные колонии пингвинов, тюленей и бесчисленных пернатых.

Глава 2

Советские исследования полярных районов началось почти сразу же с окончанием Гражданской войны – в 1925 году, когда создали институт Севера, через пять лет преобразованный во Всесоюзный арктический институт и лишь в 1958 году получивший современное название: Арктический и Антарктический научно-исследовательский институт (ААНИИ). Совершенно ясно, что первоочередной заботой являлась Арктика – треть всех границ Советского Союза приходилась на нее, а после распада страны и того больше, и все они являются морскими.

С 1955 года существовала на постоянной основе Советская антарктическая экспедиция (после коллапса страны ставшая Российской) как подразделение ААНИИ. В конце ноября 1955 года из Калининграда вышел дизель-электроход «Обь» под командованием легендарного капитана И. А. Мана, прах которого замурован в скале недалеко от станции Мирный по его предсмертной воле, с первой экспедицией на борту, а через две недели за ним последовал его близнец дизель-электроход «Лена», и 13 февраля 1956 года открыли первую советскую антарктическую станцию Мирный. Через год к ним добавились еще две станции: Восток и Комсомольская, заложенные в глубине материка, где жизнь с практической точки зрения невозможна, а выжить можно лишь находясь в изолированной оболочке. В 1958 году, на пике антарктической активности экспедиции, работали уже пять советских станций, включая временную станцию на Полюсе недоступности, который является самой труднодостижимой точкой континента со всех сторон света, за что и получил свое название. Советская временная станция с таким же названием просуществовала всего-навсего двенадцать дней в декабре 1958 года, а затем ее законсервировали. При тамошних температурах за 60—70 градусов ниже ноля выжить можно лишь в изолированной капсуле, без выхода в мир. В летнее время число полярников на всех советских станциях доходило до 450, снижаясь до 180 зимовщиков в течение полярной ночи. Нужно отдать должное американским исследователям, основавшим полярную станцию в самой «блатной» точке с координатами 90 градусов южной широты и 0 по всей долготе, названную именами победителя и побежденного первооткрывателей – Амундсен-Скотт, действующую с 1956 года.

Первую антарктическую экспедицию увековечил в своем путевом дневнике «Ледовая книга», изданном в 1958 году эстонский писатель Юхан Смулл, находившийся на небольшом грузопассажирском стометровом теплоходе «Кооперация» в составе первой антарктической экспедиции в компании дизель-электроходов «Обь» и «Лена».

ААНИИ имел собственный флот из нескольких судов, осуществляющих арктические и антарктические рейсы для смены зимовщиков на полярных станциях в противоположных приполюсных бассейнах планеты и завоза продуктов, оборудования, снабжения, топлива и всего бесконечного ассортимента жизненно необходимых предметов, начиная с иголок и заканчивая сложнейшими современными приборами. Дизель-электроход «Михаил Сомов» был последним, семнадцатым судном проекта «Амгуэма» с усиленным ледовым поясом (по классификации советского Регистра судоходства – УЛА (усиленный ледовый арктический), то есть являлся почти ледоколом, способным форсировать лед метровой толщины), построенным на Херсонском судостроительном заводе и введенным в эксплуатацию 30 июня 1975 года, но как его ни называли, он все же был обычным транспортным судном с ледовым арктическим поясом. Пароход сразу же передали в состав флота ААНИИ, тем более что в его каютах могли разместиться 180 человек. Так что это «почти ледокол», которому не хватало каких-то десяти тысяч лошадей, чтобы стать в один ряд со своими более мощными родственниками, ибо мощность главных дизель-генераторов – всего-то семь с половиной тысяч, да и корпус совсем не ледокольной формы. Его изначально планировали для научно-исследовательского института Арктики и Антарктики, значительно увеличив пассажировместимость. «Сомов» и стал флагманом институтского флота, а вскоре предстал в своем оригинальном качестве научно-исследовательского судна, в отличие от его многочисленных предшественников, ставших рядовыми тружениками арктических морей, не претендуя на какую-либо исключительность и известность.

После первых пяти рейсов, два из которых он выполнил для обслуживания 21-й и 22-й антарктических экспедиций, в 1977 году «Михаил Сомов» прошел модернизацию на своей малой родине, где впервые увидел свет – Херсонском судостроительном заводе. Основной задачей являлись установка лабораторного блока для различных научных исследований согласно новым современным вызовам и оборудование вертолетной площадки.

Мировую славу судно получило в 1985 году, хотя вполне могло удостоиться таковой и посмертно, оказаться раздавленным многолетними паковыми льдами или сплющенным, как консервная банка, дрейфующими айсбергами. По старой советской традиции подготовка к юбилейной, 30-й антарктической экспедиции шла ни шатко ни валко, по принципу: «Успеем, не первый раз, плавали – знаем», – хотя, казалось бы, задачи такого рода и значимости должны выполняться в точно обоснованные и намеченные сроки, поскольку природе глубоко плевать, успеете вы или нет, она будет действовать по четко очерченным миллионами лет законам. Скорость движения планеты по выверенной орбите не изменится, а сроки смены сезонов останутся такими же, как и в незапамятные времена.

Руководство института тоже смирилось с постоянными задержками выхода экспедиционного судна в рейс и смотрело на них сквозь пальцы. При этом прекрасно осознавало, что означает потеря нескольких дней в условиях надвигающейся зимы и полярной ночи в Антарктиде, но лишь теоретически, ибо находилось далеко от «злачных» мест и тамошний лед воспринимало лишь виртуально. Недаром бытует старое утверждение, которое никто еще не оспорил, что корень всех морских аварий и катастроф всегда находится на берегу. Показательно: ни одна из предыдущих экспедиций не начиналась в срок, опоздание с выходом стало обычным, рутинным делом, к которому все привыкли, будто приходилось собираться к теще на блины, а не в самую непредсказуемую и опасную часть планеты, где изменения погодных условий происходят не по дням, а по часам. Рано или поздно подобные фортели должны были закончиться совсем не шуточными последствиями. Создаем препятствия на ровном месте, а затем с героизмом их преодолеваем – иначе как театром абсурда новоявленные традиции, ставшие закономерностями, не назовешь.

Глава 3

Таким образом, «Михаил Сомов» со сменой зимовщиков снялся в рейс с месячным опозданием 21 ноября 1984 года, и нужно было спешить в преддверии надвигающейся в южном полушарии зимы. В середине февраля судно зашло в новозеландскую столицу Веллингтон для закупки продовольствия и снабжения приполярных станций, а затем последовало в район станции Молодежная, с нее обычно начинался южный «завоз».

Окружающая акватория не самая лучшая в Южном океане (если вообще таковое уместно) из-за частой подвижки паковых льдов и айсбергов, каждый из которых дрейфует по своей, никому не ведомой траектории, отличной от перемещения судов в аналогичных условиях. Причина банальна и проста: айсберги на сотни метров скрыты под водой и наружу выступает лишь десятая часть неимоверной глыбы в миллионы и миллиарды тонн. На их подводную часть действуют глубинные сезонные и постоянные течения, причудливо и непонятно изменяя направление движения гигантских обломков ледяного массива, в отличие от рукотворных плавучих средств, осадка которых не превышает и десяти метров, то есть они не подвержены глубинным течениям и движутся по совершенно другим траекториям. Айсберги также обладают подводной частью различной величины: от десятков метров до сотен, если не тысяч. Оттого маршрут их движения различен, ибо зависит от подводных течений. В этом и заключается самая большая опасность в случае захвата судна в стальные тиски дрейфа, и если сжатие для специализированных судов с корпусом яйцевидной формы не так уж и страшно, то столкновение с айсбергом – верная гибель, ибо раздавит посудину, даже не заметив, словно комара прихлопнет, от которого в считаные секунды даже следа не останется. Слишком у них разные весовые категории. Уклониться от надвигающегося айсберга невозможно, ибо в условиях сжатия, когда руль и винты блокированы льдами, остается только уповать на милость Всевышнего: «Пронесет – не пронесет». И если «пронесло» несколько раз, то с каждым сближением вероятность столкновения увеличивается, вступает в силу так называемая наработка на отказ: чем дольше работает безотказно какой-либо механизм или даже разумное существо, тем выше вероятность сбоя по мере увеличения времени бесперебойности.

В начале февраля судно прибыло на станцию Молодежная, с которой по установившейся традиции начинается «пляска» вокруг побережья шестого континента, в компании с теплоходом «Павел Корчагин» Мурманского пароходства. Приближался конец летнего сезона, когда последние иностранные суда-снабженцы уходили из антарктических вод в преддверие наступающей зимы. Кстати, на лето в этих краях выпадают всего лишь два месяца: декабрь и январь, а дальше наступает неизбежная свистопляска, шабаш все ухудшающихся погодных условий, сродни Вальпургиевой ночи на Лысой горе.

Трудности преследовали судно с самого начала рейса, словно дурные предзнаменования, помимо месячного опоздания с выходом из Ленинграда. По словам начальника сезонной экспедиции Максутова, оперируя возле ледового барьера и оттаскивая теплоход «Павел Корчагин», который не решался выгружать вертолеты на ненадежный барьер, «Сомов» сел на камни носовой частью. С большим трудом, откачав балласт из форпика, удалось сняться с банки, но при развороте судно вторично ударилось левой носовой скулой о каменистую отмель. Капитан Сухоруков находился «под газом», и начальник базы флота ААНИИ Михайлов, присутствовавший на «броненосце», потребовал сменить капитана. Принять пароход было некому, и он взял командование судном на себя, но в силу недостаточного опыта попросил выслать замену «мастеру» из кадров института. На устранение полученных повреждений носовых танков силами водолазов потребовалась неделя, при том что ремонт не был полноценным.

В середине февраля прибыл новый капитан – В. Ф. Родченко. После снабжения станции Молодежная топливом и провизией, поменяв зимовщиков, «Сомов» сходил в Новую Зеландию для пополнения запасов снабжения. На обратном пути в направлении станции Русская судно обеспечило проводку приморского танкера «БАМ», который, будучи в балласте, ковырялся во льду и вполне мог оказаться следующей жертвой, что так же привело к дополнительной потере времени. «Павел Корчагин» ввиду ухудшения ледовых условий со снятыми полярниками на борту поспешил за кромку льдов, ибо его ледовые подкрепления были недостаточными для плавания в столь суровых условиях. Там он и находился на протяжении нескольких месяцев, оказывая чисто моральную помощь, ибо на что-то другое был не способен, но в конце концов и он сыграл немалую роль в дальнейших событиях.