Текст книги "Полное собрание сочинений. Том 3. Развитие капитализма в России"

Глава V. Первые стадии капитализма в промышленности

Переходим теперь от земледелия к промышленности. Нагла задача и здесь формулируется так же, как относительно земледелия: мы должны проанализировать формы промышленности в пореформенной России, т. е. изучить данный строй общественно-экономических отношений в обрабатывающей промышленности и характер эволюции этого строя. Начнем с наиболее простых и примитивных форм промышленности и будем следить за их развитием.

I. Домашняя промышленность и ремесло

Домашней промышленностью мы называем переработку сырых материалов в том самом хозяйстве (крестьянской семье), которое их добывает. Домашние промыслы составляют необходимую принадлежность натурального хозяйства, остатки которого почти всегда сохраняются там, где есть мелкое крестьянство. Естественно поэтому, что в русской экономической литературе встречаются неоднократные указания на этот вид промышленности (домашняя выработка изделий из льна, конопли, дерева и пр. на собственное потребление). Однако сколько-нибудь широкое распространение домашней промышленности можно констатировать в настоящее время только в редких наиболее захолустных местностях; к числу их принадлежала, например, до самого последнего времени Сибирь. Промышленности, как профессии, еще нет в этой форме: промысел здесь неразрывно связан с земледелием в одно целое.

Первой формой промышленности, отрываемой от патриархального земледелия, является ремесло, т. е. производство изделий по заказу потребителя[295]295
  Kundenproduktion. Ср. Karl Ruchter. «Die Entstehlung der Volks-wirtschaft». Tilb. 1893 (Производство на заказ. Ср. Карл Бюэсер. «Возникновение народного хозяйства». Тюбинген, 1893. Ред.){149}149
  Ленин дает оценку исследования Бюхера, его классификации стадий и форм развития промышленности в главе VII «Развития капитализма в России», в примечании на стр. 551. Часть книги Бюхера, посвященную происхождению народного хозяйства, Ленин перевел на русский язык, по-видимому, между первой половиной января 1896 г. и ноябрем 1897 г., будучи в петербургской тюрьме и в ссылке в селе Шушенском; перевод не был опубликован.


[Закрыть].


[Закрыть]. Материал может принадлежать при этом потребителю-заказчику или ремесленнику, а оплата труда ремесленника происходит либо деньгами, либо натурой (помещение и содержание ремесленника, вознаграждение долей продукта, напр., муки и т. д.). Будучи необходимой составной частью городского быта, ремесло распространено в значительной степени и в деревнях, служа дополнением крестьянского хозяйства. Известный процент сельского населения представляют из себя специалисты-ремесленники, занимающиеся (иногда исключительно, иногда в связи с земледелием) выделкой кож, обуви, одежды, кузнечной работой, окраской домашних тканей, отделкой крестьянских сукон, переработкой зерна в муку и т. д. Вследствие крайне неудовлетворительного состояния нашей экономической статистики никаких точных данных о степени распространения ремесла в России не имеется, отдельные же указания на эту форму промышленности разбросаны едва ли не по всем описаниям крестьянского хозяйства, по исследованиям так наз. «кустарной» промышленности[296]296
  Приводить здесь цитаты в подтверждение сказанного было бы невозможно такая масса указаний на ремесло рассыпана во всех исследованиях кустарной промышленности, хотя– по наиболее принятому мнению – ремесленники к кустарям не относятся. Мы еще не раз увидим, насколько безнадежно неопределенен этот термин «кустарничество».


[Закрыть], попадают даже и в официальной фабрично-заводской статистике[297]297
  Хаотичное состояние этой статистики иллюстрируется особенно наглядно тем, что она до сих пор не выработала приемов для того, чтобы различать ремесленные и фабрично-заводские заведения. В 60-х годах, напр., к последним относились деревенские красильни чисто ремесленного типа («Ежег. м-ва фин.», т. I, стр. 172–176), в 1890 г. – крестьянские сукновальные мельницы смешивались с суконными фабриками («Указатель фабрик и заводов» Орлова, 3 изд., с. 21) и т. д. От этой путаницы не освободился и новейший «Перечень фабрик и заводов» (СПБ. 1897). См примеры в наших «Этюдах», стр. 270–271. (См. Сочинения, 4 изд., том 4, стр. 9–10. Ред.)


[Закрыть]. Земско-статистические сборники, регистрируя крестьянские промыслы, выделяют иногда особую группу «ремесленников» (ср. Руднев, 1. с.), но к ней причисляются (согласно ходячему словоупотреблению) все строительные рабочие. С политико-экономической точки зрения, это смешение совершенно неправильно, так как масса строительных рабочих относится не к самостоятельным промышленникам, работающим по заказу потребителей, а к наемным рабочим, занятым подрядчиками. Конечно, отличить сельского ремесленника от мелкого товаропроизводителя или от наемного рабочего не всегда легко; для этого необходим экономический разбор данных о каждом мелком промышленнике. Замечательную попытку строгого выделения ремесла из остальных форм мелкой промышленности представляет обработка данных пермской кустарной переписи 1894/95 года[298]298
  Мы посвятили этой переписи особую статью в наших «Этюдах». стр. 113–199. (См Сочинения, 5 изд., том 2, стр. 317–424. Ред.) Все приводимые в тексте факты о пермских «кустарях» взяты из этой статьи.


[Закрыть]. Число местных сельских ремесленников определилось приблизительно в один процент крестьянского населения, причем (как и следовало ожидать) наибольший процент ремесленников оказался в уездах, отличающихся наименьшим развитием промышленности. Сравнительно с мелкими товаропроизводителями ремесленники отличаются наиболее крепкой связью с землей: на 100 ремесленников приходится 80,6 земледельцев (для остальных «кустарей» этот процент ниже). Употребление наемного труда встречается и у ремесленников, но оно развито у промышленников этого вида слабее, чем у остальных. Размеры заведений (по числу рабочих) у ремесленников равным образом наиболее мелкие. Средний заработок ремесленника-земледельца определен в 43,9 руб. в год, а неземледельца – в 102,9 рубля.

Мы ограничиваемся этими краткими указаниями, так как подробное рассмотрение ремесла не входит в нашу задачу. В этой форме промышленности нет еще товарного производства; здесь появляется лишь товарное обращение в том случае, когда ремесленник получает плату деньгами или продает полученную за работу долю продукта, покупая себе сырые материалы и орудия производства. Продукт труда ремесленника не появляется на рынке, почти не выходя из области натурального хозяйства крестьянина[299]299
  Близость ремесла к натуральному хозяйству крестьян вызывает иногда с их стороны попытки организовать ремесленный труд для всего селения крестьяне дают ремесленнику содержание, обязывая его работать на всех жителей данного селения В настоящее время подобный строи промышленности можно встретить лишь как исключение или в наиболее захолустных окраинах (напр., в некоторых деревнях Закавказья организован таким образом кузнечный промысел. См. «Отчеты и исследования по кустарной промышленности в России», т. II, стр. 321).


[Закрыть]. Естественно поэтому, что ремесло характеризуется такой же рутинностью, раздробленностью и узостью, как и мелкое патриархальное земледелие. Единственным элементом развития, присущим этой форме промышленности, является отход ремесленников на заработки в другие местности. Такой отход был довольно широко развит, особенно в прежнее время, в наших деревнях; обыкновенно он приводил к тому, что в местах прихода устраивались самостоятельные ремесленные заведения.

II. Мелкие товаропроизводители в промышленности. Цеховой дух в мелких промыслах

Мы уже заметили, что ремесленник появляется на рынке, хотя и не с тем продуктом, который он производит. Естественно, что, придя раз в соприкосновение с рынком, он переходит со временем и к производству на рынок, т. е. делается товаропроизводителем. Переход этот совершается постепенно, сначала в виде опыта: продаются продукты, случайно оставшиеся на руках или изготовленные в свободное время. Постепенность перехода усиливается еще тем, что рынок для сбыта изделий бывает первоначально крайне узким, так что расстояние между производителем и потребителем увеличивается весьма незначительно, продукт по-прежнему переходит непосредственно из рук производителя в руки потребителя, причем продаже продукта предшествует иногда обмен его на сельскохозяйственные продукты[300]300
  Напр., обмен гончарной посуды на зерновой хлеб и пр. При дешевом хлебе эквивалентом горшка считалось иногда столько хлеба, сколько войдет в горшок Ср. «Отч. и иссл.», I, 340. – «Пром. Влад. губ.», V, 140 – «Труды куст. Ком.», I, 61.


[Закрыть]. Дальнейшее развитие товарного хозяйства выражается расширением торговли, появлением специалистов торговцев-скупщиков; рынком для сбыта изделий служит не мелкий сельский базар или ярмарка[301]301
  Исследование одной из таких сельских ярмарок показало, что 31 % всего оборота ярмарки (ок. 15 тыс. руб. из 50 тыс. руб.) приходилось на долю именно «кустарных» продуктов См «Труды куст. ком «, I, 38 Как узок бывает первоначально рынок сбыта у мелких товаропроизводителей, видно, напр., из того, что полтавские сапожники сбывают изделия всего верст па 60 вокруг своего селения. «Отч. в иссл.». I, 287.


[Закрыть], а целая область, затем вся страна, а иногда даже и другие страны. Производство продуктов промышленности в виде товара кладет первое основание отделению промышленности от земледелия и взаимному обмену между ними. Г-н Н. —он, со свойственной ему шаблонностью и абстрактностью понимания, ограничивается тем, что объявляет «отделение промышленности от земледелия» свойством «капитализма» вообще, не затрудняя себя разбором ни различных форм этого отделения, ни различных стадий капитализма. Важно отметить поэтому, что уже самое мелкое товарное производство в крестьянских промыслах начинает отделять промышленность от земледелия, хотя промышленник от земледельца на этой стадии развития в большинстве случаев еще не отделяется. В дальнейшем изложении мы покажем, как более развитые стадии капитализма ведут к отделению промышленных предприятий от земледельческих, к отделению промышленных рабочих от земледельцев.

При зачаточных формах товарного производства конкуренция между «кустарями» еще очень слаба, но по мере того, как рынок расширяется и охватывает широкие районы, эта конкуренция становится все сильнее, нарушая патриархальное благополучие мелкого промышленника, созидаемое на его фактически монопольном положении. Мелкий товаропроизводитель чувствует, что его интересы, в противоположность интересам остального общества, требуют сохранения этого монопольного положения, и потому он боится конкуренции. Он употребляет всяческие усилия, как единоличные, так и коллективные, чтобы задержать конкуренцию, чтобы «не пустить» соперников в свой район, чтобы укрепить свое обеспеченное положение мелкого хозяйчика, имеющего определенный круг покупателей. Эта боязнь конкуренции так рельефно выясняет истинную общественную природу мелкого товаропроизводителя, что мы считаем необходимым поподробнее остановиться на относящихся сюда фактах. Сначала приведем один пример, относящийся к ремеслу. Калужские овчинники ходят в другие губернии для выделки овчин; промысел падает после отмены крепостного права; помещики, отпуская «в овчины» за большой оброк, зорко следили за тем, чтобы овчинники знали свое «определенное место» и не позволяли другим овчинникам вторгаться в чужой район. Организованный таким образом промысел был до того выгоден, что «станы» передавались за 500 и 1000 руб., и приход ремесленника в чужой район приводил иногда к кровавым столкновениям. Отмена крепостного права подорвала это средневековое благополучие; «удобство передвижения по железным дорогам тоже помогает в этом случае конкуренции»[302]302
  «Труды куст. ком.», II, 35–36.


[Закрыть]. К явлениям того же рода относится констатированное для целого ряда промыслов и имеющее положительно характер общего правила стремление мелких промышленников скрывать технические изобретения и улучшения, прятать от других выгодное занятие, чтобы не допустить «пагубной конкуренции». Основатели нового промысла или лица, введшие в старый промысел какие-либо усовершенствования, всеми силами скрывают выгодные занятия от односельчан, употребляют для этого разные хитрости (напр., для отвода глаз сохраняют старые устройства в заведении), не пускают никого в свои мастерские, работают на подволоке, не сообщают о производстве даже родным детям[303]303
  См. «Труды куст. ком.». II, 81, V, 460, IX, 2526. – «Пром. Моск. губ «. т. VI, вып. 1. 6–7, 253, т. VI, в. 2, 142; т. VII, в. 1, ч. 2, об основателе «печатного промысла». – «Пром. Влад. губ.», I, 145, 149. – «Отч. и иссл «, I, 89. – Григорьев: «Кустарное замочно-ножевое производство Павловского района» (приложения к изданию «Волга». М. 1881), стр. 39. – Г-н В. В. приводит некоторые ив этих фактов в своих «Очерках куст. пром «(СПБ. 1886), стр. 192 и ел.; он выводит отсюда только то, что кустари не чуждаются нововведений, ему и в голову не приходит, что эти факты характеризуют классовое положение мелких товаропроизводителей в современном обществе и их классовые интересы.


[Закрыть]. Медленное развитие кистовязного промысла в Московской губернии «объясняют обыкновенно нежеланием существующих теперь производителей иметь для себя новых конкурентов. Говорят, что, насколько возможно, они стараются не показывать посторонним лицам своих работ, так что сторонних учеников держит у себя один только производитель»[304]304
  «Пром. Моск. губ», VI, 2. 193.


[Закрыть]. Об известном своим металлоиздельным промыслом селе Безводном Нижегородской губернии мы читаем: «Замечательно то, что жители Безводного до сих пор» (именно до начала 80-х годов; промысел существует с начала 50-х годов) «тщательно скрывают свое мастерство от соседних крестьян. Не один раз они пытались сделать приговор в волостном правлении, чтобы передавшего мастерство в другое селение подвергать наказанию; так как этой формальности им не удалось достигнуть, то приговор как бы нравственно тяготеет на каждом из них, в силу чего они не выдают своих дочерей за женихов соседних деревень и, насколько возможно, не берут оттуда девушек в замужество»[305]305
  «Труды куст. ком.», IX, 2404.


[Закрыть].

Экономисты-народники не только старались оставить в тени тот факт, что масса мелких крестьянских промышленников принадлежит к товаропроизводителям, но создали даже целую легенду о каком-то глубоком антагонизме, существующем будто бы между экономической организацией мелких крестьянских промыслов и крупной промышленности. Несостоятельность этого взгляда видна, между прочим, и из вышеприведенных данных. Если крупный промышленник не останавливается ни перед какими средствами, чтобы обеспечить себе монополию, то «кустарь-крестьянин в этом отношении родной брат его; мелкий буржуа стремится своими мелкими средствами отстоять в сущности те же самые классовые интересы, для защиты которых крупный фабрикант жаждет протекционизма, премий, привилегий и пр.[306]306
  Чувствуя, что конкуренция его погубит, мелкий буржуа стремится задержать ее, – точно так же, как его идеолог, народник, чувствует, что капитализм губит милые его сердцу «устои», и потому стремится «предотвратить», не допустить, задержать и пр., и пр.


[Закрыть]

III. Рост мелких промыслов после реформы. Две формы этого процесса и его значение

Из вышеизложенного вытекают еще следующие свойства мелкого производства, заслуживающие внимания. Появление нового промысла означает, как мы уже заметили, процесс роста общественного разделения труда. Поэтому такой процесс необходимо должен иметь место в каждом капиталистическом обществе, поскольку в нем сохраняются еще в той или другой степени крестьянство и полунатуральное земледелие, поскольку различные учреждения и традиции старины (в связи с дурными путями сообщения и пр.) препятствуют крупной машинной индустрии непосредственно занять место домашней промышленности. Всякий шаг в развитии товарного хозяйства неизбежно приводит к тому, что крестьянство выделяет из себя все новых и новых промышленников; этот процесс поднимает, так сказать, новую почву, подготовляет для последующего захвата капитализмом новые области в наиболее отсталых частях страны или в наиболее отсталых отраслях промышленности. Тот же самый рост капитализма проявляется в других частях страны или в других отраслях промышленности совершенно иначе: не увеличением, а уменьшением числа мелких мастерских и рабочих на дому, поглощаемых фабрикой. Понятно, что для изучения развития капитализма в промышленности данной страны необходимо самым строгим образом различать эти процессы; смешение их не может не вести к полной путанице понятий[307]307
  Вот интересный пример того, как в одной и той же губернии, в одно и то же время, в одном и том же промысле совмещаются два эти различные процесса. Самопрялочный промысел (в Вятской губ.) является дополнением домашнего производства тканей. Развитие этого промысла знаменует зарождение товарного производства, охватывающего изготовление одного из орудий производства тканей. И вот мы видим, что в глухих местах губернии, на севере ее, самопрялка почти не известна («Материалы по описанию промыслов Вятской губ.», II. 27), в там «промысел мог бы вновь возникнуть», т. е. мог бы пробить первую брешь в патриархальном натуральном хозяйстве крестьян. Между тем в других частях губернии промысел этот уже падает, и вероятной причиной упадка исследователи считают «все больше и больше распространяющееся в крестьянской среде употребление фабричных хлопчатобумажных тканей» (с. 26). Здесь, следовательно, рост товарного производства и капитализма проявляется уже в вытеснении мелкого промысла фабрикою.


[Закрыть].

В пореформенной России рост мелких промыслов, выражающий собой начальные шаги развития капитализма, проявлялся и проявляется двояко: во-1-х, в переселении мелких промышленников и ремесленников из центральных, давно заселенных и в экономическом отношении наиболее развитых губерний на. окраины; во-2-х, в образовании новых мелких промыслов и расширении существовавших раньше промыслов в местном населении.

Первый из этих процессов составляет одно из проявлений той колонизации окраин, на которую мы уже указывали выше (гл. IV, § II). Крестьянин-промышленник в губерниях Нижегородской, Владимирской, Тверской, Калужской и т. п., чувствуя усиление конкуренции вместе с ростом населения и угрожающий мелкому производству рост капиталистической мануфактуры и фабрики, уходит на юг, где «мастеровых» людей еще мало, заработки высоки, а жизнь дешева. На новом месте основывалось мелкое заведение, которое полагало начало новому крестьянскому промыслу, распространявшемуся затем в данном селении и по его окрестностям. Центральные местности страны, обладающие вековой промышленной культурой, помогали таким образом развитию такой же культуры в начинающих заселяться, новых частях страны. Капиталистические отношения (свойственные, как увидим ниже, и мелким крестьянским промыслам) переносились таким образом на всю страну[308]308
  См., напр., С. А. Короленко, I. с., о движении промышленных рабочих на окраины, где часть рабочих и оседает. «Труды куст. ком.», в. I (о преобладании пришлых из центральных губерний промышленников в Ставропольской губ.); в. III, с. 34 (переселение выездновских сапожников Нижегород губ. в низовые поволжские города); в. IX (кожевники села Богородского той же губернии поосновали заводы по всей России). «Пром. Влад. губ «, IV, 136 (владимирские гончары занесли свое производство в Астраханскую губернию). Ср. «Отч. и иссл.», т. I, стр. 125, 210; т. II, 160–165, 168, 222—общее замечание о преобладании пришлых промышленников из великороссийских губерний «на всем юге».


[Закрыть].

Переходим к тем фактам, которые выражают второй из указанных выше процессов. Заметим предварительно, что, констатируя рост мелких крестьянских заведений и промыслов, мы пока не касаемся вопроса об экономической организации их: из дальнейшего будет видно, что эти промыслы либо ведут к образованию капиталистической простой кооперации и торгового капитала, либо представляют из себя составную часть капиталистической мануфактуры.

Скорняжный промысел в Арзамасском уезде Нижегородской губернии зародился в гор. Арзамасе и затем постепенно переходил в пригородные селения, охватывая все больший и больший район. Сначала в селах было мало скорняков, и у них было помногу наемных рабочих; работники были дешевы, ибо шли внаймы, чтобы учиться. Научившись, они расходились и открывали свои мелкие заведения, – подготовляя таким образом более широкую почву для господства капитала, который подчиняет себе в настоящее время большую часть промышленников[309]309
  «Труды куст. ком.», III.


[Закрыть].Заметим вообще, что это обилие наемных рабочих в первых заведениях возникающего промысла и последующее превращение этих наемных рабочих в мелких хозяйчиков есть явление самое распространенное, имеющее характер общего правила[310]310
  Напр., то же явление констатируют в цветильном промысле Московской губ («Пром. Моск. губ.», VI, I, 73–99), в шляпном (Ibid., VI, в I), в скорняжном (ibid.. VII, в. I, ч. 2), в павловском сталеслесарном (Григорьев. 1. с., 37–38) и др.


[Закрыть]. Очевидно, было бы глубокой ошибкой делать отсюда тот вывод, что «вопреки разным историческим соображениям… не крупные предприятия поглощают мелкие, а мелкие вырастают из крупных»[311]311
  Такой вывод не замедлил сделать по поводу одного из фактов указанного характера г. В. В. в «Судьбах капитализма», 78–79.


[Закрыть]. Крупные размеры первых заведений вовсе не выражают никакой концентрации промысла; они объясняются единичным характером этих заведений и стремлением окрестных крестьян поучиться в этих мастерских выгодному промыслу. Что касается до процесса распространения крестьянских промыслов из их старых центров в окрестные селения, то этот процесс наблюдается в очень многих случаях. Так, напр., в пореформенную эпоху развивались (и по числу охваченных промыслом селений и по числу промышленников и по сумме производства) следующие выдающиеся по своему значению промыслы: павловский сталеслесарный, кожевенно-сапожный села Кимры, вязание обуви в г. Арзамасе и в окрестностях{82}82
  В середине XIX века в г. Арзамасе и его окрестностях было широко развито вязание обуви из разноцветной шерсти с узорами. В 1860-х годах в Арзамасе, Никольском монастыре и селе Выездная Слобода изготовлялось до десяти тысяч и более пар в год вязаной обуви, которая сбывалась на Нижегородской ярмарке и отправлялась в Сибирь, на Кавказ и в другие районы России.


[Закрыть], металлоиздельный промысел села Бурмакина, шапочный промысел села Молвитина и его района, стекольный, шляпный, кружевной промыслы Московской губернии, ювелирный промысел Красносельского района и т. д.[312]312
  А. Смирнов: «Павлове и Ворсма». М. 1864. – Н. Лабзин: «Исследование промышленности ножевой и т. д.». СПБ. 1870. – Григорьев, 1. с. – Н. Анненский. «Доклад и т. д.» в.№ 1 «Нижегородского Вестника Пароходства и Промышленности» на 1891 г. – «Материалы» земской статистики по Горбатовскому у. Нижний-Новгород, 1892. – А. Н. Потресов, доклад в СПБ. отделении комитета ссудо-сберегательного товарищества в 1895 г. – «Статистический временник Росс. империи», II, в. 3. СПБ. 1872. – «Труды куст. ком.», VIII. – «Отч. и иссл.», I, III. – «Труды куст. ком.». VI, XIII. – «Пром. Моск. губ.», VI, вып. I, с. Ill, Ib. 177; VII, в. II, о. 8. – «Ист. – стат. обзор промышленности в России», II, гр. VI, производство 1. – «Вестн. Фин.», 1898, № 42. Ср. также «Пром. Влад. губ.», III, 18–19 и др.


[Закрыть] Автор статьи о кустарных промыслах в 7-ми волостях Тульского уезда констатирует как общее явление «увеличение числа ремесленников после крестьянской реформы», «появление кустарей и ремесленников в таких местностях, где их в дореформенное время не было»[313]313
  «Труды куст. ком.». IX. 2303–2304.


[Закрыть]. Соответствующий отзыв делают и московские статистики[314]314
  «Пром. Моск. губ.», VII, в. I, ч. 2. 196.


[Закрыть]. Мы можем подкрепить этот отзыв статистическими данными о времени возникновения 523-х кустарных заведений в 10 промыслах Московской губернии[315]315
  Данные о промыслах– щеточном, булавочном, крючечном, шляпном, крахмальном, сапожном, очешном. медношорном, бахромном и мебельном выбраны из подворных переписей кустарей, приведенных в «Пром. Моск. губ.» и в книге г. Исаева, носящей то же заглавие.


[Закрыть].

Точно так же и пермская кустарная перепись обнаружила (по данным о времени возникновения 8884 мелких ремесленных и кустарных заведений), что пореформенная эпоха характеризуется особенно быстрым ростом мелких промыслов. Интересно взглянуть поближе на этот процесс возникновения новых промыслов. Производство шерстяных и полушелковых материй во Владимирской губ. возникло недавно, в 1861 г. Сначала это производство было отхожим промыслом, а затем появляются и в деревнях «мастерки», раздающие пряжу. Один из первых «фабрикантов» одно время торговал крупами, скупая их в Тамбовских и Саратовских «степях». С проведением железных дорог цены на хлеб сравнялись, хлебная торговля концентрировалась в руках миллионеров, и наш торговец решил употребить свой капитал на промышленное ткацкое предприятие; он поступил на фабрику, ознакомился с делом и превратился в «мастерка»[316]316
  «Пром. Влад. губ.», III. 242–243.


[Закрыть]. Таким образом, образование нового «промысла» в данной местности было вызвано тем, что общее экономическое развитие страны вытесняло капитал из торговли и направляло его к промышленности[317]317
  В своем исследовании об исторических судьбах русской фабрики М. И. Т.-Барановский показал, что торговый капитал был необходимым историческим условием образования крупной промышленности. См. его книгу. «Фабрика и т. д.», СПБ. 1898.


[Закрыть]. Исследователь приведенного нами в пример промысла указывает, что описанный им случай далеко не единичный: крестьяне, жившие отхожими промыслами, «были пионерами всевозможных промыслов, несли свои технические познания в родную деревню, увлекали за собой в отход новые рабочие силы, а богатых мужиков разжигали своими рассказами о баснословных барышах, какие промысел доставляет светелочнику и мастерку. Богатый мужик, который клал деньги в кубышку или занимался хлебной торговлей, внимал этим рассказам и пускался в промышленные предприятия» (ibidem). Сапожный и валяльный промыслы в Александровском уезде Владимирской губернии возникали в некоторых местах таким образом: хозяева миткальных светелок или мелких раздаточных контор, видя упадок ручного ткачества, заводили мастерские другого производства, нанимая иногда мастеров для ознакомления с делом и обучения ему детей[318]318
  «Пром. Влад. губ «. II, 25, 270.


[Закрыть]. По мере того, как крупная промышленность вытесняет мелкий капитал из одного производства, – этот капитал направляется в другие производства, давая им толчок развития в том же направлении.

Те общие условия пореформенной эпохи, которые вызывали развитие в деревне мелких промыслов, чрезвычайно рельефно охарактеризованы исследователями московских промыслов. «С одной стороны, за это время условия крестьянского быта значительно ухудшились, – читаем мы в описании кружевного промысла, – а, с другой стороны, потребности населения – той части его, которая находится в более благоприятных условиях, – значительно возросли»[319]319
  «Пром. Моск. Губ.», т. VI, в. II, с. 8 и следующие.


[Закрыть]. И автор констатирует, по данным о взятой им области, увеличение числа безлошадных и не занимающихся хлебопашеством, наряду с увеличением числа многолошадных крестьян и общего количества скота у крестьян. Таким образом, с одной стороны, увеличилось число лиц, нуждающихся в «стороннем заработке», ищущих промысловой работы, – с другой стороны, меньшинство зажиточных семей богатело, составляло «сбережения», получало «возможность принанять одного рабочего, другого или раздавать работу по домам бедным крестьянам». «Здесь мы, конечно, – поясняет автор, – не касаемся тех случаев, когда из среды таких семей развиваются личности, известные под названием кулаков, мироедов, а рассматриваем лишь самые обыкновенные явления в среде крестьянского населения».

Итак, местные исследователи указывают на связь между разложением крестьянства и ростом мелких крестьянских– промыслов. И это вполне понятно. Из данных, изложенных во II главе, вытекает, что разложение земледельческого крестьянства необходимо должно было дополняться ростом мелких крестьянских промыслов. По мере упадка натурального хозяйства, один за другим вид обработки сырья превращался в особые отрасли промышленности; образование крестьянской буржуазии и сельского пролетариата увеличивало спрос на продукты мелких крестьянских промыслов, доставляя в то же время и свободные рабочие руки для этих промыслов и свободные денежные средства[320]320
  Основная теоретическая ошибка г Н – она в рассуждениях о «капитализации промыслов» состоит в том, что он игнорирует первые шаги товарного производства и капитализма в его последовательных стадиях. Г-н н – он перепрыгивает прямо от «нарочного производства» к «капитализму», – и потом удивляется, с забавной наивностью, что у него получается капитализм беспочвенный, искусственный и т. д.


[Закрыть].