Текст книги "Полное собрание сочинений. Том 3. Развитие капитализма в России"

X. Придаток фабрики

Придатком фабрики мы называем те формы наемного труда и мелкой промышленности, существование которых непосредственно связано с фабрикой. Сюда относятся прежде всего (в известной своей части) лесные и строительные рабочие, о которых мы уже сказали и которые иногда прямо входят в промышленное население фабричных центров, иногда принадлежат к населению окрестных деревень[643]643
  Напр., в Рязанской губ., «на одну Хлудовскую фабрику» (1894/95 г.: 4849 раб., 6 млн. руб. производства) «в зиму возкою дров занято до 7000 лошадей, большая часть которых принадлежит крестьянам Егорьевского уезда»{167}167
  «Хлудовская фабрика» – «Товарищество егорьевской бумагопрядильной фабрики бр. А. и Г. Хлудовых» (фабрика находилась в г. Егорьевске Рязанской губ.). Данные, приведенные в ленинском примечании в скобках (о числе рабочих и сумме производства), взяты из «Перечня фабрик и заводов» (Петербург. 1897, № 763, стр. 36).


[Закрыть] («Труды куст. ком.», VII, с. 1109–1110).


[Закрыть]. Далее, сюда относятся рабочие на торфяных болотах, разрабатываемых иногда самими владельцами фабрик[644]644
  В статистике торфяного производства царит тоже хаос. Обыкновенно его не относят к «фабрично-заводским» производствам (ср. Кобеляцкий, «Справ, книга», с. 16), но иногда и относят, напр., «Перечень» считает 12 разработок с 2201 раб. во Владимирской губ. и только в одной этой губернии, хотя торф добывается и в других губерниях. По Свирскому («Фабрики и заводы Влад. губ.») в 1890 г. было занято добычей торфа во Влад. губ. 6038 чел. Всего в России число рабочих, занятых разработкой торфа, должно быть во много раз больше.


[Закрыть]; возчики, грузчики, укладчики товара и вообще так называемые чернорабочие, которые составляют всегда немалую часть населения фабричных центров. В Петербурге, напр., перепись 15 дек. 1890 г. зарегистрировала 44 814 чел. (об. пола) в группе «поденщиков, чернорабочих»; затем 51 тыс. чел. (об. пола) в перевозочной промышленности, из которых 9¹/₂ тыс. специально занимаются перевозкой тяжестей и кладей. Затем, некоторые вспомогательные для фабрики работы ведутся мелкими «самостоятельными» промышленниками; в фабричных центрах или в окрестностях их появляются такие промыслы, как приготовление бочонков для маслобойных и винокуренных заводов[645]645
  «Труды куст. ком.», VI вып.


[Закрыть], плетение корзин для укладки стеклянной посуды[646]646
  Ibid., VIII вып., в Новгородской губ.


[Закрыть], выделка коробов для укупорки скобяных и слесарных изделий, изготовление колодок для плотничьих и слесарных инструментов[647]647
  Ibid., IX вып., в подгородных волостях Тульского уезда.


[Закрыть], изготовление шпилек для сапожных заведений, «дуба» для кожевенных заводов и пр.[648]648
  В Пермской губ., около гор. Кунгура, в Тверской – в селе Кимрах и пр.


[Закрыть], плетение рогож для укупорки фабричных продуктов (в Костромской и других губерниях), приготовление «соломы» для спичек (в Рязанской, Калужской и других губерниях), клеение бумажных коробок для табачных фабрик (в окрестностях Петербурга)[649]649
  См. «Отчет земской управы С.-Петербургского уезда за 1889 г.». Отчет г. Воинова по V медиц. участку.


[Закрыть], изготовление древесного порошка для уксусных заводов[650]650
  «Отчеты и исслед.», I, с. 360.


[Закрыть], обработка мелкими прядильнями (в Лодзи) отпадочной пряжи, развившаяся вследствие требования крупных фабрик[651]651
  «Отчеты по исследованию ф.-з. промышленности в Царстве Польском». СПБ. 1888, с. 24.


[Закрыть] и т. д. и т. д. Все эти мелкие промышленники точно так же, как и вышеуказанные наемные рабочие, либо принадлежат к промышленному населению фабричных центров, либо к полу земледельческому населению окрестных селений. Далее, когда фабрика ограничивается производством полуфабриката, она вызывает иногда к жизни мелкие промыслы, занятые дальнейшей обработкой его; напр., механическое производство пряжи дало толчок кустарному ткачеству, около горных заводов появляются «кустари», производящие металлические изделия и пр. Наконец, и капиталистическая работа на дому является нередко придатком фабрики[652]652
  По «Перечню» мы насчитали 16 фабрик, имеющих по 1000 и более рабочих в заведении, которые имеют также рабочих на стороне в числе 7857 чел. На 14 фабриках с 500–999 рабочими – 1352 рабочих на стороне. Регистрация «Перечнем» работы на стороне чисто случайна и содержит бездну пробелов. «Свод отчетов фабричных инспекторов» считает за 1903 год 632 раздаточные конторы с 65 115 рабочими. Данные эти, конечно, крайне неполны, но характерно все же, что громадное большинство этих контор и занятых ими рабочих падает на центры фабричной промышленности (Моск. округ: 503 конторы, 49 345 рабочих. Сарат. губерния – сарпинка – 33 конторы, 10 000 рабочих). (Прим. ко 2-му изданию.)


[Закрыть]. Эпоха крупной машинной индустрии характеризуется во всех странах широким развитием капиталистической домашней работы в таких отраслях промышленности, как, напр., конфекционная. Выше мы уже говорили о том, насколько распространена такая работа в России, какими условиями она отличается и почему нам представляется более правильным описать ее в главе о мануфактуре.

Для сколько-нибудь полного описания придатка фабрики необходима полная статистика занятий населения или монографические описания всей экономической жизни фабричных центров и их окрестностей. Но и те отрывочные данные, которыми мы должны были ограничиться, показывают, как неправильно распространенное у нас мнение об оторванности фабричной промышленности от других видов промышленности; – фабричного населения от населения, не занятого в стенах фабрик. Развитие форм промышленности, как и всяких вообще общественных отношений, не может происходить иначе, как с большой постепенностью, среди массы переплетающихся, переходных форм и кажущихся возвращений к прошлому. Напр., рост мелких промыслов может выражать (как мы видели) прогресс капиталистической мануфактуры; теперь мы видим, что и фабрика может развивать иногда мелкие промыслы. Работа на «скупщика» тоже бывает придатком и мануфактуры и фабрики. Чтобы правильно оценить значение подобных явлений, необходимо поставить их в связь со всем строем промышленности на данной стадии ее развития и с основными тенденциями этого развития.

XI. Полное отделение промышленности от земледелия

Полное отделение промышленности от земледелия производит только крупная машинная индустрия. Русские данные вполне подтверждают это положение, установленное автором «Капитала» для других стран[653]653
  «Das Kapital», P, S. 779–780.{168}168
  К. Маркс. «Капитал», т. I, 1955, стр. 751–752.


[Закрыть]


[Закрыть], но игнорируемое обыкновенно экономистами-народниками. Г-н Н. —он, и кстати и некстати, толкует в своих «Очерках» об «отделении промышленности от земледелия», и не помышляя, однако, о том, чтобы проанализировать на точных данных, как собственно идет этот процесс и какие различные формы он принимает. Г-н В. В., указывая на связь с землей нашего промышленного рабочего {в мануфактуре; наш автор не считает нужным различать отдельных стадий капитализма, хотя делает вид, что следует теории автора «Капитала»!) – декламирует по этому поводу о «позорной (sic!) зависимости» «нашего (курсив автора) капиталистического производства» от рабочего-земледельца и т. д. («Судьбы капит.», 114 и др.). О том, что не только у «нас», но и везде на Западе капитализм до крупной машинной индустрии не мог порвать окончательно связи рабочего с землей, г. В. В., по-видимому, не слыхал, а если слыхал, то позабыл! Наконец, г. Каблуков в самое последнее время преподносит студентам следующее поразительное извращение фактов: «Тогда как на Западе труд на фабриках составляет для рабочего единственный источник существования, у нас, за сравнительно небольшими исключениями (sic!!!), рабочий считает труд на фабрике побочным занятием, его более тянет к земле»[654]654
  «Лекции по экономии сельского (sic!) хозяйства», издание для студентов. М. 1897, стр. 13. Может быть, ученый статистик считает возможным отнести к «сравнительно небольшим исключениям» 85 % всех случаев (см. ниже в тексте)?


[Закрыть].

Фактическую разработку данного вопроса дала московская санитарная статистика, именно работа г. Дементьева о «связи фабричных рабочих с земледелием»[655]655
  «Сборник стат. свед. по Моск. губ.». Отдел санит. стат., т. IV, ч. II. М. 1893. Перепечатано в известной книге г. Дементьева: «Фабрика и т. д.».


[Закрыть]. Систематически собранные данные, охватившие около 20 тыс. рабочих, показали, что из фабричных рабочих уходят на сельские работы всего 14,1 %. Но еще гораздо важнее тот, обстоятельнейшим образом доказанный в названной работе факт, что именно механическое производство отрывает рабочих от земли. Берем из целого ряда приводимых в подтверждение этого цифр следующие наиболее рельефные[656]656
  «Сборник стат. свел.», 1. с., с. 292. «Фабрика», 2-е изд., с. 36.


[Закрыть]:

Мы добавили к табличке автора распределение 8-ми производств на ручные и механические производства. Относительно 9-го производства, суконного, заметим, что оно ведется частью ручным, частью механическим способом. И вот, из ткачей ручных фабрик уходит па полевые работы около 63 %, а из ткачей, работающих на самоткацких станках, не уходит никто, из рабочих в тех отделениях суконных фабрик, которые работают механической силой, уходит 3,3 %. «Итак, следовательно, важнейшая причина, заставляющая фабричных рабочих прерывать связь с землей, это – переход ручного производства в механическое. Несмотря на довольно еще значительное, сравнительно, число фабрик с ручным производством, число рабочих на них по сравнению с числом их, занятых на фабриках с механическим производством, совершенно ничтожно, вследствие чего мы и получаем такой незначительный процент уходящих на полевые работы, как 14,1 % для всех вообще взрослых рабочих, и 15,4 % для взрослых исключительно крестьянского сословия»[657]657
  Сборник, с. 280. «Фабрика», с. 26.


[Закрыть]. Напомним, что данные санитарного обследования фабрик Московской губернии дали такие цифры: с механическими двигателями 22,6 % всех фабрик (в том числе 18,4 % с паровыми двигателями); на них сосредоточено 80,7 % всего числа рабочих. Ручных фабрик – 69,2 %, а рабочих на них только 16,2 %. На 244 фабриках с механическими двигателями – 92 302 рабочих (на 1 фабрику – 378 рабочих), а на 747 ручных – 18 520 раб. (на 1 фабр. – 25 раб.)[658]658
  Сборник, т. IV, ч. I, с. 167, 170, 177.


[Закрыть]. Мы показали выше, как значительна концентрация всех русских фабричных рабочих на крупнейших, большею частью механических, заведениях, имеющих в среднем 488 и более рабочих на 1 заведение. Г-н Дементьев подробно исследовал влияние на разрыв с землей места рождения рабочих, различия между местными и пришлыми, различия сословий (мещане и крестьяне), – и оказалось, что все эти различия стушевываются перед влиянием основного фактора: перехода ручного производства в механическое[659]659
  Г-н Жбанков в своем «Санитарном исследовании фабр. и завод. Смоленской губ.» (Смол. 1894–1896) определяет число рабочих, уходящих на полевые работы, лишь приблизительно в 10–15 % для одной Ярцевской мануфактуры (т. II, с. 307, 445; на Ярц. мануфактуре считалось в 1893/94 г. 3106 рабочих из 8810 фабрично-заводских рабочих Смол. губернии). Непостоянных рабочих на этой фабрике—28 % мужчин (на всех фабриках – 29 %) и 18,6 % женщин (на всех фабриках – 21 %. См. т. II, с. 469). Необходимо заметить, что к непостоянным рабочим причислены: 1) те, которые поступили на фабрику менее года; 2) которые уходят на летние работы; 3) которые «вообще прекращали работу на заводе по каким-либо причинам на несколько лет» (II, 445).


[Закрыть]. «Какие бы причины ни способствовали преобразованию прежнего земледельца в фабричного рабочего, но эти специальные рабочие уже существуют. Они только числятся крестьянами, но связаны с деревней лишь податями, которые вносятся ими при перемене паспортов, ибо на самом деле они не имеют в деревне ни хозяйства, ни сплошь и рядом даже дома, обыкновенно проданного. Даже право на землю они сохраняют, так сказать, лишь юридически, и беспорядки в 1885–1886 гг. на многих фабриках показали, что эти рабочие сами считают себя совершенно чуждыми деревне, точно так же, как крестьяне деревни, в свою очередь, смотрят на них, потомков своих односельчан, как на чуждых пришельцев. Перед нами, следовательно, уже сформировавшийся класс рабочих, не имеющих своего крова, не имеющих фактически никакой собственности, класс ничем не связанный и живущий изо дня в день. И он образовался не со вчерашнего дня. Он уже имеет свою фабричную генеалогию и для немалой своей части насчитывает уже третье поколение»[660]660
  Сборник, с. 296. «Фабрика», с. 46.


[Закрыть]. Наконец, по вопросу о разрыве фабрик с земледелием интересный материал дает новейшая фабрично-заводская статистика. В «Перечне фабрик и заводов» (сведения 1894/95 г.) приведены сведения о числе дней в году, в течение которых действует каждая фабрика. Г-н Касперов поспешил утилизировать эти данные в пользу народнических теорий, подсчитав, что «в среднем русская фабрика работает 165 дней в году», что «35 % фабрик работает у нас менее 200 дней в году»[661]661
  «Стат. итоги промышленного развития России». Доклад члена ИВЭ Общества М. И. Т.-Барановского и прения по этому докладу в заседаниях III отделения. СПБ. 1898, стр. 41.


[Закрыть]. Само собой разумеется, что ввиду неопределенности понятия «фабрика» подобные огульные числа не имеют почти никакого значения, раз не указано, какое число рабочих занято то или другое количество дней в году. Мы произвели подсчет соответствующих данных «Перечня» относительно тех крупных фабрик (имеющих 100 и более рабочих), которые занимают, как мы видели выше (§ VII), около ³/₄ всего числа фабрично-заводских рабочих. Оказалось, что среднее число рабочих дней в году составляет по разрядам: А) 242; В) 235; С) 273[662]662
  Напомним, что разряд А заключает фабрики с 100–499 раб., В – с 500–999 и С – с 1000 и более.


[Закрыть], а для всех крупных фабрик – 244. Если же определить среднее число рабочих дней на одного рабочего, то получим 253 рабочих дня в году – среднее число для рабочего крупной фабрики. Из всех 12-ти отделов, на которые разделены производства в «Перечне», только в одном среднее число рабочих дней оказывается для низших разрядов меньше 200, именно в XI отделе (питательные продукты): А) 189; В) 148; С) 280. На фабриках разряда А и В этого отдела занято 110 588 рабочих = 16,2 % всего числа рабочих на крупных фабриках (655 670). Заметим, что в этом отделе соединены совершенно разнородные производства, напр., свеклосахарное и табачное, винокуренное и мукомольное и пр. По остальным отделам среднее число рабочих дней на одну фабрику следующее: А) 259; В) 271; С) 272. Таким образом, чем крупнее фабрики, тем большее число дней заняты они в течение года. Общие данные о всех крупнейших фабриках Европейской России подтверждают, следовательно, выводы московской санитарной статистики и доказывают, что фабрика создает класс постоянных фабричных рабочих.

Итак, данные о русских фабричных рабочих вполне подтверждают теорию «Капитала», что именно крупная машинная индустрия производит полный и решительный переворот в условиях жизни промышленного населения, отделяя его окончательно от земледелия и от связанных с этим последним вековых традиций патриархальной жизни. Но, разрушая патриархальные и мелкобуржуазные отношения, крупная машинная индустрия создает, с другой стороны, условия, сближающие наемных работников в земледелии и в промышленности: во-первых, она переносит вообще в деревню тот торгово-промышленный уклад жизни, который выработался сначала в неземледельческих центрах; во-вторых, она создает подвижность населения и крупные рынки найма как сельских, так и промысловых рабочих; в-третьих, вводя машины в земледелие, крупная машинная индустрия приводит в деревню искусных промышленных работников, отличающихся наиболее высоким жизненным уровнем.

XII. Три стадии развития капитализма в русской промышленности

Подведем теперь итоги тем основным выводам, к которым приводят данные о развитии капитализма в нашей промышленности[663]663
  Ограничиваясь, как было указано в предисловии, пореформенной эпохой, мы оставляем в стороне те формы промышленности, которые основывались на труде крепостного населения.


[Закрыть].

Главных стадий этого развития три: мелкое товарное производство (мелкие, преимущественно крестьянские промыслы) – капиталистическая мануфактура – фабрика (крупная машинная индустрия). Факты совершенно опровергают распространенное у нас воззрение об оторванности «фабрично-заводской» и «кустарной» промышленности. Напротив, разделение их – чисто искусственно. Связь и преемственность указанных нами форм промышленности – самая непосредственная и самая тесная. Факты совершенно ясно показывают, что основная тенденция мелкого товарного производства состоит в развитии капитализма, в частности – в образовании мануфактуры, а мануфактура на наших глазах с громадной быстротой перерастает в крупную машинную индустрию. Может быть, одним из наиболее рельефных проявлений тесной и непосредственной связи между последовательными формами промышленности служит тот факт, что целый ряд крупных и крупнейших фабрикантов сами были мелкими из мелких промышленников и прошли через все ступени от «народного производства» до «капитализма». Савва Морозов был крепостным крестьянином (откупился в 1820 г.), пастухом, извозчиком, ткачом-рабочим, ткачом-кустарем, который пешком ходил в Москву продавать свой товар скупщикам, затем владельцем мелкого заведения – раздаточной конторы – фабрики. Умер он в 1862 г., когда у него и у его многочисленных сыновей было 2 большие фабрики. В 1890 г. на 4 фабриках, принадлежащих его потомкам, было занято 39 тысяч рабочих, производящих изделий на 35 млн. руб.[664]664
  «Пром. Влад. губ.», IV, 5–7. – «Указ.» на 1890 г. – Шишмарев: «Краткий очерк промышленности в районе Нижегородской и Шуйско-Ивановской жел. дорог». СПБ. 1892, с. 28–32.


[Закрыть]. В шелковом производстве Владимирской губ. целый ряд крупных фабрикантов вырос из ткачей-рабочих и ткачей-кустарей[665]665
  «Пром. Влад. губ.», III, с. 7 и следующие.


[Закрыть]. Крупнейшие фабриканты Иваново-Вознесенска (Куваевы, Фокины, Зубковы, Кокушкины, Бобровы и мн. др.) вышли из кустарей[666]666
  Шишмарев, 56–62.


[Закрыть]. Парчевые фабрики Московской губ. все были кустарными светелками[667]667
  «Сборник стат. свед. по Моск. губ.», т. VII, в. III. М. 1883, с. 27–28.


[Закрыть]. Фабрикант Павловского района, Завьялов, еще в 1864 г. «живо помнил то время, когда он сам был простым работником у мастера Хабарова»[668]668
  А. Смирнов, «Павлове и Ворсма», с. 14.


[Закрыть]. Фабрикант Варыпаев был мелким кустарем[669]669
  Лабзин, 1. с., с. 66.


[Закрыть]; Кондратов был кустарем, пешком ходил в Павлове с кошелем своих изделий[670]670
  Григорьев, 1. с., 36.


[Закрыть]. Фабрикант Асмолов был погонщиком лошадей у коробейников, потом мелким торговцем, владельцем маленькой мастерской табачных изделий – затем фабрики с многомиллионными оборотами[671]671
  «Ист. – стат. обзор», т. II, с. 27.


[Закрыть]. И т. д., и т. д. Интересно бы посмотреть, как определили бы экономисты-народники в этих и подобных случаях начало «искусственного» капитализма и конец «народного» производства?

Три основные формы промышленности, названные выше, отличаются прежде всего различным укладом техники. Мелкое товарное производство характеризуется совершенно примитивной, ручной техникой, которая оставалась неизменной чуть ли не с незапамятных времен. Промышленник остается крестьянином, перенимающим по традиции приемы обработки сырья. Мануфактура вводит разделение труда, вносящее существенное преобразование техники, превращающее крестьянина в мастерового, в «детального рабочего». Но ручное производство остается, и на его базисе прогресс способов производства неизбежно отличается большой медленностью. Разделение труда складывается стихийно, перенимается так же по традиции, как и крестьянская работа. Только крупная машинная индустрия вносит радикальную перемену, выбрасывает за борт ручное искусство, преобразует производство на новых, рациональных началах, систематически применяет к производству данные науки. До тех пор, пока капитализм не организовал в России крупной машинной индустрии, и в тех отраслях промышленности, в которых он еще не организовал ее, мы наблюдаем почти полный застой техники, мы видим употребление того же ручного станка, той же водяной или ветряной мельницы, которые применялись к производству века тому назад. Наоборот, в тех отраслях промышленности, которые подчинила себе фабрика, мы видим полный технический переворот и чрезвычайно быстрый прогресс способов машинного производства.

В связи с различным укладом техники мы видим различные стадии развития капитализма. Мелкое товарное производство и мануфактура характеризуются преобладанием мелких заведений, из которых выделяются лишь немногие крупные. Крупная машинная индустрия окончательно вытесняет мелкие заведения. Капиталистические отношения образуются и в мелких промыслах (в виде мастерских с наемными рабочими и торгового капитала), но они развиты здесь еще слабо и не фиксируются в резкие противоположности между группами участвующих в производстве лиц. Ни крупных капиталов, ни широких слоев пролетариата здесь еще нет. В мануфактуре мы видим образование и того и другого. Пропасть между владельцем средств производства и работником достигает уже значительных размеров. Вырастают «богатые» промышленные поселения, в которых массу жителей составляют совершенно неимущие работники. Небольшое число купцов, ворочающих громадными суммами по закупке сырья и сбыту продуктов, – и масса живущих со дня на день детальных рабочих, такова общая картина мануфактуры. Но обилие мелких заведений, сохранение связи с землей, сохранение традиции в производстве и во всем строе жизни, все это создает массу посредствующих элементов между крайностями мануфактуры и задерживает развитие этих крайностей. В крупной машинной индустрии все эти задержки отпадают; крайности общественных противоположностей достигают высшего развития. Все мрачные стороны капитализма как бы концентрируются вместе: машина дает, как известно, громадный импульс к безмерному удлинению рабочего дня; в производство вовлекаются женщины и дети; образуется (и по условиям фабричного производства должна образоваться) резервная армия безработных и т. д. Однако обобществление труда, совершаемое фабрикою в громадных размерах, и преобразование чувств и понятий занимаемого ею населения (в частности, разрушение патриархальных и мелкобуржуазных традиций) вызывают реакцию: крупная машинная индустрия, в отличие от предыдущих стадий, настоятельно требует планомерного регулирования производства и общественного контроля над ним (одно из проявлений этой тенденции – фабричное законодательство)[672]672
  По вопросу о связи фабричного законодательства с условиями и отношениями, порождаемыми крупной машинной индустрией, см. гл. II второй части книги г. Т.-Барановского «Русская фабрика» и в особенности статью в «Нов. Слове» за июль 1897 года.


[Закрыть].

Самый характер развития производства изменяется на различных стадиях капитализма. В мелких промыслах это развитие идет вслед за развитием крестьянского хозяйства; рынок крайне узок, расстояние от производителя до потребителя невелико, ничтожные размеры производства легко приспособляются к мало колеблющемуся местному спросу. Поэтому наибольшая устойчивость характеризует промышленность на этой стадии, но эта устойчивость равносильна застою техники и сохранению патриархальных общественных отношений, опутанных всяческими остатками средневековых традиций. Мануфактура работает на крупный рынок, иногда – на всю нацию, и сообразно с этим производство приобретает свойственный капитализму характер неустойчивости, которая достигает наибольшей силы при фабрике. Развитие крупной машинной индустрии не может идти иначе, как скачками, периодическими сменами периодов процветания и кризисов. Разорение мелких производителей в громадной степени усиливается этим скачкообразным ростом фабрики; рабочие то притягиваются массами фабрикой в эпохи горячки, то выталкиваются. Условием существования и развития крупной машинной индустрии становится образование громадной резервной армии безработных и готовых взяться за всякую работу людей. Во II главе мы показали, из каких слоев крестьянства рекрутируется эта армия, а в последующих главах были отмечены и те главнейшие виды занятий, для которых капитал держит наготове эти резервы. «Неустойчивость» крупной машинной индустрии всегда вызывала и вызывает реакционные жалобы людей, которые продолжают смотреть на вещи глазами мелкого производителя и забывают, что только эта «неустойчивость» и заменила прежний застой быстрым преобразованием способов производства и всех общественных отношений.

Одним из проявлений этого преобразования служит отделение промышленности от земледелия, освобождение общественных отношений в промышленности от тех традиций крепостного и патриархального строя, которые тяготеют над сельским хозяйством. В мелком товарном производстве промышленник еще совершенно не вылупился из крестьянина; он остается в большинстве случаев земледельцем, и эта связь мелкой промышленности и мелкого земледелия настолько глубока, что мы наблюдаем интересный закон параллельного разложения мелких производителей в промышленности и в земледелии. Выделение мелкой буржуазии и наемных рабочих идет рука об руку в обеих областях народного хозяйства, подготовляя тем самым, на обоих полюсах разложения, разрыв промышленника с земледелием. В мануфактуре этот разрыв уже очень значителен. Образуется целый ряд промышленных центров, не занимающихся земледелием. Главным представителем промышленности становится уже не крестьянин, а купец и мануфактурист, с одной стороны, «мастеровой», с другой стороны. Промышленность и сравнительно развитые торговые сношения с остальным миром поднимают жизненный уровень населения и его культурность; на крестьянина-земледельца работник мануфактуры смотрит уже сверху вниз. Крупная машинная индустрия доканчивает это преобразование, отделяет окончательно промышленность от земледелия, создает, как мы видели, особый класс населения, совершенно чуждый старому крестьянству, отличающийся от него другим строем жизни, другим строем семейных отношений, высшим уровнем потребностей, как материальных, так и духовных[673]673
  О типе «фабричного» ср. выше, гл. VI, § II, 5, стр. 317 (настоящий том, стр. 404–405. Ред.). – Также «Сборник стат. свед. по Моск. губ.», т. VII, в. III, М. 1883, стр. 58 (фабричный – резонер, «умник»). – «Нижег. сборник», I, с. 42–43; т. IV, с. 335. – «Пром. Влад. губ.», III, 113–114 и др. – «Нов. Слово», 1897 г., октябрь, стр. 63. —Ср. также вышеупомянутые сочинения г. Жбанкова, характеризующие рабочих, уходящих на торгово-промышленные занятия в города.


[Закрыть]. В мелких промыслах и в мануфактуре мы видим всегда остатки патриархальных отношений и разнообразных форм личной зависимости, которые, в общей обстановке капиталистического хозяйства, чрезвычайно ухудшают положение трудящихся, унижают и развращают их. Крупная машинная индустрия, концентрируя вместе массы рабочих, сходящихся нередко из разных концов страны, абсолютно уже не мирится с остатками патриархальности и личной зависимости, отличаясь поистине «пренебрежительным отношением к прошлому». И именно этот разрыв с устарелыми традициями был одним из существенных условий, создавших возможность и вызвавших необходимость регулирования производства и общественного контроля за ним. В частности, говоря о преобразовании фабрикой условий жизни населения, необходимо заметить, что привлечение к производству женщин и подростков[674]674
  По данным «Указателя» на фабриках и заводах Европейской России было занято в 1890 г. всего 875 764 рабочих, из них 210207 (24 %) женщин, 17 793 (2 %) мальчиков и 8216 (1 %) девочек.


[Закрыть] есть явление в основе своей прогрессивное. Бесспорно, что капиталистическая фабрика ставит эти разряды рабочего населения в особенно тяжелое положение, что по отношению к ним особенно необходимо сокращение и регулирование рабочего дня, обеспечение гигиенических условий работы и пр., но стремления совершенно запретить промышленную работу женщин и подростков или поддержать тот патриархальный строй жизни, который исключал такую работу, были бы реакционными и утопичными. Разрушая патриархальную замкнутость этих разрядов населения, которые прежде не выходили из узкого круга домашних, семейных отношений, привлекая их к непосредственному участию в общественном производстве, крупная машинная индустрия толкает вперед их развитие, повышает их самостоятельность, т. е. создает такие условия жизни, которые стоят несравненно выше патриархальной неподвижности докапиталистических отношений[675]675
  «Бедная женщина-ткачиха идет на фабрику за отцом и мужем, работает наряду с ними и независимо от них. Она такой же кормилец семьи, как и мужчина». «На фабрике… женщина является совершенно самостоятельным производителем помимо своего мужа». Грамотность фабричных работниц возрастает особенно быстро («Пром. Влад. губ.», III, 113, 118, 112 и др.). Вполне справедлив следующий вывод г. Харизоменова промышленность уничтожает «хозяйственную зависимость женщины от семьи… и от хозяина… На чужой фабрике женщина сравнивается с мужчиной, это – равенство пролетария… Капитализация промышленности играет видную роль в борьбе женщины за ее самостоятельность в семье». «Промышленность создает для женщины новое и совершенно независимое от семьи и мужа положение» («Юрид. Нести.», 1883 г., № 12, стр. 582, 596). В «Сборнике стат. свод. по Моск. губ.» (т. VII, в. II, М. 1882 г., стр. 152, 138–139) исследователи сравнивают положение работницы в ручном и машинном производстве чулок. За работок в день при ручном производстве – ок. 8 копеек, при машинном – 14–30 коп. В машинном производстве положение работницы описывается так: «…Перед нами уже девушка свободная, не стесненная никакими преградами, эмансипировавшаяся от семьи и от всего, что составляет условия существования женщины-крестьянки, девушка, которая в каждую данную минуту может перекочевывать с места на место, от хозяина к хозяину, и может в каждую данную минуту оказаться без работы, без куска хлеба… При ручном производстве вязея имеет самый скудный заработок, заработок, не хвативший бы на покрытие расходов на харчи, заработок, возможный только при условии, что она, как член хозяйской семьи, имеющей надел, пользуется отчасти продуктами этой земли; при машинном производстве мастерица, кроме харчей и чая, имеет заработок, позволяющий ей жить вне семьи, ч не пользоваться уже доходом семьи от земли. В то же время заработок мастерицы при машинном производстве, при существующих условиях, более обеспечен».


[Закрыть].

Первые две стадии развития промышленности характеризуются оседлостью населения. Мелкий промышленник, оставаясь крестьянином, прикреплен к своей деревне земельным хозяйством. Мастеровой в мануфактуре остается обыкновенно прикованным к тому небольшому, замкнутому району промышленности, который создается мануфактурой. В самом строе промышленности на первой и второй стадии ее развития нот ничего, что бы нарушало эту оседлость и замкнутость производителя. Сношения между различными районами промышленности редки. Перенесение промышленности в другие местности совершается лишь путем переселения отдельных мелких производителей, основывающих новые мелкие промыслы на окраинах государства. Напротив, крупная машинная индустрия необходимо создает подвижность населения; торговые сношения между отдельными районами громадно расширяются; железные дороги облегчают передвижение. Спрос на рабочих возрастает в общем и целом, то поднимаясь в эпохи горячки, то падая в эпохи кризисов, так что переход рабочих с одного заведения на другое, из одного конца страны в другой становится необходимостью. Крупная машинная индустрия создает ряд новых индустриальных центров, которые с невиданной раньше быстротой возникают иногда в незаселенных местностях, – явление, которое было бы невозможно без массовых передвижений рабочих. Мы скажем ниже о размерах и о значении так наз. отхожих неземледельческих промыслов. Теперь же ограничимся кратким указанием на данные земской санитарной статистики по Московской губернии. Опрос 103 175 фабрично-заводских рабочих показал, что рабочих уроженцев данного уезда работает на фабриках своего же уезда 53 238 чел., т. е. 51,6 % всего числа. След., почти половина всех рабочих переселилась из одного уезда в другой. Рабочих уроженцев Московской губернии оказалось 66 038 чел. – 64 %[676]676
  В менее промышленной Смоленской губернии опрос пяти тысяч ф.-з. рабочих показал, что из них 80 %—уроженцы Смоленской же губернии (Жбанков, 1. с„II, 442).


[Закрыть]. Более трети рабочих – пришлые из других губерний (главным образом, из соседних с Московскою губернией центральной промышленной полосы). При этом сравнение отдельных уездов показывает, что наиболее промышленные уезды отличаются наименьшим процентом рабочих своего уезда: напр., в малопромышленных Можайском и Волоколамском уездах 92–93 % фабрично-заводских рабочих – уроженцы того же уезда, где они и работают. В очень промышленных: Московском, Коломенском и Богородском уездах процент рабочих своего уезда падает до 24 % – 40 % – 50 %. Исследователи делают отсюда тот вывод, что «значительное развитие фабричного производства в уезде благоприятствует наплыву в этот уезд сторонних элементов»[677]677
  (Сборник стат. свед. по Моск. губ.», отд. санит. стат., т. IV, ч. I (М. 1890), стр. 240.


[Закрыть]. Эти данные показывают также (добавим от себя), что передвижение промышленных рабочих характеризуется теми же чертами, которые мы констатировали относительно передвижения земледельческих рабочих. Именно, и промышленные рабочие уходят не только из тех мест, где рабочих избыток, но и из тех мест, где в рабочих недостаток. Напр., Бронницкий уезд привлекает 1125 рабочих из других уездов Московской губернии и из других губерний, отпуская в то же время 1246 рабочих в более промышленные уезды: Московский и Богородский. Рабочие уходят, след., не только потому, что не находят «местных занятий под руками», но и потому, что они стремятся туда, где лучше. Как ни элементарен этот факт, о нем не мешает лишний раз напомнить народникам-экономистам, которые идеализируют местные занятия и осуждают отхожие промыслы, игнорируя прогрессивное значение той подвижности населения, которую создает капитализм.

Описанные выше характеристические черты, отличающие крупную машинную индустрию от предыдущих форм промышленности, можно резюмировать словами: обобществление труда. В самом деле, и производство на громадный национальный и интернациональный рынок, и развитие тесных коммерческих связей с различными районами страны и с разными странами по закупке сырых и вспомогательных материалов, и громадный технический прогресс, и концентрация производства и населения колоссальными предприятиями, и разрушение обветшалых традиций патриархального быта, и создание подвижности населения, и повышение уровня потребностей и развития работника, – все это элементы того капиталистического процесса, который все более и более обобществляет производство страны, а вместе с тем и участников производства[678]678
  Изложенные в трех последних главах данные показывают, по нашему мнению, что классификация капиталистических форм и стадий промышленности, данная Марксом, более правильна и более содержательна, чем та, распространенная в настоящее время, классификация, которая смешивает мануфактуру с фабрикой и выделяет работу на скупщика в особую форму промышленности (Гельд. Бюхер). Смешивать мануфактуру и фабрику – значит брать в основу классификации чисто внешние признаки и просматривать те существенные особенности техники, экономики и бытовой обстановки, которые отличают мануфактурный и машинный период капитализма. Что касается до капиталистической работы на дому, то она, несомненно, играет очень важную роль в механизме капиталистической промышленности. Несомненно также, что работа на скупщика особенно характерна именно для домашинного капитализма, но встречается она (и в немалых размерах) в самые различные периоды развития капитализма Понять значение работы на скупщика нельзя, не поставив ее в связь со всем строем промышленности в данный период или на данной стадии развития капитализма. И крестьянин, плетущий корзины по заказу деревенского лавочника, и павловский черенщик, изготовляющий дома черенки для ножей по заказу Завьялова, и работница, шьющая платье, обувь, перчатки, клеющая коробки по заказу крупных фабрикантов или торговцев, все это – работающие на скупщика, но капиталистическая работа на дому имеет во всех этих случаях различный характер и различное значение Мы отнюдь не отрицаем, конечно, заслуги, напр, Бюхера в исследовании докапиталистических форм промышленности, но его классификацию капиталистических форм промышленности считаем неправильною. – Со взглядами г. Струве (см «Мир Божий», 1898, N 4) мы не можем согласиться постольку, поскольку он принимает теорию Бюхера (в указанной ее части) и прилагает ее к русскому «кустарничеству». (С тех пор, как писаны эти строки – 1899 г – г. Струве успел закончить цикл своего научного и политического развития Из колеблющегося между Бюхером и Марксом, между либеральной и социалистической экономией, он сделался чистейшим либеральным буржуа Пишущий эти строки гордится тем, что по мере сил способствовал очищению социал-демократии от подобных элементов. Прим. ко 2-му изданию.)


[Закрыть].

По вопросу об отношении крупной машинной индустрии в России к внутреннему рынку для капитализма изложенные выше данные приводят к такому выводу. Быстрое развитие фабричной промышленности в России создает громадный и все увеличивающийся рынок на средства производства (строительные материалы, топливо, металлы и пр.), увеличивает особенно быстро долю населения, занятого изготовлением предметов производительного, а не личного потребления. Но и рынок на предметы личного потребления быстро увеличивается вследствие роста крупной машинной индустрии, которая отвлекает все большую и большую долю населения от земледелия к торгово-промышленным занятиям. Что касается до внутреннего рынка на продукты фабрики, то процесс образования этого рынка был подробно рассмотрен в первых главах настоящей работы.