Текст книги "Полное собрание сочинений. Том 20. Ноябрь 1910 ~ ноябрь 1911"

И пока нам не покажут и не докажут на основании солидных данных и обзора важнейших вопросов, что «Вперед» и «Правда» представляют с.-д. течения (а никто даже не пытался за 1¹/₂ года после пленума доказать это и нельзя этого доказать), до тех пор мы не устанем разъяснять рабочим весь вред тех беспринципных уловок, тех интриганских уловок, к которым сводится проповедуемое примиренцами сближение с «Впередом» и «Правдой». Изоляция от этих несоциал-демократических и беспринципных, помогающих ликвидаторам, группок есть первая обязанность революционных с.-д. Обращаться к русским рабочим, связанным с «Впередом» и «Правдой», через головы этих группок против этих группок – такова политика, которую большевизм вел, ведет и проведет через все препятствия.

Я сказал, что примиренчество потерпело уже за 1¹/₂ года своего господства в центрах партии полный политический крах. Обычный ответ на это: да, но это потому, что вы, фракционеры, нам мешали (см. письмо примиренцев – а не большевиков – Германа и Аркадия в «Правде» № 20).

Вот в том и состоит политический крах направления и группки, что ей все «мешает», против нее все обращается, – ибо она неверно учла это «все», ибо она базой себе взяла пустые слова, вздохи, сожаление, хныканье.

А нам, господа, все и вся помогали, и в этом залог нашего успеха. Нам помогали гг. Потресовы, Ларины, Левицкие, ибо они не могли раскрыть рта, не подтверждая наших суждений о ликвидаторстве. Нам помогали гг. Мартовы и Даны, ибо они заставили всех согласиться с нашим суждением, что голосовцы и ликвидаторы едино суть. Нам помогал Плеханов в той самой мере, в которой он разоблачал ликвидаторов, указывал в резолюциях пленума оставленные (примиренцами) «лазейки для ликвидаторов», высмеивал (проведенные примиренцами против нас) «пухлые» и «интегралистские» места в этих резолюциях. Нам помогали русские примиренцы, «приглашавшие» Михаила, Юрия и Романа с ругательными выходками против Ленина (см. «Голос») и тем подтверждавшие, что отказ ликвидаторов не зависел от злокозненности «фракционеров». Отчего же это так вышло, любезные примиренцы, что вам все мешали, несмотря на вашу добродетель, а нам все помогали, несмотря на нашу фракционную порочность?

Оттого, что политика вашей группки держалась только на фразе – зачастую очень благожелательной и благонамеренной – но пустой фразе. А действительное приближение единства создается только сближением сильных фракций, сильных своей идейной цельностью и влиянием на массы, проверенным опытом революции.

Фразой остаются и посейчас ваши восклицания против фракционности, ибо вы сами фракция, и притом одна из худших, ненадежнейших, беспринципных фракций. Фраза – ваше громогласное, широковещательное заявление (в «Информационном Бюллетене») – «ни сантима фракциям». Если бы вы это говорили серьезно, могли бы вы тратить «сантимы» на издание листка – платформы новой группки? Если бы вы это говорили серьезно, могли бы вы молчать при виде фракционных органов «Рабочая Газета» и «Дневник Социал-Демократа»? – могли бы вы не требовать их закрытия публично?[40]40
  Справедливость требует сказать, что парижские примиренцы, выпустившие теперь свой листок, были против образования «Рабочей Газеты» и ушли с первого собрания, на которое пригласила их редакция ее. Жалеем, что они не помогли нам (помогли в разоблачении пустоты примиренчества) открытым выступлением против «Рабочей Газеты».


[Закрыть] Если бы вы потребовали это, поставили такое условие серьезно, вас бы просто осмеяли. Если же вы, прекрасно чувствуя это, остаетесь при одних томных воздыханиях, разве это не доказывает паки и паки, что ваше примиренчество висит в воздухе?

Разоружение фракций возможно лишь на почве взаимности – иначе оно есть реакционный лозунг, глубоко вредный делу пролетариата, демагогический лозунг, ибо он только облегчает непримиримую борьбу ликвидаторов против партии. Кто выдвигает теперь этот лозунг, после неудачи его применения пленумом, после срыва слияния (фракций) фракциями голосовцев и впередовцев, кто делает это, даже не пытаясь, не смея повторить условие взаимности, ясно поставить его, определить средства контроля зареальным его выполнением, тот просто опьяняет себя звуками сладких слов.

Большевики, сплачивайтесь, вы – единственный оплот последовательной и решительной борьбы с ликвидаторством и отзовизмом.

Ведите испытанную на деле, подтвержденную опытом политику сближения с анти-ликвидаторским меньшевизмом, вот наш лозунг. Вот политика, которая не сулит молочных рек и кисельных берегов неосуществимого в эпоху распада и разложения «всеобщего мира», но которая двигает на деле вперед сближение на работе течений, представляющих все, что есть сильного, здорового, жизнеспособного в пролетарском движении.

Роль примиренцев в эпоху контрреволюции может быть охарактеризована такой картиной. Большевики с великим трудом двигают вверх по крутой горе наш партийный воз. Ликвидаторы-голосовцы изо всех сил тащат его назад, под гору. На возу сидит примиренец. Вид у него умильный, умильный; лицо – сладенькое, сладенькое, совсем как у Иисуса Христа. Вся фигура – воплощенная добродетель. И, скромно опустив очи долу, воздевая руки горе, примиренец восклицает: «благодарю тебя, господи, что я не похож на этих – кивок по адресу большевиков и меньшевиков – злокозненных фракционеров, мешающих всякому движению вперед». А воз двигается понемногу вперед, и на возу сидит примиренец. Когда большевики-фракционеры разбили ликвидаторский ЗБЦК и расчистили этим почву для постройки нового дома, для блока (или хотя бы временного союза) партийных фракций, тогда в этот дом вошли (ругая большевиков-фракционеров) примиренцы и окропили новоселье… святой водицей сладеньких речей о нефракционности!

* * *

Что стало бы из исторически-памятного дела старой «Искры», если бы она вместо последовательной, непримиримой принципиальной кампании против «экономизма» и «струвизма» пошла на какой-либо блок, союз или «слияние» всех групп и группок, которых было тогда за границей не меньше, чем теперь?

А между тем различия между нашей эпохой и эпохой старой «Искры» во много раз усиливают вред беспринципного и фразистого примиренчества.

Первое различие – то, что мы поднялись гораздо выше в развитии капитализма и буржуазии, в ясности классовой борьбы в России. Для либеральной рабочей политики господ Потресовых, Левицких, Лариных и К^о есть уже (и впервые в России есть) известная объективная почва. Столыпинский либерализм кадетов и столыпинская рабочая партия уже складываются. Тем вреднее на деле примиренческие фразы и интриги с заграничными группками, поддерживающими ликвидаторов.

Второе различие – неизмеримо более высокая ступень развития пролетариата, его сознательности и классовой сплоченности. Тем вреднее искусственная поддержка примиренцами эфемерных заграничных группок («Вперед», «Правда» и т. д.), не создавших и не могущих создать никакого течения в социал-демократии.

Третье различие: в эпоху «Искры» были нелегальные организации «экономистов» в России, которые приходилось разбивать, раскалывать, чтобы объединить против них революционных с.-д. Теперь параллельных нелегальных организаций нет, речь идет лишь о борьбе с обособившимися легальными группами. И этот процесс обособления (признать его вынуждены даже примиренцы) они тормозят своей политической игрой с заграничными фракциями, не желающими и не способными работать по линии такого размежевания.

Большевизм «перенес» отзовистскую болезнь, революционную фразу, игру в «левизну», шатание от социал-демократизма влево. Отзовисты выступили как фракция, когда уже нельзя было «отозвать» думских с.-д.

Большевизм перенесет и «примиренческую» болезнь, шатание в сторону ликвидаторства (ибо на деле примиренцы всегда были игрушкой в руках ликвидаторов). Примиренцы тоже безнадежно опоздали, выступив как фракция тогда, когда 1¹/₂ года господства примиренчества после пленума уже исчерпали себя и примирять стало некого.

P. S. Настоящий фельетон был написан больше месяца тому назад. Он критикует «теорию» примиренцев. Что касается до «практики» примиренцев, нашедшей себе выражение в безысходной, нелепой, никчемной, постыдной склоке, которая царит в № 2 «Бюллетеня» примиренцев и поляков, – то об этом не стоит терять ни одного слова.

«Социал-Демократ» № 24, 18 (31) октября 1911 г. Подпись: Η. Ленин

Печатается по тексту газеты «Социал-Демократ»

Об избирательной кампании и избирательной платформе

В будущем году предстоят выборы в IV Гос. думу. Социал-демократия должна немедленно открыть избирательную кампанию. «Оживление» среди всех партий ввиду предстоящих выборов уже заметно. Первая полоса периода контрреволюции явно кончилась: прошлогодние демонстрации, студенческое движение, голод в деревне и – последнее по счету, но не по важности! – стачечная волна, – все это указывает определенно на начало поворота, начало новой полосы периода контрреволюции. Усиленная пропаганда, агитация к организация стоят на очереди дня, и естественной, неизбежной, злободневной «зацепкой» в такой работе являются предстоящие выборы. (Заметим в скобках, что те, кто подобно группке «впередовцев» среди с.-д. до сих пор колеблется насчет этих элементарных, вполне подтвержденных жизнью, опытом, партией истин, кто полагает, что «отзовизм» есть «законный оттенок» («Вперед» № 3, май 1911 г., с. 78), – те просто вычеркивают себя из числа сколько-нибудь серьезных направлений или течений в социал-демократии.)

Сначала – несколько замечаний об организации, постановке, ведении избирательной кампании. Чтобы немедленно начать ее, необходима немедленная инициативная деятельность нелегальных партийных ячеек РСДРП во всех концах страны, во всех и всяческих легальных и полулегальных организациях, на всех крупных фабриках и заводах, среди всех слоев и групп населения. Надо смотреть неприглядной действительности прямо в лицо. Вполне оформленных партийных организаций в массе мест нет вовсе. Есть преданный социал-демократии рабочий авангард. Есть отдельные лица, есть небольшие группы. Поэтому инициативное образование ячеек (– слово, хорошо выражающее ту мысль, что внешние условия предписывают небольшие, очень гибкие, группы, кружки и организации) должно быть первой задачей всех социал-демократов, хотя бы двух-трех, могущих как-никак «зацепиться», собрать те или иные связи, начать хотя бы самую скромную, но систематическую работу.

При теперешнем положении дел нашей партии нет ничего опаснее тактики «ожидания» такой поры, когда сложится влиятельный русский центр. Всем социал-демократам известно, что работа по его созданию ведется, что все возможное для этого сделано теми, на ком прежде всего лежит такая обязанность, но всем с.-д. должно быть известно также, что полицейские трудности неимоверны – нельзя падать духом при первой, второй и третьей неудаче! – всем должно быть известно, что, когда такой центр образуется, ему долго придется налаживать прочную сеть связи со всеми местами, ему порядочное время придется ограничиваться лишь общеполитическим руководством. Откладывать образование инициативных местных ячеек РСДРП, строго партийных, нелегальных, начинающих тотчас же подготовительную работу к выборам, делающих тотчас же всевозможные шаги для развития пропаганды и агитации (нелегальные типографии, листки, легальные органы, группки «легальных» с.-д. партийцев, транспортные связи um. д., um. п.), – откладывать это дело значило бы губить работу.

Для социал-демократии, которая ценит выборы больше всего, как дело политического просвещения народа, основным вопросом является, конечно, вопрос об идейно-политическом содержании всей пропаганды и агитации, связанной с выборами. Это и есть вопрос об избирательной платформе. Для всякой партии, сколько-нибудь заслуживающей этого имени, платформа задолго до момента выборов есть уже нечто данное, не нарочито придуманное «для выборов», а вытекающее неизбежно из всех дел партии, из всей постановки ее работы, из всего направления ее в данный исторический период. И для РСДРП платформа уже дана, платформа уже есть налицо, она определена естественно и неизбежно принципами партии и той тактикой, которую партия уже установила, уже провела и ведет во всю ту эпоху политической жизни народа, которой выборы подводят всегда «итог» в известном отношении. Платформа РСДРП есть итог той работы, которую революционный марксизм и оставшиеся верными ему слои передовых рабочих проделали в эпоху 1908–1911 годов, в эпоху разгула контрреволюции, в эпоху «третьеиюньского» «столыпинского» режима.

Три главных слагаемых входят в этот итог: 1) программа партии; 2) ее тактика; 3) ее оценка господствующих или наиболее распространенных или наиболее вредных для демократии и для социализма идейно-политических течений данного времени. Без программы партия невозможна, как сколько-нибудь цельный политический организм, способный всегда выдерживать линию при всех и всяких поворотах событий. Без тактической линии, основанной на оценке переживаемого политического момента и дающей точные ответы на «проклятые вопросы» современности, возможен кружок теоретиков, но не действующая политическая величина. Без оценки «активных», злободневных или «модных» идейно-политических течений программа и тактика способны выродиться в мертвые «пункты», проведение которых в жизнь, применение к тысячам детальных, конкретных и конкретнейших вопросов практики немыслимо с пониманием сути дела, с пониманием того, «что к чему».

Что касается до идейно-политических течений, характерных для периода 1908–1911 гг. и особенно важных для понимания задач социал-демократии, то на первое место выдвигается здесь «веховство», как идеология контрреволюционной либеральной буржуазии (идеология, вполне соответствующая политике к.-д. партии, что бы ни говорили ее дипломаты) и ликвидаторство, как проявление тех же упадочных и буржуазных влияний в среде, соприкасающейся с рабочим движением. Назад от демократии, подальше от движения масс, подальше от революции – таков лейтмотив царящих в «обществе» направлений политической мысли. Подальше от нелегальной партии, задач гегемонии пролетариата в освободительной борьбе, от задачи отстаивания революции – таков лейтмотив «веховства» среди марксистов, свившего себе гнездо в органах «Наша Заря» и «Дело Жизни». Что бы ни говорили узкие практицисты или люди, устало отворачивающиеся от тяжелой борьбы за революционный марксизм в нашу тяжелую эпоху, – нет ни одного вопроса «практики», ни одного вопроса нелегальной и легальной работы с.-д. в любой из областей ее работы, на который можно бы было дать точный и полный ответ пропагандисту и агитатору без понимания всей глубины и всего значения указанных «направлений мысли» столыпинского периода.

Избирательную платформу социал-демократии очень часто бывает полезно, а иногда и необходимо, завершить выставлением краткого общего лозунга, пароля выборов, выдвигающего самые коренные вопросы ближайшей политической практики, дающего самый удобный, самый близкий повод и материал для развертывания всесторонней социалистической проповеди. Для нашей эпохи таким паролем, таким общим лозунгом могли бы быть лишь следующие три пункта: 1) республика, 2) конфискация всей помещичьей земли, 3) 8-часовой рабочий день.

Первый пункт содержит квинтэссенцию требований политической свободы. Ограничиться этим последним термином для выражения нашей партийной позиции по вопросам этого рода, или каким-либо другим, вроде «демократизаций» и т. п., было бы неправильно по той причине, что мы должны учитывать в пропаганде и агитации опыт революции. Разгон двух Дум, организация погромов, поддержка черносотенных банд и помилование черносотенных героев, «ляховские» подвиги в Персии{137}137
  Имеется в виду подавление революционного движения в Персии в 1908 году войсками под командованием полковника царской армии В. П. Ляхова.


[Закрыть], государственный переворот 3 июня, ряд дальнейших «маленьких coups d'état»[41]41
  Государственных переворотов. Ред.


[Закрыть] на этой почве (87 статья и пр.) – таков далеко не полный перечень деяний нашей монархии Романова – Пуришкевича – Столыпина и К^о. Могут быть и бывали исторические условия, когда монархия оказывалась в состоянии уживаться с серьезными демократическими реформами вроде, например, всеобщего избирательного права. Монархия вообще не единообразное и неизменное, а очень гибкое и способное приспособляться к различным классовым отношениям господства, учреждение. Но из этих бесспорных абстрактных соображений делать выводы относительно конкретной русской монархии XX века значит издеваться над требованиями исторической критики и изменять делу демократии.

Наше положение и история нашей государственной власти – особенно за последнее десятилетие – показывают нам наглядно, что именно царская монархия есть средоточие той банды черносотенных помещиков (от них же первый – Романов), которая сделала из России страшилище не только для Европы, но теперь и для Азии, – банды, которая довела ныне произвол, грабежи и казнокрадства чиновников, систематические насилия над «простонародьем», истязания и пытки по отношению к политическим противникам и т. д., до размеров совершенно исключительных. При таком конкретном обличье, конкретной экономической основе и политической физиономии нашей монархии ставить в центре борьбы за политическую свободу требование, например, всеобщего избирательного права было бы не столько оппортунизмом, сколько вообще бессмыслицей. Если речь идет о выборе центрального пункта требований, как общего лозунга выборной кампании, то надо же располагать различные демократические требования в сколько-нибудь правдоподобной перспективе и соразмерности; нельзя же, в самом деле, не вызывая смеха у людей грамотных и не порождая путаницы в умах безграмотных, добиваться признания приличного отношения к женщинам и неудобства употреблять «нецензурные» речения от Пуришкевича, терпимости от Илиодора, бескорыстия и честности от Гурко и Рейнбота, законности и правового режима от Толмачева и Думбадзе, демократических реформ от Николая Романова!

Поставьте вопрос с точки зрения, так сказать, общеисторической. Бесспорно (для всех, кроме Ларина и горстки ликвидаторов), что буржуазная революция в России не закончена. Россия идет к революционному кризису. Мы должны доказывать необходимость революции, проповедовать законность и «полезность» ее. Если так, следует вести агитацию за политическую свободу таким образом, чтобы ставить вопрос во всей его широте, чтобы указывать цель победоносному, а не останавливающемуся на полпути (как в 1905 г.) движению, давать лозунг, способный вызвать энтузиазм в массе исстрадавшихся от русской жизни, изболевших от позора быть русскими, стремящихся к действительно свободной, действительно обновленной России. – Поставьте вопрос с точки зрения пропагандистски-практической. Нельзя же не разъяснять даже самому темному мужику, что управлять государством должна «Дума», более свободно и всенародно выбираемая, чем первая. А как же сделать, чтобы «Думу» нельзя было разогнать? Нельзя этого сделать, не разрушив царской монархии.

Возразят, может быть: выставлять лозунг республики, как пароль всей избирательной кампании, значит исключать возможность легально вести ее, значит несерьезно относиться к признанию важности и необходимости легальной работы. Такое возражение было бы софизмом, достойным ликвидаторов. Нельзя говорить легально о республике (за исключением думской трибуны, с которой можно и должно, оставаясь вполне на почве легальности, вести республиканскую пропаганду), – но можно писать и говорить в защиту демократизма так, чтобы не делать ни малейшей поблажки идеям примиримости демократизма с монархией, – так, чтобы опровергать и высмеивать либеральных а народнических монархистов, – так, чтобы читатель и слушатель уяснили себе связь именно монархии, как монархии, с бесправием и произволом в России. О, русский человек прошел многовековую школу рабства: он умеет читать между строк и договаривать не сказанное оратором. «Не говори: не могу, а говори: не хочу» – вот как следует отвечать легальным деятелям социал-демократии, которые стали бы ссылаться на «невозможность» постановки требования республики в центре нашей пропаганды и агитации.

О важности требования конфискации всей помещичьей земли вряд ли есть надобность особенно распространяться. В такое время, когда в русских деревнях стоит неумолчный стон от столыпинской «реформы», идет борьба в самых ожесточенных формах между «новыми помещиками», стражниками и массой населения, нарастает – по свидетельству самых консервативных и враждебных революции людей – невиданная раньше злоба, в такое время в центре всей демократической избирательной платформы должно стоять указанное требование. Заметим только, что именно указанное требование ясно отделит последовательную пролетарскую демократию не только от помещичьего либерализма кадетов, но и от тех интеллигентски-чиновничьих разговоров о «нормах», «нормах потребительских», «нормах производительных», об «уравнительном распределении» и прочем вздоре, которые любят народники и над которыми смеются все толковые крестьяне. Нам не к чему говорить, «сколько земли нужно мужичку»: русскому народу нужно конфисковать всю помещичью землю, чтобы скинуть с себя ярмо крепостнического гнета во всей экономической и политической жизни страны. Без такой меры Россия никогда не будет свободной, русский крестьянин никогда не будет хоть сколько-нибудь сытым и грамотным.

Еще менее необходимы комментарии к 3-му пункту: 8-часовой рабочий день. Контрреволюция с бешенством отнимает у рабочих завоевания пятого года, и тем сильнее становится в рабочей среде борьба за улучшение условий труда и жизни; во главе этих улучшений стоит 8-часовой рабочий день.

Подводя итог, можно выразить двумя словами суть и жизненный нерв социал-демократической избирательной платформы: за революцию! Лев Толстой сказал незадолго до своей смерти, и сказал с характерным для худших сторон «толстовщины» сожалением, что русский народ необыкновенно быстро «научился делать революцию». Мы жалеем только о том, что русский народ не доучился этой науке, без которой он целые века может остаться рабом у Пуришкевичей. Но правда то, что русский пролетариат, в своем стремлении к полному социалистическому преобразованию общества, дал русскому народу вообще и русским крестьянам в особенности незаменимые уроки в этой науке. Никакие виселицы Столыпина, никакие потуги «веховцев» не заставят забыть этих уроков. Урок дан. Урок усваивается. Урок будет повторен.

Программа РСДРП, наша старая программа революционной социал-демократии, есть основа нашей избирательной платформы. Наша программа дает точную формулировку наших социалистических задач, конечной цели социализма, и притом такую формулировку, которая заострена в особенности против оппортунизма и реформизма. В такую эпоху, когда реформизм во многих странах, и у нас в том числе, поднимает голову, – и когда, с другой стороны, множатся признаки, указывающие, что в самых передовых странах подходит к концу период так называемого «мирного парламентаризма», начинается период революционного брожения масс, – в такую эпоху наша старая программа приобретает еще большее (если возможна тут сравнительная степень) значение. По отношению к России программа РСДРП ставит партии ближайшую цель: «свержение самодержавия царя и замену его демократической республикой». Специальные отделы программы, посвященные вопросам государственного управления, финансам, рабочему законодательству, аграрному вопросу, дают точный и определенный руководящий материал для всей разносторонней работы любого пропагандиста и агитатора, для конкретизации нашей избирательной платформы при выступлениях перед той или иной аудиторией, по тому или иному поводу, с той или иной темой. Тактика РСДРП эпохи 1908–1911 годов определена декабрьскими резолюциями 1908 года. Подтвержденные январским пленумом 1910 года, проверенные опытом всего «столыпинского» периода, эти резолюции дают точную оценку момента и вытекающих из него задач. Старое самодержавие по-прежнему остается главным врагом, по-прежнему повторяется неизбежность революционного кризиса, к которому снова идет Россия. Но обстановка уже не старая, самодержавие сделало «шаг по пути превращения в буржуазную монархию», оно пытается укрепить поместное землевладение крепостников новой, буржуазной аграрной политикой; оно налаживает союзы крепостников и буржуазии в черно-желтой Думе; оно использует широкое контрреволюционное (= «веховское») настроение в либеральной буржуазии. Капитализм сделал несколько шагов вперед, классовые противоречия обострились, раскол между демократическими элементами и «веховским» либерализмом кадетов стал яснее, деятельность социал-демократии охватывает новые области (Дума и «легальные возможности»), давая возможность, вопреки контрреволюции, расширять сферу действия пропаганды и агитации даже при сильном «разгроме» нелегальных организаций. Старые революционные задачи, старые, испытанные методы революционной массовой борьбы – вот что отстаивает наша партия в эпоху распада и развала, когда приходится зачастую «начинать с начала», приходится не только по-старому, но и по-новому, новыми приемами, в измененной обстановке вести подготовительную работу, собирая силы к эпохе новых битв.

«Социал-Демократ» № 24, 18 (31) октября 1911 г.

Печатается по тексту газеты «Социал-Демократ»