Текст книги "Мой ломтик счастья. Повесть детства"

Сказка про Старого пса

Может быть, Дымок, и не такой занятной будет история про Старого пса. Но, уверяю тебя, в жизни она пригодится. Так что наберись терпения и послушай ее.

Старый дворовый пес отслужил свой век, охраняя хозяйский двор от недобрых дел. Он исправно нес службу много – много лет подряд: и зимой и летом, днем и ночью. Всюду проникал его зоркий глаз, никто не смел тайно пробраться в дворовые владения Старого пса. И вот пришло время оставить дело и уйти на заслуженный отдых. Стать не просто Старым псом, а Отставным Старым псом.

В последний вечер заступил Старый пес на службу. Неторопливо обошел все дворовые углы. Полный порядок. Недруга он бы и за версту учуял. Но никаких посторонних запахов. Вся округа знала: когда Старый пес на посту, и рыпаться не стоит – порвет в клочья.

Скверно было на душе Старого солдата, который никогда в будке не укрывался, в любую погоду, даже в самые лютые, самые адские холода спал на улице. Придет завтра, и все забудут его, и будет он до самой смерти коротать дни в стылой каморке.

С тоской смотрел Старый пес на горизонт: как только появится первый луч, он должен явиться на Совет Старейшин. Совет будет решать, пригоден он к сторожевой службе или нет. Вполне допустимо, что его еще отправят в какое – нибудь тихое место, чтобы, лежа в теплой будке, иногда подавать грозный голос в ночи – так, на всякий случай. А может быть, в самой глухой деревушке, сидя на привязи в темном дворе, он будет стеречь гусей и кур…

И одна мысль, острая, как сверло у хозяина, будоражила Старого пса: будут ли помнит его, как он добросовестно стерег дом и имущество? Как проводят его в отставку, заслуженно ли наградят?

Одно он точно знал: ему в любом случае придется расстаться с самыми дорогими людьми, которые стали для него все равно что родная семья. Покинуть навсегда хозяина и его жену, и милых детишек, которые так любили поиграть, повеселиться с ним.

Хозяин, который по случаю купил Старого пса на базаре, отдав за него сто рублей мяснику, нещадно бившего железным прутом голодного щенка за то, что украл у него кусочек мяса, души в нем не чаял – Старый пес платил сполна, охраняя надежно двор.

Жена его, когда Старый пес прихворнул, заботливо ухаживала за ним, кормила с рук, укутывала в теплое полотенце.

Добрые люди были эти старики, ни разу не обидели Старого пса.

Словом, охранял он двор последний вечер, и что ждало его утром, какое решение примет Совет – беспокоило Старого пса. Тяжелые мысли терзали его, и не мудрено, что проходил он вдоль забора тяжелой поступью.

Пробегали у него в голове и другие мысли, светлые и радостные; он много прожил, большую и полную собачью жизнь, трудностей выпадало немало, но он всегда хранил силу духа и преданность хозяину.

Воспоминания, как угли костра, тлели, не гасли и время от времени вспыхивали пламенем: «Обязательно кто – то вспомнит обо мне! Да хотя бы эта красивая девочка, и пусть времени прошло много, он не может забыть ее глаза… Еще бы! Это он бросился на ее пьяного отца, который тяжело замахнулся на девочку. Никогда не сможет он забыть печальные глаза молодого человека, потерявшего свою мать. Мужчина обнимал Старого пса и плакал, плакал. А как светились глаза его хозяина, когда он привел в дом свою молодую жену… Да, разве такое забудешь?»

И о многом другом еще вспоминал Старый пес в этот последний вечер.

И вот пришли к нему под утро два кандидата на освобождающееся место, чтобы подробно расспросить о службе.

Первым была маленькая белая болонка; она полагала, что необязательно нести службу на улице; достаточно, что она будет лежать дома на мягком пуховике и развлекать хозяев.

Вторым был пес – боксер; по его словам, надо всех кусать, рвать, никого не слушаться и на всех лаять.

И болонка, и боксер были довольны собой – таких охранников не сыскать! И службу они буду править лучше Старого пса!

Тогда сказал им Старый пес, что ни одна из них не может служить уличным охранником. Но ему, конечно, они не поверили – он ведь слишком стар, чтобы сделать верный выбор.

И вот Совет Старейшин неожиданно для Старого пса принял решение: отставку принять и передать Старого пса на сохранность хозяевам дома, который он охранял долгие годы. Оказалось, что с такой просьбой к мудрейшему Совету обратился сам хозяин – так он отплатил Старому псу за его верную службу.

Хозяин поставил для Старого пса кресло возле теплой печи, в котором тот мог лежать в любое время; положил рядом глубокую чистую миску, куда хозяйка наливала молоко. В доме было уютно и тепло, на окнах висели веселые занавески, а на подоконниках стояли цветочные горшки с благоухающими цветами. Двери дома были обиты двойной доской, чтобы не проникал шум с улицы; на потолке светила люстра диковиной формы.

Каждый вечер хозяева садились ужинать за стол, который стоял рядом с печкой. Старый пес ложился в кресло, и ему казалось, что это какой – то сказочный мир, куда его поместили добрые ангелы. Старик хозяин смотрел на старого пса и вспоминал все, что они перенесли вместе со Старым псом, все, что им довелось пережить вместе в холод и дождь, в ясные летние дни и пасмурные осенние. И это же все видел Старый пес, видел, как наяву.

– Как любят меня старики, – рассуждал Старый пес. – Любят меня что сына родного. Они топят мне печь, дают есть и пить, и мне здесь так хорошо, как когда – то в дни моей уличной службы.

Заслуженное душевное спокойствие приобрел Старый пес!

А теперь, Дымок, скажи, хотел бы и ты на старости лет обрести такой покой и уют?

А это тебе, Дымок, короткая сказка про пса Хвостика.

Жил да был один пес и назывался он по – смешному: Хвостик. И была у него одна дурацкая прямо – таки забава: играть со своим хвостом. Он постоянно вертелся и ловил свой собственный хвост.

– Ага, вот и поймал, – лаял пес Хвостик, – теперь я тебя покусаю, мой хвост!

– Нет! Зачем? – верещал хвост.

– А я так хочу слопать тебя! – рычал пес.

– А вот спорим, не слопаешь! Сил маловато, – смеялся хвост.

Здесь пес так разъярился, так крутнулся на месте, так запрокинул голову, что достал зубами хвост… и бац, сожрал его. И стал он совсем тогда неистовым, может быть, целиком бы и себя слопал, если бы люди не сбежались и не поколотили его щеткой за такое безобразие.

С той поры люди некоторым собакам обрубают хвосты, чтобы они своих хвостов не ели.

Смешно, не правда ли?

А еще полюбилось Дымку вот это стихотворение, которое я ему каждый вечер на сон грядущий рассказывал:

«Смотрят в душу глаза родные,

А любви – то в них – через край!

Не бывают собаки злые,

Им известна дорога в рай.

 
Им известна дорога к сердцу,
Но оно у нас на замке.
Человек! Приюти бродягу,
Отыщи доброту в себе!
Отыщи в себе каплю света…
Псу же надо всего чуть – чуть:
Дом, забота, кусочек хлеба.
В твоей жизни он скрасит путь».
 

Слушая строчки, которые я читал с возвышенным романтическим чувством, Дымок мечтательно посматривал в окно, через которое виднелось звездное небо, тихо сопел, и потом незаметно для себя засыпал.

В такие минуты я доставал свои книжки, ведь лето на исходе, а читать еще много! И зачем в школе задают только читать? Лучше бы вдобавок разрешали сочинять собственные истории, что у нас с Дымком неплохо получается.

***

Кое – что я поведал Дымку о людях, хотя жизненный опыт у меня был еще с гулькин нос.

Привел ему два примера.

Пример №1.

Человек решил утопить своего пса. Он был стар, почти не слышал и хромал. Скинул человек пса с лодки, пес поплыл за ним, он ударил его веслом, но не удержался, сам упал в воду и начал тонуть. Пес доплыл до него, весь в крови, схватил за руку и вытянул на берег.

Пример №2.

В городе Онфлере, который находится во Франции, поставлен памятник Муму. В этом городке не раз бывал Тургенев. Памятник этот весьма необычен, потому что собака изображена с русалочьим хвостом, отсюда и второе название памятника – монумент любви и одиночества.

Есть разные виды людей, Дымок.

Самый первый вид – люди большие, сильные, и их уважают все. Лицо у них в морщинах и с волосами. Говорят они низким голосом. Это – папы. Они лидеры среди людей. Они умеют приказывать, а иногда могут прикрикнуть на тебя. Но, если ты будешь вести себя прилежно, они тебя не обидят и даже будут почесывать тебя за ухом. А это ты очень любишь, не правда ли?

Второй вид людей немного поменьше: говорят они тонким голосом, и лицо у них гладкое и без волос. Это мамы. К ним, Дымок, надо держаться поближе, потому что они тебя и пожалеют, и накормят, и расчешут. Их руки – сама доброта. Они о тебе заботятся, гладят и не дадут в обиду.

И третий, последний вид людей – совсем маленькие, чуть побольше тебя. Они ведут себя, как щенки: и капризны, и крикливы, и непослушны. Это дети, ты с ними обязательно водись. Ведь дети для того и приходят в мир, чтобы играть с тобой, чесать за ухом и брюшко, дергать тебя за нос и хвост, гоняться за тобой и просто устраивать несчетное количество веселых игр, потех и легких безобразий.

Вот видишь, в человеческой стае царит порядок, все устроено хорошо и полезно. Среди людей, Дымок, рядом со мной ты всегда будешь чувствовать себя как дома. Запомни: как дома. Со мной тебя связывают самые крепкие узы, самые чудесные и прелестные, и зовутся они – вера, любовь и преданность.

 
«Когда твой пес, устало свесив лапы,
С дивана молча смотрит на тебя —
В душе как будто теплый воск закапал,
От счастья тая, словно от огня».
 

Глава 31. Недетские размышления

Дымок лежал спокойно на подстилке у двери. Дремал. Солнце уходило за горизонт. Темнело, и свежесть вечерняя тихо протискивалась в дом.

И вот о чем я начал размышлять, а потом мысли изложил на бумаге, чтобы псу почитать, когда он проснется, папе рассказать и обязательно маму порадовать, как я научился благодаря Дымку думать и записывать.

«Что такое собака в доме?

Это добрый, холодный нос, это теплое счастье в ладонях, это гордость – это мой пес!

Это злость иногда на него – что ты сделал? Это счастье – смотреть, как растет.

Это больно, когда он болеет. Это радость – здоров и живет.

Это единственное существо на свете, которое любит тебя больше, чем себя.

Это – самые чистые и искрение глаза. В них нет злобы, лжи и ненависти.

Это – можете говорить, что угодно про меня, но мою собаку не смейте трогать.

Это – у нее лишь один недостаток: она верит людям.

Это – не покинет тебя в беде. И ей все равно, есть ли у тебя деньги и машина – она всегда будет верна тебе.

Это – теплый язык вытрет слезы.

Это – грозно облаял – значит, чужой! Это – встретил, согрел от мороза.

Это – изумленье – какой же большой! И так быстро!

Это – любит, не глядя на годы, не глядя на настроение – вечно простит и поймет.

Это – прогулки в любую погоду, все вниманье – что он там жуёт?

Это тяжкие теплые лапы, что обнимут, от боли спасут. Ничего, что подстилку порвет – новую найдем. Это сонная мохнатая морда в постели, когда падаешь с края в ночи. Крик – а ну – ка на место! Не кричи – это мое место.

Это шерсть на одежде, на полу, на ковре, да везде!

Это – Самый Лучший Будильник – Мокрый Нос Любимой Собаки.

Это – неважно какой породы ваша собака. Главное, что она ваша. И что она с вами.

Это – часто один взгляд твоей собаки заменяет миллионы пустых человеческих слов.

Это – Любовь к тебе навсегда поселилась у нее в сердце.

Это – за несколько минут может выразить хвостом больше чувств, чем человек словами за несколько часов.

Это – существо, которое будет с тобой при всех обстоятельствах твоей жизни.

Это – незаметное подкармливание сладким – а как же без него? И немножечко, может быть…

Это – самое лучшее, что у тебя может быть, и самое лучшее, кем можешь быть ты.

Это – новое счастье в ладонях.

Вывод: пес в доме – это жизнь.

А это мои прямо – таки взрослые рассуждения

Рассуждение 1.

Собаки, храни их Бог, считают, что человек – существо слабое, беззащитное, нуждается в постоянной любви и заботе. Лизнёшь невзначай руку, потрёшься мохнатой мордой о ногу, и бедный хозяин знает: друг не покинет.

Рассуждение 2.

Помни, когда от тебя все отвернулись, когда жизнь кажется бесконечной суетой, ты никому не нужен. Помни, у тебя есть собака, которая тебя всегда выслушает, поймёт и лизнёт тебя.

Рассуждение 3.

Собака святая. Она по природе своей непосредственна и честна. Она чувствует, когда не до неё, и может часами неподвижно лежать, пока её кумир занят. Когда же хозяин опечален, она кладёт ему голову на колени…

Рассуждение 4.

Собака – ваш друг, ваш партнер, ваш защитник. Вы – его жизнь, его любовь, его лидер. Он будет служить вам преданно и верно до последнего своего вздоха. Вы в долгу перед ним за счастье быть удостоенным всего этого.

Ни один друг не радуется вам так искренне, как ваша собака. И никто так искренне не грустит, когда вас нет рядом.

Самое главное рассуждение

Людям трудно даётся счастье. Они замыкаются в себе, попадают впросак. Они сами не знают, что им нужно, и грустят, грустят… У собак таких сложностей нет. Они знают, что счастье – это когда что – то делаешь для других. Собаки делают всё, что в силах, лишь бы угодить своему двуногому другу, и счастливы, если это им удаётся.

Если бы только люди могли любить, как собаки, мир стал бы раем.

И самое грустное рассуждение

Ведь это очень страшно, когда собака уходит – у нее это единственный недостаток: век собачий короткий.

 
«Ты умеешь любить, ты умеешь прощать!
Я тебе доверяю все тайны!
Ты меня никогда не посмеешь предать,
Мой товарищ, надёжный и странный!
 …Я не знаю такой безграничной любви!
И такого огромного счастья!»
 

Елена Кирьянова

И еще я вспомнил притчу, мне рассказанную мамой.

***

Притча

Умер человек. Его пес рядом лег и тоже умер.

И вот душа человека стоит перед вратами с надписью «Рай», и рядом душа собаки. На вратах надпись: «с собаками вход воспрещен!»

Не вошел человек в эти врата, прошел мимо. Идут они по дороге, вторые врата, на которых ничего не написано, только рядом старец сидит.

– Простите, уважаемый…

– Петр я.

– А что за этими воротами?

– Рай.

– А с собакой можно?

– Конечно!

– А там, раньше, что за врата?

– В Ад. До Рая доходят только те, кто не бросает Друзей…

***

А потом я написал еще десять правил для Дымка.

Вот они какими получились:

1. Собака не имеет права входить в дом.

2. Ну, ладно, она может войти в дом, но не дальше прихожей.

3. Собака может войти в любую комнату, но она не должна забираться на кресла.

4. Собака может забираться только на старые, грязные кресла.

5. Ладно, пусть забирается на любое кресло, но она ни в коем случае не должна спать на одной кровати с хозяином.

6. Хорошо – хорошо, она может спать на кровати, но только с разрешения хозяина.

7. Собака имеет право спать на кровати, когда захочет, но только не под одеялом.

8. Собака может спать под одеялом только с разрешения хозяина.

9. Собака может всегда спать под одеялом.

10. Хозяин должен попросить у собаки разрешения спать с ней под одним одеялом.

11. Чтобы все было правильно, надо пропускать с первого по восьмой пункт и сразу переходить к п.п.9—10.

Вот такие размышления были у меня в тот вечер, тихий и спокойный…

Глава 32. Подготовка праздника

– Устроим праздник для Насти, где будут музыка и хорошая еда, – громко сказал я, обращаясь к Арине. – У нее вот – вот день рождения.

Дремавший под столом Дымок тут же встрепенулся, вылез и начал озираться: «Кто – то сказал о вкусной еде?»

– Ура! – не удержалась от радостного восклицания Арина. – Мы пригласим гостей, всех наших друзей сюда, в наш сад. Пусть они вместе с нами разделят радость, когда я повяжу сегодня вечером на Дереве триста шестьдесят четвертую розовую ленту, и моя бабушка станет совсем здоровой. А заодно отпразднуем день рождения Настюши, она с таким нетерпением ждет его. А я умею готовить вкусно, меня бабушка этому научила. И я знаю, что мы подарим девочке.

В моих глазах застыл немой вопрос. Глядя на мою неподвижную фигуру, Дымок от нетерпения переступил короткими лапами, опустил хвост: «Что за вопрос, мой мальчик? У меня уже голова идет кругом от ваших загадок. И, как всегда, разгадывать мне?»

Арина улыбнулась и сказала:

– Да ладно, не буду вас томить. Мы подарим Настюше розовую ленту, а еще у моей бабушки есть в комоде старенькие поздравительные открытки, бабушка будет не против одну из них отдать Настюше. Идет?!

Я с восторгом кивнул головой, а Дымка в это время волновало другое: когда же можно поесть по – настоящему, по – собачьи, вкусно и вдоволь? Я незаметно толкнул собаку ногой – отвечай, к тебе тоже этот вопрос. Ну, конечно, разве Дымок мог возражать! Машинально кивнув головой несколько раз, он продолжал усиленно размышлять о еде, мысль о ней начинала сводить ему скулы.

Пес глубоко, почти по – человечески, потянул теплым носом воздух. Он уже чувствовал аромат вкусной еды, его морда весело морщилась от предстоящего удовольствия, а хвост покачивался по сторонам, свидетельствуя о хорошем расположении пса: «Что, мой мальчик, а это впечатляет! Угощать надо на славу. А про меня не забудешь?» – глаза собаки с ноткой напряжения смотрели на меня.

Я рассмеялся. Ласково потрепал пса, давая понять, что опасения его не имеют оснований – я скорее сам откажусь от еды, чем оставлю голодным Дымка.

– Почему ты такой веселый? – недоуменно спросила Арина.

– А ты посмотри на Дымка, – показал я на собаку. – У нас появился взыскательный контролер.

– Что ж, не ударим лицом в грязь, – улыбнулась девочка, – доставим удовольствие нашим гостям и Дымку.

Время праздника назначили вечернее, в шесть часов, когда уже прохлада тонкой невидимой пленкой накрывает сад.

Мы с Ариной делали все весело, озорно, просто играючи. Арина предложила готовить гренки с маслом, сыром и солеными огурцами. Это когда тонкие кусочки хлеба обжаривают на разогретом сливочном масле, а затем сверху кладут ломтик сыра и кусочек огурца.

Кухня у нас была простенькая, на свежем воздухе, недалеко от стола. Я соорудил из нескольких кирпичей и камней, собранных в саду, печку. Сверху на кирпичи положил решетку. Собрал сухие ветки, разбросанные под деревьями.

Ксения Сысоева, 9 лет

Дымок и здесь выказал себя отменным помощником. Видимо, осознав всю важность дела, он, пригнув морду к земле, только ему понятным собачьим способом, то есть собачьим нюхом, отыскивал сухие ветки, выгребая их крепкими плотными лапами с острыми когтями из – под листьев. Затем хватал добытое в крепкие желтые зубы и лохматой пулей летел ко мне, к очагу. Подбежав, выпускал ветки из пасти и так горделиво поднимал голову вверх, смотря на меня, хозяина, с выражением подлинной собачьей преданности: «Ну что, мой мальчик, а работничек из меня то, что надо. Так и знай: со мной не пропадешь. Я такой же человек, только лохматый и не могу говорить».

Увидев мою улыбку, читая в ней и одобрение и восхищение, разворачивался на месте, как трактор, круто, так что из – под лап летела земля – и вот только вращающийся короткий хвост мелькал уже вдали, Дымок мчался на новый сбор веток.

Арина принесла из дома сковородку. Буханку черного хлеба, банку с огурцами и масло сливочное, сбитое мною вручную из молока моей коровы Маша на деревянной маслобойке, захватил из дома я. И я же разжег огонь в нашей печи, и следил, чтобы он не погас, подбрасывая время от времени поленья – если, конечно, можно так назвать сухие ветки, собранные мною и моей дворнягой. Арина резала хлеб на тонкие кусочки, выкладывала на сковородку кусочки масла, и, когда оно начинало потрескивать, искусно, как взрослая домохозяйка, опускала в разогретую сковородку хлебные ломтики.

Поджаренный хлеб ароматно пах, покрываясь золотистой поджаренной корочкой на сковородке, с которой ловко управлялась Арина. Дымок сидел неподвижно, не сводя глаз с девочки, вернее, с кусочков обжаренного хлеба, которые она перекладывала со сковородки в тарелки.

Уже несколько раз Дымок жадно втягивал воздух, быстро помахивая хвостом – признак беспокойства. Глаза были широко открыты, в них светились одновременно и радость, и мольба: «Ну, когда же мне перепадет кусочек? Я же заслужил, вон сколько дров вам натаскал. Ведь без меня вам бы туго пришлось! И вообще, я просто голоден».

– Дымок убежден, что бутерброды мы делаем только для него, – весело произнесла Арина, отправляя очередную партию гренок на тарелку.

От таких слов пес просиял, как хорошо начищенный самовар, издал клич радости, обнажив оба ряда зубов: «Хорошо жить, когда тебя понимают. Конечно, я не против отведать это гастрономическое чудо. Что – то чувствую пустоту в своем животе».

– Нет, нет Дымок, – отреагировал я, видя приподнятое настроение пса. – Гренки не для тебя. То есть, не только для тебя. Надо ждать гостей.

Дымок застыл. Детская обида проглянула в глазах: «Ну вот, как всегда! Работай, трудись, а как вкусненько покушать, то не для тебя!»

Арина не могла удержаться, видя такую грустную фигуру дворняги, прыснула от смеха и озорно подмигнула собаке: хозяин пошутил, отведаешь непременно гренок.

Затем девочка посмотрела на меня, словно говоря: ну что ты стоишь, соображай, что надо делать. Конечно, я сообразил – все – таки почти десять лет мальчугану.

– Пойду закрою калитку, – ответил я на немой вопрос Арины. – Кажется, ветер открыл ее.

Когда я вернулся, гренок на тарелке поубавилось. Пес тихо посапывал, положив морду на лапы, и долизывая во сне остатки хлеба с губ. Хвост неподвижно лежал – свидетельство покоя и сытого дрема.

Арина, как будто и ничего не произошло, продолжала жарить хлеб, весело припевала: «После вкусного обеда по закону Архимеда надо отдохнуть». Потрескивало масло на сковородке, аппетитно пахло поджаренным хлебом.

А еще Арина попросила меня собрать смородину в саду, она хотела приготовить напиток. Я взял кастрюлю, посмотрел на собаку – хотел позвать ее с собой. Но Дымок мирно дремал, тихо посвистывая через неплотно прикрытые губы. Картина была настолько трогательной, пес сейчас напомнил мне ребенка, который после долгих игр на свежем воздухе заснул беззаботно.

Принесенные мною ягоды Арина переложила в другую кастрюлю, добавила сахар. Попросила меня крепенько потолочь ягоды, а затем залила смесь водой и поставила на печку. Когда вода закипела, я снял кастрюлю, поставил ее на стол, на деревянную подставку, а Арина накрыла плотной тканью.

– Чтобы настоялось, – пояснила девочка, – вкус и аромат тогда будут такие, что не оторвешься.

Солнце клонилось к закату. Спадали духота и жара. Посвежело.

На столе – несколько тарелок с гренками, прикрытых короткими полотенцами. В середине – кастрюля со смородиновым напитком возвышалась, как колодец журавлиный.

Все спорилось у нас с Ариной. Мы ощущали, как нам приятно, ну просто замечательно быть вместе, готовить этот праздничный стол. Арина все время напевала песенки, они звучали так мелодично, что казалось, в моем сердце поют птицы.

Дымок открыл глаза, внимательно, с прищуром веселых глаз посмотрел на нас, словно спрашивая: «Мой мальчик, я не пропустил самого главного?» Увидел наши задорные лица, накрытые на столе тарелки, успокоено вздохнул, поднялся на ноги, потянув свое плотное тело, отчего его контуры плавно изгибались, а шерсть двигалась волнами. Сбросив таким способом остатки сна, пес широко заулыбался, говоря: «Все – таки вы настоящие друзья, и я люблю вас больше, чем самого себя. Как вам повезло, что у вас есть я».

– А давай украсим наш сад, – неожиданно предложила Арина, – пусть праздничным выглядит не только стол, но и двор.

– Как ты хочешь это сделать? – идея мне понравилась. – Может быть, развесим на деревьях гирлянды, они остались у нас после нового года.

– Вот и чудесно! Просто классно! – обрадованно ответила Арина. – Беги домой и неси украшения.

Я бросился по аллее к калитке. Дымка и звать не надо было – он уже мощными скачками мчался впереди меня, весело повизгивая, высунув свой длинный розовый язык. Ему было хорошо: прытко пробежаться после вкусной трапезы и крепкого сна.

Дома в шкафу я отыскал коробку с разноцветными гирляндами и серебряными дождиками. Дымок вопросительно посмотрел на меня – часто один взгляд собаки заменяет миллионы пустых человеческих слов – поднял вверх свой короткий хвост. Это означало: «Давай – ка, мой мальчик, понесу я. Это для меня приятное дело – всякий раз оказывать тебе, хозяину, полезную услугу. Такова моя собачья доля – я твой друг, твой товарищ, твой защитник. Ты, мой мальчик – вся моя жизнь, моя любовь, ты лидер. Я буду служить тебе преданно и верно до последнего своего вздоха. С тобой, хоть на край света!»

Дымок лизнул мою руку, потерся мохнатой мордой о ногу, и я, мальчик из далекой глубинки, понял: моя дворняга – это мой друг, который не покинет меня никогда. И я в долгу перед ним за счастье быть удостоенным этого. Неважно, какой породы твоя собака. Главное, что она твоя. И что она с тобой.

 
«Ты всегда в мои трудные дни,
Снимешь боль, защитишь от напасти!
…Ты умеешь дружить, всей душой и навек,
Ты – …лучшая в мире собака!»
 

Елена Кирьянова

И еще я понял, что в собаках как бы отражается дух, который царит в сердце хозяина. У добрых людей добрые собаки, не злобный хозяин – не опасен и пес. А если люди злобные, то и собака злая, опасен хозяин – опасен и пес.

Конечно, я не мог отказать такой очаровательной дворняге в просьбе: как – никак, а это помощь. А помогать мне Дымок ой как любил!

Вот так мы и возвращались обратно: быстрым шагом я и рядом, трусцой, поблескивая в лучах уходящего солнца отполированной кожей и гладкой серой шерстью, с коробкой, перевязанной крепкой нитью, в зубах мой пес.

Со стороны картина вызывала добродушную улыбку: такая идиллия, сказочная гармония отношений между мальчиком и собакой, любовь к которой навсегда поселилась у меня в сердце. Наверное, понимал и Дымок, что его собачье счастье не только в том, что его любят; оно в том, что без него не могут обойтись: ведь собаки, пусть хранит их Творец, считают, что человек – существо слабое, беззащитное, нуждается в постоянной заботе и ласке. И быть собакой – это не такое уж большое оскорбление для собачьей породы.

В саду я и Арина развесили на ветках деревьев гирлянды из красной, синей, оранжевой и желтой бумаги. Между ними пропустили длинные серебряные дождевые ленты. Сад словно засиял, надел на себя сказочные яркие одежды, как звезды одевают ночное небо в сверкающий саван.

Дымок присел в стороне на задние лапы. Так и застыл в позе управителя, строго и внимательно бегая глазами по нам, поднимая их к верху за очередной подвешиваемой гирляндой – на той ли высоте и крепко ли держится!

Собака святая. Она по природе своей непосредственна и честна. Она чувствует, когда не до неё, и может часами неподвижно стоять или лежать, пока её кумир занят: хозяин для собаки – Бог.

Своим собачьим природным умом он понимал, что не стоит путаться под ногами детей, занятых серьезным делом, глядь еще кто впопыхах споткнется о него, и не приведи бог, еще упадет – а там шишки, царапины, крики…

Все – таки Дымок, по – моему мнению, был очень умным псом, он заранее выбирал удобную, если не сказать, мудрую позицию.

Когда мы закончили с приятным делом, гирлянды на ветках напоминали фонарики. Пока еще держались на земле солнечные лучи, они блестели. А когда наступит вечер и придет ночь, они же потеряют свое сияние.

– Как мы вечером будем сидеть за столом без света? – спохватилась Арина. – Надо что – то придумать.

Не успел я еще взять в работу свою голову, как Дымок ткнулся лохматой мордашкой в печь, а лапой начал подгребать к ней остатки наших дров. Ее собачьи глаза были похожи на солнце, шоколад, мороженое и все то, что так приятно детям. Собака знала, что счастье – это когда что – то делаешь для других. Собаки делают всё, что в силах, лишь бы угодить своему двуногому другу, и счастливы, если это им удаётся. И ты еще и еще раз понимаешь, что друг – это самое лучшее, что у тебя может быть, и самое лучшее, точно – точно, кем можешь быть ты.

– Я предлагаю поярче разжечь огонь в нашей печке, – спокойно ответил я, ответил, как мужчина, знающий свое дело, – и тогда гирлянды, стол и сад будут освещены.

Арина захлопала радостно в ладоши, так ей понравилось мое предложение. Я скосил глаза в сторону Дымка: мол, не вздумай выдать, что эту идею подсказал ты; я бы, конечно, и сам догадался, но позже… а ты хорош!

Увидев такое прелестное состояние девочки, пес уже не мог держать позу управителя. Он разинул неожиданно пасть, на мгновение она застыла в таком положении, а затем пес громко чихнул и метнулся к Арине с радостным повизгиванием. Девочка подхватила пса за передние лапы, и они пустились в пляс. Ну прямо загляденье: дама – девочка, и кавалер – дворняга, пес, подобранный где – то на улице, забытый, заброшенный, беззащитный в то время. А теперь – лоснящийся, отполированный, отмытый, сытый и благоухающий свежестью.

Арина плавно шла по кругу, а Дымок, от усердия положив язык набок, потешно перебирал задними лапами, короткими и плотными, выдерживая интервал, приспосабливался к движению ног Арины. Пес шумно дышал и покачивал головой, ушки вытянулись, как побеги молодого деревца. Шерсть поднялась, превращая пса в громадное животное, наподобие медведя.

Доверие, верность, любовь – все в одной собаке. Ни один друг не радуется вам так искренне, как ваша собака. И никто так искренне не грустит, когда вас нет рядом.

И я вспомнил стихотворение, которое выучил еще до того, как у меня появился Дымок:

 
«Я свято верю, что собака —
Последний Ангел на Земле…
Когда затянет душу мраком —
Она одна придет ко мне.
Когда меня друзья оставят,
Когда надежды предадут,
Поверить в искренность заставят
Глаза собачьи, что не лгут…
Когда мельком последней боли
Жизнь подведет черту свою,
Усилием собачьей воли
Она лизнет ладонь мою.
И даже там, в раю собачьем,
По мне тоскуя в тишине,
Она вернется в час назначенный
Последним Ангелом ко мне».
 

– Ой, ну все, я устала – громко дыша, воскликнула Арина. – Мой кавалер просто уморил меня. Я хочу отдохнуть.

Арина Леонова, 9 лет

И она прямо – таки плюхнулась на стул. Дымок безмолвно опустился около ее ног, положил мордашку на колени девочки, словно благодарил, как истинный воспитанный кавалер, за предоставленное счастье, за нахлынувшее наслаждение:

«Помни девочка, у тебя есть собака, которая тебя всегда выслушает, поймёт, потанцует… и лизнёт тебя». Арина ласково потрепала уши пса. Дымок засопел от удовольствия.

«Если бы только люди могли любить, как собаки, мир бы стал раем» – подумал я.

– Кажется, у нас все выглядит неплохо, – произнесла она. – Гости будут рады!

И на самом деле было очень прелестно, очень красиво, так чудесно, что сердце у меня сразу стало большим и теплым. И мне очень захотелось узнать, где моя мама. Я поднял голову к Голубому Небу: «Мама, посмотри, как у нас хорошо, какие мы радостные. У нас вечером будет праздник. Я обязательно позову тебя на него, ты же так любишь веселье. Любишь песни, игры, потанцевать».