Текст книги "SWRRF. 20??"

Реально использовались только «залами ожидания последних минут», которые располагались на площадке у самой «трубы» ЕТМ, соединённой с вокзальным комплексом несколькими линиями скоростных фуникулёров. Но и эти залы по большей части пустовали. Сейчас это был по сути «транспортный тупик».

А не так уж давно это была одна из самых оживлённых «транспортных артерий» международного значения. «Труба» – укрытые защитной полусферой две линии для сверхскоростных грузовых составов, над ними – для ещё более скоростных пассажирских, а по бокам по четыре полосы highway’ев для автотранспорта, – тянулась далеко на юг, до Трабзона. Но уже через несколько лет, после того, как эта сверхсовременная транспортная линия была открыта, произошло Первое Стамбульское землетрясение. Сооружения ЕТМ, построенные с огромным запасом прочности, внешне никак не пострадали. Но пришлось проверять всю её высокотехнологичную «начинку», потому что, когда состав летит со скорость в семьсот-восемьсот километров в час, даже небольшой сбой в поддержании магнитной подушки, несущей этот состав, может привести к катастрофе. Едва всё проверили и линию вновь запустили, как последовал ещё более мощный толчок, практически сравнявший Стамбул с лицом земли и превратившим Босфор в небольшую реку. А через пару дней последовал толчок почти такой же мощности, но уже совсем рядом в горах. ЕТМ вновь пришлось остановить. И тут произошло самое ужасное. Тоненький слой солёной прозрачной воды, поплескаться в котором ежегодно приезжали миллионы человек, был разорван взрывом мощной сероводородной «бомбы», скрытой под этим слоем. В течение нескольких часов от отравления погибли миллионы. Потоки выживших устремились прочь от побережья. Скоро на десятки километров вглубь всё морское побережье опустело. На несколько дней пригнанное юго-западными ветрами ядовитое облако накрыло и Город (Университет, жилые районы Корпорации и Сити были к тому времени уже под защитой Куполов). До смертельных исходов не дошло, но отравившихся были десятки тысяч. Началась ещё одна волна бегства из Города. Почему это произошло, так и не сумели выяснить. То ли катастрофу спровоцировало землетрясение, то ли спешно проводимые работы по консервации подводных трубопроводов, то ли, наоборот, то, что их вовремя не успели законсервировать… расследование просто не проводили, туда никто не захотел ехать. И сейчас, хотя сама ЕТМ продолжала тянуться далеко на юг, реально использовали только участок до предгорий. Оттуда три-четыре раза в день шли грузовые составы с горной водой, которую подвозили к конечной станции ЕТМ по обычным рельсовым дорогам или на машинах. К грузовым составам цепляли два-три пассажирских вагона. Мало кто из их пассажиров сейчас выходил здесь…

Александр постарался побыстрее пройти гостевой холл, в который он попал сразу с парковочной площадки. Холл занимал огромный объём – примерно четверть радиуса башни, метров сто в глубину, метров шестьдесят, под самоё «блюдце», в высоту. Весь объём был заполнен как бы парящими в воздухе на разной высоте прозрачными капсулами всевозможных размеров и форм, в которых располагались кафе, бары, «комнаты для встреч» и всё такое. Но нигде не было ни одного человека. В этой безжизненной грандиозности Александр чувствовал себя очень неуютно.

Вот, наконец, и огромная дверь, на которой красовалась светящаяся надпись: «Только для служащих Корпорации». Она услужливо распахнулась перед Александром, и он встал на самую крайнюю, движущуюся медленней всех, транспортную дорожку. Он, конечно, уже не первый раз посещал Башню, но каждый раз зрелище её внутреннего устройства завораживало. Пару десятков самых верхних этажей Башни занимали особые, закрытые для всех, помещения для «небожителей» Корпорации и руководства её Службы Безопасности, куда они попадали исключительно с площадки для летательных аппаратов. Самые нижние сорок этажей когда-то занимали многочисленные фирмы и фирмочки, пригретые Корпорацией. Сейчас их осталось не больше десятка, да и те по сути были торговыми и сервисными подразделениями Корпорации, – и большая часть этих помещений сейчас пустовала. А в центральной части Башни находилась огромная прозрачная пирамида, внутри которой была другая – ступенчатая.

Первая ступень этой внутренней пирамиды – кольцо шириной в три четверти радиуса башни, – была разделена прозрачными перегородками чуть выше человеческого роста на множество сегментов, внутри которых суетились несколько тысяч рядовых сотрудников Корпорации. Следующая ступень была разбита на несколько сотен секторов для руководителей низовых подразделений. Следующая – на сто девяносто шесть, если он правильно посчитал, – для руководителей секторов и подотделов. И так далее… Предпоследняя ступень была разбита непрозрачными перегородками на двенадцать обширных кабинетов Заместителей Главы Регионального Управления Корпорации, а самая верхняя – на четыре огромных кабинета его Первых Заместителей. Над всем – широкая на весь радиус вершины пирамиды панорамная площадка, внутри которой находился Главный Центр Управления. Здесь десяток Операторов Высшей Квалификации, сменяясь каждые двенадцать часов, круглосуточно тупо лицезрели огромную full-v динамичную модель Трубы, показывающей всё, что будто бы происходило в ней и вокруг неё.

Два верхних яруса пирамиды почти всегда пустовали. Но этого никто не мог видеть: снизу выпуклые окна, окружавшие каждую ступень пирамиды, начиная со второй, были слепяще-зеркальные. Зато сверху они были идеально прозрачными. Так, что те, кто находился на вышерасположенных ступенях мог наблюдать всё, что происходило на нижерасположенных. Более того, эти окна были сделаны из «умного стекла»: стоило стоящему перед ним человеком начинать более или менее внимательно всматриваться во что-то, как датчики считывали напряжения глазных мышц и тут же в панорамном окне появлялось нечто вроде увеличительного стекла, сфокусированном на вызвавший интерес «объекте», и чем более пристально человек всматривался в этот «объект», тем более он увеличивался. Одновременно соответствующие микрофоны автоматически подключались к внутренней акустической системе. На внешней поверхности окна в этот момент появлялось рельефное изображение глаза, внимательно и грозно взирающего на «объект».

Рационального смысла во всей этой системе не было никакого. Проше и удобнее было пользоваться системами видеокамер, которыми было утыкано всё вокруг. Да и каждый вышестоящий сотрудник Корпорации мог видеть и контролировать всё, что делалось на рабочих терминалах нижестоящих. Но в этой системе был великий иррациональный смысл.

Александр понял этот смысл, как только как-то ради интереса спустился на самое дно Пирамиды. Возвышающиеся над тобой ступени высших уровней давили. Ты сам себе начинал казаться мелкой букашкой. Оказалось, что даже если никто не смотрел вниз с высших ступеней Пирамиды, специальная программа случайным образом генерировала на зеркальной поверхности их окон «пристальное окно начальника». Причём казалось, что каждое из них смотрит именно на тебя. Для верности здесь создавалось низкочастотное DOR-излучение, вызывавшее безотчётный страх и чувство вины. Чтобы убежать от этого страха и чувства вины, человек начинал суетливо изображать свою нужность, полезность и чрезвычайную занятость. Поле не было очень сильным, но было всепроникающим и постоянным. Александр какое-то время пытался бороться с ним чисто волевыми усилиями, но потом был вынужден включит защитное контр-поле.

…тысячи людей на визуализаторах своих рабочих терминалов просматривали, крутили в разных плоскостях, поправляли какие-то графики и схемы, листали таблицы, что-то распечатывали в тайп-модулях на «вечной плёнке», которая тут же на выходе из модуля само упаковывалась в сверхпрочные и сверхтермостойкие капсулы, и они уносились по особой транспортной системе в какие-то неведомы хранилища…

Самое интересное было в том, что во всей этой внешне очень деловой суете не было никакого реального смысла. Всё, что показывалось на визуализаторах рабочих терминалов и, даже на модели Главного Центра Управления, не имело ничего общего с тем, что на самом деле происходило в Трубе и вокруг неё.

Когда Последний Пик Спроса миновал, всё более становилось очевидным, что технология работы Трубы, система управления её работой, не только не обеспечивали её рентабельность, но чуть ли ни с каждым днём делали её работу всё более убыточной. Руководство Корпорации какое-то время самостоятельно пыталось «ломать голову». Но так ничего путного и не придумало. И тогда при Главной Дирекции Корпорации был создан Научно-технологический Совет, сформированный из приглашённых со всего мира высококлассных специалистов разных областей. Совет скоро предложил свой проект коренной реконструкции Трубы. Руководству Корпорации ничего не оставалось, как с ним согласиться, потому что время поджимало, и Корпорация уже начинала «вылетать в эту самую Трубу». Но когда Совет силами своих же специалистов провёл реконструкцию, и новую Трубу стали передавать сотрудникам Корпорации, оказалось, что никто из них не то что не может контролировать работу новых систем, но даже не может понять основные принципы их устройства и функционирования. Пару недель пытались работать в «параллельном режиме»: реально системами управляли специалисты Совета, а сотрудники Корпорации должны были «наблюдать и учиться». Но при первой же тестовой проверке передачи управления, работнички из Корпорации чуть не устроили маленькую катастрофу. Тогда и решили оставить всё как есть. Было создана Технологическая служба Корпорации (которой скоро передали управление и системами жизнеобеспечения Башни и Купола), а вскоре и Служба Внешней Охраны. Обе эти службы комплектовались исключительно «пришлыми», к которым сотрудники Корпорации относились надменно презрительно. Впрочем, об этих «гастарбайтерах» они почти не вспоминали, потому что нигде и никак с ними «не пересекались». Главный Центр Управления Технологической службы – десяток специалистов во главе с пресловутой «Анжелкой», – вообще находился километрах в двухстах севернее, у ближайшей Линейной Стации. А штаб Внешней Охраны – километрах в двадцати к востоку, в модернизированных подземных бункерах, созданных больше века назад в ожидании термоядерной войны. Все системы обеих служб были подсоединены к Электронному Мозгу Совета, никак не связанному с Мозгом Корпорации. В последний передали игровой симулятор Трубы, на коем и упражнялись работники Корпорации.

В прошлом году, когда он уже здесь со всеми «ознакомился», и они узким кругом сидели в кафе Библиотеки, Александр сказал что-то насчёт изощрённой бесчеловечности этой системы псевдодеятельности сотрудников Корпорации. «Анжелка» грустно улыбнулась: «По-моему, это очень гуманная система. Если люди не в состоянии создать смысл своей жизни, то создать для них иллюзию этого смыла, скрыть за бессмысленной суетой реальную бессмысленность их жизни… по-моему, это очень гуманно». «Вопрос, как долго ОНИ могут позволить себе эту «гуманность», – криво усмехнулся Владимир. «Это вопрос», – согласилась «Анжелка».

«Микки» и «Малыш»

По первоначальному замыслу сотрудники Корпорации должны были попадать на соответствующие уровни Пирамиды по скрытой внутри неё системе лифтов, в которую надо было заходить «по нормальному», через множество входов на первом этаже. Но после корректировки проекта, в результате которой главным и единственным подъездом к башне стала Эстакада, была создана другая система лифтов – прозрачный цилиндр, пронзающий Пирамиду. К лифтам вёл парящий в воздухе широкий мост, по которому двигалось несколько транспортных дорожек – ровно столько, сколько было ступеней у Пирамиды. Двигались они с разной скоростью. Крайне левая, самая широкая, двигалась быстрее всех. Крайне правая – медленнее прочих. У остальных —последовательно, с лева на право, скорость движения постепенно понижалась. Не трудно догадаться, что левая предназначалась для простых служащих Корпорации, а крайние, как правило, пустовали. Понятен был и глубокий смысл этой системы: каждый, даже самый маленький, начальник, придя на своё рабочее место должен был лицезреть всех своих подчинённых, «трудящимися в поте лица». А все «нижестоящие» не должны были и знать, когда «вышестоящие» приходят на свои рабочие места, и вообще «на месте» они или нет. Начальник всегда на месте и всё видит.

Мост заканчивался круглой площадкой, утыканной дверями лифтов. А прямо напротив моста находилась невидимая, покрытая дифракционной плёнкой, небольшая дверь. За дверью – небольшой, приглушённо освещённый, коридор, упирающийся уж в совсем маленькую дверку, на которой горела надпись: «Вход запрещён». Дверка перед Александром услужливо разъехалась. Но едва он успел сделать пару шагов по Контрольной Площадке, как его дальнейшее продвижение было заблокировано и грубый голос бота Внутренней Охраны заорал: «Вооружённое проникновение! Не сертифицированное оборудование!…» И даже не предложив предоставить для досмотра боевой излучатель, шутер и ПАИАК (чего, впрочем, Александр никогда не стал бы делать), бот протянул к ним свои манипуляторы. Система защиты комбинезона Александра сработала мгновенно. Кроткий импульс – и манипуляторы безжизненно повисли, не успев к нему приблизиться.

– Нападение на Охрану! Нападение на Охрану! … – заорали десятки динамиков.

Из открывшегося люка выскочила пара мобильных ботов Внутренней охраны. Но они также в мгновение были парализованы.

Из коридора выбежал начальник Поста Охраны. За ним теснились ещё с полдюжины мобильных ботов охраны. Начальник поста замер в нерешительности. На него, очевидно, произвели впечатление как экипировка Александра, так и большая эмблема Научно-технологического Совета, красовавшаяся у него на груди. Александр давно уже на всей своей одежде, которую носил здесь, понашивал эти эмблемы, потому что давно понял, что многие здесь – особенно в нестандартных ситуациях, – толком не могут провести сканирование идентификатора, и самое надёжное – полагаться на внешний эффект.

– Может, Вы хотите посмотреть это? – в руке Александра в мгновение ока оказался мультишутер.

Начальник поста инстинктивно отскочил к стене и нервно замотал головой.

Вообще-то уже несколько лет как в Корпорации действовали внутренние приказы и инструкции, запрещающие какие-либо досмотры членов Совета. Руководство Корпорации без особого энтузиазма пошло на это после долгих переговоров с Советом, пытаясь ввести различные «исключения» и прочие оговорки, сводящие на нет этот запрет, – пошло только тогда, когда Совет все свои устройства стал оснащать системами самоликвидации, которые срабатывали, как только они попадали «не в те руки». И сейчас бот Входного Контроля не имел никакого права его останавливать и, тем более, тянуть к нему свои манипуляторы. Но при создании здешних ботов охраны экономили на их мозгах и главные усилия направляли на программирование агрессивности, грубости и бесцеремонности. Поэтому они сначала хамили, и лишь потом начинали думать. На «местных» это, как правило, действовало безотказно…

Из-за ближайшего поворота коридора выбежал Начальник Службы Безопасности.

– Господи! Что Вы тут устроили!? … – начал было он.

Но Александр, прекрасно зная его характер, не дал ему продолжить и сам гневно набросился на Начальника Службы Безопасности:

– Как вы посмели! Нападение на члена Совета! Грубейшее нарушение – ту посыпались номера и пункты приказов, инструкций, распоряжений, которые ему надиктовывал Эд. – Видео, электромагнитная и технологическая фиксация инцидента уже отправлена в инфоцентр Совета. Через несколько минут Официальный Протест Совета будет в Вашем Главном Управлении…

Начальник Службы Безопасности обмяк.

– Ну зачем всё это. Какой-то маленький инцидент. Небольшое недоразумение между друзьями. Зачем из-за пустяков отвлекать уважаемых занятых людей. Отзовите Протест… пожалуйста…

– … Хорошо, – после небольшой паузы сказал Александр. Эд не выдержал и хихикнул. Ничего никуда они не отсылали. Ещё чего. Чтобы его в Совете сочли психопатом.

– Что это Вы так вырядились? – спросил успокоившийся Начальник Службы Безопасности, когда они направились дальше по коридору, оставив за спиной так и продолжавшего стоять, тесно прижавшись к стене, Начальника Поста. – Наши боты не каждый день видят такое снаряжение. Не удивительно, что их мозги закоротило…

– Мозгов у них нет

– Ровно столько, сколько нужно. И всё-таки, что Вы так вырядились, будто пришли не в гости к друзьям, а собрались на штурм непреступной крепости?

– Вы же знаете, пришло время уходить. Я уже не планирую возвращаться в свой здешний дом…

– Ну это, если вас выпустят, – сыронизировал Начальник Службы Безопасности, но заметив кривую улыбку Александра, тут же добавил, – Шучу, шучу… Пойдём сразу ко мне?

– Надо соблюсти этикет – Александр решил слегка польстить Начальнику Службы Безопасности, намекая, что он прекрасно осведомлён, что нынешний Глава Регионального Управления Корпорации «пустое место», и «всё лежит на его плечах».

Когда Александр вместе с Начальником Службы Безопасности переступили порог приёмной Главы Регионального Управления Корпорации, ему стоило немалых усилий, чтобы сохранить невозмутимый вид. Но Эд не стал себя сдерживать: «Ну, блин, нагородили!» – воскликнул он и присвистнул.

Они оказались в мрачном средневековом («псевдо-средневековом», конечно, таким, каким «средневековье» представляют в gambl’ах) подземелье, где, очевидно, располагалась камера пыток. В дальнем конце огромного мрачного зала у высокой двери, напоминавшей вход в готический собор, за колченогим столом в «готическом» же кресле полулежала растерзанная, видимо, только что закончившимися пытками, молодая смазливая ведьмочка. Это был секретарь-референт Главы Регионального Управления (соблюдая традиции, у Главы в обязательном порядке должен был быть живой секретарь-референт, хотя уж ему-то тут абсолютно нечего было делать). Никто, конечно, её не «терзал». Это был всего лишь «прикид» фана какого-то gambl-сериала. Начальник службы безопасности скривил губы в презрительно ухмылке. До прошлого года такого нельзя было себе и представить. Здесь, в Башне, действовал строжайший дресс-код. Только строгие классические костюмы сине-голубых тонов. От тёмно-синих у простых сотрудников до почти белых с лёгким голубым оттенком у заместителей и секретаря-референта. Ежедневно требуемая новизна костюмов достигалась исключительно небольшими нюансами в форме обшлагов и рукавов, количестве пуговиц, фактуре ткани и прочих мелочах. В первый приезд Александра эта же самая «девушка» – на самом деле этому плоду современных косметических и биотехнологий по его подсчётам было около семидесяти лет, – сидела в бело-голубом костюме a la Chanel в помпезно – под стиль Людовика Пятнадцатого, – обставленной приёмной. Но после того, как предыдущий Глава Регионального Управления на самом деле ушёл к «вечно живущим», сюда по каким-то неведомых для непосвящённым наследственным «раскладам» направили, кажется, одного из внучатых племянников предыдущего Главы. Он был ещё очень молод, действительно молод – не больше тридцати. Но не в этом была беда, а в том, что он не был «натуралом». Вообще-то вся корпоративная элита состояла из «натуралов». За этим тщательно следили, хотя первичный смыл этого принципа – надо быть хотя бы в относительно ясном уме и твёрдой памяти, чтобы сохранять реальный контроль над Корпорацией, – всё более вытеснялся некой формой демонстрации сословного превосходства. Но от «заразы» полностью не убережёшься и последние годы всё чаще стали появляться слухи, что кое-кто из «молодой поросли» корпоративной элиты начинал «подседать» на «иллюзион». Новый Глава был из их числа. (И это очевидным образом подтверждало информацию о том, что в Goldtown^’е Трубу решили «слить», только не знают ещё, кому и как?) Он был не просто «подсевшим». Он давно и глубоко «сидел», почти не выходя из сериалов. Благо, над ним не было никакого контроля. Он не обязан был даже смотреть Новости. За год с небольшим он прочно «подсадил» на gambl^’ы всех своих шестнадцать замов и секретаря-референта, требуя, чтобы они «геймились» в одних с ним сериалах. В прошлый приход сюда Александра они все были в одной банде каких-то жутковатых на вид инопланетян, а приёмная была чем-то вроде центра управления космического крейсера. Сейчас их, как видно, занесло в «средневековье».

Пройдя мимо секретаря, которая даже не вышла из виртуального пространства, они зашли в кабинет Главы. – И оказались в большом сводчатом зале с голыми гранитными стенами, утыканными горящими факелами. У противоположной от двери стены на возвышении стоял огромный резной трон – по сути диван со спинкой высотой метров пять. На нём возлежал Глава. Он был в каком-то парчовом балахоне (в которых, очевидно, по его представлению ходили средневековые короли).

Он тоже никак не прореагировал на их появление даже, когда они вплотную приблизились к трону. Тогда Начальник Службы Безопасности нажал на своём коммуникаторе какую-то «кнопочку», видимо, отключившую «иллюзион». Несколько минут Глава пытался вернуть себе остатки сохранившегося разума. Наконец, его глаза с более или менее разумным выражением сфокусировались на Александре. И тут он проворно соскочил с трона и подлетел к Александру

– Вау-в! Какой клоф! В каком гэмбле фанишся?! Новый гэмбл? – тут он гневно обернулся к Начальнику Службы Безопасности. – Почему не доложили?! И зачем вас тут только держат!

Начальник Службы Безопасности, наклонившись, кашлянул в кулак, чтобы не выматериться, и, стараясь изъясняться попонятнее, сказал: «Этот кен из нашей Дуриловки. Умник из Совета. Хочет вояжнуть в пустыню. Просит помита, чтоб наши боты его не мочанули.» – И он кивнул головой на эмблему Совета на груди у Александра. Но что тому эта эмблема. Во множестве сериалов было полно «персов», изображавших членов Совета – эдаких злокозненных умников, которые подбивали «честных ребят» на всякие сомнительные штучки, которые грозили гибелью человечеству. И у всех у них на груди красовались такие эмблемы. Но Глава понял основное – от него требую дать какое-то разрешение. Значит, можно поторговаться.

– А мне такой прикид сделаешь?

– Без проблем, – ответил Александр, – в следующий приезд обязательно.

– Let go, – Глава кивнул Начальнику Службы Безопасности и полез обратно на свой трон.

У самой двери, когда Глава давно уже полностью погрузился в свой gambl, Начальник Службы Безопасности удивлённо спросил:

– Вы что действительно подарите ему комбинезон экстрим-защиты Совета?

– Через год он об этом не вспомнит. А если вспомнит, вполне можно ограничиться внешним правдоподобием. Ведь здесь важна видимость, а не сущность…

В приёмной у стола секретаря их поджидала «Ведьма», усердно делая вид, что о чём-то разговаривает с ней. Но было очевидно, что, хотя секретаря и перевели насильственно в «состояние бодрствования», ясность сознания к ней ещё не вернулась.

– Я тут забежала кое-что уточнить у нашего малыша, а Ната мне говорит: занят. Думаю, кто бы это мог быть в такую рань?…

В этих двух предложениях «Ведьма», «не моргнув глазом» соврала трижды. Понятно, что «Ната» ещё была не состоянии что-либо внятное говорить, а если б и могла, то понятия не имела, кто же был у «малыша». Да и сам «малыш» давно запретил впускать её к себе в кабинет, а на всяких публичных мероприятиях старался находиться от неё подальше. Хотя мозги у него работали не очень, но видимо подкоркой, всем своим биологическим нутром он ощущал излучаемую «Ведьмой» угрозу. А, главное, она прекрасно знала, кто был у «малыша». Она шпионила за всем, что происходило в Башне и не только в ней. Александр, наверное, не успел ещё выйти из своей машины, как она уже знала, что он в Башне и куда направляется, – и сразу, бросив всё, понеслась сюда. Но кого здесь удивишь враньём. Здесь действовал принцип: ври побольше – может что и «проглотят». Тем более «Ведьма». Спроси у неё, что такое правда, она б, сколько ни думала, вряд ли ответила. Впрочем, нет, наверно, сказала бы: «Правда – то, что мне выгодно». Нет, это было бы правдой, а правду она никогда не скажет…

– Что-то Вы меня совсем забыли. Прямо избегаете. Не были на моём последнем приёме. Очень меня обидели. И Эвелин всё о Вас спрашивала, почему Вас нет? Она на Вас запала… Может, хоть сегодня уделите мне пару минут. Говорят, Вы нас покидаете. Может быть, навсегда…

Она смотрела в упор ему в глаза. Александр мог выдержать и не такое. Но всё равно, было неприятно. Две маленькие бездонные чёрные дыры, которые, казалось, хотели вытянуть из тебя все мысли, чувства, энергию…

Система безопасности сообщила о попытке сканирования мозга. «С этой „Ведьмой“ лучше общаться в защитном шлеме» – подумал он. Впрочем, это была обычная попытка «чтения мыслей». Здесь всё ещё носятся с этой идеей. Никак не могут понять, что «прочитать» можно эмоциональные состояния, очень ограниченный круг каких-то побуждений примитивного разума, но не мысль. За мыслью, собственной мыслью в собственной голове порой часами, днями, а то и месяцами гоняешься и никак поймать не можешь. А то, вроде и поймаешь, а посмотришь, она как ящерица оставила тебе лишь свой хвост.

Очевидно, «Ведьма» ничего не смогла «прочесть» кроме смеси неприязни, отвращения и нетерпения. В черноте её глаз на мгновение вспыхнуло пламя злобы, – и сканирование прекратилось.

– Уделит, уделит, – нетерпеливо сказал Начальник Службы Безопасности и направился к выходу из приёмной.

«Кто тебя тянул за язык!» – сказал про себя Александр и вслух неопределённо сказал:

– Если время позволит…

– Мики! – обратилась «Ведьма» к удаляющейся спине Начальника Службы Безопасности. – Ты уж его долго не мучай. Мне хоть что-нибудь оставь…

Но «Мики» «не долго» не умел. Он был мастером «разводить му-му», как говорил «сэр Вольдемар». Отчасти, видимо, от скуки, отчасти из самолюбования, а во многом из-за природной тупости и пещерной необразованности, которую невозможно было скрыть никакими эдвайзерами, особенно теми, которыми он пользовался. Он долго кругами ходил вокруг да около, пытаясь сформулировать порой самую примитивную мысль. А сформулировав, начинал её повторять в разных формах, как бы сам стараясь понять, что же я такое сказал?

Поэтому, когда они оказались в его кабинете, начальник Службы Безопасности пригласил Александра не к своему рабочему столу, а предложил расположиться в уютных креслах в углу. Александр, прекрасно зная, на что шёл, безропотно согласился.

– Что Вам предложить?

– Минеральную воду, если не сложно, – у Александра действительно от небольшого эмоционального напряжения пересохло в горле. Если бы не исправно работающая система терморегуляции, он, пожалуй, мог бы слегка и вспотеть.

– Какую, предпочитаете?

«Ты это прекрасно знаешь», – подумал Александр и назвал скважину.

Из бара тут же выкатился бот-официант с бутылкой минералки и высоким хрустальным стаканом. Поставил всё это на стол перед Александром. Наполнил стакан и так же быстро скрылся.

– Спасибо, – едва успел сказать Александр.

Лёгкая усмешка пробежала по губам Начальника Службы Безопасности. Когда Александр был здесь в первый раз и по привычке поблагодарил бота, Начальник Службы Безопасности безудержно хохотал минут пять. Потом, вытирая слёзы, сказал: «Так это правда, что вы разговариваете с ботами?» – «Но ведь и Вы только что разговаривали с ботом» – «Я не разговаривал. Я отдавал распоряжения… Ну вы там, в Совете, все, действительно, чокнутые…»

Александр взял стакан, несколько секунд задержал его в руке, давая возможность модулю экстрим-защиты просканировать содержимое.

– Боитесь, что добавил туда «сыворотку правды»? – усмехнулся Начальник Службы Безопасности. – Только чистейшая, свежайшая минеральная вода. Всего несколько часов, как привезли прямо от вершин гор. И ничего более.

Александр уже с наслаждением пил действительно прекрасную воду. С невидимым товарным чипом, впаянном в бутылку при розливе, всё было в порядке. Бутылку действительно наполнили этой ночью у самого источника на спец-линии, на которой вода разливалась в маленькие бутылочки из особого материала, сохраняющего все живые свойства этой воды, а не в какие-нибудь цистерны, канистры или многолитровые бутыли для обычных служащих Корпорации или Сити. И состав воды точно соответствовал эталону этой скважины.

– Вы в этом году пропустили все гонки, – стал сокрушаться «Мики».

Здесь свято блюли традицию проведения еженедельных гонок на спортивных двс-авто. Правда, проводить их регулярно удавалось только летом. Гоночную трассу, созданную после войны на месте старого аэродрома, не стали полностью накрывать куполом. Защитили только небольшой участок старта с гостевыми трибунами и ведущую к ним широкое авеню, по краям которого стояли большие ангары-«конюшни», в которых стояли авто-коллекции любителей гонок. Сама трасса защищалось системой раздвижных щитов. Они прекрасно сохраняли трассу. Но во время ураганных ливней или снежных буранов, за пол дня наметавших двух-трёх метровые сугробы, – особенно не «погоняешь». Поэтому летом гонки старались не пропускать.

В прошлом году Александр проявил слабость. Поддался уговорам Начальника Службы Безопасности и принял участие в гонках. Перед гонкой тот больше часа водил Александра по свой «конюшне», с упоением живописуя достоинства больше сотни машин своей коллекции. Он бы мог это делать не один час, но Александр слушал его с подчёркнуто невозмутимым, равнодушным видом, понимая, что любое проявление заинтересованности может затянуть эту экскурсию на долгие часы. Наконец, начальник Службы Безопасности не выдержал и с нескрываемым раздражением сказал: «Да Вы ж ничего в этом не понимаете! Привыкли в своих коробчонках ездить!» Но одну из своих лучших машин всё-таки предоставил Александру, чтобы тот смог поучаствовать в гонках.

Господи! Какое занудство были эти гонки! Больше часа полулежать в кресле и просто лицезреть, как под капот твоей машины с огромной скоростью влетает полотно трассы. По бокам на такой скорости, понятное дело, вообще ничего невозможно было различить кроме скачущей мутной полосы, да и ту особенно не было видно, потому что рядом вровень с тобой неслись другие машины, в которых какие-то придурки корчили гримасы и делали непонятные жесты.

Ему как гостю предоставили стартовую позицию в первом ряду и на финише ему показалось, что той же шеренгой, какой они стартовали, той же – капот к капоту, – и финишировали. Но оказалось, технический финиш зафиксировал некоторые – на тысячные доли секунды, – нюансы. Александр оказался вторым. А первым – конечно, – «Мики». Даже этикет гостеприимства не смог побороть его страсть к самолюбованию. И он ещё долго при встречах обязательно говорил: «Ну как я Вас сделал! На последних метрах! Но Вы тоже молодец! Второе место это тоже очень почётно. Особенно, после меня. Все знают, что меня победить невозможно.»