Текст книги "ГРУ на острие Победы. Военная разведка СССР 1938-1945"

Глава 6
В нейтральной Турции

За ходом боевых действий на просторах Ростовской области, Ставропольского края, в районе Сталинграда и в предгорьях Северного Кавказа внимательно следило политическое руководство Турции. Турки тоже были бы не прочь захватить кавказские территории, богатые нефтью и другими природными ресурсами.

Советские военные разведчики, действовавшие в Турции, в начале 1942 года узнали о том, что Турция может нарушить свой нейтралитет и вступить в войну против СССР. В Генеральном штабе Красной армии сведениям о нарастании военной угрозы со стороны Турции придавали важное значение. Генерал армии С. М. Штеменко писал по этому поводу: «Когда стало очевидно, что немецко-фашистские войска будут пробиваться на юг вдоль Каспийского побережья и через Кавказский хребет, перед нами очень остро встал новый неотвратимый вопрос: не поддержат ли их турецкие сторонники? Если в Иране теперь все обстояло благополучно, то с Турцией было иначе. В середине 1942 года никто не мог поручиться за то, что она не выступит на стороне Германии. Неспроста ведь на границе с советским Закавказьем сосредоточивались тогда 26 турецких дивизий. Советско-турецкую границу приходилось держать на прочном замке, обеспечивая ее от всяких неожиданностей силами 45-й армии. На случай, если турецкое наступление пойдет через Иран на Баку, принимались необходимые меры предосторожности и на ирано-турецкой границе.

Там стоял… наш 15-й кавалерийский корпус, усиленный стрелковой дивизией и танковой бригадой…»[208]208
  Штеменко С. М. Генеральный штаб в годы войны. Т. 2. С. 107.


[Закрыть]

Отношение Турции к СССР и советско-германской войне в 1942 году зависело от многих факторов: и от обстановки на советско-германском фронте, и от действий англо-американцев, и от активной деятельности влиятельных германских дипломатов, аккредитованных в Анкаре. Большую активность в 1942 году проявляли в Турции и агенты германских специальных служб, которые любыми способами добивались ухудшения советско-турецких отношений. Агенты германской разведки проявляли в Анкаре исключительную изобретательность.

Действиями германских дипломатов в Турции руководил посол Германии в Анкаре Франц фон Папен, личность незаурядная, искусный дипломат и амбициозный политик.

Имя Папена связано со многими политическими событиями, которые происходили в Турции в годы Второй мировой войны и имели отношение к наступлению немецких войск в направлении Кавказа. Во-первых, Папен был главным действующим лицом, которому Берлин поручал втянуть Турцию в войну против СССР. Во-вторых, Папен на словах был сторонником Гитлера, а на деле, скорее, был тайным, но ловким оппозиционером. В-третьих, он чуть было не стал жертвой тайной войны специальных служб, одна из которых пыталась его уничтожить в феврале 1942 года.

Главная задача посла Папена в Анкаре, как ее определил Гитлер в 1942 году, состояла в том, чтобы втянуть Турцию в войну против СССР. Задача была сложной. Турки в те годы хотели бы владеть большей частью Кавказа и хозяйничать на Черном море. Но в турецком правительстве все же понимали, что запах кавказской нефти приятен и американцам, и англичанам, поэтому вряд ли они согласились бы на расширение влияния Турции в этом регионе. К тому же войска советского Закавказского фронта, которым командовал генерал армии И. В. Тюленев, были достаточно сильны, чтобы надежно прикрывать советское Закавказье. Турки уже имели исторический опыт войны против России и не торопились развязывать против СССР военные действия, хотя и готовились к этому, тайно сосредоточивая в Восточной Анатолии крупные военные силы.

Одним словом, в Анкаре и Стамбуле, где существовали резидентуры германской, английской, американской и советской разведок, с первых же дней Великой Отечественной войны началась тайная бескомпромиссная война. Первой особенностью этой войны было то, что разведслужбы США, Англии, Германии, СССР и других государств не признавали союзов и коалиций и действовали по своим задачам и планам, стремясь прагматично выполнять то, что от них требовали Вашингтон, Лондон, Москва и Берлин. Вторая особенность противоборства разведок в Турции состояла в том, что турецкая контрразведка не мешала германским разведчикам, присматривала за американцами и англичанами и с особым усердием следила за всеми советскими дипломатическими представительствами, под прикрытием которых, как считали турки, действовала русская военная разведка.

Резидентом советской военной разведки в Турции в октябре 1941 года был назначен полковник Николай Ляхтеров.

Задачи Ляхтерову ставились сложные. Центр хотел бы получать от советских разведчиков из Турции точные сведения о действиях германских войск на Балканах, знать о деятельности агентов немецкой разведки в Турции, о динамике развития германо-турецких отношений, об отношении нейтрального турецкого руководства к войне Германии против СССР и многое другое.

Наиболее важным среди «многого другого» было, в первую очередь, состояние вооруженных сил Турции, боеготовность армии, флота и военно-воздушных сил, а также сведения о дислокации основных сухопутных сил Турции. За турецким флотом внимательно вели наблюдение разведывательный отдел штаба Черноморского флота, которым командовал опытный военный разведчик полковник Дмитрий Намгаладзе, и советский военно-морской атташе в Анкаре капитан 1-го ранга Константин Родионов.

В Москве не исключали, что Турция под давлением фашистской Германии может вступить в войну против СССР. Ляхтеров и его помощники должны были в Анкаре и Стамбуле, где находилось советское консульство, добыть ответы на вопросы, которые беспокоили Центр.

Полковник Николай Ляхтеров, получивший в Центре новый оперативный псевдоним Зиф, и его помощники приложили немало усилий, чтобы решить непростые разведывательные задачи.

После прибытия в Анкару Ляхтеров был представлен турецкому военному министру, начальнику Генерального штаба турецких вооруженных сил, познакомился с начальником военной разведки и другими высокими военными чинами, с которыми стал налаживать полезные контакты.

Во второй половине 1941 года резидентура Ляхтерова направила в Центр 120 материалов, многие из которых были важны для правильного понимания реальных целей внешнеполитического курса турецкого правительства.

16 января 1942 года Ляхтерова пригласил к себе начальник управления внешних сношений турецкого Министерства обороны полковник Хельми Орай. Во время встречи он сообщил Ляхтерову о том, что военный министр просит советский Генеральный штаб поделиться опытом борьбы против немцев. Видимо, в турецких военных кругах не исключали, что фашистская Германия может начать военные действия и против Турции, если ее правительство будет противодействовать расширению германского влияния в балканских странах. Поэтому турецкий военный министр просил советский Генеральный штаб изыскать возможность передать турецкому Генштабу советские оценки тактики германской армии, приемов ее действий – особенно в зимнее время, сообщить тактико-технические характеристики немецких танков, самолетов, артиллерийских систем, организацию частей германской армии. Турки также попросили передать им, если это возможно, несколько немецких военных трофеев. Прежде всего их интересовали образцы немецкого стрелкового оружия, радиосвязи и многое другое. На Востоке так принято.

Просьба оказалась неожиданной. Тем не менее Ляхтеров доложил в Центр о «заявке» турецкого военного министра и попросил «выработать решение по этому вопросу».

По мнению Ляхтерова, туркам следовало бы передать материалы, которые они просили по германской армии, что могло бы способствовать улучшению советско-турецких отношений.

В Москве просьба турецкого военного министра была рассмотрена, и по ней было принято положительное решение. Военная дипломатия – искусство сложное и трудное. Ляхтеров был уже опытным военным дипломатом. Он хорошо понимал, что, выполняя просьбу военного министра Турции, он создает благоприятные условия для своей последующей работы.

Глава 7
Кто покушался на германского посла?

Выполняя важные военно-дипломатические обязанности, Ляхтеров одновременно руководил и деятельностью резидентуры советской военной разведки в Турции. 19 января 1942 года он докладывал в Москву: «По данным источника Замея, немцы в Анкаре через завербованных выходцев из Кавказа передали в Карс партию взрывчатых веществ. Цель – организация диверсионных актов на пути транспортировки военных грузов союзников через Иран в СССР. Поставлена задача – установить дислокацию диверсионного центра немцев в Иране, его руководителей и состав».

В начале 1942 года Ляхтеров сообщал в Центр о том, что германская военная разведка проводит в Анкаре и других турецких городах активные антисоветские мероприятия, направленные на подрыв авторитета СССР и ухудшение советско-турецких отношений.

Вскоре после этого в Анкаре произошли события, о которых до сих пор вспоминают и политики, и историки. 24 февраля 1942 года в 10 часов утра на бульваре Ататюрка в Анкаре, в том месте, где прогуливался германский посол Папен со своей женой, в руках неизвестного молодого человека сработало самодельное взрывное устройство. От места взрыва до германского посла было всего 17 метров. Папен получил незначительные ранения. Жена германского посла не пострадала.

Турецкая полиция окружила место взрыва, задержала всех подозрительных, среди которых оказались сотрудник торгпредства СССР Леонид Корнилов и советский вице-консул в Стамбуле Георгий Павлов. Они были опрошены, а через сутки арестованы и обвинены в подготовке покушения на германского посла.

Правительство Турции, которое в 1942 году все еще прикрывалось своим нейтралитетом и опасалось нападения Германии, придало покушению на Папена особое значение. Воевать туркам против фашистской Германии, покорившей практически всю Европу, не хотелось. Нападение со стороны СССР на Турцию в 1942 году было из области фантастики. Поэтому турки, арестовав советских подданных Павлова и Корнилова, вскоре отдали их под суд, не обращая внимания на протесты со стороны советского посольства. Суд состоялся 1 апреля 1942 года. Обвиняемые своей причастности к покушению на германского посла не признали. Тем не менее судьи сочли Павлова и Корнилова виновными и приговорили к 20 годам тюремного заключения каждого.

Как «покушение», так и связанный с этим судебный процесс в Анкаре были превращены в шумную антисоветскую пропагандистскую кампанию. Турки, несомненно, хотели показать Гитлеру, что они строго придерживаются объявленного нейтралитета и так же строго карают тех, кто мешает им это делать.

Покушение на Папена – инцидент, который до сих пор привлекает к себе внимание. Интерес этот можно объяснить и тем, что мир стал все чаще сталкиваться с террористическими актами – все более изощренными и масштабными. Возможно, покушение на Папена привлекает и тем, что в этом деле осталось множество вопросов, на которые не было и все еще нет ответа.

Основной версией взрыва на бульваре Ататюрка является утверждение, что это была неудавшаяся операция агентов НКВД, которые, по указанию Сталина, хотели устранить Папена. Согласно этой версии, операцию по уничтожению Папена разрабатывала и готовила группа, которой руководил опытный разведчик НКВД Наум Эйтингтон.

Взрыв вызвал в турецкой столице много шума, испортил советско-турецкие отношения, в значительной мере осложнил обстановку в Анкаре, Стамбуле и других городах, активизировал в Турции деятельность профашистских организаций и групп. Если именно таких результатов хотели добиться Эйтингтон и его руководители, готовя «покушение на Папена», то, можно сказать, они своей цели достигли. После взрыва на бульваре Ататюрка Турция стала ближе фашистской Германии и увеличила в Восточной Анатолии группировку своих войск, которые были серьезной угрозой безопасности СССР в этом районе.

Однако вряд ли можно полагать, будто руководство разведки НКВД не понимало, что покушение на Папена приведет к резкому ухудшению советско-турецких отношений.

В связи с этим вопрос о том, было ли покушение на Папена и кто отвечал за организацию этого акта, остается открытым.

В связи с этим осмелюсь предложить еще одну версию, основанную на рассекреченных документах военной разведки.

Покушение на Папена в феврале 1942 года могло быть специальной операцией, подготовленной одной из специальных служб той страны, которой устранение германского посла в нейтральной стране было наиболее выгодно. Если американцам и англичанам это было ни к чему, то покушение могли организовать спецслужбы СССР и Германии. Для советского руководства уничтожение Папена, противника Гитлера, было делом немыслимым, потому что такая акция неизбежно привела бы к ухудшению советско-турецких отношений. В Москве в 1942 году опасались любых действий, которые могли бы обострить отношения СССР как с Японией, так и с Турцией. Поэтому Сталин никогда бы не санкционировал проведение операции, в результате которой Турция стала бы ближе Германии, что могло привести к созданию нового фронта в Закавказье или к переброске немецких войск через территорию Турции к южным границам СССР. Руководители НКВД на несанкционированное проведение такой бессмысленной по целям операции никогда бы не решились без одобрения Сталина.

В таком случае, остается предположить, что покушение на Папена было искусной инсценировкой, подготовленной и ловко исполненной сотрудниками немецкой разведки. Если бы в ходе этой инсценировки погиб Папен, Гитлер не много потерял. Но Папена берлинские заговорщики, как представляется, и не собирались уничтожать. Попугать – да. И главное – всю ответственность за этот акт они, несомненно, хотели возложить на советскую разведку. Сотрудники немецкой разведки, готовившие эту акцию, не могли предвидеть, что в зоне ее проведения окажутся советские подданные. А когда это случайно произошло – факт этот был использован на все сто процентов для обоснования версии причастности советской разведки к покушению на германского посла.

Такой вывод подтверждается донесением Шандора Радо из Швейцарии. Он был значительно ближе к Берлину, где разрабатывались многие провокационные планы немецкой политической и военной разведок.

Для достижения своих целей Гитлер мог пожертвовать не только Папеном. В Берлине, в кругах, близких к Гитлеру, у Шандора Радо были надежные источники.

Что же удалось узнать Шандору Радо о покушении на Папена?

6 мая 1942 года. Радо сообщил в Центр: «Покушение на Папена в Анкаре, по данным швейцарского посольства в Берлине, было организовано Гимлером с помощью представителя СС в Белграде Grosbera, который является начальником охраны полиции в Сербии. Он для организации этого акта связался с югославской группой. Бомба была изготовлена в Белграде и на ней были поставлены русские штампы».

В ста метрах от места покушения на Папена находилась служебная автомашина германского военного атташе генерала Ганса Роде, руководителя немецкой военной разведки в Турции. Вероятно, генерал Роде наблюдал за тем, что должно было произойти на бульваре Ататюрка. Когда же все закончилось гибелью самого террориста, генерал предложил Папену помощь и доставил перепуганного руководителя германского дипломатического представительства в посольство.

Взрыв на бульваре Ататюрка и антисоветская кампания, разразившаяся после этого, настроили турецкую общественность и турецких обывателей против СССР. Никто не обратил внимания на то, что человек, который должен был «уничтожить» Папена, подорвался на мине, которая находилась в его руках и сработала значительно раньше, чем это должно было произойти. Болгарин-террорист, как признали турецкие полицейские, погиб. Для турок – погиб виновник, для организаторов покушения – погиб основной свидетель акции. Мавр сделал свое дело…

Время для покушения на Папена было выбрано точно – германское командование готовилось к реализации плана операции «Эдельвейс». Если бы Папен погиб, то Гитлер бы избавился от своего политического соперника. Но Папен не погиб. Уже после Второй мировой войны и Нюрнбергского процесса, на котором он был осужден как военный преступник, Папен в своих мемуарах отмечал, что теракт в феврале 1942 года в Анкаре был подготовлен гестаповцами или англичанами. О советских разведчиках он не сказал ни слова.

Действовать в годы войны в нейтральной Турции советским разведчикам было исключительно трудно. После того как утихли пропагандистские вихри вокруг происшествия на бульваре Ататюрка, в резидентуре, которой командовал полковник Н. Ляхтеров, произошло чрезвычайное происшествие – сотрудник резидентуры Измаил Ахмедов (Николаев) попросил у турецких властей убежища. Попытки сотрудников советского посольства возвратить беглеца окончились безрезультатно. Турки Ахмедова не выдали. А он выдал туркам своих бывших товарищей – разведчиков, которые вынуждены были покинуть Турцию.

Несмотря на трудности, резидентура ГРУ в Турции продолжала действовать. В 1942–1943 годах, то есть в период битвы за Кавказ, от Ляхтерова постоянно поступали в Центр материалы, которые раскрывали состав, группировку, нумерацию и дислокацию частей турецкой армии. В Центр поступали сообщения о политической обстановке в Турции, о турецко-германских контактах, о положении на Балканах. Летом 1942 года, когда положение на советско-германском фронте складывалось для Красной армии особенно неблагополучно, среди правящей элиты Анкары росло число сторонников войны против большевиков.

Советские военные разведчики, действовавшие в Турции, ближе всех были к тем турецким правительственным учреждениям, за стенами которых формировались секретные планы в отношении СССР. Учреждения эти и их секреты усиленно охранялись. Однако благодаря искусно организованной деятельности военных разведчиков и их источников многие важные секреты турецких генералов становились известны в Москве.

В 1943 году в Анкару прибыл полковник Макар Митрофанович Волосюк. Центр направил его в Турцию в качестве заместителя резидента военной разведки. Волосюк работал успешно. Ему удалось завербовать шифровальщика посольства одной из стран, входивших в блок фашистских государств. Этому агенту, который согласился продать шифры и секретную почту своего военного атташе, в Центре был присвоен псевдоним Карл. В 1943–1944 годах от Карла было получено значительное количество секретных материалов, многие из которых представляли несомненный интерес для советской военной разведки.

Через некоторое время Волосюку, числившемуся в Центре под псевдонимом Доксан, вновь крупно повезло. Он завербовал еще одного ценного агента, который имел доступ к важным военным и военно-политическим сведениям. В период битвы за Кавказ и особенно на завершающем этапе Великой Отечественной войны от этого агента поступали в Центр ценные материалы. Только в 1944 году от источников резидентуры, которой руководил полковник Н. Г. Ляхтеров, в Центр поступило 586 информационных материалов и сообщений. Наиболее ценные материалы поступали от нелегальных разведывательных групп «Дилен» и «Догу», а также от источников Балык, Даммар, Дишат и Дервиш. Они имели своих информаторов в германском посольстве, в аппарате германского военного атташе, в военном министерстве Турции, в турецком Генеральном штабе и в Министерстве иностранных дел.

Ляхтеров и его соратники также сообщали в Центр о том, что США и Англия проводят в отношении Турции собственную политику, которая не согласуется с общими задачами войны союзных государств против фашистской Германии и ее сателлитов. Судя по данным, которые Ляхтеров направлял в Центр, Черчилль рассчитывал использовать Турцию для реализации своих планов на Балканах. Американцы и англичане снабжали Турцию оружием, несмотря на то, что она могла вступить в войну против СССР.

Глава 8
Вокруг иранского коридора

Полковник Н. Г. Ляхтеров регулярно направлял в Центр сведения и о том, что германские агенты готовятся к проведению диверсионных акций на трассах доставки военных грузов союзников через Иран в СССР. Эти сведения вызывали в Центре понятное беспокойство – под угрозой мог оказаться важный канал, по которому поступала военно-техническая помощь союзников. Резидентуре Ляхтерова не удалось установить точное месторасположение германского диверсионного центра и выявить его сотрудников, но тем не менее предупреждение из Анкары было направлено руководству НКВД, а также руководителю резидентуры ГРУ в Тегеране, который должен был своими силами предотвратить диверсионные акты немецкой агентуры на путях следования военных грузов по территории Ирана.

Коричневый дом на улице Фирдуоси в Тегеране принадлежал германскому посольству. Посольство давно было превращено в главный штаб агентурно-разведывательной и диверсионной деятельности немецкой разведки в Иране. Руководил деятельностью германской разведки в этой стране германский военный и военно-воздушный атташе в Тегеране. Сбором разведывательных сведений занимался и посланник Германии в Тегеране Эттель. В его телеграмме в Берлин за № 770 от 12 августа 1941 года сообщалось, например, о мероприятиях СССР и Англии, направленных на обеспечение безопасности Кавказа и Ирана, содержались сведения о передвижении английских войск и о Ливийском фронте[209]209
  Tilliman H. Deutschlands Araberpolitik im Zweiten Weltkieg. Berlin, 1965.


[Закрыть].

В Москве знали, что германское командование тайно готовило в Иране «пятую колонну», привлекая для этой цели азербайджанские эмигрантские группы. В портовых городах на Каспийском побережье – Ноушерхе, Бендер-Шахе, Пехлеви – проходила подготовка диверсантов для засылки в Баку и в Туркмению. Агентура Канариса завербовала эмигрантов – членов оппозиционных партий «Дашнакцутюн» и «Мусават»[210]210
  Ибрагимбейли Х. М. Крах «Эдельвейса» и Ближний Восток. С. 32.


[Закрыть]. В районе г. Мияне еще до начала войны Германии против СССР для нанесения ударов по советским военным и промышленным объектам и транспортным узлам было заготовлено более 500 тонн взрывчатых веществ. В районе Тебриза, Джульфы и других узловых пунктов Северного Ирана размещались крупные немецкие склады с оружием и боеприпасами[211]211
  Эдлинский С. Ф. Каспийский транспортный флот в Великой Отечественной войне Советского Союза 1941–1945 гг. М., 1963.


[Закрыть].

Также в Москве знали, что гитлеровцы с помощью Реза-шаха превратили Иран в антисоветский плацдарм. Резидентуры военной разведки, действовавшие на территории Ирана, а также руководители разведывательных отделов штабов Среднеазиатского и Закавказского военных округов докладывали в Центр о том, что в приграничных с Советским Союзом районах немецкие агенты формировали диверсионные группы и создавали склады оружия. После нападения фашистской Германии на СССР эти группы немецкой агентуры активизировали свою деятельность и стали проводить диверсионные акты в советских приграничных районах. Советское правительство неоднократно предупреждало руководство Ирана об опасности такой деятельности немецкой агентуры – как для СССР, так и для самого Ирана. В августе 1941 года, действуя на основании статьи VI советско-персидского договора 1921 года, СССР ввел свои войска в северные районы Ирана. Советские войска, в состав которых входили соединения Закавказского фронта и Среднеазиатского военного округа, а также силы Каспийской флотилии, вошли в Иран. Возможно, иранское правительство было недовольно этой акцией, но ввод войск соответствовал договору, который был подписан в Москве 26 февраля 1921 года уполномоченными представителями РСФСР и Персии.

Советский Союз никогда не стремился установить в Иране свое влияние и не пытался воспользоваться иранскими природными богатствами. Добрососедские отношения с Ираном всегда были важным условием отношений Москвы с Тегераном.

Несмотря на то, что ввод советских войск на территорию Ирана был осуществлен в соответствии с договором, появление советских войск на иранской территории иранцы встретили неоднозначно. В некоторых районах возникли стихийные митинги протеста, о которых в Центр сообщал резидент военной разведки.

Доклады, которые поступали в Центр о положении в Иране, были скупы, слабо аргументированы и не позволяли в полной мере понять позицию иранского руководства, а также определить перспективы развития обстановки в этом важном для безопасности СССР регионе. В Центре стало ясно, что в связи с новыми обстоятельствами в Иран необходимо направить более опытного резидента, который бы хорошо знал обстановку в стране и действующие в ней основные политические силы. Выбор пал на полковника Бориса Григорьевича Разина. Этот офицер был сравнительно молод, энергичен, окончил специальные курсы при Разведывательном управлении, работал помощником начальника пограничного разведпункта в Средней Азии. В 1937 году он окончил Военную академию Красной армии и проходил службу в должности начальника разведывательного отдела Среднеазиатского военного округа. В июле 1942 года Борис Григорьевич был назначен советским военным атташе в Иране и возглавил деятельность резидентуры советской разведки в этой стране. С первых же дней пребывания в Тегеране ему пришлось налаживать взаимодействие с англичанами, уже обосновавшимися в Иране.

Англичане поддержали ввод советских войск в северные районы Ирана. По указанию Черчилля, в южные районы этой страны были введены английские войска. Англичане, естественно, защищали свои интересы в Иране, в частности, нефтепромыслы, которые могли быть уничтожены германскими диверсантами. Ввод советских и английских войск в Иран был произведен, и 29 января 1942 года в Тегеране был подписан договор между СССР, Великобританией и Ираном, который оформлял порядок и сроки пребывания советских и английских войск в Иране, предусматривал сотрудничество между Ираном, СССР и Великобританией и использование иранских коммуникаций в целях ведения войны против фашистской Германии.

В конце 1942 года на помощь англичанам прибыли американские строительные войска, численность которых к концу войны составила 35 тысяч человек. В 1943 году они приняли на себя всю ответственность за перевозку грузов через территорию Ирана, которую вначале контролировали англичане. В это время англичане реконструировали порт Бендер-шах, где начиналась тегеранская железная дорога, практически заново построили порт Хоррем-шахерр с семью причалами, эстакадами и подъездными путями, площадками и складами. Затем они достаточно быстро соединили порт 180-километровой железной дорогой с основной транспортной магистралью Ирана.

В это же время большой объем работ выполнялся советскими строителями. Они реконструировали каспийские порты.

Американцы сравнительно легко нашли поддержку в иранском руководстве. Пользуясь этим, они внедрили своих советников в иранскую армию, жандармерию, полицию и ряд важных министерств.

Полковник Б. Г. Разин регулярно направлял в Центр донесения о расширении влияния американцев в Иране. Англичане делали то же самое. И те, и другие создавали для себя благоприятные условия для деятельности в Иране после окончания Второй мировой войны. Иранские нефтяные богатства могли стать дорогим приобретением и для одних, и для других.

На основе донесений полковника Разина аналитики ГРУ сделали следующее заключение: «Англичане стремятся создать в Иране проанглийское правительство и за его спиной обеспечить условия по превращению Ирана в плацдарм для будущих военных действий на Ближнем и Среднем Востоке, а также по ограничению влияния СССР в этом регионе…»

Несмотря на то, что интересы СССР, США и Великобритании в Иране не совпадали, союзники решали общие ближайшие задачи вполне согласованно. Это содействовало их эффективной борьбе по противодействию германской агентуре в Иране. Общим в деятельности советских, английских и американских генералов, командовавших контингентами войск своих стран в Иране, было обеспечение безопасного транзита военных грузов. С этой задачей они вполне справились.

В 1942 году командование военной разведки направило в Иран под прикрытие «Ирансовтранса» – организации, отвечавшей за перевозку военных грузов по территории Ирана, – группу военных разведчиков. В ее состав входили девять офицеров военной разведки. Начальником группы был назначен генерал-майор Леонид Зорин. Группа получила в Центре оперативный псевдоним «Ожеро» и должна была вести разведку против германской агентуры, а также собирать сведения о расширявшемся влиянии в Иране англичан и американцев. Задачи свои группа «Ожеро» выполнила и была расформирована в конце 1944 года.

Полковник Б. Разин смог организовать работу своей резидентуры таким образом, что ее ценные источники Григорий, Геркулес, Тане, Иране, Кум и другие смогли добывать важные сведения, которые обеспечивали безопасность транспортировки военных грузов, отражали политические колебания в иранском обществе, раскрывали основные цели связей иранского военного руководства с американцами и англичанами.

Для борьбы с германской агентурой и обеспечения безопасности транспортировки военных грузов через северную часть территории Ирана разведывательные отделы штабов Средне-азиатского военного округа и Закавказского фронта в 1942–1944 годах вывели в Иран тридцать хорошо подготовленных военных разведчиков.

Успешно добывала разведывательные сведения резидентура «Жорес», которой руководил полковник Б. Разин, активно действовали и периферийные резидентуры, созданные Центром на территории Ирана. Важные сведения поступали в Центр от нелегальных резидентур «Зангуль», «Демавенд» и «Султан». Отлично работал источник Зариф.

На основе сведений, поступивших в Центр от военных разведчиков из Ирана, в Центре было подготовлено 10 специальных сообщений, направленных членам Ставки Верховного главнокомандования, созданы новые справочники по вооруженным силам Ирана, подготовлено много других ценных информационных материалов.

Тегеранская резидентура полковника Б. Разина имела ценные источники в военном министерстве Ирана, в Генеральном штабе и Министерстве внутренних дел. Благодаря усилиям тегеранской, мешхедской и керманшахской резидентур ГРУ военная разведка в 1942–1943 годах задачи по добыванию важных военно-политических и военных разведсведений полностью выполнила.

В 1943 году Иран формально объявил войну Германии. Деятельность всех германских представительств на территории Ирана была прекращена.