Текст книги "ГРУ на острие Победы. Военная разведка СССР 1938-1945"

Глава 2
У истоков разведсотрудничества

Когда фашистская Германия напала на Советский Союз, англичане первыми выразили готовность оказать помощь России в борьбе против агрессора. 22 июня 1941 года, когда стало известно о начале войны на Востоке, премьер-министр Великобритании У. Черчилль распорядился, чтобы британская радиостанция «Би-би-си» была готова к трансляции его заявления в 9 часов вечера.

Черчилль целый день готовил свою речь. Основные положения выступления британского премьер-министра о России и о войне на Востоке одобрил американский президент. Об этом Черчиллю 21 июня сообщил на уик-энде американский посол Уайнант, который был приглашен британским премьером в Чекерс, где Черчилль отдыхал по выходным дням. 21 июня в Чекерс были также приглашены Иден, Стаффорд Криппс, лорды Бивербрук и Крэнборн. Американский посол привез Черчиллю сообщение от Рузвельта, в котором говорилось, что президент поддержит «любое заявление, которое может сделать премьер-министр, приветствуя Россию как союзника».

Выступая вечером 22 июня по радио, Черчилль сказал: «Я вижу русских солдат, стоящих на рубеже родной страны, охраняющих землю, которую их отцы населяли со времен незапамятных, я вижу нависшую над ними немецкую военную машину, тупую, вымуштрованную, послушную, жестокую армаду нацистской солдатни, надвигающуюся, как стая саранчи. И за ними я вижу ту кучку негодяев, которые планируют и организовывают весь этот водопад ужаса, низвергающегося на человечество. У нас, в Великобритании, только одна цель. Мы полны решимости уничтожить Гитлера и малейшие следы нацистского режима… Мы поможем России и русскому народу всем, чем только сможем. Опасность для России – это опасность для нас и для Америки, и борьба каждого русского за свой дом и очаг – это борьба каждого свободного человека в любом уголке земного шара»[151]151
  Трухановский В. Г. Уинстон Черчилль. Политическая биография. М., 1977. С. 333–334.


[Закрыть].

Эти слова были услышаны в Москве. Ночью 22 июня в Кремле поняли, что Великобритания наконец-то определила свою позицию и не вступила в тайный сговор с фашистской Германией, направленный против интересов СССР. Опасность такого сговора беспокоила Сталина, начиная с 11 мая 1941 года, когда в Великобритании оказался Рудольф Гесс, заместитель Гитлера по руководству фашистской партией.

Заявление было громким и многообещающим. Однако готовность английского правительства оказать помощь России в борьбе с вероломным агрессором созрела в Лондоне с большим опозданием. Европейские лидеры, среди которых главными, несомненно, были руководители правительств Англии и Франции, могли и должны были обуздать фашистскую Германию еще до захвата нацистами Австрии, которая в марте 1938 года перестала существовать как независимое государство[152]152
  11 марта 1938 года берлинское радио передало сообщение о том, что в Австрии якобы произошло «кровавое коммунистическое восстание». В действительности это был фашистский переворот, проведенный германскими агентами. Под предлогом наведения порядка немецко-фашистские войска вторглись в Австрию. 13 марта Австрия была включена в состав фашистской Германии и перестала существовать как независимое государство.


[Закрыть]. Действенные меры против Гитлера, как и предлагал Советский Союз, английские и французские руководители могли предпринять и в сентябре 1938 года. Однако английский и французский премьер-министры Чемберлен и Деладье не сделали этого. В ходе Мюнхенской конференции они предали Чехословакию и согласились расчленить ее[153]153
  Конференция в Мюнхене состоялась 29–30 сентября 1938 года. В конференции принимали участие представители Англии, Франции, Германии и Италии. Чехословакия, судьбу которой решали европейские лидеры, на конференцию не приглашалась. Советский Союз также был отстранен от переговоров. Англия и Франция согласились передать Германии Судетскую область. Чехословакия лишилась своих оборонительных рубежей на границе с Германией и потеряла значительную часть своего промышленного потенциала.


[Закрыть].

Укрепить безопасность Европы еще можно было и до нападения Германии на Польшу в сентябре 1939 года[154]154
  Нападение на Польшу фашистская Германия также начала с провокации. Вечером 31 августа 1939 года группа переодетых эсэсовцев ворвалась в здание радиостанции пограничного с Польшей города Глейвиц (Гливице). Они инсценировали нападение на германскую территорию, сделали несколько выстрелов у микрофона и зачитали на польском языке текст, смысл которого заключался в том, что настало время «войны Польши против Германии». Утром 1 сентября 1939 года Германия напала на Польшу. Германо-польская война продолжалась немногим более месяца и завершилась 5 октября 1939 года. Польша перестала существовать как суверенное государство и была преобразована в некое генерал-губернаторство.


[Закрыть]. Но это тоже не было сделано. Захватив без особого труда Польшу, Гитлер окончательно уверился в своей безнаказанности.

Черчилль, непримиримый противник Советского Союза, летом 1941 года первым понял, что если Гитлеру удастся покорить Россию, он не остановится ни перед чем и уничтожит Англию. Поэтому вечером 22 июня 1941 года британский премьер-министр и заявил о том, что он готов оказать помощь России в ее войне против фашистской Германии.

Трудно даже сегодня определить, что в том заявлении Черчилля было на первом месте – искреннее желание помочь русским в войне против Гитлера или прагматичное решение помочь русским в их войне, чтобы ослабить военное могущество Германии и не допустить ее неминуемого вторжения в британскую метрополию. Над Парижем уже развивался фашистский флаг со свастикой. Это было зловещим предзнаменованием. Такой же флаг со свастикой мог появиться и над резиденцией британского короля. Поэтому Черчилль, стремясь спасти Англию, предложил военную помощь своему идеологическому противнику – Советскому Союзу. Несомненно, это был трудный, но единственный выбор. По крайней мере, иного пути у Черчилля не было, как и у Сталина в 1939 году.

27 июня 1941 года в Москву прибыла английская военно-экономическая миссия. Возглавлял ее посол Стаффорд Криппс[155]155
  Криппс Стаффорд (1889–1952) – английский государственный и политический деятель, дипломат. В 1940–1942 годах посол в СССР. Подписал соглашение о совместных действиях СССР и Великобритании в войне против Германии (12 июля 1941-го), а также участвовал в советско-английских переговорах в Москве в декабре 1941 года. Неоднократно занимал министерские посты в правительстве Великобритании.


[Закрыть]. В Москве английский посол был принят наркомом иностранных дел В. М. Молотовым. В беседе в советском Наркомате иностранных дел Криппс заявил о том, что правительство Великобритании готово оказать СССР военно-техническую и экономическую помощь.

Советское правительство было заинтересовано в получении такой помощи, но рассчитывало и на то, что англичане откроют на севере Франции второй фронт против Германии. Об этом Молотов 29 июня 1941 года просил Криппса. Британский посол не смог дать определенный ответ на этот вопрос советского наркома. Он сказал, что на данном этапе создание военных миссий является наиболее реальным шагом по пути укрепления англо-советского сотрудничества.

Члены британской делегации генерал-лейтенант М. Макфарлен и контр-адмирал Дж. Майлс были приняты наркомом военно-морского флота Н. Г. Кузнецовым.

В ходе встреч англичан с Молотовым и Кузнецовым сформировалась идея обмена между СССР и Великобританией военными миссиями, которым предстояло в перспективе решать все вопросы советско-британского сотрудничества в военной области. В Москве считали, что главная задача миссий состояла в содействии усилиям правительств двух государств, направленным на их взаимодействие в военной области и создание предпосылок, которые могли бы способствовать скорейшему открытию второго фронта в Европе.

12 июля 1941 года в Москве было подписано «Соглашение о совместных действиях правительства Советского Союза и правительства его величества в Соединенном Королевстве в войне против Германии». При подписании соглашения присутствовали И. В. Сталин, заместитель наркома обороны Маршал Советского Союза Б. М. Шапошников, нарком военно-морского флота адмирал Н. Г. Кузнецов. По поручению английского правительства соглашение подписал британский посол Стаффорд Криппс, которого сопровождали сотрудники посольства его величества и весь состав английской военно-экономической миссии.

В тексте соглашения были следующие пункты:

1. Оба правительства обязуются оказывать друг другу помощь и поддержку всякого рода в настоящей войне против гитлеровской Германии;

2. Они обязуются, что «в продолжение этой войны не будут ни вести переговоров, ни заключать перемирия или мирного договора, кроме как с обоюдного согласия»[156]156
  Дипломатический словарь. М., 1973. С. 240.


[Закрыть].

«Поддержка всякого рода» предполагала и обмен между правительствами СССР и Англии разведывательной информацией о Германии и ее вооруженных силах. Согласно Московскому протоколу англичане согласились в четвертом квартале 1941 года поставить в Советский Союз 800 самолетов, 1000 танков и 600 танкеток. Британские союзники приняли на себя обязательство передавать руководителю советской миссии разведывательные сведения, добытые английскими специальными службами, о замыслах противника, направленных против СССР.

Ценность этого соглашения состояла в том, что оно отражало стремление правительства У. Черчилля и большинства англичан, которые хотели оказать русским помощь в борьбе с сильным, коварным и опасным противником. Консервативные британцы, спокойную жизнь которых нарушила война, развязанная фашистской Германией, искренне желали успехов Красной армии. Они даже начали сбор пожертвований на приобретение для Красной армии военной техники и медикаментов. Англичане были готовы оказывать русским и другую помощь. Поэтому заявление У. Черчилля, прозвучавшее 22 июня 1941 года, в котором он от имени всех англичан сказал: «Мы окажем России и русскому народу всю помощь, какую только сможем», было воспринято в Англии как обязательство, выполнение которого должно было способствовать достижению победы над фашистской Германией. В этом были кровно заинтересованы жители Лондона и других английских городов, которые уже страдали от налетов немецкой авиации.

В ходе советско-британских переговоров в Москве затрагивались и вопросы обмена разведывательной информацией о фашистской Германии и ее сателлитах. У англичан тоже была большая степень заинтересованности в обмене разведывательными сведениями. 30 июня 1941 года посол С. Криппс обратился к первому заместителю народного комиссара иностранных дел СССР А. Я. Вышинскому с просьбой передать британской стороне для просмотра и изучения всю почтовую корреспонденцию, которая могла оказаться в советских почтовых учреждениях по пути в Германию и в оккупированные немцами страны. Информация, которую британские специалисты надеялись получить из этих писем, вероятно, представляла для английской разведки значительный интерес и особенно для Министерства экономической войны (МЭВ). В 1941 году о существовании такого британского министерства в Москве мало что знали. Советская военная разведка располагала сведениями о том, что МЭВ занимается выявлением важных в военном отношении промышленных объектов на территории Германии и захваченных ее войсками европейских стран. Однако в Москве еще не было сведений о структуре МЭВ, его задачах и роли, которую эта организация могла или уже играла в войне против фашистской Германии. Чем могла заинтересовать специалистов МЭВ личная переписка граждан Германии, проживавших, скажем, в Японии и направлявших свои письма из Токио в Берлин, в Москве не знали и, скорее всего, в июле 1941 года не думали.

Через несколько дней Вышинский заявил британскому послу, что советская почтовая служба уже накопила несколько вагонов писем, которые должны были пройти через территорию Советского Союза и оказаться в Германии, Франции, Голландии, Бельгии, Польше и других странах.

Сообщение Вышинского, вероятно, еще больше заинтересовало Криппса, который после очередных консультаций с Лондоном направил Вышинскому письмо, в котором просил позволить британским специалистам изучить задержанную частную и деловую корреспонденцию.

В советском Министерстве иностранных дел, видимо, не было возражений. Однако англичане пришли к выводу, что направление в СССР одного или нескольких специалистов не позволит им качественно и быстро обработать задержанную корреспонденцию. На эту работу они бы потратили несколько лет. Учитывая это, Криппс официально попросил Вышинского передать всю задержанную корреспонденцию англичанам и направить ее в Ванкувер, так как это был в то время единственный безопасный путь.

18 июля 1941 года переписка между британским послом и А. Вышинским продолжилась. На этот раз Криппс направил заместителю наркома иностранных дел послание, в котором, в частности, сообщал: «Я попросил от правительства его величества более точную информацию, чем та, которую я имел, когда первый раз писал относительно подробностей, интересующих английские органы власти. В этих новых указаниях говорится, что кроме сведений, относящихся к деятельности в области военной, военно-морской и военно-воздушной на всех действующих или возможных театрах войны, правительство его величества весьма заинтересовано вопросами, связанными с экономической войной, особенно вопросами, затрагиваемыми в переписке, имевшей место между державами оси и оккупированными ими территориями, с одной стороны, и Северной и Южной Америкой с Ближним и Дальним Востоком – с другой. Особенно это касается французских владений на Дальнем Востоке…»

Далее британский посол сообщал А. Вышинскому: «Для того чтобы характер просимой информации был совершенно ясен и легко понят, я прилагаю отдельную памятную записку, поясняющую те вопросы, которые особенно интересуют правительство его величества».

Завершая свое достаточно пространное послание в советский Наркомат иностранных дел, английский посол сообщал: «Я уверен, что при данных обстоятельствах советское правительство будет готово переслать подобную корреспонденцию по мере того, как она будет отобрана. Я полагаю, что пересылку корреспонденции можно было бы начать с того, что уже отобрано, и продолжить ее в дальнейшем по мере того, как будет подбираться подобного рода корреспонденция…

Я считаю, – писал Криппс, – что это тем более легко сделать, так как эта часть корреспонденции, представляющая постоянный интерес и имеющая важное значение для правительства его величества, имеет в значительной части или небольшую ценность, или не представляет интереса для советского правительства. Правительство его величества в особенности просит, чтобы все… материалы направлялись в Ванкувер по возможности без задержек.

Я был бы очень признателен за все то, что ваше превосходительство могло бы сделать в разрешении этого вопроса».

Чем завершилась эпопея с «вагонами писем», оказавшихся в распоряжении советской почтовой службы, неизвестно. Скорее всего, эти миллионы писем были переданы англичанам.

Готовясь к передаче собранной корреспонденции англичанам, Наркомат иностранных дел, учитывая готовность британского правительства оказывать России «поддержку всякого рода», обратился к начальнику Разведывательного управления Красной армии с просьбой подготовить перечень вопросов, которые интересуют советскую военную разведку. Заведующий 2-м Западным отделом Народного комиссариата иностранных дел Гусев направил генерал-майору А. П. Панфилову, который исполнял обязанности начальника военной разведки, письмо, в котором сообщал: «По указанию тов. Вышинского препровождаю Вам копии переводов письма и записки, присланных 18 июля с. г. английским послом С. Криппсом тов. Вышинскому, относительно взаимного обмена информацией между правительством СССР и правительством Великобритании. По поручению руководства НКИД, с нашей стороны необходимо установить перечень вопросов, на которые нам желательно получить информацию от англичан. Мне сообщил тов. Вышинский, что указанный список вопросов необходимо составить с Вашим участием, а также с участием НКВД».

Запрос из НКИД поступил в Разведуправление 28 июля. На следующий день перечень вопросов по Германии, которые в первую очередь интересовали советскую военную разведку, был направлен заведующему 2-м Западным отделом Наркомата иностранных дел. Генерал-майор танковых войск Панфилов сообщил Гусеву, что военную разведку интересует широкий круг военных, военнотехнических и военно-экономических вопросов. Военная разведка просила передать в ее распоряжение сведения о «количестве, дислокации и нумерации крупных соединений германских войск, находящихся собственно в Германии, во Франции, Бельгии, Голландии, Дании, Норвегии, Италии, Болгарии, на Балканском полуострове, а также в глубине западной Польши, в Словакии, Венгрии и Румынии». Панфилов сообщал, что значительный интерес для военной разведки представили бы сведения о том, «производятся ли новые формирования для германской армии, где и что именно формируется и за счет каких ресурсов», «какие перевозки германских войск и вооружения отмечаются в направлении Восточного фронта и в Финляндию», «кто возглавляет армейские группировки на Восточном фронте и изменения в связи с происшедшими перемещениями высшего командного состава», «местонахождения Главной Ставки командования вооруженными силами Германии и лично самого Гитлера» и другие военные и военно-технические вопросы.

Блок военно-экономических проблем, которые интересовали советскую военную разведку и, естественно, Генеральный штаб Красной армии, был тоже достаточно объемен. Панфилов просил, по возможности, передать военной разведке сведения об «общей производственной мощности германской авиационной и танкостроительной промышленности, об общей производственной мощности германских нефтеперерабатывающих заводов и заводов по производству синтетического горючего».

В перечне в общей сложности было обозначено около сорока крупных проблем. В Разведуправлении были материалы, позволявшие в той или иной степени дать ответы на эти вопросы. Однако дополнительные сведения, полученные от британской разведки, могли, видимо, внести уточнения и дополнения в данные, которыми располагало Разведуправление Красной армии, а также сопоставить их с информацией, которой обладала британская разведка. Добывать такие сведения Разведывательное управление Красной армии должно было собственными силами. Но не исключалась возможность обмена сведениями о противнике и с англичанами. Так начиналось сотрудничество между СССР и Англией в области обмена разведывательными сведениями о фашистской Германии и ее сателлитах.

В июле 1941 года перспективы такого взаимовыгодного сотрудничества казались в Москве вполне реальными. Генерал-майор танковых войск А. Панфилов надеялся получить от британских коллег ответы на интересовавшие его многочисленные вопросы. В период обороны Москвы в центральном аппарате РУ РККА их было очень много.

Глава 3
Миссия Голикова

Обещание Черчилля оказать помощь России в войне против агрессора Сталин попытался безотлагательно конкретизировать, направив в Лондон советскую военную миссию. Переговоры в Лондоне мог бы провести советский посол в Лондоне И. Майский. Однако И. В. Сталин решил поручить проведение этих переговоров не опытному дипломату-профессионалу, а начальнику советской военной разведки генерал-лейтенанту Ф. Голикову. Решение Сталина, на первый взгляд, было странным и не совсем обоснованным. Голиков никогда не встречался с представителями правительств иностранных государств, он не владел всей суммой знаний о российско-английских отношениях, не имел устоявшихся навыков поведения на дипломатических переговорах и приемах. Если генерал-лейтенант и владел разговорным английским языком, то только в объеме советского военного училища, что было совершенно недостаточно для ведения столь важных переговоров в Лондоне. Более того, Голиков с июня 1940 года возглавлял Разведывательное управление РККА. Руководители советской разведки не имели публичного лица. Привлечение их к участию в международных переговорах до июля 1941 года вообще не практиковалось.

Направляя Голикова в Лондон, Сталин не мог не понять, что таким образом он также ослабляет управление силами военной разведки. Германские дивизии уже вторглись в пределы Советского Союза, захватили часть Белоруссии, продвигались по Прибалтике, рвались к Киеву. У начальника военной разведки, несомненно, было множество сложных и неотложных задач.

Бесспорно, переговоры в Лондоне мог провести если не посол И. Майский, то облеченный большими полномочиями нарком иностранных дел СССР В. М. Молотов. Возможно, Сталин понимал, что поездка Молотова, который принимал участие в подготовке советско-германского пакта о ненападении, подписанного в Москве в августе 1939 года и получившего отрицательную оценку в английских политических и дипломатических кругах, не вызовет положительной реакции в Лондоне. Сталин мог бы направить в Лондон для переговоров с англичанами кого-либо из влиятельных членов Политбюро. Он и этого не сделал. Верховный главнокомандующий остановил свой выбор на Голикове. Никому не известный в Лондоне генерал-лейтенант должен был провести в английской столице переговоры, в ходе которых могли определиться основные стратегические направления военно-политического сотрудничества СССР и Англии на ближайшие годы. Почему же Сталин остановил свой выбор на Голикове?

На этот вопрос в воспоминаниях Молотова, Голикова и других советских политических деятелей ответа нет. Более того, в некоторых мемуарах утверждается, что Голиков в первой половине 1941 года направлял Сталину сведения, которые имели дезинформационный характер, так как не в полной мере оценивали степень угрозы Советскому Союзу со стороны фашистской Германии.

Если бы это было так, то после вторжения германских войск на территорию Советского Союза Сталин мог бы сурово спросить с начальника военной разведки за предоставление дезинформационных сведений. В этом случае Голиков, скорее всего, был бы снят с должности начальника военной разведки и оказался бы в одном из подвалов Лубянки.

Голиков на Лубянку не попал. Наоборот, он по личному указанию Сталина готовился к поездке в Лондон. Вероятно, Сталин в июле 1941 года уже понял, что Голиков был единственным человеком, который без оглядки на окружавших вождя влиятельных членов советского правительства в апреле, мае и июне 1941 года регулярно докладывал в Генеральный штаб и руководству СССР сведения о нарастании военной угрозы со стороны фашистской Германии. Сталин не мог не знать, что военной разведкой были добыты сведения даже о дне начала войны Германии против СССР. Эти сведения вечером 21 июня 1941 года Голиков приказал специальному посыльному доставить в секретариат Сталина. На пакете, в котором находилось донесение Голикова о том, что 22 июня Германия нападет на Советский Союз, было написано: «Сотрудникам секретариата не вскрывать». Сведения, добытые военной разведкой, полностью подтвердились через несколько часов.

Не трудно предположить, что именно поэтому Сталин не свалил на Голикова ответственность за роковую ошибку в оценке степени опасности планов Гитлера в отношении СССР, а наоборот, поручил генералу, которого и видел-то всего два-три раза, выполнение серьезной политической задачи в Лондоне.

Перед поездкой в Англию Голиков был принят Сталиным, встречался с наркомом иностранных дел Молотовым, получил инструкции от наркома обороны Тимошенко и начальника Генерального штаба Шапошникова. Естественно, Голиков направлялся в Лондон не как начальник советской военной разведки, а как заместитель начальника Генерального штаба Красной армии.

В состав миссии Голикова вошли несколько армейских и флотских офицеров. Среди них – контр-адмирал Н. М. Харламов, полковники Г. П. Пугачев и В. М. Драгун, майор А. Ф. Сизов, военный инженер 2-го ранга П. И. Баранов. Голиков, видимо, имел право укомплектовать состав миссии по своему усмотрению. Поэтому в состав миссии кроме контр-адмирала Харламова вошли офицеры – кадровые сотрудники военной разведки. Однако они направлялись в Лондон не для сбора сведений об Англии, а для выполнения военно-дипломатической миссии. Эти офицеры-разведчики владели английским языком, что и предопределило включение их в состав миссии.

Заместителем главы миссии Голикова по вопросам ВВС был полковник Г. П. Пугачев, который в 1934 году окончил командный факультет Военно-воздушной академии им. проф. Н. Е. Жуковского, в 1939-м успешно завершил обучение в Академии Генерального штаба РККА и был отобран для работы в военной разведке.

В центральном аппарате военной разведки Пугачев, специалист в области авиационной техники, быстро завоевал авторитет. В сентябре 1940 года он был назначен начальником отдела военно-технической и экономической информации. Несомненно, в составе советской военной миссии в Лондоне необходим был такой специалист[157]157
  Полковник Григорий Петрович Пугачев погиб в авиационной катастрофе над территорией Англии в апреле 1942 года.


[Закрыть].

Второй сотрудник миссии Голикова полковник Василий Михайлович Драгун окончил в 1936 году инженерно-командный факультет Военной академии механизации и моторизации РККА им. Сталина. Он тоже был отобран для прохождения службы в военной разведке. Включение Драгуна, специалиста в области бронетанковой техники, в состав военной миссии, несомненно, тоже было оправдано. Англичане обещали начать поставки в СССР бронетанковой техники.

Секретарем миссии Голикова был назначен офицер Разведуправления военный инженер 2-го ранга Петр Иванович Баранов, который проходил службу в военной разведке с 1935-го, уверенно владел разговорным английским, с сентября 1936 по июль 1940 года находился в служебной командировке в США.

Некоторые английские историки, изучающие проблемы советско-английского сотрудничества в годы Второй мировой войны, утверждают, что Сталин направил в Лондон начальника военной разведки Голикова для восстановления системы сбора и передачи в Москву разведывательных сведений о фашистской Германии. Это утверждение – безосновательный домысел. Вероломное нападение фашистской Германии на Советский Союз действительно уменьшило возможности советской военной разведки в Европе по добыванию сведений об агрессоре. Однако, находясь в Лондоне, Голиков не занимался решением проблем военной разведки. Он не мог не встречаться с советским военным атташе в Англии генерал-майором И. А. Скляровым, который был обязан организовать встречи Голикова с представителями английского правительства и командования вооруженных сил. Возможно, Голиков обсуждал с генералом Скляровым новые задачи, которые возникли в связи с началом войны Германии против СССР. Голиков должен был сказать Склярову о том, что в новых военно-политических условиях советский Генеральный штаб в первую очередь интересуют конкретные сведения о вооруженных силах Германии и планах ее военно-политического руководства.

Заниматься решением организационных проблем военной разведки Голиков, находясь в Лондоне, не мог и потому еще, что не имел на то полномочий. Во время встреч Голикова со Сталиным, Тимошенко и Шапошниковым такие вопросы не обсуждались. Это подтвердил сам маршал Голиков в воспоминаниях о миссии в Лондон. Главным было достижение договоренностей «с английским правительством об организации совместных действий против общего врага», – писал Ф. И. Голиков.

В июле 1941 года достижение реальных договоренностей о принципах военного взаимодействия с англичанами было для СССР важнее всего. Находясь в Лондоне, Голиков должен был договориться о создании советско-английского фронта на севере Европы. В Москве надеялись, что англичане могли бы направить на этот фронт свой военно-морской флот, авиацию и даже несколько пехотных дивизий.

Советское правительство также считало целесообразным занятие союзниками в ближайшее время островов Шпицберген и Медвежий, что было бы необходимо для обеспечения безопасности морских коммуникаций между СССР и Англией. В перспективе гарнизоны на этих островах, как полагали в Москве, должны были обеспечивать и безопасность перевозок грузов из США в СССР. Этот военный проект Голикову предстояло обсудить в Лондоне.

По поручению Сталина, Голиков должен был предложить англичанам план возможной высадки контингента английских войск на севере Франции. При обсуждении этого вопроса Голиков обязан был передать представителям английского правительства мнение Сталина о том, что для СССР в условиях войны с Германией особенно важным является осуществление «французской операции» если не в июле, то в августе 1941 года. В Москве полагали, что англичане могут начать боевые действия против германских войск и на Балканах. Эта операция была желательной, но относилась к числу второстепенных.

Миссия Голикова прибыла в Лондон 8 июля 1941 года. За четыре дня нахождения в британской столице Голиков провел переговоры с министром иностранных дел А. Иденом и руководителем военного ведомства Г. Моргенсоном.

В ходе первой встречи с английским министром иностранных дел А. Иденом начальник советской военной миссии генерал-лейтенант Ф. Голиков заявил о решимости Советского Союза довести войну против фашистской Германии до полной победы. Он также подчеркнул большое значение помощи союзников в виде проведения совместных боевых действий на севере Европы и в Заполярье. В ходе переговоров с англичанами Голиков обращал их внимание на особую важность открытия второго фронта в Европе против Германии.

Иден и его заместитель Кадоган выслушали Голикова и предложили ему обсудить вопросы возможного англо-советского военного взаимодействия с начальниками штабов английских вооруженных сил. Английский министр иностранных дел не стал глубоко вникать в предложения Сталина. Видимо, в июле 1941 года, когда германские дивизии захватывали советские города и теснили войска Красной армии на всем протяжении советско-германского фронта, Иден, да и не только он, не верил в то, что Советский Союз сможет сдержать натиск гитлеровских дивизий, а уж тем более – добиться победы в войне.

Сдержанно принял Голикова и военный министр Англии Моргенсон. Уже после окончания Великой Отечественной войны, вспоминая встречу в британском военном ведомстве, Голиков писал: «…бросались в глаза политические антипатии и нежелание военного министра Англии видеть Красную армию своим боевым союзником».

Во время пребывания в Лондоне Голиков был принят начальником имперского Генерального штаба генералом Диллом, начальником штаба военно-воздушных сил вице-маршалом авиации Порталом и начальником штаба военно-морских сил адмиралом Паундом.

Переговоры Голикова с начальниками штабов английских вооруженных сил в целом завершились положительно. Обещание Черчилля об оказании Советскому Союзу помощи в войне против фашистской Германии начало обретать конкретные формы. Англичане обязались поставить Советскому Союзу 200 истребителей «Томагавк» из числа тех, которые были переданы англичанам американским правительством. 20 июля 1941 года британское адмиралтейство направило в Советский Союз минный заградитель «Адвенчур» с грузом глубинных бомб, магнитных мин, парашютов и других материалов. О других, ранее обещанных поставках, Голикову договориться не удалось. Дискуссии об открытии второго фронта тоже завершились безрезультатно. Тем не менее первые ступени в будущем скалистом бездорожье англо-советского сотрудничества были вырублены.

Покидая Лондон, Голиков не мог не попросить военного атташе генерал-майора Склярова продолжить обсуждение с англичанами главной проблемы – перспективы открытия второго фронта.

Завершив переговоры с представителями английского Министерства иностранных дел и начальниками штабов, Голиков доложил в Москву о проделанной работе. По указанию Сталина советская военная миссия направилась в США. Руководителем советской военной миссии в Англии был назначен 35-летний контр-адмирал Николай Михайлович Харламов. Он был профессиональным морским офицером, имел острый аналитический ум и обладал другими положительными качествами.

Переговоры Голикова в Вашингтоне с официальными американскими лицами начались в конце июля 1941 года. Несмотря на то, что президент США Ф. Рузвельт 24 июня 1941 года заявил о том, что США готовы предоставить помощь Советскому Союзу, Голиков увидел: в американской столице далеки от понимания трудностей Советского Союза в связи с нападением на него фашистской Германии. Более того, советский генерал понял, что американцы еще не определились со своей ролью в процессе создания антигитлеровской коалиции.

После первых же встреч с американцами в Вашингтоне Голиков понял, что они не заинтересованы в оказании помощи Советскому Союзу. В Вашингтоне не верили, что Красная армия сможет сдержать натиск наступавших фашистских войск, переломить обстановку на фронте и добиться победы. Прагматичные американцы, видимо, не хотели вкладывать свои деньги в бизнес, который, по их предположениям, не сулил им прибылей.