Текст книги "Вяземский котел без лжи и мифов. Трагедия 33-й армии"

Сделав предварительную разведку скирд и установив, что скирды были не заминированы, мы начали действовать. Молодежь очень охотно пошла на такое великое дело, и работали очень осторожно, тихо и с большим огоньком. В одну ночь вывезли около 30 подвод не обмолоченной ржи, а под утро вывезли еще одну скирду, которая была ближе к деревне. Осталась одна скирда, которая была ближе к лесу и к немцам. На следующую ночь организую опять подводы с каждой дивизии, и направляемся в Колотовку. Немцы на утро узнали, что мы одну скирду взяли, и решили, что мы и за второй приедем. Началась пристрелка. Уничтожить скирду немцам не хотелось, так как они считали ее своей. А у нас было безвыходное положение. Нужен был хлеб.

Ночью подъехали поближе к скирдам и, не доезжая метров 30–40, заработали вражеские минометы, а ночь была темная. Мы – ни шагу назад, только вперед и на протяжении 5–6 часов вывезли еще 50 подвод не обмолоченной ржи. Жертв не было, за исключением одной лошади, которую тоже не бросили»[109]109
  См.: Маковейчук Б. По дорогам войны и партизанским тропам. МО, Щелково: Изд. Мархотин П., 2011. С. 53–55.


[Закрыть].

Интересные сведения привел в своих воспоминаниях бывший старшина роты связи 1136-го сп 338-й сд старшина А.И. Борискин:

«Когда на передовой все стихло, меня вызвал командир роты Хоняк. “Ты знаешь старшина, тебя хотят откомандировать на заготовку продуктов. Давай, дуй в штаб полка!” – сказал он.

Я прибыл в штаб. Там находился помощник командира полка по хоз. части капитан Селютин и старший лейтенант интендантской службы Усманов… которые сказали мне, что я вхожу в группу, которой поручено заняться обеспечением частей хлебом.

Наша задача состояла в том, чтобы при помощи сельских руководителей собрать население и рассказать все как есть. Что наша армия находится в окружении и нуждается в продовольствии. Что у нас есть раненые и это еще больше обязывает нас к заготовке продуктов. Продукты мы должны не просто брать, а покупать по государственным ценам. Условие такое, что расчет будет произведен, когда выгоним оккупантов. Капитан Селютин выдал нам чековую книжку с печатью за подписью командующего армией Ефремова и члена военного совета Владимирова.

В тот же вечер прибыли в Тетерино. Председатель сельсовета решил организовать собрание. Несмотря на сильный мороз, пришли все работоспособные женщины, старухи, старики, ребята-подростки…

После короткого сообщения Усманова, единогласно проголосовали, чтобы с каждого дома выделить пуд муки и без всякой оплаты организовать в эту же ночь выпечку хлеба.

В эту ночь мы с Усмановым не сомкнули глаз. Обошли каждый дом, познакомились с каждой хозяйкой, прикидывая на карандаш, сколько каждая печь сможет выпечь хлеба. В итоге получилось на каждого солдата по 250 граммов, и то не плохо. Помогли им чем могли: кому принесли воды, кому накололи дров.

С шести часов утра правление колхоза стало принимать вид продовольственного склада. На скамейках, где еще вчера сидели люди, были застелены газеты и в один ряд лежали подрумяненные караваи деревенского хлеба. А через полчаса стали по очереди подъезжать старшины рот за скромным пайком хлеба. Мы с Усмановым, как будто со своих плеч свалили большую гору, и стали подсчитывать, сколько нам надо хлеба на ужин…»[110]110
  Личный архив автора. Неопубликованные воспоминания старшины роты связи 1136-го сп 338-й сд А.И. Борискина. «Воспоминания солдата-москвича». – Москва. 1964. С. 77–81.


[Закрыть]

Правда, бывало разное. Тот же А.И. Борискин рассказывал:

«В Высоком одна женщина-одиночка возражала против продажи коров на мясо для раненых. Когда подруги стали ее убеждать, она раздраженно сказала, что ей все равно, что наши, что немцы, и, хлопнув дверью, ушла. А на утро стали по деревне рваться вражеские снаряды, и у этой женщины была убита корова. Со слезами на глазах она прибежала к нам, прося взять у нее корову на мясо, и все говорила: простите меня, глупую женщину, за вчерашнее»[111]111
  Личный архив автора. Воспоминания старшины роты связи 1136-го сп 338-й сд А.И. Борискина. «Воспоминания солдата-москвича». М., 1964. С. 85.


[Закрыть].

В некоторой степени спасало положение и то, что на занимаемой территории было немало убитых лошадей, которые собирались специально выделенными командами, а затем их мясо использовалось для питания, благо на дворе была зима.

Приказом генерал-лейтенанта М.Г. Ефремова дивизионный интендант 113-й сд интендант 2-го ранга Попов был назначен интендантом западной группы войск армии, он и занимался распределением поступавших материальных средств. Головной склад окруженной группировки первоначально был размещен в д. Дрожжино, откуда шло распределение доставляемых дефицитных продуктов (соль, сухари, сахар, табак и др.).

В ночь на 17 февраля в район окруженной группировки самолетом прибыл начальник артиллерии армии генерал-майор Офросимов Петр Николаевич, пользовавшийся большим авторитетом среди красноармейцев и командиров, особенно артиллерийских частей и подразделений.

И.В. Якимов, хорошо знавший командиров армейского звена и часто общавшийся с ними по долгу службы, дал ему такую характеристику:

«Это был генерал высокой культуры, уравновешенный человек, умница.

Все, кто его близко знал, отзывались о нем очень хорошо. Несмотря на очень сложную и опасную обстановку в условиях более двухмесячного окружения, он был всегда спокоен.

До сего времени у меня сохранился голос генерала, каким он задавал мне вопросы, и лицо генерала, которое я видел. Видели бы Вы это, дорогие друзья! Всем своим чутьем и опытом он чувствовал приближение беды»[112]112
  Личный архив автора. Папка 17.


[Закрыть].

Петр Николаевич Офросимов родился в городе Чернь Тульской области в 1892 году. Предки его были столбовыми дворянами. Его прапрадед Михаил Александрович Офросимов с 1864 года был военным генерал-губернатором Москвы, а дед, Петр Федорович, – адъютантом князя Багратиона в период войны с Наполеоном. Такой родословной нельзя было не гордиться. (Ф26)

Окончив Константиновское артиллерийское училище в Санкт-Петербурге, П.Н. Офросимов всю свою жизнь посвятил службе в артиллерии. Командиром артиллерийского взвода в звании подпоручика участвовал в Первой мировой войне. В сентябре 1918 года добровольно вступил в Красную Армию и уже в 1921 году стал начальником артиллерии дивизии. В ноябре 1930 года был назначен начальником артиллерии корпуса. В 1940 году П.Н. Офросимову было присвоено звание генерал-майора артиллерии, и он был назначен преподавателем артиллерии в академию имени Ф.Э. Дзержинского в Москву.

Началась война, и после многочисленных заявлений с просьбой об отправке на фронт, генерал П.Н. Офросимов в августе 1941 года был назначен начальником артиллерии 33-й армии. Вместе с армией он прошел весь ее тяжелый боевой путь. Им была проделана очень большая работа по обучению воинов-артиллеристов, сплочению артиллерийских подразделений 33-й армии на разгром врага. Его заслуги в деле разгрома немецких захватчиков в этот период сложно переоценить. Достаточно сказать о том, что в период битвы под Москвой, в течение всего нескольких месяцев, он был награжден орденами Ленина и Красного Знамени.

П.Н. Офросимов имел очень высокий авторитет среди всех, кому пришлось с ним служить и воевать. О нем с большим уважением отзывался генерал Ефремов, давший генералу Офросимову в 1942 году блестящую служебную характеристику. Высоко отзывался о Петре Николаевиче и генерал армии Г.К. Жуков, который был знаком с ним по совместной службе. Генерал-майор П.Н. Офросимов погиб в районе северо-восточнее д. Ключик, предположительно 17–18 апреля 1942 года.

Немецкое командование хорошо понимало, что пока в их тылу находится пусть и небольшая, ослабленная нечеловеческими условиями обитания, группировка войск 33-й армии, спокойной жизни не будет. Мало того, при определенных условиях она могла сильно ослабить фронт немецких войск в этом районе. Поэтому, командир 12-го армейского корпуса генерал Вальтер Шрот уже через несколько дней после того, как стабилизировалась обстановка в районе д. Шеломцы, отдал командиру 268-й пехотной дивизии приказ принять меры по зачистке района, где находились части и соединения 33-й армии. Аналогичные распоряжения получили от командования 20-го ак командиры 17-й пехотной и 20-й танковой дивизий. Главная их задача состояла в том, чтобы планомерно отодвинуть окруженные части 33-й армии на запад, подальше от рубежа, который занимали соединения главных сил Западного фронта, и по возможности сжать занимаемый ею район с севера и юга.

Одновременно командиры 15-й и 23-й пд, 3-й мд и 5-й тд получили приказ командира 5-го армейского корпуса по активизации боевых действий выделенными от дивизий боевыми группами по сжатию района, занимаемого соединениями западной группировки 33-й армии с запада и юго-запада.

Окруженные соединения генерала Ефремова, несмотря ни на что, продолжали сражаться с противником, однако эти действия не всегда давали желаемый результат. Так, совместное наступление подразделений 338-й и 329-й сд на Блохино в ночь на 17 февраля вновь закончилось неудачей. Понеся большие потери убитыми и пропавшими без вести, они были вынуждены отойти в исходное положение. Среди пропавших без вести был красноармеец саперной роты А.М. Кузнецов, которого многие годы после войны безуспешно разыскивали его родные.

Утром этого дня командир 268-й пехотной дивизии полковник Г. Грайнер подписал приказ по дивизии, в котором был детально изложен план действий против частей окруженной группировки 33-й армии в тыловом районе дивизии. Первоначально предполагалось возложить эту задачу на командира 268-го истребительно-противотанкового артиллерийского дивизиона, в подчинение которому с 18 февраля должны были поступить: 268-я учебная рота, 313-й полицейский батальон и подразделение полевой жандармерии 268-й пехотной дивизии. Однако впоследствии командование 268-й дивизии изменило свое решение, поняв, что оно явно недооценило возможности окруженных ефремовских частей[113]113
  NARA, T. 315, R. 1851, FF. 000347–000349.


[Закрыть].

Глава 5

Тебя бы сюда хоть на недельку!

Из воспоминаний помощника шифровального отдела И.В. Якимова

Ближе к вечеру 18 февраля 1942 года в д. Желтовка прибыл офицер связи с донесением от командира 329-й сд полковника К.М. Андрусенко. Положение дивизии было крайне тяжелым. Как уже отмечалось выше, противнику удалось отсечь остатки малочисленных стрелковых частей 329-й сд от группы генерала Ефремова. Переподчинение дивизии 1-му гвардейскому кавалерийскому корпусу ничего не дало: генералу Белову было не до нее. Поэтому полковник К.М. Андрусенко принял решение пробиваться на соединение с частями генерала Ефремова. В своем донесении он докладывал командующему 33-й армией:

«Тов. Ефремову

18.02.1942 г.

1. Вверенные мне части, выполняя Ваш приказ, своевременно вышли в указанный район и вошли в соединение с генералом Беловым. Оставшиеся подразделения Вашим приказом подчинены моему соседу справа. Оторванность от Вас находит известный отпечаток на состоянии – заботе о вверенных мне частях, ибо за 15 дней я ни одного раза, абсолютно ничего от моего нового временного хозяина не получил, хотя его части все время кое-что да получали. Дважды грузы, выбрасываемые в мой адрес, забирались им.

2. Все время ставлю целью соединиться с Вами. Производил 5 раз попытки прорвать оборону, выбить противника из населенных пунктов согласно Ваших приказов, но безуспешно, причем при всех пяти попытках действий соседа справа не было обнаружено ни разу, за исключением ночи с 16.02 на 17.02, когда я по приказу Белова ударил на Слобода. Стрельба соседа справа фиксировалась на Островки. В чем дело? Почему так получается, мне не ясно. В результате пяти боев наступательного характера с моей стороны и отбития ежедневных атак противника в обороне я понес большие потери. Имею в составе каждой части по 60–100 активных штыков…

Вот, тов. командующий, вкратце, обстановка, в которой я нахожусь со своими частями. Считаю, что в таких условиях борьбы лучшим методом будет жесткая, активная, временная оборона, так как противник старается отрезать меня от Белова и уничтожить до соединения с Вами.

Многие бойцы, командиры и политработники в прошедших боях за Родину показали образцы мужества и героизма и, безусловно, вполне достойны быть представлены к правительственным наградам и к повышению воинских званий.

Прошу:

1. Ваших указаний по ведению операций. Белов оторвался от меня и находится в удалении на расстоянии нескольких десятков километров.

2. Выслать самолетом офицера на предмет оформления материала к представлению к правительственным наградам и присвоения воинских званий.

3. Прошу выбросить авиацией в район Лебедево мне 82 мм и 120 мм минометы, продовольствие и перевязочные материалы.

Андрусенко, Сизов».

Но генерал Ефремов ничем не мог помочь командиру 329-й дивизии: он сам не имел ни боеприпасов, ни продовольствия, ни медикаментов, не говоря уже об авиации. Неизвестно, что ответил Михаил Григорьевич полковнику Андрусенко. Одно можно точно сказать – обманывать его он не стал. Военная судьба полковника К.М. Андрусенко сложится очень сложно, даже, можно сказать, драматично, но ему все же было суждено дожить до Победы и закончить войну Героем Советского Союза.

Уже в конце февраля 1942 года полковник Андрусенко Корней Михайлович был снят генералом Жуковым с должности и отдан под суд военного трибунала. Суд состоялся 6 апреля 1942 года. «За бездеятельность при выходе дивизии из окружения» военный суд приговорил полковника К.М. Андрусенко к расстрелу. Однако Корней Михайлович не смирился с судьбой и написал письмо на имя М.И. Калинина. Некоторое время спустя Военная коллегия Верховного суда СССР отменила этот приговор, как не обоснованный, заменив его на 10 лет лишения свободы, с отправкой в действующую армию (был у нас в стране и такой вид наказания). Убыв на фронт командовать 115-й стрелковой бригадой, полковник К.М. Андрусенко честно и добросовестно исполнял свой воинский долг. 15 января 1944 года за мужество и героизм, проявленные в период командования 239-м сп 76-й сд, был удостоен звания Героя Советского Союза. Войну закончил в должности командира 55-й стрелковой дивизии. Умер в 1976 году. Похоронен в г. Киеве. (Примеч. авт.)

Судьба военного комиссара дивизии старшего батальонного комиссара Д.П. Сизова сложилась трагически. После того как его вместе с полковником Андрусенко генерал армии Г.К. Жуков снял с должности и отдал под суд военного трибунала, он был разжалован в старшие политруки, и 18 августа 1942 года, будучи политруком роты, пал смертью храбрых в бою с немецкими захватчиками.

В эти февральские дни продолжалась начавшаяся еще 18 января 1942 года десантная операция войск Западного фронта по переброске 4-го воздушно-десантного корпуса в район Желанье, Великополье, которая по планам советского командования должна была содействовать войскам Западного и Калининского фронтов в окружении и разгроме вяземско-ржевско-юхновской группировки противника. В ночь с 20 на 21 февраля 1942 года несколько самолетов с десантниками на борту вместо того, чтобы приземлиться на аэродроме, оборудованном в районе д. Желанье, по ошибке совершили посадку в расположении войск генерала Ефремова на аэродроме у д. Дмитровки.

Это была далеко не первая оплошность в десантировании частей и подразделений 4-го вдк. Немало десантников погибло, вследствие того, что их по ошибке десантировали в районах, занимаемых противником. Многие из них были расстреляны в воздухе или оказались во вражеском плену. Часть десантников погибла вследствие того, что выброска проводилась с небольшой высоты и парашюты, не успев набрать воздуха, просто не раскрылись.

Житель д. Ломенка Хохлов Николай Тимофеевич в июне 2005 года рассказывал автору этих строк:

«Многие из десантников погибли из-за того, что у них не раскрылись парашюты. Я помню на опушке леса, который начинается сразу же за нашим огородом, метрах в двадцати друг от друга лежали два десантника и рядом с ними нераскрывшиеся парашюты. У одного из них я забрал документы и письмо, которое он написал своей жене, но, как видно, не успел отправить. Мы с товарищем потом прочитали это письмо. Солдат писал, что они скоро будут отправлены для выполнения важного задания, ну и там всякое о семье и детях. Как сейчас помню, письмо было адресовано в Тульскую область. Так было написано на конверте. Мы завернули документы и письмо в тряпочку и спрятали их в сарае между бревнами, но сарай этот позже сгорел, и документы не сохранились.

Десантников тогда много погибло, но один наш офицер живой приземлился на парашюте метров сто от нашего дома, возле пожарного водоема. Немцев в деревне было тогда много, и они попытались взять его в плен. Десантник начал отстреливаться и ранил в голову немецкого командира, который руководил его поимкой. Тогда немцы озверели и забили его насмерть прикладами винтовок. Он был похоронен где-то рядом с этим местом, но сейчас я уже не помню точно где.

Помню еще двоих погибших десантников. Один из них был лейтенантом. Обоих похоронили недалеко от нашего огорода, но позже в этом месте был устроен скотомогильник, и их сейчас не найти…»[114]114
  Личный архив автора. Папка 30.


[Закрыть].

Бывший военный врач 338-й сд В.А. Фурашев, рассказывая в 1983 году о том, как они с товарищем блуждали по лесу, выходя из окружения, отметил:

«…Во время этого маршрута приходилось видеть висевших на деревьях на стропах парашютов наших десантников, расстрелянных видно еще в воздухе немцами, и это были в большинстве молодые парни. Их было много, висевших мертвыми на деревьях»[115]115
  Личный архив автора. Папка 5.


[Закрыть].

Как свидетельствуют архивные документы, генерал Г.К. Жуков был крайне раздражен тем обстоятельством, что генерал Ефремов без его разрешения привлек часть десантников к обороне занимаемого западной группировкой армии района.

Из телеграммы генерала М.Г. Ефремова генералу армии Г.К. Жукову:

«ТОВ. ЖУКОВУ

21.02.1942 ГОДА

…УЧИТЫВАЯ СЕРЬЕЗНОСТЬ ПОЛОЖЕНИЯ, Я ВЫНУЖДЕН, СБРОШЕННЫМИ В РАЙОНЕ ДМИТРОВКА ПАРАШЮТИСТАМИ ПОД КОМАНДОВАНИЕМ МАЙОРА БЕЗРОДНОГО, НАНЕСТИ УДАР ВО ФЛАНГ НАСТУПАЮЩЕМУ ПРОТИВНИКУ, С ЦЕЛЬЮ ВОССТАНОВИТЬ ПОЛОЖЕНИЕ.

ПО УНИЧТОЖЕНИЮ ПРОТИВНИКА ВСЕХ ПАРАШЮТИСТОВ СОБЕРУ И НАПРАВЛЮ В УКАЗАННЫЙ ВАМИ ПУНКТ.

ЕФРЕМОВ».

На что генерал армии Жуков ответил:

«ТОВ. ЕФРЕМОВУ

ВАМ НИКТО НЕ ДАВАЛ ПРАВА СРЫВАТЬ МЕРОПРИЯТИЯ ФРОНТА. ВЫ РАСПОРЯЖАЙТЕСЬ, КАК СЛЕДУЕТ ТЕМ, ЧТО ВАМ ДАНО.

ЖУКОВ».

Несколько оскорбленный тоном телеграммы, полученной от командующего фронта, генерал Ефремов отвечал:

«ТОВ. ЖУКОВУ

1. Я ВАШ ПЛАН НЕ СРЫВАЛ, А СОБРАЛ РАЗБРОСАННЫХ ПО ВСЕЙ ТЕРРИТОРИИ, ЗАНИМАЕМОЙ АРМИЕЙ, И МНОГИХ СПАС ОТ ПРОТИВНИКА, ТАК КАК ПАРАШЮТИСТОВ РАЗБРОСАЛИ, КАК ПОПАЛО И КУДА ПОПАЛО…»

Всего в районе, занимаемом частями окруженной группировки 33-й армии, было собрано около 450 десантников. Некоторое время спустя, когда генерал Жуков понял, что десантировавшимся в районе, который занимали окруженные части генерала Ефремова, будет очень сложно пробиться на соединение с главными силами 4-го воздушно-десантного корпуса, он дал разрешение оставить большую часть личного состава в распоряжение командарма-33.

По приказу генерал-лейтенанта М.Г. Ефремова 380 десантников были разбиты на два отряда и отправлены на усиление северного участка, который обороняли в основном бойцы спецподразделений. Общее руководство обороной боевого участка: Медведево, Никитинки, Морозово, Кузнецовка, было возложено на бывшего командира 1110-го сп 329-й сд майор Апанасенко, которому была поставлена задача «объединить все подразделения в этих пунктах, организовать взаимодействие и руководить боем»[116]116
  ЦА МО РФ, ф. 388, оп. 8712, д. 179, л. 74.


[Закрыть]. Майору Безродному, возглавившему первый отряд, было приказано оборонять населенные пункты Медведево и Никитинки. Второй отряд получил задачу занять оборону в д. Морозово и д. Кузнецовка.

Оставшиеся 70 человек, в основном оперативные работники штаба 4-го вдк, с выделенными в их распоряжение проводниками, были направлены в район Желанья, где находились главные силы корпуса, однако пробиться туда удалось далеко не всем.

Один из тех немногих воинов-десантников, которым посчастливилось выжить тогда, несмотря на то, что он был ранен, переболел сыпным тифом и был захвачен противником в плен, политрук 9-й роты 3-го батальона 244-й бригады 4-го вдк политрук Сергеев Александр Николаевич, так вспоминал о тех событиях:

«20-го февраля 1942 года десантировался с аэродрома Раменское под Москвой. Приземлились на Угре у дер. Дмитровка, а задание было приземлиться у дер. Желанье, в группу генерала Белова.

Утром, когда мы собрались, то оказалось, что нас 604 человека, а не 380, как пишут. Среди нас оказались самыми старшими майор Антрошенко и Носачев М.Ф. – батальонный комиссар. Оба они были представителями штаба корпуса.

Антрошенко договорился с М.Ф. Носачевым, что он направляется в штаб к генералу Ефремову, где будет решен вопрос, идти нам на соединение с Беловым или оставаться здесь, у Ефремова, а до его возвращения всем быть на месте в дер. Дмитровка.

К вечеру вернулся один командир, которого брал с собой Антрошенко. Фамилию и звание этого командира я не помню. Антрошенко не вернулся, и больше я его не видел и не знаю, куда он делся. От генерала Ефремова поступил приказ: создать из нас особый батальон, занять укрепрайон в деревне Федотково. Начальником укрепрайона стал майор Безродный, комиссаром батальонный комиссар М.Ф. Носачев, начальником штаба ст. лейтенант Симоненко, хозяйственными вопросами занимался майор Кобаняев.

В первом же бою в окружении, 23 февраля 1942 года, во время наступления на дер. Быково я вместе с командиром роты был ранен. Позднее, во время лечения, заболел сыпным тифом. 15 апреля 1942 года мы были захвачены в плен, и я оказался в Вяземском концлагере»[117]117
  Личный архив автора. Папка 41.


[Закрыть].

О том, как происходила высадка воздушного десанта 19–23 февраля 1942 года, дает некоторое представление донесение начальник особого отдела НКВД 33-й армии капитана госбезопасности Д.Е. Камбурга, отправленное им руководству особого отдела Западного фронта 20 февраля 1942 года.

НАЧАЛЬНИКУ ОСОБОГО ОТДЕЛА НКВД

ЗАПАДНОГО ФРОНТА ТОВ. ЦАНАВА.

НОЧЬЮ 20 ФЕВРАЛЯ В РАЙОН ДМИТРОВКА, МАНУЛИНО, ТЕТЕРИНО ОШИБОЧНО ВЫБРОШЕН АВИАДЕСАНТ НА 23 КОРАБЛЯХ 214 ВДБР И 9 ВДБР, ПРЕДНАЗНАЧЕННЫЙ ДЛЯ ПАРТИЗАНСКОГО ОТРЯДА КИРИЛЛОВА[118]118
  К тому времени бывший командир 38-й стрелковой дивизии полковник Кириллов Максим Гаврилович (не путать с подполковником И.К. Кирилловым, начальником оперативного отдела 160-й сд) объединил под своим командованием остатки своих частей и несколько крупных партизанских отрядов, действовавших на территории Знаменского, Всходского и Семлевского районов. Впоследствии на базе этих отрядов был образован партизанский отряд под командованием майора В.В. Жабо. Одной из главных задач полка было оказание посильной помощи воинам 4-го вдк, которые сосредотачивались в районе населенного пункта Желанье. В марте 1942 года полковник М.Г. Кириллов был вызван в Москву, где, по воспоминаниям Н.А. Силкина, был расстрелян. Поведение отдельных должностных лиц этого полка, и в частности И.Ф. Лифшица и его компании, крайне негативно оценивались после войны современниками, хотя командир полка майор В.В. Жабо хорошо проявил себя в этой должности. – Примеч. авт.


[Закрыть]. ПОКА СОБРАНЫ 110 ЧЕЛОВЕК 9 АВИАБРИГАДЫ. ИЗ НАЧСОСТАВА ПРИЗЕМЛИЛИСЬ МАЙОР БЕЗРОДНЫЙ ИЗ 214 ВДБР, СТ. ЛЕЙТЕНАНТ ВИЛЧЕНКО ИЗ 9 ВДБР. ПРИЧИНА: НЕПРАВИЛЬНАЯ ВЫСАДКА.

КАМБУРГ».

Несколько позднее Д.Е Камбург отправил в адрес руководства НКВД СССР и особого отдела Западного фронта еще одну телеграмму:

«МОСКВА.

НКВД СССР

ТОВ. АБАКУМОВУ В.С.

ОСОБЫЙ ОТДЕЛ НКВД ЗАПАДНОГО ФРОНТА

ТОВ. ЦАНАВА

ОПЕРАЦИЮ ПО ВЫБРОСКЕ АВИАДЕСАНТА 4 ВДК В ЖЕЛАНЬЕ НАДО СЧИТАТЬ НЕУДАЧНОЙ. ВСЛЕДСТВИЕ ПЛОХОЙ ОРГАНИЗАЦИИ ВЫБРОСКИ ЧАСТЕЙ КОРПУСА, ЧАСТЬ КОРАБЛЕЙ ПРОИЗВЕЛА ВЫБРОСКУ В РАСПОЛОЖЕНИЕ 33 АРМИИ В РАДИУСЕ 15–18 КИЛОМЕТРОВ. С 19–23 ФЕВРАЛЯ ВСЕГО В РАЙОНЕ ДЕРЕВЕНЬ ТЕТЕРИНО, ДМИТРОВКА, ЖУЛИНО, МАНУЛИНО ВЫБРОСКУ ПРОИЗВЕЛИ 56 КОРАБЛЕЙ. СОБРАНО ЖЕ ПО НАШЕЙ ТЕРРИТОРИИ 300 ЧЕЛОВЕК. ЕСТЬ ОСНОВАНИЯ ПОЛАГАТЬ, ЧТО ЧАСТЬ ПАРАШЮТИСТОВ ПОПАЛА В РАСПОЛОЖЕНИЕ ПРОТИВНИКА. КОМАНДОВАНИЕМ 33 АРМИИ ВСЕ ПАРАШЮТИСТЫ КОНЦЕНТРИРУЮТСЯ ОКОЛО ДЕРЕВНИ ФЕДУРНЕВО С ЦЕЛЬЮ СБОРА ИХ И ЗАДЕЙСТВОВАНИЯ В ИНТЕРЕСАХ 33 АРМИИ С ЗАДАЧЕЙ ПРОРЫВА ФРОНТА ПРОТИВНИКА И СОЕДИНЕНИЯ С ОСНОВНЫМИ СИЛАМИ И С 4 ВДК В РАЙОНЕ ДЕР. ЖЕЛАНЬЕ. ВИНОВНИКАМИ ПРЕСТУПНОЙ ВЫБРОСКИ ПАРАШЮТИСТОВ В УКАЗАННОМ РАЙОНЕ ЯВЛЯЮТСЯ КОМАНДИРЫ И ШТУРМАНЫ КОРАБЛЕЙ.

КАМБУРГ».

Неприятности ждали десантников не только на земле, но и в воздухе. В ночь на 23 февраля 1942 года десантировались командование и штаб 4-го вдк. Самолет, на котором находилось командование корпуса, был неожиданно атакован и обстрелян вражеским истребителем, в результате чего командир корпуса генерал-майор А.Ф. Левашов был убит. В командование корпусом вступил начальник штаба полковник А.Ф. Казанкин.

«Выдающаяся» вяземская воздушно-десантная операция 4-го воздушно-десантного корпуса, проводившаяся в январе – феврале 1942 года, еще ждет своих исследователей, но по масштабу своей непродуманности и понесенным жертвам она не очень уступает трагедии, постигшей западную группировку войск 33-й армии. О том, как она проходила на самом деле, сохранилось не так уж и много воспоминаний по причине того, что мало кому удалось выжить в этом кошмаре. По крайней мере, в советской литературе все послевоенные годы старались обходить молчанием этот «шедевр» военного искусства. Даже в «Истории Великой Отечественной войны» этому событию уделено всего несколько ничего не значащих строк.

В марте 2003 года автору этих строк удалось беседовать с одним из двух десантников, которые присутствовали на митинге, посвященном 60-летию освобождения г. Вязьмы, и он рассказал очень любопытный пример о том, как некоторые из них десантировались тогда. По словам ветерана, поскольку летчики не всегда могли найти нужную площадку для посадки, а также для того, чтобы сократить время десантирования, они на минимально допустимой скорости снижались до высоты 10–12 метров, и десантники были вынуждены покидать борт самолета, надеясь только на то, что снежный покров несколько смягчит их падение на землю. После «успешного десантирования» самолеты уходили обратно. Можно себе представить, каково оно – с оружием и полной амуницией прыгнуть с высоты четырехэтажного дома и не поломать себе рук, ног, а то и головы!

18 февраля 1942 года приказом командарма был организован еще один боевой участок, включавший в себя населенные пункты Пажога, Тякино, Манулино. Командиром участка был назначен капитан П.П. Брич, отстраненный несколько дней назад командиром 113-й сд полковником Мироновым от командования 1292-м сп за систематическое пьянство. Командарм дал шанс бывшему командиру полка реабилитировать себя в глазах командиров и подчиненных за совершенные им проступки. Капитан Брич получил задачу объединить находящиеся в этих пунктах отдельные подразделения и не допустить распространения противника с северного направления.

В любых условиях боевой обстановки генерал Ефремов старался посетить тот или иной участок обороны, несмотря на смертельную опасность, которая могла поджидать его в любом месте, т. к. противник отдельными разведгруппами рыскал далеко в тылу наших частей. Командарм помогал советом, подсказывал, но если надо, то и применял власть.

Иван Васильевич Якимов в одном из своих писем к Михаилу Михайловичу Ефремову летом 1986 года рассказывал:

«…Генерал Ефремов часто на санках выезжал в дивизии на передовую, а передовая была вокруг и иногда находилась в нескольких сотнях метров. И вот однажды по возвращении из одной дивизии часа в 2 ночи он вызвал меня по телефону на доклад о поступивших без него шифровках. Когда я прибыл и доложил о прибытии, он в это время ходил по комнате и, потирая руки, говорил примерно так: “Вот это мороз, настоящий русский мороз. Пусть немцы попробуют и почувствуют настоящую русскую зиму”».

Рано утром 19 февраля 1942 года, когда ночная мгла еще окутывала землю, генерал Ефремов с небольшой группой охраны направился на передовую, планируя посетить ряд частей 160-й и 338-й сд, где накануне противнику удалось потеснить наши подразделения. Ознакомившись на месте с положением дел по организации обороны и столкнувшись с фактами вопиющей беспечности со стороны отдельных командиров, Михаил Григорьевич не ограничился отданием необходимых указаний командирам этих дивизий и полков по наведению должного порядка в частях, как на передовой, так и в тылу. Сразу же по приезду в Желтовку, генерал Ефремов отдал распоряжение полковнику С.И. Киносяну на основании фактов, выявленных им в ходе проведенной проверки, немедленно издать приказ по армии. Командарм не только обратил внимание командиров всех степеней на существенные недостатки в поддержании твердой воинской дисциплины, организации и ведении боя, но и строго наказал виновных. В приказе, в частности, отмечалось:

«…4. Сегодня личной проверкой боевой готовности частей 338 СД убедился, насколько низка боевая дисциплина в этой дивизии.

Как можно допустить, чтобы боевое оружие, находящееся на огневых позициях, не было готово к открытию огня? Как можно допустить, чтобы командиры и комиссары частей и подразделений оставляли свои места в бою и уходили в тыл? Так преступно поступили командир 1138 СП – капитан МЫСИН и командир роты – младший лейтенант СОЛОДОВ.

При наличии в подразделениях весьма ограниченного количества людей в 338 СД, в ближайших тылах можно увидеть очень многих бойцов, командиров и политработников вне боя, без дела. Даже парторганизация умудрилась в момент боя созвать партсобрание.

И неудивительно, что 17.2. 1138 СП в панике отошел от занимаемых позиций.

5. В 160 СД 18.2. имел место вопиющий факт дезертирства с поля боя командира минометной батареи – лейтенанта ТОЛМАЧЕВА и политрука ХОЛСТИННИКОВА, в результате чего брошенный ими на произвол судьбы отряд в составе 54 человек в неравном бою потерял 43 человека.

6. В сложных условиях боя, потеря чувства ответственности, паникерство и упадничество руководителя – равносильно предательству…

ПРИКАЗЫВАЮ:

8. Мобилизовать весь личный состав и всю боевую технику на борьбу с врагом; вести самую решительную борьбу с паникерами, нытиками, предателями; навести большевистский порядок во всех подразделениях, частях и в тылу.

9. Лейтенанта ТОЛМАЧЕВА, политрука ХОЛСТИННИКОВА, капитана МЫСИНА и младшего лейтенанта СОЛОДОВА арестовать и предать суду Военного Трибунала.

М. ЕФРЕМОВ»[119]119
  ЦАМО РФ, ф. 388, оп. 8712, д. 59, л. 74–75. Подчеркнуто автором.


[Закрыть].

Однако отдавать под суд указанных командиров и политработника не стали, ограничившись последним предупреждением: на счету был каждый командир и красноармеец. Правда, капитан П.С. Мысин был отстранен от обязанностей командира 1138-го сп и назначен командиром одного из боевых участков. Командиром полка вместо него стал начальник оперативного отделения 338-й сд майор П.Г. Московский.

Во второй половине дня 19 февраля в Желтовку, где находилась оперативная группа штаба армии, неожиданно для всех, прибыл разведотряд 43-й армии. Отряд был составлен из числа бойцов лыжного батальона, приданного 1-й гв. мсд еще со времен боев на Наре, и долгое время входившего в состав 33-й армии. Генерал Ефремов был приятно удивлен появлением лыжников. Отряд состоял из 58 человек. Командовал им старший сержант Харитонов, а комиссаром был батальонный комиссар В.Т. Шалаев (довольно интересный факт: командир группы сержант, комиссар – майор!). Пройдя незамеченными по тылам врага и по территории, которую контролировали части окруженной группировки 33-й армии, около 60 км, разведчики благополучно добрались до указанной им точки.

В архиве сохранились документы, рассказывающие о подготовке отряда, а также карта с легендой, в которой указан маршрут его движения.

Первый документ:

«Начальнику штаба 43 армии

Генерал-майору тов. Боголюбову.

Справка.

Об отряде старшего сержанта Героя Советского Союза тов. Харитонова А.Г.

Выполняя приказ ВС 43 армии от 15.02.1942 года, нами из состава лыжного батальона 1 гв. мсд сформирована рота.