Текст книги "Исповедь: дотянуться до звезды"

–Любовь Николаевна, у Вас очень красивые ноги, Вам об этом говорили?

–Когда я училась в институте, мне несколько раз предлагали работу в модельном агентстве. Фотомоделью. Но я отказалась.

–Ну и правильно. Фотомодель вообще не профессия, скорее это прокладка между богатством и деньгами.

–Поэтому я и отказалась. Не могу сказать, что я мечтала стать учителем. Но эта работа мне нравиться, я ее выбрала сознательно, а не просто так: шла, вот, мимо, вдруг вижу дверь– учителя, и решила зайти посмотреть, попробовать.

Позволив Володьке достичь призрачной грани, девушка нежно отрывала его голову двумя руками и передвигала на начало дистанции, к коленям. Одергивала подол халатика. И все начиналось с самого начала. До бесконечности. Эта игра нравилась им обоим. Все происходило в полном молчании, но они отлично распознавали язык жестов, отдав все свои силы изучению порывов души любимого человека.

Наконец девушка набралась решимости оторваться от ласк, чтобы продолжить волнующий обоих разговор, начатый у реки.

–Володя, спасибо тебе за твою любовь. Но не требуй от меня категоричного ответа. Пока не требуй. Слишком неясно наше будущее. Я боюсь остаться одна. Ведь совсем немного нам осталось быть вместе, рядом. Потом ты окончишь школу, пойдешь либо учиться, либо, если не получится, тебя заберут в армию. И я уеду домой. Вот выпущу ваш класс и уеду. Между нами будут расстояние и разлука. Быть может на несколько лет. Пока я могу сказать, что ты и твое будущее меня очень волнуют. И свое будущее также связываю только с тобой. Я должна быть уверена, что за годы разлуки ты ко мне не охладеешь. Вдруг встретишь «другую» женщину, женишься. В этом случае я останусь старой девой. Поэтому я и боюсь окончательно утонуть в твоей любви. Не забывай, что я старше тебя на восемь лет. Если вдруг мы расстанемся навсегда, то наша дружба превратиться для тебя, лишь в штрих в биографии, первой любовью. Для меня же она будет последней. Для меня она превратится в крах мечты. Крах МОЕЙ жизни. Поэтому, Вов, я и боюсь потерять голову, принять призрачный мираж за реальность своего счастья, исполнение мечты.

Володька слушал и продолжал увлеченно играть с девичьими ногами, пытаясь улучить момент и прорваться через запретную черту.

–Любовь Николаевна, давайте счастливо проживем это время. А будущее мы будем потихонечку готовить, строить.

–Вов, нам надо перейти на «ты». И называй меня по имени. А то глупо получается: мы с тобой целуемся, и в тоже время на вы. Только, пожалуйста, наедине. На людях мы так же далеки. Для всех. Хорошо?

От жары, источаемой буржуйкой, от хмельной красоты призрачной девушки с дурманящей плотью голова у Володьки закружилась, грудь распирала горячая волна нежности. Он потянулся к учительнице, горохом запрыгали по полу пуговицы с халатика.

…Он целовал ошалевшие от удивления глаза, шею, грудь. Целовал жадно, страстно, обходя лишь губы, так как боялся в ответ уловить несогласие, порицание. Целовал, сгорая в безумном огне нежности, оставляя на ароматной коже жгучие следы любви.

Любовь Николаевна, спиной прижимаясь к печи и стирая с нее известку, тихонечко поднялась с лавочки.

Иступлено, с нервной дрожью во всем теле, гладил Володька хрупкие плечи, неумело ласкал. И целовал, целовал, целовал…

Девушка запрокинула голову, закрыла глаза, отдаваясь во власть обезумевшего паренька. Руки ее безвольно повисли. Горячие губы непрерывно и испуганно шептали:

–Не надо, Володя…не надо…

6

Наступила зима. Злые декабрьские ветра постоянно переметали дороги, устраивая заносы. Село забросало высокими плотными сугробами. Дома зябко кутались в мохнатые снежные шапки. Лес, закуржавевший от мороза, облепленный хлопьями снега, тонко потрескивал хрустальным звоном лопающихся деревьев. День ото дня мороз крепчал. Ветер постепенно стихал. Наконец установилась морозная, но солнечная погода.

Чуть тянула поземка. Поздним вечером Яковлев Володька направился по узенькой тропинке, протоптанной в глубоком снегу многочисленными пешеходами поперек всего поля между двумя соседствующими селами. Это был кратчайший путь. Дороги регулярно чистили тракторной «бабочкой», но идти по ней надо было втрое дальше. Поэтому пешеходы предпочитали тропинку.

В доме у Любови Николаевны окна светились, но были зашторены. У ворот, уткнувшись бампером в высокий сугроб, стоял бортовой грузовик.

Яковлев вошел во двор. Намеренно громко хлопнул калиткой. Не желая попасть в неловкое положение, этим он дал знак о своем приходе. Громко потопал на нижней ступеньке крыльца, сбивая с ботинок налипший снег.

В сенях прошелестели торопливые шаги, и на крыльцо выскочила Любовь Николаевна. Глаза возбужденно блестели. Девушка прижалась к его груди. От нее слегка пахнуло дорогим спиртным.

–Вов, пожалуйста, приди чуть позже. Извини, я не могу сейчас ничего объяснить. Доверься мне и ни о чем пока не спрашивай. Придешь попозже, и я тебе все расскажу. У меня нежданные гости. Они из прошлой жизни. Я их сейчас выпровожу.

Яковлев спросил, сдерживая гнев:

–Кто они?

–Не обижайся, прошу тебя! Это мои старые друзья. Я тебе клянусь, нет никакого повода для злости или ревности.

–Почему ты меня гонишь?

–Вов, я тебя не гоню. Просто не хочу, чтобы ты с ними встречался. Ненужно это.

Она виновато улыбнулась, прильнула к его губам. Володька с ворчаньем отстранился, ревниво бросил:

–Хорошо…жди. Через какое время прийти?

Полчаса, а лучше через час.

Он долго бродил по селу, потом прошел до дому и обратно. По пути ему не встретилась ни одна живая душа. Старался успокоить себя и трезво разобраться во всем. Но разгоряченное воображение рисовало картины одну страшнее другой. Ревность терзала сердце. Жгучая обида туманила глаза, захлестнула сердце.

–Обманула! Но как– же это?

Неопределенность толкала на необдуманные шаги, томила, не давала покоя. Поднялась неясная злоба на непрошеных гостей, якобы ее друзей. Нет, нужно выяснить все до конца. Сейчас! Немедленно!

Яковлев круто развернулся, быстро зашагал к нужному ему дому.

Машины уже уехала. Как память о ее присутствии остались лишь глубокие следы протекторов колес у забора.

Любовь Николаевна убирала со стола грязную посуду и прочие остатки застолья. Натальи Владимировны дома не было. Ушла в кино, как всегда. Она не завела себе постоянного ухажера, пока.

Яковлев всегда появлялся в этом доме в довольно позднее время, где то после восьми– девяти часов, приспосабливаясь под время года. Подстраиваясь под сумеречное время. Появиться засветло либо в полной темноте всегда намного опаснее: это вызовет либо множество любопытных взглядов, либо у тех же любопытствующих много вопросов: а что ему там делать и т.д. А если засекут несколько посещений, то вся конспирация коту под хвост. Их встречи сразу станут достоянием гласности и у учительницы возникнут неприятности по работе. Все же, связь учительницы со своим учеником во все времена считалась порочной и предосудительной. И ни кого при этом не волнует, любят они друг друга или занимаются развратом. В любом случае в видении «общественного мнения» это всегда разврат и порок. Мало кто, в хороводе обличающих особей, способен понять, что отношения учительницы и ученика построены на взаимной и счастливой преданности. С целью недопущения возможных коллизий, им приходилось соблюдать строжайшую конспирацию.

В общем, его любимая учительница была совсем одна. Потихоньку убирала со стола остатки непритязательной закуски, перемывала посуду, вытирала ее и убирала в небольшой посудный шкафчик. В углу, под вешалкой, стояли пустые бутылки из-под вина и коньяка.

Володька постоял у порога, молча следя за хозяйкой.

–Вов, ну чего ты стоишь? Раздевайся, проходи,– бросила девушка на ходу, не прекращая своего занятия.

Яковлев снял пальто, повесил на вешалку. Прошел к столу.

Любовь Николаевна убрала последние следы застолья, вытерла клеенку, сполоснула руки под рукомойником и присела рядом, выключив верхний свет, но включила настольную лампу. С тревогой заглянула ему в глаза. Уловив в них огонек ярости и гнева, виновато потупила голову.

–Ну чего ты дуешься?

–Я не дуюсь.

–От чего же молчишь? Угрюмый такой.

Яковлев отвернулся к окну, бездумно разглядывая сугробы во дворе дома.

Молчание тяготило Володьку. Но нужно было держать марку, хотя он и готов был уже сдаться. Он ждал объяснений. Пусть тягостных, но искренних.

Володька покосился на учительницу, и… сердце его екнуло, острые шипы жалости впились в него. На ресницах у девушки дрожали две прозрачные слезинки. Глаза влажно и печально блестели. Он встал, подошел к ней и порывисто обнял подрагивающие плечи. Принялся целовать ее глаза, собирая и проглатывая горьковато– соленые горошины.

–Любушка, прости, милая, не надо, прошу тебя…

Он поднял девушку на руки, толкнул ногой створки дверей в спальню. Она обхватила его за шею, прижалась к груди.

–ЛЮБИМАЯ…

Володька положил девушку на узенькую панцирную кровать, устроился рядом. Нетерпеливо расстегнул пуговки халата, сдвинул с плеч тесемки лифчика.

Лаская рукой один тугой бугорок груди, второй бугорок нежно исследовал губами. Бережно теребил сладковатые темные пятнышки сосков, периодически пытаясь проглотить все полушарие груди, засасывая его в широко открытый рот. Затем разлетался мелкой россыпью поцелуев по всей груди, пробегался по плоскому животу, дотягиваясь до самых трусиков. Но тут на страже всякий раз были две подрагивающие ладошки. Они тут же вставали непреодолимым заслоном на пути его губ. Потерпев фиаско в нескольких попытках, Володька пустил в ход руки, скользнул вниз по бедру. Едва он потянул резинку трусиков, как тут же его рука была перехвачена за кисть.

–Не надо, Вовочка!– испуганно шептала девушка.

Володька дрогнул, застонал, заключил любимую в свои объятия, изо всех сил прижал ее к своей груди.

–Ох! Задушишь же…медведь сибирский.

–Все изорву в клочья!– зарычал Володька. Шелк комбинации затрещал в его руках.

–Володя, милый! Я знаю, что ничего плохого ты мне сделать не можешь. Ведь ты меня любишь, да?

–Люблю! Но почему нельзя?

–Не зверей, мой хороший, любимый. Силой ты ничего не добьешься. Только потеряешь меня. Не могу я сейчас, Вов. Для меня такие отношения возможны только между мужем и женой. Воспитана я так, понимаешь, и ничего тут не поделаешь. Иначе просто быть не может. И потом, Вов, нам с тобой и так хорошо, без этого. Ведь тебе со мной хорошо?

–Давай поженимся!

Любовь Николаевна рассмеялась.

–Глупый, самоуверенный мальчишка. Прежде чем мы поженимся, меня посадят за аморальное поведение и разврат несовершеннолетних. И потом, я на восемь лет старше тебя. Сейчас пока разница не так заметна. У тебя еще все пройдет. Первая любовь потому и первая, что проходит. За ней будет следующая…для тебя. Ты сейчас живешь только своей любовью ко мне, ничего не замечая вокруг. Да, Вов, я давно поняла, что твоя любовь искренняя и без оглядки. И я хоть сейчас готова отдаться безумию, готова отдаться тебе. Я была бы счастлива, если бы ты стал моим первым мужчиной и полностью обладал мной. Но это будет не ранее, чем мы распишемся в ЗАГСе. И потом, Вов, мы скоро расстанемся, и ты сразу же увидишь, сколько молодых девчонок на свете, и вообще вокруг тебя. А соблазн будет достаточно велик. А ты подумал о том, что будет со мной, если я тебе сейчас отдамся, а потом ты найдешь себе другую девушку, женишься. А мне что делать?

–Любушка, Лада моя! Разве же я могу бросить тебя. Да никогда! Я просто умру без тебя!

–Нет, Володя! Я первой уйду от тебя, если ты будешь моим мужем и разлюбишь. Я это почувствую. Кстати, ты до того приручил меня, что в роли своего мужа я вижу теперь только тебя. Но если ты сумел приручить, то будь добр защищать от всех, и отвечать за нас двоих. Ты же мужчина, а я всего лишь слабая влюбленная женщина. И я полностью доверяю тебе. Но вот о будущем думать приходится мне одной, за нас обоих.

Яковлев перенес игру губами на глаза, нос, щеки, лоб, подбородок. Наконец дотянулся до губ, припал к ним в долгом поцелуе. Любовь Николаевна выскользнула из его объятий, оперлась на локоть, тихо засмеялась.

–Чего ты?

–Так… ты целоваться научился.

Володька тоже рассмеялся, горделиво выпятил грудь. Схватил девушку в охапку, уложил под себя и вновь впился в губы. Та попыталась увернуться, сопротивлялась.

–Вов, хватит! Губы уже болят. И на шее засосов наставил. Завтра с синяками в школу пойду.

Хлопнула калитка. В сенях, затем на кухне застучали каблуки. Пришла из Дома Культуры Наталья Владимировна. На кухне загорелся свет. Постучав в створки дверей, ведущих в спальню, приоткрыла одну половину и проскользнула внутрь.

–Чего это вы такие таинственные?– спросила она, стоя перед зеркалом и яростно теребя массажной щеткой темно русые кудри.– Поругались, что ли?

Любовь Николаевна осталась лежать, едва успев застегнуть пуговки халата. Прикрыла глаза рукой. Володька сидел рядом и смущенно улыбался.

–Да нет, вроде не ругались.

Наталья Владимировна озорно тряхнула кудряшками, стрельнула в него темно– серыми глазами.

–Ой, какой кавалер провожал меня сегодня! Я иду по одной стороне улицы, а он по другой. Я молчу, и он молчит. Только и узнала, что зову его Валерой. Да, ты, Вов, знаешь его, наверное. Усатый такой. И роста небольшого. Топает себе и даже не посмотрит в мою сторону. Прямо телохранитель.

–Да это мой сосед!– удивленно воскликнул Яковлев.– Вообще– то парень хороший. Спокойный. Но тюря тюрей. Ему уж тридцать лет, а с девушками его никто не видел.– Успокоил он Волгину.

–Вот спасибо! Появился один жених, и того обласкали.

Она перебрала стопку тетрадей, лежавших на столе, сунула их в портфель.

–А теперь спокойной ночи мне. Быстренько линяйте на кухню. У меня завтра занятия начинаются с первого урока. Мешать вам не буду.

Выпроводив их на кухню, прикрыла створки двери.

–Кстати, Яковлев,– послышался ее голос из спальни,– ты знаешь, что Любу сегодня приезжали сватать за очень интересного молодого человека.

–Что!– простонал Володька.

–Да ты не расстраивайся. Она любит только тебя. Но и ты не хлопай ушами, не то, в следующий раз, приедут более настойчивые сваты, и уведут твою Любовь из-под самого носа под венец.

7

Так получилось, что общаясь в течение уже длительного времени только с двумя молодыми учительницами, Яковлев Володька постепенно отдалился от своих прежних друзей. Компания, в которой ранее он проводил время, его больше не интересовала. Изредка встречался с кем– то из них, мимоходом бросал:

–Привет. Привет. Как дела? Все нормально? Ну, все, пока. Увидимся.

В школе так же манера общения с одноклассниками кардинально поменялась. Если ранее он мог на перемене вместе с мальчишками прятаться за углом школы, где те всегда перекуривали, хотя сам никогда не курил, то теперь он и с ними общался только мимоходом. Даже с девчонками он общался только эпизодически. Самое большее, на что его хватало, это поддержать разговор, если кто-то к нему обратился. Конечно же, подобное поведение не могло долго оставаться без последствий. Ведь Яковлев практически игнорировал весь класс.

Первыми взбунтовались девчонки. Что весьма закономерно. Два десятка молоденьких валькирий не могли игнорировать тот факт, что один из перспективных одноклассников не обращает никакого внимания ни на одну из прелестниц. Подумать только, он дружит со своей классной руководительницей. С этой старухой! Ей же скоро будет двадцать пять.

С целью возвращения заблудшей овцы в привычное всем стадо ими была разработана целая программа. Для начала нужно настроить мальчишек на крупный разговор с Яковлевым. Проще говоря, надо было его хорошенько побить. Если после этого тот не одумается, следует подставить их обоих. Для того существовало несколько возможностей. Ну не могли они простить какому– то пареньку полного игнорирования себя любимых. Справедливость должна восторжествовать.

Для успешного претворения в жизнь надуманного ими плана осталась только самая малост подговорить мальчишек. Конечно же, в этом заговоре участвовали далеко не все представительницы слабого пола. Были сочувствующие и у Яковлева. Между тем девчонки приступили к выполнению подготовительного этапа.

Для начала мальчишки в индивидуальном порядке подверглись качественной психологической обработке. Парням, с целью поднятия их боевого духа, было указано на пренебрежительное отношение со стороны Яковлева ко всему классу и к каждому однокласснику отдельно. А что это, как не заносчивость. Подумаешь, дружит с учительницей. Надо его поставить на место. Тем более, за то, что дружит с учительницей. Мало ему в школе девчонок.

–Пижон! Волосы длинные отрастил, чтобы лучше видно было, какие они волнистые. Вечно аккуратно причесаны. Брюки наглажены, рубашка всегда свежая, ботинки начищены. И возле учительницы все перемены крутится. Никого, кроме нее, не замечает. Яковлева необходимо спустить с небес на землю, ставить на место.

Целенаправленное психологическое давление на парней принесло свои плоды. В классе училось девятнадцать девчонок и семеро мальчишек, вместе с Яковлевым. И вот шестеро одноклассников зашевелились. Втайне от Володьки, благо он с ними на переменах не контактировал, приступили к обсуждению плана, предложенного девчонками. Все единодушно признали необходимость принятия экстренных и неординарных мер. Яковлев зарвался! Настала пора набить ему морду. Но тут была одна закавыка.

На территории Свирьского сельского Совета располагалось до двух десятков деревушек, деревень и сел. Мелкие деревни имели только школы с начальным образованием в четыре класса. В более крупных селах имелись восьмилетки. Средняя школа с десятилетним образованием размещалась в селе Свирь, на центральной усадьбе колхоза, где располагался и сам Сельский Совет.

Закончив начальную школу, дети продолжали обучение в ближайшей восьмилетке. Одолев восьмилетку, желающие продолжить обучение, вынуждены были перебираться в село Свирь, как– то устраивая свой быт. Кто– то жил у родственников, кто– то снимал угол у знакомых. Из ближних деревушек на занятия как– то добирались самостоятельно, с оказией. Больше всего, конечно, учеников в этой школе было местных, Свирьских. Ввиду того, что от деревни Лисицино до центральной усадьбы колхоза было предельно малое расстояние, где-то полкилометра, школы в ней не было. Никакой. Все дети ходили сразу в Свирьскую десятилетку.

Так уж получилось, что Володька Яковлев с самого начала учебы в школе, с первого класса, из своей деревни был один на весь класс. В ту пору мальчишек и девчонок было примерно поровну. После восьмого класса часть ребят отсеялась, часть пришла из других школ, и сформировался один класс вот с таким соотношением девочек и мальчишек: девятнадцать и семь.

Первые три года прошли в плодотворной учебе. Класс сформировался дружный. В четвертом все перевернулось.

Из поколения в поколение между молодежью населенных пунктов существовала вражда. Или, скорее, соперничество, и территориальное, и из-за девчонок. Так вот, традиции этой вражды, или соперничества, передавались и прививались с младых лет. Подобное соперничество закономерно выливалось в стычки, потасовки, а то и в откровенные драки. По всякому поводу. Либо без повода.

В четвертом классе, с первых же дней, Володька неожиданно столкнулся с откровенной грубостью и даже враждебностью по отношению к себе со стороны одноклассников. В первое время он растерялся. Даже те, кого он три года считал друзьями, проявили к нему агрессию. А надо сказать, что Володька в классе был самым сильным, хотя габаритами не выделялся из общей массы мальчишек. Тому способствовало постоянное стремление Яковлева заниматься спортом. Но какой спорт может быть в глухой Сибирской глубинке.

С раннего детства Володька тренировался с тяжестями. Младший его брат, Сашка, старался ни в чем не отставать. И они на пару самозабвенно поднимали всякие тяжести, предварительно натаскав со свалки у гаражей ПМК всякого металлического хлама. Эти занятия дали свой результат. Если возникала необходимость выяснить отношения с кем– то из мальчишек, то Володька мог справиться со сверстником, старшим его на два, три года. При этом он никогда не претендовал на роль предводителя компании ребятни. Ему хватало простой независимости.

Пытаясь сломить сопротивление Яковлева, противная сторона на переменах, после уроков, постоянно цеплялась к нему. Задираясь, мальчишки подсылали к нему самого слабого, и потому самого трусливого, старались раскрутить на драку. Целью всех нападок было желание сломить его волю, заставить подчинятся, помыкать им. Но у них плохо получалось. Яковлев и не думал сдаваться. В драках один на один, в то время существовали такие правила, против него выходили не менее двух пацанов. А то и трое. И не всегда они одерживали верх. Соотношение побед было пятьдесят на пятьдесят.

А когда Колька Соломин, сосед и товарищ, купил в райцентре книжку «66 приемов самбо», то они с братом и соседом за лето хорошенько ее изучили, целое лето отрабатывали приемы. Кроме того, он с братом каждый день по утрам совершал пробежки вокруг березовой рощи. А это порядка трех километров. Каждый же день они совершали заплывы вниз по течению речки также около трех километров. Пока позволяла погода.

После этого, до конца восьмого класса, к нему мало цеплялись. Но цепляться пытались. И получали достойный отпор. Ну, кто сказал, что отличники и хорошисты должны быть беспомощными очкариками, не способными постоять за себя. Постоянная готовность к отпору агрессорам выковали у Володьки бойцовский характер и отменную реакцию. При этом его действия всегда были ответом на нападение. Первым не нападал. Хотя притом раскладе, что сложился в классе, он мог бы потихоньку подмять под себя всех. Ну что делать? Не желал он быть лидером, и все тут. Ему больше нравилась роль независимого ни от кого одиночки.

В общем, стараниями самих же противников, пришлось все школьные годы находиться в боевой постоянной готовности, поддерживая хорошую физическую форму.

После восьмого класса из Омска к родителям на каникулы приехал Борька Сомов. Он где-то там учился и был старше Володьки года на четыре. И имел первый разряд по боксу. Вот он как-то и предложил Яковлеву позаниматься с ним боксом. Все лето. Как только Володька осваивал что-то новое в этом виде спорта, как тут же, придя домой, передавал младшему брату. Так и тренировались они все лето: два раза в неделю по четыре часа с Борькой, и почти каждый день дома с братом Сашкой.

С тех пор прошло уже почти два года, но свои тренировки братья не прекращали, отрабатывая приемы. Доводили реакцию и удары до автоматизма.

В девятом классе, поначалу, почувствовав прилив новых сил после каникул, Свирьские мальчишки пару раз зацепили Яковлева, пытаясь в очередной раз склонить к повиновению. В первой стычке пострадали двое инициаторов. После второй и, на этот раз последней, уже трое пареньков смывали кровь с разбитых лиц в придорожной луже. Остальные успели разбежаться.

В общем, перед шестью мальчишками стояла совсем не простая задача: постараться набить Яковлеву морду при явном недостатке сил для этого.

В один из дней одноклассники собрались у школы после уроков. Привычно дымили папиросами, переговаривались. Решали, как лучше провернуть эту авантюру. И когда.

Самые нетерпеливые и горячие предлагали не тянуть резину.

–Чего ждать? После уроков подкараулим его и всей толпой навалимся. Никуда ему не деться, сомнем и от…м.

–А как ты его подкараулишь, если он почти всегда провожает домой Любовь Николаевну. Не будешь же нападать при ней.

–Значит, надо узнать, когда у нее уроки позже заканчиваются. Тогда он точно пойдет домой один.

–Тогда с ним могут увязаться Лисицынские мальчишки из других классов.

Благоразумие сквозило в словах других. С большой осторожностью предлагали они улучить момент на перемене.

–Нужен достаточный промежуток времени, чтобы он успел до урока привести себя в порядок. Сам он жаловаться не побежит, не тот характер, а вот разборки с учителями нам не нужны. Лучше на большой перемене.

–Требуется застать его врасплох. Ну, как то обездвижить, или схватить, прижать, чтобы он не двигался. Если не лишить Вовку маневра, свободы действий, то он нас самих перекалечит. Но не будешь же бить его по голове стулом. Да еще неизвестно, свалишь ли таким ударом.

–Сделать надо все быстро, технично. Напали, отмолотили и скрылись.

–Договорились. На большой перемене. Как только улучим подходящий момент. И чтобы народу в классе поменьше было.

–Лучше всего было бы вытащить его на улицу, за угол школы. Но если его просто вызвать, то неожиданности не получится, насторожится. Тогда неизвестно, как все пройдет. Можем сами нарваться.

–Ладно, в классе, на большой перемене.

Заговорщики разошлись.

В ближайшие несколько дней мальчишки десятого класса на переменах держались кучкой, на перекур особо не спешили, отирались в классе. А на больших переменах держались ближе к выходу. Настороженно следили за Яковлевым. Наконец судьба улыбнулась им.

В один из дней, едва прозвенел звонок, учитель географии сразу же ушел из класса. Впрочем, он никогда не задерживался. Большая часть девчонок тоже разбежалась. На тех, что остались, можно было положиться. Да и не так уж редко мальчишки устраивали потасовки прямо в классе. И не понять было, всерьез они дерутся или просто хулиганят.

А Яковлев, опьянённый любовью к учительнице и занятый только ею, ничего не замечал. Володька и проедположить не мог, что стая шакалов способна напасть, исподтишка укусить.

В этот день он пришел в класс в обычное время,занял свое место, и совсем не обратил внимания на то, что Федька Буров, сосед по парте, сторонится его и прячет глаза. На большой перемене он достал из портфеля учебник, тетрадь и прочие принадлежности к следующему уроку. Направился в сторону выхода. В этот момент основная группа парней концентрировалась у двери. Володька не обратил внимания, а может просто не придал значения, тому, что со спины к нему заходят двое одноклассников.

Внезапно кто-то прыгнул ему на спину, обхватив правой рукой за шею, крепко зажал ее локтевым сгибом. Но довести захват до логического конца не успел.

Как только Яковлев почувствовал кого-то на своих плечах, а на шее чужой локоть, он мгновенно крутанулся на одной ноге против хода захвата на сто восемьдесят градусов, развернувшись лицом к противнику. Захват ослаб. Левой молниеносный апперкот в солнечное сплетение сбросил руку с его шеи.

–Ой!

Мощный прямой удар правой рукой в грудь чуть ниже сердца отбросил обмякшее тело на крайний к двери ряд ученических столов. Парень сгреб парты в кучу и со стоном завалился в проход. В тоже мгновение второй нападавший получил хлесткий хук в ухо и улетел в угол, к окну.

Яковлев замер в боксерской стойке, слегка согнул ноги в коленях. Напряженная поза. Он был готов встретить любую неожиданность. В классе повисла тишина.

Остальные мальчишки замерли напротив него, у грифельной доски. Не шевелились, боясь спровоцировать на атаку. Все произошло настолько быстро, что весь план нападения провалился. Они не учли молниеносную реакцию противника и его постоянную готовность дать отпор любому. Кроме того, после сближения со своей учительницей Володька ревниво относился даже к намекам на иронию в отношении этой дружбы. Любые попытки одноклассников или одноклассниц отпустить по этому поводу шутку, либо просто приколоться, встречались в штыки, Володька сразу взрывался. Учитывая его постоянную напряженность в ожидании подвоха, либо насмешек, не приходится говорить про любые активные физические действия в отношении кого-то из них двоих, его или Любови Николаевны, явные или тайные.

Даже намек на подобное он считал объявлением войны, и начинал действовать на уничтожение противника. Да и характер у Яковлева был взрывной. Заводился с половины оборота, но и отходил он так– же легко. Зла не помнил.

Противостояние продолжалось минуту, полторы. В полном безмолвии. Ни единого звука. Но вот Володька расслабился, опустил руки. Вышел в коридор.

–Козлы!

И сразу же в классе раздались стоны и громкое нытье побитых пацанов.

По негласному разрешению директора школы старшим классам была предоставлена возможность проводить различные мероприятия развлекательного типа в стенах школы. Старшеклассники использовали эту возможность при каждом удобном случае. При этом существовали и некоторые ограничения.

Первое ограничение запрещало присутствие на вечеринках посторонних. К ним относился любой, кто не учился в этом классе.

Второе касалось того, что под любое мероприятие: чаепитие, вечер танцев или просто посиделки, отводилось только помещение учебного класса, которое официально было закреплено за этой группой. Ну, и всем разрешалось использовать помещение просторного коридора. Например, вечер танцев проводили именно в нем. В ширину десять метров, а в длину метров сорок. Целая танцевальная площадка. Очень удобно.

Третье ограничение касалось спиртного: абсолютный запрет. Ну, и обязательным условием было присутствие классного руководителя. От самого начала и до окончания.

Накануне Нового Года десятиклассники решили провести вечер отдыха, совместив его с танцами. Нет, это был не Новогодний Бал. День проведения данного торжества возле елки уже назначен администрацией школы и будет проходить в стенах школы в свое время и при стечении большого количества посторонних. С масками, костюмами, бенгальскими огнями и прочими атрибутами Новогоднего Бала.

Сегодня же ребята решили просто отдохнуть, пообщаться в непринужденной обстановке. Девчонки, к тому же, расстарались приготовить чай с различной выпечкой. Для чего со всего класса собрали немного денег и закупили в магазине все необходимое.

Ни какой посуды для проведения подобных мероприятий в школе предусмотрено не было. Поэтому все приходилось нести из дома. Но это не напрягало, особенно, ни кого.

Пока девчонки занимались устройством пирушки, мальчишки притащили из учительской проигрыватель для пластинок и катушечный магнитофон. Пленки для магнитофона были в школе свои, а вот пластинки ученики приносили из дому. Каждый подбирал по своему вкусу. В основном упор делался, конечно же, на танцевальные мелодии. В коридоре, у розетки, установили стол, водрузили на него всю аппаратуру. Подключили. Все готово! Включили магнитофон.

После непродолжительного чаепития, все потянулись туда, где звучала музыка. В коридор. Мальчишек в классе было мало, поэтому девчонкам приходилось стоять, в ожидании приглашения, небольшими кучками у окон или вдоль стены. Либо кружились в паре друг с другом. Мальчишки были расписаны в очередь. Из общей массы выпадал только Володька Яковлев.