Текст книги "Исповедь: дотянуться до звезды"

–А я то думаю, зачем Вы моих учеников сняли с урока. Но это же живодерство!– возмутилась она.

–Наталья Владимировна, у Вас сейчас урок, а Вы сбежали.

–Но мне интересно, чем вы тут занимаетесь!

Тем временем, продолжая препираться с учительницей, директор ловко обкорнал пятого десятиклассника. Подступил вплотную к последнему. Последним оказался Володька Яковлев. Наталья Владимировна попыталась урезонить вошедшего в раж директора.

–Геннадий Иванович, побойтесь бога! Нельзя уродовать такие роскошные волосы!

Геннадий Иванович продолжал настырно наступать на Володьку, не обращая внимания на комариный писк учительницы. Уже протянул руку, чтобы половчее ухватиться за кучерявую шевелюру. И в этот миг Наталья Владимировна отважно бросилась к нему, издав испуганный вопль. Заслонила собой от страшных ножниц.

–Геннадий Иванович, не надо! Оставьте в покое моего ученика. Он завтра обязательно пострижется. Под мою ответственность. Я сама за этим прослежу. Обещаю!

Директор опустил ножницы. Недоверчиво посмотрел на учительницу.

–Вы думаете? И обещаете. Хм. Ладно. Но если завтра Яковлев придет в школу таким же лохматым, то я вам обоим плешь сделаю. Так что, Наталья Владимировна, Вы рискуете своими кудрями.

–Хорошо, хорошо. Но это нечестно! У Вас, Геннадий Иванович, проявляются садистские наклонности.

Учительница сноровисто вытолкала обескураженных школьников из кабинета и увела их за собою в класс.

Сегодняшний вечер девушки предложили провести в лесу у озера. Вечер выдался довольно теплым. Снег сошел даже у Волчьей согры, поросшей густым осинником и непролазным кустарником. А чистая березовая роща зазеленела молодой травой, там и сям выглядывали белые и желтые головки подснежников.

До озера лесом примерно с километр, и пока они добрались до цели, парни сумели набрать по большой охапке нежных весенних цветов. На берегу лесного водоема они развели небольшой костерок.

Володька с удовольствием устроил уютное ложе для любимой из подснежников поверх своего плаща, брошенного на землю. В аналогичное гнездышко, подготовленное для нее Игорем, опустилась Наталья Владимировна.

Парни насобирали целую кучу сухого хвороста, наломали и сложили рядом с костром. Теперь девушки неспешно подкладывали небольшие кусочки дерева в огонь, поддерживая равномерное пламя. Со всех сторон их бивак обступила лесная тьма. От костра накатывали волны живительного тепла. Легкий дымок лениво колыхался то к одному, то к другому сидевшему возле огня молодому человеку. Те лишь отмахивались от надоеды.

Любовь Николаевна достала из хозяйственной матерчатой сумки бутылку вина. Это оказалась та сама бутылка, которую принес Яковлев девушкам на Новый год.

–Ребята, кто хочет вина? И вообще, зря мы ее, что ли, тащили сюда.

Игорь перочинным ножом срезал пластмассовую пробку с горлышка бутылки. Девушки виновато развели руками. Разливать вино не во что, какую либо посуду под него захватить они не догадались. Женщины! Пить из горлышка никто не захотел. Да и воспитаны девушки были совсем не в тех условиях, в которых употребление спиртного прямо из горлышка является обыденным делом.

Мельников достал из кармана сигареты, вытряхнул курево на плащ рядом с Натальей Владимировной. Дунул несколько раз внутрь пустой сигаретной пачки, вытряхивая просыпавшийся табак. Получился небольшой, но герметичный сосуд. Налил в него вина почти до краев. Выждал некоторое время, проверяя, не каплет ли. Нет, вроде все нормально. Не подтекает. Поднес ко рту и медленно, стараясь не смять пачку, выцедил густую жидкость.

После такой своеобразной проверки на профпригодность, Игорь, по очереди, наполнил походный самодельный бокал для девушек. Последним вино употребил Володька Яковлев. Вино было холодное, не лучшего качества. Совсем не то, к какому привыкли девушки. И самое неприятное ощущение заключалось в том, что при употреблении оно здорово отдавало табаком. Брр!

Больше никто не пожелал пить такую гадость.

Любовь Николаевна забрала вино и потихоньку стала подливать его на раскаленные угли в костер.

В первое мгновение после того, как в него плеснули какой– то гадостью, пламя схлопывалось на углях, не понимая, что же это такое прилетело. Но опознав это что– то как легкое, но, все же, спиртное и вполне горючее, оно выбиралось наружу и с удовольствием слизывало питательную жижу.

Волгина с Игорем потихоньку отдалились от огня, скоро лес поглотил их слившиеся силуэты.

–Мы будем рядом, костер далеко виден.– Крикнул Мельников из темноты.

Любовь Николаевна продолжала легонько шевелить тоненькой палочкой тлеющие угольки, изредка подкармливала огонь малыми порциями веточек, поливала их вином. При этом чему-то загадочно улыбалась.

Володька пристроился рядом, положил голову на крутое девичье бедро, так волновавшее его воображение. Подобрал цветок подснежника с желтыми лепестками, понюхал и воткнул его под платочек у виска, в волосы девушки. Ему сразу же вспомнилась обескураживающая история, связанная с этими цветами.

Буквально неделю назад Любовь Николаевна предложила десятиклассникам в воскресенье прогуляться в рощу, к озеру. Просто отдохнуть.

Вообще это место на берегу озера, где они сейчас сидели у костра с учительницей, было довольно примечательным и его давно облюбовали местные жители как самое удобное и красивое для проведения различных массовых мероприятий, типа дня строителя (ПМК), дня колхозника и прочих. Здесь же был оборудован постоянный бивак охотников и рыбаков. Сюда же, чаще всего, наведывались и влюбленные пары. А на берегу, напротив постоянного места отдыха промысловиков, лежали несколько перевернутых лодок. Яковлев не один раз бывал здесь с друзьями детства. Иногда они пользовались этими лодками, чтобы покататься по озеру, поставить пару сетей, корчаги. Весла находились либо под лодками, либо рядом с ними в прибрежной траве.

Школьники шумной гурьбой двигались по лесу в сторону озера без всякой дороги, напрямую. Классный руководитель, как всегда, шествовала во главе девичьего хоровода. Треску от них было, что от сорок, на весь лес. Мальчишки шныряли вокруг без всякой определенной цели.

Вдруг Васька Никулин стремительно бросился в сторону зарослей шиповника. Буквально через несколько секунд он издал победный вопль и вернулся к общей толпе. В руке он держал небольшой подснежник с белой головкой. Он направился к учительнице, далеко выставив перед собой эту лесную прелесть.

–Любовь Николаевна, это Вам!

Учительница приняла от него неожиданный подарок, стрельнув лукавым взглядом в сторону Володьки Яковлева.

–Спасибо, Вася.

Володька ответил ей взглядом, полным негодования и злости. Получив изрядную плюху своим рыцарским устремлениям, Яковлев уныло поплелся следом за гомонящей толпой.

Наконец дошли до озера. Все занялись обустройством привала: мальчишки собирали сушняк, тащили его к месту стоянки, раскладывали костер; девчонки занялись приготовлением чая и тем, что к нему прилагается.

Еще на подходе к месту привала Яковлев сумел набрать небольшой букетик подснежников. Только отбирал намеренно нежно – желтоватого оттенка, и только самые крупные. На белые вообще старался не обращать внимания. А если и попадалась на глаза какая настырная белая головка цветка, то он бросал на неё презрительный, полный ненависти взгляд, и проходил мимо. Завелся Володька всерьез.

А сейчас, улучив момент, когда учительница ненадолго освободилась от опеки своих учеников, он подошел к ней, смущенно протянул букетик.

–Извините, Любовь Николаевна! Простите за нерасторопность. Но Вы должны понимать, что это дело случая. Ну, нашел Васька первым цветок. Не думаете же Вы, что найди я его первым, то не подарил бы любимой девушке. Зато вот, смотрите, я набрал одних только желтеньких.

Девушка поднесла букетик к лицу, зарылась в него носом, вдохнула тонкий лесной аромат, не отрывая насмешливого взгляда от его глаз, лукаво улыбаясь.

–Спасибо. Вов, ты только не психуй. И не вздумай ревновать меня. В такой ситуации любой ученик подарит цветок своей учительнице. Если, конечно, рядом нет его любимой девушки. И я, конечно, понимаю, это – дело случая. Ты обязательно был бы первым, если бы тебе больше повезло. Только не вздумай мои слова и этот Васькин поступок истолковывать как-то иначе. Что случилось, то случилось. Давай просто забудем. Вот, ты подарил мне цветы. Спасибо. А больше ничего и не было.

В присутствии посторонних они всегда вели себя подчеркнуто официально по отношению друг к другу. Вот и сейчас Володька не позволял себе расслабиться. Сдержанно раскланявшись с классным руководителем, он отошел к костру.

Яковлев до сих пор злился на Ваську Никулина. Какого черта он полез со своим цветком к учительнице! Ведь она не просто учительница, не просто их классный руководитель, но она еще любимая девушка Володьки Яковлева. Его любимая девушка! Да как он посмел! Убью, точно, убью.

Яковлев недовольно и шумно вздохнул. Девушка оторвалась от созерцания пляски огня, посмотрела на парня.

–Вовчик, тебе со мной плохо? Почему так тяжело вздыхаешь.

–Вспомнил Ваську Никулина… с его подснежником.

–А-а, вот ты чего вздыхаешь. Тоже мне, о чем горевать! Было и было, и все быльем поросло. Что ж теперь, к каждому столбу будешь меня ревновать?

–Да я вовсе не ревную. Просто, Любаша, понимаешь, обидно. Т моя любимая девушка. И только я могу дарить тебе цветы, всячески ухаживать, оказывать всевозможные знаки внимания. В общем, ты для меня самая – самая. Ну, и для тебя… самый– самый – это я. Мне жалко твоих впустую растраченных взглядов, это когда ты смотришь не на меня. Мне жалко впустую растраченных прикосновений твоих рук, это когда ты касаешься не меня. Мне жалко бессмысленных касаний твоих губ, когда эти губы касаются даже столь необходимой всем пищи, но не моих губ. Мне до ужаса жалко впустую потраченного времени, это когда мы не вместе и не наедине. Мне обидно и жалко всего того, что бесследно просвистело мимо нас с тобой, хотя должно бы принадлежать только нам, двоим. И ни кому более.

Девушка зажала его голову в своих ладонях, нагнулась и прильнула к губам в благодарном поцелуе.

–Вов, спасибо тебе за ТАКУЮ любовь. Но излишне драматизировать не нужно. Подобное возможно только в полной изоляции: где– то там, на пустынном острове, или в глухой тайге. Мы же вынуждены жить среди людей. Просто не надо давать волю эмоциям, держи себя в руках. Ну, а что пролетело мимо, как тебе кажется, я постараюсь возместить, когда будем наедине. Все будет только твое.

Лаская девушку, он вдруг вспомнил, что совсем рядом приличный водоем и есть лодки.

–Любаша, не хочешь покататься на лодке? Представь: тихая, ясная ночь, луна, вокруг нас звезды. И сверху звезды, и снизу звезды, отражаются в воде. И мы среди них. Только вдвоем. Или желаешь пригласить на лодочную прогулку Наташу с Игорем?

–Не стоит. Они сейчас заняты.

–Интересно, чем это они могут быть заняты?

–Дурачок! Тем же, чем и мы. Целуются.

–Впрочем, пусть целуются. Если захотят поплавать, то лодки еще есть. Ну что, хочешь покататься?

–Хочу.

Яковлев сноровисто перевернул самодельную плоскодонку, отыскал в траве весло. Столкнув лодку на воду, осторожно перевел свою любимую девушку на нос лодки, усадил на низенькую лавочку. И только он собрался перешагнуть через невысокий бортик плавсредства, как послышались легкие шаги. На берег вышла еще одна влюбленная пара.

–Вы куда собрались?– окликнула их Наталья Владимировна.

–Хотим покататься,– отозвался Яковлев.

–Я тоже хочу,– беззастенчиво заявила девушка.

–Наташа, в одной лодке мы все не поместимся, но вон там лежат еще две. Сейчас я помогу Игорю спустить одну из них на воду,– отверг ее притязания Володька и положил весло на землю.

Вдвоем с Игорем они быстро приготовили вторую лодку к плаванию. Отыскали в траве еще одно весло. Мельников устроил девушку на лавочке, вошел в лодку сам, сел с веслом на корме. Володька легонько оттолкнул плавучую посудину от берега, и та отошла на глубину, плавно разворачиваясь носом к центру озера. Сам он также забрался в лодку, опустился на лавочку и стал отгребать от берега задним ходом. Развернул носом вдоль правого берега и медленно повел ее вперед, изредка перекидывая весло с правого борта на левый, аккуратно подгребая, чтобы нос лодки не рыскал.

–Обойдем озеро по кругу. Мы с Игорем договорились, что они проплывут по другому берегу нам на встречу. Встретимся, вернемся на базу. Правда, у нас впереди небольшая протока, которая ведет в соседнее озерко. Но мы туда не поплывем.

Любовь Николаевна опустила ладошку в воду, внимательно вслушиваясь в окружающую тишину леса, мерное журчание воды под килем лодки, блямканье капель, срывающихся с весла.

Яковлев только собрался заговорить с девушкой, но та опередила.

–Вов, давай просто помолчим. Так хорошо вокруг. И какая тишина! А вода, вот, совсем ледяная, рука не терпит.

Она выдернула ладонь из воды, недовольно потрясла ею, стряхивая капли. Володька подал носовой платок.

Над озером разлилась абсолютная тишина. Исчезли звуки ночного леса. Высокий камыш, только что шелестевший мертвой прошлогодней листвой под легким ветерком, внезапно притих. Идеально ровное зеркало черной воды светилось мириадами звездных светлячков, ссыпавшихся с неба. Даже легкие движения весла не нарушали внезапную гармонию природы и двух страждущих сердец. Продлись, мгновение! Или замри, навеки.

Сказочное безмолвие природы длилось ровно до той поры, пока со встречного курса не донеслись булькающие звуки весла. Тут же подул легкий ветерок, вновь зашелестел камыш у прибрежной полосы. Мир сдвинулся с места, сломал очарование одиночества и свободы от всего мирского.

Впереди замаячил неясный силуэт скользящей по воде плоскодонки с седоками. Игорь Мельников окликнул Володьку.

–Что, молодежь, поворачиваем домой? Вон, уже и заря пробивается.

–Да, конечно,– отозвалась Любовь Николаевна.– Нужно еще хоть немного поспать. Да и тебе, Игорь, скоро собираться. Если пораньше выйдешь на дорогу, то, быть может, успеешь на молоканку, подхватит. Если вы с Натальей не будете затягивать прощание, как обычно.

На очередном педсовете единодушно было принято решение создать аллею выпускников. Внутри школьной ограды вдоль тротуара, ведущего от школы в село. Школу построили совсем недавно, несколько лет назад, поэтому школьный двор только– только начал облагораживаться. Решили посадить березы, хотя в питомнике лесхоза посадочный материал имел довольно широкий асортимент. Тут были и сосны, и ели, и лиственницы, и кедр. И масса других видов древесных насаждений.

На школьном грузовичке все это хозяйство привезли заранее, составили в уголке пришкольного участка. Там же сгрузили и машину чернозема для засыпки корней.

В один из учебных дней в десятом классе отменили занятия и велели завтра прийти в рабочей одежде. Они первыми должны были заложить эту аллею.

Володька Яковлев, как всегда в случае массовых мероприятий, проводимых классом, прихватил с собой фотоаппарат. Пригодится. Все надеялись до обеда управиться. Что там сажать – то, полсотни березок. Но работа эта неожиданно затянулась.

Мальчишек в классе было мало, семеро. Нужно выкопать те же полсотни ямок, натаскать в нее привезенной земли, сунуть туда деревце, присыпать корни, примять и хорошенько пролить водой. Часть операций взяли на себя девчонки. Но ямки– то копать пришлось пацанам, без их участия. А это на каждого по семь, восемь ям. Да и в иных операциях, требующих физических усилий, пришлось тоже поучаствовать.

В общем, провозились почти весь день.

Любовь Николаевна наравне со всеми переносила саженцы, раскладывая их вдоль ямок. Таскала землю в ведрах, ссыпала ее в готовые лунки. Расправляла корешки по насыпному грунту, приминала, поливала водой.

Яковлев выбрал себе участок под копку лунок в самом начале аллеи, считая от школы. Отметил свои восемь лунок колышками. Самую первую он намеренно пропустил, начал копать сразу со второй.

Любовь Николаевна, увидев такое дело, подошла к нему.

–Володя, а зачем ты первую пропустил?

–Так надо. Сейчас выкопаю те семь, чтобы создать фронт работы для всех. А эту в последнюю очередь. Хочу посадить березку сам.

Закончив возиться с последней ямой, Володька вернулся к пропущенной лунке. Быстро выкопал ее, выбросил со дна мелкие камушки. Приготовил землю для засыпки, принес воды. Деревце уже лежало рядом. Он позвал учительницу.

–Любовь Николаевна, давайте-ка это деревце посадим вместе. Оно станет для нас памятным, именным.

Он высыпал в яму чернозем, оставив немного в ведре для засыпки корней. Взял саженец, погрузил корни в мягкий грунт. Учительница расправила корешки, присыпала их сверху землей. Аккуратно обмяла по кругу. Из ведерка пролила землю вокруг, стараясь не попадать на корни.

–Ну, вот. Все, как ты хотел.

–Да, я хочу, чтобы оно стало символом наших любовных отношений, нашей дружбы и нашего будущего. Я на него загадал: если приживется, то у нас все будет хорошо. И что бы ни случилось в жизни, мы все равно будем вместе. Будем рядом. Может быть, через десяток – другой лет нашим детям доведется прикоснуться к этому священному стволу.

–Вов, мне нравится Сибирь, нравятся здешние люди. Но жить я хочу рядом с мамой, на своей малой родине. Ты готов ехать за мной?

–Я готов к любому варианту, лишь бы всегда быть рядом с тобой. И в Подмосковье, наверное, люди живут, не звери. А детей мы сюда привезем, все покажем. Должны же они знать, где ты подцепила такого парня!

–Ой, какой же ты болтун, Вовка. Смотри, еще сглазишь.

–Тьфу, тьфу, тьфу три раза через левое плечо.

Володька Яковлев основательно готовился к предстоящему свиданию. Вымыл в тазике голову теплой водой с шампунем, хорошенько вытер волосы. Сунул голову в зев русской печи, недавно протопленной матерью. Минут десять подержал там, то и дело поворачивая в разные стороны, давая возможность волосам равномерно высохнуть. Тщательно почистил зубы. Отутюжил рубашку, навел стрелки на брюках. Все как обычно. Как каждый вечер.

И вышел из дома как всегда, после девяти вечера. Ворота и калитка были высокими, 2,5 метра, совершенно перекрывали вид на улицу, тем более в темное время суток. И сейчас Володька не видел ничего из того, что происходило на улице. Поэтому он слегка опешил, когда, открыв калитку, напротив себя обнаружил четверых мужиков.

Двое примерно одного с ним роста, двое пониже. Кто– то потолще, кто– то похудее. Но там стояли взрослые парни, каждому за двадцать пять. И они слишком уж явно поджидали кого-то. Володька сразу понял, ждать они могут только его. Видно, заранее отследили, во сколько он обычно выходит из дому и направляется на свидание. Вот и поджидают.

Мандража не было, только легкое недоумение. Он вообще разучился бояться с раннего детства, вынужденный постоянно противостоять превосходящему количеству противников. Чуть в стороне стоял Москвич-407. На нем они и приехали.

Увидев возникшего в проеме калитки Яковлева, мужики подошли вплотную, перекрыв выход на улицу. Он не сдвинулся с места. Справа, у столба стоял металлический шкворень метровой длины. Увесистый, килограмм десять. Им на ночь закладывают калитку в специальные проушины. Взял его правой рукой, придвинул к себе. Присмотрелся внимательней в расплывчатые фигуры.

Двоих он знал хорошо. Остальные незнакомы, не местные. Теперь стала понятна причина их появления у дома Яковлевых. Один из знакомцев, по слухам, пытался одно время ухаживать за Любовью Николаевной. Но неудачно. Что– то не сложилось. Девушка оставила его и ушла из их компании. Она не скрывала, что, то один, то другой парень из местных пытался ухаживать за ней. Но попытки эти длились недолго. Ни один из них не сумел завоевать симпатию девушки. А после того, как в ее жизнь вошел Володька, прекратила всякие контакты с прежними компаниями. И вот теперь Сергей Ломакин явился потешить свое самолюбие. Ну как же, какой-то сопляк обошел его на повороте, сумел завоевать сердце девушки, которая отвергла его. Нужно самоутвердиться. А для надежности и пущей безопасности прихватил с собой помощников. Мало ли чего, вдруг пацан окажется сильнее.

–Вам что-то нужно от меня?– Спросил Яковлев.

Держался он абсолютно хладнокровно и уверенно. Через ворота они не прорвутся, даже если бросятся толпой. Не дам! Да в них и пройти можно только одному. Остальные будут ждать своей очереди. Вот так, по одному и надо их валить. Самбо в узком проходе точно не поможет. Завязнешь в борьбе, и точно задавят числом. Бокс предпочтительней. Но лучше всего железный шкворень. Надежнее. Только не бить по голове. Перехватил железку двумя руками. Ждал дальнейшего развития событий.

Парни стояли полукругом, злобно сверля его взглядом.

Ломакин чуть выдвинулся вперед.

–Слышь, пацан. Говорят, ты дружишь с Любой, ну, с учительницей.

–Да, дружу. И сейчас направляюсь именно к ней.

–Тебе не следует ходить к ней. Забудь. Это моя баба.

–Сергей, я встречаюсь с Любовью Николаевной уже почти год. Но, что-то, ни разу не видел тебя там. Я вообще никого у нее не видел. Хотя смотрел очень внимательно.

–А я сказал, забудь про нее. Мы с ней просто немного повздорили, но, все равно, она будет моей.

–Хочешь знать, почему она тебя отвергла?

–Я ж тебе говорю, мы просто поругались. Но все наладится.

–Бросила Люба тебя потому, что видишь ты в ней «бабу». Мой тебе совет: пройди по селу, здесь столько «баб». Обязательно кто-то подберет и тебя. А Люба не баба, она девушка.

Парни дернулись в его сторону. Яковлев махнул шкворнем у них перед глазами. Отшатнулись.

–Не надо дергаться, башку раскрою сразу. А Люба не для тебя. Ты не дорос до ее уровня.

–Можно подумать, ты дорос.

–Если я с ней все это время, значит дорос. И не надо распускать про нее пакостные слухи. Я в них никогда не поверю, только себя изгадишь. Хочешь компенсировать утрату авторитета? Или самолюбие взыграло? Давай, прямо сейчас, один на один все и выясним.

Володька решительно прислонил железку к воротному столбу, не забывая контролировать всех своих противников. Неизвестно, как поведут себя незнакомцы. Но вот местных он знал как не слишком отважных, скорее трусоватых парней. По одному никогда не нападают, но вот в толпе, когда чувствуют за собой силу, очень опасны. В этой своей трусливой злобе беспощадные к более слабому противнику. Им нельзя показывать ни спину, ни слабость. Только уверенность и напор могут их удержать. Вряд ли в эту шакалью затесался не то что волк, а хотя бы волчонок.

Противники о чем-то пошептались, помялись напротив Володьки несколько секунд и быстро скрылись в машине. Уехали.

Яковлев перевел дух и быстро направился на свидание. Он и так уж очень задержался. Любовь Николаевна будет волноваться.

11

По расписанию последний урок математики Любовь Николаевна провела в восьмом классе. После шести часов занятий в разных классах усталость давала о себе знать. Учительница присела за столик, положила перед собой стопку тетрадей. Чтобы не брать домой тетради учеников на проверку, приходилось пару часов уделять этой работе после занятий, не считая окон. Если все забирать с собой да из всех классов, в которых она ведет математику, то пришлось бы возить их на тележке.

Проверив эту стопку, придвинула к себе следующую. В учительскую вошла Наталья Владимировна. Повертелась у стола, перекладывая учебники. Сунула в сумку несколько книг, тетради. Это дома посмотрю. Стала собираться.

–Любовь Николаевна, ты домой идешь?

Девушки, не смотря на то, что жили вместе и сумели за это время подружиться, в официальной обстановке, то есть на работе, обращались друг к другу только по имени отчеству. Впрочем, таковы были правила этикета для всех учителей. Даже для близких родственников, муж там, жена.

–Нет, Наталья Владимировна. Мне надо закончить с проверкой. Не хочу тащить домой.

–Может быть тебя подождать.

–Мне понадобится еще час. Если хочешь, подожди.

–Хорошо, подожду. Тогда и я пока проверю свои диктанты.

Наталья Владимировна занялась работой.

Через какое-то время прозвенел звонок, возвещая об окончании очередного урока. В коридоре зашумела детвора. В учительскую стали подтягиваться учителя. Подруги уже закончили с проверкой школьных тетрадей, потихоньку стали собираться домой.

Биолог Леонтьева Юлия Аркадьевна бросала внимательные взгляды на молодых учительниц, в глазах ее плескалось любопытство. Заметно было, что женщину снедает нешуточное любопытство. И вот, наконец, в неравной борьбе с корректностью, женское любопытство одержало верх. Пожилая учительница решилась остановить девушек своим вопросом.

–Любовь Николаевна! Я вот краем уха слышала от совершенно посторонних людей о том, что, будто бы, вы дружите с Яковлевым Володей. Это правда, или врут?

Девушка ничего на это не ответила. Щеки ее порозовели. Она занервничала. Отвернувшись ото всех в сторону двери, торопливо накинула плащ на плечи, застегнула пуговки, забрала свои вещи и вышла из учительской.

Все присутствующие учителя внимательно наблюдали за разыгравшейся на их глазах сценой. Конечно же, по школе давно ходили разные разговоры о дружбе учительницы и ученика, необычной и непонятной. По их мнению, у такой дружбы совсем нет будущего. Да и разница в возрасте значительная. Восемь лет! Он же совсем мальчишка! Уму непостижимо. Никто не понимал ее.

Заспешила и Наталья Владимировна. Уже на выходе не удержалась от ответной колкости в адрес беспардонной учительницы.

–Юлия Аркадьевна, вы опытный педагог с очень большим стажем работы, но вот, почему то, до сих пор совершенно не имеете понятия о том, что такие вопросы необходимо задавать наедине. Сказывается воспитание, да?

С последним сказанным словом она исчезла за дверью и бросилась догонять подругу. А догнав, увидела в глазах девушки слезы.

–Люба, ну ты даешь! Из-за какого-то пустяка ударяться в слезы. Я тебя не узнаю. Ты что же думала, никто никогда ничего не узнает о вас с Володей? А узнав, будут рукоплескать вам от одного осознания того, что их очень ловко одурачили.

–Да ладно, Наташ, все уже прошло. Я уже все забыла. Сколько не прячь шила в мешке, а все равно когда-то вылезет. Теперь даже легче будет. Не надо ничего скрывать, все равно все стало известно.

Теперь уже ни для кого не было секретом, что учительница, Любовь Николаевна, дружит со своим учеником, Яковлевым Володей. Их любовные отношения стали предметом досужих разговоров любопытных бабенок. По селу ползли сплетни, накрученные вокруг них. Любовь Николаевна фигурировала в них не в лучшем свете. Вспоминали все ее прежние связи, знакомства с мужчинами. Какими бы случайными они ни были, тут же обрастали надуманными подробностями, благо в селе все на виду. Тут уж отвели душу отвергнутые ею поклонники, несостоявшиеся ухажеры. Слухи растекались по дворам. Влюбленные оказались под прессингом косых взглядов, ехидных многозначительных улыбок. Тяжелее всего подобное отношение окружающих переносила Любовь Николаевна. Ведь в подобных случаях вся слава достается девушке. Ей, ветреной женщине, обольстительнице несовершеннолетних. И не важно, что инициатором и, на самом деле, настойчивым обольстителем выступал как раз этот самый мальчишка. Ну как же можно было устоять против такого напора.

До Яковлева доходили всякие слухи: и непристойные, и гомерически раздутые, и вполне невинные. У любого другого они могли бы вызвать приступ ревности. Но Володька лишь понимающе усмехался. На все намеки и подколки окружающих он лишь безразлично пожимал плечами, чем заводил их еще больше.

На ехидные намеки или откровенно грубые высказывания особо неосторожных доброжелателей по поводу его интимных отношений с молодой учительницей мог ответить яростно и также грубо. Вплоть до мордобоя. Поэтому костяшки его пальцев последнее время были сбиты. Впрочем, желающих подраться находилось немного.

Отметая злую шелуху, молодые люди, нежные влюбленные, не обращали ни какого внимания, на поднявшуюся вокруг них шумиху. Девушка дорабатывала в этой школе последние дни. Выпустит Володькин класс и уедет. Теперь ей уже ничем не могут навредить. И никто. Ни чем. Не сможет. Навредить.

Володька Яковлев любил свою учительницу самозабвенно, без оглядок на окружающих. Он совсем перестал общаться со своими друзьями детства, обособился в классе. В ответ на шутливые намеки ровесников вспыхивал как порох, грубил в ответ, готов был броситься в драку по любому поводу, видя в них попытки оскорбить его любимую девушку. Яковлев ревниво оберегал свою любовь от любых нападок.

Подобное положение не устраивало многих, и вскоре должно было разрешиться нешуточным скандалом, либо все разом одумаются и оставят влюбленных в покое. И гроза разразилась.

Приближались выпускные экзамены. Жизнь в школе бурлила, как река в половодье.

В этот день после уроков, как только прозвенел последний звонок, Светка Нефедова, комсорг класса, встала в дверях, загораживая проход, и крикнула:

–Всем оставаться на своих местах! Проведем комсомольское собрание.

Недовольные мальчишки повернули назад, расселись за свои парты – столики.

Обсуждались характеристики на всех выпускников, заранее подготовленные классным руководителем Любовью Николаевной. Характеристики зачитывались вслух Танькой Прохоровой. Она вела протокол собрания, заодно озвучивая то, что написала учительница. Обсуждение плавно перетекало от одного ученика к другому. Представленные тексты характеристик особого возражения не вызывали ни у кого. Лишь иногда вносились те или иные коррективы или дополнения. Ученики уважали Любовь Николаевну и вполне доверяли ее знанию своих подопечных.

Когда Танька зачитала характеристику на комсорга класса, то ехидно посмотрела на Яковлева и язвительно сказала:

–Вов, вот бы тебе такую

Тот мгновенно вспыхнул как сухая солома от поднесенной спички. Все притихли, настороженно следя за разгорающейся перепалкой. Закипая от ярости, Володька, все же, изо всех сил старался держать себя в рамках дозволенного, проглатывал, пережевывал зубами рвущуюся с языка грубость, не давал ей выплеснуться наружу. Он отлично понимал, что его просто провоцируют на скандал. Понимал, но едва мог совладать с собой, чтобы просто не нагрубить.

–Слушай, Тань,– выдавил он через силу очень уж спокойным голосом,– а почему тебя – то это так волнует. Характеристика на меня лежит в той же стопке, дойдет очередь и до нее. Все ее услышат. Я не думаю, чтобы она особо отличалась от других. Столь же объективная, как и Светкина. А хуже она, или лучше, мне совершенно безразлично. Что есть, то и будет. Меня лично всякая устроит.

–Волнует!– вызывающе ответила Танька.– Потому что на тебя она не может быть написана вполне объективно ввиду ваших отношений с Любовью Николаевной.