Текст книги "Исповедь: дотянуться до звезды"

–Для чего нужны эти характеристики? Кому – то поступать в ВУЗ или техникум? А кому – то они пригодятся сходить в туалет. Не хотите утверждать характеристику на меня? Ради бога! Как ни – , обойдусь без нее, коль уж вы считаете, что не заслуживаю такой хорошей.

Все же Яковлев не удержался, и под конец тирады сорвался на грубость.

–Скажу еще так: не суйтесь не в свое дело. Наши отношения с Любовью Николаевной не касаются ни кого. Не лезьте не в свои дела. Понятно тебе, коза.

Володька нервно вскочил, схватил свою сумку с учебниками и быстро вышел из класса.

За его спиной разразилась целая буря. Буквально все одноклассники были возмущены Володькиной выходкой.

–Яковлев вообще никого ни в грош не ставит! Никакого уважения к одноклассникам,– кричали одни.

–Совсем обнаглел, зазнался, даже разговаривать ни с кем не хочет. Вечно крутится возле Любови Николаевны. Подумаешь, дружит с учительницей. Всех игнорирует, смотрит свысока.– Вторили им другие.

–Этого издевательства больше терпеть нельзя. Надо придумать, как его можно наказать.– Подстрекали всех третьи, самые обиженные.

Таким вот примерно образом одноклассники Яковлева обсуждали его неуважительное высказывание в свой адрес. Эмоции бушевали добрых полчаса, все забыли о том, что им надо домой.

Наконец комсорг Нефедова призвала одноклассников к тишине.

–Ребят, давайте закончим с характеристиками, а потом подумаем, что можно сделать с Яковлевым.

Без прежнего энтузиазма зачитали оставшиеся тексты характеристик. Быстренько их обсудили. Да что там, и не обсуждали вовсе, просто утвердили предложенный вариант, и все. Ведь впереди ждало более интересное занятие: придумать, как изощреннее распять наглеца Яковлева.

Стали думать.

Ну что тут можно придумать? Написать на него самую отвратительную характеристику, которую свет не видывал. Так Яковлев, и в самом деле, снесет ее в туалет в качестве подтирки. Любовь Николаевна напишет новую, еще лучше прежней. И плевать они хотели на мнение класса. Тем более, кто же поставит школьную печать на их коллективную характеристику, если Яковлев один из лучших учеников по успеваемости, и самый лучший по уровню знаний. Да и вообще, это что-то новое: коллективная характеристика. Кому она нужна?

Настучать ему по мордасам лица? Уже было. Самим досталось, а ему хоть бы хны.

Устроить Яковлеву локаут? Так тому от этого ни холодно, ни жарко. И без того ни с кем в классе не общается. Довольствуется одной своей Любовью Николаевной.

Особенно мстительные одноклассники предложили даже стащить у него портфель с учебниками и выбросить в туалете в очко. Пусть подергается!

Предложений было много и самых разных. Но, после недолгих размышлений, сходились на том, что и этот вариант не проходит по тем или иным веским причинам.

Наконец, кто-то самый ушлый, скорее самый обиженный, предложил вариант наказания, устроивший практически всех.

–А давайте, напишем на него жалобу. Попросим что-то сделать, принять какие-то меры. Например, исключить из школы. Не допустить до экзаменов. Не выдавать аттестата о среднем образовании. Вот это станет сладкой местью за его заносчивость.

Все оживились. Такой вариант устраивал всех. Весь такой самый-самый: самый умный, самый сильный, самый красивый. Весь из себя! И раз! Надо же! Выперли из школы перед экзаменами. И ГДЕ ТЕПЕРЬ ЭТОТ САМЫЙ-САМЫЙ?

То, что такое развитие событий ударит по классному руководителю, уже никого не волновало. Уважение уважением, но у всех есть самолюбие. А месть дело святое. Лес рубят, щепки летят. И вообще, нечего было связываться со своим учеником.

Потратили немало времени на составление жалобы. В ней нужно было указать все: наглое поведение, заносчивость, отчужденность, прочие недостатки. Не забыть указать все обиды, которые претерпели одноклассники от Яковлева в течение года.

Послание получилось обширное, на трех листах. В конце высказывалась просьба о немедленном исключении из школы Яковлева Владимира. И следовали подписи двадцати пяти учеников.

Не мудрствуя лукаво, отрядили двоих желающих отнести жалобу в Сельский Совет. Что они и сделали. Гонцы успели за час до конца рабочего дня.

Секретарь сельсовета прочла жалобу, покачала головой и выпроводила ребят, отправила их по домам.

–Я сразу же передам ее председателю, как только он появится.

Она не стала регистрировать документ во входящих, сразу отнесла председателю Совета в кабинет, положила на рабочий стол.

Вскоре появился председатель. Секретарша остановила его уже в дверях кабинета.

–Ефим Андрианович, там, на столе, лежит коллективная жалоба школьников. Я ее не регистрировала. Это дети. Разбираться с ней, наверное, должны педагоги внутри школы, не вынося за стены.

Председатель скрылся в кабинете, плотно прикрыл дверь. Сел на стул и взял в руки листки, густо исписанные круглым почерком.

Внимательно прочитал, перевернул последний листок, отложил в сторону, аккуратно подровнял. Задумался. Через какое-то время принял решение и потянулся к телефону. Посмотрел в телефонной книжке нужный номер, накрутил диск, приложил трубку к уху.

–Геннадий Иванович, это Голюков. Добрый день. Не узнал? У тебя учится мой племянник, Вовка Яковлев. Знаешь? Случайно не в курсе, что он там натворил.

Ефим Андрианыч придвинул листки из ученической тетради поближе к себе, перебрал, подровнял ногтем.

–Не знаешь? Да, понимаешь, у меня на столе лежит коллективная жалоба от десятиклассников на него. Из следует, что мой племяш отъявленный негодяй, самое место ему не в школе учиться, а сидеть в тюрьме. Кстати, они просят исключить Яковлева из школы. Что? Ну откуда им знать о том, что всякое решение по подобному вопросу принимается только школой, на педсовете. И утверждается в РОНО.

Послушав время собеседника на другом конце провода, он прервал его.

–Геннадий Иванович, я на тебя полностью полагаюсь. Разберись, пожалуйста. Сейчас переправлю жалобу к тебе. Только не забудь меня уведомить о результатах. Да, хорошо. Я вмешиваться не буду, и ни какого разговора с ним не планирую.

Он попросил секретаршу по дороге домой занести листочки директору школы.

На следующий день Яковлев ни с кем в классе не разговаривал.

Отсидев положенные часы, он стал собираться домой. Но тут в класс вошла Любовь Николаевна. Она задержала Володьку и Светку Нефедову. Дождалась, пока не выйдут последние ученики, косо поглядывавшие на нее. Села за учительский стол, усадила их напротив. Внимательно посмотрела на каждого.

–Ну, выкладывайте, что у вас там произошло.

Яковлев молчал, сосредоточенно разглядывая свои ногти. Заговорила Нефедова.

–…Потом написали заявление и отнесли его в Сельсовет. Подписались все.

–Володя, все именно так и было? Тебе нечего добавить?

–Да, пожалуй, все именно так и было. Есть ли что добавить? По факту происшедшего добавлять ничего не буду. Все верно от первой и до последней буквы. Но вот по сути конфликта, который назревал давно, добавить есть чего. Но не буду, поскольку это касается только меня и Вас, Любовь Николаевна. И я не желаю выносить это на всеобщее обсуждение. И потом, все те слова звучали с явным подтекстом. Говорилось одно, намекалось насовсем иное. Голосовое сопровождение, интонации совсем не подразумевали дружеской шутки. Я считаю, что это было явное нападение. Но я не хотел такой развязки. Виноват, конечно, не сдержался, нахамил. Только вот кто кому нахамил, мне до сих пор не ясно.

–Вы просите исключить Володю из школы, причем, почему то срочно. А со мной вы посоветовались? Вы мне даже ничего не сказали. А ведь я пока еще ваш классный руководитель. Два года отдала вам, вытянула ваш класс на стопроцентную успеваемость, единственный класс на весь район. Разве я кому то из вас сделала плохо? Так почему же вы по -тихому, подленько ударили меня? – с горькой иронией спросила учительница.

Володька замер, судорожно сжимая кулаки. Вот это новость!

Внешне он ни чем не выдал своего волнения, только весь подобрался, напрягся, как перед схваткой. Сидел, уперев взгляд в одну точку, и боялся посмотреть на учительницу. Ее слова едва доходили до сознания. Вот это удар! Только сейчас он понял, почему в классе сегодня так ехидно и мстительно улыбались некоторые. Почему боялись посмотреть на него другие.

Яковлев начал отходить от шока. Ну что же, пусть исключают, раскаяния от меня не дождетесь. Вот вам! Еще поборемся.

На следующий день в десятом классе первый урок отменили. Вместо него было проведено собрание с разбором происшедшего конфликта. Присутствовали классный руководитель и директор школы.

В течение часа говорил директор, лишь изредка поднимая то одного, то другого ученика. Задавал вопрос, получал ответ. И все. А поговорить он любил. В десятом классе директор вел уроки обществоведения.

–Давайте вместе проанализируем ситуацию, сложившуюся в вашем классе. Так сказать, разложим ее на составляющие. Что мы имеем. С одной стороны Яковлев, который не хочет с кем либо в классе общаться, дружить либо иметь иные общие интересы. При этом он сам ни кому не навязывает свою волю. Обособился. Нужно заметить, что даже такая жизнь в любом коллективе, предполагает какой– то минимум общения. Это неизбежно. И он его не избегает. К тому же, он самый лучший ученик. Можно ли поставить в вину человеку подобный образ жизни? Лично я считаю, коль ему комфортно находиться в таком состоянии, ради бога, пусть живет. Разве это кому-то мешает? Оказывается, и такое возможно, мешает.

–Помимо Яковлева в классе 24 человека. Достаточно для того, чтобы установить между собой любую форму общения, исключив из этого круга отщепенца. Ну, хочет он жить своей жизнью, в коконе, пусть живет. Оказывается, все не так просто. Наверное, кому-то обидно, что он стал своим поведением выделяться из общей массы учеников. А кто-то, возможно, и позавидовал в чем-то ему. Обида, помноженная на зависть, есть сила. Я и мысли не допускаю, что все 24 ученика вашего класса страдают от этого недуга. Но несколько человек обязательно есть, которые и мутят весь класс. Яковлев вам нагрубил? Так вы ж его сами спровоцировали!

–Ребята, я не собираюсь глубоко разбираться в вашем конфликте, просто потому, что не вижу смысла. Вам осталось учиться всего одну неделю, далее экзамены. И незачем перед ними накручивать всем нервы разборками. Тогда точно не сдадите их. Но я призываю всех отдать все силы подготовке, а не ерундой заниматься.

К концу собрания все ученики были убеждены в том, что поступили очень плохо, не поставив в известность своего классного руководителя. И единственный, кого можно наказать по их жалобе, это опять же она, то есть Любовь Николаевна. А вот как раз за то, что допустила в классе такую ситуацию. Если выпускной класс так желает, то она будет уволена. Не доведя класс до выпуска.

Попытка давления на Яковлева ничего не дала. Он наотрез отказался извиняться. Перед всем классом или перед кем либо, в отдельности. Стоял, повесив голову, в глазах яростное упрямство.

–Я никогда не прощу им этого,– с дрожью в голосе повторял он.

Все же, он был еще совсем мальчишка, чтобы там ни думал о себе.

В итоге Геннадий Иванович еще раз потребовал сосредоточиться на сдаче экзаменов, а если ученики умудрятся выкинуть подобное до окончания школы, то он обеспечит волчий билет для всех участников стычки.

В завершение, директор велел Яковлеву после уроков зайти к нему для отдельного разговора.

Володька постучал в дверь, спустя секунду услышал разрешение и вошел в кабинет. Геннадий Иванович восседал на своем директорском стуле за столом, затягивался сигаретой, стряхивая пепел в крупную морскую раковину.

–Присаживайся.

Вдоль стен стояло несколько стульев. Яковлев приткнулся на самый краешек подальше от стола. Обреченно уставился в шкаф с книгами у противоположной стены.

–Володя, я вызвал тебя не для того, чтобы ругать или воспитывать. Нет. Хочу объяснить некоторые вещи, с которыми ты обязательно столкнешься в будущем.

Геннадий Иванович воткнул докуренную сигарету в раковину. Встал и принялся прохаживаться по кабинету. Точно так же он ходит по классу вдоль грифельной доски во время уроков обществоведения.

–Я в курсе ваших отношений с Любовью Николаевной. Впрочем, об этом теперь знают все. Вы очень правильно сделали, что все это время умело шифровались. Иначе вам не дали бы спокойно жить, поскольку такая дружба выходит далеко за рамки общепринятого поведения. Соринка в глазу всегда мешает, ее следует удалить. Так и поступили бы и с вами…

–Вы выбрали для себя не простую судьбу. Вот сейчас вы вместе. А буквально через полтора месяца разъедетесь в разные стороны: ты учиться, она домой. Между вами будет приличное расстояние. На свидание, хоть изредка, не сбегаешь. Затем вас разделит время. Неизвестно, через какой период вновь сможете встретиться. Для тебя подобные вещи не столь трагичны. Молодость, возможность в любой момент начать жизнь с чистого листа.

Геннадий Иванович заметил Володькин порыв что-то возразить и предостерегающе выставил ладонь.

–Помолчи, и послушай. Да, твой выбор неординарен. Красивая взрослая девушка, умница. Наплевать на разницу в возрасте! Для настоящих искренних чувств это не помеха. Но вот что она будет делать, если у вас в дальнейшем совместная жизнь не сложится? Если судьба разведет вас? Ведь для нее это будет последним рубежом. Вот об этом и следует хорошенько подумать. Если уж именно ты удостоился возможности завоевать сердце такой девушки, то будь любезен предоставить, хоть какие-то, гарантии счастливого будущего и для нее. Чтобы твоя любимая девушка с надеждой смотрела в будущее, не испытала разочарования. И еще… Тебе надо научиться находить компромисс в непростых житейских ситуациях. Прямолинейность свойственна молодости, но тебе пора и взрослеть. Конфронтация по любому пустяку не есть лучший способ разрешения возникающих проблем. Надо просто жить. Сообразно своим убеждениям и принципам но, не конфликтуя с окружающими людьми. Иначе тебе с твоим характером трудно будет жить.

Любовь Николаевна сидела на кровати. Володька Яковлев уткнулся лицом ей в колени, в бессильной ярости скрипел зубами. Прерывающимся от волнения голосом бубнил:

–Чего ж они, сволочи, все лезут и лезут. Что им всем нужно от нас? Это ж надо до такого додуматься, исключить из школы. И за что? Рядовой конфликт, каких в школе каждый день куча. Ну, я им всем еще покажу! Все экзамену сдам только на пятерки! Ни кому из них помогать не буду.

Любовь Николаевна перебирала русые кудри, успокаивала разволновавшегося паренька. Совсем еще ребенок! И обиды детские. Когда ты только повзрослеешь, любимый!

–Вовчик, но ты тоже неправ. Сколько тебе говорила, чтобы сдерживал эмоции. В коллективе надо жить, как то обходить острые углы. Лучше лишний раз промолчать, сделать вид, что тебя это не касается. Побесятся и успокоятся. А ты подливаешь масла в огонь.

–Да все я понимаю! Только не всегда удается промолчать. Так и хочется заехать по лбу. Особенно, когда касаются тебя.

–Наплюй. Поговорят и успокоятся. Будь выше их и умнее.

–Хорошо! Отныне ни каких контактов с одноклассниками. Пусть хоть на головах стоят. Они для меня не существуют.

А время неумолимо приближало момент расставания, поштучно отсчитывая дни встреч и свиданий.

12

Перед каждым экзаменом несколько дней отводились для консультаций. Можно было бы и не ходить на них, но это было обязательным условием успешной сдачи предмета. Ведь преподаватель мог и обидится, придраться на экзамене. А всего сдать необходимо восемь экзаменов.

Практически все свободное время Яковлев проводил рядом с Любовью Николаевной. Она приходила в школу по своим учительским делам, и он посещал консультации. Она шла домой, и он рядом, провожает. Ближе к вечеру бежит на свидание. И так каждый день. Учительница пыталась гнать его:

–Вов, тебе надо готовиться к экзаменам. Ну, не хочешь дома заниматься, так возьми все необходимое с собой сюда. Я тебе помогу в подготовке.

–Любаша, не волнуйся за меня. Я уже готов. В последнюю ночь перед экзаменом просмотрю учебник по билетам, и все. Мне этого хватит.

–Не понимаю, как можно за одну ночь подготовиться. Ты уверен? Не забыл свое обещание сдать все экзамены на пять? Может, все же надежнее начать готовиться прямо сейчас?

–Это лишнее. Мне хватит одной ночи. Через два дня первый экзамен, и это как раз твоя математика. Вот тогда и сможешь убедиться в том, что я не вру.

По правилам, на каждом экзамене присутствовали два преподавателя: ведущий предметник и второй, назначенный приказом директора школы. Они выбирались из числа учителей, ведущих аналогичный предмет в других классах, либо смежный с ним. Например, на экзамене по математике вторым был физик, Александр Тимофеевич Боков.

Начался письменный экзамен по математике. Яковлев вошел в первой пятерке. Взял билет и занял столик напротив учителей.

Неспешно решая задачи, а куда торопиться, на подготовку дается час, он то и дело поглядывал на учительницу. Девушка временами встречалась с ним взглядом. В ее глазах проскальзывало волнение. Понятно, переживает за него. Володька ободряюще улыбнулся и показал раздвоенные два пальца, латинскую букву. «Виват», мы победим.

Все три задания оказались пустяковыми. Быстро разделавшись с последним, Яковлев протянул листочки учительнице. Пока та бегло просматривала его экзаменационную работу, Володька внимательно следил за выражением ее лица, стараясь угадать реакцию. Наконец девушка перевернула последний листок, облегченно вздохнула. Подняла глаза на него, улыбнулась.

–Все правильно. Володя, ты управился за полчаса, так что можешь еще немного посидеть в классе, либо выйти. Ты свободен.

Вернулся в класс Александр Тимофеевич, выходивший по своим делам.

–Любовь Николаевна, твои подопечные, похоже, пьют валерьянку. Во всяком случае, по всему коридору чувствуется ее запах.

После его слов учительница выскочила из класса. Яковлев вышел следом. В коридоре действительно чувствовался стойкий запах лекарства. Учительница металась от одной стайки девчонок к другой, пытаясь выяснить, кому из них стало плохо. Оно и понятно, известно же, девчонки трусихи, переволновались. Вот кому то и поплохело.

Найдя виновницу переполоха, учительница потащила ее в учительскую. Приводить в норму. Яковлев двинулся следом. Постучал в закрытую дверь, потянул на себя, заглянул, не переступая порога.

–Любовь Николаевна, чем ни будь помочь?

–Нет, Вов, здесь ты ни чем не поможешь. Сейчас я быстренько приведу эту дуреху в чувство. Подожди меня в коридоре.

Яковлев прикрыл дверь. Вышел на лестничную площадку. Вскоре показались обе девушки. Одурманенная лекарствами выпускница вернулась к своим подругам. Любовь Николаевна подошла к Володьке, коснулась губами щеки.

–Молодец! Впрочем, другого и не ожидала. Отправляйся домой.

–Любаш, не лучше подождать тебя?

–Нет, Вов, экзамен затянется минимум на пять, шесть часов. Зачем тебе болтаться по коридору. Лучше иди домой. Вечером жду. Только, не приходи слишком рано. Мне надо хоть немного отдохнуть после экзамена. Ведь ночью ты не дашь поспать.

Учительница оглянулась, проверяя, нет ли кого, чмокнула его в губы.

–Это тебе поощрительный приз за успешную сдачу экзамена. Как и обещал, пятерка с плюсом. Да, просьба небольшая. Зайди сейчас к физруку, помоги ему. Вениамин Петрович учится в вечерней школе, сдает экзамены за среднюю школу вместе с вами. Билет по математике у него будет твой. Запиши ему решение задач.

Яковлев спустился к физруку. Учитель– ученик пыхтел над задачами из билета. Увидев Володьку, он радостно замахал рукой, приглашая подойти поближе.

Володька быстро выполнил все задания и с удивлением уставился на только что выведенное решение третьей задачи по геометрии. Оказывается, он нашел совсем другой способ решения. Ну, абсолютно, совсем не тот, что был в его билете. Нет, и этот был верным. Во всяком случае, ответ такой же. Значит, эта задача имеет несколько способов решения.

Яковлев предупредил физрука о таком неожиданном казусе. Так, на всякий случай, чтобы он не попал впросак. Заверил, что оба этих решения одинаково верные. А так даже лучше. Никто не подумает, что Евменыч списывал у меня.

Днем Яковлев бездельничал, ходил на реку с двоюродным братом, тоже Сашкой, как и родной, купались. Нередко они проводили там весь день, если не требовалось помочь в чем– то дома родителям. Ближе к вечеру бежал на свидание с любимой учительницей. В последнюю ночь перед очередным экзаменом, где то с 22 часов, взяв выходной от любовных дел, раскладывал перед собой учебник, билеты с отмеченными номерами параграфов, и прямо по этим параграфам принимался листать книжку. Готовился к следующему экзамену.

Утром, не ложась спать, умывался, приводил себя в порядок и к назначенному времени шел в школу абсолютно уверенный в себе. И сдавал. На отлично.

Как то в один из выходных дней, когда к Наталье Владимировне приехал Игорь Мельников, девушки предложили сходить на речку искупаться.

Ребятня купальный сезон открыла еще в начале мая, когда половодье только пошло на убыль. Основная вода ушла в берега, но вот в ямах и ямочках вдоль реки по всей излучине, после разлива осталось достаточно воды. Днем она прогревалась солнцем до парного состояния. Вот с них то и начался купальный сезон.

К средине июня ямы пересохли. Но давно уже все купались в самой реке. Кое – где по берегу торчали мощные кубические формы плотов с сосновым лесом. Вот и в месте постоянного купания деревенской детворы застрял такой плот. Очень удачно застрял. Одна его половина находилась на песчаном берегу, другая осталась в воде, возвышаясь над ней на добрый метр. С этой верхотуры мальчишки сигали в воду, ныряли.

Девушки вышли из спальни, где надевали купальники. Мельников весьма удачно оказался в плавках. Володька же оказался совершенно не готов к такому развитию событий. Любовь Николаевна заранее его не предупредила. Впрочем, эта идея возникла спонтанно в голове Натальи Владимировны. Никто и ничего подобного не планировал. Что ж, постоим рядом, будем наблюдать.

Близился вечер, на маленьком пляжике у плота никого не было. Очень хорошо, иначе девушки постеснялись бы раздеваться. Пришлось бы искать другое место для купания. А удобнее этого пляжика по всему берегу не сыскать места.

Игорь разделся, залез на плот и оттуда ласточкой ушел под воду. Вынырнул и мощными рывками в стиле брасса, с уханьем понесся к другому берегу. Над ним поднялось целое облако брызг.

Наталья Владимировна скинула халатик и зашла в воду с другой стороны плота, скрылась с глаз. Яковлев остался наедине с учительницей.

Любовь Николаевна, немного стесняясь, сняла свой халатик и подала его Володьке. Впервые за все время их знакомства девушка предстала перед ним почти голая и в свете дня. Ночные ласки не идут в расчет. Ночью всегда темно, или, по крайней мере, все происходит в полумраке.

–Вов, подержи, пожалуйста. Ты все равно не будешь купаться.

Володька придвинулся к девушке вплотную, зажал у бревен, чтобы она не выскользнула из его объятий. Прижал к себе, ощутил на губах обжигающее пламя ответного поцелуя.

–Вовчик, не заводись! У тебя глаза стали бешенными. Неудобно же. Наталья или Игорь увидят. Отпусти меня, пойду хоть в воду окунусь.

Из-за угла плота выглянула кучерявая головка Натальи Владимировны. Глаза ее лучились хитринкой. Хихикнула.

–Грешники-и! Отрываетесь от коллектива. Вы купаться думаете?

Любовь Николаевна медленно вошла в воду по пояс, взвизгнула, оттолкнулась от дна и поплыла вокруг плота, по -лягушачьи загребая руками. Проплыла против течения до края плота и повернула к берегу. Поплескалась еще немного, вышла из воды и попалась прямо в распахнутые Володькины объятия с развернутым махровым полотенцем.

С другой стороны плота доносились довольные взвизгивания Натальи Владимировны и невнятное бормотание Игоря. Они тоже развлекались.

Экзамен по иностранному языку, а это был немецкий, по расписанию стоял четвертым и проходил вполне обыденно. Этот экзамен был устным. Вообще – то, на всех экзаменах Яковлев заходил в класс в первой пятерке. Вот и в этот раз он вошел первым, первым же вытянул счастливый экзаменационный билет. По правде сказать, любой экзаменационный билет в этом раскладе на школьном столе был для него счастливым. В себе Яковлев был абсолютно уверен.

Первые два вопроса были из разряда правил по грамматике. Третий вопрос содержит отрывок текста статьи в газете на немецком языке. Границы текста для перевода обведены шариковой ручкой в виде рамочки. Необходимо было перевести его со словарем.

Вторым педагогом на экзамене присутствовала престарелая дама, завуч по учебной части.

Уроков немецкого языка Яковлев не любил. А кто их любит? Но терпеливо осваивал все его премудрости, принимая как необходимость. В течение последнего года оценки по этому предмету в его дневнике плавали от четверки до пятерки. Поэтому ему не составило особого труда за одну ночь капитально подготовиться к экзамену. И ни каких затруднений с выполнением заданий у него не возникло.

Володька привычно уложился во временной отрезок в 30 минут. Еще раз просмотрел готовые ответы, не забыл ли чего. Решительно поднял руку, говоря этим жестом, что готов к ответу и привлекая внимание учителей.

Учительница немецкого языка Эльвира Рудольфовна, из этнических немок, заметила его сигнал.

–Володя, ты готов?

–Да, Эльвира Рудольфовна, я готов к ответу.

В этот раз первую парту держали свободной, как раз для такого случая: на устном экзамене выпускник, отвечающий по билету, садится за этот столик пред ясны очи экзаменаторов. Сидит напротив них.

Завуч попросила у Яковлева подстрочный перевод текста для проверки.

–Яковлев, перевод озвучивать не надо, чтобы не затягивать время. Давайте сюда, я посмотрю. Позже мы его приобщим к протоколу экзамена. А ты побеседуй с Эльвирой Рудольфовной по первым двум вопросам. Я просто послушаю.

Завуч углубилась в его записи, не обращая внимания на парня и учительницу.

Яковлев четко и уверенно изложил ответы по первым двум вопросам. Без запинки, и каких либо сомнений. Закончив, вопросительно уставился на учительницу.

Эльвира Рудольфовна задала уточняющий вопрос. Выпускник ответил.

–Надо же, знает!– воскликнула учительница.

Она опять о чем-то спросила. Володька ответил и на этот раз. Вновь дополнительный вопрос. И получила такой же исчерпывающий ответ.

–И это знает! Удивительно.– Хихикнула Эльвира Рудольфовна.

Яковлев, видя, что учительница желает продолжить бомбардировку его интеллекта дополнительными вопросами, спросил:

–Эльвира Рудольфовна, наверное, Вам, не хочется ставить положительную оценку? Вы можете прогнать меня по всему учебнику дополнительными вопросами, но, будьте уверены, я отвечу и на них. Не хотите, не ставьте. Если не желаете ставить пятерку, ради бога. Не нужно дополнительных вопросов. Все равно отвечу. Ставьте двойку, если можете.

В их перепалку вмешалась завуч.

–Яковлев, помолчите минутку,– посмотрела поверх очков на учительницу.– Эльвира Рудольфовна, я не понимаю Вашей предвзятости к этому выпускнику. По билету ответы достаточно полные. В чем проблема?

Учительница немецкого языка нервно поправила прическу, перебрала листочки, лежавшие на столе.

–Виктория Сергеевна, понимаете, в чем дело. Яковлев в течение года учился по моему предмету неровно. Ниже четверки не опускался, но и пятерки получал с натягом. Оценки по четвертям также наводят на размышления. Две четверти четверки, две четверти пятерки. Если по результатам экзамена он получит пятерку, то я обязана поставить итоговую оценку в аттестат также отлично. Ну не могу я поставить такую оценку!

–Милая Эльвира Рудольфовна! Ваши пожелания могут быть учтены Вашим мужем при готовке обеда или ужина. А на экзамене будьте любезны быть объективной. Я ведь внимательно слушала ваш диалог. Надо ставить пятерку и отпустить парня. Он это заслужил.

Позже, через пару дней, Эльвира Рудольфовна подошла к Любови Николаевне. Они на протяжении всего времени совместной работы поддерживали приятельские отношения. Она выгадала момент, когда в учительской кроме них двоих никого не было.

–Любовь Николаевна, извини меня за откровенность. Но попробуй и ты понять меня. Видишь ли, в чем дело… Я не могу поставить Яковлеву годовую, итоговую оценку по немецкому языку выше четверки. Извини, это выглядит несколько предвзято. Но поверь мне, у меня нет к Володе никаких предубеждений, отношусь к нему я вполне лояльно и стараюсь быть вполне объективной. Ну не знает он немецкий язык на «отлично»!

–А кто–то в классе знает его на пятерку?

–Нет конечно. В полном объеме десятилетки никто не знает.

–Но ведь ты, Эльвира Рудольфовна, поставила двум девочкам пятерки в аттестат. Противоречишь сама себе. Или они знают немецкий лучше Володи?

–Насчет лучше сомневаюсь, но я им поставила «отлично» за упорство, они берут зубрежкой. А это заслуживает уважения. А у Яковлева всё больно просто получается: захотел – сдал на пятерку, не захотел – получил отметку ниже, четверку или тройку. И при этом совершенно ни о чём не переживает!

Любовь Николаевна совсем не горела желанием уговаривать «немку», хотя и обидно было за Вовку. Формально, можно было настаивать на высшей оценке. Ведь экзамен сдан на пятерку, а четветри деляться поровну на четверки и пятерки. Но Эльвира Рудольфовна «предметник», её мнение является решающим.

–Да бог с тобой, Эльвира Рудольфовна, тебе виднее. Ставь ту оценку, которую позволяет поставить тебе твоя совесть.

Семь экзаменов остались позади. Стабильно получая пятерки по результатам экзаменов, Яковлев всякий раз имел поощрительный приз: горячий поцелуй любимой девушки, Любови Николаевны.

Правда, помимо иностранного языка, получилась еще одна накладка. На экзамене по истории и обществоведению директор школы долго гонял Володьку по дополнительным вопросам, хотя на билеты он дал полный, развернутый ответ. Ну, вот нашла на директора блажь проверить знания выпускника глубже. Хотя, что там проверять. Как будто не он преподавал в течение года это самое обществоведение. Но все обошлось. Геннадий Иванович удовлетворился полученными ответами. И поставил высшую оценку.

Последним был экзамен по литературе, сочинение.

Как водиться в таких случаях, рассадив выпускников в классе, вскрыли пакет с темами сочинений. В конверте три темы: две по пройденному материалу, одна на вольную тему. В связи с тридцатилетием победы в Великой Отечественной Войне третья тема звучала так: « Никто не забыт, ничто не забыто». Все они аккуратно были выписаны каллиграфическим почерком Натальи Владимировны на грифельной доске.

После этого обе экзаменаторши отправились в школьный архив, прихватив с собой пару мальчишек в качестве носильщиков. Давно известно, что темы выпускных сочинений периодически повторяются.