Текст книги "Точка невозврата. Сборник стихов"
Автор книги: Владимир Мусатов
Жанр: Поэзия, Поэзия и Драматургия
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
Шрифт:
-
100%
+
3.6. Наше кино
Это было так давно —
В том тысячелетье!
Шли мы толпами в кино,
Взрослые и дети.
На экране и вовне
Жизнь не разделяли,
Наша и на полотне,
И на пьедестале,
Наша, нищая, хоть вой,
Но страна героев,
За неё всем миром – в бой
И, конечно, строем.
Было! Было! Где оно —
Это единенье?
То ли умерло кино,
То ли – поколенье.
А быть может, верх взяло
Видео и теле,
Где вовсю гуляет зло,
Каждый – на пределе,
А быть может, свет погас
В том высоком зале,
Где любовь хранила нас,
И кино прервали…
Так и вышли мы толпой,
Не поняв картины,
И впечатаны судьбой
Годы в наши спины.
3.7. Кинжал
Сородич мой, лихой казак,
Кинжал мне завещал:
– Храни его, как свет в глазах,
Как голоса металл.
С ним наши предки, и не раз,
Ходили на врага,
Чтоб мирным был седой Кавказ,
Единым на века.
Я эту память берегу,
Храня кинжал живой,
И острым лезвием врагу
Грожу над головой.
А дальше сыну передам.
– Бери кинжал, – скажу, —
Он по твоим теперь годам,
Держи, как я держу.
И в главном, счастье иль беда,
Не забывай о том,
Что мирным должен быть всегда
Кавказ – наш общий дом.
Кинжал – защитник и боец,
Живёт в судьбе веков
Отвагой доблестных сердец
Геройских казаков.
И в вихре лет, где дней не счесть,
Разит врагов у ног
За нашу родину и честь
Прославленный клинок.
3.8. Дикий сад
Вот остановка, я снова сойду,
Поезд умчится к другому порогу.
Как хорошо в этом диком саду,
Перешагнувшем стальную дорогу!
Тщетно искать в нём по вкусу плоды,
Да и цветы не душисты, невзрачны,
Но отдыхает душа у звезды,
Что отражается в росах прозрачных.
Это немало. Спасительный сад,
Ты не из тех, что пленяют красою,
Прост твой неброский зелёный наряд
Рядом с железной сквозной полосою.
Но почему-то яснеет лицо
В близкой листве с позолоченной кромкой
Даже в минуты, когда колесо
Пляшет на рельсах неистово громко.
Таинство сада, который зарос,
В нём спозаранку увидеть нетрудно
В травах нескошенных россыпи звёзд,
Выпавших росами где-то под утро.
3.9. Мне слышатся Речи
Всё чаще и чаще
Доносится Слово:
«Вы только лишь части
Созданья большого».
– Откуда и кто вы,
Вещатель случайный?
Снимите покровы
С мучительной тайны.
И кто мы – народы,
Больные раздором,
С кусками свободы
За каждым забором?
– Не думай об этом, —
Несётся по ветру, —
За солнечным светом
Вы тянетесь к свету.
Кто ближе, кто дальше,
Но все понемногу
Под солнцем слепящим
Осилят дорогу.
Мне слышатся Речи
И шелест покрова…
– До встречи, до встречи! —
Доносится Слово.
3.10. Майским восхищением души
Я не знаю, что там будет завтра,
А сегодня я счастливей всех,
Полон жизни, силы и азарта,
И надежды смелой на успех.
В мире зеленеющих раздолий,
В мыслях, отражённых в вышине,
Не хочу раздумывать о доле,
Что готовит день грядущий мне.
Я сегодня в счастье беспробуден,
Воздух пью, как сладкое вино,
А каким подарком завтра будет,
Мне, с утра хмельному, всё равно.
Без конца чудит весна господня
В шуме, в гаме, в утренней тиши…
Что мне завтра? Я живу сегодня
Майским восхищением души.
4. Владимир Черемисин
http://www.chitalnya.ru/users/stroka/
4.1. Полуостров любви
Горизонт переполнен
Одиночеством чаячьим,
Берег пеной прибоя увит.
На загадочных волнах
В синем море качается
Неразгаданный остров любви.
В море многое просто:
Лента берега пенная,
От обрыва – любви глубина.
Обитаем тот остров,
Всё его население
На века только он и она.
Но когда по юдоли
Уже столько наверчено,
Что в душе только скопище льдин,
Будто отзвуком боли
Море вздыбится смерчами…
Значит, кто-то остался один.
Мимо ликов иконных
И отчаянья острого
Не прорваться… Зови ни зови —
На разгаданных волнах
Только тень полуострова,
Полуострова нашей любви.
4.2. В лето просится дождь
В лето просится дождь. Вот и небо нахмурено…
За черту горизонта убегают дома.
Что-то сердце щемит – нажимаю на курево,
Сигаретой дешёвой ошалело дымя.
В лето просится дождь. И да будет позволено
По широким просторам расплескаться ему.
Да не можем никак уберечься от боли мы
Непутёвого сердца – не пойму, почему.
В лето просится дождь. Шелестит ветер травами,
Благодатную влагу принося за собой.
В этом тёплом дожде снова будем неправы мы,
Снова будем неправы пред своею судьбой.
В лето просится дождь. Выгнет звонкая радуга
Разноцветной палитры озорную дугу,
Дождевой небосклон удивляя и радуя…
Только я свою радость всё догнать не могу.
В лето просится дождь. Время мечется рваное.
И спрошу у него я: – Так чего же ты ждёшь?
Снова в завтра идём с незашитыми ранами,
Ничего не поделать – в лето просится дождь…
4.3. Обратный билет
Кружится голова,
Как будто оглушён —
И верю и не верю…
Но – сказаны слова:
Я в гости приглашён —
Мне приоткрыты двери.
Сквозь встречные ветра
По острому лучу
Навстречу лету красну
(Пора, пора, пора!)
Уж мысленно лечу
Я в очередь у кассы!
Нежданно ослепит
Безудержный простор
Ответы без вопроса…
И диктор прохрипит,
И вспыхнет семафор,
И застучат колёса…
И светел будет мир…
Аукнется тетрадь,
Тем, что нашепчет лето…
Прости меня, кассир,
Ну не хочу я брать
Обратного билета.
4.4. Весне
На мир, что вроде мартом осенён,
Обрушились лавины белой краски.
Всё перепуталось на линии времён:
Зафевралило в марте по-январски…
И вот опять зимы незыблем щит,
Неколебимы зимние устои.
Но всё-таки – прислушайся! – звучит:
– Весна, Весны, Весне, Весну, Весною!
4.5. Закрыли солнце
Закрыли солнце.
Черною луною.
По кругу – будто венчик седины.
А тьма – почти ночная надо мною,
И даже звёзды редкие видны.
Закрыли солнце.
Как смертельный номер…
В арену барабанов дробь впилась…
Законы необъятных астрономий
Легко мирам свою явили власть.
Закрыли солнце.
Лишь на две минуты.
Смешной и вроде мимолётный срок.
Но вспышкой полоснули почему-то
Тугие годы пройденных дорог.
Закрыли солнце.
Седина по кругу.
Хватил опять я горького до дна.
Как в темноте найти мне руку друга?
Она ж не светит – черная луна…
Закрыли солнце —
Ни слезы, ни слова.
А я кричу сквозь темень надо мной:
– Не надо, чтоб кому-то, где-то, снова
Закрыли солнце черною луной.
4.6. На сельском кладбище
На сельском кладбище покой и тишина.
Зимой – снега. Густые травы в лете.
На сельском кладбище в любые времена
Цветы, и те – всегда в минорном свете.
Под снегом, травами, цветами тихий прах.
Здесь в прошлом и победы и обиды.
На молчаливых тут соседствуют холмах
Кресты и со звездою пирамиды.
Здесь из живущих ныне каждый проходил,
Прощания неся лихое бремя.
На сельском кладбище в содружестве могил
Истории плывет былое время.
В нем, стародавнем, тихом, прожитом, седом —
Вся череда событий, драм и судеб…
Всё вместится в последний вечный дом,
И в доме этом – люди, люди, люди…
Уходят тихо росы с самого утра,
И солнце путь свой начинает снова.
…Андреевых лежит десятка полтора,
Семь Русских, восемнадцать Ивановых…
Упал слепой дождишко в середине дня,
Нелепый, неожиданный, случайный.…
Тут и далекая и близкая родня,
Однофамильцы да односельчане…
Простые мысли об уже ушедшем дне
Закатом проводил зеленый вечер.
…В чуть тронутой зарёй вечерней тишине
На двух могилах оплывают свечи…
Над всем селом в тугой загадочной ночи
Неслышно звездная бушует замять.
…На сельском кладбище история молчит,
И в том молчанье прорастает память…
Как важно нам, чтоб к этой памяти хоть раз
Любой из нас когда-то воротился,
Чтоб связь времен вовек не прервалась.
…У Ивановых внук вчера родился!..
4.7. Старая рукопись
Пожелтевшая бумага. И вполне понятный почерк —
Из далеких лет почти что позабытые слова.
Вдруг пахнуло пережитым от давно рожденных строчек,
От давно минувших весен закружилась голова.
Будто снова в день счастливый возвращаюсь незаметно,
Или снова часом трудным ненароком огорчен…
Из далекого далёка шевельнуло синим ветром,
Из далекого далёка речка синяя течет.
В этой синей-синей речке то размашистые плёсы,
То заиленная отмель, то крутой водоворот…
А далекие ответы на далекие вопросы
Всё давно уже по полочкам расставили. Но вот
В старых строчках снова слышен на излете голос ломкий,
И до звона вновь натянута связующая нить.
Только что теперь об этом… Это, как насчет соломки —
Если знать бы, где упасть бы, может, взять, да подстелить.
Всё прожито – пережито, перевыполнены сроки…
Было – не было, осталось, иль ушло в небытиё…
Только трудные дороги, только помыслы высоки,
Да стремительное время, да отечество моё,
Да наполненные будни, да друзей далеких лица,
Да находки и потери… Время новое летит.
Сброшюрованы потомно жизни давние страницы.
А одна из них уютно в старой рукописи спит.
Но однажды – неохотно, как туман со дна оврага —
Зажурчит, зачем, не зная, эта синяя река…
И лежит передо мною пожелтевшая бумага,
И царапает по сердцу незабытая строка…
4.8. Эпитафия свежескошенной траве
Сталь косы режет злее всех засух,
КлеверАм не сносить головы…
Сухо травам в копёшках пузатых,
Солнце медленно падает в запад,
А над полем всё теплится запах —
Запах свеже-погибшей травы.
4.9. Тишина
Я рад скупой осенней тишине.
Упорно молчаливая, как камень,
Обнимет мир прозрачными руками
И погрустит тихонько обо мне.
Ни дать, ни взять, ни хорошо, ни плохо…
И памяти глубины теребя,
Молчу, чтоб не обрушить на себя
Осенней тишины надсадный грохот.
4.10. Ностальгия по осени
Да, выпал снег. Но ароматов пряных
Волшебной осени забыть я не могу —
И копны бабами в линялых сарафанах
Мне пляшут русскую в заснеженном лугу…
5. Виктория Бурцева
http://www.chitalnya.ru/users/Sordespilozus/
5.1. Отдаленному пению севера
Отдалённому пению севера
Заторможенный утренник внемлет,
Слабый луч осязает рассеянно
До весны присмиревшую землю,
И лежит она с миною кислою…
То ли пасмурен, то ли задумчив
Небосвод собирается с мыслями,
Заплетая косматые тучи.
Будто он вспоминает усиленно
О какой-то серьёзной утрате,
Наблюдая, как треплется, вылиняв,
Поздней осени нищее платье.
Я сегодня проснулась болезненной,
Не в себе, как и эта природа,
Ощущая лопатками лезвие
Бритвы этого времени года.
Режет холодом впадины щёк она
В те минуты, когда через силу
Выползаю из дымного кокона
Поэтессы личинкой бескрылой.
Но не надо являться провидицей,
Чтобы чувствовать, стоя на горке:
Далеко и насквозь стало видеться,
И дышать – обжигающе-горько.
5.2. Вымирающие деревни
На земле богатырской, древней,
Где затерян былинный след,
Вымирающие деревни
Увеличиваются в числе.
Отсыхают на дубе ветки,
Вместо каждой – корявый шрам,
Упокоились наши предки,
Приобщившись к богатырям.
Жили истово, без фантазий,
Пахарь пашне был как жених —
Знать, брезгливо сравняли с грязью
Ту землицу потомки их:
Только схлынуло половодье —
Исподлобья глядит земля
Сквозь непаханные угодья,
Сквозь несеянные поля.
Оглядись в стороне равнинной,
Непременно уколют глаз
Укоризненные руины —
Город вытянул жизнь из вас!
Здесь бы церкви поправить крышу,
Той, что сложена на века,
Да какой бы работник вышел
Из последнего старика?
А на прошлой, страстной неделе
Бабка Марья сползла в сенях,
Санитары к ней не поспели —
Ведь дорога-то как квашня…
Не явились на тризну детки —
Кто сидит, кто не хочет сам,
Разобрали сирот соседки —
Двух котов да слепого пса.
Люди добрые, помяните ж!
Мастерицей слыла она…
Так и тонет, как древний Китеж
Наша русская старина.
Захоранивают богатства
Недра россыпью золотой,
Видно, время пришло расстаться
С этой сказочной простотой.
5.3. Семейный архив
Птицы, листья и годы летят вереницами,
Замерзает во сне оголившийся сад —
Здесь остывшая летопись машет страницами
И ведёт по тропинке сезонных утрат.
Вот физалис мигнул поминальным фонариком,
И со светлой печалью припомнили мы,
Как тихонько гуляя, мой дедушка старенький
Так мечтал оттянуть приближенье зимы.
А на этом крылечке, давненько не крашенном,
Беспощадно предчувствуя скорый финал,
Папа складывал в памяти листья опавшие
И последнюю осень свою заклинал.
Впереди и моё пробуждение вещее,
Где мигреневый молот ударит в виски,
Где в сгустившихся сумерках сливам мерещится
Посиненье от холода и от тоски.
Страхи, беды и сны подбираются лисами.
Пусть запомнит мой сын, как во времени том
Упаду я на землю таким же исписанным
Из архивов семьи пожелтевшим листом.
5.4. Воистину воскресе
В хватке тьмы слабину ощутив,
Поднимайте свой дух из развалин —
Светозарно пришел во плоти
Тот, над Кем мы тридневно рыдали.
Как воспрявшая жизнь хороша,
Я не знаю, поймёт ли кто лучше,
Чем пробитая скорбью душа,
Сквозь прореху поймавшая лучик.
Что так просто забыть и простить —
Кто бы смог объяснить иноверцу! —
Едкий уксус на римской трости
И копьём прободённое сердце.
Но трёхдневный пронзительный срок
Пережив, как в ночи лихорадку,
Заплетите в пасхальный венок
И мою поседевшую прядку…
5.5. Побег
Я из квартиры выйду вон,
Пройду тихонечко дворами,
Пусть надорвётся телефон,
Я от него укроюсь в храме.
Спасусь от будничных забот,
Житейского непостоянства
В краю, где время не течёт,
И где не значимо пространство.
Здесь на амвоне древний след,
И Слово царствует Младенцем
Всё так же, словно на земле —
Лишь пастухи и земледельцы.
И это общество – по мне.
Подобно предкам, род от рода,
Я стану камешком в стене,
Поднявшей к небу эти своды.
5.6. Весняжка
С душой линялой нараспашку,
Не дав ни охнуть, ни вздохнуть,
Весна нечёсанной дворняжкой
Стремглав бросается на грудь.
Хранят следы былых ненастий
Её плешивые бока,
И в до ушей раскрытой пасти
Трепещет пламя языка.
Облапив обожанья ради,
Пустив капельный слюноток,
Блудливой синевой во взгляде
Сверкнув, меня сшибает с ног!
И не в моей хозяйской власти
Пресечь восторженный угар,
Срывающий ошмётки счастья
Как ручейки на тротуар,
И трёхсезонную отлучку
Мне засчитав за пять минут,
Она простила, словно сучка,
На время сданная в приют.
5.7. Метельный вальс. Зарисовки в парке
Еле проснулись рассвет приболезненный,
Зорька метельная,
Рушатся с неба снежинок созвездия —
Кружев плетение,
В парке подушки лежат на скамеечках —
Сядьте, не брезгуйте!
Сядешь – и вцепятся сквозь душегреечку
Когти железные.
Мимо хозяйка хромает нестарая
С добрыми псинами:
Все разномастные, целых три пары и
Сплошь некрасивые.
Видно, тобою когда-то подобраны,
Нынче спасут тебя —
Вытянут из состоянья недоброго,
Послеинсультного.
Ну а навстречу бежит-заливается,
Звёздочки цапает
Чистопородная, просто красавица,
Только трёхлапая.
Пусть на бегу к чемпионской медали
Калеке не вырваться,
Люди, спасибо, пожить ещё дали,
Не усыпили пса.
Парочка бомжей бредёт переулочком
За загородочку:
Вот вам, родимые, грошик на булочку,
Но не на водочку.
Мать по снегам пробивается с санками
С маленькой девочкой:
«Вот и подкормим с тобою, Оксанка, мы
Птичку и белочку!»
В снежных картинках, в метели увиденных,
Вдруг открывается:
Это – любовь, а не то, что обыденно
Ей называется,
Это Господня частица нетленная,
С каждым попутчиком
К нам пробивается Света Вселенная
Слабеньким лучиком.
5.8. Бессонница
Д*Ж*
Ночи бденная тишина
Крутит хуже дурной отравы —
Не сестра тебе, не жена,
Рядом быть не имею права.
Не коснуться побритых щёк,
Не приблизиться к изголовью.
Как мне быть, не возьму я в толк
С той голодной как волк любовью.
Лунатизмом больной, один,
Бродит город в рубахе длинной,
Бередя зеркала витрин
Обезлюдевших магазинов.
Вот и я из постели – прочь!
Ввысь! На лунные виадуки,
Уж какую болею ночь
Неприкаянностью разлуки.
Нитью штопальной лунный луч
Чинит нечто, что нас связало —
Этот войлок февральских туч,
Наше общее одеяло.
5.9. Одуванчики
Смотрят маленькими одиночками
Из оконца приюта, что рядом,
Всё спалив диатезными щёчками
И недетской плачевностью взгляда.
Смотрят как на беду предстоящую:
Там, где двор от уныния вымер,
Одуванчики зябко таращатся
На ослепший к их горестям триммер.
Это дворник, как идол языческий —
Краснолицый и рыжеволосый —
Тарахтящей косой электрической
Одуванчики косит и косит.
А потом эти смятые, лишние,
Миру светлый дарившие лучик,
Собирает головки поникшие
В неприглядные блёклые кучи.
Смотрят дети, как вряд ли случалось вам
На цветы, что ещё не упали,
И такой необъятною жалостью
Кто-то их пожалеет едва ли.
Всё б отдали – приютские ходики,
Медвежонка и красную лейку —
Лишь бы жил хоть единственный, родненький
Жёлтый цветик на тоненькой шейке.
И накликанный всеми обидами
Жизни, к ним безразлично-жестокой,
В горле ком нарастает, пропитанный
Терпкой горечью млечного сока.
А в сердчишках, трепещущих бешено,
Так и рвущихся к этим цветочкам
Умирает любовь неокрепшая
Несплетённым пушистым веночком.
И глядят эти девочки, мальчики,
Породнившись душой с сорняками,
Как безвинно казнят одуванчики
Под заборами и гаражами.
5.10. Собака
Борюсь с дремотой и мраком
Над томиком Еврипида,
А где-то воет собака,
Творя свою панихиду.
Заброшенная, чужая,
Над кем-то скуля и плача,
Она меня заражает
Тоскою своей собачьей,
Она мою душу полнит
Звериной своей тоскою:
Не надо, милая, полно,
Сейчас я тоже завою!
Уткнусь головой в подушку,
И так же запричитаю:
«Мы – брошенные зверюшки,
И нам не вернуть хозяев!»
Уж мы ли жалели лая,
Спасая дворец воздушный,
Но всё, что мы охраняем,
Сейчас никому не нужно.
А то, что для счастья всякий
Блестит маячком в эфире —
Поди, объясни собаке,
Забытой в пустой квартире.
6. Геннадий Ростовский
http://www.chitalnya.ru/users/april460408/
6.1. Когда отблистают парады
Когда отблистают парады, когда отгремят оркестры,
Венки и гирлянды возложат к Вечным огням и крестам,
Когда фейерверки погаснут —
от Владивостока до Бреста
Над грустной землёю нависнет
щемящая пустота.
Текут молчаливые реки, мигают пугливые звёзды,
И яблони цвет свой роняют, и скорбные стынут леса,
И дышится трудно, со всхлипом —
настолько разрежен воздух,
Настолько суровы и строги
нависшие небеса…
Как будто накрыло Россию
огромным невидимым панцирем,
Гигантским невидимым куполом, тяжёлою густотой.
И что там минута молчания
по теле– и радиостанциям
В сравнении с этой зияющей
щемящею пустотой!
2005 г.
6.2. Родины знобящий позывной
Вновь ветра деревья раскачали.
Гонит март моряну и песок.
Бледен я? Так это он качает
Из моих артерий алый сок.
Астрахань, я не хочу печальных,
Грустных и отчаянных стихов.
Запах ветра над твоим причалом
Лучше всех французистых духов.
Над твоей Семнадцатою пристанью
С каждым днём тревожней и сильней
Чуют мои ноздри дух смолистый
Южных сёл, икрянинских тоней.
Взгляд мой, отражённый белым облаком,
Вновь летит за шесть десятков вёрст.
Вижу дом старинного я облика.
Взморья акварельно-нежный холст.
Кожей ощущаю, каждым нервом
Рыбий начинающийся ход,
Под шатром изменчивого неба
Птичий начинающийся лёт.
Мозгом ли, хребтом ли позвоночным,
Но не слухом, – слуху не дано, —
Слышу я в молчании полночном
Родины знобящий позывной.
Нет, не одинок я в этом мире.
Даже если с ног совсем свалюсь,
Мне живой водицы Бахтемира
Дайте хоть глоток – я поднимусь.
2001 г.
6.3. Нежданно, торжествующе, крылато
Нежданно, торжествующе, крылато
Заснеженным метельным декабрём
Войду в твой мир, – тяжёлый, угловатый,
Пропахший сигаретой и стихом, —
В улыбку, в сны, в горячее дыханье…
И счастлив буду, дурень, потому
Что я любовь, как нищий подаянье
Не выпрошу – уверенно возьму,
Что днём пушистым, днём румянолицым
И ночью, когда стихнут голоса,
Сиять мне будут тихо сквозь ресницы
Доверчивые девичьи глаза,
Что будет вьюга и спокойно будет
Огонь гореть в печурке, чуть шурша,
Что рано или поздно, но забудет
Все раны и обманы все душа.
Лишь иногда – в наклоне головы ли,
В сплетенье пальцев, в шорохе ли слов
Возникнет вдруг, пронзив меня навылет
Безжалостная прежняя любовь.
Ты станешь моей лебедью-царевной,
Но ты меня заранее прости,
Что в памяти моей, в кургане древнем,
Раскопок не позволю я вести.
Безвинный пред тобой и виноватый,
Как входят в очень чистый, светлый дом,
Войду в твой мир – тяжёлый, угловатый,
Пропахший сигаретой и стихом.
6.4. Прощание с сентябрём
Мой сентябрь, мой товарищ печальный,
Посидим вдвоём у окна.
Пусть к губам, словно лодка, причалит
Тишина.
Вот опять в своих жёлтых маечках
Вижу я – пришли на порог
Тридцать дней твоих, тридцать мальчиков,
Тридцать жарких моих тревог.
Что ж, прощаемся, дорогие,
Гаснут в сердце ваши огни…
Мой сентябрь, покурим, прикинем —
Честно прожил я эти дни?
Мне с тобой и легко, и непросто.
Сквозь рассветы твои и ветра
Я лечу по орбите осени
Электроном вокруг ядра!
Я лечу. И просторно, и вольно мне,
И гостит во мне сладкая боль,
И гудит во мне высоковольтная
Ослепительная любовь.
Ожидаемая и нежданная,
По артериям – проводам
Мчится, богом, наверно, данная,
А за что – и не знаю сам.
Лишь бы только не обманула
И не вышибла из седла.
Лишь бы только не коротнула.
Не спалила до пепла, дотла
1966 г.
6.5. Отгорело, отболело, отлюбилось
Отгорело, отболело, отлюбилось.
Отделилось, как ступени у ракет.
Не сбылось, не совершилось, не случилось.
И виновных, разумеется, здесь нет.
Смотришь в небо,
проводами разлинованное,
Пьёшь зимы седой искрящийся стакан,
И обламываешь веточку кленовую,
В лёд обёрнутую, будто в целлофан.
Всё какое-то не очень-то родное.
Дни скучны, как телеграфные столбы.
Это просто пред тобою не цветное —
Чёрно-белое кино твоей судьбы.
2003 г.
6.6. Попрощались листья с кленами
Попрощались листья с клёнами.
Гуси скрылись за моря.
А трава ещё зелёная
На исходе ноября.
Треснет лужица зальделая,
Под ногами захрустит.
Чтоб ни думал, чтоб ни делал я, —
А душа к тебе летит.
Ах, душа, тоской спалённая!
Это глупо, это – зря…
Но трава ещё зелёная
На исходе ноября!
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.С этой книгой читают:
