Текст книги "Точка невозврата. Сборник стихов"
Автор книги: Владимир Мусатов
Жанр: Поэзия, Поэзия и Драматургия
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)
Шрифт:
-
100%
+
9.7. Осеннее утро
На день, проснувшийся едва,
Вороны каркали истошно.
Грустила о цветущем прошлом
В лугах пожухлая трава.
Скрипучий деревенский дом
Нас укрывал уютной грустью.
В кадушке отмокали грузди.
И пес к дождю лежал клубком.
Кружились осы, чуя мед.
Трещали в пламени поленья.
И с вековой дремучей ленью
Зевал на лавке рыжий кот.
А где-то, в дебрях высоты
На теплый юг летели птицы.
И ветер шелестел страницей
Той повести, где я и ты…
9.8. Про Кольку никто не поет
Уголовно-надрывный шансон
Из динамиков рвется наружу.
На шансоны сегодня сезон —
Продаются за милую душу.
Романтичный убийца и вор
Под рыданье скрипучей гитары
Плачет всем про бетонный забор,
Про тюрьму, про баланду и нары.
Только Колька не любит шансон.
Он его всей душой ненавидит.
По ночам он единственный сон
Хоть не хочет, но все-таки видит.
В этом сне каждый раз без конца
Обнажённо, до крика, до дрожи
Убивают и мать, и отца
Из-за пары каких-то сережек.
Областной небогатый детдом —
Нынче главный приют для мальчишки.
Ничего нет домашнего в нем,
Да и как-то не радостно – слишком.
…Очарован шансоном народ.
И шансону поётся в народе.
Вот про Кольку никто не поёт:
Не брутален, а, значит – не в моде.
9.9. Деревня
К деревне сердцем прикипел навек,
Хоть городские ритмы мне не чужды.
Поймите, мне другой судьбы не нужно —
Я от рожденья сельский человек.
Поверьте, мне жилось бы нелегко
Без этих нив, без этой вот глубинки.
Дорога начинается с тропинки,
Как и река большая – с родников.
Здесь отчий дом мой. И при всем при том
Деревня – это всех начал начало.
И Русь с деревни строилась сначала,
А города возникли уж потом.
9.10. Я пропал до весны
Яркий солнечный луч
как привет из далекого лета,
Незатейливым сном
по шершавости серой стены.
Объявленье висит
на закрытой двери кабинета:
«Не ищите меня.
Я безвестно пропал до весны».
Это всё для меня
так знакомо и очень похоже.
Нет меня в небесах,
там, где звезды да странные сны.
Нет меня на земле
среди тысячи разных прохожих.
«Не ищите меня.
Я безвестно пропал до весны».
Не смущает в словах
разногласие противоречий.
Мне зимой вечера
без любви вообще не нужны.
Слов пустых маета,
суета и ненужные встречи…
«Не ищите меня.
Я безвестно пропал до весны».
Но ворвётся апрель
под ручьёв говорливых смятенье —
Я с капелью приду
по проталинам сопок лесных.
Свежий ветер сорвёт
С просветлённой души объявленье:
«Не ищите меня.
Я безвестно пропал до весны».
10. Петр Корытко
http://www.chitalnya.ru/users/undefined/
10.1. Зарывают Россию в погосты
Зарывают Россию в погосты.
А берёзы шумят на ветру
и звучат упокойные тосты
поздно вечером и поутру…
Чья там очередь? – Наша? – Могилы
нескончаемо множат ряды.
Тихо тают духовные силы
под журчанье весенней воды…
Зарывают с молитвой, достойно.
И дождей не хватает для слёз,
и гуляет привычно и вольно
ветер меж сиротливых берёз…
В самой страшной разрухе
столетья
превратились в крестов череду.
Мы веками шагали в бессмертье,
но накликали рынка беду,
и теперь – зарываем Россию.
Торжествуя, галдит вороньё.
Одолеем ли горе – в бессилье —
и базарное иго своё?
Ведь мы стольких врагов сокрушили!
Неужели сдадимся Тельцу?
Воскресим ли себя для России, —
как славянскому роду к лицу?..
10.2. Голгофа
От ощущенья катастрофы
вновь не отделаться никак,
а склоны древние Голгофы
опять окутывает мрак —
и вновь туда идут отряды
послушных воинов… Беда
вновь затаилась где-то рядом,
жестокость всюду, как тогда…
Опять ведут навстречу жизни
того, кто вечно жив уже,
и все мучения отчизны
как на столбе – в моей душе…
10.3. Эх, дороги!
С какой бы ни поехал стороны,
Мелькают всюду линии, как в спектре.
Дороги – как история страны:
кресты, кресты на каждом километре…
10.4. Русское поле
Для меня эти ширь и раздолье,
словно первая в жизни любовь!
Для меня путь-дороженьки в поле
колосящихся щедро хлебов.
Это я выхожу на рассвете
за околицу: – Здравствуй, земля! —
Это я постоянно в ответе
за свои дорогие поля…
Это поле моими руками
обеспечено золотом впрок,
и моими оно кирзачами
вдоль исхожено и поперёк.
Но сердечное это богатство
у меня отобрали теперь…
Горемычное русское братство
снова выставлено за дверь.
10.5. В непогоду
В зимний день, побелевший от стужи,
расплескаю стихами тепло —
и не кляксы, а синие лужи
отразят и глаза, и стекло.
А часы, засучившие гири,
равнодушие в прах истолкут,
и пустырь квадратуры квартиры
превратят в кубатуры уют…
Мне достаточно и дециметра
белоснежной бумаги! – Клочок!
Защитят от метельного ветра
и стихи, и железный крючок.
…Шар земной закатился в сугробы,
а в стихах – зеленеет весна:
не узнает сердечной хворобы,
не озябнет в печали она…
10.6. Строка
Слова —
что облачная свита
светила яркого…
Они
на смыслы
тенями разбиты
и сущностью осенены;
они
сгущаются в могучий
циклон родного языка —
и вот уже
из чёрной тучи
сверкает
молнией
строка!
10.7. Душа моя – клинок
Я пользуюсь умело
и знаю в этом толк:
душа моя – клинок,
а ножны – это тело.
Когда сказать желаю:
– Мой друг, пришла беда, —
то первым и всегда
я душу обнажаю.
В беду попало тело
и сердце точит боль?
Душа играет роль
клинка, чтоб не болело…
Нам некуда деваться
и надо побеждать.
Нельзя же счастья ждать
и вяло защищаться.
Всегда с такой душою
духовный демиург —
создатель и хирург —
готов к любому бою…
10.8. Братец-Иванушка
Я выйду вон из городского
бетонно тесного мирка,
чтоб окунуться в топь лесного,
в зелёной ряске, озерка.
И стану чище водяного
округу хохотом пугать,
до посиненья ледяного
дойдя, козлёночком скакать.
В траву цветущую улягусь,
и, облаками нос накрыв,
я испытаю в сердце радость
на первобытнейший мотив.
10.9. Старый портрет
В тёмной рамке старинное фото.
Ничего уникального нет,
но меня растревожило что-то:
удивителен старый портрет.
Это дед или прадед? Наверно,
старика называли пра-пра…
Он спокоен, глядит не надменно
в тишине, ежедневно с утра.
Пожелтевшая фотобумага
сохранила осанку его:
гордо держится! Честь и отвага!
Даже если вокруг никого.
Он с достоинством в комнате этой
на забывших потомков глядит
и не ждёт никакого ответа, —
на пра-правнуков он не сердит.
Он такой, как История наша.
Всё, что было, подобно ему:
с каждым веком темнее и дальше,
и – тревожнее мне… почему?!
10.10. Звездной ночью
Если звёздная ночь хороша,
Значит, светлыми будут и грёзы.
Если тянется к звёздам душа,
Значит, к ней приближаются звёзды.
Если я изумлённо гляжу
На мерцающий свет над землёю,
Значит, я и звезду разбужу,
Чтобы свет разделила со мною.
Если там, на планете иной,
Хоть одна есть душа неземная,
То и свет пусть разделит со мной,
За моею звездой наблюдая.
Звёздный свет – это связь наших душ,
Одиноко тоскующих ночью.
Мы пройдём эту бездну и глушь,
Чтобы в том убедиться воочью.
11. Простолюдинка
http://www.chitalnya.ru/users/galgal55/
11.1 Россия, Россия…
Россия, Россия – и горе, и радость…
Не всякий постигнет твою благодать:
разверстая пропасть, но некуда падать,
нависшее небо, а надо взлетать…
Не каждый ли русский бедою испытан,
и сам себе – посох, и сам – пилигрим…
Не наши ль одежды слезами омыты,
чтоб менее слёзно дышалось другим…
Здесь жизнь по-другому течёт и итожит,
и каждому даст причаститься сполна,
и всяк удостоится милости Божьей,
и Божьего гнева червлёна вина.
Духовная схима – духовные битвы,
где сила – в терпенье, а Спас – на крови…
Россия! Ты ныне в последней молитве
по шатким ступеням восходишь к любви.
Пресветлые очи опущены долу…
Не зная, что будет и было допрежь,
душой припадаешь к Господню престолу,
сияя красой убелённых одежд.
Россия – прекрасного принца невеста…
Не ангелы ль шьют подвенечный убор?
На брачном пиру приготовлено место:
по муке – и честь. По Голгофе – Фавор.
11.2 Спит земля моя
Красоту храня,
в колыханье трав
спит земля моя —
всех святынь сестра.
В ней – разлом веков
и надежд восторг.
На греха альков
есть свидетель – Бог.
Но впечатан след,
но бежит тропа,
по которой дед
босиком ступал.
Здесь тоска – внахлёст,
гнёт беды силён,
но проложен мост
в глубину времён.
Всякий честный люд
тут в конце веков
и найдёт приют,
и обрящет кров.
А шатёр-дворец
синь-шелками шит,
где святой Творец
вышний суд вершит.
Красоту храня,
пряча вглубь дары,
спит земля моя
до своей поры…
11.3 Ею ве́домо
Ни о том, что её лампада,
умирала, мерцая кротостью,
ни о том, что ей было надо
по дощечке пройти над пропастью;
ни о том, что водой сквозь сито
жизнь прошла (будто чёрт подталкивал),
а незнаемый инквизитор
линчевал её сердце – так его! —
ни о том, что в горячем лете
ей бросали: «Идёт! Не цыпа ли?» —
ни о том, что на дикий цветик
все пустыни песками сыпали —
ни о чём она не жалеет.
Мир – пустыня, а люди – жители.
Ею вЕдомо: суховеи
не осилят воды живительной.
И не важно, что будет с нею:
чаша жизни напоит дОсыта,
но чем горше ей, тем слышнее
льётся песня во славу Господа.
И спокойно глядит под утро,
как заря обнимает просеки,
и травинки ласкает, будто
повзрослевших детей волосики.
11.4. Россия-странница
Она скользит в тени веков,
вдали событий, между… около…
В котомке пара башмаков
да пёрышко от Ясна Сокола.
В глазах надежда и мольба.
Позволь – спрошу тебя, болезная:
– Вкусны ль железные хлеба?
Легки ли башмаки железные?
Пути-дороги нелегки —
передохнУть бы на завалинке,
но распускает лепестки
её мечты цветочек аленький.
Она торопится. Сезам
готов открыть ворота в ранницу,
и по молитвам и слезам
у сердца Бог пригреет странницу.
11.5. Дикое поле двинулось
(заброшенным уголкам России)
Узкою стала улица,
крыши подпёр бурьян,
в гневе татарник хмурится,
как половецкий хан.
Ломится тьма лавиною,
в кольца берёт – к беде.
Дикое поле двинулось…
Русичи, где вы? Где?
Сгинули в жизни нынешней
с жёнами и детьми:
некому землю вынянчить,
некому лечь костьми.
За городскими стенами
спрятали, что могли,
всё сохранили, тленное —
землю не сберегли.
Дивно цвела, ухожена,
рОдная сторона.
Кем же в земельку брошены
дикости семена?
Дуб в высоте пластается,
статен, в кости широк,
словно отбить пытается
русской землицы клок.
Да за седой околицей
в кофточке из рядна
яблоня Богу молится,
молит за всех одна…
Им бы сдружиться кронами,
им бы сплотить комли.
Дикое поле тронулось…
Русичи, сдюжим ли?
Слухи витают разные,
тропы легли крестом.
Солнце ль укроет ясное
нас золотым щитом?
11.6. Белые волки. Возмездие
Идёт охота на волков, идёт охота —
на серых хищников, матёрых и щенков…
В. Высоцкий.
Пасти оскалены, вздыблены холки,
праведной яростью каждый гоним —
в беге пластаются белые волки
снежных равнин.
В мареве туч, как надежда пустая,
самодовольно гуляет Луна.
Песня, что сложена белою стаей
гнева полна.
Ночь, порождая во всём кривотолки,
обречена побеждать до поры.
В стаю сбиваются белые волки —
будет прорыв.
Нынче никто из волков не отстанет —
в недоумении егерский полк:
нынче во всём поменялись местами
егерь и волк.
СтОит бороться и вырваться стоит
через гудящую стужу и лёд,
через ловушки, завал сухостоя.
Волки, вперёд!
Взгляд устремляют пылающе-колкий,
неотвратимый, как буря в верхах,
рвут оцепление смелые волки —
сеется прах.
За пеленою молочного лога,
сбросив одежды звериных телес,
волк превращается в белого бога.
Мир тебе, юный Велес!
11.7. По Калинову мосту
(по мотивам старинной песни)
Переводит брат сестру
по Калинову мосту,
там, где стелятся к Онеге,
песни Ладоги.
А Калиновый мосток
протянулся на восток,
точно утренние снЕги,
тоньше радуги.
– Я боюсь дороги, брат…
Повернуть бы мне назад:
нескончаемо бурлят
воды длинные.
Я не знаю наперёд,
где тут омут, а где брод,
и куда он приведёт,
мост Калиновый.
– Не оставит брат сестру
на студёном на ветру:
мы от правды отошли
да покаялись.
Видишь: светятся огни,
дай мне руку и шагни…
Не мосток мы перешли —
Апокалипсис.
11.8. Ворожба
Девушки молОденьки
женихов искали,
украшали плотики —
по реке пускали.
Ленты, рукоделия,
перстеньки, колечки —
в них надежды девичьи
доверялись речке.
Чудо волхования
в колосочках жита,
просьба о свидании
в полотенце шитом —
всё волной уносится,
тайны сокрывая…
Видно, речке пО сердцу
ворожба такая.
Звоны колокольные,
золотые ночки!
Речка воды вольные
изовьёт веночком.
Ах, дорожки лунные —
встречи в хороводе!
…А река шалуньею
прослывёт в народе.
11.9. Па-де-тру
Па-де-труа – исторический бальный танец, объединяющий в себе элементы трёх танцев: менуэт, мазурка, вальс.
Вечные цепи желанного плена
под именами: Парис и Елена —
символ любви.
Это важнее падения Трои,
в танце любовном сгорают герои:
– мой Визави!
Вечно за гранью Орфеева крика
неразличимо скользит Эвридика —
никнет трава.
С тихою песней на жалобной ноте
крУжит Офелия в водовороте —
па-де-труа…
Сердце смягчает прекрасная Анна —
из каменеющих уст дон Гуана
льются слова.
Близится бездна, но пламенный норов,
не охлаждают шаги Командора —
па-де-труа…
Выше условностей в юном обличье
в ранге богини живёт Беатриче —
вечно жива.
И для того, кто родился поэтом,
меркнет луна, соревнуясь с Джульеттой —
па-де-труа…
Верные рыцари скачут по свету,
ищут Людмилу, спасают Одетту —
с плеч голова.
Выше признания, выше награды
станет для рыцаря нить Ариадны —
па-де-труа…
После дороги, тяжёлой и длинной,
к пыльным стопам припадёт Магдалина —
вечно права.
Нет и не будет ей счастья иного,
только нести Его вечное Слово —
па-де-труа…
Это любовь утвердила на троне
русских княгинь: Ярославна, Февронья —
их имена.
Мир освящён, и спасён, и увенчан,
если над миром – простая из женщин
вознесена.
11.10. Ангел
Пусть в невысоком ранге,
но до ночной зари,
мой беспокойный ангел,
ты надо мной паришь.
Реешь с наивной верой
ты над пустыней зла.
Мой ангелочек белый,
кто мне тебя послал?
Кто договор состряпал
и по шестой трубе,
злюку меня, растяпу,
вдруг прикрепил к тебе…
Входишь в судьбу без стука,
в лёгком венце святынь,
множишь высокость духа
на красоту мечты.
Ангел мой вездесущий
прежде Орфеем был:
весь небосвод озвучен
пением белых крыл.
Мой бескорыстный ангел,
истина так проста:
вечное с небом танго
даришь мне просто так.
24.09.2013
11.11 Смородина дикая
Пусть кто-то надежду лелеет великую,
и где-то на небе оливы трясут,
а я собираю смородину дикую
в судьбой заповеданном диком лесу.
Однажды покинула грешную родину,
сама не своя и жива – не жива,
ведёрко взяла да пошла по смородину,
а там мандаринами пахнет листва.
А там журавли по-другому курлыкают —
не диво, когда и вожак сплоховал —
и там никогда про смородину дикую
(поверите, люди?) никто не слыхал!
Заморским красотам молиться не стану я —
душа не лежит и «планида не та»,
там вечное небо закрыто платанами
и пальмы с причёсками юных путан.
В земле заповеданной чаю спасение,
где синего неба задумчивый плёс
спокойно стекает на землю весеннюю
слезой целомудренных белых берёз.
А лето роняет смородину дикую…
Повинную голову милует меч.
По смутной стране – перехожей каликою:
кому-то же надо Россию беречь.
11.12 Мёртвая деревня
Туча случайная капли уронит,
стоном пройдёт по ольхе,
ливнем ударит по гнёздам вороньим,
в землю уйдёт по стрехе.
Льётся тоска опустевших подворий,
в поле, истошно крича,
носится в воздухе горькое горе
выводком чёрных галчат.
Крест покосившийся в раме оконной
молча одна сторожу.
Перед деревней, как перед иконой,
тихо прощенья прошу.
Люди её потерялись из виду,
души ушедших – в раю…
Я по деревне своей панихиду
всю до конца отстою.
И у воды, продолжающей литься,
и у берёзы на том берегу
только могу за Россию молиться,
сделать уже ничего не могу.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.С этой книгой читают:
