Текст книги "Крушение великой России и Дома Романовых. Воспоминания помощника московского градоначальника"

Глава I
Загадка русской революции

Народ есть острое железо, которым играть опасно, а революция – отверстый гроб для добродетели и – самого злодейства.

Н.М. Карамзин, 1811

Крушение великой России и Дома Романовых…

Русская революция 1917 года…

Мог ли кто-нибудь из участников всероссийского празднования трехсотлетия славного царствования Дома Романовых в 1913 году предполагать, что веками создаваемая великая Российская империя так катастрофически рухнет и последний русский самодержец погибнет, варварски замученный со всей своей семьей?

Живы еще разношерстные деятели русской смуты, разрушители родины, предатели своего государя, погубившие и тот народ, «любовью» к которому прикрывали эти «народолюбцы» преступнейшие свои деяния, исключительно до разбоев, грабежей и убийств, именуя последние чуждыми для родной речи названиями: экспроприациями и террористическими актами.

И даже они, все эти эсдеки, эсеры, кадеты, прогрессисты-блокисты и вольные и невольные их пособники – лукавые царедворцы и изменившие присяге царские генерал-адъютанты, – заявляют теперь в своих показаниях, писаниях-полупризнаниях и в мемуарах-самооправданиях, что такого результата, таких опустошений и ужасающих последствий «исторически (будто бы!) неизбежной» революции никто из них не предполагал и не ожидал.

Не чаяли этого и большевики, для которых не только заставший эсдеков врасплох петроградский февральский бунт, но и самый захват ими власти в октябре были победами совершенно неожиданными.

Впрочем, еще более для них и даже для самого Ленина неожиданными оказались явно отрицательные результаты насильственного применения ими социалистических учений к жизни 150-миллионного народа. Большевистской революцией преподан величайший показательный урок человечеству – опытное опровержение социализма.

Маньяк социализма Ульянов-Ленин оказал одну несомненную услугу народам всего мира: с помощью шайки ему подобных он доказал бессмысленную утопичность, практическую неосуществимость «социализма». Социалисты действия, марксисты-большевики, «угробили социализм», а напоминанием об этом всемирно историческом событии служит ими же воздвигнутый, позорящий стены Московского Кремля ленинский мавзолей-гробница, символически говорящий интернациональным его посетителям, в особенности же сгоняемым со всей России крестьянам и рабочим, что царящий на кладбище русской государственности большевизм – это могила социализма и всех свобод.

Не стало императорской России…

Величайшую, изумительнейшую империю из всех, какие знал мир после империи римлян, создал русский народ – русский человек, неудержимо шедший на восток и на юг, дойдя наконец до Арарата, до Индии и, перешагнув Тихий океан, до Аляски, уступленной Америке всего лишь 60 лет назад… «за излишком» (в 1867 году).

Цари Иван Грозный, Алексей Михайлович, императоры Петр Великий, Александр Благословенный, Николай I, Александр II Освободитель, Александр III Миротворец, императрица Екатерина Великая – с небывалой после Рима широтой и последовательностью раздвинули черты российских государственных границ.

Соперничающая с Россией Британская империя сложилась лишь в XIX веке, а поражающее современников имперское могущество Соединенных Штатов Америки обрисовалось только к началу XX столетия.

Третий Рим — так называли Москву, сердце великой России, занимающей одну шестую часть всей земной поверхности…

И тот же русский народ, в единении со своими царями, в особенности под славным водительством государей из Дома Романовых, создавший это могущественнейшее государство, богатую, многостороннюю культуру, объятый каким-то наваждением, сам разрушил великую Российскую империю… ради преходящих выгод и призрачных благ.

Народ, давший миру величайшего гения государственности – императора Петра Великого, поддался соблазну разрушения родного русского государства. Это разрушение совершил «народ-богоносец», подстрекаемый множеством слабых, бездарных, безнравственных людей, сделавшихся вождями не потому, что их выдвигала собственная крупная личность или талант, а именно потому, что по своему ничтожеству они бессовестно льстили толпе и ублажали ее, потакали низменным инстинктам невежественных масс, которых сами же презрительно называли «освобожденными рабами».

При пособничестве этих недостойных представителей интеллигенции совершилось какое-то нелепое самоубийство государственного народа, до сих пор остающееся «великой исторической проблемой», все еще разгадываемой «загадкой» – даже для наиболее образованных, выдающихся по уму очевидцев-участников разрушения нашей родины.

Вся эта самоослепленная общественность и радикальная интеллигенция не замечали или не хотели замечать смертельной для страны опасности в том революционизме, который ими усиленно насаждался, на глазах их просачивался в народные массы, разлагая их духовно, опустошая народную душу и готовя крушение государства.

Памятно всем, что творилось в последнее десятилетие и во время Мировой войны. Гремели речи, миллионами газетных листков разносились по России всевозможные злостные выступления против правительства и самая разнузданная и лживая клеветническая критика власти.

И все это делалось не преследуемыми властью антигосударственными элементами, а «лояльной общественностью», конституционными монархистами… из дворян – Родичевыми, Долгоруковыми, Маклаковыми, Милюковыми, нагло именовавшими себя «оппозицией его величества». Доходило до того, что лицемерно твердившие о верноподданнической преданности царю-самодержцу монархисты – Шульгин, Пуришкевич и уподобившиеся им представители дворянских сословных объединений – во имя патриотизма произносили речи… против правительства его величества!

Как зарывающийся игрок не отдает себе отчета в возможных катастрофических последствиях азартной игры, так и большая часть нашего интеллигентного общества, захваченная всеобщим психозом оппозиции и критики власти, не сознавая неизбежных последствий своих деяний, не учитывала трагической важности момента и не понимала народной психологии.

Не задумывались они и о своей ответственности за то, что совершалось вне их интеллигентских кругов – в народной душе.

Вот почему, когда наступили события 1917 года, именуемые революцией, ее размах и первые проявления обнаружили совершенно неожиданную для общественности ее природу. Столь желанная интеллигенцией революция решительно разошлась с тем, что воображала о ней «либеральная общественность» – подлинный лик революции оказался вовсе не таким, о каком мечтала русская радикальная интеллигенция, даже социалистическая.

«Патриотическая» идея революции оказалась каким-то интеллигентским недоразумением перед лицом русского бессмысленного и беспощадного бунта, этой самовольно погромной «демобилизации» и стихийной анархии 1917 года.

Революция эта была антипатриотична, противонациональна, противогосударственна, и потому она с логической и психологической необходимостью началась с развала армии и привела к разрушению государства.

Русская революция была сочетанием радикальных идей, на которых воспитывалась интеллигенция, с анархическими разрушительными своекорыстно-хищническими инстинктами народных масс и оказалась… пугачевщиной во имя социализма.

Сначала Временный комитет Государственной думы и Временное правительство, а затем большевики возглавили движение, несомненно более близкое к разбойной атаманщине Стеньки Разина и Емельки Пугачева, чем к Великой французской революции или к программам европейского анархо-синдикализма.

Опубликованные за истекшее десятилетие документы, показания очевидцев, вся обширная, хотя и разноголосая литература о русской смуте уже многое проясняет и дает весьма значительный исторический материал.

Мы постараемся изложить все исторические сведения, которые нередко обходят молчанием или приводят в пристрастном «партийном» освещении современные историки-публицисты. Большинство историков пишут не столько о событиях февральского бунта и превращении его в революцию и не о государственном перевороте 2 марта и катастрофических его последствиях для России, сколько о «достижениях» своих политических партий или о личной своей работе на пользу тех же политических групп.

Уже в 1921 году появилась подобная скороспелая «История русской революции»[8]8
  Милюков П.Н. История Второй русской революции. София, 1921. (Примеч. авт.)


[Закрыть], написанная политиком-публицистом.

Но наш труд далек от той «партийной бутафории в истории», которой отличаются неудобочитаемые сочинения этого «профессора революции», на первых страницах своей «Истории» заявляющего, что «фактическое изложение не составляет главной задачи автора».

Таким же односторонним изложением событий отличаются историко-публицистические упражнения разномастных милюковских последователей, а всего более – фабрикуемые на заказ по установленному пролетарскому образцу труды советских «историков», большевистских казенных писак – Щеголева, Покровского, Балабанова и др.

Эти односторонние исследователи русской смуты начинают чаще всего оговоркой, что «для истории революции время еще не наступило и не скоро наступит», и устанавливая, таким образом, отсутствие подобной истории…

Неудивительно, что с первых же страниц таких псевдоисторических исследований читателям преподносится вместо фактического изложения анализ событий с точки зрения партийного их понимания и предрешенные «политические выводы», причем исторические факты подгоняются к этим выводам.

Объясняется все это не недостаточным знанием предмета, а явной предвзятостью историков-партийцев. Историк-политик, и притом политик сегодняшнего дня, грубо заслоняет в них историка-ученого. И в истории эти неисправимые амбициозные партийные «вожди» ищут прежде всего оправданий своей прошлой и современной политической деятельности.

А чтобы история служила этой их цели, все они, начиная с Милюкова, то там, то здесь ее фальсифицируют, покрывая пеленой забвения все, что умаляет достоинство их кумира – революции, и разоблачают как ошибки и преступления все, что неприятно вспомнить всем новоявленным «безборотьбистам» и аполитичным приспособленцам.

Все это настолько бросается в глаза, что, например, Керенский называет милюковскую «Историю революции» – «стилизацией во вкусе правой реакции», а Мельгунов[9]9
  Мельгунов С.П. – историк, публицист, политический деятель. В 1906 г. член партии кадетов, с 1907 г. член партии народных социалистов. В 1913–1923 гг. редактор-издатель журнала «Голос минувшего». В марте 1917 г., согласно декрету Временного правительства, возглавил комиссию по созданию архива политических дел г. Москвы. После Октябрьской революции работал в контакте с подпольными монархическими организациями, стал руководителем «Союза возрождения России» и «Тактического центра». Пять раз подвергался аресту органами ВЧК. По делу «Тактического центра» был приговорен к расстрелу, но благодаря заступничеству многих видных советских деятелей приговор пересмотрели. В 1922 г. Мельгунов с женой был выслан из страны. Скончался в 1956 г. во Франции.


[Закрыть] считает себя вправе назвать исследования того же историка «стилизацией во вкусе левой эмиграции».

Таковы исторические труды партийцев – участников революции. Это не история и не философия русской революции и не разгадка ее загадок. У Милюкова это «история и философия» участия кадетской партии в революции, у других – эсеровской или большевистской партий.

Наш скромный труд будет простым изложением событий и фактов и восстановлением между ними связи, с сохранением объективности, насколько последняя доступна для участников событий.

В капитальном своем труде о русском кризисе К.П. Крамарж[10]10
  Крамарж К.П. Русский кризис ⁄ Пер. с чешского А.С. Изгоева. Прага; Париж, 1926. (Примеч. авт.)


[Закрыть] говорит: «Историку и социологу предстоит благодарная задача отыскать все причины страшной катастрофы, нарисовать картину величия и падения гигантского государства. Для такой работы пока еще отсутствуют почти все предпосылки (?). Все же необходимо попытаться вскрыть хоть главнейшие причины отсутствия сопротивления со стороны таких кругов народа, которые в других государствах несомненно постарались бы поставить преграду разрушительному потоку…»

И затем почтенный ученый славист-русофил на 635 страницах всесторонне разбирает эти причины и дает подробное исследование событий русской смуты, но, к сожалению, в такой специфически интеллигентской форме, что и к этому историческому труду применим приводимый ниже уничтожающий отзыв «великого писателя земли Русской» Л.Н. Толстого – об ученых трудах о революциях вообще.

Все мы, свидетели величайших событий в истории нашей родины, должны бы последовать мудрому совету графа Льва Николаевича Толстого, который еще в 1905 году говорил одному из ближайших друзей, И. Наживину, из анархистов ставшему благодаря революции монархистом, записывать все, что видел и слышал, и как можно точнее… «А то все страшно врут, невероятно! И из всей лжи потом какой-нибудь историк сделает эдакую… ученую колбасу и будет отравлять ею миллионы людей, как это сделали с Французской революцией»[11]11
  Наживин И.Ф. Записки о революции. Вена: Русь, 1921.


[Закрыть].

Справедливость слов графа Л.Н. Толстого мы уже видим в стремлении не только левой, но подчас и правой заграничной русской печати, зарубежных публицистов и историков-политиканов замести следы и свалить всю вину за русское горе на одних большевиков или на «иудомасонов», замалчивая первичные грехи всей российской интеллигенции с самим графом Толстым во главе и всех кругов нашей «общественности» до привилегированно-сословных включительно.

Так прикрываются и забываются общие их перед Отечеством преступления многолетнего амбициозно-самонадеянного, безответственного критиканства и смутьянства-революционизма, закончившиеся предводительством петроградского Февральского бунта 1917 года не кем иным, как именитыми земцами: камергером М.В. Родзянко и князем Г.Е. Львовым с не менее именитыми представителями московского торгово-промышленного сословия и русского ученого университетского мира.

Эти общеизвестные имена отныне занимают на страницах истории разрушения нашей родины по заслугам принадлежащее им бесславное место наряду с Керенским и впереди имен-псевдонимов Ульянова-Ленина, Бронштейна-Троцкого и им подобных поработителей русского народа, расхитителей народного достояния, виновников смерти миллионов жертв кровавой власти 3-го Интернационала.

Те же русские имена возглавивших Февральский бунт думских комитетчиков-лжеминистров историей присоединены и к списку палачей – убийц царя-мученика и его семьи, преданных в руки мучителей бессмысленными жестокими актами «по почину Государственной думы возникшего» Временного правительства, преступными его распоряжениями об аресте и отправке затем в Сибирь государя, императрицы и августейших детей их при всеобщем попустительстве бывших верноподданных российского самодержца.

За истекшее десятилетие 1917–1927 годов в загадке революции многое разгадано и разъяснено самим ходом ее подготовки, поведением множества ее виновников и их пособников и далеко еще не изжитыми последствиями государственной катастрофы.

Разгадка давно доступна всем, «имеющим очи, чтобы видеть, и уши, чтобы слышать». Разгадкой является это величайшее всероссийское преступление: разрушение русскими людьми Отечества и варварское убийство своего государя и его семьи.

Только профессиональные адвокаты революции, восхвалявшие ту идеологию преступлений, которая содержится во всех революционных лжеучениях, способны еще прикрывать и оправдывать преступную сущность революции 1917 года.

Многие помнят, как восхищалась общественность красноречием знаменитого присяжного поверенного, назвавшего бомбу, которой было разорвано в клочья тело царского министра В.К. Плеве, «бомбою слез»[12]12
  Известный адвокат Н.П. Карабчевский, защищавший в 1904 г. в суде убийцу министра внутренних дел Плеве террориста Егора Созонова, назвал его бомбу «бомбою слез» – «не динамитом она была полна, а слезами». Созонов был приговорен к каторжным работам, но по амнистии 1905 г. ему облегчили условия содержания и сократили срок наказания. Однако в 1910 г. Созонов покончил жизнь самоубийством, что вызвало большие волнения в революционной среде.


[Закрыть].

Точно так же не менее циничные идеологи «демократий» и «революций» оправдывают тяжкие массовые преступления русской смуты теоретическими измышлениями о якобы исторической неизбежности революций вообще. Вместо того, чтобы назвать все эти гнусные деяния подлинными именами, всячески прикрывают они величайшие преступления высокопарной и демагогической фразой об исторической проблеме и загадке русской революции, восхваляя завоевания Февраля и революционные заслуги Государственной думы, десять лет разжигавшей русскую смуту.

Напрасные усилия найти оправдания тому, чему нет прощения, не должно его быть и никогда не будет!

Несмотря на всю бессовестную изворотливость и цинизм адвокатов революции и ее идеологов, никогда не удастся им ни оправдать перед историей интеллигентского своего преступления, ни избавить виновников от беспощадного суда потомства – от заслуженного ими возмездия, о котором сказал гениальный поэт:

 
Но есть и Божий суд, наперсники разврата!
Есть Грозный Судия: он ждет;
Он не доступен звону злата,
И мысли, и дела Он знает наперед[13]13
  Цитату из стихотворения М.Ю. Лермонтова «Смерть поэта» автор приводит в такой редакции.


[Закрыть].
 

Величайшие в истории преступления 1917–1918 годов могли казаться загадкой революции только тем, кто в самоослеплении революционного безумия и вследствие политического невежества не видел и не хотел видеть и сознавать давно очевидных грехов русского народа и более всего – российской интеллигенции.

Вслед за давно переменившими вехи и ныне приносящими всенародное покаяние в революционных грехах своей молодости[14]14
  Разочарование в революции 1905 г. отразилось в сборнике «Вехи», вышедшем в 1906 г. Среди его авторов были марксисты, отошедшие от активной революционной деятельности: П. Струве, С. Булгаков, Н. Бердяев и др. Сборник широко обсуждался в обществе и стал довольно известен в кругах интеллигенции. В 1921 г., явно перекликаясь с ним, в Праге был издан сборник «Смена вех», авторы которого, русские эмигранты, призывали к сближению с советской Россией. Среди авторов были Ю. Ключников, Н. Устрялов, С. Лукьянов, А. Бобрищев-Пушкин и др. Шесть авторов сборника вернулись в СССР. Пятеро из них были расстреляны в 1930-х гг.


[Закрыть], виднейшими представителями интеллигенции с П.Б. Струве во главе наиболее откровенное разъяснение дали нам свидетели-очевидцы: член Государственной думы Н.Н. Львов и профессор И.А. Ильин.

Без всяких намеков на то, «чего не ведает никто», в немногих, но точных словах дает Н.Н. Львов отчетливое определение русской смуты[15]15
  Газета «Возрождение» (1927. № 937).


[Закрыть]:

«Марксисты ломают себе голову – по Марксу или не по Марксу произошла русская революция.

Социалисты всех стран колеблются, думают и не могут – ни отвергнуть, ни признать единый фронт с красной Москвой: то шаг назад, то шаг вперед.

Поклонники декларации прав человека, не думав не гадав, признают в русской пугачевщине ни более ни менее как Великую французскую революцию и с прозорливостью указывают наступление термидора.

Евразийцы, восприняв Чингисхана за православного русского царя, в большевистском погроме прозрели проявление исконного русского духа и ждут чудес от ленинской мумии.

А дело в том, что произошедшее в России – не „скачок из царства необходимости в царство свободы“, по Марксу, ничуть не Великая французская революция, и никак не Чингисхан на русский лад, по-евразийски, а нечто совершенно другое.

Русская революция – это экспроприация в Фонарном переулке[16]16
  Нападение эсеров-боевиков в октябре 1906 г. на инкассаторскую карету на углу Фонарного переулка и Екатерининского канала. В карете в сопровождении конного жандармского конвоя служащие таможни перевозили 600 тыс. рублей ассигнациями и золотом. Эсеры пустили в ход бомбы и огнестрельное оружие, во время стрельбы похитили 398 772 рубля и скрылись. Позже семь участников «революционной экспроприации» были арестованы, преданы суду и казнены. Похищенные деньги найдены не были.


[Закрыть] во всероссийском масштабе.

Не политические партии, а преступное сообщество из революционного подполья воровски захватило власть над ста сорока миллионами русского народа. Этой преступной шайке так же нужны идеи, как взломщику лом, разбойнику топор, как нужен яд для отравы.

Ленин был отъявленным плутом прежде всего. Вся напряженная его воля была направлена на то, чтобы обмануть, одурачить и вдоволь наглумиться над обманутой жертвой.

Революционные приемы сводятся к одному: привить людям ненависть, разжечь в них злобу, стравить между собой и использовать все это в свою пользу. Обострение классовых противоречий, углубление революции заключалось ни в чем другом, как в натравливании солдатских масс на своих офицеров, крестьян на помещиков, бедноты на богачей, прислуги на господ. Разжигание ненависти, натравливание темных народных масс совершенно такое же, как при еврейских погромах и армянской резне, – вот сущность их идей, остальное – ложь»…

Не менее ясно и без «ученых экивоков» профессор И.А. Ильин установил и «первопричину всех причин»[17]17
  Ильин И.А. Гибель от невежества // Возрождение. 1927 (номер газеты автором не указан).


[Закрыть]:

«Россия рухнула прежде всего от государственного невежества, царившего и в простом народе, и в радикальной интеллигенции. От общего невежества, от необразованности и темноты. Но еще более от политического невежества; от политической бессмысленности в народе и от государственного невежества русской интеллигенции».

В народе царило и теоретическое, и политическое практическое невежество. Радикальная интеллигенция теоретически что-то «знала» и понимала, но в деле государственного опыта и строительства отличалась полным невежеством.

С развязной самоуверенностью дилетанта она протолкалась к государственной власти и ухватилась за нее… и потерпела жестокое трагическое крушение…

И вот весь ход русской революции определяется тем, что интеллигентный, но безвольный радикал, включая сюда партии эсеров и меньшевиков, был сброшен неинтеллигентным, но волевым революционером-большевиком.

Это была смесь из революционно-профессиональной «полуобразованности» и просто народной необразованности, из полууголовных революционеров и полуреволюционных уголовников.

Но зато это были люди трезвые, прозаические, реальные, люди жадные и чёрствые. Они достаточно уже насиделись в революционном, тюремном и социальном подполье, им надоели последние роли и социальные пайки. В их душах все было грубо, элементарно и пошло.

И когда октябрьский переворот был ими совершен, тогда в их ряды повалила вся та масса невежественного радикалья, которая накапливалась по щелям старой России и накапливала в своих душах завистливость „подполья“ (в смысле Достоевского): тупую злобу и гложущую ненависть плебея, духовно не справляющегося со своим низшим рангом…

Неустроившиеся семинаристы, недоучившиеся студенты, писаря, фельдшера, школьные учителя, фармацевты, приказчики, конторщики, почтальоны, „квалифицированные“ рабочие и всевозможный третий элемент (пресловутые земские статистики из политических ссыльных)… Из них-то и вербовался тогда основной кадр коммунистов – всех этих „кожаных“ комиссаров, револьверных комендантов и одержимых товарищей.

Волевое невежество свергло безвольную интеллигенцию, трезвый хам сверг мечтательного барина, революционный хапуга сбросил радикального теоретика.

А интеллигентный радикал, стоявший у власти, взявший власть и потому принявший на себя обязанность вести и спасать, призванный к тому, чтобы умереть на своем посту в борьбе за русскую государственность, признал в этом народную волю и преклонился перед волей сынов погибели».

Так, после отжитого Россией целого десятилетия разорения и смуты, отчетливо уясняют «смысл» революционного безумия участники и очевидцы событий 1917 года.

Но уже в 1918 году, в черные дни развертывающегося большевистского гнета, кристально честный и чистый патриот, крупнейший русский мыслитель эпохи безвременья В.В. Розанов дал поистине убийственную характеристику ныне кающейся и с запозданием прозревшей российской либеральствовавшей интеллигенции, которая так по-парламентски позорно-безответственно выявляла свою безгосударственность и революционность за десять лет существования Государственной думы.

Ранней весной 1918 года, в посаде Троице-Сергиевой лавры, В.В. Розанов записал свое откровенное слово о революционной общественности нашего «парламента». В остро выразительной по сжатости мысли и горчайшей тайной печали статье оставил он нам конспект целой исторической монографии о мертвых душах времен Государственной думы под заглавием:

РАССЫПАВШИЕСЯ ЧИЧИКОВЫ

«В 10 лет „Государственная“ дума промотала все, что князья Киевские, цари Московские и императоры Петербургские, а также сослуживцы их доблестные накапливали и скопили в тысячу лет.

Ах, так вот где закопаны были „Мертвые души“ Гоголя… А их все искали вовсе не там… Искали „вокруг“, а вокруг были Пушкин, Лермонтов, Жуковский, два Филарета, Московский и Киевский…

Зрелище Руси окончено. Пора надевать шубы и возвращаться домой[18]18
  Самоцитата В.В. Розанова из «Апокалипсиса нашего времени».


[Закрыть].

Но когда публика оглянулась, то и вешалки оказались пусты; а когда вернулись „домой“, то дома оказались сожженными, а имущество разграбленным.

Россия пуста, Боже, Россия пуста!

Продали, продали, продали. Государственная дума продала народность, продала веру, продала земли, продала работу. Продала, как бы Россия была ее крепостною рабой. Она вообще продала все, что у нее торговали и купили. И что поразительно: она нисколько себя не считает виновной и „кающегося дворянина“ в ней нет. Она и до сих пор считает себя правой и вполне невинной.

Единственный в мире парламент.

Как эти Чичиковы ездили тогда в Лондон![19]19
  Визит депутатов Третьей Государственной думы в Лондон в 1909 г. и посещение британских союзников во время Первой мировой войны в 1916 г. депутатами Четвертой Думы.


[Закрыть] Да и вообще они много ездили и много говорили. „Нашей паве хочется везде показаться“. И… „как нас принимали“.

Оказались правы одни славянофилы. Один Катков. Один Константин Леонтьев.

Поразительно, что во все время революции эти течения (славянофильско-катковское) нашей умственной жизни не были даже вспомнены. Как будто их никогда даже не существовало. Социалисты и инородцы единственно действовали.

– А что же русские?

Досыпали „Сон Обломова“, сидели „На дне“ Максима Горького и, кажется, еще в „Яме“ Куприна… Мечтая о „золотой рыбке“ будущности и исторического величия…»

Очень образно обрисовал в «Записках писателя» (Вып. 1. 1925) М. Арцыбашев, выбравшийся в 1925 году из советского рая в Варшаву, реальные плоды передержек – «завоевания революции» – и ее деятелей.

«Где вы, те, кто в Феврале исходил восторгом от „великой бескровной русской революции“, кто ждал от нее великих достижений, кто сыпал громкими словами и пышными лозунгами?.. Как ошпаренные тараканы рассыпались они по всему свету, забились во все заграничные щели и, глубокомысленно поводя ощипанными усиками, думают горькую думу: что же это такое? Неужели же мы, в самом деле, были только идиотами, ничего не предвидели и не понимали?.. Нет, ошпаренные тараканы, отсидевшись и отдышавшись от этой проклятой революции, в прекрасном далеке, немедленно принялись измышлять себе оправдание. Кое-кто просто пытается снять с себя всякое обвинение, свалив всю вину на большевиков, на немцев, доставивших нам знаменитый запломбированный вагон, на стихийное бездушие, вдруг, неведомо почему охватившее весь русский народ. А кто похитрее, стараются все дело представить в таком виде, чтобы и вины никакой не оказалось, они пытаются „оправдать“ революцию».

Временное правительство, «по почину Государственной думы возникшее», получившее из рук государя огромную империю и всю полноту власти, представляло собой лишь тех матросов февральского корабля 1917 года, которые, не зная, как управлять, подняли бунт во время бури, сместили капитана и посадили корабль на рифы социальной революции на нескончаемые годы…

И вот, десять лет спустя, бывший член Государственной думы от Саратовской губернии прогрессист Н.Н. Львов подводит такие итоги:

«Революция есть дело невежества, дело политической и экономической безграмотности, дело духовного и умственного варварства. С октября 1917 года Россией правят волевые неучи, и правят они ею на ее погибель и на благо мировой революции. И вот, самое появление их у власти политически убило, именно так, политически убило русскую радикальную интеллигенцию.

Из-за спины ученого невежды встал круглый невежда. Безвольный радикал привел с собой волевого революционера.

Претенциозное заблуждение расчистило дорогу предателю и злодею… Легкомыслие породило преступление.

Вместо самодержавия пришел великий хам, разрушивший все.

То, что произошло в России, это не революция, а падение нации.

Взгляните на карту. Все дело вековых усилий русского народа разрушено. Спор России с Польшей решен отторжением исконных русских земель Волыни и Белоруссии. Везде русские унижены. В Польше, в Литве, в Латвии, в Эстонии, в Румынии. А у себя на родине – разве это не рабы?

Все русское вытравляется из русской души. Русского народа не стало. Это бессвязные толпы, мятущиеся, ненавидящие друг друга, охваченные каким-то наваждением»[20]20
  Из речи Н.Н. Львова при избрании председателем совета РЦО (Российское центральное объединение), организации белой эмиграции, в декабре 1927 г.


[Закрыть].

Революция – это право безнаказанности преступлений против власти и государственности, доказываемое политическими лжецами всех времен и народов, признаваемое лженаукой о «естественной истории революции и ее неизбежности».

Революция – это проповедуемый среди безграмотных и полуграмотных людей социальный миф о «всеобщем равенстве в распределении благ», а русская «интеллигентская революция» – это нечаевский метод «всестороннего разложения общества упразднением этики», это – предсказанная Достоевским «диктатура мошенников от социализма» – большевиков с их лозунгом «Грабь награбленное!», это русское нигилистическое «Нам на все наплевать!».

Революция – проповедь апологии преступлений, изложенная предтечами большевиков Бакуниным и Нечаевым в их «Катехизисе революционера», рекомендующем, например: «Эксплуатировать всевозможными манерами и путями высокопоставленных скотов и личностей, опутать их, сбить с толку и, овладев по возможности их грязными тайнами, сделать их своими рабами».

Революция – это самодовлеющая сила зла, как оно охарактеризовано Мефистофелем Гёте:

 
Я отрицаю всё – и в этом суть моя.
Короче, всё, что злом ваш брат зовет, —
Стремленье разрушать, дела и мысли злые,
Вот это всё – моя стихия[21]21
  Перевод Н.А. Холодковского (1806–1808).


[Закрыть].
 

Революция – это хаос, сила ее в бесконечном разрушении, в «войне всех против всех», а ее бессилие – в созидании и мирном труде.

Революция – это психическая зараза преступнейшей мании разрушения.

Мировая социальная революция – это интернациональный коммунизм, возглавляемый большевиками, злодейства которых изображены в следующем воззвании к народу, распространяемом в Средней Азии муллами:

«В мире повсюду одно зло от коммунистов; неисчислимый вред причиняет – большевик.

Всюду грабит, зло творит мирному народу, забрал последнее имущество – большевик.

Злостно клеветал на безвинных людей, в застенках убивал их – большевик.

Восток и Запад спалил огнем, ядом своим, хуже яда скорпиона или змеи, людей отравил – большевик.

Плаксиво твердил всем о своем бескорыстии, подло напав, завладел нами – большевик.

По примеру государств мира издал свой закон, в нем одна подлость – большевик.

Вступил в борьбу с Богом, отрицая Его бытие, – большевик.

Воров и разбойников предпочел, достойных погубил – большевик.

Воистину довел народ до людоедства – большевик.

Российское государство, богатейшее, ограбил и обобрал – большевик.

Неизбежен день позорной смерти врага, испарится мразь и погибнет он – большевик.

Другого врага в мире нет. Будь он с умом, не общался бы с дьяволом – большевик.

Аминь».

Революция – это лженаучное, масонское и социалистическое оправдание и поощрение бессовестнейших деяний всякого рода, направленных к разрушению веками установленного общественного порядка и государственности.

Революция – это «право» безнаказанно совершать величайшие и подлейшие преступления против всех заповедей Господа Бога, против самого Бога.

Революция – это религия преступления, это преступнейшее из преступлений: революция – это безбожие.