Текст книги "Крушение великой России и Дома Романовых. Воспоминания помощника московского градоначальника"

Когда благоверный государь Михаил Феодорович, после долгого раздумья и неоднократных отказов, изъявил, наконец, свое согласие принять царский скипетр Державы Российской – это было три века назад в Костроме, в Ипатьевском монастыре, – тогда родительница его, старица-инокиня Марфа Иоанновна, взяв сына своего за руку и вместе с ним преклонив колена пред чудотворной Феодоровской иконой Божией Матери, произнесла эти замечательные слова: „Се, Тебе, о Богомати, в Твои пречистые руки вверяю сына моего. Наставь его на истинный путь, устрой все полезное ему и всему христианству“.

Феодоровской же иконой Божией Матери она благословила потом сына своего на царство. С тех пор Феодоровская Богоматерь является всегдашней помощницей и покровительницей наших православных русских царей из Дома Романовых. Ее всемощный благодатный покров да будет неизменно распростерт и над вами, благочестивейший государь и благочестивейшая государыня, над благоверным государем наследником цесаревичем и над всем царствующим Домом.

Костромской кафедральный собор бьет челом вашим императорским величествам. Благоволите принять в благословение эти святые иконы Феодоровской Божией Матери».

При этом архиепископ благословил их величества и наследника цесаревича иконами от собора. После сего началось служение молебна. При пении тропаря «К Богородице прилежно ныне притецем…» открылось шествие к месту закладки памятника Трехсотлетия царствования Дома Романовых.

Впереди шел ключарь собора, за ним диакон с запрестольным крестом; затем два псаломщика с двумя малыми хоругвями, за ними архиерейские певчие, продолжая петь тропарь «К Богородице прилежно…», за певчими прочее духовенство попарно с Феодоровской иконой Божией Матери, несомой на руках двумя протоиереями, за ней два архимандрита, несущие крест и Евангелие, затем архиереи и при них по сторонам протодиакон и диакон…

Духовенство было, как и при служении литургии в Ипатьевском Троицком соборе 19 мая, в великолепных облачениях, по высочайшему повелению пожалованных Ипатьевскому монастырю и Костромскому кафедральному собору.

Их императорские величества с наследником цесаревичем, дочерьми и особами императорской фамилии подошли, в предшествии архиереев, к месту закладки памятника на площадке перед собором, где прошло богослужение в открытой палатке, возвышавшейся над устланным красным сукном обширным помостом, на котором расположился крестный ход с духовенством.

По прочтении Апостола и Евангелия и произнесении ектений архиепископ Тихон прочитал молитву освящения воды: «Господи Боже наш, освятивший струи Иорданския».

По окончании молитвы совершено было погружение святого креста при пении «Спаси, Господи, люди Твоя». Затем протодиакон поднялся на фундамент памятника и, обратившись к их величествам, прочитал громогласно выгравированную на закладной металлической доске надпись: «В лето от Рождества Бога Слова 1913, мая 20 дня, в царствование благочестивейшего самодержавнейшего великого государя императора всея России Николая Александровича, при супруге его, благочестивейшей государыне императрице Александре Феодоровне, при матери его, благочестивейшей государыне императрице Марии Феодоровне[51]51
  Государыня императрица Мария Феодоровна должна была присутствовать на торжествах, поэтому ее имя было упомянуто на закладной доске. Однако накануне празднеств в Костроме вдовствующая императрица-мать заболела и почтить их своим присутствием не смогла.


[Закрыть], и при наследнике его, благоверном государе цесаревиче и великом князе Алексее Николаевиче совершена собственноручно его императорским величеством закладка памятника в благодарное воспоминание Трехсотлетия царствования Дома Романовых. Священнодействовал Тихон, архиепископ Костромской и Галичский.

Памятник воздвигается в Костроме иждивением русского народа. Работы производятся особым комитетом под председательством костромского губернатора в звании камергера двора его императорского величества Стремоухова. Строитель памятника костромской губернский инженер Большаков. Скульптор Адамсон».

После этого поднялся на фундамент памятника архиепископ в предшествии ключаря, несшего святую воду. За архиепископом проследовали их императорские величества с наследником цесаревичем и августейшими дочерьми. Председатель комитета поднес его величеству на блюде юбилейный рубль. Государь и высочайшие особы опустили в чашу монеты. После этого высокопреосвященный окропил святой водой доску и покрыл ею чашу. Рабочие залили доску цементом.

Председатель поднес государю императору именной кирпич, причем высокопреосвященный окропил кирпич святой водой. Затем строитель поднес на блюде молоток. Государь уложил кирпич. Также изволили положить кирпичи государыня, наследник цесаревич и особы императорской фамилии, а после них архиепископ и губернатор. Затем рабочие залили кирпичи цементом, и сверху была возложена, по окроплении святой водой, каменная плита. После этого архиепископ сошел с фундамента памятника, и было возглашено многолетие. Государь с августейшей семьей приложились ко кресту, и крестный ход во главе с архиепископом возвратился в собор.

По окончании чина закладки их императорские величества осмотрели в городском павильоне близ постамента планы и рисунки сооружаемого памятника[52]52
  Работы по возведению памятника должны были завершиться в ноябре 1915 г., но Первая мировая война внесла свои коррективы, и строительство замедлилось. К началу 1917 г. была изготовлена лишь часть скульптур для многофигурного памятника; они были доставлены в Кострому. Революция 1917 г. привела к полной остановке работ. Постамент памятника так и стоял, окруженный лесами. К 1 мая 1918 г. леса убрали, а на вершине постамента установили красный флаг. Недостроенный романовский монумент получил новое название – «памятник Свободы». В 1924 г. все фигуры, изготовленные для памятника, отправили на переплавку. К десятой годовщине Октябрьской революции было решено установить на романовский постамент (срезав его верхнюю часть) фигуру «вождя мирового пролетариата». Но намеченные сроки сорвались из-за необычайной твердости материала памятника: работы велись днем и ночью, однако памятник Ленину удалось открыть лишь 1 мая 1928 г. Впоследствии фигура Ленина была заменена, но монумент сохранился.


[Закрыть]. Затем, в ожидании прибытия войск для предстоящего парада, государь император вышел вместе с наследником цесаревичем на балкон городского павильона, построенного на краю высокого обрыва.

Их взорам представилось чарующее зрелище: перед ними разливалась Волга во всей красоте своего весеннего полноводья, а внизу – вся площадь пестрела сплошной многотысячной толпой.

Лишь только народ увидел государя – раздалось могучее непрерывающееся единодушное «ура!». Шапки полетели вверх, женщины махали платками, многие плакали от радости и восторга. Эта сцена была схвачена кинематографистами от «Синема-Пате-журнала», и фотография была помещена в книге «Костромские торжества».

Государь снял фуражку и низко поклонился народу, глаза у него были влажны. Рядом с ним стояла императрица Александра Феодоровна, также вышедшая на балкон. Слезы медленно катились по ее белому, как мрамор, лицу… Когда доложили, что к параду все готово, его величество еще раз поклонился народу и прошел к войскам.

Командовал парадом начальник 2-й бригады 46-й пехотной дивизии Генерального штаба генерал-майор Парский.

После парада, состоявшегося в высочайшем присутствии, государь поблагодарил войска и изволил отбыть в губернаторский дом, а государыня императрица с наследником цесаревичем, августейшими дочерьми и великой княгиней Елизаветой Феодоровной проследовали в Костромской Богоявленский женский монастырь.

В губернаторском доме состоялся прием его величеством высшего духовенства, военных и гражданских чинов и депутации общественных учреждений.

Перед домом губернатора выстроен был в пешем строю почетный караул от государственной стражи Костромской губернии. На правом фланге стояли: товарищ министра внутренних дел, генерал-майор свиты его величества В.Ф. Джунковский, губернатор и другие начальствующие лица.

Это была инициатива губернатора П.П. Стремоухова – первый случай представления государю императору почетного караула от полиции.

Пятьдесят человек на подбор были георгиевскими кавалерами Русско-японской войны. Поздоровавшись, государь император пропустил мимо себя маршем почетный караул и поблагодарил стражников и губернатора, бывшего офицера лейб-гвардии Егерского полка. У ворот стояли почетными часовыми два стражника, каждый с четырьмя Георгиевскими крестами, на что государь обратил особое внимание.

По главной садовой аллее вытянулись ряды депутаций. Были здесь и два «Союза русского народа»[53]53
  Крупнейшими организациями русских националистов в тот исторический период были Союз русского народа и Русский народный союз им. Михаила Архангела.


[Закрыть], по словам губернатора, постоянно враждовавшие между собой.

Государь сказал им:

– А, у вас два союза… Не ссоритесь?

Обе стороны замялись.

– Вот видите, – сказал государь, – нехорошо это. Стыдно русским людям жить врозь… Смотрите, живите дружно.

Государю императору имели счастье представиться: архиепископ Костромской и Галичский Тихон, епископ Рязанский Димитрий, епископ Кинешемский, викарий Костромской епархии Арсений, ректор Костромской духовной семинарии протоиерей В. Чекан и костромской кафедральный протоиерей П. Крутиков, костромской уездный воинский начальник, начальник губернского жандармского управления, уездные предводители дворянства, члены губернской земской управы, председатель окружного суда и его товарищи, прокурор суда, тюремный инспектор, управляющий Казенной палатой, управляющий акцизными сборами, управляющий отделением Государственного банка, управляющий отделением Крестьянского поземельного банка, директоры: народных училищ, первой мужской гимназии, второй гимназии, реального училища и Землемерного училища, начальник управления земледелия и государственных имуществ, директор Чижовских училищ, управляющий Контрольной палатой, непременные члены землеустроительных комиссий и земские начальники. Затем представились депутации от Костромского мещанского общества, от жителей городов Макарьева, Галича и Буя, от костромских старообрядцев, костромского мусульманского общества, костромской еврейской общины и пр.

Одни депутации поднесли его величеству иконы, другие хлеб-соль. Его величество обращался к депутациям с милостивыми словами.

На тенистой площадке перед губернаторским домом были расставлены «покоем» обеденные столы, по обеим сторонам от которых находились волостные старшины губернии и крестьянские депутации, которым был предложен обед от высочайшего двора.

В большинстве это были люди немолодые, бородачи, крупные, сильные, настоящий цвет нашего крестьянства, типичные представители той «ставки на сильного», на которой Столыпин с таким успехом начал перестраивать деревенскую Русь, – и уж никак не большевистских «комитетов бедноты», которым маньяк разрушения Ленин и его преемник Сталин отвели первое место в разоряемой деревне.

От имени всего крестьянского населения Костромской губернии выступил вперед для произнесения приветственного слова волостной старшина Галицкого уезда Куломзин[54]54
  Однофамилец его – предпоследний председатель Государственного совета А.Н. Куломзин – тоже был землевладельцем Костромской губернии и присутствовал на торжествах. (Примеч. авт.)


[Закрыть].

Это был человек немолодой, с четверть века уже исполняющий обязанности волостного старшины, украшенный двумя медалями «За усердие» и двумя – за участие в коронационных торжествах императоров Александра III (1883) и Николая II (1896).

Накануне Куломзин репетировал свою речь перед волостными старшинами и произнес ее превосходно…

Государь подошел к Куломзину.

– Ваше величество… – начал старшина и остановился. – Ваше величество… – продолжил он, и далее ни слова…

– Ничего, ничего, – сказал государь, – успокойся немного… Я подожду. Потом можешь продолжать.

Через минуту Куломзин начал снова:

– Ваше величество…

Видно было, как он глубоко волновался всем своим существом. Наконец сказал:

– Простите, ваше величество, сердце бьется, не могу говорить.

И слезы полились у него из глаз.

– Ну и не надо! – своим чарующим, бархатным голосом произнес государь. – Верь мне, что твое волнение и чувства, которые его вызывают, мне гораздо дороже слов, которые я не раз уже слышал… Пусть лучше будет так…

Государь обнял и поцеловал старика.

– В лице твоем приветствую все дорогое мне крестьянство Костромской губернии, – сказал он. – Передай это всем, кого увидишь…

Слова государя и объятие Куломзина произвели на присутствующих глубокое впечатление. Громким «ура!» ответили они на царское слово, и по седым бородам старшин текли слезы…

Государь поднял чарку и осушил ее за здоровье «родного, всегда верного ему крестьянства Костромской губернии» и приказал старшинам передать его царский поклон всем их односельчанам, женам и детям…

После речи губернатора царь обходил старшин и со многими разговаривал, с некоторыми о хозяйстве, а с имеющими военные медали – о походах и полках, в которых они служили.

Рассказывая об этом, очевидец П.П. Стремоухов добавляет: «Император Николай II, несомненно, более любил простого мужика-крестьянина, чем представителей интеллигенции. Потому так задушевно искренне оценил чувства, охватившие крестьянина Куломзина, но зато фальшь губернского предводителя дворянства Зузина государь сразу угадал своим чутким сердцем…»

Вместе с волостными старшинами представлялись государю и отдельные крестьянские депутации, среди которых особенно выделялись представители села Коробково, триста лет тому назад прославленного подвигом коробковского крестьянина Ивана Сусанина. Среди крестьян села Коробково были и потомки Сусанина. Государь удостоил окруживших его крестьян продолжительной беседой, и они счастливы были услышать милостивое царское слово.

По окончании приема представителей крестьянского населения государь поднял чару и обратился к ним со словами:

– Я счастлив был прибыть в Кострому с ее императорским величеством и семьей своей в год празднования Трехсотлетия царствования нашего Дома и радуюсь видеть вас, представителей моего верного костромского населения, которое так славно показало себя в лице Ивана Сусанина триста лет тому назад. Я уверен, что та любовь и преданность, которую он показал моему предку, никогда не иссякнет, пока жива будет земля Русская. Пью за ваше здоровье, здоровье хлебопашцев и за все население Костромской губернии.

При громком и восторженном «ура!» от всех присутствующих его величество отбыл в расположение 183-го Пултусского полка, где обошел казармы, осмотрел полковой музей и посетил офицерское собрание, где поблагодарил офицеров и солдат за службу и снялся на общей фотографии с офицерами.

Ее величество государыня императрица с наследником цесаревичем, августейшими дочерьми и великой княгиней Елизаветой Феодоровной все это время оставалась в Богоявленском женском монастыре, где по прибытии государыни императрицы было отслужено молебствие.

Наследник цесаревич с особенным любопытством смотрел на одетых в монашеское платье послушниц – четырех девочек его возраста, бросавших цветы под ноги царицы при входе ее в монастырь.

После молебствия ее величество посетила покои игуменьи, где ей были поднесены различные рукодельные работы от девяти монастырей и Костромского епархиального женского училища; хор воспитанниц этого училища имел счастье петь в присутствии ее величества. Затем государыне в покоях игуменьи представились супруги высших должностных лиц губернии. После представления ее величество отбыла на городскую пристань.

Во второй половине дня государь с дочерьми, сопровождаемый особами императорской фамилии, посетил старинную церковь Воскресения Христова на реке Дебре, ознакомившись с достопримечательностями этого древнего храма. Далее его величество с их высочествами проследовал в законченную постройкой и оборудованием больницу Красного Креста, которую осмотрел во всех подробностях, и посетил земскую выставку крестьянских кустарных изделий, на которой государя приветствовал речью С.Н. Третьяков.

Приняв хлеб-соль от председателя губернской земской управы, его величество изволил подробно осмотреть все отделы выставки. Для высочайших гостей был сервирован чай; во время чаепития пел соединенный хор учащихся городских и приходских школ Костромской губернии.

Отбывая с выставки, государь император поблагодарил устроителей выставки от своего лица и от имени августейшей семьи за гостеприимство и пожелал успеха и процветания делу, которому посвящены были силы и заботы земских деятелей. Провожаемый военными и гражданскими чинами и представителями земства и города, при неумолчных криках «ура!» собравшегося населения, покрывшего густой массой берега реки, его величество отбыл на пароходе «Межень» на царскую пристань.

В 8 часов вечера на пароходе «Царь Михаил Феодорович» состоялся в высочайшем присутствии обед[55]55
  Императрица плохо себя чувствовала и не могла присутствовать на этом обеде. Справа от государя за обеденным столом находилась великая княгиня Анастасия Михайловна, дочь великого князя Михаила Николаевича. (Примеч. авт.)


[Закрыть], к которому, кроме особ императорской фамилии, были приглашены высшие военно-начальствующие лица и члены комитета по устройству празднования Трехсотлетия царствования Дома Романовых.

По окончании обеда государь проследовал по берегу пешком на «Межень».

В 10 часов 30 минут вечера пароход «Межень» с их императорскими величествами, наследником цесаревичем и августейшими дочерьми, отойдя от царской пристани, направился в город Ярославль. Следом двинулась и сопровождающая «Межень» флотилия.

Ударили в большой колокол, и начался торжественный прощальный звон на колокольнях всех городских церквей… Государь долго оставался на корме парохода, отвечая поклонами на возгласы народные, рядом с ним стоял наследник в матросской курточке.

Толпы народа следовали на пароходами вдоль берега, многие вошли в воду и по грудь в воде стремились приблизиться к царскому пароходу, продолжая свое неистовое «ура!» и бросая вверх шапки, пропадавшие затем в волнах…

Присутствовавший на торжествах инкогнито герцог Мекленбургский, брат великой княгини Марии Павловны, не мог удержать слез умиления, глядя на эту невиданную нигде в Европе картину народных оваций своему монарху.

– Какое счастье быть монархом такого народа, – сказал престарелый герцог своему адъютанту.

Народный энтузиазм превзошел все ожидания. Государь был особенно тронут восторженным приемом, оказанным ему костромичами, и выразил свое удовольствие губернатору. При отбытии из города Костромы его императорское величество повелел костромскому губернатору объявить населению города Костромы высочайшую благодарность за выраженные населением верноподданнические чувства, а также за тот образцовый порядок, который государь всюду заметил. Кроме того, государь передал губернатору 10 тысяч рублей для раздачи бедным города Костромы. Объявлено также было о всемилостивейшем награждении государем императором многих служащих в правительственных, общественных и сословных учреждениях орденами и чинами и о выражении им высочайшей его императорского величества благодарности.

Служивший ранее сувалкским и саратовским губернатором, назначенный в Кострому всего лишь за три месяца до торжеств, П.П. Стремоухов с честью выполнил возложенные на него исключительно ответственные обязанности в исторический момент, когда взоры всей России обращены были на Кострому.

Положение начальника этой губернии, независимо от административно-полицейских хлопот, осложнялось и давно известным оппозиционным настроем… конечно, не народа, а почти всей местной, так называемой интеллигентской «общественности», от которой не отставали и многие полевевшие господа костромские дворяне.

В Костроме отчуждение «общества» от представителей власти было полным, а в Государственной думе Костромская губерния была представлена исключительно левыми. Их имена мы встретим среди участников погубившего Россию февральского бунта 1917 года, а некоторые отличились и особыми заслугами… перед революцией. Это были, к примеру, прогрессист и член будущего Прогрессивного революционного блока – дворянин, председатель губернской земской управы, помещик Б.Н. Зузин, кадет, дворянин, председатель уездной земской управы, кинешемский помещик, отставной офицер И.В. Шулепников, а в 1917 году к ним присоединился и предводитель дворянства Юрьевецкого уезда Грибунин, известный ныне как участник революционной делегации думских палачей, ездивших в Ставку 4 марта 1917 года и беззаконно арестовавших добровольно отказавшегося от престола царя.

Но всех их затмил своими «революционными отличиями» прогрессист из московских купцов, мануфактур-советник и фабрикант А.И. Коновалов, товарищ председателя Государственной думы и будущий министр Временного правительства «февралистов».

Один из текстильных королей, этот Коновалов играл тогда в оппозицию не только в блоке с московскими Рябушин-скими, Морозовыми, Гужонами и Кº, но еще более политиканствовал и «повелевал» в Костромском районе на своей коноваловской мануфактуре в селе Вичуге, одном из самых больших текстильных предприятий в империи.

Владельцы остальных крупных костромских фабрик – Третьяковы, Сидоровы, Красилыциковы – жили также в Москве, служившей когда-то влиятельным центром стародворянской оппозиции санкт-петербургским правящим кругам, но вследствие оскудения дворянства превратившейся к XX веку в центр либерализма революционной общественности «разночинцев», среди которых на первые роли выдвинулись наиболее горячие головы из торгово-промышленников, особенно склонных к личному произволу и самодурству.

Это купеческое самовольство «людей с характером», унаследованное молодыми поколениями от их предков, проявлялось в оппозиции высшей власти при помощи тех капиталов, влияния и промышленного значения, которые были нажиты их дедами и прадедами – всецело благодаря заботам наших государей о процветании промышленности и всяческому поощрению торговых людей.

Но, наживая свои капиталы за счет государства и благодаря покровительству правительства, наши капиталисты все чаще проявляли свою оппозицию государственной власти во всех ее видах – начиная от представителей ее в губерниях и столицах и до самого державного хозяина земли Русской и его министров. Типичнейшим из фрондирующих московских купчиков был А.И. Коновалов.

По сведениям, сообщенным Министерством внутренних дел костромскому губернатору, в 1913 году Коновалов был в общении с русскими революционными центрами в Швейцарии и значительную часть отцовского наследства израсходовал на революцию. Департамент полиции имел точные сведения, что забастовки на фабриках происходили по директивам заграничных революционеров, с которыми Коновалов был в тесной связи, причем упоминалось и имя Ленина. Поддерживая стачки в их общем политическом объеме, Коновалов себя застраховал: он уговорил своих рабочих не бастовать.

У всех были на фабриках забастовки, а у тайного друга революционеров работали…

Всем известна роль, которую Коновалов успел сыграть в крушении России в 1917 году. Побывал он тогда и у власти, «министром торговли и промышленности», и теперь, вместе с прочими «революционерами-капиталистами», может себе сказать, что честолюбие их удовлетворено: немало способствовали они гибели родины и разорению так щедро украшенной и благоустроенной их отцами и дедами Москвы, а свои богатства погубили безвозвратно.

На Романовских торжествах этот костромской текстильный король, в то время товарищ председателя Государственной думы и тайный союзник ленинских «товарищей-революционеров», разумеется, отсутствовал.

Таковы были в Романовские юбилейные дни, в «оппозиционной» губернии, «революционные настроения», трусливо и не без наглости проявляемые ничтожными кучками наших доморощенных якобинцев за спиной миллионов верноподданного народа.

Во время костромских торжеств и за все продолжительное юбилейное путешествие по Волге их величества и все члены императорской фамилии видели перед собой миллионы коренного великорусского населения, и всюду среди своего народа государь и вся его семья непосредственно наблюдали и чувствовали, какой искренней преданностью, любовью к ним и верностью преисполнены русские люди.

Ни одна из революционных партий не дерзнула пойти ни на какие выступления в эти юбилейные дни единения русского царя со своим народом, и все прошло в удивительном спокойствии и порядке, необыкновенно празднично и торжественно.

Вот что происходило в сердце Великой России всего лишь за четыре года до ее предательства и крушения…