Текст книги "Красноармеец. Фронтовик"

Мстить надо всегда, и я это только что сделал. После выращивания рук, а ел очень много, материал нужен, я занялся средством размножения. Да он тоже почти выгорел, врачи удалили остальное, некроз пошёл, вот выращивал с нуля. Пока в процессе, поэтому на сегодняшний день, а было двадцать второе декабря, кожа моя выглядела до сих пор ужасно, но она у меня последней на восстановление. Ничего страшного, главное остальное убрать. На полное восстановление тела у меня уйдёт около полугода, к лету сорок второго восстановлюсь, как я прикинул. То, что случилось со мной и батальоном, раз и навсегда отбило у меня желание участвовать в этой войне. Всё, хватит, достало. Пока такие генералы командуют, я от советских подразделений предпочту держатся подальше. Да их там каждого второго или под трибунал, или сразу под расстрел. Не было необходимости атаковать противника, «Глаз» это показал, ну не было, а тот исступлённо кидал подразделения в эту мясорубку. Вот и мы попались ему под руку, и дальше под раздачу. Ладно бы его наказали, он же просто геноцид устраивает, но его даже в звании повысили и армию дали. Молодец, ударными темпами сокращаешь население страны, вот тебе армия, продолжай в том же духе. Зла не хватает. Поэтому всё, хватит с меня, переберусь в другое место и буду просто жить. Пока не определился куда, но уж я себе найду тихое и спокойное местечко.

А пока танк активно полз по сугробам ночного леса, «Глаз» помогал прокладывать маршрут, а то из-за пурги видимость почти нулевая. Главное убирался подальше. Месть свершилась, а то эта несправедливость жгла изнутри, мои бойцы погибли, а эта тварь живёт? Не бывать такому. Теперь же я чувствовал облегчение и в некотором роде пустоту. Дело сделано и это хорошо. Амулет «Глаза» не пострадал, когда рванули снаряды в танке, порох в них горел, сжигая мой экипаж. Я даже не знаю, чем это нас достали. Защита недолго продержалась, я всё успел убрать в хранилище. Дальше выбирался объятый огнём, воя от боли. Больше не помню, болевой шок вырубил. Сердце к слову серьёзно просадил, потом амулетом пришлось восстанавливать. Сейчас как новое. Также от отравления продуктами горения почистил тело. Сам горел, сам себя травил. Все эти дни, пока я лечил себя, сначала одну руку восстановил, чтобы можно было в быту пользоваться, потом вторую, жил в прицепном автодоме, в районе правительственных дач, у Москвы. Вы думаете инвалид без рук, что сбежал тихой ночкой из московского госпиталя, где лежал в ожоговом отделении, сможет далеко уйти пешком? Вот и я, сколько мог и шёл. Шесть раз ночевал в пути в автодоме, или в спальнике, благо конец лета, тепло, с утра продолжая движение, но вот нашёл тихое место в густом ельнике, и тут жил. Домик летний, и в тридцатиградусные морозы сложно в нём жить. Кондиционер от морозов не спасает, а встроенная печка была слабой. Благо, когда морозы пошли, одна рука у меня уже была, вторую заканчивал, пальцы отращивал, я улетел на юга. В район Астрахани. Держать штурвал одной рукой мог, и мой двухмоторный самолёт добрался до места. Там и жил, и восстанавливался, а как вторую руку вырастил, сразу к Москве, искал нужного генерала. Да тут он, в районе Калинина воевал. Четыре дня на поиски, полдня на подбор позиции, и исполнение в этот же день. Успел до начала ненастья. А теперь можно покидать Союз. Да, восстанавливаться я собирался за его территорией.

Чёрт, а пурга только усиливалась. Я выехал на опушку и там, на заснеженную пустую дорогу, неплохо укатанную, что позволило мне серьёзно прибавить в скорости. Надо найти тихое место, переждать непогоду, и полечу куда хотел. Хороший план, выполняем его.

* * *

– Осторожно, – сказала проводница, неся поднос с чаем.

Пришлось пригнуться в тесном коридоре, она поднос поверху пронесла, и мы разминулись. Открыв дверь купе, я зашёл и положил полотенце на верхнюю полку, где спал. Рядом сумочку с гигиеническими принадлежностями. Двадцать лет в Союзе меня не было, и вот вернулся. Да, сейчас тысяча девятьсот шестьдесят третий. Начало июля. Наш поезд из Адлера идёт на Москву.

Устроившись на полке, я взял книжку и стал читать. Что я скажу про эти двадцать лет? А знаете, самые счастливые мои годы. Я жил на Мальдивах, на одном из островков, сам построив хижину. Сказал бы один, отшельником, но нет, это не так. Девушки местные, с других островов, мне скрашивали жизнь. Богатое приданное давал, когда расставались, но больше двух-трёх лет со мной не жили. Я уставал от лиц и заводил новые отношения. Купался, рыбачил, все рифы на глубину четыреста метров изучил. Амулет-водолаза при мне, как и амулет-светильник. Просто фееричные ощущения. Я руками рыбу научился ловить, с острогой. Освоил два языка, испанский и мальдивский. На яхте своей трижды в кругосветном путешествии побывал. Вообще до того, как добрался до Мальдив, я до осени сорок второго проживал в джунглях Индии, восстанавливал себя. Свой инструмент отрастил, новая внешность, что не похожа на Иванова. Новый человек. Когда уже без содрогания на меня смотреть можно было, добрался до Мальдив. И проживал тут. Остров я не купил, арендовал у местных на двадцать лет, и жил, пока срок не вышел. Вообще я запрет на посещение острова поставил, частные владения, и девушки у меня не всегда были. Как бы это сказать? Лет пять назад, в пятьдесят восьмом, я решил себя омолодить, возраст сбросить. Просто нашёл эту опцию в лекарском амулете, и задействовал. Аккуратно и осторожно в течении трёх месяцев омолаживался до двадцатилетнего возраста. Тогда я отключил амулет и жил дальше, но стал замечать, что суше становлюсь, усыхаю, кожа более молодой становится. Пришлось вести статистику внешних изменений. За полгода я скинул возраст до пятнадцати лет, без воздействия амулета. Диагност показал, что мне реально пятнадцать. Видимо, что нужно тот сделал, и дальше уже само шло. Не сильно расстроился, жил один, сплавил как раз двух девчат домой, щедро отблагодарив за год совместной жизни, а новых два года не приглашал и дальше жил на острове, возвращаясь к двадцати годам естественным способом. Я в таком молодом возрасте третью кругосветку и совершил.

А когда срок аренды закончился, остров к слову уже арендовали, года четыре как, и новый арендатор получил во владение этот райский островок, я же отбыл на своей яхте до Красного моря. Там месяц жил, потом полгода на Средиземном, Италия, Франция. Сейчас мне двадцать лет, вид вполне симпатичного паренька. Решил вернуться домой, уже тоска начала подтачивать по родным пенатам. Хотя лет десять назад, да даже пять, ничего подобного не было. Непонятно. С другой стороны, между родных берёзок бегать в обличии волка, или между пальм, разницы я не видел. А в шкуре зверя я проводил очень много времени, не зря же отшельником был. Ну, почти. Вернулся этим летом в Союз, долетел на своём самолёте, приводнился, и дальше под водой. Так у Сочи и выбрался на берег. От местных мало чем отличался, такой же загорелый, с довольной рожей. Ещё неделю тут пожил, и вот на поезде еду к столице. Между прочим, никаких документов я не имел. Буду решать вопрос с паспортом в столице, желательно послужившего парня, снова отдавать долг срочной службы желания никакого у меня не было. От слова совсем. А так порешаем. В столице будет видно. Хорошо в Союзе живут граждане, документы за всё время нахождения на его территории, так и не спросили.

Сам поезд так себе, какие-то вагоны потасканные, вагон-ресторан настоящая рыгаловка, я один раз сходил, и хватило, лучше своим питаться. В остальном неплохо, приятные соседи, причём все трое девушки.

Так и прибыли на перрон вокзала Москвы. Девчат встречали, их родственники, а я со своим чемоданчиком направился к выходу. Машины уже все расхватали, вот так ностальгируя, с улыбкой на всё поглядывал, такая молодая Москва, машины эти, «Волги», «Победы», «Москвичи», редкие «ЗАЗы», но больше автобусов и грузовиков. Не пустые улицы. Шёл, в чёрных брюках, белой рубашке, в туфлях, стройный, подтянутый, и поглядывал вокруг. Эх, ностальгия. Вот только вернувшись сюда, начинаешь жалеть, что не сделал этого раньше. Без шуток говорю, действительно жалею. Причём, отлично понимаю, лет пять поживу, хапну советской действительности и снова за границу. Бабульки на вокзале были, что жильё предлагали, но я решил идти от обратного, сам поищу место постоя. А пока дошёл до реки, там дальше пляж, детей множество купалось, оставил вещи в тени ив, раздевшись, тоже искупался и заодно помылся, а то почти трое суток в поезде, попахивало от меня. Сменил одежду, старую потом постираю, и уже через час, довольный и посвежевший, направился искать жильё. Нашёл быстро, там, у детворы спросил, тут, вот и нашёлся пацанчик, лет десяти, что отвёл меня к бабушке. Она в коммунальной квартире жила и бывало сдавала комнату, а сама переселялась к подруге, что жила в соседней комнате. Заплатил за неделю, да ещё одежду дал постирать, это за отдельную плату. А деньги были, неделю в Сочи жил, вот и продал некоторые вещи. Иногда отдыхающие так потратятся, что сбывают что-то из вещей, бывает украшения, и находятся люди, что их скупают. Там целый бизнес на этом. Я на таких вышел, грузин был, работал грузчиком в кафе, но это прикрытие, и неплохо заработал. Для меня мелочь, для него серьёзные золотые предметы. Цепочка толстая, браслет и перстень, тысячу рублей как с куста. И это только один скупщик. Нет, им я ничего не продавал, даже не подходил, отследил «Глазом» и амулетом-сканера, где тайники с наличкой, и прибрал. Поэтому набрал почти тридцать пять тысяч рублей. Была и иностранная валюта, всё забрал. Так что наличка была. Причём, в основном скупщики из кавказцев, пусть и было два еврея, но кавказцы этот бизнес под себя подмяли. Они там много где крутились.

На следующее утро я посетил городскую столовую, между прочим, вкусно готовили, хотя для завтрака в основном были каши, благо нашлась одна из рубленой крупы-сечки, с подливой и рыбной котлетой. Ну и компот. Поев, я поблагодарил работниц, и направился к… моргу. У ближайшей больницы был свой морг. Там дождался, когда выйдет работник. Первый мне не понравился, похож на комсомольского активиста, резкий как понос. А второй, пожилой, усатый, сгорбленный мужчина, вышел в клеёнчатом переднике, явно непростой санитар, и курил, дымя «Беломором», вот он, заинтересовал.

– Доброго дня, – подойдя, подал я голос.

– Доброе? – даже удивился тот. – Ну как скажешь. Чего хочешь? Родственник у нас?

– Нет. Есть серьёзный разговор, хотелось бы пообщаться.

– Сейчас не получится, освобожусь минут через сорок, там пообщаемся.

– Добро, там, на лавочке в тени парка посижу.

– Угу.

Он вернулся в здание морга, а я прошёл в парк, что принадлежал больнице. Там и больные гуляли, вот и занял лавочку. Подумав, достал книгу, читал в оригинале Дон Кихота, купил её в Риме, вот и продолжил где остановился. Увлекла история. Полчаса, пока кто-то не воскликнул, выхватив книгу:

– Ага, шпиён!

Отреагировал я резко. Вскочил и заехал правым боковым в живот похитителю книги. Оп-па, старик, думал моложе он. Голос подвёл. Он выронил книгу, а я её подхватил. К нам уже бежала медсестра, я же, посадив больного старика, он в больничной пижаме был, на лавочку, а тот рыгал, удар в солнечное сплетение, и оставил, поспешив уйти. Ладно, сорвалось, сейчас лучше к местному работнику не подходить, ещё милицию вызовут за нападение на пожилого и больного человека. Да была мыслишка через него добыть документы. Иногда к ним привозят тела, плохо обыскивая, и они находят документы, а тело как неопознанное проходит, и сдают кому нужно. Думал с этим усатым я бы договорился. Ладно, не помог план «а», переходим к плану «б». У меня и «в», если что, есть. Я направился на поиски ближайшего отдела милиции. Вот там нашёл отдел, что занимается оформлением погибших, потом передают документы дальше, сообщая по месту жительства, если кто погиб, и вот с помощью амулета-сканера, изредка и «Глаз» гонял, я ожидал интересного.

Надо сказать, пришлось подождать, только на восьмой день с момента как я прибыл в Москву, пришлось продлить комнату, она меня вполне удовлетворяла, без тараканов и клопов, что редкость, дождался того, что нужно. В отдел доставили документы погибшего, ответственный сотрудник начал оформление, но не закончил, ушёл на обед, а я проник в здание и в нужный кабинет, всё давно подготовлено, даже ключи от дверных замков. Стопка документов заинтересовала. Так вот, были они на Андрея Геннадьевича Миронова, двадцати одного года, то есть, сорок второго года рождения. Мартовский. В стопке документов, паспорт, военный билет, я мельком глянул, сержант-артиллерист. Комсомольский билет, шофёрское удостоверение, аттестат об окончании десяти классов школы, и свидетельство о рождении. Я особо не изучал добытое, времени мало, только проверил стопку. На одну фамилию, потом облил всё бензином, свечку поставил, и нить натянул, пропитанную бензином, и покинул кабинет, а через полминуты полыхнуло. Да хорошо так. Окно вылетело. Пока пожарные приехали, всё и выгорело. Журнал учёта тоже, куда внесли информацию о погибшем парне. Я же направился к знакомому моргу, и как стемнело, там остался сторож, проник внутрь и подчистил журнал, а также журнал на Скорой помощи, убирая информацию по погибшему парнишке. Всего несколько букв дополнил и уже совсем другой человек погиб. Пусть ищут. И я данные по рождению изменил. В общем, подчистил историю жизни парня. Сам же в снятой комнате уже внимательнее изучил документы. Самое главное, в паспорте была отметка о выписке. Тот прописки не имел. А до этого жил в Рязани, выписался оттуда, приехал в Москву, и погиб. По записи в морге, и травмам, столкновение с грузовиком. Сшиб его грузовик, на полном ходу, травмы несовместимые с жизнью.

Отлично, как раз тот комплект документов, что я хотел, отучился в школе, отслужил, и видимо немного работал шофёром, никуда не поступая учиться. Трудовой книжки нет, а жаль. Ну, мне это тоже не надо. А пока я ожидал этот комплект документов, то посещая разные фотоателье, сделал фотографии в разной одежде и причёске, как раз для замены, и так работая, поменял фотографии на трёх документах, паспорте, правах и комсомольском билете, на свои. Причём паспорт облил чернилами, дал высохнуть и на следующий день пошёл сдаваться в милицию. Не в тот отдел, где пожар был. В паспортный отдел, написал заявление, что двухлетняя дочка жильцов, где квартирую, случайно пролила чернила, я не сразу обнаружил. Прошу заменить документ, по причине повреждений старого. Заявление приняли, фотографии от меня и испорченный паспорт тоже, выдав временную справку, что возмещала паспорт. И всё, через девять дней я получил новый, уже настоящий, на моё имя. Это всё довольно просто. А теперь можно устраиваться в жизни. К тому моменту, когда за паспортом пришёл и получил его, я уже нашёл работу. В Москве оставаться не хочу, и поэтому внимательно выслушал вербовщика, что ловко вербовал людей работать на Крайнем Севере. Ага, в Воркуту славил. Я от неё отказался, тогда тот предложил Камчатку. Камчатка? А вот это уже интересно. Так что оформили документы, и я был завербован как фотограф в Дом Быта в один из самых северных посёлков на Камчатке.

Собрал вещи, фотоаппаратуру закупил, тут в Москве неплохой набор, это личная, для работы на месте должны выдать, всё что нужно для северных краёв, особенно фрукты и сухофрукты, молоко, запасы сделал в хранилищах, в браслете в том числе, сел на поезд и с немалым удовольствием поехал на Дальний Восток. Мог и самолётом, но зачем? Мне дорога нравилась, тихо и пристойно, интересные соседи, симпатичная проводница, разведёнка, что, не против была уединиться в её купе, за время пути со всеми перезнакомились, включая соседние купе. Вагоны новенькие, проводницы вежливые, ресторан замечательный, не то, что те, которые на юга ходят, детей вездесущих и орущих нет. Не поездка, лафа. Есть, конечно, те, кто за воротник заливал, но таких на наш вагон немного было, в одно купе перебрались и тихо там бражничали, не мешая особо остальным. В других говорят шумновато, даже милицию вызвали. Десять дней шёл поезд до Владивостока, там снял гостиницу, помылся, постирался, и узнал, когда попутное судно к нужному селению выходит. Через шесть дней рейс. Тут теплоходы заходят в каждое селение по пути, главное в нужное тоже зайдёт. Так что меня проверили пограничники, не знаю почему, я погрузился на борт, а выкупил одноместную каюту, что на теплоходе довольно большая редкость, да и цена кусалась, и мы направились к Камчатке. Чую меня ожидает интересная жизнь.

* * *

Панцирная сетка кровати скрипнула, когда я с неё встал, и тихо, стараясь не разбудить соседей, подойдя к открытому окну, прислушался. Пугающая тишина, а ведь через час начнётся самая страшная война в истории человечества. Вторая Отечественная война. Да блин, я умер и снова очнулся в теле молодого парня, и, наверное, рад тому, в ком оказался. Желания особо участвовать не было, но в этом роду войск я в первые, решил, что можно рискнуть.

Об этом позже, сейчас о другом. Я прожил прекрасную жизнь. Помните Камчатку? До самого развала Союза я там жил, с женой и тремя детьми, плюс любовница, у которой ещё двое детей, и жена знала, они подруги. Летом мы ввосьмером летали самолётом на южное тёплое море, а так жили на севере. И мне там действительно нравилось. Я отличный фотограф, все фотографии на паспорт или другие документы, фотопортреты или на свадьбу альбомы, всегда делал сам. Вот и пригодился опыт, я считался хорошим специалистом и получал положенные надбавки. Плюс на полставки был ремонтником радиоаппаратуры и музыкальных приборов. И срок до пенсии быстро уменьшался. По сути, к развалу Союза я уже лет десять как был на пенсии. Там оставил жену богатой вдовой, любовницу тоже, имитировав свою гибель, омолодился и жил в разных странах, путешествуя. Я был циркачом, кинжалы метал и силача иногда подменял, был пилотом авиашоу в Англии, высший пилотаж демонстрировал, занимался глубоководными исследованиями. Тут в одиночку, магией пользовался. Работал на ранчо в Аргентине, где много рогатого скота, делал сыр на сыроварне в Швейцарии. Я объездил весь мир, работая то тут, то там. Мне было интересно, скучать не приходилось, и это было здорово.

В две тысячи сорок шестом году, я сам себя убил. А выхода другого не видел. Тут без шуток, так и есть. Меня пытался захватить маг, неизвестный, это не магёныш с его учителем, я про них давно забыл. Вообще неизвестный хмырь, и не землянин, у нас таких рас нет, хотя и человек. Не бывает у наших красных зрачков, синего цвета волос, и серой кожи. Первый удар защита выдержала, думаю по амулету обнаружил меня, и атаковал сходу. Если бы у него было время для подготовки, у меня без шансов, а тут… Да и тут шансов никаких. Что я противопоставлю опытному магу? Я разозлился, из хранилища достал авиабомбу, на ней шашки тротила, всегда стараюсь иметь штуку, с которой прихвачу собой врага, и активировал детонатор. Ожидания не было, сразу сработала. Вспышку увидел, боли нет, а вскоре очнулся в теле молодого парня. Мне там всё нравилось, просто здорово было, но вот не повезло, с магом столкнутся. И чего ему от меня надо? Ладно, была жизнь, и была, у меня молодое тело, я в прошлом и впереди снова долгая жизнь. Тут главное войну пережить. Я решил дать шанс местным, и повоевать. И самое главное, в две тысячи сорок седьмом я почти всю технику и оснащение заменил на суперсовременное. И у меня есть и дроны, и коптеры. Да и электроники всякой. Чего только нет. Я уже в предвкушении, в личном хранилище пятнадцать тонн свободного, в браслете около трёх тонн, подъел все запасы провизии этого времени, а химию и синтетику будущего есть не хотелось. Тут пополню запасы еды.

Так вот, в кого я попал. Молодой парень, девятнадцати лет от роду, сержант ВВС, прибыл в свой истребительный полк за две недели до начала войны, прямиком из училища. Принял машину, «И-16», сделал два учебных вылета в составе своего звена, а на третьем проблемы при посадке, скапотировал самолёт, перевернулся, и он ударился головой о землю. Когда вытащили, уже не дышал. Хорошо врач дежурил, провёл реанимационные мероприятия, и вернул к жизни. Только уже не сержанта Алексея Даниловича Соколова, а меня. Вот такая история. Очнулся четыре дня назад, вчера закончились проблемы с руками и ногами, я уже излечил все повреждения лекарским амулетом, хотя шапка бинтов на голове до сих пор есть. Ещё и обрили наголо. А служу я теперь в Сорок Первом истребительном авиаполку, Девятой смешанной авиадивизии, Западного военного округа. У Белостока стоим. В полку два десятка «И-16» и «И-15», и около полусотни «мигов», но не все лётчики ими владеют. Я в медсанчасти лежал, где травмированные лётчики находились, тоже разбились при посадке. Двое их, кроме меня. Помните в прошлой жизни, когда я в теле танкиста Иванова очнулся, и в госпитале лежал? Там лётчик весь в гипсе в моей палате был, жена о нём заботилась? Вот, из этого полка. Интересно, почему постоянно Западный округ? Начинал же с Киевского? Ну ладно, лично я не против, тряхну стариной, главное, чтобы старина не отвалилась, и повоюем. ВВС элита, тут и жизнь получше, и питание, да и девушки. Тем более я попал в паренька, он сирота, после отгремевшей Гражданской войны такое не редкость, но ничего. Я вообще привык жить бродягой, где я, там и мой дом. Тем более свой дом я ношу с собой, в хранилище два кемпера, построенных по индивидуальным заказам специально для меня. Один настоящий дом, в виде большого автобуса, другой автоприцеп, тоже хорошо оснащённый. И если дом на колёсах для северных краёв, хорошие утеплители и печки, солнечные батареи на крыше, то прицеп, для жарких стран, белый с кондиционером, и тоже наверху солнечные батареи. Сверхлёгкие и прочные. Научились делать. Хотя большой дом и в Сахаре использовать можно, два мощных кондиционера. Универсальный он, от минус пятидесяти, до плюс пятидесяти. Да и другой техники хватало, в будущем чего только не придумали.

– Скоро начнётся, скоро начнётся, – шептал я, и размышлял.

Вот именно об этом моменте, терпеливо дожидаться налёта, или же рвануть на аэродром и поднять хотя бы один самолёт навстречу врагу? Есть несколько моментов, да я очень опытный пилот и легко кручу фигуры высшего пилотажа, незнакомые мне машины освою быстро, но спортивный пилотаж и боевой, это немного разные вещи. Я не умел использовать бортовое вооружение, если проще. Да, я даже реактивными самолётами управлял, причём, у меня свой личный был, но это другое. Опыт нужен, а его нет. В общем, я просто махнул рукой, чему быть тому не миновать, вылез из медсанчасти полка через окно, и босиком побежал к стоянке самолётов, тут до них недалеко. Видел хорошо, спасибо амулету-ночного зрения, да и успел с помощью «Глаза» определить, где стоят самолёты дежурных звеньев, три «И-16» и три «Миг-3», туда и бежал. Да и рассвело уже, ещё кое-где туман виднелся в низинах. У хорошо замаскированных самолётов спал механик, чуть дальше прогуливался боец с винтовкой и в каске, с интересом на меня поглядывая. Пнув по ноге механика, и когда тот резко сел, спросил:

– Какая машина с пушками?

– Эта, командира звена, – указав пальцем, машинально ответил тот и осмотревшись, спросил. – А что происходит?

– Война, немцы летят, бомбить нас. От винта!

– Есть от винта, – откликнулся механик и, подскочив к машине, в которую я забрался, стал её готовить.

Внутри даже парашют был, но я на него просто сел, пристёгивая страхующие ремни. Ну и дальше запуск. С помощью «Глаза», пока в медсанчасти находился несколько дней, я наблюдал, какие манипуляции лётчики проделывали, мотор басовито взревел. Из здания штаба выглянул какой-то командир, видимо дежурный. Колодки убрали, и я дал газу. Самолёт выруливая на полосу, начал разгон. Шлемофон и очки от механика получил. Более того, я видел, как лётчики в воздухе, вручную убирали шасси. Вот и стал крутить ручку штурвала, параллельно поднимая кругами самолёт выше. Хочу набрать предельную высоту и оттуда атаковать немцев, когда подойдут. На высоте трёх километров проверил пушки, очередь в два снаряда ушла в синее небо. Порядок, работают. Оп-па, только на пять тысяч метров поднялся, а в полку тревога стоит, видимо решили, что самолёт угнали, как я рассмотрел первых немцев. В смысле, их самолёты. На высоте трёх тысяч метров идут, поэтому я прекратил подъём, и стал набирать скорость, нарезая большие круги на одной высоте. То, что те меня видят, уверен на все сто, небо чистое, ни облачка. Главное прикрытия у них нет, летят без истребителей. Это они зря. А летели бомбардировщики, «Ю-88». Пятнадцать штук, пять троек. Причём, на подходе те разделились, две тройки пошли на город, кажется станцию бомбить, а три на аэродром. Ну я не разорвусь. Когда те были практически над аэродромом, не сворачивали, начал падать вниз, сделав целью ведущий бомбардировщик. Ко мне потянулись тонкие линии пулемётного огня, там видимо трассирующих патронов в лентах хватало, но я плавно уходил в сторону. Впрочем, сбить атаку мне смогли, я резко ушёл в сторону и открыл огонь я не по ведущему группы, а ведущему третьей тройки. Замыкающей.

А это оказалось сложнее чем я думал, пушечные снаряды стегнули не по кабине, куда я и целил, а по фюзеляжу, пройдясь по нему до хвоста, кажется, убив стрелка. Впрочем, самолёт я не сбил, удержался и тянул дальше. А тут внизу стали вставать многочисленные разрывы, большая часть уродовала взлётную полосу. Впрочем, два истребителя, таких же, как у меня, видимо, как раз дежурного звена, взлететь успели. Думаю, из-за меня их и подняли в воздух, и успели до налёта. Сейчас они в стороне спешно повышали высоту. Я же резко ручку на себя, самолёт очень неплох в кручении, пока поднимался, изучил его лётные характеристики, вокруг столба может развернуться, и снизу вверх снова атаковал ведущего группы. Моей ошибкой, я это уже понял, было то, что не спросил у механика на сколько выставлен прицел у пушек истребителя. Кто на двести ставит, кто на сто пятьдесят, там по желанию самого лётчика. Хотя существует и стандарт, двести пятьдесят, помнится. Я начал стрелять со ста метров, в упор по сути, а пули ушли выше. Едва успел дать короткую очередь, и пришлось резко уходить в сторону, иначе бы столкнулись с ведущим третьей тройки. Тут же снова атаковал снизу ведущего всей группы. Бил точно по кабине с двухсот, и попал, её разорвало, пушки есть пушки. Пусть их две и крыльевые. Самолёт с разворотом, уйдя в штопор, пошёл вниз. Стрелял я короткими очередями, длинными не лупил, берёг боезапас, а целиться помогал не сетчатый прицел, какое убожество, и другого не было, а «Глаз», что продолжал работать. Вообще, совершая самоубийство, желая прихватить и мага, я все амулеты успел убрать в хранилище. Ничего там не осталось. Потом у амулета-защиты сменил накопитель, и сейчас он на мне. Мага сомневаюсь что убил, хотя из пистолета в него выпустил весь магазин, девять патронов, включая и тот, что в стволе был, но не просадил её. Есть надежда на взрыв, что меня убил, но там пятьдесят на пятьдесят. Да всё равно не узнаю результат, чего гадать?

Ладно не об этом сейчас, мой самолёт, атакуя, потерял скорость и с разворотом я устремился вниз, снова её набирая. Немцы же разворачивались и уходили. Да и та группа, что станцию бомбила, там вот пожаров и дымов хватало, уходила, а на аэродроме с этим получше было, дым всего один. И стал, набирая скорость, нагонять эту группу, уходя то вправо, то влево. Стрелки лупили, как сумасшедшие, не давая к ним подойти. Просто сбивали атаку. Похоже, даже не ставя себе задачу меня сбить. Пришлось снова резко вниз, и, нагнав, атаковать. И получилось, сбил ведущего замыкающей тройки, добил его всё-таки. Точно по кабине, он тоже пошёл вниз, ложась на левый борт. О, тут стрелок успел выпрыгнуть. Дальше я атаковал и бил по другим самолётам, за одним потянулся дым, но сбить не смог. Тут я резко ушёл в сторону, меня «неожиданно» атаковал тяжёлый истребитель «Ме-110», пара штук подошла. «Глаз» их показал. Я резко увернулся, и дал по нему очередь. Короткая и молчок. Похоже снаряды закончились. Нагнав истребитель, тот уже вышел из пике, я подошёл, и срубил ему хвост винтом, отчего того закрутило, и войдя в штопор, «мессер» врезался в землю. Так как бой с истребителем вернул меня к аэродрому, это видели. А вот у меня проблемы. Пока пара «ишачков» дралась со вторым тяжёлым истребителем, тот отчего-то уходить не спешил, я с трудом, удерживая сразу ставший валким истребитель, повёл его на луг. Полоса разбомблена, там сяду. И крутил ручку штурвала, выпуская шасси. Сел благополучно, пусть и потрясло, винт в дребезги, но сам истребитель цел. Хотя по мне попадали, по защите моей личной дважды прилетело, просадив накопитель наполовину. Надо будет посчитать, сколько в машине пулевых пробоин, а пока ко мне мчалось две машины, одна из них санитарная, большой белый круг на тенте, и красный крест хорошо видно.

Я сам откинул сбоку маленькую дверцу, отстегнул ремни, и успел выбрать на крыло, стянув шлемофон и очки, показывая бинты на голове. К слову, из-за них шлемофон еле налез. Была ещё одна причина вести этот бой, от комполка конечно попадёт, но тут у меня тоже выявили амнезию, да и смысл притворятся, если я действительно никого не узнаю? Раз ничего не помнишь, то какой ты лётчик, да ещё истребитель? Вот и показал, что еще, какой лётчик. Трёх сбил, пусть третьего и воздушным тараном. Да, и есть несколько подбитых, у одного горел мотор, но это не считается, они благополучно улетели. Ко мне подбежали и начали трясти, даже аккуратно били по спине, выражая свои чувства. Сил старались не проявлять, бинты видели. Комполка не было, тот командовал в штабе, две тройки уже поднимались в небо, одна из «мигарей», а ко мне подошёл комиссар, и обняв, сказал:

– Героя, я не я буду, но Героя получишь. Ох, как ты ему хвост срубил, любо дорого посмотреть.

Кстати, непонятно почему, но наши политработники особенно любили воздушные тараны, если лётчик его совершил, всеми благами осыпают. Я же этого не понимал, если дошло до тарана, то этой край, значит, как воздушный стрелок и лётчик-истребитель этот пилот ниже среднего. Но бывает и как у меня, сбил несколько, боезапас закончился и на азарте и адреналине использовал последнее что мог, винт и массу своей машины. У меня именно так было. Дальше в штаб, там писал рапорт, под диктовку комиссара, ну ему виднее, в моей книжице лётчика-истребителя записали трёх сбитых, указав даже модели, а комиссар направился оформлять статью в армейскую газету и наградной лист на меня. Хорошо не спросили, откуда я узнал, что война началась, и особиста в полку на месте не было. А я такую сказку приготовил. Самого меня вернули в медсанчасть, где врач, ругаясь, я из-за травмы головы в бою мог потерять сознание, там такие нагрузки, стал снимать бинты. С лёгким удивлением осмотрел череп, лёгкие ссадины остались, я их не трогал, вмятины нет, а так в порядке. Спросил о состоянии, а потом велел лежать. Может, последствия боя сейчас нагонят? Он же помнил, как меня било, руки и ноги тряслись три дня. Вот и я уснул, всё же ночь не спал. Да так, что проспал новую бомбёжку, точнее она меня и разбудила, поди поспи, когда земля и кровать трясётся, но выспался я неплохо. Заодно узнал, что наш полк перебазируется на другой аэродром. И да, машины для меня нет, и не будет, врач категорически запретил, и потери в полку большие, поэтому с наземными службами поеду. Я ещё сбегал в штаб, у меня там все документы, забрал их у писаря, даже выпросил лётную книжицу свою, где внесены данные о сбитых, мало ли в пути затеряются. Сам уже в форме был, чемоданчик с личными вещами, меня посадили в кузов грузовика, где вывозили имущество санчасти. Один из лётчиков, сильно обгорел, над аэродромом выпрыгнул из пылающей машины, стонал сквозь зубы, медикаменты здесь же, в общем, полный кузов, врач в кабине сидел, и прямо днём наша автоколонна куда-то поехала.