Текст книги "Авиация великой войны"

Октябрь

К началу октября на Восточноевропейском театре фронт стабилизировался; русские войска занимали фронт в 1300 км. Германский стратегический план – разгром и выведение из войны России, не был ими выполнен. «Русские вырвались из клещей и добились фронтального отхода в желательном для них направлении» (Гинденбург).

В этом месяце для поддержки Сербии союзниками был создан Салоникский фронт.

1 октября– Рихтгофен: «Дружище Цоймер раздобыл себе моноплан „Фоккер“, и мне снова пришлось плыть одному в волнах житейского моря. Битва в Шампани разгоралась все сильнее. Французы стали опережать нас, и мы были вынуждены создать истребительную эскадрилью. 1 октября 1915 г. мы выехали для ее создания».

Далее Рихтгофен рассказывает о своей первой встрече с лучшим на тот момент германским военным летчиком Бельке: «Сидя в вагоне-ресторане, за соседним столиком я увидел молодого и незначительно выглядевшего лейтенантика. И не было бы смысла о нем упоминать, если бы не тот факт, что он тогда был единственным летчиком, сбившим не один, а целых четыре вражеских аэроплана. Имя его упоминалось во всех донесениях. И я имел на него большие виды именно в связи с его опытом. Мне-то в этом решительно не везло, как я ни старался.

И потому мне ужасно хотелось узнать, как лейтенант Бельке добивается своих побед.

– Скажите, как вам это удается? – наконец спросил я. Кажется, он очень удивился и рассмеялся, хотя спрашивал я его совершенно серьезно.

– Да это просто, – в конце концов, ответил он. – Я подлетаю совсем близко, хорошенько прицеливаюсь, и он, естественно, падает…»

Заметим, что на этот момент четыре сбитых самолета противника – абсолютный рекорд на всех фронтах. На втором месте, как мы знаем, Гарро и Жильбер по три самолета, на третьем месте Брокар – два самолета. По одному самолету сбили Нестеров, Казаков, Ткачев, Гийнемер и Рихтгофен. Борьба за первенство еще только разгорается, и она вся впереди. И в ближайшее время вперед вырвется француз Гийнемер, который в этот день производит вторую успешную высадку шпиона в глубоком германском тылу.[97]97
  Вскоре звание аса будет присваиваться также и за три выполненных спецзадания.


[Закрыть]

Гийнемер: «Второе задание было еще более жуткое, и я поклялся не исполнять больше таких полетов…

Я прибываю к назначенному месту, ставлю мотор на малый газ, чтобы не привлекать внимания немцев, и спускаюсь спиралью. Два поля подо мной: одно – великолепное, настоящее зеленое биллиардное сукно, – как будто магнитом притягивает меня; другое – полное выбоин, изрезанное бороздами… Я не колеблясь выбираю первое и начинаю спускаться. Продолжая планировать, я не могу удержаться от размышления: „Эта почва, зеленеющая и имеющая такой чудесный вид, точно она переоделась в свои праздничные одежды, чтобы принять меня, – не слишком ли она прекрасна для того, чтобы стать гостеприимной?“

Внимание! Гляжу пристально, наблюдаю и что же замечаю: проволочные заграждения, которые коварно пересекают ее. Это была ловушка для пилотов.

Какое счастье, что я оказался недоверчивым. Я быстро даю полный газ и снова поднимаюсь на высоту и… собираюсь спуститься на другой участок… который я только сейчас бранил…

Но он оказался сносным и, несмотря на многие тревожные толчки при посадке, я имел удовольствие убедиться, что ни одна часть моего самолета не была повреждена. Спустя несколько секунд после высадки своего пассажира, я поднялся без помех и полетел к себе. Все кончилось хорошо, но меня бросало в жар. Право, специальное задание очень скверная штука!»

3 октября – Технический комитет ГВТУ под председательством военного инженера генерал-лейтенанта Н. Л. Кирпичева рассмотрел предложенные Жуковским зажигательные бомбы и отметил, что снаряд, разработанный Стечкиным и Синягиным, «является опасным в обращении, так как его воспламенитель при попадании в него пули может загореться на аэроплане… зажигательный снаряд студента Микулина своему назначению удовлетворяет и может быть допущен на снабжение авиационных частей». (Зажигательный снаряд Стечкина и Синягина состоял из бычьего пузыря, наполненного паклей, бензином и нефтяными остатками.) Таким образом, зажигательная авиабомба большой мощности была принята на вооружение русских ВВС, однако вопрос зажигательных бомб малого калибра не был решен.

4 октября – Августовские неудачи в Дарданеллах до крайности осложнили политическое положение на Балканах. Вследствие турецкой полупобеды у Сувлы Болгария начала мобилизовывать свою армию. Сербы тщетно просили разрешения напасть на Болгарию, прежде чем она закончит мобилизацию; французская миссия в Софии продолжала переговоры, и сербам в их просьбе было отказано. Благодаря этому Болгария спокойно провела мобилизацию и развернула на сербской границе армию под аккомпанемент заверений о благожелательном нейтралитете.

Русские внесли окончательную ясность, послав 3 октября ультиматум, требовавший в 24-часовой срок удалить из болгарской армии германских и австрийских офицеров и прекратить сосредоточение болгарских войск на сербской границе. Результатом этого ультиматума была выдача 4 октября русскому, английскому и французскому представителям в Софии их паспортов.

5 октября – Немецкий цеппелин разрушил станцию и три дома в Брест-Литовске. В городе начался пожар и распространилась паника.

6 октября – «ИМ-Киевский» совершил пятичасовой полет во вражеский тыл, в окрестности города Шавли, где находился командир германского фронта со своим штабом. Русское воздушное судно появилось над Шавли неожиданно, сбросив бомбы и напугав безмятежно спящий германский штаб, который вскоре сменил свое местоположение.

После усиленной артиллерийской подготовки была предпринята повторная атака французских войск в Шампани. Волны цепей французской пехоты поражались огнем. Французы несли большие потери.

7 октября – Началось наступление центральных держав в Сербию, но наступление болгар еще не начиналось.

11 октября – На стороне Германии вступила в войну Болгария, располагавшая 500-тысячной армией на границе с Сербией. В трудных условиях войны, атакуемая с конца октября по всему фронту 200-тысячная сербская армия не смогла сдержать натиск армий коалиции центральных держав. Потеряв почти половину своего состава, сербская армия была эвакуирована на остров Корфу.

В этом же месяце с высадкой англо-французских дивизий в Салониках по соглашению с правительством Греции образовался Салоникский фронт.

13 октября – Произошел один из самых тяжелых налетов этого года на Британию. К Лондону прорвалось 5 цеппелинов. Было сброшено 189 бомб, погибло 71 человек.

Завершилась наступательная операция англичан в Артуа. Английские войска понесли большие потери, вновь не выполнив поставленных задач.

15 октября – Гамильтон был заменен генералом Монро, которому вместе с тем было поручено представить рапорт о точном состоянии всех фронтов Дарданелл.

Между тем во Франции произошел министерский кризис; ушел в отставку Делькассе – противник Салоникской операции, и французское командование приказало Саррайлю двинуться в Сербию, как только он получит к этому возможность. Англичане протестовали, настаивая на прямом объявлении войны Болгарии, и прервали с ней сношения, болгарам также была объявлена война со стороны России, Франции и Италии.

18 октября – Три «Муромца», «ИМ-2», «ИМ-5» и «ИМ-9» бомбили железнодорожную станцию Фридрихштадта, сбросив на противника 48 16-ти кг бомб. Во время этого рейда «ИМ-9» под командованием капитана Р.Л. Нижевского, сбросил бомбу весом 245 кг, которая одна полностью уничтожила два соседних здания.

Великий князь Александр Михайлович телеграфировал в штаб Верховного главнокомандования: «Наместник Кавказа просит срочно назначить в авиационные отряды опытных наблюдателей. Прошу с вашего фронта одного и сообщить мне фамилию. Ввиду тяжелых условий полетов вторах должен быть легкого веса».

19 октября – Над городом Баусский, в 50 км от линии фронта, все четыре двигателя «ИМ-Киевского» остановились; замерзла вода, попавшая в бензопроводы. Штабс-капитан Башко, пилотировавший «ИМ-Киевский», повернул назад и начал планирование в сторону русских траншей. Два члена экипажа, артиллерийский офицер штабс-капитан Наумов и унтер-офицер А. В. Середницкий, заместитель командира, попытались отогреть замерзшие бензопроводы.

Экипажу с большими трудностями удалось запустить два двигателя, но они работали неустойчиво. Чтобы облегчить самолет, экипаж сбросил не только бомбы, но также пулеметы и боеприпасы к ним. «ИМ-Киевский» с двумя работающими двигателями пролетел над вражескими траншеями на высоте всего 100 м. Немцы заметили неуклюже летящий русский аэроплан и открыли огонь из винтовок и пулеметов. В «ИМ-Киевский» попало более 60 пуль, но большинство из них пробили хвост самолета, что позволило экипажу избежать ранений. Перелетев через линию фронта «ИМ-Киевский» благополучно приземлился на русской территории у города Олаи.

Когда «ИМ-Киевский» приземлился, русские солдаты (сибирские стрелки) бросились к самолету, думая, что это германские шпионы. Несмотря на то, что кто-то из экипажа обнял от радости одного из солдат, те упрямо продолжали считать летчиков германскими шпионами и угрожали застрелить их на месте.

Этот случай свидетельствует о широко распространенной уже к этому моменту практике заброски шпионов в глубокий тыл посредством авиации не только со стороны французов.

20 октября – Наступательная операция французских войск в Шампани завершилась, не принеся французам ожидаемых результатов. Недостатком боевого порядка волнами оказалось то, что наступавшая пехота не могла использовать свои огневые средства (пулеметы и минометы) в полную силу; считалось, что для этого достаточно одной артиллерии.

В обобщенном материале «Опыт сентябрьских боев 1915 г. (особенно боя в Шампани) с точки зрения общей атаки», разосланном 27 декабря 1915 г. в войска главной квартирой западных армий говорилось: «С момента начала атаки артиллерийский огонь вообще стал мало действительным… что останавливало порыв наших войск…»

Таким образом, сражение в Шампани показало всю трудность, если не невозможность захватить одним ударом последовательные укрепленные позиции противника, используя только артиллерию и пехоту.

27 октября – Начальник 30-го корпусного авиаотряда Замитан в ответ на телефонограмму авиадарма[98]98
  Великий князь Александр Михайлович.


[Закрыть] телеграфировал: «специальных прицелов для сбрасывания бомб в отряде не имеется, имеется лишь приспособление для точного определения местонахождения аэроплана по отношению к цели, лучшее приспособление выработано поручиком Шатским, опыты проводились лишь последнее время».

Тем не менее к этому моменту во многих авиаотрядах уже вовсю применялись различные приборы для прицельного бомбометания. Наибольшей популярностью у фронтовых летчиков пользовался прицельный прибор системы штабс-капитана Толмачева. Прибор состоял из специального секундомера со шкалой высот и лампочкой, укрепленного на браслете, который летчик одевал на левую руку, и визирного приспособления примитивного типа в виде четырех шпилек, вбитых в гондолу. Секундомер предназначался для указания момента сбрасывания бомбы после предварительного двукратного визирования на цель. По отзыву комиссии военного ведомства, осматривавшей прицел, секундомерное устройство было «очень компактно, удобно в обращении, хорошо выполнено». Комиссия признала принцип действия прицела теоретически правильным, конструкцию – остроумной, а манипуляции – простыми. Несмотря на то, что Россия располагала в основном устаревшими на данный момент типами самолетов и технически проигрывала по всем параметрам германским машинам, русские авиаторы героически выжимали из своих машин все возможное.

Из статьи военного обозревателя австрийской газеты «Pester Loyd», октябрь 1915 г.: «Было бы смешно говорить с неуважением о русских летчиках. Русские летчики более опасные враги, чем французы. Русские летчики хладнокровны. В атаках русских, быть может, отсутствует планомерность так же, как и у французов, но в воздухе русские летчики непоколебимы и могут переносить большие потери без всякой паники.

Русский летчик есть и остается страшным противником».[99]99
  В этом году четвертая часть всего офицерского летного состава русской авиации была награждена орденами Георгия 4-й степени. 56 офицеров подучили Георгиевское оружие. 115 авиаторов-солдат (25 %) были награждены солдатскими Георгиевскими крестами.


[Закрыть]

Ноябрь

С марта до ноября месяца германские цеппелины 37 раз бомбили британскую столицу. На Лондон было сброшено в общей сложности 35 т бомб. Вообще в первой фазе этой цеппелиновой войны против Англии с января по ноябрь было совершено 50 цеппелиновылетов, из которых только 37 достигли Англии. Во время 23-го нападения было сброшено 35 т бомб, 208 англичан было убито и 531 ранен.

7 цеппелинов были потеряны.

Во 2-м армейском авиаотряде, которым командовал E. Н. Крутень, в ноябре 1915 г. была испытана зажигательная бомба, изобретенная подполковником В.И. Горчинским. Снаряд имел массу около 4-х кг, был снабжен стабилизатором. Летчик Шебалин сбросил несколько таких бомб с высоты 200250 м. Бомбы при падении глубоко уходили в грунт, бензин не расплескался по поверхности, а быстро сгорел в воронке.

Испытание показало, что «бомба вполне безопасна и имеет надежный воспламенитель, но требует развития горючего состава для снаряжения и изменения наружной формы, после чего необходимо произвести еще испытание».

5 ноября – По неизвестным причинам «ИМ-3» разбился южнее Барановичей неподалеку от Прилук. По мнению капитана Горшкова, который участвовал в работе комитета по расследованию воздушной катастрофы, ее причиной могло быть решение штабс-капитана Озерецкого, командира «ИМ-3», удалить вторую пару рычагов управления с целью увеличить скорость полета, которая обычно составляла 120–130 км/час. Эта переделка на самом деле уменьшила стабильность большого самолета.

«ИМ-3» был заправлен топливом на пять часов и имел бомбовой груз 425 кг. На борту, кроме командира, находился экипаж из трех человек: заместитель командира, лейтенант М.П. Спасов; полковник Звягинцев, член Государственной Думы; и механик, унтер-офицер Фогт.

В ходе бомбежки Барановичей, ・・ИМ-3・・ попал под сильный вражеский огонь, но сбросил восемь бомб на Барановичи, поразив железнодорожную станцию. По всей видимости, в этот момент рядом с воздушным судном разорвался немецкий зенитный снаряд, повредив тяги элеронов. Озерецкий увидел ущерб, нанесенный левому элерону и повернул назад.

Опустившись на высоту 2800 м, «ИМ-3» внезапно накренился влево и вниз. Озерецкий не смог удержать судно под контролем. «ИМ-3» резко спикировал и ударился о землю. Погиб весь экипаж, кроме лейтенанта Спасова, который уцелел чудом, хотя и получил много ранений и переломов.

Также следует упомянуть тот факт, что бомбы, все еще находившиеся на борту, хотя и были повреждены в момент удара, не разорвались. Русские бомбы, согласно наблюдениям, были высокого качества, и оснащались спусковым механизмом, который никогда не отказывал.

19 ноября – Англичане бомбят станцию Феррик.

Германским зенитчикам удается повредить мотор самолета, которым управлял пилот Смили. Английский летчик совершает вынужденную посадку на германской территории. Выскочив из самолета, он видит, что одна из сброшенных им бомб зацепилась за расчалки. Смили решает уничтожить самолет и скрыться, для чего простреливает бензобак и поджигает свою машину.

Не успев отбежать нескольких шагов, он видит, что рядом с его горящим самолетом намеревается совершить посадку его товарищ по эскадрилье Дэвис. Смили быстро падает на землю и разряжает весь свой револьвер в запутавшуюся стабилизатором бомбу; его машина взрывается, не причинив никому вреда. В следующий момент Дэвис совершает посадку, и оба летчика благополучно улетают.

А вот как этот эпизод был описан в прессе. «Вокруг света», № 28,17 июля 1916 г.:

«Ускользнувшая добыча

Во время операций у Дарданелл два английских летчика совершали полеты над турецкими позициями, корректируя стрельбу судов, делая разведки и сбрасывая бомбы над неприятельским расположением.

Однажды им было поручено сбросить бомбы над местечком, где стояли болгары. Они подлетели к местечку, и один из них, летчик Смили, снизился и сбросил первую бомбу. Болгары тотчас же открыли по нем огонь, но он продолжал снижаться и сбрасывать бомбы…

Когда у него оставалась всего одна бомба, пуля попала в бак, и ему ничего не оставалось делать, как приземлиться. Он выбрал равнину и стал снижаться.

Для того, чтобы аппарат не достался врагу, он поджег его, надеясь, что от огня взорвутся и бомбы и закончить таким образом дело разрушения. Исполнив это важное дело, он осмотрелся и побежал.

Болгары бежали за ним. Смили спустился среди болота и побежал по направлению к реке Марица, чтобы перейти болгаротурецкую границу. Он предпочитал попасть в руки турок, которые были, на его взгляд, честными врагами. В болгарах он видел только предателей…

В это время другой летчик Дэвис, увидя несчастье своего товарища, решил его выручить и тоже стал снижаться. Спасти Смили было очень трудно, потому что аэроплан Дэвиса был рассчитан только на одного человека, к тому же, Смили был высок ростом и довольно тучен.

А Смили, убегая от своих врагов по болоту… с удивлением услышал вдруг за собой шум аппарата, и оглянувшись, увидал и понял намерения своего товарища…

Тогда ему оставалось сделать еще одно важное дело – выбрать место спуска для своего товарища… аппарат, наконец, спустился, и Смили бросился к нему. Запыхавшись от быстрого бега, он с трудом забрался в тесное сиденье, пока аппарат еще медленно двигался. Потом мотор загудел снова, и аппарат поднялся ввысь прямо перед носом добежавших болгар. Оба летчика получили боевые награды».

Декабрь

В этом месяце верховным главнокомандованием России было созвано совещание по вопросам авиационного снабжения, одним из главных вопросов, рассматриваемых на нем, было обеспечение воздушной разведки фотооборудованием. Предписывалось заготовить в достаточном количестве «фотографические аппараты желательно системы Потте, и, кроме того, заготовить 100 американских фотографических аппаратов нового типа».

2 декабря – Лейтенант Дыбовский изобрел и самостоятельно изготовил на заводе «Дуке» оригинальное приспособлении для стрельбы из неподвижного пулемета через винт. Чтобы согласовать количество выпускаемых в минуту пуль с числом оборотов винта, изобретатель установил на коленчатом валу двигателя кулачковые шайбы, которые через систему передач нажимали на спусковой механизм пулемета в момент прохождения лопасти осевой линии пулемета.

В этот день правление завода направило письмо в ГВТУ: «Производственное испытание этого прибора дало хорошие результаты, то есть ни одного попадания в винт». К письму прилагались чертежи.

Также в конце 1915 г. командир 11-го корпусного авиаотряда штабс-капитан Яблонский сконструировал специальный станок для самолета, который должен был «винтовку обратить в пулемет». (В частях имелись ружья-пулеметы на 25 патронов, но ими пользовались неохотно.) Предложение Яблонского осталось без ответа.

5 декабря – Гийнемер в районе Компьена одерживает свою вторую победу.

Из приказа французского командования: «Гийнемер… пилот высокого достоинства, образец самоотверженности и мужества. Выполнил за шесть месяцев два специальных задания, требовавших высшего духа самопожертвования, и дал тринадцать воздушных сражений, из которых два закончились пожаром и падением вражеских самолетов…»

8 декабря – Гийнемер одерживает свою третью победу.

Гийнемер вылетел с заданием обнаружить новую железную дорогу, которую немцы, по непроверенным сведениям, проложили по направлению в Нель. Во время полета Гийнемер заметил перелетающий линию фронта германский самолет и в 10 час. 35 мин. вступил с ним в бой. Зайдя в мертвую воронку германского самолета, Гийнемер выпустил всю обойму. Германский самолет стал пикировать, затем загорелся и упал.

14 декабря – Гийнемер одерживает четвертую победу! В этот день Гийнемер сопровождал бомбардировочную эскадрилью на д’Эрвилли и был атакован во время бомбометания двумя монопланами типа «Фоккер». Один из атаковавших после первой же очереди Гийнемера развернулся и исчез из вида. Второй «Фоккер» вступил в схватку с «Вуазеном»-бомбардировщиком.

Вдруг исчезнувший «Фоккер» вновь появился перед Гийнемером, и француз выпустил в него с расстояния в 100 м остатки обоймы. «Фоккер» ушел в пике. Второй «Фоккер», когда Гийнемер поспешил на помощь «Вуазену», «сбежал».

По возвращении на аэродром Гийнемер обнаружил в своем самолете 5 пробоин.

15 декабря – Удет: «Однажды утром тревога звучит очень рано. Это необычно. Наблюдатели на переднем крае докладывают, что только что над их головами пролетел „Кодрон“ и направляется в нашу сторону Я залезаю в свой аппарат и взлетаю. Облака висят низко, на высоте всего каких-то четырехсот метров. Я устремляюсь в серую дымку и карабкаюсь все выше и выше. На высоте двух тысяч метров надо мной дугой изгибается голубое небо, с которого светит странно-бледное декабрьское солнце. Я оглядываюсь вокруг. Далеко на западе, над облачным покрывалом, я вижу маленькую точку, похожую на парусное судно, курсирующее на самом горизонте, – это „Кодрон“. Я направляюсь прямо к нему, а он продолжает лететь мне навстречу. Мы быстро сближаемся. Я уже могу различить широкий размах крыльев, два мотора, гондолу между крыльями, узкую как туловище хищной птицы. Мы летим на одной высоте, продолжая сближаться. Это против всех правил, потому что „Кодрон“ – самолет-разведчик, а я – на истребителе. Одним нажатием на кнопку, расположенную на ручке управления, я извергну из моего пулемета поток пуль, достаточный, чтобы разнести противника на куски прямо в воздухе. Он должен это знать так же хорошо, как и я. Но все равно он продолжает лететь мне навстречу. Сейчас он так близок, что я как будто могу дотронуться до головы наблюдателя. В своих квадратных очках он похож на гигантское злое насекомое, которое подбирается ко мне, чтобы отнять жизнь. Наступает момент, когда я должен стрелять. Но я не могу. Как будто ужас леденит кровь в моих венах, парализует руки, мохнатой лапой выметает все мысли из головы. Я остаюсь сидеть на своем месте, лечу дальше, и продолжаю смотреть, как будто заколдованный на «Кодрон», который теперь слева от меня. Затем я слышу лай нацеленного на меня пулемета. Удары пуль в мой Фоккер звучат как металлические щелчки. Машина дрожит, сильный удар по щеке, мои очки разбиты. Я инстинктивно касаюсь рукой лица, нащупываю на лице осколки. Моя рука мокрая от крови. Я ныряю в облака. Я как будто парализован. Как это случилось, как такое возможно? „Ты просто робок, ты трус“, – молотом грохочет мотор. И затем только одна мысль: „Слава Богу, никто этого не видел!“ Подо мной несется зеленая трава, верхушки сосен, аэродром. Я приземляюсь. Ко мне подбегают механики. Я не жду их. Я вылезаю из кабины и направляюсь в штаб. Медик удаляет стеклянные осколки с помощью пинцета. Они впились в плоть вокруг моих глаз. Это должно быть больно, но я ничего не чувствую. Затем я поднимаюсь в свою комнату и бросаюсь на кровать. Я хочу спать, но мои мысли снова и снова возвращаются, не давая расслабиться. Можно ли назвать трусостью, когда у кого-то сдают нервы в первый момент боя? Я хочу успокоить сам себя и говорю: „Нервы – это может со всяким случиться. В следующий раз ты сделаешь все как надо!“ Но мое сознание отказывается удовлетвориться этим простым заявлением. Оно ставит меня лицом к лицу с неопровержимым фактом: „Ты проиграл, потому что в момент боя ты думал о себе. Ты боялся за свою жизнь“. И в этот момент я понимаю, что такое на самом деле быть солдатом».

Дарданеллы

18 декабря – Завершилось наиболее крупное событие 1915 г. на море – Дарданелльская десантная операция в Средиземном море. К вечеру все приготовления к эвакуации были закончены. Начавшись в 18 час. 45 мин. 18 декабря, благодаря строжайшему расчету времени и дисциплине, эвакуация плацдармов закончилась в 4 час. 30 мин. 20 декабря, в полнейшем порядке. Вторая фаза эвакуации началась 29 декабря.

Основной сутью этой военной операции являлось действие флота против береговых укреплений. Англо-французским войскам, действуя силами в основном своего линейного флота, не удалось найти возможности преодолеть береговую оборону турок. Военные меры, проводимые союзниками в Дарданеллах, были всегда запоздалыми, импровизированными, слабыми и кратковременными. Единственным исключением в этой кампании считается превосходно спланированная и проведенная операция по эвакуации союзных войск из этого района; понеся большие потери, англо-французские войска покинули Дарданеллы.

21 декабря – В России продолжались испытания бомбосбрасывателей. Ботезат представил сводку поправок. Исследование показало, что пренебрежение сопротивлением воздуха и влиянием ветра может привести к уклонению снаряда от цели до километра.

Ботезат разработал оптический прицел для бомбометания. Но слабо развитая российская промышленность не смогла освоить их производство в достаточном количестве.

22 декабря – Комиссия по изучению воздушной артиллерии признала, что лучшими прицельными приборами она считает приборы профессора Ботезата, инженера Гарфа и капитана Иванова. Но русские фронтовые летчики попрежнему предпочитали пользоваться прицельными приборами Толмачева.

30 декабря – В германском военном министерстве состоялось заседание, основной повесткой дня которого была морская блокада Германии, осуществляемая прежде всего со стороны Англии.

Адмирал Тирпиц: «Немедленное и безоговорочное применение подводного оружия является, безусловно, необходимым. Дальнейшее откладывание неограниченной подводной войны даст Англии время для принятия важнейших мер политической и экономической обороны, повысит наши потери в будущем и поставит под вопрос успех в ближайшее время. Чем скорее мы применим подводное оружие, тем раньше мы достигнем успеха, тем быстрее и решительнее мы уничтожим надежду Англии побороть нас посредством войны на истощение. Помимо Англии мы сломаем хребет всей коалиции наших врагов».