Текст книги "Мифы и правда Кронштадтского мятежа. Матросская контрреволюция 1918–1921 гг."

С. Е. Сакс сразу понял всю важность сообщения своего товарища. Троцкому он доложил так: «Сегодня получил телеграмму от Полухина, переданную через Астрахань, с извещением о сложении полномочий Совнаркома в Баку, об аресте Шаумяна, Тер-Габриэляна, Петрова с отрядами Полухина с эшелонами. Объявлена диктатура флота в составе пяти, ориентация английская, среди населения антисоветское течение… Во всяком случае, уже нагруженные эшелоны в Петрограде оставлять не буду, так как если не для Каспия, то для Волги они пригодятся». Так все впоследствии и случилось. Не попавшие в Баку миноносцы будут успешно использоваться в борьбе с флотилией белых на Волге.

Вскоре В. Ф. Полухин вошел в открытую конфронтацию с Центрокаспием. Особый комиссар проводил митинги и собрания, где разъяснял каспийцам о том, что не следует верить обещанной англичанами помощи, как мог защищал мероприятия Совнаркома. Но местные матросы словам комиссара из центра не доверяли. В письме члену Коллегии Народного комиссариата по морским делам С. Е. Саксу от 29 июля 1918 года В. Ф. Полухин в отчаянии охарактеризовал обстановку в городе и во флотилии как трагическую.

…Захватив в апреле – мае 1918 года Армению, турецкие войска развернули наступление уже непосредственно на Баку. Сил у коммуны для защиты города было мало. Неоднократные просьбы прислать помощь из Москвы ни к чему путному не приводили. К июлю судьба советской власти в Баку зависела исключительно от эффективности помощи Москвы, сама же Москва олицетворялась у бакинцев с флотилией. И когда сама флотилия, в связи с вопросом о приглашении англичан, отвернулась от советской власти, то у местного населения появились все основания слабость политической линии флотилии проецировать на слабость Москвы. Вера в большевиков и их революцию была утрачена. Армяне по-прежнему были готовы не на жизнь, а на смерть схватиться со ждавшими прихода турок азербайджанцами. Сами большевики отчаянно враждовали с меньшевиками, правыми и левыми эсерами, мусаватистами и дашнаками. Из Персии вовсю интриговали готовые высадить войска в Баку англичане, уже начавшие вывозить бакинскую нефть. Продолжался и острый продовольственный кризис. Что касается матросов, то они были сами за себя и анархию – мать порядка. Все это парализовало волю руководителей Бакинской коммуны, и 31 июля Бакинский Совнарком расписался в своем бессилье, добровольно сложив все властные полномочия. На заседании Бакинского Совета С. Г. Шаумян откровенно заявил: «Мы никогда не были доктринерами… Мы будем идти на некоторые уступки до некоторого предела, до тех пор, пока мы сможем отстаивать Баку и Закавказье во имя Советской революции, а не просто для того, чтобы спасти существование части жителей, находящихся здесь».

Именно в это время Наркомат по морским делам наконец-то прислал в Баку три эшелона матросов-балтийцев. Но братания с местными братишками у прибывших не получилось, каспийцы встретили балтийцев враждебно.

Дело в том, что приехавшие, считая себя героями Октября, попытались нахрапом взять власть в судовых комитетах. Противостояние балтийских и каспийских братишек едва не дошло до вооруженного столкновения. С точки зрения традиционной матросской солидарности, это было небывалым явлением. Но таковы были реалии бакинского менталитета. Что касается балтийских матросов, то сведенные в 1-й революционный полк имени товарища Ленина, они в течение некоторого времени сдерживали наступление турок на Баку. При этом постепенно отдельные балтийцы начали перебегать в лагерь каспийцев, привлеченные сохранявшейся у тех вольницей, полной властью судовых комитетов и отсутствием назначаемых сверху комиссаров.

Пытаясь сохранить влияние на матросов, Бакинский Совнарком декретом от 6 июля 1918 года объявил о мобилизации всех бывших военных моряков, проживающих в Бакинской губернии, и создании на их основе морского батальона.

Это еще больше озлобило матросов против большевиков. Дело в том, что буквально месяц-другой назад началась демобилизация матросов на флотах и во флотилиях России. Военно-морская служба была объявлена Совнаркомом делом сугубо добровольным. А в Баку теперь все происходило наоборот! Что-что, а свои интересы братва блюла всегда. Именно после с этого времени судовые комитеты флотилии начинали принимать резолюции о приглашении англичан.

В результате этого 26 июля Бакинский Совет хоть и с незначительным перевесом голосов, но под влиянием матросов также вынужден был принять резолюцию о приглашении англичан. Решающее слово оставалось за Центрокаспием. Его члены некоторое время колебались. 28 июля на общем собрании матросы-каспийцы приняли большевистскую антианглийскую резолюцию, но уже на следующий день настроение матросов кардинально переменилось. Малодушный отказ большевиков от продолжения борьбы за Баку, гарантировавший неизбежную резню армянского и всего христианского населения города, был расценен матросами Каспийской флотилии как предательство делу революции. Отныне пути матросской Каспийской флотилии и комиссаров Бакинской коммуны разошлись навсегда.

Что же касается бакинских большевиков, то они до последнего не верили, что матросы открыто выступят против них. Даже 30 июля, за день до переворота Центрокаспия, большевистская газета «Бакинский рабочий» называла Каспийский флот «рядом со старыми испытанными борцами за революцию». А В. Ф. Полухин, переоценивая матросскую солидарность и неотъемлемость ее от революции, еще 28 июля считал, что «антагонизм между каспийцами и балтийцами усилился, но думаю, что скоро уляжется». Более того, уже в разгар Диктатуры Центрокаспия и ее репрессий против большевиков фракция последних в Бакинском Совете объявляла Каспийский флот в основном «обманутым», а причины контрреволюции призывала искать вне флота.

Еще 5 июля Каспийская флотилия перевезла из персидского порта Энзели в Баку казачий «партизанский отряд» войскового старшины Л. Ф. Бичерахова, ранее воевавший на английском Месопотамском фронте. Казаки давно были тесно связаны с флотилией различными спекулятивными торговыми делами, кроме этого флотилия осуществляла и их связь с Россией. Отряд Бичерахова сразу же выступил на защиту Баку от турок. Бичераховцы заняли правый фланг обороны, а сам Л. Ф. Бичерахов был назначен командующим войсками. Однако отряд красногвардейцев бакинского комиссара Г. К. Петрова Бичерахову не подчинился. Более того, армянские солдаты повсеместно проявляли трусость, массово дезертируя с позиций. Назревал военный кризис. 30 июля Л. Ф. Бичерахов, брошенный красными и армянскими частями в окружении, осознал бесперспективность своих усилий спасти Баку и ушел с отрядом в Дагестан, оголив северный участок фронта. «Я отказался от командования армией дезертиров и трусов», – написал он брату.

31 июля Центрокаспий произвел переворот. Победу Центрокаспию во многом обеспечил именно выход из подчинения Бакинской коммуне казаков Л. Ф. Бичерахова. Вся власть в Баку отныне полностью перешла в руки матросов, эсеров, дашнаков и меньшевиков. После отставки Бакинского Совнаркома был избран третий состав Центрокаспия. Этот состав поддержал Временный исполнительный комитет Бакинского Совета. Затем ими было образовано новое правительство – Диктатура Центрокаспия. Членами Диктатуры Центрокаспия были избраны эсеры Леммлейк и А. Велунц, меньшевики Г. Айолло и Багатуров, матросы Бушев, Печенкин, Ермаков и Садовский, дашнаки А. Аракелян и Мелик-Еолчан. Большевиков в новом составе Центрокаспия уже не было. Главой Диктатуры Центрокаспия был избран эсер А. Велунц. Командующим войсками Бакинского фронта был назначен Л. Ф. Бичерахов. О своем вступлении в должность он объявил так: «В Баку переворот, большевики от власти отстранены. Власть, по воле народа, взял Каспийский флот, установив диктатуру… Мне предложен пост Главнокомандующего войсками Кавказа, сухопутными и морскими. Баку еще обороняется».

Понимая, что никакой поддержки от Москвы ждать не приходится, члены Диктатуры Центрокаспия сразу же обратились к англичанам с просьбой ввести в Баку свои войска, во избежание резни христиан и армян, в случае занятия города турками. И это притом, что еще 17 июля матросы Каспийской флотилии на общем собрании единогласно постановили: «…Не просить помощи от империалистов-англичан, а объявить всем гражданам Баку в категорической форме, под страхом строжайшей ответственности вступить в ряды Красной армии и встать на защиту Баку». Но измена бакинских комиссаров общему делу заставила полностью их изменить свое отношение к вчерашним недругам.

Англичане, разумеется, долго себя ждать не заставили и уже 4 августа высадились в Баку. Позднее они высадили десанты в Петровске и Красноводске. Вскоре большинство прибывших балтийских матросов (как поддерживавших большевиков) было также отправлено на турецкий фронт.

На тот момент самой сочувствующей большевикам в Каспийской флотилии считалась команда канонерской лодки «Карс», поэтому члены Диктатуры решили, во избежание эксцессов, эту канонерскую лодку разоружить. Матросы «Карса» узнав о решении Диктатуры, поспешили заверить ее членов, что их симпатии большевикам уже в прошлом, а сейчас они вместе со всеми готовы защищать Баку от турок.

Наряду с этим Л. Ф. Бичерахову сразу же пришлось столкнуться с традиционным противодействием и открытым недовольством матросов Каспийской флотилии и возглавлявшим их Центрокаспием любой стоящей над ними властью, пусть даже эта власть была практически своя. Каспийская флотилия находилась к этому времени в состоянии полного разложения, причем матросы были настроены крайне радикально. Поэтому население города панически боялось не только приближавшихся к городу турок, но и матросов с их корабельной артиллерией. Именно матросы были в те дни реальными хозяевами Баку. Помимо всего прочего, они определяли не только политику, но и теневую экономику находящегося в постоянной блокаде города. Братва усиленно занималась спекуляцией, перевозя на судах флотилии различные товары и сбывая их по произвольным ценам обывателям.

В этой ситуации Бичерахов предпринял попытку избавиться от матросов. С этой целью он командировал на Черное море офицера с просьбой к генералу А. И. Деникину прислать кадры офицеров и команд для ликвидации Центрокаспия и создания Добровольческой военной флотилии. А. И. Деникин отнесся к этой идее скептически, однако группу морских офицеров все же им послал. Правда, в Баку она попасть уже не успела.

* * *

Диктатура Центрокаспия, провозглашенная матросами Каспийской флотилии, в учебниках по истории Гражданской войны обычно упоминается как эсеровское правительство, пришедшее к власти путем свержения Советов во второй половине 1918 года. Генерал А. И. Деникин, например, называл его «полубольшевистским Центрофлотом». На самом деле правительство Центрокаспия в наибольшей степени воплотило в себе левоэкстремистские устремления матросов, выступавших за продолжение войны с немцами, как и за дальнейшее продолжение революции, вплоть до устранения советской власти и временного союза с англичанами. Именно матросы Каспийской флотилии в решающей степени способствовали приходу большевиков к власти в Баку в конце марта 1918 года, который сопровождался армяно-азербайджанской резней с тысячами человеческих жертв. Проявленные при этом моряками левоэкстремистские действия в ряде случаев излишне сильно накаляли обстановку.

Следует отметить, что лозунг Морской диктатуры в отдельно взятом городе был не такой уж фантастикой. В мае 1918 года, под лозунгом Морской диктатуры, против большевиков выступили в Петрограде матросы Минной дивизии и примкнувшие к ним рабочие Обуховского завода. Судя по провозглашенным ими лозунгам, Морская диктатура означала свержение советской власти и установление власти революционных матросов и рабочих.

Что касается Баку, то там ситуация с провозглашением Диктатуры Центрокаспия была схожей с обстановкой в мае в Петрограде, вплоть до буквальных совпадений. Ну, а турки цели своего похода не скрывали: вырезать христиан, составлявших подавляющую часть городского населения. Поэтому один из лидеров дашнаков Аракелян так объяснял свою позицию: «Когда с одной стороны у нас английские войска, а с другой – германские и турецкие, мы берем меньшее зло, то есть решаемся пригласить англичан». Для христианского населения Баку вопрос о том, войдут в город англичане или турки, был вовсе не теоретическим, а вопросом жизни и смерти. Даже советская пресса не оставила ни одного свидетельства о насилиях, учиненных англичанами, тогда как турки (по свидетельству той же советской прессы) за каких-то три дня буквально затопят Баку кровью.

Что касается бакинских комиссаров, то они неожиданно для всех объявили, что предстоящее сражение за Баку их больше не касается, так как это уже не революционная война, а продолжение войны империалистической, так как драться между собой за город будут англичане с турками, а они умывают руки…

Из декларации представителей российской центральной советской власти и бакинских коммунистических организаций по поводу эвакуации советских войск 12 августа 1918 года: «Бакинский пролетариат, поставленный в тяжелые условия изменой Бичерахова, оголившего фронт 30-го и 31 июля, и партией «Дашнакцутюн», не пожелавшей выставить на фронт свои воинские части, и, с другой стороны, введенный в заблуждение наемниками английских империалистов, стремящихся захватить Баку, заключил военное соглашение с англичанами и против воли рабоче-крестьянской России, вопреки запрещению Центрального Советского правительства призвал в Баку английские войска. С этого момента пролетарская социалистическая оборона Баку превратилась в войну двух империалистических коалиций. Революционного фронта в Баку уже нет, а есть фронт империалистический. Борются две силы, одинаково враждебные Российской рабоче-крестьянской советской власти. С этого момента политические и военные представители Российской советской власти и воинские силы, присланные из России, не могут оставаться в Баку и быть пособниками английских империалистов, быть соучастниками предательства, совершенного под влиянием правых эсеров, меньшевиков и дашнаков. До тех пор, пока бакинский пролетариат находится в заблуждении и предпочитает англичан российским советским силам, пока мы не имеем достаточно войск, чтобы дать отпор наседающим туркам, а теперь уже и германцам, с одной стороны, и английским империалистам, с другой стороны, – они не могут оставаться в Баку. С болью в сердце, с проклятьем на устах, они, приехавшие сюда, чтобы сражаться и умирать вместе с бакинскими рабочими за советскую власть, вынуждены покинуть Баку. Но, покидая этот город, потеря которого может иметь роковое значение для всей Советской России, они не теряют надежды, что бакинские рабочие и матросы Каспийской флотилии поймут, в какое предательство их втянули правые партии. Они надеются, что рабоче-крестьянская Россия еще придет в Баку и бакинский пролетариат вновь свяжется с родной революционной Россией и вновь станет под знамя Советской социалистической Республики. Чрезвычайный комиссар по делам Кавказа С. Шаумян… Комиссар Каспийской военной флотилии от Центрального Совнаркома Полухин. По уполномочию Бакинского комитета Российской Коммунистической партии (большевиков) П. Джапаридзе».

Ну, ладно, если бы бакинские комиссары, умыв руки, сами покинули город. В принципе, они там были уже никому не нужны. Но они решили вернуться в Астрахань не с пустыми руками. Поэтому ушедшие в отставку комиссары постановили все самое ценное (деньги, золото, вооружение) новой власти не передавать, а вывезти в Советскую Россию. А в это время интенсивные бои шли уже на подступах к Баку… Это было еще одно предательство, простить которое комиссарам уже не могли ни бакинцы, ни матросы.

Что касается обороны города, то ее теперь возглавила Диктатура Центрокаспия. Отчаянной контратакой 1-го революционного матросского полка имени В. И. Ленина в бакинском пригороде Биби-Эйбат турок все же удалось отбросить. После этого активные боевые действия на время прекратились. К этому времени начали прибывать британские войска, которые заняли позиции на турецком фронте.

4 августа в Баку из Энзели прибыл первый транспорт с английскими солдатами, которые сразу же заняли позиции на турецком фронте.

10 августа большевистская конференция приняла решение об эвакуации.

16 августа руководящие деятели Бакинской коммуны во главе с С. Г. Шаумяном и отряд красноармейцев Г. К. Петрова самовольно погрузились на семнадцать пароходов (по другим данным, их было пятнадцать и даже тринадцать) и направились в Астрахань.

Из хроники событий: «Поутру у Петровской набережной и на рейде Бакинской бухты стояли готовые к отходу полтора десятка спешно погруженных большевиками пароходов. Пароходы не отходили, как оказалось, потому что между большевиками и Центрофлотом происходили резкие препирательства: большевики требовали свободного их пропуска, в то время как Центрофлот настаивал на возвращении всего захваченного и увозимого большевиками, угрожая в противном случае потопить большевиков. Пока тянулись эти переговоры, часть большевистских судов ушла в море».

С собой убегавшие комиссары захватили, прежде всего, огромное количество боеприпасов, которых в те дни так не хватало обороняющим город. «Вместе с Петровым, – писала одна из бакинских газет, – бежали от справедливого гнева бакинского пролетариата гнусные захватчики, мародеры, все бывшие народные комиссары и ряд должностных лиц, захватив с собой большое количество народных денег и не сдав никакой отчетности за управление краем… Да заклеймим позором этих негодных предателей».

Однако далеко сбежать комиссарам не удалось. В море на траверзе острова Жилого их перехватили канонерские лодки Каспийской флотилии «Карс» и «Ардаган» и, угрожая открыть огонь, от имени Диктатуры Центрокаспия приказали вернуться в Баку. Комиссары отказались выполнять приказ, тогда канонерская лодка «Ардаган» открыла огонь, причем огонь вели, прежде всего, по пароходу «Иван Колесников», на борту которого находились члены Совнаркома и их семьи. После нескольких залпов среди красноармейцев и членов семей советских работников появились убитые и раненые. На пароходах началась паника.

Поняв, что уйти не удастся, большевики, как сказано в обвинительном заключении по их делу Бакинской следственной комиссии, «умышленно, с целью уничтожения, бросили в море оружие, патроны, снаряды и прочее». В итоге город остался практически безоружным перед лицом атакующих турок.

17 августа возвратившиеся в Баку руководители Бакинской коммуны были арестованы «…за попытку бегства без сдачи отчета о расходовании народных денег, вывоз военного имущества и измену». В тот же день был разоружен отряд Петрова, состоявший из матросов-балтийцев. Разоруженных матросов отправили в Астрахань, а самого Г. К. Петрова присоединили к арестованным.

К чести В. Ф. Полухина, он в Астрахань с другими комиссарами не убегал, а оставался в Баку. Впрочем, от ареста это его не спасло. По дороге в Баиловскую тюрьму В. Ф. Полухин сумел переслать в Морскую коллегию последнюю телеграмму: «Турки в 5 верстах. Совнарком сложил полномочия. Шаумян, Петров с отрядами и эшелонами арестованы. Объявлена диктатура в составе пяти. Ориентация английская…»

Местная ЧК произвела следствие и 11 сентября опубликовала постановление о предании арестованных военно-полевому суду. Отметим, что матросы-каспийцы за комиссаров не вступились. Более того, именно они и были инициаторами ареста беглецов. Наряду с другими бакинскими комиссарами были заключены в тюрьму В. Ф. Полухин и Э. А. Берг. То, что братва не забрала их с собой, говорит о том, что матросы больше не считали Полухина с Бергом своими, а относились к ним исключительно как к большевикам. Над арестованными беглецами было назначено расследование. 7 сентября расследование было закончено. Руководители Бакинской коммуны были обвинены в трусости и измене. Среди обвиненных значились и В. Ф. Полухин с Г. Н. Коргановым.

После занятия англичанами Баку, часть матросов с канонерской лодки «Карс», транспортов «Лейтенант Шмидт» и «Эммануил» выразила желание перебраться в Астрахань. Однако было уже поздно.

Проходившая в те дни Бакинская конференция фабрично-заводских комитетов констатировала: «Конференция выражает негодование бывшим комиссарам, которые не только сбежали со своих постов и оставили фронт в момент смертельной опасности для пролетариата и всего населения Баку, но попытались изменнически захватить необходимые для обороны орудия, военное снаряжение и съестные припасы. Конференция считает их предателями и врагами народа». Это значило, что уже не только матросы Каспийской флотилии, но и бакинский пролетариат отвернулся от предавших их комиссаров-большевиков.

Но суда над изменниками-комиссарами не последовало. 14 сентября 1918 года турецкие войска и отряды мусаватистов перешли в генеральное наступление. Англичане поспешили оставить Баку. Началась эвакуация города. Дни Диктатуры Центрокаспия были уже сочтены. В середине сентября, перед самым занятием Баку турецкими захватчиками, Диктатура Центрокаспия перестала существовать.

До арестованных большевиков теперь уже никому не было дела. Впоследствии бывший заместитель председателя Чрезвычайной следственной комиссии эсер Л. Далин утверждал, что никаких распоряжений относительно арестованных большевиков он не получал: «Участь заключенных большевиков, очевидно, была Диктатурой решена – оставить их на растерзание туркам и мусаватистам…»

После ряда переговоров с представителями Центрокаспия глава Диктатуры эсер А. Велунц разрешил комиссару коммуны А. И. Микояну вывезти арестованных из Баку. На пароход «Севан», якобы имевший пробольшевистскую команду, комиссары не успели. По другой версии, матросы «Севана» просто не стали ждать непопулярных комиссаров, а ушли в море раньше времени. Поэтому комиссары и примкнувшие к ним погрузились на пароход «Туркмен», предоставленный для эвакуации дашнакского партизанского отряда Т. Амирова.

С. Г. Шаумян и другие комиссары рассчитывали, что пароход доставит их в Астрахань, находившуюся тогда в руках большевиков. Но команда и судовой комитет неожиданно наотрез отказались следовать в Астрахань и направились в Красноводск. При этом все попытки В. Ф. Полухина и Э. А. Берга образумить коллег-матросов результата не имели. Ненависть к большевикам у матросов «Туркмена» оказалась больше, чем матросская солидарность. Красноводск в то время подчинялся ашхабадскому Закаспийскому временному правительству, которое состояло из эсеров во главе с машинистом паровоза Ф. А. Фунтиковым. По прибытии парохода «Туркмен» в Красноводск комиссарам Бакинского Совнаркома было предъявлено обвинение в сдаче Баку турецким войскам. И они были приговорены к смертной казни. 20 сентября 26 бакинских комиссаров расстреляли в глухой степи за Красноводском. В числе других были расстреляны и матросы-комиссары В. Ф. Полухин с Э. А. Бергом.

Историк М. А. Елизаров так оценивает трагедию бакинских комиссаров: «У англичан и сделавших на них ставку моряков-каспийцев было желание найти «козлов отпущения» за неудачу обороны города от турок. Это наложило отпечаток на то, что освобожденные перед эвакуацией большевистские руководители все-таки доставляются под влиянием сторонников Центрокаспия командой парохода «Туркмен» вместо Астрахани в Красноводск с эсеровской проанглийской властью, и вблизи него, как широко известно, вскоре расстреливаются «26 бакинских комиссаров» (среди них руководители балтийских матросов В. Ф. Полухин и Э. А. Берг). Причинам гибели «26» историки уделили немало внимания. Ими называется в основном стремление англичан и эсеров фактом расстрела «сжечь мосты» для возможности сближения Закаспийского правительства с Москвой. Следует обратить внимание, что такая возможность во многом создалась из-за потери бдительности бакинскими комиссарами, их идеализма по отношению к Центрокаспию, из-за недооценки ими смыкания левого и правого экстремизма в его деятельности. Таким образом, антибольшевистское восстание Каспийской флотилии летом 1918 года закончилось победой и его последствия соизмеримы с событиями 6–7 июля, Кронштадтом марта 1921 г. и др. решающими событиями гражданской войны. В дальнейшем матросов Каспийской флотилии ждала типичная судьба «третьей силы» в набиравшей обороты борьбе красных и белых».

В 30-е годы в беседе с главным редактором газеты «Правда» Д. Т. Шепиловым хорошо знакомый с обстоятельствами событий в Баку летом 1918 года И. В. Сталин так отозвался о комиссарах Бакинского Совнаркома: «Бакинские комиссары не заслуживают положительного отзыва. Их не надо афишировать. Они бросили власть, сдали ее врагу без боя. Сели на пароход и уехали… Мы их щадим. Мы их не критикуем. Почему? Они приняли мученическую смерть, были расстреляны англичанами. И мы щадим их память. Но они заслуживают суровой оценки. Они оказались плохими политиками. И когда пишется история, нужно говорить правду».

После ухода англичан началась подготовка к эвакуации и Каспийской флотилии. Узнав об этом, обезумевшее армянское население, боясь мести за мартовские события 1918 года, бросилось на суда. Создавшаяся паника и давка при посадке привела к гибели нескольких сотен людей. Когда в Баку вступили турки, там сразу же начались массовые погромы армянских кварталов. При этом их масштабы превзошли мартовские. Всего тогда погибло около 20 тысяч армян. Остававшихся еще в городе матросов погромы не коснулись. Более того, среди погромщиков попадались и одиночки-матросы. Что касается всей флотилии, то она, отправив пароходы с эвакуируемыми в Петровск, намеревалась повторить свой мартовский успех – артиллерийской стрельбой по городу не допустить возможных погромов русского населения. Но этот безумный шаг привел бы к обратному результату. К счастью, представители русской общественности города успели отговорить матросов.

Перед занятием города турками, по приказу Центрокаспия, часть кораблей и судов перешла в Астрахань и Петровск, часть судов так и осталась в Баку. В ноябре 1918 года, когда потерпевших поражение в Первой мировой войне турок в Баку снова сменили англичане, они перегнали корабли и суда бывшей Каспийской флотилии из Петровска в Баку и передали их проанглийскому правительству Азербайджана. 6 февраля 1919 года А. Г. Шляпников сообщил В. И. Ленину, что, по полученным им из Баку сведениям, рабочие бакинских предприятий и матросы с кораблей бывшей Каспийской флотилии настроены враждебно по отношению к английским оккупантам и что корабли и суда, на которых еще остались русские матросы, готовы перейти на сторону советской власти. А бакинские рабочие, при наступлении Красной армии, поднимут восстание. Но в реальности ничего этого так и не произошло.

Наследником Диктатуры Центрокаспия стало Прикаспийское правительство в Петровске во главе с Л. Ф. Бичераховым. Бичераховцы, воевавшие с оглядкой на флотилию, много внимания, уделявшие митингам о сохранении «завоеваний революции» и не способные установить дисциплину, в начале октября потерпели поражение от турок и, погрузившись на суда, ушли к островам южного Каспия. В середине ноября 1918 года в связи с окончанием мировой войны вновь появились в Баку с претензией на восстановление власти в духе Центрокаспия. Но времена были уже другие. На повестке дня вставал вопрос о создании деникинского флота. Борьба за революционные идеалы в его составе для матросов-каспийцев была, разумеется, неприемлема. Они делали попытки вернуться в большевистскую флотилию в Астрахани, остаться «нейтрализованными» при укреплявшемся в Баку мусаватистском правительстве, но пролитая кровь в ходе прежних «революционных разногласий» сделала эти попытки безуспешными. Каспийская флотилия (после отправки англичанами Л. Ф. Бичерахова в почетную ссылку) осталась никому не подчиненная, быстро разлагалась, матросы пьянствовали и т. п. Что касается деникинцев, учитывая антибольшевистские заслуги каспийцев и их связи с местными рабочими, долго не решались с ними связываться, всячески толкая на это англичан, на финансировании которых флотилия находилась все предшествующее время. Моральное разложение матросов, их грабежи, пьянства и дебоши наконец вывели из себя англичан, и они разоружили флотилию. Это разоружение прошло на удивление тихо, несмотря на все предшествующие угрозы матросов о бунте. В июне 1919 года на кораблях, переданных англичанам, был создан деникинский Каспийский флот. При этом подавляющее количество матросов в нем служить отказалось и деникинцы испытывали большие трудности в комплектовании его личным составом.

Что касается самих матросов-каспийцев, то судьбу их проследить достаточно сложно из-за малочисленности последних. Какая-то часть матросов (из местных) после падения Диктатуры Центрокаспия навсегда покинула флот. Часть ушла с кораблями в Петровск. Кто-то после этого двинулся воевать за революцию на сухопутный фронт, кто-то добрался до Астрахани и воевал на Волге, а кто-то так и остался на переходящих из рук в руки кораблях и в последующие годы оказался в заново сформированной Красной Каспийской флотилии. Однако свой заметный след матросы Каспия все же оставили. Провозглашенная ими Диктатура Центрокаспия навсегда вписана в историю русской революции и Гражданской войны.

Оценивая в целом деятельность матросов Каспийской флотилии и их руководящего органа Центрокаспия, можно сказать, что, в отличие от Центробалта и ЦК Черноморского флота, каспийцам удалось установить собственную независимую матросскую власть – Диктатуру Центрокаспия. И пусть эта матросская власть была недолгой, свое влияние на ход Гражданской войны в Закавказье она оказала. Кроме этого, приход к власти Центрокаспия наглядно продемонстрировал, что независимая матросская власть практически сразу становится откровенно враждебной по отношению к большевикам. В принципах правления Центрокаспия также легко угадываются и признаки будущей матросской власти мятежного Кронштадта.