Текст книги "Всадник рассвета"

– Отходим! – прокричал я. – Быстрее! Как можно быстрее!

И вот мы снова стоим спиной к скале. Акула тоже остановилась. Этой твари тоже трудно. Ее полулапы-полуплавники проваливаются под огромным весом в песок, палящее солнце быстро сушит шкуру, а жабры, вздымаясь как мехи, явно не справляются с перекачкой воздуха.

Обернувшись к держащемуся за грудь воеводе, вижу, что тот харкает кровью. Акулий хвост, видимо, все же задел его весьма основательно.

– Не будешь ли ты против, если мы все же применим наше тайное оружие? – вежливо спрашиваю я его. На лице Вышаты мелькает гримаса улыбки.

– Давай, – снова кашляет он в песок кровавой пеной. – Кажется, и впрямь настала пора!

Рядом с воеводой мотает головой оглушенный хвостом Геракл. Первому герою Эллады досталось хорошо. По тому, как он бессмысленно таращит глаза, понятно, что Геракла контузило. Одновременно замечаю, что в руках Геракла нет меча. Оглядываюсь на акулу и вижу, что Геракл все же успел вонзить в нее свое оружие по самую рукоять. Этот удар и вызвал столь бешеную реакцию древнего обитателя океана. Что и говорить, Геракл есть Геракл!

Однако ни Вышата, ни Геракл уже не бойцы, по крайней мере, на какое-то время.

Кивнув Вакуле, молча достаю из-за спины свой мушкет. Хорошо, что он всегда у меня заранее заряжен. Вакула достает и ставит на разножки свой. Кассиопея и Андромеда непонимающе глядят на наши приготовления. Вышата, несмотря на скручивающую его в дугу боль, торопливо стучит кремнями и сует нам тлеющий трут.

– Не торопись! – говорю я Вакуле. – Бей наверняка! Твоя цель – левый глаз! Моя – правый! Если вышибем их – половина дела сделана! Стреляем разом, иначе второй наверняка не попадет!

– Понял! – говорит наш богатырь.

Акула, немного передохнув, возобновляет свое медленное движение к нам, явно желая закончить затянувшееся выяснение отношений и как можно скорее приступить к обеду, меню которого обещает быть сегодня разнообразным. Теперь нас и акулу отделяет не более полутора десятков метров.

Спокойствие! Только спокойствие! Медленно навожу мушку мушкета на черный безжизненный глаз. Еще и еще раз проверяю наводку. Акула все приближается. Словно почуяв, что против нее затевается какая-то пакость, она максимально ускоряет свое движение. Второго выстрела я уже сделать не успею. Подношу к фитильному запалу горящий трут, медленно начинает гореть пропитанный селитрой шнур.

– Я готов! – выдыхает рядом Вакула, и я не узнаю его голоса.

– Залп! – кричу я и поворачиваю свой курок.

Наши выстрелы следуют почти одновременно. Сильная отдача опрокидывает меня на землю. Вакула на ногах все же удерживается. В клубах порохового дыма ничего не видно. Зато слышно, как с грохотом взметаются ввысь, а затем оседают тучи песка и гальки. А это значит, что хотя бы один из наших выстрелов был удачным. Прибрежный ветер быстро относит дым, теперь становится кое-что видно. Огромное тело в болевом шоке катается по всему пляжу, яростно ощеривая свою жуткую пасть и хлеща во все стороны хвостом. Но это еще далеко не агония. Это безумная ярость боли, от которой нам может и не поздоровиться, ибо все происходит буквально в десятке метров от нас.

– Вакула! Бомбы! – кричу я своему напарнику по стрельбе.

Вышата протягивает нам еще по одному горящему труту. Мы подпаливаем свои бомбы.

– Готов! – кричит Вакула.

– Бросаем на счет три! – кричу ему я. – Раз! Два! Три!

Мы разом швыряем что есть силы свои смертоносные горшки в акулу. Два взрыва сливаются в один. Огромное ослепшее тело бьется от боли, но все равно продолжает искать нас, пропахивая глубокие борозды в песке.

– Бомбы! – снова командую я. – Раз! Два! Три!

Снова два взрыва, и снова бешеные конвульсии.

– Бомбы!

Взрыв… Взрыв…

– Бомбы!

Взрыв… Взрыв…

Теперь акула едва дергается. В ее огромной туше зияют дыры, из которых хлещет, заливая пляж, черная кровь. Из разорванного брюха вывалились осклизлые внутренности.

– Бомбы! – снова кричу я, и последние два взрыва навеки успокаивают патриарха подводного мира.

В воздухе витает запах пороха и серы, крови и моря. В ушах стоит звон от близких разрывов. Я устало опускаюсь на песок. Все закончено, мы, кажется, опять победили. Рядом постанывают Вышата и Геракл. Вакула побежал к акульим останкам и, не удовлетворясь результатами бомбовой атаки, производит своеобразный “контрольный выстрел”: распарывает до конца брюхо и вырубает оттуда огромное акулье сердце. Оно грузно падает в набежавшую волну, окрашивая пену в розоватый цвет.

Да, теперь уж наверняка все кончено. Кассиопея с Андромедой еще никак не могут прийти в себя. Откуда-то сверху слышатся голоса – это боязливо и осторожно спускаются со скалы на пляж селяне, наблюдавшие сверху за развитием событий. Кассандру и Андромеду уводят. Здесь же на месте оказывают первую помощь Гераклу и Вышате. Сами они идти не могут, а нести их наверх невозможно. Затем сверху спускают на веревках настил, наших раненых товарищей по очереди поднимают на скалу. Мы с Вакулой, передохнув и приведя в порядок оружие, медленно поднимаемся по уже знакомой нам козьей тропе. Около дохлой акулы к этому времени полным-полно народа. Местные жители хотят отрубить ей голову и возложить ее в местный храм Посейдона, чтобы вымолить этим прощение за доставленную неприятность. Спрашивают у меня разрешения.

– Хочется, помещайте! – говорю я им. – По крайней мере, будет первый в мире музей ихтиологии!

Мое замечание насчет музея все пропускают мимо ушей, но согласие встречают криками радости. Много ли надо людям для счастья?

Наверху нас встречают как героев. Не скажу, что это было неприятно, но что утомительно, так это точно. Я просто сильно устал.

После небольшого отдыха спешу к помещенным отдельно Вышате и Гераклу. Вокруг них вовсю хлопочут местные лекари и знахари, чем-то поят, что-то прикладывают к избитым телам. Остановив старшего из них, спрашиваю, что с моими товарищами.

– Могло быть и хуже! – отвечает он мне. – Через пару дней будут на ногах!

Это уже лучше!

– Спасибо вам за заботу! – благодарю его.

– Что вы, что вы! – машет руками эфиопский эскулап. – Мы, врачи, всегда помним заветы Гиппократа!

Во дворце застаю следующую картину. Вакула в обществе премилой Андромеды что-то увлеченно рассказывает девице о своих былых делах, а та с немым обожанием внимает ему. Полная идиллия: спасенная принцесса и спасший ее принц – счастливый финал любой классической сказки.

Ко мне подошла Кассиопея.

– Какая прекрасная пара! – вздыхает она. – Они, кажется, созданы друг для друга! Может, сразу сыграем и свадьбу?

– В принципе я не против такого мероприятия! Что касается Вакулы, то он явно засиделся в холостяках! – говорю я ей. – Однако пусть наши влюбленные проверят свои чувства временем: вдруг это не любовь, а всего лишь минутное увлечение?

Кассиопея понимающе улыбается мне:

– О, поверьте мне, я умею отличать любовь от сиюминутных страстей! Наверное, вы и сами сейчас проверяете свои чувства? Можно ли мне узнать, как зовут вашу избранницу?

– Лада! – говорю я, а сердце мое пронзает острая тоска.

– Какое необычное и какое красивое имя! – говорит Кассиопея. – Поверьте мне, вы будете счастливы, обязательно счастливы со своей избранницей!

– Спасибо! – отвечаю я этой мудрой и сильной женщине.

Спустя два дня в селении начинаются большие торжества в честь избавления от чудовищной рыбы. У храма Посейдона, пугая детей и женщин, возлежит огромная акулья голова с оскаленной пастью. В пустые глазницы вставлены какие-то сверкающие камни, а это означает, что оба наших выстрела были в свое время весьма точны.

После продолжительного и вычурного обряда священнодействия нас приглашают во дворец на праздничный пир. Геракл и Вышата еще бледны, но уже сносно передвигаются и готовы принять самое активное участие в предстоящей гулянке.

Флейтисты начинают играть заунывные мелодии, чаши наполняются черным, как деготь, вином, и веселье начинается! Во главе стола на царском ложе возлежит Кассиопея, рядом с ней Андромеда и Вакула, не сводящие друг с друга глаз. Чуть подальше удобно располагаемся мы с Вышатой и Гераклом. Гулянье в разгаре. Геракл, немного перебрав, то и дело порывается петь свои бесконечные песни о свершенных им подвигах, а когда я отговариваю его от этой затеи, он принимается рассказывать близвозлежащим местным барышням о своем неком тайном подвиге, в результате которого он в течение ночи якобы оплодотворил сорок девственниц. Вопреки ожиданиям Геракла, рассказ его производит обратный эффект, местные барышни под разными предлогами немедленно ретируются от столь любвеобильного героя. Мы с Вышатой искренне смеемся неудаче Геракла, а тот, проводив последнюю из покинувших его барышень вздохом, вновь обращается к чаше с вином.

Вдруг у входа во дворец раздается какой-то шум, потом стук мечей и воинственные крики. Мы переглядываемся с Вышатой. Руки наши тянутся к лежащим подле мечам. В тот же момент двери праздничного зала распахиваются настежь и в него врывается целая ватага воинственно настроенных молодых людей. Я вижу, как резко вскакивает бледная как смерть Кассиопея, а Андромеда в испуге прижимается к Вакуле. Это что еще за новости? Впереди остальных белокурый юноша со злым взглядом. Глаза его горят ненавистью.

– Берегись, похититель! Пришла твоя смерть! – кричит он Вакуле и целит копьем ему прямо в сердце.

Его дружки бросаются ко мне, Вышате и Гераклу. Ну, это уже наглость!

Зарвавшихся юнцов, конечно, можно проучить, но уж очень не хочется омрачать праздник, к тому же не наше дело драться с местной шпаной.

– Да, молодежь нынче пошла не та, что раньше, во времена нашей молодости! – вздыхает находящийся рядом со мной распорядитель обеда. – Вы только посмотрите, какое падение нравов! Никаких моральных устоев! Шляются, пьют, танцуют и дерутся! Полный беспредел! Куда только смотрят их родители!

– Да, проблема действительно серьезная, а главное вечная! – говорю я ему и отставляю в сторону недопитую чашу.

Хулиганье расходиться не собирается, и дело начинает приобретать скандальный характер.

– Убирайся немедленно прочь, Финей! – кричит на злобного блондина Кассиопея. – Наш гость Вакула не похититель, а спаситель! Это он со своими друзьями спас Андромеду от чудовища! Если ты по-настоящему любил мою дочь, то почему ты не пришел на берег моря, когда чудовище явилось ее съесть? Ты бросил ее, когда она ожидала гибели, а теперь являешься как ни в чем не бывало и требуешь Андромеду себе!

Однако увещевание царицы никакого действия не возымело. Еще более озлобившись, Финей без долгих раздумий метнул свое копье в грудь Вакуле. Наивный безумец, он совершенно не знал, с кем имеет дело! Сориентировавшийся к этому времени в обстановке, Вакула перехватил копье прямо на лету и тут же швырнул его в обратную сторону. Не желая смерти нападавшему, он кинул его так, что копье, не задев тела Финея, лишь пригвоздило конец его туники к стене. По мнению Вакулы, это должно было бы образумить безумца, но вышло иначе.

– Эти хваленые чужеземцы-рыбоеды не умеют даже владеть копьем! – взвизгнул несостоявшийся жених и, обнажив меч, ринулся на Вакулу, расшвыривая во все стороны ногами вина и яства. Следом за ним бросилась творить кровопролитие и вся его шайка, человек двадцать-тридцать. Мы вновь переглянулись с Вышатой. Делать было нечего. Праздник явно испорчен, и нам опять надо драться.

– Вечер перестает быть томным! – вздохнул я, поднимаясь со своего ложа.

Вместе с нами неохотно поднялся и Геракл. Подвыпивший герой Эллады тоже был весьма раздосадован.

– Куда подевались девушки и откуда появились разбойники? – медленно ворочая языком, говорил он сразу всем и никому. – Я их к себе не звал, а потому их надо примерно наказать! Но где девушки, которые были рядом? Я не спел им еще всех своих героических песен!

Кто бы знал, как нам не хотелось драться в тот вечер, но уж больно нагл и дерзок был незваный гость. Первый наскок наглецов мы отбили шутя. Я прокричал на весь зал, чтобы все покинули его. Собравшиеся не заставили себя упрашивать и ломанулись во все тяжкие, благо их никто не держал. Спустя пару минут зал опустел. В нем остались лишь дружки Финея с ним во главе, мы, да еще возмущенная Кассиопея с перепуганной Андромедой.

– Ну вот, пришел ваш смертный час, вонючие чужеземцы! – расхохотался нам в лицо Финей и прибавил к этому еще несколько непечатных выражений относительно всех наших родственников.

К его ругательствам я отнесся достаточно спокойно, однако мои друзья взъярились не на шутку.

– Как? Как он назвал мою бабушку? – мигом протрезвел Геракл.

– А как ты назвал моего дедушку? – выхватил свой меч Вышата.

– Спокойно! – гаркнул я на них во все горло. – Не будем проливать кровь, но избавим этот несчастный город от еще одной напасти! Вы не против, царица?

Кассиопея резко кивнула.

– Это мы сейчас избавим всех от вашего гнусного присутствия! – закричал Финей. – Режь их всех, ребята, на мелкие куски!

Последняя его фраза повисла в воздухе, ибо к этому времени я уже высоко держал над собой голову горгоны Медузы, взиравшую своими мертвыми глазами на творимое вокруг нее безобразие. Засунув голову обратно в мешок, я обернулся к пораженной всем увиденным царице:

– Эти каменные столбы вам лучше всего поставить у храма Посейдона! Мне кажется, что такое приношение будет ему приятно и несколько уменьшит печаль бога по любимой рыбе!

В городе Кассиопеи мы задержались еще на несколько дней, которые были крайне необходимы для восстановления сил наших еще не полностью окрепших товарищей. Все это время я почти не видел Вакулу. Наш богатырь был так увлечен своим романом, что совершенно потерял голову.

– Это, кажется, уже настоящая любовь! – сказал мне как-то Вышата. – И здесь не помогут уже никакие ведьмины отвороты!

Наконец настал день и пришел час, когда нам надо было двигаться дальше. Мы долго прощались с гостеприимными горожанами. Снова был пир, прошедший уже без всяких осложнений, на котором Гераклу удалось все же спеть несколько своих новых песен, сорвав при этом вежливые аплодисменты, чему он был несказанно рад. Хуже всего было, разумеется, бедному Вакуле, который оставлял в этом забытом богами городе свою невесту, взяв, однако, с Андромеды слово, что она его обязательно дождется. Бедная Андромеда провожала нас до самой пристани, все никак не решаясь покинуть своего возлюбленного. Однако настал момент, когда ей все же пришлось проститься с Вакулой.

По совету Кассиопеи мы решили добраться до материковой Греции кораблем, что, по ее словам, было быстро и безопасно. На прощание она высказалась так туманно и неопределенно, что истинный смысл ее слов стал мне понятен гораздо позднее. Царица Эфиопии сказала следующее:

– Благодарю вас еще раз за избавление от подводного чудовища! Вы совершили великий подвиг, который мы никогда не забудем. Однако в мире существует еще немало зла. И я верю в то, что пройдет совсем немного времени и с вашей помощью мы избавим мир от страха!

– Это нам, мамаша, раз плюнуть! – бойко ответил за всех нас ее потенциальный зять.

Вместо ответа Кассиопея благодарно улыбнулась.

Честно говоря, после уже перенесенного нами шторма плыть по владениям Посейдона мне не слишком-то хотелось, но царица и Геракл заверили меня, что на сей раз штормов на нашем пути не предвидится. Происки Посейдона наверняка уже получили огласку на Олимпе, и бог океана сейчас, возможно, оправдывается перед Зевсом. Пока он отсутствует, море будет как зеркало. Надо лишь не терять драгоценного времени и поскорей отправляться в путь. Мы взошли на борт небольшого парусного судна. Кормщик со знанием дела послюнявил палец, определив направление ветра, затем поднял парус, и мы вышли в море. На берегу еще долго были видны две маленькие женские фигуры – Кассиопеи и ее дочери. Пока не исчезла последняя полоска земли, Вакула стоял на корме и безотрывно смотрел туда, где осталась его любимая. Чтобы не мешать его чувствам, мы деликатно отошли в сторонку, любуясь морем и волнами.

Расчет Кассиопеи оказался верен. Море было вполне спокойным, а легкий попутный ветер исправно наполнял парус нашего судна. Мы быстро пересекали столь небезопасное для нас водное пространство. Жизнь воистину богата самыми невероятными поворотами, а потому никто из нас даже не мог представить, с кем и с чем нам вскоре предстоит встретиться.

Глава тринадцатая
Визит к Минотавру

Морские плавания, как известно, помимо бурь, рифов и штормов, таят в себе еще немало неприятностей. Одной из них является дефицит пресной воды. Необходимость пополнить запасы пресной воды заставила меня принять решение завернуть на ближайший остров. Этим островом и стал появившийся вскоре на горизонте Крит.

Плыли мы медленно, так как наше судно попало в полосу полного штиля. В то время мореплаватели еще не освоили косых парусов и не умели пользоваться всей розой ветров, а потому плыли мы лишь с попутным ветром. Если все остальные воспринимали такое положение дел как должное, то меня оно сильно удручало. Но изменить что-либо в конструкции парусного вооружения, находясь в море, я не мог.

На подходе к Криту, кормщик доходчиво просветил нас относительно положения дел на острове. По его словам, в настоящее время Критом правил коварный и жестокий царь Минос, у которого была весьма премилая дочка по имени Ариадна. Минос имел в услужении великого ученого по имени Дедал. Дедал построил огромный Лабиринт. В Лабиринте обитало некое страшилище по кличке Минотавр, жравшее всех подряд. По воле Миноса, Минотавру свозили в жертву юношей и девушек со всех подвластных Криту земель, и тот глотал их всех без разбора.

Рассказ кормщика настроение нам, разумеется, нисколько не поднял.

– Какого лешего мы вообще премся на этот остров? – решительно возмутился Вышата. – Чую селезенкой, что уж мимо этого Минотавра нам не пройти! Зачем нам все это? Свое дело мы уже сделали, теперь надо поторапливаться обратно. Пора разобраться с Зевсом и возвращаться к войску, о котором мы уже столько времени не имеем никаких вестей. Может, пока мы тут шляемся по островам, его уже разгромили какие-нибудь злодеи!

В словах Вышаты был большой резон, ибо, на самом деле, не могли же мы вчетвером изничтожить все зло да земле. Но кормщик еще раз повторил, что свежей воды у нас не осталось, а впереди по курсу, кроме Крита, никаких островов в ближайшее время не предвидится, и мне пришлось согласиться с ним.

– Ничего страшного! – попытался я успокоить раздосадованного воеводу. – Ни в какие местные дела ввязываться не будем, только возьмем воды из ближайшей речки и снова в путь!

В ответ Вышата лишь недоверчиво помотал своей седовласой головой. Слушая нас, стоявший поодаль кормщик неопределенно усмехнулся в кулак. Итак, теперь мы плыли к Криту.

Огромный остров заполнял уже полгоризонта, упираясь своими скалами в высокое небо.

Едва мы подошли к Криту, как сразу же увидели на берегу множество воинов.

– Это властитель острова царь Минос устроил нам торжественную встречу! – радостно заметил наш кормщик.

– Хотелось бы верить! – пробасил Геракл, обвязывая потуже вокруг своего торса львиную шкуру.

Вид встречающих настораживал. Воины были облачены в боевые доспехи и, выставив вперед копья, весьма враждебно ждали нашего подхода к берегу. Вдалеке на горе виднелся большой дворец и множество домов, окружавших его. Это была столица Миноса город Кносс.

– Еще не поздно повернуть назад! – Вновь подошел ко мне Вышата. – Перебьемся как-нибудь и тухлой водой! По крайней мере, это несравненно лучше, чем самим превратиться в тухлятину!

Я оглянулся назад и с горечью обнаружил, что путь к отходу от берега нам преграждает целый флот. Не менее десятка быстроходных триер, выскочивших из-за ближайшего мыса, развернулись широким полумесяцем и как гигантской сетью оградили нас от открытого моря.

– Пожалуй, уже поздно! – ответил я опечаленному таким оборотом дела воеводе.

Из всех нас не потерял присутствия духа лишь один Геракл. Герой Эллады, напевая себе под нос, размеренными движениями полировал бархоткой свою дубину.

– Не вижу причин для радости! – зло одернул его Вышата.

– А я не вижу пока причин для печали! – мгновенно отозвался Геракл. – Впереди у меня, кажется, еще один подвиг, может, он будет самым великим!

– Помешался он на этих своих подвигах! – сплюнул Вышата, отходя. – На что они ему? Никак не пойму!

– В любом деле, а особенно в нашем, всегда нужен строгий учет. Как же меня будут славить потомки, когда не будут знать, когда и кого я побеждал! – назидательно высказался ему в спину Геракл, не прекращая своей подготовки к боевым действиям.

Вакула тем временем, не встревая в разговоры, прикидывал соотношение наших сил.

– В море нам ловить нечего! Здесь они нас перетопят как слепых котят и не пикнем! На суше тоже придется несладко, уж больно много они воинов понагнали, хотя каждый из нас, разумеется, стоит никак не меньше сотни их бойцов!

– Что будем делать, Посланник Небес? – обратился ко мне кормщик.

– Что, что! Причаливать! – Я решительно взялся за меч. – Готовься, дружок, сдается мне, что тебе сегодня предстоит тяжелая работенка!

Едва мы вступили на твердую землю, как нас окружили толпы свирепых воинов. Кормщик, как и следовало ожидать, предпочел остаться на своем судне. Более того, он еще поднял и трап, не оставляя нам пути к отступлению. Ладно, с ним мы разберемся после. Пока же мы стояли лицом к лицу с воинственно настроенными островитянами, готовые ко всему.

– И чего они на нас обиделись? – пожимал плечами Вакула. – Им что, воды для нас жалко?

– Славная будет сейчас драка! – беззаботно помахивал дубиной Геракл.

Мы ж с Вышатой все еще надеялись уладить дело миром. Для этого я прибег к испытанному средству: обнажил Кладенец. Вид сверкающего Меча немедленно возымел свое действие. Пыл критян несколько поубавился. Вперед вышел, сверкая медными доспехами, какой-то начальник:

– Кто вы такие?

– Простые странники! – ответил я смиренно.

– Для странников вы слишком хорошо вооружены! – покосился на мой сверкающий Меч критянин. – Куда следуете и откуда?

– Из Эфиопии в Грецию!

– Что привело вас к нам?

– Отсутствие воды!

– Хорошая вода стоит хорошего золота! – ухмыльнулся мой собеседник.

– Или хорошей взбучки! – внезапно встрял в разговор воинственный Вакула, но тотчас был мной резко одернут.

– Мы расплатимся с вами за все! – уверенно кивнул я критянину, хотя у нас в тот момент не было даже горсти золотых монет.

– Следуйте во дворец к нашему царю! Он сам примет решение о вашей дальнейшей судьбе.

Мои спутники выжидательно поглядели на меня. Они не желали идти ни в какой дворец, предпочитая принять бой на берегу. Однако я все же предпочел плохие переговоры хорошей войне, и мы двинулись в сторону дворца.

Дворец Миноса был внушительным сооружением. Стоял дворец на высокой прибрежной скале. Сложенный из белоснежного известняка, издали он казался поистине великолепным. Но все великолепие исчезло, едва мы подошли к нему ближе. Построен дворец был весьма неряшливо и еще больше неухожен. Перед воротами лежали два грифона.

Когда нас проводили мимо них, полуорлы-полулюди лишь лениво приоткрыли глаза.

– Очень любят свежие трупы! – охотно сообщил нам шедший рядом предводитель копьеносцев. – Ишь, как на вас поглядывают! Оценивают!

– Не шедевр! – буркнул я себе под нос, входя в раскрытые настежь ворота.

– Чего? Чего? – переспросил Геракл.

– Дворец у царя ихнего дерьмо, вот что! – доходчиво пояснил ему за меня Вакула.

– Какой хозяин, такой и дом! – согласился с нами Геракл.

Мы поднялись по широкой каменной лестнице. По сторонам в кадках с водой цвел папирус. Стояло множество огромных, выше человеческого роста, сосудов – пифосов, предназначенных, видимо, для хранения масла и вина. На стенах были выбиты изображения двойного топора и бычьих рогов. Наверное, это гербы острова или династии Миноса.

И вот мы в апартаментах царя. Огромный белоснежный зал с черно-коричневыми мраморными колоннами. Стены щедро разрисованы морскими волнами. Властитель Крита оказался тщедушным, маленьким старикашкой. Он сидел на столь огромном троне из слоновой кости, щедро инкрустированном золотом, что не доставал ногами до пола и болтал ими во все стороны, что выглядело довольно комично.

В другое время мы бы с удовольствием пошутили по этому поводу, но сейчас ситуация к шуткам не располагала. Минос был очень зол.

– Один из вас, чужеземцы, должен быть немедленно принесен в жертву! – Старикашка с ожесточением потер одна о другую свои потные ладошки. – Таков установленный мною обычай, и все без исключения прибывающие на остров обязаны его соблюдать!

– Ничего себе гостеприимство! Да кто ты вообще-то такой! – возмутился не столько сказанным, сколько тоном старикашки Геракл.

– Я царь Крита и сын величайшего Зевса, а значит, почти что бог! – гневно воскликнул тот, сморщенное лицо его покрылось от волнения красными пятнами.

– Да что за братья у тебя! Один другого краше! – толкнул локтем Геракла Вакула.

– Я тоже сын Зевса! – с важностью объявил Гераю властителю острова.

– Какой же ты сын Зевса, когда в тебе нет ничего от громовержца! – усмехнулся коротышка Минос, критически окинув взглядом монументальную фигуру Геракла.

“Вот уж в тебе поистине все от Зевса! – подумал я, глядя на тщедушного карлика. – Наверное, папаша громовержец и не ведает, какого уродца произвел он случайно на свет!”

– Выходит, боги тоже могут ошибаться! – задумчиво произнес стоявший плечом к плечу со мной Вышата. – На месте Зевса я от такого сынка со стыда бы удавился!

– Но-но! Не очень-то! – встрепенулся сидящий на троне царь.

Вдруг позади царского трона в стене открылась потайная дверь и оттуда вышла молодая красивая девушка с короной на голове. Нисколько не стесняясь царя, она подошла к нему и села рядом на небольшой трончик.

– Если ты сын Зевса, следовательно, ты и племянник Посейдона, а потому тебе не составит никакого труда достать это кольцо! – воскликнул Минос, обращаясь к Гераклу, и, сорвав со своего указательного пальца увесистое кольцо, с силой вышвырнул его в окно дворца.

Снизу раздался слабый всплеск. Коротышка нарочито громко расхохотался и довольно потер свои розовые ладошки. Царь Минос, как оказалось, не был лишен дешевой театральности и самого вульгарного позерства.

Геракл направился было к двери, чтобы идти доставать кольцо, но я жестом остановил его. В конце концов не он, а я был когда-то морским диверсантом, обученным нырять на большие глубины без снаряжения. Сейчас, видимо, настал момент вспомнить былое.

– Уважаемый царь! – сказал я. – Племяннику Посейдона ничего не стоит достать твою вещь. Но вот если это сделаю я, простой смертный, тогда обещай, что дашь нам воды и отпустишь нас с острова, не причинив никакого вреда.

– Я тебе обещаю что угодно! – скрипуче рассмеялся венценосный интриган. – Однако прежде достань мне кольцо!

– Считай, что оно уже у тебя на пальце! – сказал я уродцу и пошел на берег. Глянув вниз, удостоверился, что глубина у берега никак не меньше метров десяти.

Затем, спустившись к урезу воды, нашел несколько больших камней и надежно обвязал их веревкой. Меч я передал на хранение Гераклу. После этого разделся и начал делать комплекс дыхательных упражнений. Собравшиеся вокруг воины Миноса и мои друзья смотрели на меня с некоторой оторопью. Сам царь, расположившись поодаль под балдахином, гадливо хихикал над моими, как ему казалось, совершенно нелепыми действиями. Стоявшая рядом Ариадна была печальна и взволнована происходящим.

– Стоит ли унижаться, товарищ майор? – подошел ко мне Вышата. – Давай покажем Миносу голову Медузы, и он успокоится навсегда!

– Я думаю, пока этого делать не стоит! – ответил я. – Мы не можем превращать в камень всех, кто попадается нам на пути, так весь живой мир можно запечатать в камень!

Хорошо размявшись, я повесил себе на шею один из приготовленных камней и прыгнул в воду. Дно моря было скалистое, расщелин хватало. Оглядевшись, я прикинул площадь возможного нахождения кольца. Затем, мысленно поделив площадь на секторы, начал неторопливо обследовать дно. С первого раза, естественно, мне ничего найти не удалось. Пришлось сбрасывать с себя тяжелый камень и всплывать, выбираться из воды, опять делать комплекс дыхательных упражнений, вешать себе на шею новый камень и снова прыгать в море. Так постепенно, метр за метром я обследовал морское дно, стараясь не пропустить ни одной расщелины. Миносу моя тактика вскоре наскучила, и он начал откровенно зевать, не забывая при этом отпускать в мой адрес весьма сомнительные комплименты.

Кольцо я отыскал во время своего седьмого ныряния. Оно, вопреки моим ожиданиям, лежало на большом, покрытом водорослями камне, ослепительно сияя в лучах пробивавшегося сверху солнца. То, что я так быстро отыскал столь маленький предмет, было несомненной удачей, однако я постарался не показывать своих чувств.

Когда я отдавал Миносу его кольцо, лицо старикашки потускнело.

– Наверное, тебе помог Посейдон или его слуга Тритон? – нахально заявил он.

– Если ты не доверяешь своим глазам, можешь выдумывать что угодно! Лучший же способ проверить меня – это нырнуть самому! – ответил я властителю Крита, одеваясь.

– Ладно! – примирительно сказал Минос. – Решение я приму завтра, а пока вас отведут на отдых!

– У нас мало времени! – напомнил я ему. – Если ты откажешься завтра нас снабдить водой, то тогда тебе придется пролить немало крови – это мое последнее слово!

– Все будет хорошо! Все будет хорошо! – внезапно засуетился царь-карлик и опять принялся ожесточенно потирать друг о друга свои потные ладошки.

Суетливость Миноса мне очень не понравилась, за всем этим чувствовалось нечто мерзопакостное и не совсем честное. Но делать было нечего, и мы отправились на ночевку. Дом, куда нас привели, поразил меня своей величиной и отсутствием окон. Нас впустили внутрь через маленькую металлическую дверь.

– Что это такое? Куда мы попали? – спросил я закрывавшего за нами дверь стражника.

– Лабиринт! Прощайте навсегда! – расхохотался тот и с силой захлопнул дверь.

– Ну вот мы и попались! – мрачно вздохнул Вышата. – Говорили же тебе, что надо было драться на берегу. А теперь что!

Я отмолчался. Да и что говорить, когда воевода кругом прав!

В Лабиринте, разумеется, не было никакого освещения, беспросветная темнота давила на глаза почти физически.

– Так, наверное, и выглядит царство мертвых! – вздохнул Геракл.

– Как жаль, что у нас нет с собой даже лучины! – подал голос из темноты Вакула.

– Впредь всем будет наука! – зло буркнул Вышата.

– До этого “впредь” еще надо дожить! – отозвался я.

На некоторое время все смолкли, думая каждый о своем. И тут я вспомнил о своем кресте. Стянув кольчугу, а затем и тельняшку, я поднял крест над головой. Через некоторое время тот начал слабо мерцать, но его света едва хватало на то, чтобы я мог разглядеть пальцы своих рук.