Текст книги "Мое генеалогическое путешествие, или Корни не отбрасывают тени"

Начало русской офицерской фамилии Гильтебрандт

Как мы уже говорили, первым представителем фамилии, оказавшимся на русской службе, был сын стокгольмского купца Томас Юханссон Гильтебрандт, в 1692 году значившийся капитаном в первом списке Лейб-Гвардии Преображенского полка, которым в ту пору командовал полковник Юрий Андреевич фон Менгден. И нам известно, что капитан Томас Гильтебрандт доводился родным дядей взятому русскими в плен шведскому ротмистру из Зайнигаля Йосту Генриху фон Гильтебрандту.

Анна Людовика фон Гильтебрандт, родившаяся в 1724 году в Лохусуу в Лифляндии дочь Йоста Генриха, в 1762 году вышла замуж за кистера (лютеранского причетника) Христиана Мазинга, происходившего из шведско-эстонской фамилии из Кайафера. Считается, что семейство Мазингов берет начало именно в этой местности, где около 1630 года поселился шведский солдат Георг (Йоран), ставший его основоположником. Скорее всего, Георг являлся шведским бондом-колонистом. И действительно, в 1630 году родился прадед Христиана Мазинга, имя которого не сохранилось. Карл Мазинг (1714 г. р.), отец Христиана и сын Якоба (1674 г. р.), жил в Кайафере, где был женат на Аннике (1714 г. р.), умершей в 1748 году. В неравном браке лифляндской дворянки Анны Людовики фон Гильтебрандт, имевшей знатных и состоятельных родственников в Швеции и Германии, с простым сельским кистером Христианом Мазингом появился на свет необыкновенный ребенок, о котором у нас речь пойдет ниже.

Неистовый пастор Отто Вильгельм фон Мазинг

Он родился в Лохусуу 8 ноября 1763 года и, получив общее образование в Нарве, поступил на теологический факультет университета в Галле в Саксонии, который окончил в 1786 году благодаря поддержке своих родственников по линии матери в Германии. Вернувшись в Лифляндию, Отто Вильгельм прослужил небольшой срок домашним учителем в Ревеле, пока ему не довелось сопровождать в путешествии по Европе богатого и молодого лифляндского аристократа графа Петера фон Мантейфеля (1768–1842), в последующем классика эстонской литературы и автора замечательного произведения «Досуг при свете лучины».

С 1788 года и до дня своей смерти Отто Вильгельм Мазинг служил лютеранским пастором в следующих приходах эстонской Лифляндии: Люганузе (7 лет), Виру-Нигула (20 лет) и Яэкси (17 лет). Трудно переоценить вклад в историю эстонской культуры неистового и неутомимого пастора. В ее историю он вошел как яркий талантливый языковед, просветитель, духовный писатель и глубокий публицист. Чтобы обозначить на письме звук «ы» в эстонскую графику Мазинг ввел букву “ö”, которая теперь неразрывно связана с его именем. Его словарь эстонского языка, материалы к которому он собирал более сорока лет, мог бы стать тем для эстонской культуры, чем стал для русской «Словарь живого великорусского языка» Владимира Ивановича Даля. К сожалению, рукопись словаря Мазинга была безвозвратно утрачена после его смерти.

Наряду с нравоучительными проповедническими произведениями религиозного характера Мазинг публиковал и литературу, направленную на просвещение эстонских крестьян и их детей. Так им изданы книги: «Воскресное чтение», «АБД, или Хрестоматия для детей», «Числословная книга, которую Мазинг для школьных учителей и школьников издал» и др. Кроме того, своими усилиями пастор Мазинг выпускал «Крестьянскую еженедельную газету» и «Крестьянский календарь».

Порой в жизни пастора творческие и просветительские успехи сочетались с тяжелыми жизненными невзгодами, испытаниями и потерями. После смерти от чахотки в 1809 году его жены Доротеи Амалии он остался один со своими шестерыми малолетними детьми (три сына и три дочери). На рубеже XVIII–XIX столетий пастор сильно переживал безумие состарившегося отца, а после его смерти, произошедшей в начале 1804 года, убогость и неполноценность одного из своих сыновей. Но все эти годы Отто Вильгельма поддерживала его мать Анна Людовика, дочь шведского ротмистра из Зайнигаля Йоста Генриха фон Гильтебрандта: она прожила долгую жизнь и умерла в Махольме 10 марта 1809 года. Пастор стоически и философски смотрел на постигшие его беды и утраты, что выразил в своей басне-аллегории «Медведь»:

 
Видано во всяко время,
Что ложится тяжко бремя
На того, кто поумней,
Кто истину доносит до людей.
 

Впрочем, во второй половине жизни судьба улыбнулась неистовому и неутомимому пастору Отто Вильгельму фон Мазингу: ему, наконец, удалось обвенчаться со своей возлюбленной итальянкой Каролиной Пиккалугой, которая была его моложе на тридцать лет, и с которой он сошелся после смерти жены и прожил несколько лет в фактическом браке. Известно, что от этого союза в 1819 году родилась дочь Розалия.

Действенная преданность своему духовному служению и пылкая неутомимость на ниве просвещения и науки подточили силы неистового пастора, внука шведского ротмистра Йоста Генриха фон Гильтебрандта и правнука шведского майора Иоганнеса Йоста Юханссона фон Гильтебрандта. Отто Вильгельм фон Мазинг умер 15 марта 1832 года. Его жизни и исканиям посвящена повесть самого известного в мире эстонского писателя Яана Кросса (1920–2007) «Небесный камень», увидевшая свет в 1976 году. Отстранившись на мгновение от темы нашего исследования, нам представляется знаковым и закономерным обращение выдающегося эстонского писателя к личности выдающегося деятеля эстонской Лифляндии и неистового пастора Отто Вильгельма фон Мазинга.

Перейдем теперь к иным детям шведского капитана Йоста Генриха фон Гильдебрандта. Один из них – лейтенант Людвиг Вильгельм Гильдебрант, венчавшийся в Домском соборе Ревеля 18 сентября 1757 года с Софией Элизабетой (1715–1776), урожденной фон Ребиндер из дома Куррисаар II, бывшей к тому времени вдовой ротмистра Беренда Отто фон Адеркаса из Саллайёгги (Эстляндия). В «Родословных таблицах шведского дворянства» Габриэля Анрепа в столбце, посвященном семейству фон Ребиндер, Людвиг Вильгельм значится как лейтенант фон Гильдебрандт. В Архиве Амбургера (Банк данных миграции в дореволюционную Россию) его фамилию мы встречаем в ее изначальном написании: von Hiltebrandt.

О профессиональной деятельности Христиана Готтлиба Гильдебранда, другого сына Йоста Генриха, известно, что в 1743 году он упоминался в качестве эстляндского хирурга (Die Aerzte Estlands vom Beginn der historischen Zeit zum Gegenwart: Ein Biographisches Lexikon nebst einer historischen Einleitung ueber das Medizinalwesen Estlands/Brennsohn, Isidorus. Berlin. 1922). Именно от него произойдет довольно многочисленная ветвь фамилии в Российской Империи. Под конец своей жизни Христиан Готтлиб будет отставным капитаном и помещиком в Лепельском уезде Витебской губернии.

Теперь еще о двух сыновьях Йоста Генриха фон Гильтебрандта от второго брака, – Густаве Вильгельме и Йосте Магнусе. Последний, родившийся в 1724 году и умерший, по сведениям церковной книги Оберпалена, 18 декабря 1790 года, в 1788 году был не женат и всю свою жизнь провел на прибалтийской мызе. Первый продолжил семейную традицию, одев офицерский мундир. О службе его известно немного. В 1756 году в чине российского капитана он служил в Пернау (Пярну, Эстонская Республика). В 1764 году Высочайшим Указом Императрицы Екатерины Второй с группой офицеров германского происхождения возведен в эстляндское и лифляндское дворянство: «Просили нас поданными челобитными ниже следующие наши верноподданные, а именно: генерал поручик Кадеус, генерал поручик Диц, статский советник Тауберт, статский советник Клингштедт, губернаментрат Юрья фон Кальман, полковник Николай Линден, подполковник Иоганн Кирхнер, отставной майор Карл Гандвих, лейб-гвардии Измайловского полка капитан поручик Бэль, секунд-майоры: Карл Кирхнер, Петр Древник, Густав Эллер и Яков Кирхнер, да капитаны Юстус Геллер да Густав Гильдебрант о включении в число нашего эстляндского и лифляндского дворянства. А понеже упомянутые наши верноподданные нам и предкам нашим через многие годы к Высочайшему нашему удовольствию верно и беспорочно служили, того ради чрез сие повелеваем вышеупомянутым нашим верноподданным как самим, так и потомкам их, быть в числе эстляндского и лифляндского дворянства и, включа их в матрикул, иметь участие во всех правах и преимуществах, какими оное дворянство пользуется, не требуя никакого за то с таковых нововписанных в общество их денежного платежа. Подписано тако: Екатерина. Марта 4-го дня 1764 года» (цитировано по изданию: «Сборник Русского Исторического общества», том седьмой, Санкт-Петербург, 1871 год, стр. 349–350. Указ Екатерины II-ой о возведении некоторых лиц в дворянство эстляндское и лифляндское).

Густав Вильгельм, в соответствии с Высочайшим Указом, был внесен 13 мая 1764 года в матрикул лифляндского рыцарства под № 197 в качестве представителя рода русского служивого дворянства. Хотя в матрикул эстляндского рыцарства его включили уже посмертно 31 января 1765 года: русский майор Густав Вильгельм фон Гильдебрандт умер в конце 1764 года.

У ислледователя того времени С. Гупеля в «Северных фрагментах» (S. Hupel Nord. Miscel. XVIII. p. 149) в отрывке, посвященном Густаву Вильгельму Гильдебрандту, мы читаем: «Его имя передано неверно. Согласно одному фамильному свидетельству звался он Йостом Эбергардтом Гильдебрандтом, ставшим незадолго до своей кончины майором и умершим в 1764 году без наследников». Далее Гупель ведет речь о том, что родителями Йоста Эберхардта фон Гильдебрандта являлись, по данным бригадира фон Ливена, шведский ротмистр? Гильдебрандт и его жена, урожденная фон Геллер. Потом он указывает на родного брата Йоста Эберхардта, носящего имя Йоста Магнуса: последний числился холостяком еще в 1788 году.

Герб, с каким был утвержден в балтийском дворянстве Густав Вильгельм, он же Йост Эберхардт, практически полностью повторяет герб Андреаса Гильтебранда из Штеттина за 1607 год. Только в перевязе у него, вместо трех поочередно расположенных гранатовых яблока, алеют три горящих языка пламени, а в клейноде – дворянская корона; вместо выходящего человека в злато-черном облачении и золотом берете – выходящий рыцарь в серебряных доспехах и штурмовом шлеме «морион», держащийся обеими руками за серебряные рога, напоминающие слоновые бивни, из сопл которых валит огонь.

Герб рода фон Гильдебрандт, внесенный в матрикулы Лифляндского и Эстляндского рыцарства

После смерти майора Густава Вильгельма фон Гильдебрандта, объявился мнимый претендент на его рыцарское дворянство. Им оказался его предполагаемый брат в пятой степени родства и человек духовного сословия – пастор Отто Вольдемар Гильдебрандт из селения Вольфарт (Лифляндия). С 1803 по 1815 год он неоднократно добивался своего включения в лифляндский дворянский матрикул, утверждая, что возведенный в балтийское рыцарство Густав Вильгельм фон Гильдебрандт был его родным братом. Ландтаг Лифляндии, разобравшись в степени родства, отклонил внесение пастора Отто Вольдемара Гильдебрандта в лифляндский дворянский матрикул и отослал последнему в 1815 году его доказательство дворянства. В те же годы Ландтаг предпринял расследование и дознание о близких родственниках Густава Вильгельма фон Гильдебрандта и обнаружил его подлинного родного брата, проживавшего в Витебской губернии и владевшего имением Горане (Hohrann) неподалеку от Полоцка (письмо дознавателя Ландтага от 13. 4. 1803). Им был отставной капитан Христиан Готтлиб Гильдебранд, упоминавшийся в 1743 году в качестве хирурга и пожелавший в своем более чем преклонном возрасте отправиться в Швецию, чтобы доказать свое происхождение из шведского дворянства.

На просторах великой империи

Сыновья Христиана Готтлиба Гильдебранда разбрелись по городам и весям России. Христиан Готтлиб, он же Христофф Готтлиб, и Беренд Христиан стали, как принято выражаться, кадровыми военными. Последний, будучи в чине премьер-лейтенанта одного из российских гренадерских полков в Прибалтике, женился 24 августа 1766 года в Риге на Урсуле Салин.

Капитан Христиан Готтлиб фон Гильдебрандт (1741 г. р.), состоявший на польской службе, был женат на баронессе Софии фон Гильденгоф (1738 г. р.). В 1788 он продал за 400 талеров свое небольшое имение Зельтинг в Валкском уезде Лифляндской губернии русскому майору Фридриху Эрнсту фон Ольденбургу: тогда имение еще не было размежевано с землями, принадлежащими имению Вилькенпелен. Дворянское свидетельство Христиану Готтлибу выдал валкский уездный маршал дворянства. В ходе предпринятого лифляндским рыцарством дознания, польский капитан не сумел доказать свое благородное происхождение и вернул свидетельство о дворянском достоинстве обратно.

Христиан Готтлиб начинал службу в Лейб-Компании Великого Княжества Литовского. Затем, переходя в русскую службу, прибыл в СанктПетербург в Военную коллегию, заочно определившую его уже к службе в Алексеевском ландмилицком полку, дислоцированном в Оренбурге. Однако ехать туда балтийский подхорунжий не хотел, а потому подал прошение на Высочайшее Имя: «Ныне по усердному моему намерению непревратное желание имею быть в высокославной вашего Императорского Величества службе в Ярославском пехотном полку. И дабы высочайшим вашего Императорского Величества Указом повелено было сие мое челобитье и приобщенные при сем с патента и аттестата копии в государственной военной коллегии принять и определить меня нижайшаго в высокославную вашего Императорского Величества службу в показанный Ярославский пехотный полк…». Прошение не подействовало на Императрицу. За ним ушло второе: «По определению Государственной Военной Коллегии велено меня имянованного определить в состоящий в Оренбурге Пехотный (ландмилицкий) полк. А понеже я человек иностранной и следуя из Польши в Россию понес крайние убытия от чего не токмо в такое отдаленное до Аренбурха места следовать, но экипажем себя исправить чем не имею. И дабы Высочайшим Вашего Императорского Величества Указом повелено было меня имянованного потому моему неимуществу определить в состоящий в Выборхе Полевой полк…» В конце стоит подпись, исполненная на французский лад, для чего подхорунжий, дабы выделить благородную предикату «де», разбил в написании свою фамилию на три части: Christoffer Hil-de-Brand Fahnrik. Но от Императрицы пришла сухая отповедь: «…означенного хорунжего принять в службу Ея Императорского Величества прапорщиком… и определить в состоящий в Оренбурге ландмилицкий полк для того что служащие в ландмилиции офицеры против армейских состоят младшими, куда его и отправить с пашпортом…» (РГВИА, ф. 16, оп. 1, т. 2, 1749–1757, св. 270 и ф. 16, оп. 118, св. 270 «О голштинцах, просившихся в службу, но непоступивших в оную», а также ф. 16, оп. 1, т. 2, св. 281 а), д. 2099 и оп. 1/118 «Алфавит иностранцам, определенным в Российскую службу», с. 7 – хорунжий Гиллебрант Христофор).

Пожалуй, наиболее успешную карьеру на русской службе сделал Готтлиб Грегор, другой сын Христиана Готтлиба Гильдебранда, который числился на государственной службе с 1754 года. В 1770 он – гезель Лубенской полевой аптеки, которой руководил Рейнгольт Юргенсон. Позднее Готтлиб Грегор, а в русской традиции Боголюбим, вызвал для работы в Лубенскую полевую аптеку своего брата Петра, провизора от Бога, ставшего вскоре ее многолетним и бессменным начальником. Сам же удалился в Санкт-Петербург, где женился на Марии, дочери придворного плотника Христиана Егера, и поселился с ней в Москве, где у них родились дети: Густав, Иоганн Георг, София, Наталия и Елена. Как свидетельствует один старый документ, Готтлиб Грегор «…недвижимого имущества имел каменный дом в Москве и при оном крепостных людей мужеска пола три души…» С 3 июля 1788 года по 30 июля 1798 года Готтлиб Грегор был втянут в бракоразводный процесс со своей женой Марией. В итоге Юстиц-коллегия лифляндских, эстляндских и финляндских дел утвердила этот развод и поручила воспитание детей отцу, несмотря на неоднократные обращения матери в российские суды и лично к Императору Павлу I. Хотя в делах служебных Готтлиб Грегор был более удачлив, нежели в семейной жизни. В 1782–1796 годах он – публичный демонстратор аптекарского искусства (химических и фармацевтических наук) при Московском университете. Правда, обучая студентов провизорскому искусству, он, как в былые стародавние века, наставлял их в алхимии и показывал лекарства, полученные «из трех царств природы, объяснял их знаки и доброту». 27 ноября 1786 года Готтлибу Грегору Гильдебрандту присвоен чин надворного советника. В 1798 году он издал в Санкт-Петербурге свой научный труд «Полезное изобретение о легком и дешевом способе привести российские подошвенные кожи в лучшую против аглинских прочность, к необходимости воды ко укреплению вервы и к сохранению оной от гнилости», посвященный «Его Императорскому Величеству отцу и попечителю отечества великому государю императору Павлу I, самодержцу всероссийскому». По рассмотрении особой государственной комиссией, способ улучшения российской кожи, разработанный Гильдебрандтом, найден полезным и желательным для употребления в войсках и на флоте. Сразу же после сделанного научного открытия, Готтлиб Грегор решил обратиться с письмом на Высочайшее Имя, оговорив в нем свою просьбу. А просьба была по тем временам самая заурядная: «Ежели я заслуживаю более всевысочайшей Вашего Императорского Величества Милости, то подкрепите мое растроенное бедное состояние пожалованием хотя малой деревеньки с землею служащему сорок два года и ныне продолжая оную в Московском университете из одного моего усердия без всякого Жалования, я же как на проезде сюда, так и для проживания моего в Санкт Петербурге ни одного рубля не получил, и тем нажил к моему недостаточному состоянию еще долгу две тысячи рублей, надеясь на милости и щедроты Вашего Императорского Величества…» (РГАДА: ф. 1239, оп. 3, ч. 111 (Архив Кабинета Его Императорского Величества), 1798 год, д. N 199, картон №…, оп. N 357, разряд 1). Насчет того, была ли пожалована деревенька московскому аптекарю, мы не знаем, но 1 марта 1799 года последовал именной Указ Императора Павла Первого: «…Всемилостивейше жалуя коллежского советника Гильдебранта в статские советники, повелеваем ему быть вице-директором московского университета, с жалованием по чину. ПАВЕЛ». В должности вице-директора Московского университета при его директоре И. П. Тургеневе Готтлиб Грегор Гильдебрандт прослужил до 1803 года. Наряду с преподаванием фармацевтических наук в Московском университете, он долго проработал московским «привилегированным материалистом» – так в то время именовали аптекарей – и стал одним из основателей знаменитой казенной аптеки у Никольских ворот: сейчас аптека № 1 города Москвы на Никольской улице. В 1790 году Боголюбим Гильдебрандт со своими детьми, за исключением Христиана, был внесен в Третью часть «Родословной книги дворянства Московской губернии» и получил грамоту, свидетельствующую о дворянстве. Однако Сенат по какой-то причине не утвердил его в дворянском достоинстве. 27 мая 1807 года статский советник Боголюбим Гильдебрандт вместе с Натальей Петровной Касаткиной, надворным советником Иоганном Якобом Корызной, женой коллежского асессора Марией Бородиной, Александром Корызной и Катариной Бёттихер стал свидетелем при крещении в лютеранской церкви Петра и Павла младенца Иоганна Акселя, сына русского генерал-майора Фридриха Акселя Линдфорса. Умер заслуженный московский аптекарь Боголюбим Христианович Гильдебрандт, как сообщает «Русский биографический словарь», в Москве в 181… году.

Дочь Боголюбима Гильдебрандта София (Софья) (1780 г. р.) вышла замуж за русского чиновника саксонского происхождения надворного советника Федора Андреевича Фурмана. Их сын офицер Андрей Федорович Фурман участвовал в выступлении декабристов в 1825 году и был сослан в Сибирь.

О других потомках аптекаря и вице-директора Московского университета известно следующее: в начале прошлого века в Москве со своей дочерью Вивеей проживала Дарья Семеновна Гильдебрандт (русская дворянка, умершая 21 сентября 1819 года и похороненная на кладбище в Ваганькове), вдова его сына Густава, служившего в чине коллежского регистратора.

Ремесло Боголюбима Гильдебрандта продолжил его родной племянник Юлий Иванович, младший сын белорусского помещика Иоганна Фридриха Гильдебранта. По данным «Адрес-календаря жителей Москвы за 1848 год», составленного К. Нистремом, Юлий Гильдебрант являлся содержателем Пречистенской аптеки. Его жену звали Анна Елизавета, в девичестве она носила фамилию Шрёдер. Овдовев в 1835 году, воспитывал своего единственного сына Карла, родившегося 11 марта 1828 года. От него, мирно почившего в родном городе 13 сентября 1890 года, произошли Юлий, Юлия и Елена Гильдебрандты, которые еще в 1915 году скромно жили в древней столице на Чистопрудном бульваре.

Но вернемся к другим сыновьям капитана Христиана Готтлиба Гильдебранда. А их у нас остается трое: Тобиас Габриэль и уже упомянутые Петр с Иоганном Фридрихом.

Тобиас Габриэль – единственный сын, остававшийся жить в Прибалтике. «Государственный и адресный календарь Лифляндии и Эстляндии за год от Рождества Христова 1785» сообщает, что плотник господин Тобиас Габриэль Гильдебранд являлся обывателем форштадта города Феллина на границе Эстляндии и Лифляндии (Вильянди, Эстония). Эдуард, внук плотника Тобиаса Габриэля Гильдебранда, имея статус иностранца и будучи каретным мастером, проживал с женой Амалией, в девичестве Грегори (Гайгорин), в Гальялле (Вольяле) в Эстляндии, где у него родился 5 июля 1849 года старший сын Карл Магнус, окончивший Ревельскую губернскую гимназию и юридический факультет Дерптского университета (1864–1868), а затем служивший учителем немецкого языка в гимназии в Бердянске. Государственную службу Карл Эдуардович Гильдебранд завершил в чине статского советника. Генрих (1851 г. р.), другой сын каретного мастера Эдуарда Гильдебранда, получив образование провизора в Дерптском университете с 1874 по 1878 год, трудился в начале XX века управляющим и арендатором аптеки Кёхерта в Орле.

Петр, следующий сын Христиана Готтлиба Гильдебранда, 17 июня 1770 года венчается в ревельской церкви Святого Николая с Софией Элизабет, дочерью уроженца Голландии Иоганна Филиппа Вестенрика (1720–1797) и Адельгунды, в девичестве Мелитц или Мёнитц. Отец Софии Элизабет прибыл в Россию после 1740 года и всю жизнь прослужил в военно-морском госпитале в Ревеле: начинал штаб-хирургом и стал штаб-лекарем, достигнув чина надворного советника.

Некоторое время Петр Гильдебрандт служит аптекарем в ревельском Адмиралтействе, о чем за 1770 год есть упоминание в книге Эриха Зойберлиха «Старые аптеки Лифляндии и Эстляндии» (Рига, 1912), а затем уезжает с молодой женой в Малороссию в казацкое местечко Лубны, где в то время его старший брат Боголюбим служит гезелем в казенной аптеке. Петр меняет брата на должности гезеля Лубенской аптеки, а потом и сам становится аптекарем (1783–1785). Затем служит в Елисаветграде (1789–1790), состоя при «гошпитальной аптеке» в чине коллежского асессора. С 1790 по 1794 год он – аптекарь полевой аптеки в Градижске Полтавской губернии и с 1795 по 1815 руководитель по аптекарской части в Лубнах: на этом поприще в 1805 году получил долгожданный чин надворного советника.

Долгая и, быть может, незаметная служба отечеству лубенского аптекаря Петра Христиановича Гильдебрандта не раз поощрялась за свою честность и беспорочность. Недаром просил Новгород-Северский губернатор Ларион Алексеев у главы Медицинской коллегии Российской Империи барона Васильева всячески оказывать Гильдебрандту уважение и содействие: «По благорасположению ко мне вашего превосходительства и по известному благоволению вашему к достоинствам людей, давно я дал мое слово Аптекарю в Лубнах Господину Гилдебранту, человеку с давних лет мне известному, отменных качеств и всеми любимому, ходатайствовать у Вашего Превосходительства Милость к нему и покровительство. Позвольте Мне Милостивый Государь! теперь то исполнить и всепокорнейше просить вашего благоволения и воззрения на достоинства Господина Гилдебранта и в случаях его искания изъявить ваше снисхождение и Протекцию, что я прииму собственным Мне обязательством и вашею милостию. Пребываю с преданностию и истинным почитанием Милостивый Государь…» На что тогдашний начальник российского медицинского ведомства отвечал Новгород-Северскому губернатору: «Приемля с особливым уважением благосклонный отзыв ваш о господине аптекаре Гильдебранте от 6-го сего месяца, вчера мною полученный, поспешаю с моей стороны уведомить вас, милостивый Государь мой, что всякий тот случай, где только мне возможно будет отдать должную справедливость Господину Гильдебранту, будет для меня приятнейшим: тем наипаче, что сие сколько послужить может во удовлетворение столь лестной вашей о нем рекомендации, а равным образом и во одобрение собственных его достоинств и усердия по службе им оказуемого…» (РГАДА, ф. 1296 (Медицинская коллегия) 314, оп. 10, год 1793–1803, кн. 16, д. N 39).

На исходе семисотых годов в аптеке коллежского асессора Петра Христиановича Гильдебранта в Лубнах можно было подписаться на главный российский медицинский журнал того времени «Санкт-Петербургские врачебные ведомости», издаваемый книготорговцем И. Герстенбергом (А. Ю. Самарин «Сие выдумано в пользу общества и автора»: подписные издания в России второй половины XVIII века»; «Новое литературное обозрение», № 54, 2002 год). 16 июня 1808 года Петру Гильдебрандту был пожалован чин коллежского советника, а его должность к тому времени стала называться: «Аптекарь Лубенского медицинского сада» или «В Лубенском медицинском саду аптекарь». «Малороссийский Родословник» В. Модзалевского сохранил имена двух дочерей Петра Гильдебрандта. Екатерина, первая из них, вышла замуж за поручика в отставке Николая Ивановича Кулябко, будущего предводителя дворянства Лубенского уезда. Анна стала женой майора Акима Андреевича Новицкого: с 1809 по 1812 год он также был Лубенским уездным предводителем дворянства. Имя третьей дочери лубенского аптекаря не дошло до нас, но, по воспоминаниям Анны Керн, в юности жившей на Полтавщине, ее взял в жены местный дворянин Федор Пинкорнелли. Их сын Иван Федорович Пинкорнелли в шестидесятые годы XIX века служил в столице в чине штабс-капитана и в должности плац-адъютанта Петропавловской крепости. Впрочем, предоставим слово самой Анне Петровне Керн (Марковой-Виноградской), выросшей в захолустных Лубнах и хорошо знавшей тамошних Гильдебрантов с их малороссийской родней:

«Лубны в это время были наполнены отличными людьми, даже по образованию не слишком запоздалыми. Городничий был Артюхов, очень образованный человек, не портивший нашего кружка. Аптекарь казенной аптеки – старый-престарелый Гильдебрандт, очень образованный, почтенный немец, и его жена, радушная и отличная хозяйка, подобно которой мудрено было встретить. Они жили открыто, были очень гостеприимны, и гости наполняли их дом постоянно. Стол был такой лакомый и изобильный, какой теперь трудно встретить. Так было и у дочерей их, из которых одна была за Кулябкою, другая за Новицким, а третья за Пинкорнелли, бывшим впоследствии городничим в Лубнах. У этой последней обеды доходили до изумительной роскоши. Во всех этих семействах чистота в домах была такою, какой я не встречала нигде. Пинкорнелли не ел никаких других птиц и животных, кроме белых, и говорил: «Que diable, ни про что знать не хочу, мне чтобы все было…» И действительно, являлось все. Кулябкины были образцовые супруги, и хотя жена была лютеранка, а муж ее православный, но она с ним ездила к заутрене даже в трескучие морозы и соблюдала все посты. При этом говорила: «Мне неможно не ехать к заутрене, милочкадушечка, когда мой Николай Иванович едет… а потом мы вместе кофе пьем…» Кофе подавали им в разных кофейниках, на том основании, что первая чашка бывает лучше и чтобы не было никому из них обидно. Их завтраки отличались изобилием и необыкновенной чопорностью. Несметное количество различных пирожков и много закусок, домашних и купленных, в особенности водки были верх изящества и разнообразия и красовались в граненых графинах, на которых были красивые надписи, вырезанные из бумаги ярлычки – «кардамонная», «горькая», «мятная» и проч. Гостям приходилось отведывать их хотя по капельке, но пьяных я никогда не видала. Кутеж не был тогда a l'ordre du jour. Случалось, что отдельные личности на праздниках были розовее других, но больше ничего. Добрейшая хозяйка этого радушного дома была до того чопорна и до того прюдка (от фр. prude – чересчур добродетельный, преувеличенно стыдливый – В. Т. – Г.), что закрывала даже шею платочком от нескромного взгляда. Этот, однако, платочек был вымыт в шафране, чтобы оттенял белизну кожи на лице. Спавши на одной кровати с мужем, она укрывалась отдельно от него простынею и одеялом… У нею однажды сделалась рана на ноге, пригласили доктора, он нашел нужным осмотреть рану, и его заставили смотреть в дырочку на простыне, которая была повешена через комнату, на больную ногу, тщательно закрытую платками, кроме того места, где была рана. Любовь ее к мужу внушила ей одеть его могилу ползущим по земле густым растением с мелкими ярко-зелеными листиками, называемыми в Малороссии барвинком. Это было очень красиво и заставляло думать, что в доброй ее душе была поэзия… Все эти три семейства отличались, кроме хлебосольства, чистоплотности, еще такою деликатностью, какой трудно встретить в нынешнем распущенном и плохо воспитанном поколении… Вот поэтому-то с этими добряками приятно и привольно было жить и более просвещенным, чем они, людям. Одна из этой семьи не делала замечаний мужу из деликатности даже тогда, когда он смелыми оборотами доводил семью до разорения, на том основании, как говорила она впоследствии сыну, что все имение принадлежало ей.

Подобных этим было много и в Лубнах и в уезде. Моя семья со всеми ими водила хлеб-соль. (…).

Все они до такой степени были гостеприимны и добродушны, что для удовольствия других не щадили ни себя, ни своего покоя. Так, раз батюшка мой вместе со своею семьею и скрипачом приехал ночью к старичкам Гильдебрандтам, разбудил их и устроил танцы. Старички не только не рассердились, но изо всех сил суетились, чтобы угостить, и были очень счастливы, смотря на веселящихся» («Из воспоминаний о моем детстве», взято из книги А. П. Керн (Марковой-Виноградской) «Воспоминания, дневники, переписка», Москва, издательство “Правда”, 1989 год).

Петер Иоганн (1773–1835) и Иоганн, сыновья лубенского аптекаря Петера Гильдебрандта, решили пойти по воинской части. 31 декабря 1786 года кадет Павлоградского легкоконного полка Петр Петров Гильдебрандт произведен князем Потемкиным в чин корнета, а с 25 февраля 1787 года он служит в том же полку в адъютантском чине (РГВИА: ф. 10, оп. 1/74, св. 221, ч. 6, ед. хр. 262, 255). По какой причине Петр распрощался со своей военной карьерой так и неясно, но в 1808 году он уже в статском чине титулярного советника исправляет в Лубнах должность почтмейстера. В том же году в одном из писем своему корреспонденту, сохранившихся в Государственном архиве Полтавской области Украины (ф. 222, оп. 1, д. 207), он сообщает: