Текст книги "Бог одержимых (сборник)"

V

– Добрый день, тётя Катя. Здравствуйте. Случилось большое несчастье. Ваш сын Коля разбился в падении с водопада. Тела его так и не нашли. Мы принесли вам его вещи…

Баллада об убежище

В своём улье Натикрис считалась самым перспективным жнецом, но многие наставники были недовольны её склонностью к масштабу и комбинациям. Казалось бы, чего проще: «плод созрел, пора в корзину»! Но ей всегда этого казалось мало – не всё равно, сколько адаевы упадёт с одного удара по ветке. А конкуренция собственных результатов обещала сладкое безумие: когда внутренний взор пересекает себя несколько раз и замыкается на своём источнике…

Сейчас в её власти была вполне созревшая жертва, с трепетом прислушивающаяся к шелесту приближающегося механического монстра. Неподалёку, в потёмках каменного лабиринта, прятался охотник, готовый принять участие в жатве.

Пастух бездушного уродца сидел много дальше, занятый поглощением пищи и размышлениями о приятном. Сейчас он был спокоен и счастлив, но пройдёт немного времени, и его адаева станет ключевой фигурой в завязи грядущей комбинации. Именно пастух поможет Натикрис собрать неслыханный урожай. Её улей пойдёт в рост, и все, от несмышлёнышей до наставников, на долгое время забудут о дурацких ограничениях Сеятеля.

Натикрис даже потемнела от нахлынувшего возбуждения: если всё сложится как надо, она сама сможет основать свой улей! И для этого следует всего лишь немного поработать с дикой порослью: нагнать страху здесь, ослабить внимание тут, а ещё немного совпадений, злости, отчаяния и зависти… это так просто! И рискованно. Адаевы сильны убежищем, а Сеятель – джокером. И опасность тем больше, чем больше завязь. При неблагоприятном раскладе можно лишиться не просто куска реала, но и собственной сущности. О чём, собственно, и предупреждали наставники.

Только прочь суеверия и предрассудки!

Сеятель один, посевов много. За всеми не уследишь даже при Его возможностях. И адаевы, свободной от тьмы, уже полсотни урожаев не наблюдалось. Зло – их второе имя, а первое – ненависть… не суть шарады. Самое сложное – устойчивое направление ветра. Но, судя по всему, полярная область повышенного давления опустилась надолго. Циклоны отгорожены…

Можно рискнуть.

Натикрис решилась, и подобие жизни коснулось жертвы. Цепь событий дрогнула и тронулась с места – жертва одним ударом сломала безобидной конструкции хребет. Потом вспышка, хлопок, звон металла и шорох опавшей ракушечной крошки. Охотник, желая понять, что происходит, неосторожно выдвинулся из укрытия. Вновь вспышка, вторая… жертва и охотник опускаются на щербатое основание каменного лабиринта. Замирают.

Адаева-жертва стонет и шёпотом зовёт на помощь.

Никто не придёт. Пастух далеко, а охотник уже лежит в корзине. Жертва сама выбрала себе судьбу: сперва выстрелив в неведомое, а после – в своё спасение, которое тихо скончалось во мраке боли и страха.

«И ведь это только начало! – ликовала Натикрис. – Начало падающей цепи! Из настоящего в будущее. Из будущего в прошлое. И обильная жатва зафиксирует реальность. Теперь только следить, чтоб не прервалось, не ударило.

Потому что если ударит, то насмерть».

* * *

Тонкий ломтик буженины поверх бутерброда с брынзой был не просто удивительно вкусной добавкой к обычно пресному рациону – он означал начало сытой, полноценной жизни, от предвкушения которой кружилась голова и сладко ныло под сердцем.

Леонид к бутерброду чуть прикусил молодого чеснока и сделал порядочный глоток из чашки: набор Хайсон! Знай наших! Это не кочерыжки грубого помола, которые народ привык заливать кипятком. Может, Линней и сумел бы обнаружить таксономическое отношение этого гербария к чаю, но пить отраву они с Тинкой уже никогда не будут.

Что и говорить: прощай, нищета! Впрочем, гневить судьбу, наверное, не стоит. Правильнее сказать: прощай бедность! Ведь нищета – это когда холодильник пуст, а как его наполнить, неизвестно. А бедность – это когда знаешь, как заработать на продукты, вот только денег нет даже на холодильник…

Тревожно пропищал зуммер ноута – на экране заморгала напоминалка: пора подниматься на поверхность, время связи с заказчиком. Леонид сбросил сообщение, сделал ещё один круг: бутерброд, чеснок, чай, а потом поглубже откинулся в складном матерчатом шезлонге. Работа двигалась: «черепашки» поедали неизвестность, как черви прогрызают яблоко – картинка на экране росла, а масштаб автоматически укрупнялся. Рукава, изгибы, уровни… Клиент может и обождать. И если у Тинки её «лошадки» работают так же споро, то испытания они закончат до конца недели, а там и обещанный исполкомом акт о внедрении…

И большие, настоящие заказы!

Будет возможность снять офис, поместить объявления в газеты, поклеить рекламу… «трёхмерное сканирование крупных промышленных объектов»! «Семейство роботов-маркшейдеров, увязанных в единую киберсистему». Звучит!

Вот только словечко нужно подобрать: «черепашка» не нравится Тинке, а ему «лошадка» не по душе. Нужно что-то тёплое и ёмкое. Роботы и киберы – старо и затасканно. Роботинки? Киберяшки?..

А клиент подождёт. Да и о чём говорить? Что всё в порядке? Глупости! Это когда караул с криками «амба» и «всё пропало», тогда и звонки, и песни про «форс-мажоры», про стихию с «обстоятельствами». Но пока идёт плановая работа – бутерброды и чай куда уместнее пустого дежурного звонка.

Леонид доел бутерброд и в сомнении покосился на кулёк с едой. Нет. За следующий кусок мяса он примется, когда «черепашки» уползут настолько далеко, что придётся идти вслед за ними. Разумеется, часть самоходок придётся вернуть: границы исследуемой области катакомб определены заказчиком.

Но это ещё минут тридцать-сорок. А пока…

Леонид допил чай и задумался.

Первым делом – квартира.

Хватит ютиться по углам и комнатам! Они снимут свою, отдельную квартиру! Может, и двухкомнатную. А что? Спальня и кабинет! И хорошо бы с большой светлой лоджией. И машину отремонтировать. Срочно! «Восьмёрка»-развалюшка уже давно крыльями хлопает, даже мыть страшно, не то что ездить. Стартер, помпа… да! Квартира, машина… а цепторские тазики как-нибудь в другой раз.

Тинка – выдумщица! – тратить аванс на кастрюли… где она их хранить будет? Под кроватью? Так там всё инструментами занято. Утром едва не поссорились из-за железа. Ей, видите ли, надоело у хозяйки просить…

Один из «рукавов» растущего трёхмерного лабиринта замигал красным. Леонид протёр руки влажным платком и переложил ноут со столика к себе на колени. К его большому сожалению, аварийный сигнал перезагрузкой не убился, а тестирование только подтвердило диагностику системы: неисправность самоходки.

«Так-то, – подумал Леонид. – Не говори «гоп»…»

Он собрал остатки еды в кулёк, ещё раз вытер руки платком и распечатал схему коридора, в котором «подвисла» одна из «черепашек».

Немного успокаивало полное отсутствие контакта: ни звука, ни «картинки». Если «ва-аще» ничего не работает – скорее всего, чепуховая неисправность: фишка соскочила или что-то с питанием.

Это когда всё работает, но «не так»… о! Тогда и наступают кишкомотальные времена: попробуй отыскать битую микросхему или сбой в программе. Тем более что остальные стереотипные изделия продолжают исправно «фунциклировать»…

Леонид вернул ноутбук на столик и выбрался из шезлонга. Он взял из сумки фонарь, ещё раз глянул на схему маршрута и пошёл в сторону уснувшего механизма…

Луч фонаря выхватывал рубленые стены, тени плясали и корчились, было тихо, сухо, спокойно. Ему нравилось здесь работать: удивительно мирно. Все проблемы там, полусотней метров выше. А здесь ни суеты, ни давки. Никто не дышит в спину и не загораживает горизонт. Впрочем, горизонтом местность, конечно, не баловала… не заладилось у неё с горизонтом. Зато во всех других отношениях убежище что надо! Здесь нет тёщи, для которой зять – придурок: вместо того чтобы идти работать, дни и ночи просиживает у «телевизора с кнопками». И хозяйки коммуналки здесь нет, с её вечным ворчанием о скрипе кровати – спать ей мешает! Вот и приходится с Тинкой в посадку за город ездить – какой же секс без стонов, криков и седьмого пота?!

Леонид остановился и с нежностью погладил шершавую поверхность ракушечника: не зря судьба привела его в подземелье. Вот куда нужно бежать от проблем – в катакомбы! Здесь классно! А наверху – мрак и скрежет зубовный.

«Обидно, конечно, – подумал Леонид, – на пороге успеха радуюсь не пройденному пути, а булке с колбасой и перспективам секса без оглядки на ревнивых соседей».

Он сверился со схемой – цель рядом. Наверное, за тем поворотом. «Похоже, пришли…»

Он сделал ещё несколько шагов и понял, что не столько «пришли», сколько «приехали»: посреди коридора свернулся калачиком человек, он тихонько поскуливал. Повсюду валялись обломки самоходки, какие-то манипуляторы ещё дёргались. А шагах в пяти дальше лежал покойник с большим, длинным пистолетом в правой руке.

«Это он в черепашку стрелял? – немного заторможенно подумал Леонид. – А в «скрюченного» нечаянно попал? Случайный прохожий? А мне теперь что делать?»

«Прохожий» едва слышно вздохнул и чуть шевельнулся.

– Эге, парень! – обрадовался Леонид. – Да ты живой!

Он присел рядом со скрюченным, перевернул его на спину и понял, что радоваться было нечему: скулёж прекратился, а под человеком натекла большая лужа крови, он перестал дышать и уже не двигался. Леонид осмотрелся. Ему было понятно, что убираться отсюда нужно немедленно и со всей прытью, на какую только способен.

Но что-то его не отпускало.

Рядом чувствовалось что-то лишнее и чужое…

Леонид зябко повёл плечами. Ощущение недоброго присутствия не проходило. Даже усилилось. Стало холодно. И сыро. Он направил луч фонаря на покойника с пистолетом и увидел у него вместо глаза чёрную вздутую рану.

– А моя черепашка, значит, отстреливалась? – криво пошутил Леонид. Его голос звучал растерянно и жалко. – Сообразительная такая «лошадка»: отыскала где-то оружие, запаслась патронами…

Через секунду он разглядел пистолет и у «скрюченного».

– Однако!

По всему выходило, что «скрюченный» увидел самоходку, испугался и принялся её топтать. На шум кто-то пришёл, и «скрюченный» с перепугу пальнул в любознательного прохожего. Но у пришедшего тоже был пистолет, и они устроили состязания по точности стрельбы.

И победили. Оба.

А в результате на руках два трупа и неясный криминал: то ли «непредумышленное убийство», то ли «нарушение техники безопасности, повлёкшее за собой человеческие жертвы».

Давящее на психику ощущение чужого присутствия исчезло, и Леонид будто проснулся: обрёл способность думать и действовать. Он отыскал материнскую плату уничтоженной «черепашки», вытащил из колодки чип оперативной памяти, положил его в нагрудный карман рубашки и побежал обратно, к своему командному пункту. У компьютера он не решился тратить время на сбор самоходок: ограничился командой «спрятаться и замереть», собрал кресло, столик, сложил ноут с принтером и быстрым шагом двинулся к выходу.

«Звоню в милицию, – решил Леонид, поднявшись до уровня, на котором обычно проходили экскурсии. – Как выйду на поверхность, первым делом в милицию!»

Но в милицию звонить не сложилось: мобила, оказавшись в зоне действия связи, немедленно отсчитала десяток неотвеченных звонков. Первые два от Герасимова – как договаривались, полчаса назад. Пунктуальный, однако, заказчик попался! Остальные от Тинки.

Леонид набрал номер, но ему ответил незнакомый женский голос:

– Слушаю вас.

– Это я вас слушаю, – занервничал Леонид. – Я звоню жене, а вы, простите, кто?

– Вы, наверное, Леонид, – обрадовалась женщина. – С Кристиной всё в порядке, не волнуйтесь. Она на приёме у депутата Кусинского. Её только что привезли. Какое-то недоразумение… они сейчас на хоздворе. Я перезвоню Артёму Петровичу. Скажу, что вы уже едете…

– Не понял, – признался Леонид.

Он вышел из тени входа в катакомбы. Солнце тут же надавило на плечи. Глаза заслезились от яркого света.

– Пятнадцатый километр, – едва не пропела женщина. – Кристина сказала, что вы в Бородкино? А мы сразу за Истином. Как проедете посёлок, через пять километров будет указатель «ФК „Крестьянский край“». Поворачивайте направо. Они вас ждут. Хорошо, что вы так быстро перезвонили. Вы – молодец!

Она отключилась.

– Вот тебе и двухкомнатная квартира, – сказал себе Леонид, опуская до упора оба стекла в машине. – И какао с маслом…

* * *

Кусинский напоминал Никиту Сергеевича Хрущёва из старинной кинохроники: невысокий, плотный, улыбчивый, с заметной посреди тёмных волос розовой залысиной.

– Не, ну «кулибины», мать вашу! – с фальшивым воодушевлением восклицал он, смахивая пот с макушки и поминутно вытирая ладони о свои необъятные бёдра. От этого на светлой материи оставались тёмные полосы, и брюки выглядели неряшливо. – И вот эти, значит, «мышинки» шпионят на моих землях?

Он пошевелил носком припорошенной пылью обуви «черепашку», будто и в самом деле примеривался пнуть пойманного шпиона и диверсанта.

– Кристина, посиди пока в машине, – сказал Леонид жене.

Кусинский дёрнулся было что-то сказать, но Тинка уже уселась на пассажирское место «восьмёрки» и захлопнула дверь.

– Почему же «шпионят»? – пожал плечами Леонид. – Обычная апробация перед пуском в серию. И это не наша инициатива. У нас предписание…

Он уже почти успокоился. Было понятно, что покойники из катакомб к этому недоразумению отношения не имели. Тинка в машине, какая ни есть – безопасность. Поговорить с ней пока не получилось, но, судя по её невозмутимости, всё в порядке.

Зря беспокоился. Как только «Хрущёв» разберётся в ситуации, они сразу уедут. Наверное, придётся сразу к Герасимову. Однако странные полигоны он выбрал. Там – люди стреляются, здесь – феодал какой-то…

– Показывайте, – приказал «феодал». – Что ещё за предписание?

Леонид с готовностью протянул исполкомовское направление на апробацию.

– Так, – сказал Кусинский. – Подписал Герасимов. Это кто такой?

– Не знаю. Человек из кабинета.

– Какого? – спросил Кусинский.

– Высокого, – ответил Леонид. Присутствие троих охранников в чёрных очках способствовало терпению, но допрос под палящим солнцем действовал на нервы. – На седьмом этаже, где-то посередине коридора, справа, если идти от лифта…

– А вот мы сейчас узнаем, что за птица твой Герасимов, – пообещал Кусинский и вытащил мобилу.

Леонид пожал плечами. Было жарко. В машине окна опущены, да и сама «восьмёрка» в тени, но всё равно Тинке должно быть несладко в этой духовке…

– Сергей? – закричал в трубку Кусинский. – Приветствую. Да, я. Ничего, нормально… путём… всё, умолкни! Я тебе звоню, значит, мне нужно. Вот. Это правильно. Ты мне скажи, кто такой «Герасимов А. В.»?

– Алексей Викторович, – подсказал Леонид.

– Алексей Викторович, – немедленно уточнил в трубку Кусинский. – На седьмом этаже… Управление земресурсов? Техотдел… А ты не можешь мне сказать, за каким хером… нет. Не нужно. У тебя вертушка под рукой? Ага. Ты меня на него переключи. Да. Я сам с ним говорить буду…

Кусинский в очередной раз вытер рукой пот с лысины и провёл влажной ладонью по брюкам.

– Алексей Викторович? Кусинский беспокоит. Да. Фермерский концерн «Крестьянский край». Ага. И депутат в том числе. Ты Иванковых знаешь? Да, верно. Кристина и Леонид. У тебя работают? А теперь скажи мне, Викторович, что они делают на моей земле? Испытания? А почему меня не поставили в известность? Что ещё за уведомление? А ну, обожди!

Он отнял трубку от красного влажного уха и рыкнул одному из бойцов:

– Ринате звони, быстро. Пусть в приходном журнале поищет уведомление облисполкома. На этой неделе… – и опять в трубку: – Даже если есть такое «уведомление», на каком основании нарушается моя депутатская неприкосновенность? Действия твоего отдела расцениваю как розыскные мероприятия на моей территории, и, будь уверен, сегодня же жалоба на твой произвол будет на столе у Федорчука…

Боец, шептавшийся в стороне со своим телефоном, поднял руку, привлекая внимание, а когда поймал взгляд хозяина, кивнул. Кусинский чуть поморщился, но тон не убавил:

– Потому что так не делается! Ты меня слушай! Подсылаешь ко мне детей со своими игрушками… да охране плевать на твоё уведомление! Ты хотел, чтобы их застрелили? – Леонид вздрогнул. – Три пожара за пять лет! У меня рапс сохнет, твою мать! Через две недели – уборка. Если рипак вспыхнет, вся область до осени тушить будет! Да ещё Истин под боком. Посёлок спалить хочешь? Десять тыщ душ запиши себе на лбу, бумажная твоя душа! Поимённо!

Он опустил руку с телефоном и совсем другим тоном спросил:

– Обедать будете?

Леонид почувствовал, как Тина перевела дух.

– Нет, спасибо, – сказал он. – Недавно, знаете ли, обедали.

– Чувствуется, – равнодушно сказал Кусинский. Было заметно, что он уже думает о чём-то другом. – Надеюсь, чеснок было чем заесть?

Леонид сделал шаг назад.

– Не смущайтесь, молодой человек, – ухмыльнулся Кусинский. – Меню молодых семей, промышляющих наукой, для меня давно не загадка. А с наукой мы дружим. Да-с! Две тысячи тонн рапсового масла в год! А из масла гоним дизельку. Пойдёмте, покажу наше производство.

– Нет, – покачал головой Леонид. – Нам нужно ехать.

– Да и отсюда всё видно, – не хотел их отпускать Кусинский. – Вон там, за церковью, у нас крытые тока, квадратный километр площади, между прочим! По технологии, сразу после уборки рапсу нужно дать отлежаться. А там у нас лущильня, сепараторы, пресса, экстракторы… а там цистерны, видите? На возвышенности? Дизелька из рапса! К уборочной для себя оставили. Уборка, дискование, вспашка на зябь. Всё на своём топливе… будущее человечества!

– Что же вы цистерны на возвышенности установили? – удивился Леонид. – Обычно их в низине прячут, вдруг течь…

– А ты что, пожарный инспектор? – насупился Кусинский, но через мгновение доброжелательно добавил: – Это чтоб самотёком бензовозы заправлять. Может, ко мне работать пойдёте? Сегодня без компьютерщиков – никак!

– Мы не компьютерщики, – устало возразил Леонид. – Мы – системщики. Микроконтроллеры, датчики, исполнительные устройства…

– Но «мышинки» эти сами делали?

К большому неудовольствию Леонида, Кусинский всё-таки толкнул ногой «черепашку». Та отъехала от него на несколько шагов и принялась за диагностику: с минуту манипуляторы шевелились, ощупывая важнейшие узлы и крепления на корпусе.

– Сами, – недовольно сказал Леонид. – Вы позволите нам собрать своё имущество?

Не дожидаясь разрешения, он попросил Тину дать «черепашкам» команду сбора.

– «Лошадкам»! – тихо, но с вызовом поправила его Кристина.

– И что теперь? – с любопытством спросил Кусинский, вытягивая шею в попытке разглядеть, как Тина набирает на ноуте команды.

– Теперь они скачут к нам. Как соберутся, погрузим в машину и уедем. Это недолго. Пять-десять минут.

– А мы вас не гоним, – широко улыбнувшись, заверил Кусинский. – Может, всё-таки обед? Зря вы так дичитесь, молодые люди, даже обидно как-то. Подумаешь, обознались. Тут у нас, у ручья, «дикари» автостоянку организовали, – он махнул рукой в сторону Истина. – Никчемный народец! Жгут костры, гадят… того и гляди пожара наделают. Вот ребята и решили, что девушка оттуда.

– На побережье стоянка дорогая, – примирительно сказал Леонид. – Люди, может, год на бензин деньги копили, чтоб приехать…

– Пусть дома сидят, если денег только на бензин хватает, – пробурчал Кусинский. – Как кто-то из «дикарей» мне хоть какую-то пользу принесёт, так и конец света наступит. Попомните мои слова! Бездельники! Вот вы, к примеру, – белые! Нет времени пляжиться. Верно?

Леонид неохотно кивнул.

– И я работаю, – сказал Кусинский. – В этом году ещё ни разу на море не был. Выходит, мы с вами одного поля ягоды. Должны понимать это и помогать друг другу. Я – депутат! И за новации во всех отраслях народного хозяйства! У меня, кстати, несколько институтов под крылышком. Я ведь не только рипак в дизтопливо… у меня строительство, биоэнергетика, фармакология. И вам бы местечко нашлось.

– А фармакология каким боком? – перебил его Леонид.

Тему сотрудничества ему хотелось отодвинуть как можно дальше.

– Анестетики, – с готовностью ответил Кусинский. – Мы занимаемся каннабиноидами.

– Наркотики? – удивился Леонид. – Марихуана? Гашиш?

– А что тут такого? Важен не факт применения, а доза. Я уже несколько лет веду борьбу в Верховной раде за снятие всех ограничений на производство и распространение конопли. Не слышали?

Леонид отрицательно качнул головой.

– Конопля – не наркотик, а решение многих проблем, – со значением сказал Кусинский. – Это качественный текстиль, долговечная не желтеющая бумага, биотопливо, прочные и дешёвые композитные материалы. Что такое «посконь», знаете?

Леонид пожал плечами, и Кусинский с воодушевлением продолжил:

– Мужская конопля, к вашему сведению. В ней волокно крепче. И выражение «Русь посконная» отсюда же… Ничего дурного в конопле нет. Как нет ничего дурного в табаке, сахаре или винограде. Напротив – важнейший социальный амортизатор! Кого не интересует реальность: добро пожаловать в мир грёз! Вирт – лучшее убежище от ужасов реальной жизни. А как вы думаете, почему Господь подарил нам кино, телевизор и компьютер? Да потому что нас много! Нас охренительно много! Именно сегодня и сейчас идёт отделение зёрен от плевел: кто-то выбирает пепси и вирт, а кто-то реал с самогоном. А что до свободы торговли, так ведь всем выгодно! Особенно державе! Эта статья налогообложения по доходности многократно превысит поступления от спиртовой отрасли. И народ вместо хулиганства на улицах будет тихо по домам сидеть. Ведь наркобандитизм не из-за агрессивности наркоманов. Нет! Только из-за цены на продукт! Полная аналогия с американским «сухим законом» прошлого века. Распределение всё равно идёт, только по бешеным ценам и вне интересов державы. Если анаша поступит в свободную продажу, то недельная доза будет стоить не дороже одного дня неквалифицированного труда. Наркоману проще отработать этот день на пользу обществу, чем вступать в конфликт с обществом…

«Ему бы трибуну…» – подумал Леонид и чуть скосил глаза на охранников. Те спокойно посматривали по сторонам, равнодушные к жаре и красноречию своего босса. А может, давно уже спали: разве разберёшь, что там делается, за чёрными стёклами очков? Может, для того охрана и носит эти чёртовы очки, чтобы никто не понял, когда они спят, а когда только дремлют…

– Лёнчик… – тихо позвала Тина.

Да! Приползли остальные «лошадки» – теперь вся пятёрка в сборе.

Леонид, повернувшись спиной к депутату, подошёл к машине, поднял дверь багажника и по одной, осторожно, загрузил «лошадок» в ниши специальных контейнеров.

Кусинский чуть поперхнулся и неожиданно заинтересовался:

– А почему они все такие разные?

– Что нашёл на свалке, из того и лепил, – признался Леонид. – Вот эта, к примеру, самоходка – из пары роликовых коньков, а эта из скейта. Но стандартная конструкция у меня из листоподборщика. Вот где повезло! Типография убитую дээску выбросила: и ролики, и поддоны… представляете?!

– Да уж «повезло», – немного растерянно сказал Кусинский. – По всему видно, везения тебе не занимать, парень.

Охранники, позабыв о фальшивой демонстрации своей бдительности, рассматривали разнокалиберный киберзверинец.

«Значит, не спят, – подумал Леонид. – Или проснулись».

– А компьютер? Тоже сам собирал? – спросил Кусинский.

– Конечно, сам, – удивился Леонид. – Кто же мне компьютер собирать будет?

Кусинский промолчал.

– Приятно было познакомиться, – преувеличенно бодро сказал ему Леонид, закончив погрузку. – Желаем успехов в вашей самоотверженной работе во благо нас.

– Взаимно, – нахмурился Кусинский. – Может, ко мне на заправку заедете? Я прикажу – полный бак девяносто пятого зальют. Бесплатно.

– Спасибо, – уже из машины ответил Леонид. – Не нужно. Я недавно заправлялся.

– Три дня назад, – шепнула Тинка. – Восьмидесятым…

Он повернул ключ в замке зажигания, но машина завелась только с четвёртой попытки.

– Бендикс менять нужно, – недовольно сказал Кусинский. – А ещё лучше новую машину купить.

– Обязательно, – пообещал Леонид. – Вот как проведём испытания вдали от депутатских земель, так сразу и купим.

– Шутник! – неожиданно развеселился Кусинский. – «Вдали от депутатских земель…» это на Луне, что ли?!

* * *

– Спасибо, что быстро приехал, – сказала Тина.

– Не думаю, что это стоит благодарности, – махнул рукой Леонид. – Или были какие-то проблемы?

Он выкатился на трассу и повернул налево, к посёлку.

– Нет, наверное, – Кристина устало потёрла виски. – Испугалась немножко. Думала, посижу в тенёчке, пока «лошадки» рельеф отбивают. А тут эти на джипе… – Она увидела, что он напрягся, и поспешила уточнить: – Нет, правда, всё было в «рамках»: никаких выкручиваний рук или угроз. Даже какие-то удостоверения показывали. Просто давление силой, понимаешь? Такие лощёные, ухоженные… а шеф их так ваще капитан Сильвер, только попугая где-то потерял…

– Попугай обкурился и на сундуке с пиастрами кайф ловит, – сказал Леонид, Тина улыбнулась. – Только Джон Сильвер был долговязым. И у него не было одной ноги.

– Замаскировался, гад… может, домой? Пообедаем?

Он выдохнул в ладонь и принюхался.

– Почти не слышно, – успокоила его Тина. – Говорила тебе, чеснок не брать! Я вчера крылышки купила. Суп с лапшой сварила. На курином бульоне, представляешь?! Правда, в чугунном казанке – кастрюльку хозяйка пожалела.

– Опять про кастрюли? – недовольно нахмурился Леонид.

– Нет, о своём, – сказала Кристина, – о женском.

– С каких это пор наше совместно нажитое «женское» ты полагаешь своим? – притворно насупился Леонид.

– А что, это идея! – засмеялась Тинка. – Будешь вести календарь наших месячных?

– Ну… – протянул он. – Пока ты неплохо справлялась…

Он не успел договорить.

Только что обогнавшая их машина сбавила ход.

– Что за хрень!

Белый «москвич» продолжал сбрасывать скорость, но, когда Леонид, включив поворотик, попытался объехать неожиданное препятствие, оказалось, что слева, борт о борт с его «восьмёркой», движется второй автомобиль, блокируя его манёвры.

– Лёнчик, что им от нас нужно? – тревожным шёпотом спросила Тина.

– Не волнуйся, – сказал Леонид. – Не объяснив нам этого, они вряд ли отвяжутся.

Сопротивляться не имело смысла: машина слева – большой тяжёлый джип с тонированными стёклами. Начни дёргаться – сомнут и за ремонт платить заставят. Джип посигналил и прижался к самому борту «восьмёрки». Леониду ничего не оставалось делать, как выскочить на обочину. «Москвич» продолжал тормозить, и через минуту они все остановились в нескольких метрах от указателя населённого пункта «Истин». Какой-то шутник приписал фиолетовым маркером букву «А» после названия. А Леонид подумал, что ещё не хватает букв «К» и «Р» спереди. Ему пришло в голову, что можно было бы попытаться сдать назад, но, глянув в зеркало, увидел, что там уже подъехала третья машина, отрезав путь к отступлению.

Из «москвича» вышли двое парней. Один остановился у капота «восьмёрки», с интересом разглядывая ржавые разводы на корпусе. Другой подошёл к Тинкиной двери и, согнувшись пополам, внимательно осмотрел салон машины.

– Обознались, мужики? – как можно приветливее спросил Леонид.

– Девушка пусть тут остаётся, – сказал парень. – А ты выходи.

– С чего это?

– Потому что неудобно тебя при твоей женщине из машины вытаскивать, – неожиданно раздался голос слева. Леонид повернулся: правое окно джипа было опущено. – Не дури, парень, – сказал человек с пассажирского сиденья. – Осторожно открой дверь и ступай к «мерсу». Там с тобой хотят поговорить.

– А почему «осторожно»? – сдавленно спросил Леонид.

– Потому что, если широко откроешь дверь своей мыльницы, поцарапаешь ему машину, – пассажир кивнул в сторону своего водителя. – А Жорик от царапин на стенку лезет. Ты же не хочешь Жорика со стены снимать, верно?

Леонид не стал развивать эту мысль. Расклад, как обычно, был не в его пользу, но, выскользнув из двери, он заупрямился:

– Пусть этот человек отойдёт от моей машины, – он пальцем указал на того, что стоял возле Тинкиной дверцы.

– Есть разница? – чуть удивлённо спросил пассажир Жорика.

– Он должен отойти от окна моей жены! – упрямо повторил Леонид, чувствуя, как начинают подрагивать губы.

– Чё-то я не пойму, – заворчал парень. – Тебя кто в командиры записывал?

Леонид приподнялся на носки, чтобы оценить высоту обочины над полем: если боком, то можно соскочить… вот только, кронштейн треснут. И как назло – правый.

– Рябой, иди в машину, – крикнул с водительского места Жорик.

– А ты мне не указ! – ответил Рябой.

В джипе коротко пропиликало, и хриплый голос брезгливо осведомился:

– Что там у вас делается?

– Парень просит, чтоб Рябой отошёл от его женщины, – доложил пассажир Жорика.

– Он меня слышит? – спросил голос.

– Кто?

– Рябой меня слышит?

– Да слышу я! – крикнул Рябой и пошёл к «москвичу».

– Рябой, делай, что велит Бондаренко, – распорядился голос, но Рябой уже сел в машину и громко хлопнул дверцей.

– Теперь всё в порядке? – спросил Бондаренко у Леонида.

– Да, – сказал Леонид. – Спасибо.

И он направился к чёрному «Мерседесу», замершему в пяти метрах позади «восьмёрки». Когда он подошёл, заднее стекло опустилось, из салона дохнуло холодом:

– Присаживайся, – хрипло предложил незнакомец в строгой пиджачной тройке, кивая на противоположную дверь.

– Спасибо, я лучше тут, на солнышке, – ответил Леонид.

– А что так?

– Боюсь простудиться, – отрезал Леонид, а потом подумал, что ничего плохого ему пока не сделали, и хамить вроде бы не с чего. – Чеснока объелся, – пояснил он. – Мне пока лучше так, на расстоянии.

– Ну, как знаешь, – пожал плечами незнакомец. – Обращаться ко мне будешь Захар. На вопросы отвечай быстро и коротко. Я понятно излагаю свои требования?

– Вполне, – кивнул Леонид.

– Отлично. Вопрос первый: как зовут?

– Леонид.

– Неплохо, – одобрительно кивнул Захар. – Имя девушки, фамилия, в каких вы отношениях?

– Жена, Кристина, Иванковы мы…

– Какие у вас дела с Кусинским?

– Никаких!

– Что делали у него на территории?

– Он задержал мою жену. И мне приказали за ней приехать.

– И?

– Я приехал, мы стояли на солнцепёке. Он спросил, кто мы такие и чем занимаемся. Я ответил. Потом мы собрали свои вещи и уехали.

Захар из внутреннего кармана пиджака вынул пачку сигарет.

– Куришь? – спросил он.

– Нет.

– Молодец, – Захар сделал несколько затяжек и вернулся к прерванному разговору: – И кто же вы такие и чем занимаетесь?

Леонид покачал головой: рутинное поручение исполкома оборачивалось кошмарной стороной.

– У нас предписание от управления земельных ресурсов Герасимова Алексея Викторовича. Маркшейдерская съёмка сильно пересечённой местности: склоны, овраги, катакомбы, заброшенный недострой… всё что угодно. Если результаты нашей новой методики им понравятся, обещали озолотить и дать работу.