Текст книги "Из архивов памяти"

Глава восьмая. День шестой. Турку

Утром на подходе к Турку все собрались на перекус. Вот там, на этом самом завтраке, произошла одна непредвиденная встреча, которая внесла некоторые коррективы в нашу дневную программу. Дело в том, что ещё накануне вечером я на верхней палубе заметил финна, у которого на лацкане пиджака светилась яркая красная капелька – символ донорства. В то время у меня была такая надежда, что я соберу целую коллекцию донорских значков различных стран, а тут вот она, заветная «капелька». Сам я вчера не осмелился подойти к её обладателю, а Вальку было невозможно оторвать от автоматов. Зато ещё вечером, как только до чемодана добрался, достал советскую «капельку» и нацепил её на свою рубашку, причём сделал это безо всякой надежды опять наткнуться на того самого финна.

Но надо же было такому случиться, что на том самом завтраке финн с желанным значком не только нарисовался – он ко мне сам подошёл и на весьма приличном русском языке осведомился, правильно ли он понял, что я добровольно сдаю кровь и именно поэтому ношу такой замечательный значок. Завязался разговор. Вначале я выяснил, что в Финляндии нет, как у нас, платного донорства, просто, если кому-то нужна кровь для переливания, её выделяет государство, но впоследствии бывший больной должен привлечь своих родных, друзей и просто знакомых для возмещения потраченных на него государственных запасов. А вот такой значок дают не просто разовому донору, а активисту движения, и этот значок именной и продаже или обмену не подлежит. Но, если я буду столь любезен, что смогу уступить ему свой значок, он постарается помочь и мне. Какие проблемы-то? Я отцепил «капельку» и тут же отдал её финну.

Он поблагодарил и рассказал, откуда у него такое знание русского языка. Оказывается, у него феноменальные способности к иностранным языкам и он разработал систему их изучения: в течение года учит слова и грамматику по учебникам, затем берёт отпуск и едет в ту страну, где народ говорит на изучаемом языке – вот и всё. Так просто. Русский язык он изучал по такому способу несколько лет назад, и пригодилось.

Подошёл Валентин, я познакомил его с финским донором, и они тут же разговорились о правомочности ввода войск в Чехословакию. Меня эта тема уже довольно-таки утомила, и я собрался пойти погулять по парому, но услышал Валькин вопрос и приостановился. А вопрос-то был с какой-то не совсем понятной мне подковыркой:

– Ну и зачем ты туда-сюда катаешься? Контрабандой, наверное, балуешься?

– Жить-то надо. У меня кафе, пользующееся большой популярностью в Турку, туда знатоки приходят, чтобы понаслаждаться хорошей сигаркой, стаканчиком-другим виски. А где их возьмёшь в Финляндии-то? Вот и приходится раз в неделю на пароме кататься и в беспошлинном магазине отовариваться. Самое трудное – товар через таможню пронести.

– Ну, это-то как раз пустяк, нас-то досматривать не будут. Неси свой товар, поможем!

Через час, когда мы все вышли из парома и расселись по местам, в автобус поднялся наш новый знакомый, который пригласил всех попить чайку в его кафе и немного поговорить на нашем прекрасном, но немного трудном языке.

Никто возражать не стал: в гостиницу ехать было рано, а на экскурсию никогда не поздно, не разбегутся же достопримечательности, пока мы чайку попьём.

Кафе оказалось большим, столиков на двадцать примерно. Вся наша группа без проблем уместилась: сидели и по четверо за столиком, были и пары, а вот наша дружная компания уселась за шестиместный стол. К нам присоединился и хозяин. Завязался разговор, в котором основную роль взял на себя финн. Некоторые его высказывания уже тогда меня удивили и запомнились, а значительно позднее я ещё более осознал, насколько же он был прав. Вот два основополагающих тезиса в его рассуждениях.

Первое: «Мы, финны, считаем, что Финляндия существует благодаря деятельности двух великих людей. Это маршал Маннергейм, который сделал невозможное, – предпринял совершенно немыслимые усилия, чтобы страна уцелела как независимое государство и практически в довоенных границах и во время „Зимней войны“, и после Второй мировой.

Это также Владимир Ленин, который предоставил нам независимость. Понимаете, финская нация весьма древняя, но она всегда была кем-то порабощена и не могла нормально развиваться. Мы жили то под датской, то под шведской, то под русской коронами и только в 1918 году стали независимым государством. Как бы в дальнейшем ни складывались обстоятельства, поверьте, в Финляндии Ленин всегда будет почитаться как величайший человек».

Второе: «Мы очень благодарны России за то, что сначала вы подали нам пример настоящей демократии и благодаря вам весь мир начал развиваться в правильном направлении. А теперь мы говорим спасибо Советскому Союзу, который демонстрирует нам, как не надо жить, чтобы все остальные страны не наделали ошибок, ведь учиться лучше на чужих промахах».

Видя наши недоуменные лица, он пояснил:

– В вашей стране были осуществлены прекрасные демократические преобразования: восьмичасовой рабочий день, шестидневная рабочая неделя, обязательный ежегодный месячный отпуск, установлена минимальная заработная плата, введены бесплатное образование, бесплатная медицинская помощь, санаторно-курортное лечение и прочее, и прочее. Во всём мире хозяева вынуждены были повторять ваши шаги, поскольку в противном случае революции были бы неизбежны. И ваш пример дал мощнейший толчок в развитии всех ведущих стран. Но затем у вас началась какая-то внутренняя борьба с инакомыслием, вы стали самой закрытой страной в мире, у вас практически закончилось демократическое развитие, и вы начали отставать от ведущих стран. Это я и называю вашими промахами, которым нельзя следовать.

Пока он всё это нам рассказывал, официантки поставили на столики корзинки с различными печеньями и булочками и начали разливать чай и кофе. Я попросил чай, и мне в чашку положили какой-то пакетик, а затем налили кипяток.

– Что это?

– А, это новомодное изобретение англичан – чай в пакетиках. А что, у вас его ещё нет?

Пришлось признаться, что подобный чай мы видим первый раз в жизни. Уходя, каждый из нас пятерых уносил сувенир – коробочку пакетированного чая «Липтон», а я к тому же пополнил свою коллекцию финским донорским значком.

Ремарка 16. Жизнь сложилась таким образом, что именно в Турку, вернее в его пригород Райсио, я потом приезжал много-много раз по личным делам, но город практически не запомнил. Впрочем, так же, как и в первый приезд.

О последовавшей за чаепитием экскурсии опять ничего сказать не могу: не очень-то меня интересовали в тот момент архитектурные и прочие достопримечательности. Значительно интереснее было другое – встречи, разговоры и мысли, которые начали появляться: а действительно ли всё так хорошо в «королевстве датском», имея в виду свою родину.

Ремарка 17. В 2004 году Турку отпраздновал своё 775-летие. Этот старейший город Финляндии был первой столицей финского государства. Сегодня Турку является административным центром юго-западной Финляндии. Его часто называют также единственным западноевропейским городом в этой стране, так как все средневековые европейские города имеют четыре общих признака: это река для транспортного сообщения, кафедральный собор для духовной жизни, замок, олицетворяющий мирскую жизнь, и последнее, но не менее важное, – рыночная площадь для торговли. В Турку всё это есть!

Расстояние от Турку до Хельсинки – примерно 170 километров, расстояние до Санкт-Петербурга – около 400 километров. В Турку проживает примерно 180 тысяч жителей. Это пятый по населению город в Финляндии.

В Средние века в Турку находилась резиденция епископа Финляндии. Было время, когда город носил название Або, поскольку Финляндия входила в состав Швеции. Резиденция епископа и находившийся в городе доминиканский монастырь делали Або религиозным и образовательным центром Финляндии. Это был самый крупный её город, важный торговый центр и порт и один из крупнейших городов шведского королевства. Ещё в Средние века Турку (Або) был известен как научный и культурный центр. С XIII века в городе уже действовали две школы, в 1640 году основаны первый университет (Королевская академия Або) и первая типография Финляндии. По политическим причинам в 1809 году, когда Финляндия входила в состав Российской империи, столица была перенесена в Гельсингфорс (Хельсинки).

Город расположен по обоим берегам реки Аурайоки, которая делит его на северную и южную части. Берега реки соединяют семь мостов. В нижнем её течении людей через эту водную артерию перевозит также небольшой бесплатный паром.

Город был основан на левом берегу реки, где были расположены собор Турку, академия, Старый центр города, ратуша, первые школы и другие важные объекты.

Левый берег реки жители Турку называют «этот берег», или Або, а правый, соответственно, «тот берег», или Турку, что вызвало к жизни шутку: говорят, что паром перевозит людей из Турку в Або.

Жители Турку считают свой город особенным, а себя – отличающимися от других жителей Финляндии людьми. Они говорят, что стать «коренным жителем Турку» можно, только родившись здесь. Они не признают первенства города Хельсинки. Жители остальных регионов Финляндии иногда называют жителей Турку финскими парижанами.

В 2010 году, наряду с Таллином, Турку был избран культурной столицей Европы 2011 года.

Город официально двуязычный: финский язык в качестве основного используют 87,7 %, шведский является родным для 5 % населения.

В начавшейся вскоре после обретения Финляндией независимости гражданской войне Турку был, как и все крупные города, в руках «красных». Война, однако, оказалась быстротечной, и к весне 1918 года «красные» были вынуждены отступить из города.

Порт Турку расположен на берегу Архипелагового моря к западу от центра города. Через порт в год проходит свыше 4 миллионов тонн грузов и свыше 4 миллионов пассажиров. Это единственный в стране порт, оборудованный для принятия железнодорожных паромов. Из морских ворот Турку ежедневно ходят паромы «Силья Лайн» и «Викинг Лайн» в Стокгольм и на Аландские острова, в Мариехамн и Лонгнес.

После обеда мы поехали в гостиницу – в Турку нам предстояло провести одну ночь. К нашему изумлению, на стене здания, у которого остановился автобус, висела вывеска шведского университета, а никакой не гостиницы. Оказалось, мы будем ночевать в студенческом общежитии. «Надо же ознакомиться с условиями проживания финских студентов, сами ещё недавно такими были!» – пояснил наш шеф.

Дверь была закрыта, но после того, как кто-то нажал на кнопку звонка, замок щёлкнул и впустил нас внутрь. Мы вошли в открывшуюся дверь и увидели лестницу, которая начиналась почти сразу же за порогом, занимала весь простенок и вела на второй этаж. Подумалось: интересно, как же здесь на первый этаж попадают, с чёрного хода, что ли, или по лестнице вниз?

С чемоданами в руках мы начали подниматься наверх. На площадке второго этажа, за стеклянной дверкой, была маленькая комнатка – привратницкая или каптёрка, не знаю, как правильно её назвать, – в которой находился паренёк лет девятнадцати, не старше. Когда все прошли через входную дверь, он нажал какую-то кнопку, дверь закрылась, замок щёлкнул, а он вышел к нам. В его руках была коробочка с ключами, к которым были привязаны бумажки с двумя цифрами через чёрточку. Оказалось, что это номера комнат и количество человек, которые могут в них разместиться. К нашему удивлению – общежитие всё же, – там были комнаты для проживания от двух до четырёх человек. Жить мы должны были на третьем этаже, где для нас был выделен отдельный отсек. Ко всеобщему удовлетворению, в эти два дня кроме нас в общежитии никого более не должно было быть. Мы с Валькой взяли ключ от номера на двоих, затащили в него вещи и спустились на улицу. Неподалёку находился ресторан, в котором группа должна была обедать.

Сразу же после обеда мы решили пойти в кино: ещё когда ехали на автобусе, увидели афишу фильма Хичкока «Птицы». Эту ленту в Союзе не показывали, а шума вокруг неё было много, и хотелось иметь о ней хоть какое-то собственное представление. Пусть и на «тарабарском» языке идти будет. Собралось человек десять, если не больше, и мы отправились.

Кинотеатр был рядом – буквально за двумя ближайшими домами. На афише огромными буквами было написано: «Alfred Hitchcok. The Birds» – и нарисованы жуткие чёрные птицы, атакующие женскую фигуру с поднятыми в попытке защититься руками. Без тени сомнения мы взяли билеты. Оказалось, что две ленты крутят там non stop. Нас с фонариком провели в полупустой зал и рассадили на жёсткие стулья. На экране шло какое-то непонятное действо, актёры вели диалоги на неизвестном нам языке с огромным количеством гласных звуков. Было совершенно неясно, что это за фильм. Единственное, о чём мы догадались, – это не «Птицы», но сколько сие загадочное действо будет продолжаться, понять не могли. Возникла даже такая мысль: а может, чёрт с ними, заплаченными деньгами за билеты, да и с самим фильмом – не видели и не надо, таких, как мы, в нашей стране двести с лишним миллионов. Но тут вдруг как по мановению волшебной палочки по экрану побежали титры, и предыдущий сюжет закончился.

Мы сразу же взбодрились и настроились на просмотр нашумевшей оскароносной ленты. Но каково же было наше изумление, когда на экране появились мамонты, а из кустов выбежала в одной набедренной повязке девушка, за которой гнался в подобной же «одежде» молодой парень. Финал этой погони был закономерен: пара упала на траву, ну а чем занялась, вам должно быть вполне ясно. Эпизод закончился. Затем на экране возникли Древний Египет, что было ясно по строящейся пирамиде Хеопса, и всё та же молодая пара, но в уже цивильной одежде. Их общение продолжалось чуть дольше, но с тем же итогом. Далее в течение полутора часов показывали какие-то события или известных личностей, для того чтобы зритель осознал, когда же происходит очередная история. Мы видели и Наполеона, и Гитлера, эпизоды Гражданской войны в США и открытие Америки. Менялись времена, одежды и нравы, но финал оставался всё тем же. По молчаливому согласию всех членов нашей группы, не досмотрев картину до конца, мы покинули кинотеатр и на улице решили разобраться, что же произошло.

Как оказалось, афиша, которая нас завлекла в зрительный зал, только анонсировала фильм Хичкока. Мы не заметили мелких циферок, спускающихся по левому краю афиши, из которых следовало, что фильм начнёт демонстрироваться с 15 августа. А то, на что мы попали, называлось в вольном переводе «История любви всех времён и народов». Постояли, посмеялись, поняли, что надо быть внимательными и не переносить наши обычаи и привычки на иностранную почву. Почему я написал об обычаях или привычках – ну, просто в те годы у нас в стране не было принято вешать афиши кинокартин за две недели до начала их показа.

После возвращения в общежитие я поднялся в нашу комнату, а Валентин задержался у привратника, как он объяснил, чтобы прочистить ему мозги, а то больно неприветливо нас встретил. Прошло довольно много времени, наконец Валька вбежал в комнату, достал из чемодана пару бутылок водки (у него они ещё сохранились), махнул мне рукой, мол, следуй за мной, и вышел из комнаты. Заинтригованный, я пошёл за ним.

В коридоре никого не было, так что прошли мы до лестницы, а затем и до каморки привратника без каких-либо приключений. Финн, скучая, сидел на стуле, но, заметив нас, оживился. Каморка была не такая уж и маленькая. Стол со стулом, которые мы видели, проходя мимо, оказались не самыми последними предметами мебели: там вдоль стенки стоял диванчик с торшером, на котором мы и разместились. Валентин ещё по дороге начал мне рассказывать историю этого паренька, а закончил, пока мы рассаживались на диване.

Парень оказался из очень бедной семьи, но весьма способным, и ему разрешили учиться в кредит. Какой-то банк выделил ему некую сумму, которую он должен будет начать возвращать через пять лет после окончания университета. Чтобы снизить долговую нагрузку, мальчишка вынужден сдавать все экзамены с первого раза – за пересдачу надо платить, а также в каникулы никуда не уезжает, а работает в общежитии: он и на вахте почти круглосуточно, и комнаты убирает, и посуду после завтрака моет. В общем, молодец, труженик, каких поискать.

Валентин продолжил разговор, начатый ранее. Речь, конечно же, шла о Чехословакии, и он пытался доказать правоту ввода войск. Парень же упрямо называл нас оккупантами и фашистами. Спор так ничем и не закончился – переубедить твёрдо уверенного в своей правоте финна не удалось. Разговор зашёл в тупик, Валентин отдал бутылки, а парень в обмен сунул свёрнутые в трубочку деньги. Я тут же набросился на Вальку:

– Зачем ты берёшь у него деньги? Верни назад.

– Просто так он брать не хочет – очень гордый, понимаешь, и подачки не принимает, тем более от нас. После прошлогодних событий в Чехословакии он советских людей перестал уважать совсем, но деньги ему нужны, и есть покупатели на русскую водку. Завтра к нему придут и заплатят по тридцатке, вот он двадцать марок и заработает. Я отдал бы ему и ещё одну, последнюю бутылку, но у него больше нет денег, а мы уезжаем, и он наотрез отказался её взять.

Всё это он мне говорил по дороге в нашу комнату, там мы ещё немного подождали наших спутниц и отправились погулять по городу. Добрели до центра, ещё раз посмотрели на остатки средневекового города. Надёжно тогда строили: несмотря на все человеческие попытки ликвидировать эту красоту, она жива до сих пор.

Был уже вечер, скоро ужин, и мы вернулись в общежитие. А после ужина ещё немного поболтали да и спать легли. Закончился очередной день пребывания в Финляндии, и пока мне здесь всё очень нравилось.

Глава девятая. День седьмой. Оказывается, здесь есть море. Переезд в Хельсинки

Утром за завтраком нам предложили следующую программу сегодняшнего дня: вначале мы собираемся и едем на море; неподалёку от Турку есть городок Наантали с хорошей пляжной полосой, там-то мы и проведём всю первую половину дня. Затем обед, длительный переезд до Хельсинки с посещением какого-то всемирно известного лютеранского собора, ну а напоследок – размещение в гостинице и свободное время.

На прощание помахали нашему вчерашнему собеседнику, я имею в виду привратника, который даже вышел на улицу нас проводить. И вот наш автобус уже весело бежит по шоссе, а мы во всё горло распеваем «Катюшу», «Подмосковные вечера» и прочие популярные во всём мире, по крайней мере, мы были в этом уверены, песни.

Наантали оказался маленьким, очень симпатичным и в то же время весьма древним, хорошо сохранившимся городком на самом берегу Финского залива.

Ремарка 18. Наантали – один из старейших городов Финляндии. Он был основан вокруг средневекового церковного прихода монахами ордена св. Бригитты. Эта церковь до сих пор является крупнейшей в городе. Хартию городских прав поселению даровал шведский король Христофор Баварский в 1443 году. Согласно хартии, поселение получило торговые права и другие привилегии, в связи с чем город начал расти. Он также стал центром паломничества.

В XVI веке, когда католицизм в Скандинавии уступил место протестантизму, приход был закрыт и в городе наступил упадок, который длился до середины XVIII века, когда Наантали стал таможенным пунктом. В период экономического застоя XVI–XVIII веков Наантали получил известность своими вышитыми чулками – это ремесло возникло в нём ещё во времена существования католического прихода.

В 1863 году был основан курорт-спа на мысу Калеванниеми, благодаря чему город стал центром уик-энд-туризма. В 1922 году усадьба Култаранта на острове Луоннонмаа стала официальной летней резиденцией президента Финляндии.

С 1950-х годов начинается экономический расцвет города в связи с основанием вокруг него предприятий тяжёлой промышленности. В 1964 году в состав города были включены его деревенские пригороды.

Помимо спа-курортов, важной достопримечательностью Наантали, обеспечивающей регулярный приток туристов, является тематический парк «Страна муми-троллей» на острове Кайло, рассчитанный на детей дошкольного и младшего школьного возраста. Рядом с «Муми-парком», на соседнем острове Вяски, также существует парк развлечений, функционирующий летом (до 18 августа).

К сожалению, во время нашего пребывания в Наантали никаких развлекательных парков ещё не было и в помине, и мы удовлетворились отдыхом на пляже, достаточно хорошо оборудованном лежаками, зонтиками, а также кое-какими спортивными площадками, например волейбольной, теннисной, и несколькими столами для пинг-понга. В то далёкое время вся молодёжь нашей страны была повально увлечена настольным теннисом, ведь не зря в прекрасной ленте Геральда Бежанова «Самая обаятельная и привлекательная» с Ириной Муравьёвой в главной роли, снятой в 1985 году, так много внимания уделено сценам, где герои играют в пинг-понг. Жаль, что сейчас, как мне кажется, потеряна эта традиция с пользой проводить свободное время, особенно в обеденный перерыв.

Это было замечательно придумано – включить в программу такой кратковременной напряжённой поездки небольшой отдых на морском берегу. Удивительно было только одно – никто не купался в море. Нам, проводящим лето на кавказском или крымском побережьях, это казалось достаточно непривычным. Солнышко светило, как и положено в начале августа, ветерок был вполне умеренным, поэтому не прошло и получаса, как потребность охладиться возникла с такой неодолимой силой, что наша компания встала и дружно пошла к береговой черте, на которую нехотя набегала малюсенькая прибойная волна. Немногочисленные отдыхающие финны привстали или присели на своих лежаках и начали внимательно наблюдать, сможем ли мы войти в это северное море.

Вода оказалась немного холодноватой, думается, что не более 15–16 °C, но мы решили, что русские отступать не имеют права, и бросились в воду. В течение нескольких минут мы и поплескались, и поплавали наперегонки, в основном не для того, чтобы догнать соперника, а, памятуя известный анекдот, чтобы согреться. Когда не спеша вышли на берег, местные жители аплодировали нам. Отдохнули мы на славу: и позагорали, и ещё пару раз окунулись в прохладную водичку, и в волейбол поиграли. Финны тоже собрали команду, но наша сборная не оставила камня на камне от их надежд на победу. А самое главное – мы вволю погоняли маленький целлулоидный шарик.

Но, как всегда, всё хорошее должно было закончиться. Нас отвезли на обед, и вот мы уже в автобусе, который держит свой путь в сторону столицы Финляндии – Хельсинки. Впереди всего-то сто семьдесят километров хорошего асфальта, но, зная, с какой скоростью наш автобус будет ехать, на быстрый приезд мы не рассчитывали.

Сейчас я не могу точно сказать, где расположена та лютеранская церковь, которую мы посетили. Помню только, что нас поразили как внешний вид храма, так и его интерьер. На первый взгляд приземистое и массивное здание потрясло внутри высотой сводов, высоченными узкими окнами, которые при этом пропускали достаточное количество солнечного света. Я впервые попал в такой храм, поэтому с любопытством осматривался: трудно было понять, где ты находишься. Обстановка напоминала концертный зал, поскольку внутри был расположен весьма внушительный оргáн, а на полу стояли длинные деревянные скамейки со спинкой и жёсткие стулья. Этот христианский собор разительно отличался от привычных русскому взгляду православных церквей с их иконостасом и иконами на стенах, запахом благовоний и ладана, умиротворяющим и успокаивающим. Но, несмотря на всю необычность, церковь произвела на нас положительное впечатление.

Закончилась небольшая экскурсия, которую проводил строгий мужчина в чёрной сутане; пока он рассказывал о проекте и архитекторе, я ещё краем уха слушал Венькин перевод. Но когда начались разговоры о том, что именно лютеранское вероисповедание является истинным христианским учением, я отошёл в сторону: не люблю, когда мне навязывают своё мнение.

Так вот, экскурсия закончилась, и пастор, по-видимому, это был именно он, вынес большую книгу, в которой и предложил нам расписаться. Это была книга почётных посетителей, при знакомстве Веня ему объяснил, что наша туристическая группа – особенная, она сформирована по решению ЦК ВЛКСМ. Ну а раз так, то, по мнению священника, мы являемся именно теми посетителями, которым надлежит расписаться в этой книге. Образовалась небольшая очередь, все стремились оставить свой след в истории этой церкви. Наш шеф, который находился где-то в сторонке, увидев столпившихся подопечных, очень заинтересовался, подошёл поближе и когда понял, чем все занимаются, то тут же вмешался:

– Вы что, с ума все сошли? Это же церковь! Как вы можете расписываться в какой-то книге? Хотите продемонстрировать, что по церквям ходите?

Его слова подтолкнули к решительным действиям девицу, которая «не любит ходить со стадом, как корова». Она поступила примитивно просто: взяла и жирно зачеркнула, скорее даже заретушировала все фамилии, города и прочее, что успели оставить пять или шесть человек, в том числе и она сама, в злополучной книге. Священнослужитель чуть не упал в обморок, когда увидел изуродованный фолиант.

– Что вы наделали? Почти перед вами у нас в гостях был ваш лидер и расписался в этой книге. – И он показал нам хорошо знакомую подпись Леонида Ильича на одной из предыдущих страниц.

С испорченным настроением мы вышли из церкви, сели в автобус и покатили размещаться в гостинице.

Она была обычной, с двухместными номерами. Мы с Валентином бросили свои вещи и отправились в ресторан, где будем питаться во время нашего пребывания в Хельсинки. За ужином произошла странная сцена: к нашему руководителю подошла одна из дам, что-то тихо ему сказала и вручила какой-то небольшой предмет. Тут же по цепочке передали приказ: сразу после ужина всем срочно собраться в штабном номере. Собрание началось с напоминания о требовании, которое было нам предъявлено ещё в Москве на инструктаже – не брать с собой никаких документов и фотографий, даже супругов и детей. На вопрос, все ли помнят об этом, в ответ прозвучало единодушное «да». Тогда шеф поднял в руке маленький коричневый блокнотик и спросил:

– А это чья вещь?

Всё та же девица, которая «не любит ходить со стадом», аж подскочила с криком:

– Какое вы имеете право рыться в моих вещах? Отдайте мне его немедленно.

Не обращая никакого внимания на её эмоции, шеф попросил кого-нибудь помочь ей заткнуться и предложил нам заслушать некоторые из записей, сделанных в блокноте, который был обнаружен на столе в её номере. Не буду ручаться за точность приводимых сведений, но за смысл могу совершенно поручиться. Итак, там были краткие выписки из протоколов заседаний обкома ВЛКСМ по работе с трудными подростками с указанием точных дат их проведения. Приводились фамилии, адреса подростков и правонарушения, в которых их обвиняют. В некоторых случаях добавлялись любопытные пикантные подробности, например сведения о родителях малолетнего преступника: отец – алкоголик, мать – проститутка; или «родители находятся в местах лишения свободы, опекой занимается престарелая бабушка» и так далее. Даже я, далёкий от подобных вопросов, понимал, что, попади эти сведения в зарубежные газеты, скандал будет грандиозным. Все стояли, опустив головы, лишь хозяйка блокнота на вопрос, зачем она взяла его с собой, ответила:

– Сразу после возвращения у нас расширенный областной актив по этим вопросам. Мне надо подготовиться к докладу.

Весь её внешний вид и тон говорили об одном: она непоколебимо уверена в своём праве делать всё то, что считает необходимым.

После этого собрания наша пятёрка немного погуляла по городу, но настроение было окончательно испорчено, и мы отправились в гостиницу спать, тем более что на улице уже вовсю горели фонари.