Текст книги "Социология"

Социология представляет собой совокупность взаимосвязанных проблемных сфер, взаимопроникающих друг в друга и вместе с тем сохраняющих относительную самостоятельность. У каждого проблемного комплекса имеется свой круг искомых смыслов и соотносящихся с ними познавательных задач. Одновременно структура социологического знания иерархична, имеет вертикально ориентированное, трехярусное строение.

На высшем уровне располагается метасоциология, сосредоточившая в себе знания об общих, фундаментальных принципах существования социума и его нормативно-ценностных структур. Метасоциологические идеи и принципы выполняют методологическую функцию, ориентируют, направляют социологическую мысль, создают исходные теоретические предпосылки для успешного исследования конкретных проблемных сфер социальной реальности.

На среднем уровне располагается теоретическая социология, исследующая социодинамику функционирования социальных институтов в контексте общественной системы.

На самом нижнем уровне находится сфера эмпирической социологии, которая ориентирована на то, чтобы собирать факты, наблюдать, опрашивать, проводить анкетирования, производить различные социальные замеры и т. д. Отдельные факты социальной жизни, рассматриваемые сами по себе, эфемерны и скоротечны. Обнаружив себя, заявив о себе, они тут же растворяются и исчезают в потоках новых событий и часто не оставляют после себя явных следов в общественном сознании. Но социология удерживает их от немедленного исчезновения. Будучи зафиксированы теоретическим сознанием, они привлекаются к участию в построении гипотез и концепций, объясняющих суть того, что происходит с социальным миром.

Все три уровня социологического знания обнаруживают отношения взаимозависимости и соподчиненности, выступая как единый познавательный комплекс.

Отдельное место в системе социологических знаний занимает историческая социология, задача которой заключается в том, чтобы актуализировать, предоставить в распоряжение современных исследователей теоретический опыт, накопленный поколениями аналитиков за многовековую историю развития социогуманитарной мысли.

Структуру социологии можно изобразить и несколько иначе, разграничив внутри нее макросоциологический и микросоциологический уровни. Так, основной предмет макросоциологии составляют развитие и функционирование локальных цивилизаций на протяжении достаточно продолжительных исторических периодов.

Предметом микросоциологии являются непосредственные отношения между социальными субъектами внутри конкретных социальных общностей. Но, независимо от того, каким образом структурируется система социологических знаний, в любом случае она остается открытой, динамичной системой, способной к развитию и обогащению своего содержания.

Одна из основных задач, которую призвана решать социология, состоит в демонстрации того, что дает человеку и обществу социологическое видение и понимание социальной реальности, каковы возможности и преимущества такого видения. Социология обладает рядом функций, которые указывают, для чего необходима эта научно-теоретическая дисциплина, чем она полезна и какие задачи способна решать.

1. Дескриптивная (социографическая) функция состоит в том, чтобы описывать интересующие социологов социальные явления, давать их всестороннее теоретическое изображение с максимально возможной полнотой признаков. Различные формы сущего здесь предстают во всей их естественной противоречивости, без какой-либо идеологической ретуши и морализирующих сентенций. Социолог при этом не должен напоминать дикаря, который, по словам этнографа Тэйлора, «видит то, во что верит, и верит в то, что видит». Его профессиональный долг состоит в честном и непредвзятом изображении социальных феноменов, позволяющем увидеть за внешним внутреннее, за поверхностью – сущность. Социографический подход позволяет излагать эмпирические факты в их «чистом» виде, без примеси субъективизма, избегая оценочных суждений, идеологических интерпретаций и художественных аранжировок.

2. Оценочно-диагностическая функция позволяет социологии выстраивать оценочно окрашенные объяснительные модели на основе имеющихся старых сведений и новых знаний. Диагностирование состояния того или иного элемента социальной системы всегда выглядит как попытка поместить его в широкий социокультурный контекст, приложить к нему определенную ценностную шкалу и сформулировать соответствующие выводы о том, в какой мере данный элемент справляется со своими функциональными обязанностями, насколько он отвечает своему общественному предназначению. На этом пути социолога могут поджидать опасности либо идеологической ангажированности, либо схоластического пустословия, прикрывающего очевидную банальность оценок и выводов. В первом случае диагноз намеренно фальсифицируется в угоду требованиям властвующей политической элиты. Во втором – у социологов просто не хватает творческой, интеллектуальной энергии для выхода на требуемый уровень научного понимания данного социального феномена, и тогда их оценочные суждения оказываются словесными хитросплетениями из путаных силлогизмов.

3. Прогностическая функция социологии является следствием ее интереса к проблеме социального хронотопа (пространственно-временнно́го континуума), к вопросу пребывания социальных реалий в историческом времени – в прошлом, настоящем и будущем цивилизации. Внимание к будущему оборачивается ее способностью отвечать на вопросы: «Чего следует ждать? К чему необходимо готовиться? На что можно надеяться? В чем можно быть уверенным? Чего следует опасаться?» Эти вопросы заставляют социологическое сознание строить ближайшие предположения и долговременные прогнозы относительно возможных состояний социальных отношений, общественного и индивидуального сознания в условиях конкретной социальной системы. Чтобы эти прогнозы были правдоподобными, реалистичными, социология должна опираться на достоверные знания о прошлом и настоящем состоянии социальной реальности. А это требует хорошего рабочего состояния такой отрасли знаний, как историческая социология. Только зная историческое прошлое конкретного социального явления, можно понять его сегодняшнее состояние и выстроить достаточно обоснованное предположение относительно его будущей судьбы.

В выстраивании подобных теоретических цепочек может помочь диалектический взгляд как методологическая установка на повсеместное обнаружение социальных противоречий, требующая: 1) выявлять и фиксировать базовое объективное противоречие в пределах социальной реальности; 2) обозначать весь перечень доступных обзору путей и способов разрешения данного противоречия; 3) указывать наиболее вероятный из этих путей. Заключительная процедура будет служить основанием для построения прогноза тех процессов, которые совершаются в исследуемой социальной сфере и непосредственно зависят от характера выявленных противоречий.

Тем, кто получит сформулированные социологами прогнозы, останется лишь направить соответствующие усилия на то, чтобы на практике блокировать нежелательные варианты развития ситуативных противоречий.

Добывание новых знаний не является для социологии самоцелью. Ориентация на практику и ее нужды составляет важное свойство этой науки. В сфере конечных результатов своих усилий она смыкается с социальной инженерией, поскольку активно участвует в разработке социальных технологий по совершенствованию общественных отношений и укреплению социального порядка.

Становление и эволюция западной социологии непосредственно связаны с общей динамикой изменений социальной реальности и ее цивилизационного контекста. Социальная мысль, двигаясь «по стопам» развивающейся европейской цивилизации, стремилась в своих концептуальных построениях, объяснительных теоретических моделях раскрывать смыслы и суть происходящего в обществе. Ее развитие совершалось волнообразно, с чередованием подъемов и спадов. Так, в античном мире социально-философская рефлексия, заявив о себе поначалу в виде отдельных суждений софистов и киников, обретает вид полномасштабных концепций в фундаментальных сочинениях Платона и Аристотеля. После этого ее активность начинает постепенно угасать.

Познавательное отношение теоретического сознания к социальной реальности, имеющее вид накопления фактов и идей, предстает как приобретение все более адекватных представлений о ценностях, потребностях, интересах, которыми руководствуются люди в практике социальных отношений.

В социальных идеях и учениях воплотилась конструктивная роль общественного сознания по упорядочению и логическому оформлению стихийного социального опыта в концептуальные, внутренне организованные целостности теоретических построений. Социальная реальность логически реконструировалась в них средствами теоретической рефлексии. Историческое накопление мыслительного материала, расширение арсенала идей, развитие категориального аппарата позволяли с течением времени осуществлять все более глубокий философский анализ социальных проблем.

Социальная мысль, несмотря на периодические затухания своей поисковой активности, постепенно приобретала опыт и силу, глубину и основательность суждений. Этот процесс совершался, как правило, не посредством монологов мыслителей-одиночек, чаще всего это были диалоги и даже «триалоги» и «полилоги» исследователей с их идейными контрагентами, авторитетами прошлого и настоящего. При этом сталкивались различные подходы к одним и тем же проблемам, соперничали непохожие друг на друга методы, конкурировали системы аргументации, состязались мировоззренческие и нравственные принципы, индивидуальные интересы и пристрастия.

Л. Толстой в своей «Исповеди» высказал мысль о том, что когда обращаешься к наукам, которые пытаются давать ответы на вопросы, связанные с наиболее сложными проблемами бытия человека в социальном мире, то встречаешь «беспрестанные противоречия одного мыслителя с другими и даже с самим собою». Это весьма характерно для истории социальной мысли, которую можно рассматривать не только как историю социологических идей, но и как историю социологических проблем.

Внутри внешне плавной динамики исторического развития социальной мысли обнаруживаются резкие контрасты и поляризации, глубокие расхождения позиций, превращающих весь исторический процесс в многоактную интеллектуальную драму погони человеческого разума за ускользающей истиной. Таким образом, предложенное А. Эйнштейном определение истории науки как «драмы идей» можно в полной мере отнести к истории социальной мысли в целом и социологической теории в частности.

Основные коллизии «драмы социологических идей» могут быть рассмотрены в контекстах действия двух ведущих социокультурных парадигм[1]1
  Парадигма (от греч. paradeigma – образец, пример) – система мировоззренческих, методологических, нормативно-ценностных установок, предписывающих теоретическому сознанию решать научные проблемы строго определенным образом.


[Закрыть] – классики и модерна. Как рациональные методологические модели высокой степени обобщенности, обладающие императивной силой для исследователей, эти парадигмы предписывали или продолжают предписывать разработку конкретных проблем социальной теории в русле определенных исходных мировоззренческих и познавательных принципов.

Функциональное своеобразие парадигм заключается в их способности к параллельному сосуществованию в социокультурном времени-пространстве с попеременным доминированием какой-либо одной из них. Так, социокультурная триада парадигм классики, модерна и постмодерна подчинена историческому ритму маятниковых колебаний. Если первые две парадигмы обозначить двумя крайними точками, то между ними обнаруживается амплитуда колебаний исторического маятника. Эта амплитуда, если рассматривать ее в тот момент, когда маятник двигался от «пункта» классики к «пункту» модерна, служит графическим обозначением маргинальной стилевой формы, обозначаемой понятием протомодерна. Когда же маятник устремился в противоположном направлении от модерна к классике (неоклассике), то он оказался в социокультурном пространстве постмодерна.

Каждая парадигма обладает свойством доводить до логического конца все имеющиеся в ее распоряжении творческие ресурсы и потенциалы. Так, классика довела до конечного пункта логику нормативности, пафос дисциплинарности. Модерн выявил все доступные созерцанию и пониманию творческие резервы анормативности.

На исходе средневековья Фома Аквинский создал трактат «Сумма теологии», в котором попытался дать завершающую, «суммарную» формулу социокультурного, духовного опыта, накопленного европейской христианской цивилизацией за предыдущее тысячелетие. Аналогичным образом на историческом излете эпохи классики должны были появиться подобные «суммы». И они действительно возникли. Самым характерным оказалось то, что их возникновение имело именно такого же рода авторскую мотивацию, как и в «Сумме теологии» Аквината. В философии XIX в. на роль подобной «суммы» могла бы претендовать грандиозная гегелевская система. В европейской литературе – это масштабные эпопеи Бальзака и Золя. В русской литературе – начатый, но не завершенный Достоевским проект многотомного сверхромана «Житие великого грешника» и т. д.

Обозначим наиболее характерные особенности классической эпохи, ее цивилизации и культуры, имеющие определяющее влияние на формирование методологического инструментария социальных исследований. Парадигма классики:

1) совпала в своем развертывании и в логике самообнаружения своих духовных возможностей с историей доиндустриального общества и длилась в Европе, начиная с «осевого времени» (VIII–II вв. до н. э.) до середины XIX в.;

2) не культивировала тоталитарных форм социальности, относилась к ним как к чему-то экзотическому в теории (жанр утопии) и эпизодическому, периферийному в политической практике (например, империя инков);

3) имела разработанную, дифференцированную, полиморфную систему устойчивых стилевых качеств и признаков, отчетливо обозначившихся в содержании ряда таких «больших» стилей, как ренессанс, барокко, классицизм, рококо, романтизм и т. д.;

4) вектор классических культуротворческих интенций был устремлен в направлении от хаоса к порядку; в классическом сознании доминировала уверенность в продуктивности порядка и гибельности хаоса, который рассматривался как начало, враждебное человеку, культуре, цивилизации;

5) классический культурный космос – мир строгой нормативности запретительного характера; царящему в нем духу дисциплинарности соответствовал политико-юридический тезис «запрещено все, что не разрешено»; доминирующими парадигмами, при помощи которых в западном культурном сознании строились картины мира, выступали теодицея и антроподицея;

6) логика теоретической изобразительности была устремлена по направлению к симфонизму, позволявшему упорядочивать материал, подчинять его строгим композиционным нормам;

7) социальное знание стремилось к системности;

8) всякая мысль, в каком бы тексте, философском, юридическом, педагогическом или художественном, она ни присутствовала, никогда не представала в своей изначальной, вненормативной «наготе», а непременно была облачена в социокультурные «одеяния» из множества нормативных условностей;

9) господствовала вера во всесилие рационального мышления, переходящая в устойчивый эпистемологический оптимизм, рассчитывающий в любом фрагменте реальности непременно обнаружить либо типовые значения, либо эксклюзивные смыслы, и при этом приоритетное место отводилось первым;

10) привязанность к традициям;

11) общая конструктивная устремленность культуротворческой деятельности; на протяжении всей классической эпохи, от Платона до Гегеля, социологическое знание развивалось в единстве с метафизикой; плоды метафизического воображения преобладали над результатами эмпирического познания, а метафизическая дедукция довлела над практикой индуктивных обобщений.

Традиционное общество – это исторически первая форма цивилизованного социума, пришедшая на смену патриархально-родовому, догосударственному, доправовому, естественному состоянию и отличающаяся абсолютным доминированием аграрной экономики. По отношению к нему используется также определение «доиндустриальное общество», поскольку традиционное общество имеет свойство трансформироваться в общество индустриальное.

В марксизме концептуальный аналог традиционного общества именуется докапиталистическим обществом, включающим две исторические ступени – рабовладельческую (античный социум) и феодальную (средневековый социум).

Сущностные признаки традиционного общества:

1) преобладание натурального хозяйства, слабая развитость рыночных отношений;

2) устойчивость социальных структур, институтов, типовых моделей межсубъектных отношений;

3) господство традиционных форм социального поведения и культурных образцов нормативно-ценностного характера; консервативность общественной психологии и индивидуального мышления, негативное отношение субъектов к большей части социальных инноваций;

4) доминирование в ранних его фазах духа патриархальной общинности, предполагающей слабую развитость личностного начала, отсутствие в нем ярко выраженного трансгрессивного духа и стремления к противопоставлению индивидуального «я» общинному «мы»;

5) высокий социокультурный статус ценностей и норм корпоративной морали и, соответственно, низкая социальная оценка попыток обретения личностной автономии;

6) отсутствие специальных общественных механизмов по культивированию пространства социальной и духовной свободы;

7) жесткая иерархическая поляризованность структуры социума, состоящего не из равноправных граждан, а из вертикально ориентированных социальных диад противоположных сословий и слоев – землевладельцев и крестьян, сеньоров и вассалов; существование правовых ограничений (чаще всего на базе норм обычного права), препятствующих переходам индивидов с одного уровня на другой;

8) преимущественная опора институтов государственной власти на механизмы внеэкономического принуждения; активное использование авторитета религии для укрепления политического господства властвующих субъектов;

9) сакрализованный характер абсолютного большинства политико-правовых акций, осуществляемых государственными институтами;

10) единство политических стратегий светской и церковной власти, чьи институты венчают социальную пирамиду;

11) высокий авторитет духовенства и важная роль института церковного суда в социальной жизни;

12) преобладание монархического типа властвования над всеми остальными в силу его близости стереотипам патриархального мировосприятия и мироотношения.

Ренессансом (от франц. renaissance, итал. rinassimento – возрождение) именуется эпоха с XIV по XVI в. в истории европейской цивилизации и культуры. Термин «возрождение» был введен в середине XVII в. итальянским художником и историком искусства Джорджо Вазари. В своем фундаментальном труде «Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих» он противопоставил два стиля – средневековый, «варварский», не имевший представлений об истинной красоте, и новый, возникший на основе обращения к античным образцам художественного совершенства и фактически возродивший их.

В середине XIX в. швейцарский историк искусства Я. Буркхардт, автор известного исследования «Культура Возрождения в Италии» отделил ренессанс не только от предшествовавшей ему средневековой культуры, но и от пришедшего ему на смену стиля барокко. Таким образом, ренессансная культура обрела достаточно определенную локализованность в социальном пространстве и времени. Она предстала как исторический симбиоз трех начал – античного, средневеково-христианского и собственно ренессансного. Слившись воедино, они породили удивительный по своей выразительности и одухотворенности культурный стиль. Греко-римский натурализм вместе с христианским спиритуализмом оказались подчинены стремлению искать высшую красоту не на небесах, а на земле.

В Италии, на родине ренессанса, Возрождение прошло несколько этапов. Первый период – XIII в. («треченто»), или Проторенессанс (букв. «Предренессанс»). Второй период – XIV в. («кватроченто»), или Раннее Возрождение. Третий период – XV в. («чинквеченто») вобрал в себя фактически два этапа – Высокое и Позднее Возрождение, когда создавали свои шедевры крупнейшие итальянские мастера Леонардо да Винчи, Рафаэль, Микеланджело, Тициан, Джорджоне.

На протяжении Ренессанса совершался переход от феодального средневековья к современному типу западной цивилизации, происходила смена типов культуры, систем ценностей и форм миросозерцания. Это была переходная и потому чрезвычайно противоречивая эпоха, когда совершался целый ряд радикальных социокультурных метаморфоз в европейском нормативно-ценностном сознании. И хотя К. Ясперс утверждал, что сущность Ренессанса, где бы он ни заявлял о себе, состоит в том, что в культуре возникает воспоминание о возможностях и ценностях «осевого времени» и желание возродить их, все же инновационное начало в нем доминирует над традиционным, консервативно-ретроспективистским. Новообразующаяся цивилизация, пытающаяся припасть к своим истокам, приобщиться к ценностям «осевого времени», в итоге получает мощный творческий импульс для своего дальнейшего развития и энергично устремляется вперед.

Основные социокультурные метаморфозы, сопутствовавшие Ренессансу: 1) изменилась модель мироздания, средневековая картина конечной Вселенной сменилась умозрительной моделью бесконечного Космоса, возникла идея самодвижения космической материи, в результате которой исчезла необходимость в Боге как перводвигателе и первоисточнике миропорядка; 2) произошла смена моделей культуры, человек поставил себя в центр мироздания, теоцентризм начал уступать место антропоцентризму; 3) заявил о себе новый социокультурный тип личности с явно выраженными трансгрессивными наклонностями, рвущийся к неизведанному и запретному, страстно жаждущий самореализации и самоутверждения; 4) раздвинулось пространство социальной свободы.

Ренессансная и постренессансная мысль обнаружила острый интерес к тому, что находится «под» структурами человеческого сознания, т. е. имеет субструктурный характер. Это перемещение поиска происходило вместе с утверждением в европейской культуре новой, антропоцентристской, модели мировосприятия. Индивидуальное «я» становится главным предметом внимания для мыслителей, писателей, поэтов, художников. Открыв новую главу, западная культура как бы «проваливается» в человека, в глубины разверзшейся перед ее испытующим взором субъективной реальности. Мысль о том, что человеческое сознание представляет собой абсолютную реальность, пребывающую в основании всего сущего, все прочнее утверждается в европейской философии. У Р. Декарта, а затем И. Канта она предстала в виде стремления рассматривать любую предметность не саму по себе, а как данную человеку через сознание и его формообразующие усилия. В XX в. она оформилась в самостоятельный феноменологический метод, который оказался нацелен на отыскание безусловных первоначал всякого знания в глубинах трансцендентального «эго».