Текст книги "Осколки разума"

Глава четвертая
Несправедливость и травля

– Давай вернемся к сеансу, – сказал доктор. – Расскажи о своей новой школе.

– Что вам рассказать? – удивился я. – В ней ничего такого нет.

– Как ничего? Расскажи про учителей, про общее состояние школы, какие там люди учатся, – попросил доктор.

– Учителя хорошие, если говорить о знаниях, которые они усердно доносят до учеников. Общее состояние школы превосходное. Моя мать каждый месяц отдавала кругленькую сумму, чтобы я там получал максимум знаний. Также она платила за школьный ремонт, за новые парты и стулья. Могу предположить, что школа имела в своем распоряжении приличные финансы. Что до учеников… – я немного пораскинул мозгами и вспомнил всех одноклассников. – Отвратительные зажравшиеся морды. Они могут только унижать других людей, низшего сословия, и тешить свое я. На большее они не способны.

– Почему ты так грубо говоришь о них?

– Потому что я находился в этой среде немалое количество лет. Я видел все унижения и предательства. Я видел, как люди кидали друг друга за оценки. Как, по-вашему, это нормально? В наше время оценки ничего не значат. Главное в тебе – это личностные качества и знания. Статистика не решает вовсе ничего, а они предавали за статистику. Они мстили друг другу за пятерку по математике, достигнутую нечестным способом, – взорвался я.

Школьные воспоминания всегда пробуждали во мне стыд и отвращение. Я ненавидел школьные годы. Они были самыми невыносимыми в моей жизни. Если бы когда-нибудь ко мне подошел человек и предложил вернуться на несколько лет назад и все исправить, я бы никогда этого не сделал. Лучше я буду жить с детскими травмами и нестабильной психикой, чем снова отправлюсь туда.

– Не самое лучшее место, – прокомментировал доктор.

– Согласен, но мама хотела, как лучше. Она планировала изначально меня туда засунуть, папа тоже был за, чтобы я там учился.

– Что тебе больше всего запомнилось со школьной скамьи?

– У меня сохранилось очень много воспоминаний, – сказал я и хлебнул кофе.

– Знаешь, Жень. У меня сегодня много свободного времени, так что я могу тебе уделить целый день.

– Вы так сильно хотите мне помочь? – удивился я.

– Начинай, – сказал Павел Анатольевич.

Он пропустил мимо ушей мою реплику, я посчитал, что это утвердительный ответ и начал свой рассказа.

* * *

С последней моей встречи с одноклассниками прошло несколько дней. Первый звонок состоялся в пятницу, а в понедельник мне пришлось идти на учебу. По расписанию – всего лишь три урока. Я думал, что с легкостью их отсижу, и всё будет замечательно. Но судьба решила поиграть со мной.

В тот день я пришел в школу за пятнадцать минут до звонка. Все было прекрасно. В классе – только я и преподаватель. Я сел за парту в конце класса, как в прошлый раз. Мне показалось, что это место полностью мне подходит. Я не хотел контактировать с одноклассниками, так что это была идеальная позиция. Единственный, кто мог вклиниться в мое личное пространство, был неряха. Он не доставлял мне дискомфорта. Можно было его потерпеть, всего-то три урока. Потом – свобода.

Класс медленно заполнялся ребятами. Девочки и мальчики разбредались по своим кучкам. На меня никто не обращал внимания. Это меня радовало. По крайней мере, не нужно ни с кем общаться.

В дверном проеме я увидел неряху. Он зашел в класс и остановился возле учительского стола. Что-то спросил у преподавателя и развернулся. Он пробежался глазами по классу и увидел меня. «Сейчас сядет ко мне», – подумал я и положил голову на парту. Все пошло по другому плану. Он сел за последнюю парту, но на другом ряду. Я вздохнул и радостно раскинул руки. Сегодня эта парта полностью моя.

Класс заполнился детьми. Учитель начал урок. Не хватало только трех мальчишек. Тех, которые ко мне подходили в пятницу. Я очень надеялся, что они больше не появятся в школе. Однако мои надежды рухнули, когда в середине урока в класс постучались. Это были те мальчишки. Учитель их выругал, но пустил на занятия. Урок продолжился.

Я невольно наблюдал за тремя друзьями. Первое, что они сделали – это выкрутили ручки, оставив только их основания, и стали через них плеваться во всех подряд маленькими комками бумажки. Я даже повеселел. Может, они не такие и плохие. Они же дети. Им свойственно дурачиться.

Мое настроение резко поменялось, когда один из них заметил меня. Ребята сразу сконцентрировались на моей персоне. Заряд дроби полетел в мою парту. Учитель как будто не замечал этого.

На парте, под ней и даже в тетради были комочки бумаги. Я их нашел в волосах, в карманах. Везде, куда только мог достать. Я решил действовать по их правилам. Я выкрутил ручку и стал плеваться в них.

Мой мир перевернулся, когда Мария Ивановна обратилась ко мне:

– Молчанов, еще раз так сделаешь – вылетишь из класса.

– Мария Ивановна, но я же не один так делал, – оправдывался я.

Три друга сразу посмотрели на меня осуждающими взглядами. У одного из них, самого мелкого, я увидел ненависть в глазах.

– Не пудри мне мозги! Еще раз – и вон! – повысила голос учительница.

Я расстроенный сел за парту. Залпы не прекращались. Я терпел до конца урока, пока не решился снова им ответить.

– Вон! – закричала Мария Ивановна.

– Но… – не успел я ничего сказать, как учительница открыла дверь.

– Выходи!

Я повиновался и медленным шагом поплелся в коридор. Что за несправедливость? Не я один плевался. Почему только меня выгнали?

Еще десять минут я стоял в коридоре, пока урок не закончился. Раздался звонок, и учительница покинула наш класс. Я вернулся обратно за свою парту. Обиженный и расстроенный я стал готовиться к следующему уроку. Школьники решили опять повеселиться. Они снова открыли огонь. Я начал в ответ в них плеваться, на что Антон сказал:

– Еще раз плюнешь – я тебя ударю.

– Почему вам можно, а мне нет? – спросил я.

– Потому что нам можно, а тебе нет, – сказал Антон, и его два друга рассмеялись.

– Это же несправедливо, – сказал я.

– И что? – спросил Антон и плюнул в меня из ручки.

Я решил идти наперекор и плюнул в ответ. Антон резко встал со своей парты и быстро подлетел ко мне.

– Я же говорил, – сказал Антон и вмазал мне в глаз.

Мне стало так обидно. Я решил ответить ему тем же. Мой кулак размахнулся и попал в его подбородок. Приятели Антона заметили, что я не стал терпеть, подбежали и стали защищать друга.

Удары посыпались на меня со всех сторон. Я отбивался, но ничего не мог сделать против трех мальчишек. Меня забили в угол. Я прикрывался всем, что только было. Благо, они не додумались бить меня ногами.

Мое лицо было все в крови. Они испугались и перестали избивать меня. Хоть их родители имели огромное влияние в городе, но от тюрьмы их точно бы не спасли.

– Больше не размахивай руками, – пригрозил Антон, и они куда-то ушли из класса.

Я поднялся на ноги. Голова гудела, а мышцы дико болели. Рука потянулась к лицу. Я не чувствовал его. Вытер пот с верхней губы. Кровь осталась на ладони, залив часть моей сорочки. «Меня мама убьет за рубашку», – подумал я.

Я был прикован глазами одноклассников. Они смотрели на меня, как на труп. Они не понимали, как я еще стою на ногах. Я, словно живой мертвец, пошагал в сторону туалета. Никто даже не двинулся. Никто не решился мне помочь. Они только смотрели. Мне стало так обидно. Не за себя, а за них. Они даже ничего не предприняли. Просто стояли и смотрели. Бараны, а не люди. Мне не хотелось иметь с ними ничего общего.

Я кое-как доплелся до туалета. Ребята, что стояли и курили в окно, разбежались, как только увидели мое окровавленное лицо. Я был рад этому. Руками я ухватился за раковину.

«Что-то мне не хорошо», – подумал я.

Голова кружилась. Мне казалось, что сейчас упаду в обморок. Может, они меня до такой степени побили, что я получил сотрясение мозга? Да ну, вроде не так плохо, как могло бы быть. Я включил кран и стал аккуратно умываться. Зеркало, что висело передо мной, я даже не заметил. Но как только я убрал кровь с лица, стало безумно интересно, что же случилось с моей физиономией. Когда я посмотрел в зеркало, мне стало страшно. Вдруг я навсегда останусь с таким лицом? Под левым глазом огромная гематома, нос сломан, губа разбита и на лбу много шишек.

Резко заболела голова. Я схватился за нее двумя руками. Как будто кто-то хотел вырваться из черепной коробки. Виски сжимали, лоб пульсировал, а темечко неистово болело. Я посмотрел в зеркало и увидел странные силуэты. Мне стало страшно. Голова до такой степени закружилась, что я блеванул прямо в раковину. После этого я ничего не помнил.

Глаза я открыл уже в больнице. Рядом со мной сидела мама. Она плакала. Я дотронулся до нее рукой, и она стала еще сильнее рыдать.

– Сынок, я так рада, что ты жив, – всхлипывая говорила мама.

– Что со мной произошло? – спросил я.

– Тебя побили в школе, и ты потерял сознание в туалете, – говорила мама.

– Почему ты плачешь? – медленно спрашивал я.

– Ты проспал двое суток, – отвечала она. – Я думала, что ты не проснешься.

– Но я же проснулся, – я улыбнулся, насколько мог.

Мне кажется, что это было очень убого, но я старался ее развеселить.

– Врачи сказали, что у тебя сотрясение мозга. Еще неделю нужно полежать в больнице. Прийти в себя. Я буду к тебе приходить каждый день, пока тебя не выпишут, – плакала мама.

– Папа знает, что я тут? – резко спросил я.

Мама сразу перестала плакать. Я увидел в ее глазах ненависть. Ее настроение сразу переменилась. Она была готова взорваться на месте и вылить на моего отца все, что у нее накопилось.

– Да, он знает, но не пришел! – строго сказала мама. – Не стоит на него надеяться. И вообще, забудь о нем. У тебя больше нет отца.

Ее слова ранили меня в самое сердце. Хоть он и ушел к другой женщине, это не значит, что он меня забыл. Но если его тут нет, значит ли это, что он на самом деле обо мне забыл? Может, мама сама ему ничего не сказала? От этих мыслей голова еще сильнее заболела.

– Мам, я хочу спать.

– Спи тогда, сынок. Я пойду, – она ответила так же грубо, как и до этого.

Я не чувствовал больше от нее того сочувствия. Это очень странное ощущение. Сначала она плакала и была готова чуть ли не отдать свою жизнь в обмен на мою, а теперь, как только я вспомнил отца, стала так холодно ко мне относиться.

Двери в палату захлопнулись, а я провалился в сон.

* * *

– Твоя мама предприняла какие-то меры? – спросил доктор.

– Да, конечно. Она поговорила с родителями мальчиков, но это не дало никаких результатов. Все пошло совершенно другим путем. Меня стали еще сильнее ненавидеть и презирать, – говорил я.

– То есть твоя жизнь стала еще хуже после вмешательства матери?

– Да, именно так.

– Что происходило дальше? – спросил доктор.

– Все по стандартному сценарию. Я решил отстраниться от своего класса. Сначала посещал уроки и сидел от звонка до звонка. На переменах я стал гулять во дворе. Вдали от своих одноклассников. Постепенно я стал мебелью. Я вроде был, а вроде и нет. После этого случая я вообще не хотел иметь дел с элитной школой, если там все продажно и главное – сколько у тебя денег, а не то, хорошо ли ты учишься и насколько прав в той или иной ситуации.

– Могу тебе сказать, что в нашем мире всегда так, – заключил доктор.

– Я не дурак и все прекрасно понимаю. Но на тот момент мне не приходило в голову, что за какие-то деньги можно купить доверие.

– Это было в пятом классе? – спросил доктор.

– Да, в пятом. Это еще самый лучший год среди всех. Дальше было хуже, – говорил я.

– В каком плане?

– Вы же знаете, что переходный возраст – это страшное время. Для меня оно было еще страшнее.

– У тебя были друзья? Настоящие друзья? – спросил доктор.

– Да, один раз я познакомился с девочкой Дашей. Это было в седьмом классе. Как раз самое безумное время в моей жизни.

– Почему ты так его называешь?

– В то время я больше не хотел быть мебелью. Меня так же не любили и так же не воспринимали как полноценного члена класса. И я захотел все в корне поменять. Именно в то время я начал притираться к классу.

– Расскажи мне об этом периоде в твоей жизни, – попросил доктор.

* * *

На самом деле ничего интересного в этом нет. Подростки часто совершают безумные поступки, не думая о своей семье или о себе. У них как будто переключатель заедает на отметке «нет страха». Они могут сделать что угодно, лишь бы впечатлить друзей, девушку или ребят постарше.

Урок подходил к концу и один из тройки хулиганов решил позвать всех желающих поиграть в салки за школой. Согласились две девочки – Аня и Лиза, неряха и я. Хулиганы удивились, что я решил пойти с ними. Помимо этого еще обрадовались. Будет, над кем посмеяться. Я был готов к их насмешкам и оскорблениям.

За два года асоциальной жизни мне хотелось хоть как-то приблизиться к людям и заполучить хотя бы знакомых. На друзей я не рассчитывал.

Мы вышли из школы и потопали в сторону гаражей, что находились недалеко от школы. Каждый тащил портфель на одной лямке. Девочки весело обсуждали школьные новости, а ребята дурачились и веселились. Один я шел сзади всех, погруженный в мысли.

Буквально через пару минут мы оказались возле гаражей. Все ребята скинули портфели на траву. Думаю, никому не придет в голову воровать портфели со школьными учебниками.

Мы выстроились в круг. Антон сразу предложил все решить по-честному – камень, ножницы, бумага. Остальные ребята согласились.

Мы вскинули кулаки, и через пару конов было ясно, что Андрей водит. Он стал лицом к гаражу и стал считать до десяти. Все разбрелись по местам. Когда Андрей повернулся, первый, кого он увидел, был я. Он включил максимальную скорость. Я петлял от него между гаражами и заборами, по детской площадке. Андрей никак не мог меня догнать, так что переключился на другую цель. Пока я отдыхал, он успел поймать двух девочек и Никиту. Теперь за мной бежали четыре человека.

Я решил воспользоваться прошлой тактикой и снова побежал между гаражами. Они решили меня окружить. Я бежал по дорожке между зеленым и красным гаражом, когда увидел в конце дорожки Никиту. Парень стоял и ждал, когда я прибегу к нему в руки. Сзади меня нагонял Андрей. Я резко остановился и прыгнул, ухватившись за край гаража. Словно угорь, я заполз на гараж. Ребята удивились. Они не ожидали такого от меня. С гаража я прыгнул на ровную площадку и отбежал ото всех подальше.

– Стоп, – закричал Антон.

Все перестали нагонять меня. Остановились и обратили внимание на коротышку.

– Это нечестно, – продолжил Антон.

– Что нечестно? – спросил я.

– Нечестно прыгать по гаражам. Мы об этом не договаривались, – агрессивно говорил парень.

Все ребята стояли и наблюдали за разговором.

– Ведь мы не говорили, что нельзя прыгать по гаражам. Так что не нужно придумывать на ходу правила, – говорил я.

– Ты со мной так не разговаривай, а то получишь.

– Опять толпой изобьете меня? – спросил я, готовясь к схватке.

– Да, будешь лежать на полу, захлебываясь кровью, как в прошлый раз.

По лицам Андрея и Никиты было видно, что этот исход их не устраивал. Но они друзья, так что придется идти до конца.

– Давай сразу оговорим все правила, чтобы больше такого не происходило, – я решил найти хоть какой-то компромисс.

– Нет, если ты уже выбрал такую тактику, значит, будем ее придерживаться, – сказал Антон и добавил: – Теперь ты водишь. Иди считай.

Я покорно стал у гаража и начал считать от одного до десяти. Ребята разбежались, а Антон остался на месте. Он ждал, когда я повернусь. Первым, за кем я побежал, был Никита. Я его поймал без каких-либо трудностей, как и девочек. Пока ребята бежали за Андреем и неряхой, я решил поймать ненавистного мне коротышку.

Он сразу залез на гараж, я за ним. Он прыгал с одного гаража, на другой. Я даже удивился его скорости и физической подготовке. Когда Антон спрыгнул с последнего гаража, сделал сальто. После такого моя челюсть отвисла.

– Ну что, Молчанов? Так честно? – спросил Антон.

– Конечно, честно, – ответил я, пытаясь не выдать удивления.

– Ты меня до сих пор не поймал, – сказал Антон и побежал дальше.

Я спрыгнул с гаража и пустился вдогонку. Рядом с гаражами стояли многоэтажные здания. Может, этажей девять или двенадцать. Антон забежал в подъезд одного из домов. Предчувствие говорило мне «Не следует бежать за ним!», но подростковый максимализм перебивал голос здравомыслия. Я открыл подъезд и помчался по лестнице на последний этаж. Запыхавшись, я остановился на последнем этаже и просмотрел все от и до. Антона не было. Я поднял голову и увидел приоткрытую на крышу дверь.

Вот что он задумал. Я залез наверх и вышел на крышу. Антон стоял напротив входа.

– Ну что, будешь меня ловить? – спросил парень.

– Зачем ты сюда залез? Тут опасно.

– Это не оговорено правилами, – съязвил он. – Давай, лови меня. Боишься?

Его фраза вызвала бурю эмоций во мне. Боишься? Ни капли! Я побежал за ним. Он начал петлять. Оббегал огромные трубы и спутниковые тарелки.

– Не глупи, – кричал я ему.

– Слабак, – говорил он в ответ. – Ты даже поймать меня не можешь!

Моя гордость разыгралась на полную катушку. Я поймаю тебя, чертов карлик, и верну вниз!

Антон залез на строительные леса. Строители меняли внешний облик дома, поэтому леса еще стояли на последнем этаже здания. Я не знал, где сейчас находились строители, но мне безумно хотелось, чтобы они вышли из-за угла и прогнали нас поскорее.

Я полез за ним. Он маневрировал между плохо закрепленными железными трубами. Я полз за ним. Напротив строительных лесов находилось еще одно многоэтажное здание. Только оно было поменьше.

Антон посмотрел на меня и спросил:

– А ты так можешь?

После этой фразы он разбежался и прыгнул. Мы находились на уровне девятого этажа. От увиденной картины у меня стала кружиться голова, но я не хотел уступать. Антон удачно приземлился на крышу соседнего здания и сделал перекат.

– Давай, слабак!

Я ненавидел его всей душой. Отвратительный коротышка! Я последовал его примеру. Разбежался на лесах и прыгнул…

* * *

– Что случилось дальше? – спросил доктор.

– Я летел на бешеной скорости. Подо мной несколько десятков метров свободного падения. Я летел и думал, смогу ли я сгруппироваться и не отбить себе ноги.

– Смог?

– Нет. Я упал на крышу девятиэтажного ди не смог встать. Сначала я думал, что поломал ноги. На самом деле это был просто ушиб. Но на тот момент мне было безумно страшно. Я перебирал все возможные исходы и остановился на поломанном позвоночнике, – говорил я.

– Что произошло в итоге?

– Антон посмеялся надо мной и спустился вниз. Кстати, как я потом узнал, он занимался гимнастикой.

– Неудивительно, что он смог легко исполнять такие трюки, – сказал доктор. – Как тогда ты вернулся домой, если Антон ушел?

– Мне помогла девочка…

* * *

Солнце красными лучами возвещало о своем скором уходе, а ветер нагонял обороты. Мне становилось все холоднее. На улице весна, но вечера у нас прохладные. Я был в одной футболке. Помимо холодного вечера, меня волновал мой портфель. Он остался на траве возле гаражей. Обида проникала во все щели моего организма.

Меня оставили на крыше неизвестного здания, и я не знал, как спуститься вниз. Ноги неистово болели. Я даже не мог встать, не то чтобы идти. Я пролежал еще несколько часов, пока солнце полностью не зашло за горизонт. Что, если я тут умру? Меня действительно посещали эти мысли.

Странно, но я смирился с такой участью. Я расслабился на холодной бетонной крыше. Посмотрел вверх, на звезды. Мне стало грустно. Сколько я еще так пролежу? Когда меня заметят? Да еще и ноги болят. От боли начала кружиться голова и немного подташнивать. Но ничего. Я свыкся с болью и смог сдерживать тошноту. Правда, приятного было мало. Головокружение осталось.

Меня завораживали звезды с самого детства. Я смотрел в небо и представлял далекие планеты, галактики. Воображал, что где-то там, за несколько световых лет есть такой же несчастный человек, как и я. Он смотрит в небо и также думает обо мне. Мы с ним одно целое.

Где-то точно есть человек, который сможет полностью понять мои чувства и помочь мне выбраться из болота.

– Ты чего тут лежишь? – послышался женский голос.

– Все, теперь у меня галлюцинации, – сказал я вслух и закрыл глаза руками.

– Ты о чем? – опять женский голос.

– Ты настоящая? – спросил я, не поворачивая головы.

– Ну да, – удивленно сказал девочка.

– Это хорошо. Значит, со мной все в порядке.

– Так чего лежишь тут? Тебе не холодно? – спросила девочка.

– Холодно, – ответил я.

– Так чего лежишь? – снова спросила она.

– Встать не могу. Ноги болят, – объяснял я.

– А ты пробовал встать?

– Сначала да, а потом нет.

– Сначала – это когда?

– Часа три назад.

– Так, может, ты уже можешь встать?

– Так много вопросов.

– Вставай давай, – говорила девочка.

Я поднялся и повертел головой. Она еще кружилась. Я решил посмотреть на девочку, которая меня нашла на одинокой крыше. Ее лицо я не мог разглядеть. Ночное небо мешало мне это сделать.

– Как тебя зовут? – спросил я.

– Даша. А тебя?

– Меня Женя, – сказал я и добавил: – Я бы тебе мог пожать руку, но пока не в состоянии.

– Зачем мне жать руку? Я же девочка.

– Ну да, чего это я…

Сначала я стал на колени. Ноги болели, но шевелились. Это радовало. Следом я стал на одну ногу. Она отозвалась резкой колющей болью. Я вытерпел. Теперь вторая нога. Опять та же боль. Ничего, все хорошо. Я могу стоять. Значит, с позвоночником все хорошо.

– А ты говорил, что встать не можешь, – прокомментировала девочка.

– Как видишь, теперь могу. Благодаря тебе, кстати. Спасибо, – искренне говорил я.

– Как тебя угораздило-то?

Я медленно шагал в сторону двери, ведущей в подъезд. Дойдя до двери, я смог разглядеть ее лицо. Милая девочка с ярко выраженными скулами, острым носом, овальным лицом и зелеными глазами. Ее золотые локоны свисали до пояса, а в самих волосах были вплетены разноцветные ниточки.

– Смотри, – сказал я и показал пальцем на леса напротив дома.

– И что там?

– Оттуда я прыгнул на крышу дома.

Даша отпрянула и посмотрела на меня осуждающим взглядом.

– Ты идиот?

– Наверное, – улыбнулся я.

– Ты бы мог погибнуть.

– Мог, но не погиб.

Я хотел казаться перед ней совершенно другим человеком. Не обидчивым нюней с кучей социальных проблем, а обычным семиклассником с интересной жизнью и стойким характером.

– Пойдем, дурак. Я тебя проведу вниз.

Мы шли аккуратно, ступенька за ступенькой. Добрались до лифта, я нажал на кнопку вызова. Перед нами открылась спасительная камера. Я медленно зашел в маленькую комнатку и нажал кнопку первого этажа.

Осталось пройтись еще немного. Через несколько минут я уже стоял возле гаражей. Мой портфель так и лежал на том месте, только весь в пыли и со следами обуви на ткани. Эти подонки отпинали мой портфель! Да что же я такого им сделал?

– Ты чего завис? – спросила Даша.

– Да так, ничего. Все нормально.

Я взял портфель и накинул его на плечо.

– Спасибо тебе большое. Ты меня спасла, – улыбнулся я.

– Обращайся, если что. Я еще раз тебя спасу, – она ответила на мою улыбку своей.

– Как часто ты бываешь на крыше?

– Вечерами захожу. Мне нравится смотреть на ночное небо.

– Хорошо, я запомнил, – сказал я и медленно зашагал домой.

– Пока! – вслед мне закричала Даша.

– Пока! – крикнул я ей в ответ.

«Не зря я сегодня ушиб ноги», – подумал я.

* * *

– Как отнеслась мама к тому, что ты так поздно пришел домой? – спросил доктор.

– Ох… Лучше не вспоминать. Это был кошмар. Она рвала и метала. Естественно, мне нельзя было говорить, каким образом я повредил ноги. Но я не соврал. Сказал, что бегал и неудачно приземлился, – ответил я. – Странно, но она даже не посадила меня под домашний арест. Напротив, она отпросила меня с учебы и накупила конфет.

– Интересные у твоей матери методы воспитания, – задумался доктор и черканул по блокноту.

– И не говорите.

– Девочка Даша стала твоим другом? – спросил доктор.

– Да, – коротко ответил я.

– Ты можешь вспомнить момент или событие, которое помогло тебе понять, что Даша стала твоим другом? – спросил доктор.

– Дайте подумать… – я напряг голову. – Да, вспомнил. Это было на той же крыше.

– Что натолкнуло тебя на эту мысль? – спросил доктор.

– Мое психологическое состояние. Мне становилось все лучше и лучше после разговоров с ней. Не знаю как, но я всегда приходил в тот момент, когда она уже сидела на краю здания и смотрела на бушующий жизнью город.

– Расскажешь, что ты почувствовал, когда в твоей жизни появился настоящий друг? – спросил доктор и посмотрел на часы.

– Мне кажется, что мы с вами уже долго сидим. Может, сделаем перерыв или отложим на следующий день нашу беседу? – предложил я.

Мне стало не по себе, что я так много времени отнимаю у Павла Анатольевича.

– Нет, мне нужно узнать про Дашу как можно больше.

Меня насторожили его слова. Наш разговор прервал громкий стук. Кто-то ломился в дверь кабинета.

– Проходите, – резко повысил голос доктор.

В кабинет залетела медсестра.

– Павел Анатольевич, у нас ЧП, – сказала девушка с широко раскрытыми глазами.

– Что произошло?

– Бешенов разбил голову пациентки стулом.

– Да что же такое с ним происходит?! – закричал доктор. – Бешенова в палату шестьдесят девять, а пациентку в травмпункт!

– Бегу, Павел Анатольевич, – медсестра удалилась из кабинета.

– Так, Жень. Я пока разберусь с бедламом, а ты можешь идти к себе. Сеанс окончен. Медсестра предупредит, когда я смогу снова принять тебя, – быстро сказал Павел Анатольевич и выбежал из кабинета.

Я поднялся с дивана и направился к выходу. Буквально перед дверью меня посетила мысль заглянуть в блокнот Павла Анатольевича. Я вернулся обратно и подошел к его столу. В блокноте большими буквами было написано одно слово и обведено в кружок – «Даша».