Текст книги "Колокола земли Русской. Из глубины веков до наших дней"

Здесь следует отметить, что деньги собирались с большими трудностями. Эмигранты из знатных древних русских родов оказались за границей без средств для существования, их деньги лежали в банках России и были национализированы, как и дворцы, поместья, земли. Деньги были только у тех, кто занимался коммерцией, торговлей, но у них всегда только одна цель – умножить свой капитал. Им нас не понять.

Богословский институт – единственное за границей русское духовное высшее учебное заведение – начал свою деятельность в апреле 1926 года. В те годы в эмиграции были очень известные ученые и церковные деятели, которые приняли самое активное участие в становлении института. Известный писатель Борис Зайцев отмечал, что удалось создать «не захолустную бурсу, а учреждение, стоящее на высоте европейского богословского просвещения».

Преподавание в институте велось на русском языке. Митрополит Евлогий вспоминал: «Нам приходилось принимать офицеров, шоферов… лиц самых разнообразных профессий и биографий».

Первый набор состоял из 29 человек. Среди них был о. Михаил Яшвиль, память о нем «сохраняется в звоне колоколов»: это он подобрал их для звонницы Сергиевского подворья, и они звонят и сейчас, напоминая о нелегкой судьбе и испытаниях, с честью выдержанных Православием в изгнании.

И наконец, многие, даже те, кто никогда не бывал во Франции, знают, что недалеко от Парижа, в тридцати километрах, расположено кладбище Сент-Женевьев де Буа, которое зовут «Пантеоном русской эмиграции». Здесь нашли свой последний приют около десяти тысяч беженцев из России.

Русский художник-эмигрант Ю.П. Анненков когда-то написал: «Весь ансамбль – белизна стен, голубые купола, сочетание форм и пропорций, светлые стволы берез, окружающих их строение, и главное – его непередаваемая ласковость и призывность, несмотря на трагическое назначение возглавлять последнее земное убежище покинувших нас людей и – в будущем – нас самих, свидетельствуют о проникновенном таланте зодчего». Им был архитектор А.А. Бенуа, взявший за образец новгородские храмы XV–XVI веков. Митрополит Западноевропейский Евлогий (Георгиевский) освятил в Покров 1939 года этот храм. В 1946 году в ее крипте он был погребен.

На некотором расстоянии от церкви, справа, в 1939 году по проекту А.А. Бенуа возвели двухъярусную звонницу, увенчанную небольшой главкой во имя апостола Павла, она возведена явно в псковском стиле. Это тоже совершенно уникальное сооружение, построенное в древних русских традициях.

В двух проемах разместили шесть колоколов, их отливали на заводе Боля в Орлеане, но они уже давно стали православными, и даже русскими.

Ведь живут в России люди с французскими фамилиями и считают себя русскими не только по языку, но и по духу, общности.

Погребальный звон этих колоколов провожал в последний путь писателей И.А. Бунина, И.С. Шмелева и Б.К. Зайцева, художников М.В. Добужинского, К.А. Коровина, З.Е. Серебрякову и К.А. Сомова, балерин М.Ф. Кшесинскую и О.О. Преображенскую, многих участников Белого движения. В советское время на кладбище похоронили эмигрантов-диссидентов – литератора А.А. Галича, кинорежиссера А.А. Тарковского, писателя В.П. Некрасова, физика Панина. Здесь же похоронен танцовщик Р. Нуриев. И каждый раз звучал православный звон этих удивительных колоколов, скорбевших с людьми о невосполнимой утрате.

* * *

Из летописей известно, что в 1192 году на Валааме был построен каменный монастырь Св. Спаса Преображения.

Новый соборный храм Преображения Господня с 33-саженной колокольней освящен 26 июня 1892 года преосвященным Антонием, епископом Выборгским, в присутствии великого князя Владимира Александровича.

«Первый большой колокол, так называемый Андреевский, вылит в честь св. апостола Андрея, весом в 1000 п. и отлит тщанием о. игумена Дамаскина в 1873 г. на иждивение усердствующих благотворителей. Отливали его в С.-Петербурге, на Охте, на заводе Стуколкиной. Отделка колокола изящна; на нем изображены барельефы: Св. Троицы, Преображения Господня, Успения Божией Матери, святителя Николая, преподобных Сергия и Германа Валаамских и св. апостола Андрея Первозванного, изображенного с каменным крестом, который он поставил на горах Валаама, в бытность его на Валааме, который он посетил на пути в новгородские страны, почему у игумена Дамаскина явилось усердие устроить колокол в честь сего св. Апостола. Как от апостола Андрея во всю землю изыде вещание и в концы вселенныя глаголы его, так и от колокола сего не только на всю валаамскую землю исходит вещание, но и за пределы озера: в Финляндии и Карелии, за 40 верст, слышится звон его» (Описание Валаамского монастыря и скитов его. СПб., 1904).

Остальные большие колокола: 650 пудов (Воскресенский); 257 п., 150 п., 82 п. и 7 зазвонных. Кроме того, были два памятных колокола из совсем необычайного материала: металлической бахромы тканей и одежд, собранных на погребение императора Александра I. Отливали их, как и многие другие колокола для Валаама, в Петербурге и на самом острове.

В конце XIX века в монастыре было 5 храмов и скиты, и в каждом – колокола. Главный колокол в ските преподобного Авраамия Ростовского весил 160 п., а всего в 9 колоколах – 273 п. 8 ф.

Скит Коневской Божией Матери – большой колокол 97 пудов 35 фунтов, а во всех – 144 пуда.

Скит Святоостровский – 10 колоколов общим весом 200 пудов.

На колокольне церкви во славу Преображения Господня скита св. Иоанна Предтечи был колокол времен Бориса Годунова.

Кладбищенская церковь – 9 колоколов (150 пудов).

С древних времен в монастыре существовала традиция: о смерти монаха возвещал одиночный звон большого колокола. Когда умирал игумен – в колокол ударяли три раза. Когда колокол звучит двенадцать раз – эти звоны означают трагедию: наступил самый страшный час – умирает монастырь. 18 марта 1940 года над Ладожским озером прозвучали двенадцать таких редких трагичных ударов.

Из дневника последнего игумена «Старого» Валаама Харитона.

«Утро. 22.10.1941 года. Первым долгом мы пришли в собор, отслужили молебен Преподобным и Божией Матери. Иконостас удален, и стенная живопись закрашена масляной краской…

…В первом ярусе колокольни висит Андреевский колокол, третья часть его отбита и отсутствует, а язык сброшен на землю. Во втором ярусе висит воскресный колокол; все прочие колокола увезены большевиками».

За пять лет до этого дня И.С. Шмелев писал о валаамских колоколах: «Серебряный звон, хороший, ясный»; а о главном колоколе: «Громадный колокол. – Тыща пудов! – Андреевский, за полсотни верст, в Корелах слышен». «Апостол Андрей Первозванный сам сюда приходил и Евангелие изуверам возвестил. И “во всю землю изыде вещание и в концы вселенные глагол его”. А звон у него ма-а-линовый! А что Исаия пророк говорит? Ну… вы, ученые, ну? Вот и не знаете. “Да воздадут Господу славу и хвалу Его на островах да возвестят”. Вот и возвещаем на островах».

Что касается Воскресного 650-пудового колокола, то ему судьба улыбнулась: отлитый на Валааме в 1820 году мастером А.Шиловым из Валдая, он чудом сохранился, звонит в праздничные дни и сейчас.

Кончился страшный сон. Хочется верить, навсегда. И находят старые, почитаемые колокола, отливают новые, и все чаще и громче звучат они на звонницах, устремившихся к небу…

Молитвы священнослужителей, монахов, прихожан возносились в храмах и монастырях иногда несколько веков. Возле них нашли вечный покой наиболее почитаемые люди, воины-герои, сложившие головы в ратных боях, в них хранятся святые мощи. Эти земли становились и останутся навсегда намоленными, святыми. И звон церковных колоколов – «звук верховный», который «с высоты пророчит нам, что есть другая жизнь».

Колокола Ростова Великого

Если в столице взрослеющего государства отливались самые большие в мире колокола, высоко в небе горели золотые купола на самых больших храмах и самых высоких колокольнях, то в провинции, «во глубине России», монументальности было меньше – все как-то спокойнее, будничнее, человечнее.

Исключение – колокола Ростова Великого, но это особый случай – их уникальный звон признан лучшим и в наши дни. В свое время этот город тоже был столицей – Ростовского княжества.

Ростовский кремль – это удивительный памятник русского зодчества. Здесь собраны образцы иконописи, фресковой живописи, резьбы по камню и дереву, художественной лепки и керамики, литейного искусства и кузнечного дела. Славу Ростову Великому принесли и неповторимые колокольные звоны. Самые знаменитые звоны были слышны за восемнадцать верст, в далеких окрестностях Ростова Великого.

Впервые город упомянут в «Повести временных лет» под 862 годом, когда его округу населяли угро-финские племена. Новгородские словене и смоленские кривичи стали проникать на территорию Ростово-Суздальской земли с севера и запада в IX веке. В самом начале XI века происходит христианизация края, усиливается влияние Киевской Руси.

В 1164 году в Ростове были обретены мощи святителя Леонтия Ростовского – на территории Северо-Восточной Руси это произошло впервые. Первый белокаменный храм строится здесь уже при Андрее Боголюбском.

Центральную часть города составили вечевая площадь, куда по звону колокола собирался народ, епископский двор, Иоанновский и Григорьевский монастыри, а позже и Успенский собор, Борисоглебская церковь. В XIII веке это городское ядро, расположившееся на берегу озера Неро, обносят деревянными укреплениями, рвом с водой.

Ростов издавна славился своими колоколами, и их отливали лучшие в те годы мастера-умельцы. В «Истории государства Российского» Н.М. Карамзин приводит факт из летописи, что в 1290 году в Устюг из Ростова Великого был отправлен колокол «Тюрик». И позже, в летописях XV века неоднократно встречаются записи о колоколах, «политых в Ростове». На главной колокольне Ивана Великого Московского Кремля звонит «Ростовский» колокол весом 3267 кг, отлитый в 1687 году. Он был отлит в Белогостицкий монастырь, находившийся близ Ростова (отсюда и название колокола). Автор колокола – московский плавильный и колокольный мастер Филипп Андреев, работавший на Пушечном дворе с 1664 по 1688 год.

Большая земляная крепость «о девяти углах», названная впоследствии Ростовским кремлем, строилась в первой трети XVII века. Главным сооружением стал большой комплекс Архиерейского дома, окруженный земляными валами с одиннадцатью башнями. Обширное пространство вокруг оставлено незастроенным. Создание столь могучего города-крепости связывают с деятельностью последователя патриарха Никона митрополита Ионы, сторонника идеи господства церковной власти над светской. Архитектурными доминантами города становятся расположенный в его геометрическом центре огромный Успенский собор (усыпальница ростовских князей, митрополитов) и к востоку от него звонница.

Современный Успенский собор был построен в 1502–1512 годах, но службы на этом месте велись намного раньше, с 991 года, в самом первом храме. А всего их было пять, и с ними связано много легенд. Один из настоятелей собора был отцом былинного русского витязя Алеши Поповича, геройски погибшего в битве с монголами на Калке. В 1314 году здесь был крещен отрок Варфоломей – Сергий Радонежский.

В летописях и документах XIV века часто упоминается Ростовский архиепископ Феодор, и не случайно. Племянник преподобного Сергия Радонежского Иоанн в двенадцать лет принял постриг с именем Феодор у своего дяди и впоследствии с его благословления основал в Москве Симонов монастырь, стал его игуменом и духовником великого князя Дмитрия Донского.

Прекрасно владея греческим языком, будучи образованным, эрудированным человеком и тонким дипломатом, святитель в 80-х годах XIV века выполнял самые ответственные поручения князя в византийской столице. После последнего посещения Царьграда патриарх Антоний возвел его в сан архиепископа Ростовского, и святитель Феодор стал вторым архиепископом на Руси (первым это высокое звание получил владыка Великого Новгорода). У себя на родине, в Ростове, он основал женский монастырь в честь Рождества Пресвятой Богородицы и написал для этой обители икону Богородицы. В 1394 году он был погребен в Успенском соборе Ростова.

В 1609 году в соборе оборонялись горожане, не признавшие Лжедмитрия, и многие погибли под его сводами; в этом храме поляки и предатели схватили митрополита Филарета – будущего патриарха, и увели его в плен почти на десять лет. В соборе служил литургию святой праведный Иоанн Кронштадтский, а в 1913 году молился последний российский царь Николай II.

Самый яркий памятник архитектуры Ростовского кремля – звонница Успенского собора. Трехпролетную звонницу начали возводить недалеко от собора в 1682 году, и уже скоро митрополит Иона решает отлить колокол весом 2000 пудов и для этого приглашает в Ростов известного московского мастера-колокололитейщика Флора Терентьева, который великолепно справился с поставленной перед ним задачей.

Флор Терентьев лил колокола в конце XVII – начале XVIII века. В 1688 году мастер изготовил 2000-пудовый гигант, сохранившийся до наших дней. Его колокола звучали в Москве (Покровский собор на Рву), Ярославле (церковь Св. Димитрия), в псковском Благовещенском соборе их было два; это храмы, о которых сохранились сведения. Так как в документах Пушкарского приказа его имя никогда не упоминалось, можно предположить, что мастер работал самостоятельно, брался за конкретную работу и выполнял ее блестяще.

В 1688 году к звоннице была пристроена мощная высокая башня с проемом для отлитого колокола-гиганта, впоследствии получившего имя «Сысой», и с языком, весившим сто пудов; управляли им не менее двух звонарей.

Легенда передала нам слова Ионы Сысоевича: «На своем дворишке лью колоколишки, дивятся людишки». В них – гордость за сделанное своими руками, любовь к родному дому. Ласкательные, уменьшительные суффиксы в те годы часто использовались в русском языке, время было доброе, многообещающее. А «колоколишка» мог весить и две тысячи пудов.

В 1689 году полностью были закончены все работы на звоннице, и тринадцать колоколов заняли определенные им места на балках из лиственницы, заняли надолго – висят и сейчас, только к ним в XIX веке добавили еще два колокола; теперь их пятнадцать.

Вот как описывает набор колоколов Успенского собора известный исследователь М.Н. Тюнина:

«“Сысой” – 2000 пудов (32 тонны), отлит Флором Терентьевым в 1688 г. и водружен на специально для этого пристроенной высокой части звонницы;

– “Полиелейный”, или “Полиелей”, – 1000 пудов (16 тонн), отлит в 1682 г. московским мастером Филиппом Андреевым и его сыном Киприаном;

– “Лебедь” – 500 пудов (8 тонн), отлит в 1682 г. также Филиппом Андреевым. Назван так за красивый трубный звук;

– “Голодарь” – 171 пуд (2,7 тонны), трижды был перелит, последний раз в 1856 г.; назван так потому, что в него звонили в великий пост к определенным службам;

– “Баран” – 80 пудов (1,28 тонны), отлит в 1654 г. в Ростове московским мастером Емельяном Даниловым, умершим в этом же году от моровой язвы.

Следующие колокола меньшего веса имеют названия “Красный”, “Козел”, остальные без названия кроме двух небольших “зазвонных”, первого и второго.

На восточной стене собора, обращенной к звоннице, висел маленький, но звучный колокол “Ясак”, которым давали звонарям знак о начале звона» (см.: Тюнина М.Н. Ростовские колокола и звоны // Колокола: история и современность. М., 1985).

Историческая звонница и сегодня является одной из самых больших в России по своим размерам: длина ее 32 метра, ширина почти 11 метров и высота 17 метров. Ее пропорции, удачное размещение рядом со старшим по возрасту Успенским собором, традиционное строгое оформление делают ее гармоничным и очень привлекательным сооружением русской архитектуры конца XVII века. Проемы для колоколов, обрамленные белыми рамами, сразу же привлекают внимание. Спокойной мощью веет от огромных, в то же время изящной формы, темных колоколов. А внизу каждый пролет подчеркнут горизонталью – легкой ажурной металлической решеткой. Взгляд скользит выше, поднимается на кровлю, а на ней над каждым пролетом – изящные главки с крестами, устремленными в небо. Эта выстроенная талантливыми зодчими композиция совершенна по своим формам, и любоваться ею можно бесконечно. Однако рассмотрим основной объем звонницы. Он так же прост и изящен, несмотря на свои размеры, – шесть вертикальных лопаток-выступов в виде колонн и три горизонтальных карниза. На белом фоне совсем не лишние, функционально необходимые двери в цокольном этаже, узкие окна-бойницы на втором и третьем этажах и еле заметные оконца, освещающие проложенную внутри массива стены лестницу.

Специалисты, исследователи, занимающиеся изучением редчайшего феномена колокольного звона, считают, что красота звучания ростовских колоколов во многом определяется конструкцией звонницы. Дело в том, что внутри тела звонницы от верхней площадки пролетов прямо под колоколами оставлены каналы – пустоты в кладке, идущие до самой земли, которые резонируют и усиливают звучание (прием, используемый в органах). И еще один маленький секрет строителей ростовской звонницы: она поставлена вблизи озера, водная поверхность которого также усиливает акустический эффект.

Не так просто сложилась судьба ростовских колоколов, бывало, что их спасало только чудо и они оставались жить, а значит – звонить.

Колокола со звонницы Успенского собора избежали участи сотен своих звонкоголосых собратьев, которые по указу Петра I после поражения под Нарвой были перелиты в пушки, необходимые царю для будущих баталий.

Тогда было переплавлено около четвертой части всех колоколов России, среди них были и бесценные. Но звонницы Успенского собора указ царя об изъятии колоколов не коснулся. Дело в том, что в самые первые годы своего правления, начиная с 1691 года, царь обращался к ростовской митрополии с просьбой дать ему серебра, чтобы отчеканить монеты. Царю шли навстречу, сумма была предоставлена весьма солидная по тем временам – пятнадцать тысяч рублей; это-то через десять лет и спасло колокола. Не раз колокола были близко от гибели во время пожаров, этого страшного бедствия деревянных построек в России. Особенно сильными были пожары в 1730 и 1758 годах, но звонница уцелела, только копоть и чуть обгоревшие брусья напоминают об этой угрозе. После пожара 1758 года в Ростовском кремле все деревянные, крытые тесом, лемехом, дранкой крыши и главки заменили металлом.

Реальная угроза нависла над колоколами в 1919 году; по инициативе местных властей их должны были снять и переплавить на нужды промышленности. Неожиданно помощь пришла от главы Наркомпроса А.В. Луначарского, который на собрании городского актива сказал: «Храните исторические ценности и памятники Ростова и отвечайте за сохранность их». Слова наркома были восприняты как указание, и местные власти оставили колокола в покое.

Звон ростовской звонницы на службах был прекращен в 1928 году, но в 1932 году колокола зазвонили во время съемок фильма «Петр I». С тех пор Ростовский кремль и звонница стали популярными у кинематографистов. Ростовские колокола звонили в исторической эпопее «Война и мир», в фильмах «Братья Карамазовы», «Держись за облака», «Семь нот в тишине» и др.

В начале ноября 1941 года, когда враг был рядом, было принято решение снять колокола и эвакуировать их в тыл, но после разгрома немцев под Москвой необходимость в этом отпала.

В августе 1953 года невиданный в этих местах смерч снес кровлю и повредил главы звонницы. Вскоре реставраторы восстановили утраченное и пострадавшее.

Новая страница в биографии ростовских колоколов открылась в 1963 году, когда в «Неделе» (№ 13), приложении к газете «Известия», вышел очерк А.Бутлерова «Русские звоны» с прекрасными фотографиями В.Ахломова и П.Носова. Как рассказывают ветераны-«известинцы», это была идея главного редактора А.Аджубея, который побывал в Ростове Великом, увидел чудом сохранившуюся жемчужину русского зодчества, великолепные колокола и направил туда корреспондентов. В то время это был поступок – ведь Аджубей был зятем Первого секретаря ЦК и первого богоборца страны Н.Хрущева. Вот выдержки из исторического очерка, когда на встречу пришли «последние из могикан» – звонари-виртуозы, показать свое искусство и оставить его потомкам в записи.

«Они сидят в большой комнате под звонницей – пятеро умельцев, знающих цену своему редчайшему мастерству. Каждому под семьдесят, но все крепкие, ладные, похожие на старых мастеровых…

Накануне была репетиция. Я видел, как Александр Сергеевич Бутылин – главный звонарь – внимательно осмотрел все колокола, особенно “Красный”, свой любимый, затем связал веревками языки семи маленьких колоколов, устроил из большого деревянного бруса “ножную педаль” к восьмому и вдруг потянул веревки на себя. Колокола грянули разом, потом звук рассыпался – то по двое, то по трое, то поодиночке заговорили, запели звоны, рванулась в небо прозрачная, густая, звонкая музыка. Неуловимыми движениями пальцев Бутылин управлял ею…

Смешно, конечно, говорить о каком-то возрождении колокольной музыки. Эпоха колоколов прошла. Но сохраняем же мы памятники старины, ибо неразрывными традициями связано наше сегодняшнее искусство с искусством предшествующих поколений! Надо сохранить и колокольные звоны, и не только в звукозаписи. В том же Ростове-Ярославском знаменитые его звоны могли бы стать главным музейным экспонатом».

Такими словами закончился очерк, написанный 45 лет тому назад.

С чувством понимания и глубокой благодарности относимся к автору, который в начале 60-х годов выступил с ярким незабываемым рассказом о православных колоколах и их месте в истории нашего народа, привлек внимание читателей к проблеме. И это в то время, когда лидер партии и государства громогласно заявил, что через двадцать лет в стране не будет ни одного священника и ни одного верующего, что «нынешнее поколение будет жить при коммунизме». Правда, вместо объявленного коммунизма провели тогда Олимпиаду, а история и народ внесли свои поправки.

Что-то напоминает ту же ситуацию и сегодня. Не хотелось бы все повторять.

После публикации очерка в популярной газете новое поколение узнало о прекрасных колоколах Ростова, об их истории. А вскоре (по историческим меркам), через три года, при подготовке Всемирной выставки ЭКСПО-67 в Монреале, фирма «Мелодия» выпустила пластинку с записью колокольных ростовских звонов, и к ним пришла мировая известность.

Что произошло во время записи звона колоколов Ростова Великого, прервавшего после долгих лет свое молчание, и как к этому отнеслись местные жители, написал в своих воспоминаниях актер Малого театра Анатолий Борисович Свенцицкий.

«…С.П. Щипачев, которого я хорошо знал, рассказывал мне на даче в Переделкине, как опробовали и записывали “звоны” в Ростове Великом. “Приехали мы, писатели, музыканты, корреспонденты газет, и ждем… И вот первый удар колокола, затем второй, третий, начался малиновый трезвон… И побежали, крестясь, жители города к монастырю, и старые, и молодые – думали, кончилась советская власть… Разочарованы были”, – улыбаясь, добавил Степан Петрович.

С тех пор прошли годы… Снова звонят на Руси колокола, и нет в ней власти советской. Думаю, что сегодня вместе с русским народом перекрестился бы и Степан Петрович Щипачев». Эта пластинка появилась у меня в далеком 1967-м. Первоначально их было три. Две улетели в Африку. Провожая меня в экзотическую далекую командировку, отец решил, что этот звон должен сопровождать сына и напоминать о доме. Он оказался прав: православные колокола волнительно звучали у подножия Джур-Джуры и в песках Сахары. Ту, что осталась, я слушаю на старом патефоне. Звучат колокола, напоминая о молодости, помогая размышлять о прошлом, настоящем и будущем.

И все же слушать колокола лучше всего в Ростове Великом.

Сегодня услышать звон этих колоколов едут туристы из самых дальних уголков России и зарубежья. И звучат колокола во время службы в храмах и в дни фестивалей, когда показать свое мастерство съезжаются лучшие звонари – мастера удивительного искусства звона.