Текст книги "Vertuхайка ля мур. Дикий мёд домашней осы. Два сценария"

– Благодарю вас, – взяла кредитку Анна.

*

105.*

А Андрюхе Мазерати снился сон.

Будто сидели они со Стрёмкой в парадном мундире над рассветным дымящимся золотистым прудом с одной удочкой и курили одну сигарету.

– К мои не ездил? – спросил Стрёмка.

– Не, пока… некогда… я тебе калаш хрустальный скоро прикуплю. Дорогой, падла.

– Ты не ищи её… она тебя сама найдёт, – печально посоветовал Стрёмка.

– Она, тварь, заразная… таких давить надо, – глядя в воду, ответил Андрюха.

И Стрёмка обнял его за плечо, и тихо начал говорить, глядя в даль:

– Ты, на тёлку-то эту, не гони… не надо… это потом только понимаешь… она просто, как заблудилась… по жизни заблудилась… слово-то страшное – блудить… а ну как это зачем-то надо?… а ты, брат, свою волю гнёшь, как пальцы… а потом… это мои проблемы, братан… если встретишь, ты ей скажи…

А вот что сказать, Андрюха и не дослушал…

Сон улетучился…

*

106.*

Всё так же бухали барабаны.

Азия спала в своей спартанско-азиатской комнатёнке, на полу, на спине без подушки, положив руки вдоль тела поверх чёрной простыни с красивым орнаментом и огненно-золотым драконом.

Возле головы, в маниакальном порядке, разложены – большой блестящий пистолет с драконом на рукоятке, маленький чёрный револьвер и мобильный телефон

Когда раздался звонок, она медленно, очень медленно, с закрытыми глазами подняла и протянула руку, безошибочно взяла с пола телефон, и с ядовитой весёлостью сказала:

– Здравствуйте, генералиссимус!

*

107.*

Высокий чин сморщился.

Видно было – он не спал эту ночь:

– Паспорт на фамилию Кашина Анна поддельный. В Москве не зарегистрирован

*

108.*

– Что вы говорите? – ехидно удивилась Азия, не открывая глаз, – Её зовут Виктория. Фото у вас есть. В Москве десять миллионов человек – из них со славянскими лицами меньшинство. Половина мужчин. Вычтите детей. Потом старух, К пяти часам её местонахождение должно быть установлено. Справку по заказным убийствам по Тюмени за последний год. Всё! А сейчас вы скажите, что вам нужен час.

Отключила телефон и медленно, очень медленно положила его на пол, точно на то же место, откуда взяла.

Так и не открыв глаз.

*

109.*

– Мне нужен час, – автоматически сказал высокий чин уже в гудки.

*

110.*

Азия медленно, сомнамбулически медленно, поднялась и села на своей циновке.

Вся спина была в точечках крови.

*

111.*

Лифтовый холл.

Анна и Чистюля.

Когда Анна позвонила, вызвав лифт, Андрюха Мазерати спал, как ребёнок у неё на диване, подложив ладошки под щёку.

– Подъём, разведка!

Чистюля недоумённо посмотрел на неё, оправляя шейный платок.

– Водитель мой, – пояснила ему Анна, – И хранитель моего тела. Но без глупостей. Я не люблю коктейлей.

Чистюлю ответ успокоил.

– Да я давно уже встал? – наврал спросонья Андрюха.

– Дитя ты всё-таки. Хоть бы врать научился. Давай за мной. Я нашла женщину твоей мечты.

– Где? – не сразу понял, потом весь напрягся Андрюха. И глаза стали стальными, – Дай!.. Проси чё хочешь!

– До вечера, моя королева, – Чистюля снова опустился на колено и поцеловал ей руку.

А Анна едва сдержалась, чтобы не рассмеяться.

Двери съехались, а Анна сказала Андрюхе:

– Прошу…

– Дай мне её… Проси чё хочешь, – повторил Андрюха.

– Дам. Завтра. А прошу… прости меня…

*

112.*

А милиция тем временем была вся на ушах.

По отделениям патрульные наряды уже имели фотографию Анны из аэропорта.

Мониторы, мониторы с потоками людей…

Люди, отслеживающие эти потоки…

И фотографии Анны.

*

113.*

Совершенно неуместный, в лихом голубом берете, десантной майке, камуфляжных штанах и сапогах Андрюха дремал в своей шикарной тачке у дома Чистюли.

– Ну, сколько ларьков за ночь спалил? – весело спросила Анна, плюхнувшись в машину.

– Каких ларьков? – вмиг проснулся и так же весело удивился Андрюха, – Ничего не знаю!

– А что это ты вырядился? – Так сегодня праздник большой. День воздушно-десантных войск

– Я всю ночь за тебя молилась, чтоб тебя, дурака, не подстрелили.

– На пару с соси-каблуком? – погрустнел и отвернулся в окно Андрюха

– А вот этого не надо. Это не по-мужски… Я же извинилась… И потом… Ничего личного. Только бизнес… Думаешь, я поверила что ты в Москву приехал девочек у старушки возить?

– А ты думаешь, я поверил, что ты приехала соси-каблуков ублажать?

И они весело засмеялись.

– Простил? – спросила Анна.

– Простил, – виновато ответил Андрюха и озорно предложил, – А давай вместе оккупантов крошить!.. Я не со зла. Просто они должны знать, что ответят. Ничего личного. Только бизнес, — передразнил он Анну.

– А давай! – озорно согласилась Анна, – Только сегодня вечером с одним разберусь – мужчиной моей мечты – и давай. Если, жива останусь.

– А давай прикрою? – А давай

– А у меня потом телявидение на очереди. Этот Котя Ёпрст. С фабрикой зпёзд – похабенью своей.

– Зпёздышек, — поправила Анна, – Безголосистых

– Поз-зорно, бля! – обрадовался пониманию Андрюха, — Но, сперва – девушка моей мечты.

– Завтра. Сегодня ты мне только всё испортишь

– Жаль не сегодня, – расстроился Андрюха, – Вот бы Стрёме подарок был. В день десанта… – и снова заорал, – А потом у меня мавзолей! С чучелом. Ну, позорно, бля, на главной площади, трупяк замаринованный валяется! Для страны поз-зорно.

– А давай прикрою?

И они снова засмеялись, как дети.

– Смерть оккупантам! – высунулся в окно и заорал на всю улицу Андрюха.

Но его вряд ли кто-нибудь услышал в ревущем потоке машин.

*

114.*

Азия сидела в кабинете высокого чина, за его столом, как у себя дома, и смотрела какие-то бумаги

Снова в черном костюме, снова в галстуке и снова с чёрными, как кровь, губами.

– Кофе? – предложил высокий чин.

– Я кофе не пью… А вот и наши… Олег Белородов, дочь четырёх лет… расстреляны в машине… Как вы думаете, зачем убивать четырёхлетнего ребёнка?

– Азия, я не патологоанатом, я чиновник. В погонах… Может, водки?

– Похмеляются, генералиссимус, только жлобы. Интеллигентный человек себе это позволить не может.

– Я вижу… вчера день нелёгкий был

– Мне плохо не бывает… Запросите всё по этому делу. Но главное – юная вдова – Виктория Белородова. Всё по ней. Пусть люди досконально её пробьют. Это наша девочка… бешеная девочка… И всего-то надо было, генералиссимус – мозгами пораскинуть.

– Послушайте Азия, – не выдержал высокий чин, – Вы не могли бы прекратить… меня это начинает раздражать… обращайтесь ко мне по званию, по имени, как хотите, но… я же не называю вас косоглазой.

– Послушайте генералиссимус, – передразнила его Азия, – Я раньше очень комплексовала своего имени и внешности. Я даже мечтала заработать денег на операцию, как Майкл Джексон. А сейчас я знаю – меня зовут Азия, – во мне кровь великого народа Азии. Жёлтая кровь. И она проснулась. Для того чтобы владеть миром… вы всё ноете о своей Россия. А её давно уже нет, вашей России… Мы дали вам колесо и порох, бумагу и дипломатию – а вы думаете, что это вы придумали… русская водка, колбаса и селёдка!..

– Ну, куда нам до вашего вонючего сакэ. – Даже водку и колбасу не вы придумали… Ветер с востока. Он сметёт вашу дрябленькую беленькую цивилизацию на еврейских сказочках о сотворении мира и банковских процентах. Знаете почему?… Азиат сломал палочку и сделал нунчаки. И создал искусство. Искусство боя. А Россия до сих пор колами машет. – Ну, вообще-то у нас есть атомная бомба. – А искусство бомбы у вас есть? – Это искусство называется политика – куда бросать, на кого бросать и когда бросить

– У вас в подъездах воняет. Продайте лучше вашу бомбу и постройте побольше общественных туалетов, вместо храмов ваших.

– Если вам надо в уборную, Азия, вас проводят. А я пока займусь Белородовой.

Высокий чин попал – Азия даже побледнела, сквозь свою бледность:

– А у тебя осталась ещё капелька чести, генерал… Но, вы любите спать на подушках. И к сорока годам морды у вас становятся шире задниц. И вы сами себя, каким-то загадочно-славянским способом лишаете чести. А уж водяры сосёте! – мозги у вас ссохлись, как у бронтозавров – с грецкий орех…

– А ты вчера клей нюхала?

– Но, когда вы кочумаете на нарах, и жрёте баланду – вы проявляете чудеса героизма. И скоро вы все будете спать на нарах. Для вашего же блага. И пока вы бегали за своим хилым и бессмысленным вечным жидом, нас пришли легионы. Легионы!.. Для вашего же блага.

У дверей обернулась:

– А генералиссимусом тебя прозвал мой хозяин. Советую оставаться довольным.

– Блл-ля, косорыловка! – выругался высокий чин, когда дверь за ней закрылась.

И сквозь зубы процедил загадочные слова:

– Сосс-сёшь ты… у хххакаммады

*

115.*

Анна таскала Андрюху по веренице магазинов на Тверской с ценами не астрономическими, даже не астрологическими – просто, мифологическими.

Накупила себе всего.

Андрюха послушно ходил за ней следом угрюмый, и совершенно, – не то, что неуместный в этих магазинах, а даже и нежелательный в своей десантной майке, берете и сапогах, потом не выдержал:

– Бля, позорно! – Что позорно? – Цены позорные. Народ нищий, дети на улицах, старухи голодные, а они жируют… – А знаешь, что такое бутик?

– Салун, – хмуро ответил Андрюха.

– Лавка… Бутик – это лавка по-французски, – лавочка. – Позорно, бля! А эти – бути-ик!.. Понты говяжьи. – А какой у тебя размер ноги? – Сорок третий. А тебе зачем? – Давай тебе часы золотые, штук за пятьдесят, купим?

– Не, – сморщился Андрюха.

– Всё равно не наши деньги.

Андрюха отвернулся:

– Паз-зорные бабки! Соси-каблучьи

– Опять начинаешь!.. – остановила его Анна. И объяснила,

– С неполноценными мужчинами – это не считается. Это женщине даже на Страшном Суде не спросится. Даже наоборот. Может скидка выйдет… А он себе ещё наворует.

– А давай машинки купим? – вдруг предложил Андрюха.

– Точно! Бумер тебе купим.. Икс пятый. Со всеми наворотами. Хочешь такой пятнистый, как твои штаны? Или, полосатый! В небесно-голубую полосочку! Подарю тебе на день десантника.

– Да, нет. Модельки. Такие, чтоб дверки открывались. Целую кучу.

– Зачем, бля, разведка, тебе машинки? – изумилась Анна, – Не наигрался ещё?

– Понимаешь, сегодня мой день… – Ну не скажи день рождения. – Круче! Дня своего рождения я не знаю. Там записан какой-то. А сегодня День воздушно-десантных войск. Мой день рождения

– Ну, поздравляю. Я как чувствовала. Мне хотелось тебе что-нибудь подарить. Так ты сегодня наклюкаешься?

– Ну, да! – радостно сообщил Андрюха, – С братишками! А как же? Святое дело!

– И куда вы? – Как куда? Весь город наш! Все бутики попрячутся! – А машинки-то кому? Дружкам твоим?

– Да, не… – сморщился Андрюха, – Я в этот день всегда… короче… давай машинки в детдом купим? Вот мелким братушкам радости будет! Они ж таких никогда не видали.

– А давай! – обрадовалась Анна, – А девчонкам кукол.

– Пацаны в кайф побибикают! – А девчонки побаюкают… А пацан – знаешь, что значит? – Ну… пацан. – От слова поц. – А что такое поц? – Член по-еврейски

– А ты откуда знаешь? – насторожился Андрюха.

– Я филолог… Люблю слова

– Бля, засада! И тут прокрались, – сильно расстроился Андрюха Мазерати, – Ты мне про такие слова предупреждай. Я их употреблять не буду. Мне это не надо.

– А бля зачем говоришь?

– Так вся армия говорит! – удивился Андрюха.

– Ага!.. Армия матершинников… А Стрёме купим калаш хрустальный. С водкой.

– Не позорно! Уваж-жаю! – серьёзно посмотрел на неё Андрюха.

– За что?… – так же серьёзно посмотрела на него Анна, – За то, что я шлюха?

– Да, ладно тебе убиваться! – весело махнул рукой Андрюха, – Как говорится… один раз не пидарас. – и попросил, как ребёнок, – Только ты больше не ходи, а?

*

116.*

В отсутствие старухи, дюймовочка, вся в чёрном – то ли траур, то ли стиль, в подражание – сидела и плавно крутилась в её кресле, чему-то улыбаясь, с маленькой сигаркой и коньяком, закусывая всё это микроскопическими сухими печеньицами и смотрела без звука по огромному телевизору как накачанные красавцы делано-эротически танцуют вокруг какой-то певички.

Набрала номер:

– Аллё, Виктория?.. Это Юлечка… Случилась несчастье. Наша хозяйка вчера трагически погибла. Светлая ей память.

– Мои соболезнования, – сухо сказала Анна в машине с Андрюхой, – Извините, я не умею говорить слова в таких случаях…

– И не надо… и так всё понятно… Теперь я руковожу агентством. Прошу вас сегодня явиться на совещание.

– Незыблемо! – ответила ей Анна, – А простыни брать?

– Прекратите мне эти свои провинциальные выходки! Я могу вас уволить! – и дюймовочка надула губки, – Теперь я руковожу агентством!

– Шла бы ты со своими совещаниями, – пожелала ей Анна, – И смотри, не подавись своим поганым язычишкой.

И отключила телефон.

А дюймовочка отшвырнула свой и капризно сказала:

– Ты у меня получишь, деревенщина!

И стала обиженно есть печенье с коньяком и сигарой.

– Старуха померла, – сказала Анна Андрюхе, – Эта на совещание зовёт… Комедия!.. В чёрном.

– А её не долбоюбочка заказала? – подумал вслух Андрюха.

– Ты знаешь, а мне по барабану! – ответила Анна, – Это не наше дело. На Страшном Суде разберутся.

– А всё равно жалко, – вздохнул Андрюха.

А дюймовочка вдруг поперхнулась.

Сухим, как песок, печеньем.

Со стоном стала вдыхать ртом воздух, а выдохнуть не могла.

И всё хлопала себя ладошкой по груди.

Хрипела, хрипела, вытаращив глаза…

Потом упала на пол, посинела и затихла…

От упавшей сигарки затлел ворс на красивом ковре…

А красавцы в телевизоре всё плясали…

А Анна почему-то вспомнила улыбающуюся старуху-красотку:

– «Чую, ты принесёшь огонёк в моё агентство»

Хотя про сигару на ковре Анна знать никак не могла.

– А что такое незыблемо! – спросил Андрюха.

– Незыблемо – значит незыблемо… Так говорил один прапорщик.

– Настоящий прапорщик? – весело съехидничал Андрюха.

– Настоящий, – серьёзно ответила ему Анна.

– Мега-прапорщик! Человек-сабля! Человек штык-нож! Человек – граната! – дурачился Андрюха, и почувствовалась ревность, но не мужская, а человеческая.

– Не смей! – остановила его Анна.

– За прапоров! Посвящаю этот обгон всем прапорщикам России! С нашими прапорщиками мы все войны попроигрываем! – весело орал Андрюха, — Курица не птица, прапорщик не офицер, – просветил её женскую неосведомлённость в армейских иерархиях и буднях.

– Моего – не смей обижать! – рассердилась Анна.

– Я тебе байку расскажу… про прапорщиков… Юлечка наша, долбоюбочка, из дома к старушке сбежала – такая вот у них любовь случилась. А родители у неё – какие-то там навороченные. Они за ней облаву. Так она нашла какого-то прапорщика, он ей уши загнул – мол, морской диверсант, на парашютах, не один склад с тушёнкой на дно пустил, медалей – как перхоти. Короче – они нашли друг друга. И она ему родичей заказала!

– Да ты что! – Ну!.. Прапор нацепил натовский камуфляж, понашивал американских нашивок из армейского магазина, намазал морду гуталином, литр на грудь принял, взял калаш с подствольником и давай посреди бела дня бить по окнам. – Может водка плохая была? – Это само собой. Только он ещё и адресок перепутал – не в тот дом зашёл. А там на дворе какая-то секретная конторка, еще со старых времён была. Так они решили – война началась. Америка десант в Москве высадила. Не, ты прикинь – стоит во дворе негр в натовской форме и палит из калаша. А он ещё орал, как Рамштайн – «ви а ливинг ин Америка! фак ю! я гражданин соединённых штатов!» – чё-то совсем съехал прапор… Короче, понагнали пехоты земляной, понаехало СОБРов, с ОМОНами – полная улица, «Альфа», как голуби – и боятся! – он же гражданин США. Так прапор взял в заложники какую-то бабку с собачкой, забарикадировался на помойке и потребовал водяры и самолёт. Причем, требовал не закуски, а запивки. Я – говорит – не могу закусывать. Я запиваю. – И что?.. Его застрелили?

– Не успели. Дали водяры. С клофелином. Он её усосал и вырубился. Даже запить не дотянулся.

– И дальше? – Куда ж дальше? За ноги утащили с помойки. Прямо в дурку… На повышение пошёл. Наверное, там взводом рэйнджеров теперь командует… Бессмертная история вечного прапора. Короче – нет в армии такого звания. Это должность. Как завхоз. Лучше иметь дочь проститутку, чем сына прапорщика. – А как долбоюбочка-то выкрутилась? – Папа отмазал. – Знаешь… он меня сделал свободной. – Кто? – Прапорщик мой. Свободной, от многого. – Это он тебя научил без трусов ходить?

– Дурак! – улыбнулась и ничуть не обиделась Анна, – Я была… за гранью… за гранью отчаяния… Он научил меня… нет, любить людей я так и не научилась… Не злиться на них… Не держать зла на людей… Когда люди делают тебе очень и очень больно… Когда я была… когда меня уже не было… он меня спас.

– И чё он делал? – Да ничего он не делал. Был грубый, как…

– Как прапор, – подсказал Андрюха.

– Как солдафон… Просто, сквозь эти ваши дурацкие мужичьи «бля»

я вдруг поняла, что он страдает не меньше моего. Хоть он и хуже меня, много хуже… он убийца. Смертный грешник… с ним я поняла, что мужчина может быть братом. Да и никакой он был не прапорщик. Дурака валял. Его лишили звания, вот он прапорщиком и прикидывался. Он убил мою доченьку и мужа.

Андрюха забыл про руль.

Они чуть не врезались.

Андрюха выровнял машину, глаза стали стальными, и он тихо сказал:

– Давай я его сделаю…

Анна отвернулась и чуть не заплакала.

И тихо ответила

– Свободен… – Просто… каждый должен знать, что ответит…

– Я хотела его убить… за доченьку… за любимого человека… меня с ума сводило это чувство… не мести, нет… долга… перед моими… родными… он должен был ответить… я могла его убить… но я увидела смирение… первый раз в жизни… это страшно… когда человек не то, что руки не подымет себя защитить… наоборот, – он как бы говорил – убей меня, это нормально, не бойся, я заслужил смерть… смерть – это самое малое из того, что я заслужил… он бы только молился за меня… это было покаяние… и я не стала это делать… я не стала мстить… он мне теперь как брат, – горько вздохнула Анна.

– Так, выходит, он и мне теперь брат? – хмуро усомнился Андрюха.

– Выходит, так.

*

117.*

Крыша.

Азия и два охранника стоят на верхотуре и смотрят на ресторан внизу.

– Не, я не понял! Чё дрочиться, голову ломать? — сказал охранник Азию, – Возьмём её тут. Со стволом. Тёпленькую.

Азия задумчиво покачала головой:

– Тут она уже была… И больше она сюда не вернётся.

У Азии зазвонил телефон.

Она ответила:

– Да, генераллиссимус…

*

118.*

Высокий чин уже не морщился, а стискивал зубы:

– По поводу подельника Кашиной история странная – мальчик чист, как новая рубашка. Опрошены все его знакомые – прям аньгел. Но в Тюмени обнаружен труп некоего Заломова…

*

119.*

– Труп?.. Некоего Заломова? – специально повторила вслух Азия, глядя на охранника, – В Тюмени?.. Знак на лбу?.. Губной помадой… Буква V, говорите? Нерусская?.. Как два пальца… Такая же, как у студента? Выстрел в упор?.. в затылок?.. Вот, сучка бешеная!.. А кто такой Заломов?

*

120.*

Высокий чин:

– Уволенный из армии бывший майор ГРУ. – За что? И почему бывший? – Официально – за профнепригодность. И лишили звания. На деле – за призывы к свержению демократического строя в стране. – А майоришка-то штабной?

– Минобороны не светит его досье, но понятно, что это ГРУшный тяжелый. И вряд ли он дал бы себя так просто убрать, – ответил высокий чин.

– Однако дал… А после увольнения тяжёлый майор Заломов выполнял некие… деликатные заказы?

– Такой информации у нас нет

– Но голова-то у вас есть? Или только морда?… Неужели не ясно, что этот Заломов ухлопал дочь и мужа Виктории Белородовой, за что и был убит ею. И помечен буквой V на лбу.

– А кто заказчик? – спросил высокий чин.

– А в эту сторону я вам даже думать не рекомендую. Что по

Белородовой?

– Мне нужен час, – стиснув зубы, ответил высокий чин.

– Если б ты сказал что-нибудь иное, я бы удивилась.

И Азия отключила телефон.

И сказала:

– В затылок… Какая топорная работа?… А с буковкой V-то я отгадала.

Не то охранникам, не то себе.

И пошла к лестнице.

– Не, я не понял?.. – шепнул охранник молодому напарнику, внимательно всё это слушавшему, и показал рукой на Азию, – А как она в Тюмень попала?

*

121.*

А в городе гуляли голубые береты.

– Девушка! А что это у тебя глазки такие узенькие? – увидев выходящую из подъезда Азию, заорал голубой берет со стаканом в руке, самый крупный в компании и, видимо, заводила.

– Мама в детстве косичку туго заплетала, – ответила и показала Азия.

– А у тебя щёлочка, тоже такая, как глазки – узенькая? – при всей спорности этого вопроса, задан он был с какой-то грубоватой нежностью и не раздражал – просто, пёрла из парня сила – во все стороны.

– Да, – ответила Азия, – И с зубками.

– Ну, иди, покусай! – добродушно улыбнулся берет и выставил живот вперёд.

– Вообще-то это называется детородный орган, – ответила ему Азия.

– Ну! – согласился берет.

– А по твоей роже не видно, чтобы ты им пользовался по назначению.

– Ситуации бывают разные. Давай к нам!

– Да она на тебя не налезет! – хохотала компания, – Порвёшь, как грелку. Девушка, его Мамонт зовут! Думаете, просто так?

– Могу ударить, – сказала Азия.

– Давай к нам! И бей, сколько хочешь! – снова позвал Мамонт.

– Ладно… это… меру знайте! – остудил их старший охранник. И сказал Азии, – Люблю десантуру! С детства хотел, а попал в дзержинку. Эх, бля, а у меня тут заначечка, – и кряхтя, достал откуда-то из машины бутылку водки, – Я туда-обратно?

И отнёс.

И сказал:

– Здаров, голубые! – и поднял бутылку, – Водяра, она как дружба, по жилам теплом течёт. Но меру её понимаешь, токо когда краповый заслужишь!

– А ты что – краповый? – не поверил голубой берет Мамонтов.

– Не, я не понял, а чё не видно? – возмутился охранник.

– Ну, ты такой… в пиджачке.

Он достал из кармана пиджака красный берет и лихо заломив, одел.

– Меня зовут Мамо-онт! – протянул ему руку голубой берет, – Гвардии сержант Мамонтов. За десант выпьешь?

Охранник тоскливо оглянулся на Азию.

Та кивнула глазами.

– А-агонь! – впав в детство, радостно махнул кулаком охранник.

И полилась водка.

Азия вышла из машины и подошла к компании:

– Только не лапать!.. Налей… – и предостерегла охранника, – Краповый – двести. Не больше.

– Доченька, а я больше-то никогда и не видал, – ответил охранник, держа в руке стакан.

Десантура заржала, как умерла.

*

122.*

– Остановись! – вдруг сказала Анна Андрюхе, что-то увидев.

Он остановился.

Анна вылезла и пошла в обувной магазин.

Таясь, попросила продавщицу:

– Девушка, мне нужны туфли, чтобы на молодого человека подошли. На сорок третий размер.

Продавщица вдруг стала смеяться.

– Что с вами? – спросила Анна.

– Помните, в «Джентельменах удачи»? Эти приходят – нам нужны туфли сорок третьего, сорок четвёртого и сорок пятого размера.

И снова стала смеяться.

Анна вернулась в машину с коробкой.

Андрюха снова дремал.

Видимо, копил силы на очередную ночь возмездия.

Анна:

– У меня к тебе просьба

– Валяй, – проснулся Андрюха, – Тебе можно.

– Можешь отсюда домой своим ходом добраться? Очень надо

Андрюха пожал плечами и вылез из машины.

– Только не загуляй там, со своими голубыми шапочками. Ты мне сегодня очень нужен.

Анна села за руль и уехала.

*

123.*

Офис под небесами.

Азия и Заказчик.

Азия:

– Наша Анна-Виктория Белородова начинает потихоньку обрастать биографией. Думаю, сегодня к вечеру, генаралиссимус, при всей своей тупости, нам её достанет. У вас нет поводов для волнения. – А я и не волнуюсь

– Там, в Тюмени очень грязно сработали… убили её мужа и, наверное, случайно, ребёнка.

И Азия посмотрела в глаза Заказчику.

И продолжила:

– Заказчик вычисляется запросто… но у вас нет поводов для волнений.

– А я и не волнуюсь… А в Тюмени всё сделали правильно.

– Почему вы мне не сказали? Я бы сделала чисто.

– Четырехлетнюю девочку? – посмотрел на неё Заказчик.

– А какая разница? Сто лет, один год?.. Это была ваша дочь?

– Какая чушь!.. Я не ожидал от тебя, Азия! – Но зачем убивать четырёхлетнего ребёнка? – С каких пор ты стала задавать вопросы? – Интересно, а бритва у неё тоже золотая? – Какая ещё бритва!.. Давай её сюда. Живую

– А она этого и добивается. Оказаться здесь и живой… А знаете, что будет дальше?

– Ну, расскажи мне, – ядовито посмотрел на неё Заказчик, – что будет дальше.

– Её обыщут и ничего не найдут. А потом она достанет… – Азия взялась двумя пальцами за мочку уха, – Кусочек бритвы… И мы вас не успеем донести даже до дверей. Кровь из сонной артерии выходит из человека за сорок секунд. Фонтаном!.. Она нужна вам здесь и живая?

– А ты на что!.. Прочисть ей уши! Если знаешь, что у неё бритва в ухе! – начал орать Заказчик, – Но она мне нужна здесь! И живая! Вот здесь! Сделай мне подарок! Мне сегодня сорок лет. Я хочу её здесь! Живую! Я жду это уже сорок лет. Живую! И здесь! И хер с ней, пусть с бритвой! Хоть с золотым топором! Хоть с брильянтовым гранатомётом! Но, живая! И здесь!..

Заказчикову истерику прервал телефонный звонок:

– Простите, – извинилась Азия и взяла телефон.

Высокий чин:

– Виктория Белородова – адрес – Народного ополчения, дом 120 квартира 33. Она только что приехала в адрес на черной… госномер…. там мои люди. Что с ней делать?

– Дайте её мне.

И отключила телефон.

– Будет она вам. Здесь. И живая. И вечером вы будете вместе, – как-то странно посмотрела она на Заказчика и поклонилась головой,

*

124.*

Квартира Анны.

Анна, снова полуодетая, собирается на вечер.

Андрюха валялся на диване, в голубом своём берете, полосатой тельняшке, камуфляжных штанах и в сапогах, и ждал её, чтоб отвезти. И листал «Мифы древней Греции».

– Бля, позорно! – вдруг сказал Андрюха из-за книжки, – Аньк, а ты не в курсе, чё это у Аполлона Бельведерского за бантик на башне?

– Какой ещё бантик?

– А вон, – показал фотографию статуи Аполлона Андрюха, — Как у девочки.

– Честно говоря, даже не знаю, – посмотрела Анна и сама удивилась.

– То сын с мамашей живёт, то наоборот. Чё они друг друга всё жрут, да валят?

– Кто? – спросила Анна.

– Боги. – Куда нам жизнь богов понять. Тем более, языческих

– Этточно! – смирился с непостижимостью богов Андрюха, – Я вот кассету твою посмотрел, про соси-каблуков.

– А тебе кто разрешил? – строго спросила Анна.

– Ну, извини… валялась… А знаешь, что я тебе скажу?.. – Ну и что ты такого умного скажешь?

– Война будет скоро… – грустно сказал Андрюха, откладывая книжку, – Большая война.

– Интересный вывод

– А люди с ума сошли. Боли хотят… Там мужик бабе говорит – сделай мне больно… поз-зорно, бля!… А Бог не прапорщик. Он и даст им – чего они хотят – этой боли. Взахлёб.

– Это кто люди? – вдруг заорала Анна, тыча пальцем в телевизор, – Это? Вот это люди! Ты ж сам говорил – пойдём крошить!… Это не люди! Это нелюди! Это блуд! Они языками блудят! Как не всякая шлюха чревом!.. У них вместо рта – дырка от задницы. А ты чего рассмотрелся!… Эти с плёточками – они на войну не пойдут? Ты на войне хоть одного гомосексуалиста видел?

– А чё ты так убиваешься? – удивился Андрюха, – Как будто тебя Котя Ёпрст лично обидел? … Давай я его сделаю?

– Не знаю, – вдруг сама себе удивилась Анна, – Просто я не могу спокойно говорить, когда люди серьёзно обсуждают телевизор.

– Чё ты повелась-то?.. Я ж не телевизор обсуждаю. Я твою кассету смотрел, – улыбнулся Андрюха, – С плёточками.

– Ой, выкрутился! Ой, умник! – сказала Анна, сама не понимая, почему она так разозлилась на телевизор.

– Сеструх… – еле сдерживая смех, сказал Андрюха, – А ты дура!

– Сам дурак! – ответила Анна, из последних сил сдерживаясь, чтобы не расхохотаться, – А женщина – всегда права. Сестра, не сестра – по фигу! И её слово должно быть последним!

– Так точно!,.. Гвардии старшая сестра! – давясь от смеха, еле выдавил из себя Андрюха, прикрываясь «Мифами древней Греции», – В день военно-воздушных сил все бабы правы. Даже греческие.

А Анна вдруг вспомнила человека в ватнике и его голос:

– Я ж сказал, помогу, дура.

И пристально посмотрела на Андрюху.

Тот с умным видом листал книгу про богов.

*

125.*

Улица.

Дом Анны.

– Здорово, топтуны! – наклонилась Азия в окно неприметной машины, в которой сидели двое.

– Здорово… Лётчица, – вяло и недовольно отозвался один.

Азия держала в руке белый конверт.

Оба это отметили.

– Хорошая работка – сидим, а зарплата тикает, – сказала им Азия.

– Так тикает, что и не слышно, – отмахнулся водитель, голосом на что-то намекая.

– Она одна? – спросила Азия.

– Одна приехала. Вон тачка стоит. Чёрная. Нам что делать? – спросил, с надеждой на конверт.

– Свободны, – ответила Азия и выпрямилась. И конверта не отдала.

– Есть, – ответил топтун, расстроившись. И завёл машину.

– Я вам тут письмецо написала, коротенькое, – смилостивилась Азия и бросила в салон белый конверт.

– Годится. Полистаем. С закусочкой, – пообещал один и полегчало на душе у обоих.

*

126.*

Заказчик готовился к своему юбилею.

Выдвинул ящик и из, наверное, сотни часов на бархате, выбрал и одел на руку классического стиля.

И взял золотую пулю.

И зарядил ею пистолет.

Небольшой, чёрный и хищный.

*

127.*

Азия стояла возле джипа и смотрела издалека на окна дома Анны.

*

128.*

Анна выглянула в окно.

И увидела маленькую чёрную фигурку.

И сразу узнала:

– Это по мою душу

– Чё там? – удивился Андрюха.

Анна хотела сказать, про девушку Андрюхиной мечты, да передумала.

– Хвост… Не думала, что так быстро. – Покажь. – Только осторожно

– Бля, тёлка? – удивился Андрюха из-за шторы.

– Ну и с тёлкой пара быков. – Да не проблема

– А у тебя ноги волосатые? – вдруг спросила Анна

– Ну, так. В меру, – не понял её Андрюха.

– Можешь потаскать их за собой? Часа два? Чтоб не догнали.

– Да не проблема. – Раздевайся! – Эт зачем? – Оденешь моё платье

– Ты чё!.. Позорно бабой рядиться… – обиделся Андрюха, и озорно предложил – Давай лучше я их отоварю?

– Это я и без тебя могу. Мне нужно два часа. Снимай штаны.

– Только ты это… отвернись, – потребовал Андрюха.

– Да ладно тебе. Я всю жизнь мечтала иметь брата.

Тогда Андрюха отвернулся сам и стал снимать свои камуфляжные штаны.

– А почему ты не женат? – вдруг спросила Анна.

– Не знаю… я не модный… до армии ещё пыжился, а потом совсем не модный стал… девушка должна быть чистой. Смешно? – подпрыгивал на одной ноге Андрюха.

– Нет, не смешно. Я сама так думаю. Дети тогда здоровые… Интересное вы поколение – войну знаете, а жизни не знаете. Где ты видел чистых девушек?.. А любовь всё простит.

– А ты сама-то чё замуж не выходишь? Родила бы ребёночка.

– Я клялась перед Богом любимому человеку быть вместе в радости и скорби. И здесь и там… Хватит болтать, снимай штаны.

Андрюха снял штаны, стоял в трусах и стеснялся.

Анна стала одевать на Андрюху чулки.

Одела.

Чёрные, с ажурными резинками.

Он стоял в голубом берете и смотрел на свои ноги в чулках…

– Бля, круто! – сказал Андрюха.

Прошёлся по комнате, – Что-то в этом есть!

И оба засмеялись.

Как дети.

Анна одела на Андрюху бюстгальтер.

Он висел, как два мешчка.

Анна думала.

Андрюха смотрел на себя в зеркало, снизу двумя пальцами поправлял чашечки бюстгальтера и вихрасто улыбался: