Текст книги "Приговор некроманту"

Глава 15. Подгорный народец

Когда перевязка была закончена, я взгромоздился на коня и кивнул в сторону неудавшейся засады. Буйства черного спрута там уже не наблюдалось, так же как и живых эльфов. Однако оставался шанс, что кто-то в живых остался, и мне, как человеку военному и дисциплинированному, очень хотелось побеседовать с нападавшими.

– Двигаем назад. – Я развернул Черныша, и тот послушно побрел в обратную сторону.

– Зачем? – Коба быстро подтянулся по моей здоровой ноге и по привычке разместился за спиной. – Что мы там забыли, хозяин? Доедем до главного чертога, сообщим местному гарнизону, и они эту длинноухую шваль мигом из камней выжмут.

– А мне все-таки интересно, с чего это в нас решили пострелять, – упрямо сказал я.

Мой черный спрут разбушевался на месте засады не на шутку. Некоторые эльфы были буквально размазаны по скалам. Тонкий слой из размолотых в труху костей, плоти и внутренностей украшал несколько метров стены каменного ущелья. Монстр трудился настолько славно, что «под снос» пошло даже вооружение и одежда, однако ожидания мои оправдались. Чуть дальше, за огромным бордовым валуном, испещренным жилками, я приметил шевеление и направил Черныша туда. Объехав каменную глыбу, я обнаружил там почти целого эльфа. Не хватало сущей безделицы – правой ноги, но остроухий уже успел остановить кровотечение, перетянуть культю собственным поясом, чтобы не истечь кровью, и вроде бы даже обработать рану. Вечный народ оказался на удивление невосприимчив к боли.

Похоже, эльф принял солидную долю обезболивающего, так что реакция и меткость, на мое счастье, были никудышные. Нож, который он решил метнуть, выпал из его руки на землю.

– Промазал. – Я недовольно кивнул и осторожно спустился со спины своей лошадки на землю так, чтобы встать на здоровую ногу.

У меня оказалось достаточно времени, чтобы как следует ознакомиться с эльфийской породой. Правильные тонкие черты лица, брови дугой, изящные скулы и все бы хорошо, если бы не глубоко посаженные глаза. Из-за этого эльф выглядел как-то по-инопланетному, чуждо и странно. Уши у него, как оказалось, не такие уж и острые, как я предполагал, хотя и были они весьма забавной формы. В остальном эльф не отличался от обычного человека.

– Давай добьем его, хозяин. – Гном вновь оказался на земле, и в руке у него сверкнул крохотный нож. – Милосердно, как и подобает. Он даже не почувствует.

Эльф перевел затуманенный взгляд с меня на гнома и, криво усмехнувшись, что-то прошептал.

– Угрожает, – перевел Коба. – И это в его-то состоянии. Совсем остроухие страх потеряли. В моей же вотчине, в горах.

Язык эльфов меня тоже разочаровал. Вместо мелодичного перезвона серебряных колокольчиков я услышал скрежет с пришепетыванием, будто эльф говорил, набрав в рот мелких камней.

– Спроси его, кто он и зачем его родичи на нас напали?

Коба просипел что-то, явно мучаясь с произношением, и губы эльфа снова исказились, превратившись в мерзкую гримасу. Раненый боец ответил резко, порывисто, превозмогая боль и дурман, и в его взгляде я прочитал такую лютую ненависть, что мне стало не по себе.

– Он говорит, что им приказал их старший, Колтур Всевидящий, сын Саладриэль, правительницы и матери всего сущего. Повелитель Окраинного леса. Он сказал, что нужно убить зло в зародыше, пока оно еще слабо, и выслал отряд лучших своих лучников.

– А как они меня нашли?

Коба снова прошепелявил, и я получил еще один ответ.

– Они следили за нами от долины Отверженных, – пояснил гном. – А когда поняли, куда мы направляемся, засели в ущелье и ждали, пока мы не подойдем на расстояние полета стрелы.

– Гладко стелешь, парень. – Я присел рядом с эльфом и попытался поймать его взгляд, однако это у меня получилось лишь на мгновение. – Вы стреляли мне в спину, не вышли на честный бой, даже не показывали своих лиц.

Низкорослик снова перевел, и эльф вдруг расхохотался. Он смеялся, как смеются обреченные перед казнью или буйно помешанные. Потом несчастный успокоился и, выплюнув еще несколько фраз, закрыл глаза.

– Он говорит, что ему недолго осталось. Слишком много крови потерял, и он не боится тебя, хозяин, – пожал плечами Коба. – Еще он говорит, что ты не заслуживаешь честного боя. Ударить злу в спину нормально. Он бы сделал так еще раз, если бы ему представилась такая возможность.

– Вот мне этого только еще не хватало. – Я в сердцах сплюнул на землю и, поднявшись, двинулся обратно к Чернышу. – Сначала новый самозваный король, потом Красный маг, теперь еще шишка из эльфов, и все это одному мне. Не по Сеньке шапка.

Дерзкий эльф что-то еще бормотал на своем языке, но постепенно говор его становился все тише, пока на устах бедолаги не застыло последнее слово. Он умер, так и не испугавшись, не склонив голову перед мощной силой черной магии, резко вырвавшей его из жизни. Он просто затих, и все. Печально мне стало от этого, печально и противно, но тут уж не до сантиментов.

– Ничего, хозяин, не расстраивайся, – попытался утешить меня Коба, вышагивая рядом. – Вот наберешься опыта, станешь могучим чудотворцем, и никто даже не подумает нападать на тебя и твоего верного слугу… Особенно на слугу. Ценные они, эти слуги.

Врата в покои Дурина Каменистого пришлось поискать. Прибыв, по заверению гнома, к нужной скале, мы долго блуждали в окрестностях. Точнее, блуждал Коба, а я, как умел, разбил лагерь и, забравшись в палатку, позволил себе расслабиться и дать отдых раненой ноге.

Гном появился только под вечер, пыльный, грязный, со ссадиной на носу. Он был не в духе.

– Ничего не понимаю, – признался Коба, отряхивая куртку и штаны. – Я три года назад сюда ездил с обозом. Магу нужна была солонина, перец и ткань. Мы прибыли, старший подошел к горе, потянул за какой-то камень, и проход открылся. Я же каждый валун облазил, за каждый угол потянул. Все впустую.

– Отложим до завтра, – предложил я. – Сегодня отдохнем, выспимся, а на следующий день, после завтрака проход в чертоги будет искать гораздо приятней.

На том и договорились. Чтобы не привлекать внимания, возможно, шныряющих в округе эльфов, костер решили не разводить, а лагерь изначально устроили в укромном месте. Поужинав на скорую руку вяленой олениной и хлебом, я лег спать, а Коба по своей привычке остался на страже. По делу, нужно было сменять его, однако спустя тридцать, а может и сорок минут дежурства он преспокойно засыпал. Безрассудно, скажете вы? Ну а что поделать. С раной в ноге и солидной долей обезболивающего снадобья в крови мысли путаются и порой можно допустить досадную ошибку.

Мой сон тоже нельзя было считать чутким, каждое утро, просыпаясь, я удивлялся, что нахожусь на этом свете. Количество врагов множилось в геометрической прогрессии, и нужно было что-то срочно придумать для собственной безопасности.

Однако в эту ночь выспаться не пришлось. Ближе к полуночи меня разбудили топот и крики, и едва я разомкнул глаза, как в палатку ввалился бородатый карлик в шлеме и приставил мне к горлу игрушечный с виду, но весьма острый меч.

– Коба, – позвал я гнома. – Твои родственники неприветливы.

– Это не родственники, хозяин, – пискнул мой гном снаружи. – Это местный гарнизон, тупоголовый. Недалекие жители подземелья. Я тебе подерусь! Я тебе руки повыкручиваю! Да ты знаешь, кому ты пальцы ломаешь, наковальня ты треснутая! Я Сталин! Прислужник великого мага, Черного Кота, в бытность бывшего Серым! Мы к Дурину Каменистому пришли.

– Выходи, человек. – Бородач отступил на полшага назад и кивнул на выход из палатки. – И не дергайся. Горло вмиг перережу.

Я решил не искушать судьбу и подчиниться воинственному низкорослику, и, если бы не его размер, выглядел бородач более чем устрашающе. Кольчуга, высокие сапоги со стальными носами, шлем с забралом и даже острый меч. Вел себя гном тоже весьма профессионально. В первую очередь, он пресек мою попытку подняться с колен, и мне пришлось передвигаться на четвереньках. Близко он не подходил, постоянно следя за мной, и готов был в любой момент нанести смертельный выпад.

Оказавшись за пределами палатки, я отметил, что дела плохи. Гномы плотным кольцом окружили наш крохотный лагерь, связав Кобу по рукам и ногам, и тот, обездвиженный, но не сломленный, продолжал ругаться. Иногда Коба плевался, притом весьма метко, и после каждого удачного попадания получал удар стальным носом сапога под ребра.

– Эй, парни, вы мне гнома не попортите, – испугался я за малыша и снова попытался подняться, однако клинок мигом остудил мой пыл. – Он ни при чем. Мы действительно пришли к Дурину Каменистому за советом. На нас по пути напал отряд эльфов, я был ранен.

– Эльфы не появляются в этих горах, – высокомерно заявил бородач, который, похоже, был тут за старшего.

– А ты посмотри в палатке, – предложил я. – Там, в моей суме, стрела, которая пронзила мне ногу. Если это не эльфийская работа, то считай, что я вру.

Бородатый низкорослик кивнул, и один из его подчиненных исчез в палатке, и вскоре появился со стрелой в руке. Передав ее командиру, гном вновь встал в оцепление.

– Стрела действительно эльфийская, – скривился тот, – но это совершенно не значит, что нас посещал вечный народ. Может, ты ее, враль, на ярмарке купил. А ну, топайте с нами до карцера, разберемся…

– Мы друзья принца Фалько, – вновь подал голос мой Коба.

Командир застыл, секунду переваривая услышанное, и вдруг убрал меч от моего горла.

– Принц Фалько старый друг гномов, – хмуро произнес он. – Откуда вы его знаете?

Я с облегчением поднялся с колен и распрямил спину. В этот раз препятствий мне не чинили.

– Принц в трех днях пути отсюда, в долине, рядом с хребтом Отверженных. С ним гарнизон Илинора.

– Беда. – Гном покачал головой и одним отточенным движением загнал свой меч в ножны. – Значит, правду говорят, что в славном городе неладное.

– Именно так, – охотно подтвердил я. – Брат принца, Альберт, не дожидаясь оглашения завещания покойного короля и заручившись поддержкой знати, занял трон, а Фалько вынужден был бежать.

– Вы уж простите, господин любезный, что не приветили, – сухо кивнул командир. – Шастают тут всякие. Третьего дня орки рядом шныряли, золото гномье искали. Теперь вот это. – Гном потряс передо мной стрелой. – Однако друзья принца Фалько – наши друзья, и гномы встретят вас со всем радушием. Только не вот этого нахала! – Палец командира указал на все еще съежившегося на земле Кобу.

– Пусть снаряжение тащит до самой пещеры, один. Будет впредь знать, как называть нас недалекими…

Быстро свернув лагерь, мы с Кобой двинулись вслед за отрядом. Я нес палатку и снаряжение, часть поклажи переложив на спину Черныша, а мой гном волочился чуть поодаль, сгибаясь под грудой обмундирования и доспехов.

– Можешь звать меня Хлоин, Черный Кот, бывший Серым, – представился командир отряда. Мы – охрана чертогов Дурина Каменистого. Несем службу в этих краях. Что тебя привело к нам?

– Хочу к Дурину в ученики пойти, – охотно пояснил я. – Мне бы опыта поднабраться.

Хлоин с удивлением взглянул на меня и покачал головой.

– Виданное ли дело – человеку гномьей магии учиться?

– Тут все сложно, Хлоин, – решил я перевести тему. В мои планы не входило всякий раз рассказывать свою историю каждому новому знакомому. – Мне не нужна магия Дурина. Мне нужен его опыт и житейская мудрость.

Хлоин улыбнулся в бороду и одобрительно кивнул.

– Дело говоришь, Черный Кот, бывший Серым. Дурин – гном старый, мудрый. Он помнит те времена, когда горы еще были молодыми, а вокруг ни леса не было, ни напастей. Не зря на Северных окраинах рубят эту поросль на корню, чтобы враги к воротам не подобрались.

– Да у вас тут именины сердца, как я посмотрю, – усмехнулся я. – И давно все это?

– Да вот помер старый король, так и началось. – Хлоин и его команда обогнули огромный гранитный валун и, подойдя к стене, не задерживаясь, прошагали прямо сквозь камень, оставив нас с Кобой и Чернышом в полном недоумении.

– Вот уроды, – просипел мой гном. – Они магическую защиту вместо замка поставили. А я-то, дурак, долото мне в лопатку, ноги сбиваю, ищу.

Я подошел к стене и осторожно прикоснулся, ожидая ощутить твердую холодную поверхность камня, однако пальцы мои свободно и без сопротивления провалились внутрь. Хоть мозгом я и понимал, что это стена, однако ощущения говорили об обратном. Набравшись мужества, я смело шагнул вперед.

Глава 16. Инженеры и колдуны

Чтобы понимать, вход в пещеру – это еще не жилище. До него требовалось добраться, и на это мы с Кобой потратили без малого несколько часов. Помимо визуальной защиты гномье колдовство обеспечивало и звукоизоляцию. Едва я оказался за магическим покровом, как был неприятно удивлен шумом странных механизмов и мехов. Вокруг, на большой площадке, размером с половину футбольного поля, располагался ряд устройств, работающих на пару. Стоящий рядом с ними гном тщательно следил за тем, чтобы в присоединенной топке ревело пламя и, если оно начинало угасать, то низкорослик подбрасывал туда лопату-другую каменного угля.

Огромные меха с помощью шестерней и валов были присоединены к коромыслу, которое уходило глубоко в стену. Мех распрямлялся, коромысло выходило в пик, происходил сброс пара по трубе, устремленной в потолок пещеры, и весь механизм снова оседал. По отдельным трубам сюда поступала и вода. Коммуникации подтекали, и несколько гномов, занимаясь их обслуживанием, шныряли по трассе, завинчивая болты и подставляя ведра под большие пробои. Пар и грохот делали нахождение в этом помещении просто невыносимым.

– Что это, Коба? – проорал я, пытаясь перекричать шум. Дело осложнялось еще и тем, что мой Черныш вдруг начал взбрыкивать, фыркать и стричь ушами, пытаясь вырвать поводья из рук.

– Это насосы! Тут речка где-то или озеро, – прокричал гном. – Стоят специально около выхода, если не будут справляться, то выведут прямоток и сбросят излишки воды через запасной выход. Мы, кстати, через него и идем.

Мы поспешно покинули насосную, устремившись по широкому коридору за бодро шагающими солдатами, и вскоре очутились на подземной пристани. Шум машин сменил рев водного потока, он оказался приятен уху и не столь раздражающим.

Рядом с пристанью был привязан плот, а вдоль всей реки тянулся трос, уходя куда-то в недра горы. Такой же трос и похожая пристань виднелись и на другом берегу, и я наблюдал, как аналогичное плавсредство причаливало, выгружая очередную партию работников. Веревка была пропущена через бобину, которая в свою очередь подключалась к хитрому набору шестерней в машине, стоящей посреди плота. С двух сторон от машины в прорези опускались гребные колеса, как на старинных пароходах, и один гребень крутился по часовой стрелке, а другой против. Как мне позже объяснили, это был единственный способ передвижения по реке…

Надо сказать, что гномье царство я смог осмотреть гораздо подробней, чем человеческое, и тут я увидел много интересного. Например, все сообщение под горой осуществлялось по подземным рекам с помощью двигателей на водной тяге. В случае спуска по течению работали обе лопасти двигателя, без подключения реверсивного механизма. В случае работы против течения ведущая лопасть вращалась, подвластная потоку воды, а гребная, усиленная, направляла подъем, подключая лебедку ролика, цепляющегося за трос. Инженерия тут была в почете, да и прочими науками не брезговали. Многие гномы носили очки. В руках, на поясах и на лбах низкоросликов были закреплены фонари, светящие так ярко, что можно было усомниться, что в них используется масло. Гномы вообще любили свет и цвет, и едва кто-то из них скидывал куртку либо расстегивал воротник, как появлялся край красной, зеленой либо желтой рубахи. Свет и цвет, кое-где даже в избытке, и это было странно. На поверхности гномы избегали всего этого, и как мне сказал Коба:

– В родных стенах и цвет в радость, а сверху морока только. Малый мы народ, каждый обидеть норовит, так зачем лишний раз привлекать внимание?

Много можно говорить о подгорном царстве. Сам горный массив был буквально пронизан миллиардами технических шахт, лестниц и жилых помещений. Город в горе не один. Я видел по меньшей мере пять табличек на гномьем, которые крепились на рукавах безымянной реки. Когда плоту нужно было свернуть, низкорослики просто перекидывали блоки на другую линию тросов и двигались в нужном направлении.

Дурин Каменистый жил обособленно, но это не значило, что по соседству с магом никто не обитал. Когда мы прибыли на очередную, ярко освещенную пристань, своды которой уходили куда-то ввысь, я с удивлением обнаружил высокие, вырезанные в скале бастионы, опоясанные неприступной стеной из того же камня. Гномов тут было великое множество. Сотни, если не тысячи крохотных мастеровых, кузнецов, портных, оружейников и прочих сновали по пристани, принимая или отправляя товар, провожая родичей в дальний путь и просто прогуливаясь по местному аналогу Ривьеры в час отдыха и неги.

Таких плотов, как наш, я насчитал больше десятка. Были тут и совсем крохотные, на них могло разместиться не больше десятка низкоросликов, и плоты гиганты, предназначенные для перевозки железной руды и каменного угля.

Наше плавсредство обогнуло все это шумное столпотворение и повернуло к гроту, на входе в который возвышались две башни. Гномы-охранники на них недобро поглядывали на пришельцев сквозь узкие щели своих забрал и нежно поглаживали взведенные арбалеты.

– Куда это мы? – поинтересовался я у Хлоина. – Разве нам не на пристань?

– Мы к гарнизонному ходу, – охотно пояснил командир гномов. – Нам среди гражданских шнырять нечего. Опять же, помоетесь, отдохнете с дороги. Примем вас со всем радушием, коли вы друзья нашего принца Фалько.

Отдохнуть, конечно, можно было, притом с комфортом, однако я сначала хотел побеседовать с Каменистым.

– Ничего не получится, – отмахнулся Хлоин, наблюдая, как гномы на пристани ловко ловят брошенные им концы канатов и умело швартуют плот. – Дурин после обеда не принимает. Он вообще затворник еще тот. Бывает, заберет корзинку с продовольствием и неделю о нем ничего не слышно…

Втроем мы сошли на берег, в то время как оставшиеся солдаты остались на разгрузку, и тут я столкнулся с первой и вполне очевидной проблемой. Технические помещения и торжественные залы у этих парней были огромные и помпезные. В одних принимали высоких, во всех смыслах этого слова, гостей, а другие содержали громоздкие механизмы. Помещения, где жили гномы, делались им под стать. Максимальная высота потолков в казармах не превышала полутора метров, и мне приходилось двигаться по ним в полусогнутом состоянии. Это очень осложняло и без того тревожную жизнь беглеца-некроманта. Несколько раз, забывшись, я выпрямлялся и врезался лбом в косяки либо задевал шлемом за люстры, и с них на меня падали горящие свечи.

Гномы с интересом поглядывали на меня, такого большого и неуклюжего, а некоторые откровенно потешались, однако шутки их были настолько наивны и беззлобны, что я решил не обижаться.

Прослышав, что в гномье царство явился некромант с поверхности, ко мне началось паломничество. Коба, который был так нужен сейчас, куда-то запропастился, а я не мог отказать в аудиенции. Сначала это было даже приятно и тешило самолюбие. Низкорослики шли нескончаемым потоком, каким-то чудом проникая сквозь военные кордоны, и, вежливо стучась в дверь, спешили засвидетельствовать свое почтение. Некоторые спрашивали в лоб, нужен ли мне прислужник, и очень расстраивались, узнавая, что некий пришлый гном уже занял эту, по их мнению почетную, должность. Другие намекали издалека, интересовались состоянием моего снаряжения, предлагали починить одежду и обувь или заточить ножи. И все они, все без исключения, несли мне подарки. Не прошло и часа, как я стал «счастливым» обладателем следующего набора: четыре кастрюли с крышками, шесть вещевых мешков, три шляпы с пером странной птицы Бра, три изящных пояса, предназначенные только для гномьей талии, набор для барбекю, дюжина серебряных ложек, две поваренные книги, статуя неизвестного гнома в натуральную величину, пять вяленых окороков, три бурдюка местного пива, мешок ржаных сухарей, почему-то три подковы, мешок семечек, коробка с дохлыми осами, ящик обойных гвоздей, рукоять меча, четыре мотка пряжи, пирог с капустой и упаковка свечей.

Когда наконец появился мой Коба, я пытался не допустить появления в этой куче добра еще и набора столовой посуды и платка из козьей шерсти.

– Вон! Все вон! Маг устал! Ему отдыхать надо, а кто захватывает мир, плохо выспавшись, тот тухлый мухомор!

Работая локтями и бедрами, гном выставил толпу возмущенных паломников за дверь и, захлопнув ее, вытер пот со лба.

– Мои сородичи очень гостеприимны, – пояснил он, припирая дверь стулом. Гомон голосов за ней не утихал, и эта преграда едва сдерживала желающих выразить мне почтение. – Порой даже чересчур.

– Где ты был?! – взвился я. – Меня чуть насмерть не задарили.

– Это еще ничего. – Коба припер дверь еще одним стулом и с опаской отошел в сторону, наблюдая, как трещат от напора створки. – Как-то одному мастеру-ремесленнику, который очень помог при постройке транспортных плотов, решили отплатить так, чтобы завидовали все. Ему выдали гонорар в три его веса золотом, и не слитками или звонкой монетой, а отлив статую парня в натуральную величину. История умалчивает, как мастер распиливал статую по кускам и таскал ее на переплавку…

– Так где ты был? – Я решил воспользоваться подарком и, достав из груды подношений бурдюк с вином, вытащил зубами пробку, отхлебнул и охнул. Напиток оказался настолько же вкусен, как и крепок, и ни разу не походил на то пиво, к которому я привык.

– В кузне был. – Гном покопался в своей сумке и, вытащив оттуда бокал, ни минуты не сомневаясь, наполнил его из початого бурдюка. – Твой рисунок гром-палки показывал.

– Мушкета!

– Да не все ли равно. Это в далеких краях его так кличут, а тут будет по-другому. Я уже и имя придумал.

– И какое же?

Воспользовавшись подаренным ножом, я поспешил разделить подаренный же окорок и отправил полоску мяса себе в рот. Гном последовал моему примеру.

– Кошачья лапа, – произнес он, спешно запивая угощение. – Будет очень стильно.

– И ты уверен, что твои приятели из кузни сделают мушкет? – подивился я.

– Сделают, – отмахнулся Коба и сыто икнул. – К завтрему обещали сработать. То-то все удивятся.

То ли местные порядки были таковы, то ли мой гном постарался, однако толпа доброхотов и зевак схлынула, и мы смогли как следует отдохнуть и выспаться, однако ни на следующее утро и даже ни на следующий день Дурин Каменистый не пожелал нас принять. Оставалось только надеяться на то, что гномий маг передумает. Впрочем, я не особо и жаловался. Жить под горой оказалось не так уж и плохо, и гораздо безопасней, чем на поверхности. Тут меня любили, кормили и без особой нужды не беспокоили. Самое приятное, что от меня ничего не требовали взамен. Я гулял по окрестным пещерам, разговаривал с местным населением, хорошо питался и изучил несколько гномьих трактатов самого затейливого содержания. Особенное внимание я уделил одному ветхому тому, который совершенно случайно попался мне на глаза в библиотеке гарнизона. В нем детально описывался жизненный уклад гномов, их правила и порядки. Например, любой гном обязан был быть при деле и обучаться своему мастерству с младых ногтей. В подмастерья к кузнецу или оружейнику отдавали с десяти лет, к кожевникам и гончарам с шести, к прочим мастеровым с одиннадцати. Отдавая сына в ученики, отец обязан был дать за него долю содержания в то количество золота, которое устанавливал мастер.

Воинскому ремеслу гномы могли обучаться с двадцати пяти. Именно тогда к ним в руки попадало первое в их жизни оружие, однако такого избитого штампа, как топор, я тут не нашел. Топоры, конечно, были. Ими кололи дрова, мастерили поделки из дерева, иногда использовали в качестве боевого оружия, но ровно в той мере, как это было принято у всех остальных. Повального увлечения топорами у низкоросликов не имелось, как, впрочем, и каких-то законов или обычаев, с ними связанных.

С бородами тоже было интересно. Им в трактате посвящалась отдельная глава. Каждый гном мог носить бороду исключительно по своим заслугам и только с семидесяти лет, что тут считалось расцветом сил для нормального мужчины. Взяв как пример военных, неизвестный автор четко выводил длину, кустистость и окрас растительности на лице. Например, обычные солдаты носили окладистые бороды не больше двух пальцев длинной, в то время как сержантский состав имел право щеголять бакенбардами и бородой на палец длинней. Чем выше было воинское звание, тем длинней отрастала борода, однако были и исключения. Например, помощники мага могли рассчитывать на почет и уважение, бороды не имея и отращивая ее исключительно по соизволению своего хозяина. Не имели права отращивать бороду и солдаты первого года обучения, а также разного рода подмастерья первого года.

Для определения статуса у гнома нашлась еще одна особенность, а именно пояс, сделанный таким способом, чтобы при первом же взгляде другой гном мог понять, кто перед ним, чем он занимается и из какой он семьи. В какой-то момент я и вовсе запутался в хитросплетениях гномьего уклада, однако прочел всю книгу от корки до корки с большим интересом.

День шел за днем, складываясь в неделю, а Дурин Каменистый не спешил назначить мне аудиенцию. Коба ежедневно околачивался около его покоев, пытаясь проникнуть внутрь, но бдительная стража давала от ворот поворот, и вот, когда я уже отчаялся встретиться с мудрым низкоросликом, мне помог случай.

Блуждая по бесконечным коридорам подземного города, посещая лавки, пробуя снедь с лотков и угощаясь выпивкой, я не заметил, как забрел в самый отдаленный участок поселения. Домишки в скале тут были куда как беднее, нежели те, что я видел в центре, да и свет масляных фонарей не был столь ярким. Я брел вдоль по улице, пытаясь определить, в каком направлении двигаться дальше, и вдруг из распахнутого окна одного из домов донесся женский смех.

Прозвучало это как гром среди ясного неба. Женщин в городе я не видел вообще и даже спрашивал об этом у Кобы, однако тот только тряс головой.

– Незамужние девки по комнатам сидят, замужние за очагом следят, – сказал гном скороговоркой и больше ничего не объяснял.

Я Кобе не верил. Была тут какая-то тайна, какое-то табу, вроде паранджи у арабов или завертывания ступней у китайцев. Об этом не говорили, этим не делились. Это могло быть странно, чудно или уродливо, однако являлось неотъемлемой частью культуры. И тут визг, веселый такой, чуть пьяный, звонкий.

Дверь дома хлопнула, и на улицу выскочил полуодетый гном, с такой длинной бородой, что для того, чтобы не запнуться, он держал ее намотанной на руку. Другой рукой низкорослик, кстати весьма почтенного возраста, прижимал к груди штаны и сапоги, а из открытой двери неслась отборная брань. На втором этаже качнулась занавеска, моргнул свет, и появилась милая розовощекая мордашка в обрамлении белых курчавых волос. Обладательница симпатичной мордашки перегнулась через подоконник, придавив его бюстом, и что есть силы запустила в длиннобородого цветочным горшком.

– Да чтобы ты сдох, Каменистый, со своими магическими штучками! – крикнула девица на всю улицу. – Еще раз заявишься без звонкой монеты, и я тебя так отколдую скалкой, что ни какими артефактами не запломбируешь!

Горшок с грохотом врезался в стену рядом с гномом, и тот, несмотря на свой почтенный возраст, ловко отпрыгнул в сторону и затряс высохшим старческим кулаком.

– Давай, давай, проваливай, ходок. – На пороге появилась дородная гномиха в корсете, ярко подчеркивающем ее выдающиеся внешние данные. Пышная юбка еле помещалась в дверном проеме, а грудь и уши женщины были богато украшены драгоценностями. – Это тебе не лягушек в кипятке варить!

– Курвы! – взвился некто, кого ранее назвали Каменистым, спешно натягивая портки. – Деньги – зло! Вселенская болячка. Алчность затмила ваш мозг и зашорила взгляд! Новый порядок вам в головы! Каждому по потребности…

Закончить гному не дал очередной горшок с геранью, с грохотом приземлившийся на мостовую. Старик взвыл, спешно надевая сапоги, и быстрым шагом начал удаляться прочь.

Делал он это спешно и так степенно, что казалось, будто пожилой гном идет по своим важным делам, и только растрепанная внешность и ком земли в бороде его выдавали. Сопоставить факты было не сложно, и я устремился за незнакомцем.

– Уважаемый, постойте. – Я бросился вслед удаляющейся фигуре и, удивляясь прыти низкорослика, смог поравняться с ним только через пару кварталов. – Уважаемый, вы, часом, не Дурин Каменистый?

– А что? – Гном уже застегнул все пуговицы и уверенно двигался к центру. При упоминании имени скривился и только прибавил шагу.

– Я ищу великого мага среди гномов под землей и людей на поверхности, – решил пойти я на хитрость. – Его зовут Дурин по прозвищу Каменистый, и мне, как начинающему магу людей, очень нужен его совет.

Ловушка лести захлопнулась с треском, и старик сбавил шаг, сменяя гнев на милость.

– Тебе повезло, долговязый, – важно произнес он. – Я и есть тот самый Дурин Каменистый. Однако мне некогда. Запишись на прием, и мы побеседуем в самое ближайшее время.

– Меня зовут Кот, Черный Кот, – спешно представился я. – Это мое второе имя. Я жду вашего приема, уважаемый маг, уже несколько дней, гостя в спортзале гарнизона, но так и не дождался вестей из вашей канцелярии.

– Черный? – Дурин остановился и, покопавшись в кармане, достал оттуда очки, которые тут же водрузил на нос. – Что-то не похоже. Магию в тебе я вижу, но вот с цветом проблема. Ты все еще на распутье, между белым и черным, и быть тебе серым, пока сам не решишь.

– Так вот в этом мне и нужна помощь, о Великий! – продолжал я, стараясь не отстать. – Мне нужно понять свои силы, а сторону я уже давно выбрал. Принц Фалько тому свидетель.

– Малыш Фалько! – Каменистый аж подпрыгнул от неожиданности. – Даром что голубая кровь! Сколько мы с ним выпили вина, сколько сочных курочек уничтожили. А девочки, какие тогда были девочки! Муааа! – При этих словах гном соединил три пальца правой руки и поднес их к собственным губам для поцелуя. – Как он сейчас? Почему не заглядывает?

– Беда, – признался я и пересказал гному события прошедших дней, а точнее то, что я знал.

Выслушав меня, Дурин остановился и осторожно присел на скамейку рядом с лавкой мясника, из открытых дверей которой доносился умопомрачительный запах колбасы. Вид у старика стал печальным.

– Плохо дело, – наконец произнес он. – Не осталось нынче черных, чтобы белизне противостоять, а что есть, то пустое место. Красный Сокол не зря магическую академию завел. Так ему легче было юношей да девушек талантливых отслеживать да в нужное ему русло их энергию направлять. Цвет ведь не выбор, а порыв души, состояние духа. Как воспитаешь мага, так он колдовать и будет. Дрессура, что у зверя циркового.