Текст книги "Проклятие Кукуя. Тайны и были Немецкой слободы и её обитателей"

Когда листаешь в архиве древних актов документы того времени, то отчётливо понимаешь, как торопился царь. Следом последовали новые и новые указы. От 13-го, от 21-го, от 25-го января. Петру не терпелось.

И строительство забурлило…

Москва – город открытый и очень привлекательный

Царские палаты XVII в. Худ. С. Кириллов

Давайте немного отвлечёмся и представим себе картину Москвы, в которой начали грандиозное строительство Дворца на Яузе.

Миролюбивый христианин, Павел Алеппский, секретарь антиохийского патриарха Макария, оставил записи на арабском языке об их посещении города накануне.

Расцвет Кремля Всехсвятский мост и Кремль в конце XVII в. Худ. А. Васнецов

«Москва – город открытый и очень привлекательный. Когда вы идёте, перед вами постоянно вид полей, лугов и сёл. Город расположен на нескольких холмах, особенно высоко стоит Кремлёвский дворец. Всякий дом с прилежащим к нему садом заключён в стенах двора. Вокруг всего города идёт тридцативёрстный вал, укреплённый деревянными башнями и глубоким рвом; за ним, внутри, на семь верств окружности, идёт каменная стена, а в самой середине находится ещё Кремль, построенный из кирпича и камня, защищённый глубоким рвом со стенами по краям; все амбразуры в кремлевской стене расположены рядами, друг над другом, с наклоном ко вне, и построены так искусно, что невозможно никому ни скрыться под стеной, ни приблизиться незамеченным с какой-либо стороны.

План Москвы XVII в.

Против водяных ворот кремлёвских стен, за рекой, находится много садов, принадлежащих государю, и громадная площадь для учения конницы, уставленная многими рядами пушек. Перед восточной стороной лежит большая площадь (Красная площадь – прим. автора), застроенная рядами лавок. Большая часть их построена из камня и снабжена железными ставнями и дверями; напротив их винные погреба, каменные и кирпичные, которые теплы зимой и холодны летом. Между рядами лавок есть книжные лавки, иконные, лавки для продажи платья, колоколов, ладана, посуды и т. д. В каждом ряду для охраны держат собак, которые привязаны на длинных веревках и бегают на блоке вдоль всего ряда.

Красная площадь. Худ. А. Васнецов

Дворцы в Москве… построены из камня и кирпича. Мы с удивлением любовались на их архитектуру и украшения, на их прочность, искусное расположение частей, множество окон и столбов на каждой стороне, на высоту их, на громадные башни и разнообразие красок внутри и вне; можно подумать, что стены их обложены плитами настоящего разноцветного мрамора или мелкой мозаикой. Кирпич здесь очень хорош и гладок и к тому же чрезвычайно дёшев; каменщики высекают из кирпича фигуры, которые не отличишь от каменных.

Относительно числа домов в Москве и количества населения надо сказать, что здесь есть дворцы и дома даже за земляным валом; быть может, там их более, чем внутри города, потому что здешнее население очень любит поля. Много раз, когда мы выезжали с нашим патриархом за город, я замечал, что от монастыря в Кремле (монастыря Св. Афанасия и Кирилла – прим. автора) до земляного вала нужно ехать более часа, а пешком, вероятно, не пройдешь и полтора; следовательно, длина всего города от востока к западу, по моему счету, равна трём часам пути. Сельских же домов, примыкающих к городу, на расстоянии версты, двух, трех, даже семи, бесчисленное множество, как это видно даже из самого города.».

Подол Московского Кремля в XVII в. Худ. С. Глушков. 2008 г.

И уже в те времена наши западные гости описывали Москву в более мрачных тонах. Со слов резидента Брауншвейгского в России Фридриха Вебера: «В округе 2-й стены лежит царь-город или царский город; а в 3-ей Китай-город, называемый так потому, что в нём продаются Китайские товары. В 4-й стене лежит Кремль, которым называют и царский дворец, местожительство царя и вместе небольшой город. Подле и вокруг дворца находятся канцелярии, дом патриарха и 40 слишком больших и малых церквей. Перед дворцом большой рынок и самая значительная площадь в городе. Все церковные, духовенству принадлежащие и светские здания в Кремле чрезвычайно прочны и возведены исключительно из камня.

Каждый дом в Москве снабжен большими железными засовами. Двери и ставни делаются из прекрасного обделанного светлого железа. Лестницы в домах москвичи строят обыкновенно высокие, на четырех столбах, с арками.

Улица в городе в XVII в. Худ. А. Васнецов

В помянутом Китае-городе находится место, назначенное, собственно, для торговли, и все тамошние лавки разделены особыми входами, так что для каждого сорта товаров определены особые отделения и улицы, что при обширности города представляет большое удобство для покупателей… В этой части города, исключительно назначенной для торговли, не смотря на обширность её, всегда такая бездна и давка народу на всех улицах, что с трудом пробираешься, и этот округ я каждый день находил оживленнее, чем ярмарки в Германии. В царь-городе находятся большие рынки, на которых продаются только одни деревянные предметы и товары. Там стоит наприм. несколько сотен деревянных домов, сделанных на продажу, и если находится покупщик, то такой дом тут же разбирается по частям, перевозится на место, куда желает покупщик, и там скорёхонько опять складывается.

Сад князя Жемчужного. Худ. А. Васнецов

Эти дома, которыми застроена большая часть Москвы, складываются из больших и малых бревен, собираемых в четвероугольник одно на другое; щели в них проконопачиваются мхом, а крыши выстилаются тонкими досками или тёсом. На этом же рынке стоит и несколько тысяч гробов различной величины; это просто выдолбленные бревна в виде корыта, с крышею, несколько заостренною к верху. Как только умирает простолюдин, близкие его покупают подобный гроб и в нём несут его для погребения в могилу. Как я сказал уже, большая часть домов в Москве деревянные, и сложены они почти так же, как деревенские избы. Великие и частые пожары образовали во многих местах пустые и печальные площадки…

Площадь Ивана Великого в Кремле. Худ. А. Васнецов

В Москве считали всё-таки до 3000 каменных зданий, которые вообще прочно сложены и большею частию стоили громадных издержек, и одни эти каменные дома могли бы составить хороший город, если б все они стояли в известном порядке и примыкали друг к другу. Но они разбросаны там и сям, и в промежутках между ними раскидано несколько тысяч деревянных домов, и все эти дома кроме того выходят не на улицу, а построены позади, внутри дворов и от пожара и воров обведены высокими каменными стенами. Улицы выведены также беспорядочно, и лишь в очень немногих местах замощены мостовою; в остальных же везде уложены мостками из досок, которые в летнее время делают езду по городу чрезвычайно затруднительною.

У Мясницких ворот Белого города в XVII в. Худ. А. Васнецов

Меня уверяли, что в Москве и её окрестностях должно быть 1500 церквей и монастырей, и так как у каждой церкви непременно по нескольку колоколов, то колокольный звон в Москве без конца… В большие праздники, и особенно на святой неделе, простолюдины неудержимо теснятся на колокольни, чтобы позвонить хорошенько; они верят, что от такого усердия и уши их, и другие дела на целый год пребудут благополучны…

У каждого боярского двора имеется стража, которая выбивает часы деревянным молотком по большой доске. Простой народ считает дневные часы с восхода солнца до заката.

Москва. Конец XVII в. Худ. А. Васнецов

Бедного люду и безбожной сволочи, которая ничего не делает от лени, в Москве такая бездна, и всевозможные уголовные происшествия так часты, что чуть только наступают сумерки, никто по своей охоте не выходит из дому без надёжных проводников. Воры становятся где-нибудь в уголку улицы и бросают толстые дубинки в головы проезжающих или проходящих с такою ловкостью, что редко дают промаху. Самое опасное время бывает на масленице, когда народ безумеет и свирепеет, и накануне моего приезда в Москву на улицах найдено более 60 убитых людей; двух из них я сам видел на дороге, въезжая в город…

В Москве заведён такой обычай, что все найденные на улицах убитыми в продолжении целого года свозятся за город в одну глубокую яму, а в Пятидесятницу, в известный определенный для того день, посылается туда священник, который отправляет разом по всем усопшим панихиду и приказывает затем засыпать такую могилу землёю.

Обширный город Москва оживлён, впрочем, и кишит населением, и из праздношатающихся в ней излишних молодых людей можно было бы набрать ещё препорядочную армию.».

Семиверхая угловая башня Белого города в XVII в. Худ. А. Васнецов

А вот австрийский дипломат Августин фон Мейерберг, посетивший Москву в середине XVII века, вспоминал: «В Москве такое изобилие всех вещей, необходимых для жизни, удобства и роскоши, да ещё покупаемых по умеренной цене, что ей нечего завидовать никакой стране в мире, хоть бы и с лучшим климатом, с плодороднейшими пашнями, с обильнейшими земными недрами или с более промышленным духом жителей. Поэтому хоть она лежит весьма далеко от всех морей, но, благодаря множеству рек, имеет торговые сношения с самыми отдаленными областями.».

В «Книге об устройстве городских торговых рядов 1626 года» сообщается: «На Красной площади и в соседних улицах каждому товару и каждому промыслу положены особые места и лавки… Торговцы шёлком, сукном, золотых дел мастера, шорники, сапожники, портные, скорняки, шапочники и другие – все имеют свои особые улицы, где они и продают свои товары. Этот порядок очень удобен: каждый, благодаря ему, знает, куда ему пойти и где получить то или иное.».

Домовые интерьеры были стандартные.

Итальянский посланник Кальвуччи зарисовывает любимых соколов царя Алексея Михайловича. Худ. А. Литовченко

Полы в богатых московских домах укрывались коврами. Вдоль стен, наглухо приделанные к ним, стояли деревянные лавки, застилавшиеся шёлковыми «полавочниками», которые свешивались до самого пола. Для послеобеденного отдыха использовали отдельно стоящие широкие лавки с приголовниками. А для ночного сна их придвигали вплотную к стенным лавкам и накрывали пуховыми перинами, шёлковыми простынями, подушками в нарядных наволочках, и атласными одеялами, подбитыми дорогим мехом.

В ходу были и стольцы – табуреты.

Часто дубовые обеденные длинные узкие столы украшались художественной резьбой и покрывались подскатертниками. Во время застолий поверх их настилали атласные или бархатные, расшитые золотом и серебром скатерти.

Очень редко даже в богатом доме можно было встретить настенное зеркало, так как стоили они в те времена огромных денег. А вот настенные часы пользовались популярностью.

Домашние вещи хранились в сундуках и скрынях – комодах с выдвижными ящиками.

Крестовая, или Соборная, комната в Теремном дворце. Худ. Шадурский

Украшением каждого дома были изразцовые печи.

В парадной комнате выставлялись в поставцы драгоценные серебряные и позолоченные сосуды, кружки, чаши, кубки, корцы, ковши, чарки. На них делались надписи, с изречениями или посвящениями тому, кому сосуд подносился в качестве подарка. Для питья вина употреблялись также, согласно древнему обычаю, оправленные в серебро рога.

Русская изба. Худ. И. Билибин

В красном углу комнаты в киоте висели иконы, которые уже тогда заключались в серебряный или золотой оклад с резным деревянным киотом. В зажиточных домах имелась особая «крестовая» комната, вся заставленная иконами, где происходило домашнее моление.

В такой Москве и строился по указу царя дворец, который своей архитектурой, убранством фасада и интерьера должен был отличаться от всех других городских зданий, как новая Россия должна была по замыслу Петра возвыситься над «стариной».

В ряду «Московского барокко»

Парадный фасад Дворца с видом на Яузу. Рек. Н. Н. Соболева. 1948 г.

Расположенный на возвышенности новый Дворец на Яузе великолепно просматривался со всех сторон, словно висел в воздухе. Талантливый замысел, прекрасно воплощенный в камне, создавал иллюзию трех сказочных теремов, слитых в единое здание. Центральная трехъярусная часть, наделенная основным ризалитом, возвышалась над двухэтажными сенями и палатами. Три проездные арки в центре здания, надёжно подпирали огромный зал, располагавшийся над ними. По сторонам, в тени колоннады, тонули два парадных подъезда.

По уровню второго этажа дворца проходил балкон – «входная галерея», со стороны Яузы длиной в 38 метров, со стороны двора – 16 метров. На ней в сторону реки стояли небольшие, почти игрушечные пятьдесят пушек, заряд которых составлял всего 0,25 —0,5 фунта пороха (100—200 грамм).

Перед дворцом вдоль берега вырытого пруда, соединенного каналом с Яузой, тоже стояли пушки, но уже среднего калибра, а на противоположном берегу реку, неподалеку от казарм, большие орудия. Из всех этих орудий салютовали Петру или другим именитым гостям.

Первоначальный вид Дворца Петра на Яузе. Рек. Р. Подольского. 1951 г.

С галереи летом должен был открываться чудесный вид на мощенное кирпичом «гульбище», обширный парк с прямыми галереями стриженных кустов и деревьев, спускавшихся к Яузе, на пруды и каналы.

Высокие крутые черепичные крыши венчали симметричную постройку дворца, забавляя взгляд затейливыми узорами железных гребешков.

На ставшем уже традиционном красном кирпичном фоне фасада празднично белели резные белокаменные пилястры и карнизы, а богато декорированные наличники украшали окна цветного стекла. Здание обильно покрывал белокаменный растительный декор, зрительно облегчавший и пластически обогащавший монументальное сооружение, придававший ему приветливость и нарядность.

Дворец ещё традиционно размещался на подклете, как строились все древнерусские палаты. Поэтому на второй парадный этаж попадали по наружным лестницам. Этот этаж имел посреди «большую столовую палату», по сторонам которой располагались квадратные сени – аванзалы, а за ними по четыре квадратных помещения с каждого угла здания.

Первоначальный вид дворца. Реконструкция К. Лопяло. 1945 г.

Главный парадный прямоугольный зал – «большая столовая палата» имела десятиметровую высоту и занимала площадь более трехсот квадратных метров. Перекрытием его служил не крестовый свод, как в Грановитой палате, и не коробовый свод – как в Крестовой палате Патриаршего дворца в Кремле, а плоский деревянный потолок, прикрепленный к стропилам крыши. Он был обит материей и расписан.

Под потолком в центре зала висел большой чеканный позолоченный двуглавый орёл – герб России, который напоминал, что зал предназначен для обсуждения здесь важных государственных дел.

Парадный зал был столь высок, что освещать его должны были с двух сторон по три ряда окон: в нижнем ряду окна были удлиненные прямоугольные, в среднем – квадратные, в верхнем – восьмиугольные.

На хорах «большой палаты» находился орган, под звуки которого гости танцевали.

Во время строительства 1 июля 1698 года архитектор Дмитрий Аксамитов запрашивал, как отделывать почти завершённые стены внутри дворца – штукатуркой или деревом? Решили штукатурить, но неожиданно пришлось форсировать работы. Мера была вынужденная, потому что царь срочно возвращался из-за границы в Москву из-за стрелецкого бунта. Поэтому стены парадного зала наскоро обили к новоселью красным сукном. Сохранился документ, по которому «…Пётр Алексеевич указал взять из Приказа Большой казны в приказ Каменных дел… в столову палату адмирала Франца Яковлевича Лефорта на обивку стен 476 аршин сукна английского красного…».

На стенах зала висели иконы, религиозные картины, «парсуны» – портреты: «в рамах резных белых за стеклом персона великого государя, да на другой стене две персоны – одна мужская, другая женская». Изображенная на портрете женщина была не кто иной, как Анна Монс. К сожалению, этот портрет до нашего времени не сохранился. И везде были развешаны многочисленные зеркала в резных золоченых и янтарных рамах. Между ними размещались стенные «шандалы» – подсвечники.

Золоченая резьба, лепнина, романтические блики многочисленных свечей в зеркалах и посуде придавали апартаментам парадность и блеск.

Интерьер Дворца на Яузе на гравюре А. Шхонебека (фрагмент). 1704—1705 гг.

Особый уют и тепло создавала большая изразцовая печь. Она поднималась от пола до потолка помещения и была выложена цветными рельефными изразцами, вид которых дополнял роскошь убранства зала.

Не только парадный зал, но и жилые комнаты дворца были роскошно отделаны. На втором этаже Дворца на Яузе по углам здания размещались восемь палат, в эти палаты вели двое сеней.

Одна из палат была «обита зеленой кожей и уставлена ценными шкафами, вторая содержит предметы китайской работы, третья украшена серебряной дамасской парчой и здесь находится кровать трех локтей высотой с красноватыми занавесями.».

В царской комнате стены обтянули белой тканью, на которой были нанесены картины морских и сухопутных баталий. Под потолком висели большие модели морских судов: «…комнату его величество сверху донизу украсил маринами, а с потолка свешивались галера и корабли.».

Странный зловещий интерьер имена комната адмирала Лефорта, её стены были обиты чёрным сукном, поэтому она носила прозвище – «чёрная палата». В ней на стенах висели зеркала в позолоченных рамах и 25 позолоченных шандалов. Комнату обставили резной позолоченной мебелью, украсили костяным паникадило – люстрой.

«Друг Франц» любил в ней уединяться на долгие часы, судачили, будто он там «колдует». Возможно, именно в этой комнате проходили заседания первого на Руси тайного «Нептунова общества».

Зимой во дворце было тепло от палящих жаром печей, летом – должна была царить приятная прохлада. В этом важную роль играла сложная дренажная система, обнаруженная при археологических раскопках. Автор проекта Дмитрий Аксамитов использовал для этого оригинальный приём: цоколь и фундамент здания были обложены войлоком и обмазаны известью. Вокруг дворца существовала сложная ливневая дренажная система.

На чердак по старинке вели внутристенные лестницы.

Первоначальный план Дворца на Яузе. Реконструкция Р. Подольского. 1951 г.

В плане здание имело форму прямоугольника с внутренним двором. Дворец стоял в парке на правом берегу Яузы, по улице, которая до 1933 года называлась Коровий брод (сегодня – 2-я Бауманская улица, дом №3 – прим. автора).

Как и большинство архитектурных сооружений петровской эпохи в Немецкой слободе, главный фасад дворца обращён не на улицу, а на реку, что, вероятно, было связано с частым перемещением по Яузе, как судоходной реке летом, и по льду – зимой.

Слева от дворца находился бывший дом Лефорта «с залой» – или «Жёлтый дворец», он же «Марлинский». Скорее всего он сгорел в пылу Большого московского пожара 1812 года.

Справа вскоре появится усадьба и дом графа Фёдора Алексеевича Головина. За рекой, на расстоянии от полутора до трёх верст, располагались его полки: Преображенский и Семёновский, Офицерский и Солдатский Лефортовские полки. Восточный фасад дворца выходил на Немецкую слободу. Поэтому дворец Головина начнут называть «Слободским».

В 1749 году на месте старого дворца всемогущий канцлер А. П. Бестужев-Рюмин начал строительство своей резиденции. В 1752 году он писал императрице Елизавете Петровне: «Однако ж и то истинно, что скупя разные пустыри, искривившиеся хижины и мерзевшие болота, все в перспективе Императорского дома стоящие (Дворца Петра на Яузе – прим. автора), за нужно и должно я находил такое строение на том месте поставить, которое стоя против и подле Императорских домов, не казалось бы близостью своею отнимать их великолепие.». Сейчас в бестужевском дворце размещается Московский государственный технический университет имени Э. Баумана.

Царю Петру настолько нравилось эти места, что в 1722 году он приобрёл усадьбу и великолепный парк позади Дворца на Яузе, устройством которого занимался настоящий мастер своего дела голландский садовод Брантгоф. Здесь были поражающие воображение системы каналов, прудов, террас, украшенных гротами, беседками и искусно устроенными цветниками.

Похоже, все здания зарождавшегося района Лефортово имели сообщение в виде подземных ходов.

В 1915 году при прокладке канализационных труб у западной стены фасада Дворца Петра на Яузе под снятым полом нашли подземную галерею шириной 0,7 метра, идущую вдоль стены. Высоту галереи рабочие измерить не могли, так как её целиком заполняла вода. Судя по тому, что длинный шест не доставал дна, галерея была довольно высокой.

Из записок выдающегося российского и советского археолога, историка и исследователя московских подземелий Игнатия Яковлевича Стеллецкого узнаем, что в 1912 году он нашёл подземный ход в парке при Лефортовском дворце.

В 1924 году, в том же парке, некто Королёв обнаружил галереи, залегавшие на глубине 2,13 метра. Подземные ходы шли к Яузе и имели завалы с обеих сторон. Вполне возможно, что Стеллецкий и Королёв видели одно и то же подземное сооружение.

Дворец Петра на Яузе на гравюре А. Шхонебека, 1704—1705 гг.

В 1920-е годы Стеллецкий обследовал подземную часть Дворца Петра на Яузе в поисках тайников. Белокаменные, высокие подвалы с коробовым сводом имели в стенах, толщина которых достигала двух метров, ниши, которые когда-то использовались в хозяйственных целях. Но следов тайных ходов из дворцовых подвалов археолог не обнаружил.

«Этот большой каменный дом, – писал военный советник барон Генрих Гюйсен, – был выстроен за счет царя из собственных его сумм». По его свидетельству, дворец обошёлся Петру в 80 000 талеров.

Дворец Петра на Яузе на заднем фоне на гравюре Де Витта

Дворец Петра на Яузе стал удачным образцом переходного периода от архитектуры древнемосковской к архитектуре петербургской. Строгая симметрия, появление больших парадных помещений на главной оси здания, пышно украшенный фасад – всё предвещало вхождение в права нового стиля построек восемнадцатого столетия.

Наверное, на новоселье дворца на Яузе царь Пётр по своей привычке порывисто целовал в губы своего «каменных дел мастера», «каменных зданий художника» Дмитрия Аксамитова в благодарность за скоро сделанную добротную работу.

Но, почему именно ему Пётр поручил возведение в Москве «восьмого чуда света»? Это ещё одна тайна Дворца на Яузе.

О русском зодчем Дмитрии Васильевиче Аксамитове известно немного. Проект будущего дворца «постельный истопник, каменных дел мастер» Аксамитов создавал самостоятельно, хотя отчасти и царь приложил к этому руку – он рисовал интерьеры для помещений, подсмотренные в Голландии.

Параллельно со строительством Дворца на Яузе, по просьбе гетмана И. Мазепы, царь отправил Дмитрия Аксамитова в Киев для строительства Киево-Печерской крепости.

Экономические ворота и церковь Всех Святых (1696—1698 гг.) Киево-Печерской Лавры. Арх. Д. Аксамитов

Вокруг Верхней лавры Аксамитов построил каменные ограды, Экономические ворота и церковь Всех Святых (1696—1698 годы), Малярную башню, прозванную так по размещавшейся в ней на втором этаже школы живописи, башню Ивана Кущника (1698 год). Название последней произошло от церкви во имя Ивана Кущника – патрона гетмана И. Мазепы, которую собирались обустроить во втором ярусе башни, но так и не устроили. Возвел Аксамитов и Онуфриевскую башню (1689 год). Изначально она была задумана как небольшая в плане крещатая церковь с одним куполом. А также – Часовую башню (1698—1701 годы). После завершения строительства на этой башне были установлены часы, отсюда пошло название – Часовая или Дзигарская.

Сухарева башня. Худ. Ф. Бенуа. 1848 г.

После завершения строительства Дворца Петра на Яузе, в 1700 году зодчий Аксамитов был отправлен в крепость Батурин для строительства церкви.

«Меньшикова башня». Первоначальный вид

Некоторые специалисты рассмотрели «его руку» в московских Сухаревой башне (1692 – 1701 годы) и «Меншиковой башне» (1701 – 1707 годы) – церкви Архангела Гавриила на Чистых прудах в Москве.

С появлением Дворца Петра на Яузе в столичной жизни основательно утверждался «нарышкинский стиль» – «московское барокко».

В Москве один за другим возводились храм Покрова в Филях, церковь Спаса в селе Уборы, палаты В. В. Голицына в Охотном ряду и дом Троекурова, а в будущем отчетливо вырисовывались силуэты дома Апраксиных, особняков и дворцов Немецкой слободы.

Церковь Покрова в Филях. Фото нач. ХХ в.

Название «нарышкинский» закрепилось за стилем после пристального изучения в двадцатые годы прошлого столетия церкви Покрова, построенной в Филях и принадлежащих в конце XVII века Нарышкиным. Однако возникает определённая сложность при сопоставлении этого архитектурного направления с западноевропейскими стилями, и связана она с тем, что «нарышкинский стиль» со стороны формы не поддаётся определению в категориях, сложившихся на западноевропейском материале, в нём присутствуют черты, как барокко, так и ренессанса и маньеризма. В связи с этим специалисты рекомендуют использовать имеющий длительную традицию употребления в научной литературе термин «нарышкинский стиль».

Церковь Петра и Павла у Яузских ворот. Фото нач. ХХ в.

Нельзя не отметить, что в создании архитектуры «нарышкинского барокко», в отличие от «петровского барокко», отметились в основном русские мастера. И это определило специфичный характер построенных зданий – они представляли собой в большой степени древнерусские по характеру конструкции здания с заимствованными из западноевропейского зодчества деталями, как правило, носившими лишь декоративный характер.

Пётр не случайно построил свой Дворец на Яузе, как собственную резиденцию. Его смелое архитектурное новаторство должно было подчеркнуть начало новой эпохи.