Текст книги "Подлинная история РСДРП–РКПб–ВКПб. Краткий курс. Без умолчаний и фальсификаций"

Громадную роль в развитии революционной борьбы рабочих летом 1905 г. сыграла всеобщая Иваново-Вознесенская стачка. Она продолжалась 72 дня. Стачка была организована и проходила под руководством местного комитета РСДРП. В его состав входили видные деятели партии М. В. Фрунзе, Ф. А. Афанасьев, Н. И. Подвойский, рабочие-большевики Ф. Н. Самойлов, Е. А. Дунаев, И. Н. Уткин, С. И. Балашов и др. В ходе стачки рабочие избрали более 150 представителей от всех предприятий города в Совет уполномоченных. Около половины делегатов были большевиками. Наподобие крестьянского схода, Совет заседал прямо под открытым небом за городом. Рабочие добились от фабрикантов ряда уступок: повышения заработной платы (до 20 %), улучшения санитарных условий (устройства прачечных и бань), уплаты квартирных денег и т. п. Совет действовал как самочинный орган власти в городе, внутри него были сформированы различные комиссии, а также вооруженная рабочая дружина для поддержания порядка в городе. Когда стачка закончилась, Совет объявил о самороспуске.

1905 г. был отмечен мятежами в армии и на флоте. Только летом и осенью этого года произошло более сорока выступлений солдат и матросов, распропагандированных социал-демократами и эсерами. Наиболее ярким событием стало восстание на броненосце Черноморского флота «Князь Потемкин-Таврический» с командой около 800 человек. Впервые за всю историю российского флота крупный корабль оказался в руках мятежников, призывавших к свержению самодержавия. Николай II, получив известие об этом, записал в дневнике: «Просто не верится!» Прибытие «Потемкина» в Одессу совпало с кульминационным моментом борьбы рабочих 100 предприятий города. Вмешательство мятежного корабля могло обеспечить победу рабочих. Зная, что Одесский комитет РСДРП очень слаб, В. И. Ленин послал туда из Женевы большевика М. И. Васильева-Южина с четкими директивами: «Постарайтесь во что бы то ни стало попасть на броненосец, убедите матросов действовать решительно и быстро, – говорил он. – Добейтесь, чтобы немедленно был сделан десант. В крайнем случае не останавливайтесь перед бомбардировкой правительственных учреждений. Город нужно захватить в наши руки. Затем немедленно вооружите рабочих и самым решительным образом агитируйте среди крестьян. Необходимо сделать все, чтобы захватить в наши руки остальной флот. Я уверен, что большинство судов примкнет к «Потемкину». Нужно только действовать решительно, смело и быстро. Тогда немедленно присылайте за мной миноносец. Я выеду в Румынию»[210]210
  Васильев-Южин М. И. Восстание на броненосце «Потемкин» // Первый штурм самодержавия, 1905-1907 годы. М., 1989. С. 157-158.


[Закрыть]. Но Васильев-Южин опоздал, он не застал броненосец в Одессе.

Революционное движение в вооруженных силах воспринималось властью особенно болезненно, поскольку оно грозило ослаблением главной опоры российского правительства. Однако в целом вооруженные силы остались верны императорской власти, что и спасло ее от краха.

В 1905 г. значительно выросла политическая активность интеллигенции и служащих. К маю эти группы населения создали около 15 профессиональных союзов (адвокатов, врачей, учителей и т. д.), которые объединились в так называемый «Союз союзов» во главе с П. Н. Милюковым. К этой организации примкнул и Всероссийский крестьянский союз.

При Дворе шла борьба сторонников ограниченных преобразований и их противников. 6 августа появился манифест Николая II, который объявлял об учреждении Государственной думы на основе проекта министра внутренних дел Булыгина (так называемая «булыгинская Дума»). Предполагалось, что Дума будет совещательной, без права обсуждения бюджета и основных законов империи. Рабочие не имели избирательных прав. Это вызвало возмущение всей оппозиции.

Начавшаяся в сентябре экономическая забастовка типографских рабочих Москвы переросла во Всероссийскую политическую стачку. 7 октября по призыву Всероссийского железнодорожного союза (ВЖС) забастовали рабочие и служащие железных дорог. К ним примкнули адвокаты, почтово-телеграфные служащие, журналисты, врачи, учителя, актеры и т. д. Забастовал даже Государственный банк. В общей сложности по всей стране бастовало до 2 млн человек. Петербург жил без общественного транспорта, частично без освещения и телефонов. В столице даже дворники и городовые заявили о своих нуждах. Многие предприниматели готовы были оплатить рабочим забастовочные дни. В решающие дни стачки московские капиталисты предъявили, по сути, царскому правительству ультиматум: или объявление о введении конституции, или полное прекращение хозяйственной деятельности. В сентябре-декабре в более чем 50 городах и рабочих поселках страны, в том числе в Петербурге и Москве, возникли Советы рабочих депутатов, а в ряде мест – солдатских и крестьянских депутатов. Массы требовали конституции и парламента.

Всероссийская политическая стачка поколебала сами устои царского режима и стала высшим подъемом революции. Примечательно в этих событиях то, что ни одна из партий реально не руководила революционным движением масс. 14 октября петербургский градоначальник Д. Ф. Трепов разослал на места известную телеграмму с приказом вооруженной силой подавлять любое антиправительственное выступление: «Холостых залпов не давать, патронов не жалеть». Однако справиться с забастовкой такими методами было уже невозможно.

17 октября 1905 г., в критический для самодержавия момент, Николай II подписал Манифест, подготовленный С. Ю. Витте. Он содержал четыре основных пункта: дарование гражданских свобод и избирательных прав рабочим, предоставление Государственной думе законодательных полномочий, создание объединенного правительства (до этого в России отсутствовало правительство как орган, коллективно вырабатывающий единую политику и проводящий ее в жизнь). Манифест стал высшим успехом революции. Это был, конечно, ограниченный, но все же первый в истории России акт о гражданских свободах. Через несколько дней была объявлена политическая амнистия. В стране впервые легально функционировала многопартийная система, формировались профсоюзы.

Многие либералы восприняли манифест как начало конституционной эры. Революционные силы, однако, продолжали давить на самодержавие. Уже 18 октября на улицах города, на Невском проспекте начались революционные демонстрации, против которых выступали, организуя свои шествия, монархисты и черносотенцы. В результате столкновений полиции, казаков с народом 18 человек были убиты или тяжело ранены. При разгоне митинга перед Технологическим институтом был ранен шашкой приват-доцент историк Е. В. Тарле. Открытка, изображавшая его лежащим в постели с перевязанной головой, обошла чуть ли не весь мир. В Москве одни демонстранты шли с портретами царя, другие с красными флагами, между ними происходили стычки. Красные флаги установили даже на подъезде дома генерал-губернатора. А в нескольких шагах от его дома в вестибюле консерватории шел сбор средств под плакатом «На вооруженное восстание».

Революция вызвала к жизни массовое «охранительное» движение в защиту монархии. Черносотенцы, среди которых преобладали социальные городские низы, было немало и рабочих, восприняли Манифест 17 октября как начало конца исконной России. В конце 1905 – начале 1906 г. в разных городах и местечках Европейской России (прежде всего в «черте еврейской оседлости») произошли кровавые «черносотенные» погромы. За один только октябрь было зафиксировано около 690 погромов, имевших место в 102 населенных пунктах. Защитники царя мстили всем за «долой самодержавие». Так, в Томске, Твери и Феодосии черносотенцы сожгли помещения вместе с находившимися в них на собраниях рабочими. В Томске 20 октября эта изуверская расправа происходила с благословения архиерея и в присутствии губернатора. Людей, пытавшихся спастись из горящего здания, пристреливали солдаты. Погибло около 200 человек. Погромы показали, что сторонники неограниченного самодержавия имеют поддержку в достаточно широких слоях населения. Сам император с симпатией относился к такому «патриотическому» движению.

Похороны Н. Э. Баумана

18 октября в Москве черносотенец мастеровой Михалин убил железным ломом большевика Н. Э. Баумана, виднейшего деятеля РСДРП, только что вышедшего из тюрьмы. Московский комитет партии превратил похороны Баумана в грандиозную манифестацию. 20 октября в ней участвовало не менее 300 тыс. человек. Колонна рабочих с бесчисленными красными и траурными флагами растянулась по улицам Москвы. Вооруженные дружинники охраняли демонстрантов от нападения «черной сотни» и полиции. Массы народа облепили балконы, окна и крыши домов. На гроб то и дело сыпались красные цветы. Агитируя за участие в похоронах Баумана, московские большевики призывали массы готовиться к вооруженному восстанию.

Как уже отмечалось выше, осенью 1905 г. в разгар революции по инициативе самих рабочих во многих городах появились Советы рабочих депутатов. Вопрос о том, чье влияние в Советах было преобладающим, остается до конца не выясненным. Среди председателей наиболее крупных Советов были большевики П. Г. Кин (Екатеринбург), Ф. А. Алексеев (Киев), С. В. Малышев (Кострома), Н. Е. Вилонов (Самара), И. С. Якутов (Уфа). Меньшевики возглавляли Советы в Баку (Лев Шендриков), Екатеринославе (И. Б. Бассовский), Николаеве (В. П. Краснуха), Ростове-на-Дону (Н. Н. Розанов), Одессе (студент В. Шавдия). Советы проводили тактику «левого блока», которая, в свою очередь, складывалась с учетом интересов беспартийной массы трудящихся, прежде всего рабочих.

Самый крупный Совет рабочих депутатов образовался в Петербурге 13 октября 1905 г., в разгар Всероссийской политической стачки, в здании Технологического института, где собрались представители нескольких бастующих заводов столицы. Большинство в Совете принадлежало меньшевикам (большевики имели менее 10 % голосов), в то время как возникший несколько позже Московский совет имел большевистское руководство. Председателем был избран 28-летний помощник присяжного поверенного Г. С. Носарь (в Совете он выступал под фамилией рабочего Хрусталева). Большое влияние в Совете имел нефракционный социал-демократ Л. Д. Троцкий (выступал в Совете под фамилией Яновского, по названию деревни, в которой родился): он готовил обычно проекты основных резолюций, редактировал печатный орган «Известия Совета рабочих депутатов» (1-й номер вышел в свет 17 октября). Деятельность Петербургского совета, который известный книгоиздатель А. С. Суворин даже называл «вторым правительством» России, имела большой общественный резонанс. Например, по почину депутатов рабочие явочным порядком начали вводить на своих предприятиях восьмичасовой рабочий день. Совет организовал ряд забастовок, помогал безработным.

Большевистское руководство по-разному относилось к Советам, как к продукту творчества самих масс. Некоторые, включая члена ЦК РСДРП А. А. Богданова и ряд членов столичного комитета партии, попытались навязать Петербургскому Совету принятие программы РСДРП, угрожая в противном случае выйти из состава этой организации. Отдельные большевики выражали сомнения в необходимости поддерживать столь пеструю по составу организацию, как Совет. Другие рассматривали его как чуть ли не конкурента партии в борьбе за влияние на широкие рабочие массы. В письме ЦК к партийным работникам от 27 октября 1905 г. даже рекомендовалось, в случае отказа соответствующих Советов принять программу РСДРП, «разоблачать перед пролетарскими массами их антипролетарский характер».

Воспользовавшись объявленной политической свободой, 8 (21) ноября 1905 г. Ленин возвратился из эмиграции в Петербург. В первый же день он встретился с членом ЦК Л. Б. Красиным, а затем посетил Преображенское кладбище, где были захоронены жертвы «Кровавого воскресенья». Вечером он выступил на расширенном заседании Петербургского комитета большевиков с речью, в которой изложил свое видение вопроса в отношении Советов. По его мнению, партия должна руководить Советами, направлять их деятельность, но не подменять их собою и не растворяться в них.

Ленин, вспоминала М. М. Эссен, «здорово выругал нас за то, что во главе Совета рабочих депутатов стали меньшевики. Наша борьба за Советы с приездом Ленина развернулась с большой активностью»[211]211
  Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине: В 5 т. Т. 2. М., 1984. С. 143.


[Закрыть].

27 октября 1905 г. вышел первый номер легальной газеты «Новая жизнь», которая вскоре стала центральным органом большевиков. Финансовую поддержку в издании газеты большевикам оказали А. М. Горький, Н. Г. Гарин-Михайловский, выдающаяся актриса В. Ф. Комиссаржевская. Редактором газеты был поэт Митин, но можно предположить, что после возвращения в Россию им фактически стал Ленин, а издателем – жена Горького, актриса Московского Художественного театра М. Ф. Андреева. Всю практическую издательскую работу вел М. М. Литвинов. Газета пользовалась популярностью – тираж ее достигал 80 тыс. экземпляров. 10 ноября в газете «Новая жизнь» вышла первая статья Ленина, начинающаяся словами: «Условия деятельности нашей партии коренным образом изменяются». После издания царского Манифеста 17 октября РСДРП фактически перешла на полулегальное положение и Ленин выдвинул задачу перестройки партийной работы на основе широкого использования легальных возможностей, предлагал активнее вовлекать в ряды партии новых членов, прежде всего из числа рабочих, вводить выборность партийных органов, сохраняя нелегальный аппарат партии, создавать легальные и полулегальные организации и т. д.

Сравнительная легкость одержанной народом победы и общая атмосфера непривычной для России свободы создавали у революционеров и радикально настроенной части общества иллюзию того, что достаточно еще немного «додавить» – и самодержавие рухнет. Между тем после издания Манифеста 17 октября количество забастовщиков в ноябре сократилось на 200 тыс. человек, а участников политических стачек – более чем вдвое. Стихийные восстания матросов и солдат в Кронштадте (26-27 октября), «севастопольский пожар» (так назвали восстание севастопольских матросов под руководством лейтенанта П. П. Шмидта 11-15 ноября) были разгромлены. За три последних месяца 1905 г. произошло более 1,5 тысячи крестьянских выступлений. Но они не доросли до всероссийского восстания. Тем не менее революцию невозможно было остановить одним махом. Осенью 1905 г. перед РСДРП наряду с агитационно-пропагандистской работой на первый план выдвинулась военно-техническая подготовка восстания.

Важную роль в подготовке восстания играла Боевая техническая группа (БТГ), созданная еще в конце января 1905 г. Петербургским городским комитетом РСДРП. Первое время во главе БТГ стоял С. И. Гусев. Ответственным же за доставку оружия и взрывчатки был Н. Е. Буренин, впоследствии ставший пианистом. БТГ формировала боевые рабочие дружины, обучала их уличному бою, в том числе технике возведения баррикад. Оружие приобреталось в основном в Бельгии и Германии и перевозилось через русско-финляндскую границу. Главным перевалочным пунктом в системе транспортировки нелегальных грузов было семейное поместье Бурениных, расположенное прямо на границе.

После принятия III съездом РСДРП резолюции о вооруженном восстании БТГ переподчинили ЦК, присвоив официальное наименование Техническая группа (ТГ) и назначив ее руководителем Л. Б. Красина. Он же продолжал ведать финансами партии (недаром Ленин в шутку называл его «финансовым самодержцем» большевиков). В июле 1905 г. БТГ была реорганизована и разделена на две подгруппы: «химическую», занятую производством взрывчатки, и «техническую», которой поручались доставка, транспортировка и хранение оружия, а также обучение дружин для вооруженного восстания.

БТГ сама изготавливала бомбы, ручные гранаты, «адские машины». В Киеве, например, боевики во главе с Сергеем Сулимовым организовали такую мастерскую, а затем помогли петербургским товарищам открыть на Малой Охте мастерскую «по производству фотографических аппаратов», в которой на самом деле изготовляли динамит, пироксилин, гремучую смесь.

Для проведения научных исследований по взрывчатым веществам использовались даже правительственные лаборатории. Все необходимое доставали как в России, так и за границей. Например, как вспоминали сами боевики, «за бикфордовыми шнурами, запалами с гремучей ртутью» им приходилось ездить в Софию и Париж, за динамитом – в Финляндию. Там же, под Гельсингфорсом, при помощи местных активистов «химики» проводили опыты с бомбами. «Техники» шли на всевозможные хитрости, чтобы доставить оружие по назначению.

Как вспоминала Н. К. Крупская, однажды, в разгар Декабрьского вооруженного восстания, в Москву надо было «доставить бикфордов шнур, которого не было у тамошних боевиков. И вот шьется шикарнейшее платье одной красавице-партийке, обматывает она себя бикфордовым шнуром и вместе с маленькой дочкой едет в Москву в первом классе. Офицеры почтительно расступаются перед красивой шикарной дамой, – бикфордов шнур доставляется по назначению»[212]212
  Леонид Борисович Красин (Никитич). Годы подполья. Сборник воспоминаний, статей и документов. М. – Л., 1928. С. 139.


[Закрыть].

Л. Б. Красин

Насколько опасными были такие «путешествия», можно судить по воспоминаниям Н. Е. Буренина: «Наши товарищи возили запалы на себе в особых самодельных лифчиках-патронташах, куда входили три ряда запалов по 50 штук. Еще труднее было с бикфордовым шнуром. Резать его было нельзя, так как могла возникнуть необходимость в длинном куске шнура. Поэтому наши транспортеры наматывали бикфордов шнур на ноги. Нечего и говорить, что все это было сопряжено с большой опасностью. Человек превращался в хорошо снаряженную бомбу. Ехать было очень трудно, всю дорогу от Парижа до Гельсингфорса надо было бодрствовать, сидеть в вагоне, не прикасаясь к спинке скамьи, во избежание толчков, которые могли привести к взрыву»[213]213
  Буренин Н. Е. В боевой технической группе // Первый штурм самодержавия, 1905-1907 годы. С. 173.


[Закрыть].

Красин создал по всей империи обширную сеть организаций БТГ: в Москве, Киеве, на Урале, в Закавказье и Прибалтике. Внутри БТГ существовала строгая конспирация: все члены организации имели клички и пользовались такой системой связи, при которой арест одного из них не должен был повлечь провала всей группы. Сам Л. Б. Красин, официально занимая должность инженера бельгийской компании, пользовался сразу несколькими кличками: Никитич, Лошадь, Финансист, Зимин, Винтер и др.

Под руководством Красина БТГ успешно ввозила в страну огнестрельное оружие, а нередко и похищала его с армейских складов. Например, в начале сентября 1905 г. большевики предприняли попытку ограбить кутаисский цейхгауз и вынести оттуда 2 тыс. винтовок.

Одним из руководителей этой операции был И. В. Джугашвили (Сталин). Однажды БТГ удалось выкрасть даже пушку со двора гвардейского флотского экипажа в Петербурге, что произвело большое впечатление на рабочих. Кражу совершили три матроса, входившие в социал-демократическую организацию, которые в тот день находились в карауле и должны были охранять орудие. В дальнейшем члены БТГ надеялись использовать «бабушку» (так окрестили спрятанную пушку) для обстрела Зимнего дворца, для чего предполагалось поставить орудие в квартире дома на набережной Невы, окнами выходящей на Зимний дворец.

Ленин не скрывал, что к решительной победе революции может привести только всенародное вооруженное восстание. Перед отъездом в Россию, в разгар всеобщей стачки, он с восторгом писал: «Хорошая у нас в России революция, ей-богу!» И, отвечая на вопрос о сроке восстания, признался: «Я бы лично охотно оттянул его до весны… Но ведь нас все равно не спрашивают». В октябре 1905 г. он давал советы своим товарищам по партии: вооружаться револьверами, ножами, тряпками с керосином для поджогов, самодельными бомбами и т. п. Ленин требовал, чтобы отряды «тотчас же» приступили к «военному обучению» перед восстанием – «одни сейчас же предпримут убийство шпика, взрыв полицейского участка, другие – нападение на банк для конфискации средств для восстания», да пусть учатся «хотя бы на избиении городовых». «Скрывать от масс необходимость отчаянной, кровавой, истребительной войны как непосредственной задачи грядущих выступлений значит обессиливать и себя, и народ»[214]214
  Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 11. С. 336-338; Т. 13. С. 371-372.


[Закрыть], – инструктировал Ленин большевиков.

К концу 1905 г. вооруженные дружины были сформированы более чем в 300 городах, рабочих поселках и на железнодорожных станциях. Количество дружинников не поддавалось учету. Меньшевистская фракция РСДРП также считала в 1905 г. вооруженное восстание практически неизбежным, но полагалась не столько на подготовку социал-демократических боевых дружин, сколько на самовооружение населения. Взгляды социалистов-революционеров на проблему восстания были очень близки к большевикам. Однако после издания Манифеста 17 октября в эсеровском партийном руководстве появились настроения в пользу отсрочки восстания, в результате чего в декабре 1905 г. эсеры далеко не везде проявляли присущую им активность.

По меткому замечанию одного из эсеровских лидеров В. М. Зензинова, ситуация к концу 1905 г. складывалась так: «Революция и правительство – как два человека, нацелившихся уже один в другого из пистолета. Весь вопрос в том, кто первый нажмет на собачку»[215]215
  Зензинов В. М. Пережитое. Нью-Йорк, 1953. С. 256.


[Закрыть]. И первым к активным действиям по наведению порядка в стране перешло правительство. 26 ноября 1905 г. власти, более месяца терпевшие Петербургский совет рабочих депутатов, арестовали его председателя Г. С. Хрусталева-Носаря. В ответ Совет принял краткую, но выразительную резолюцию, написанную его реальным лидером Л. Д. Троцким. В резолюции говорилось о продолжении подготовки к вооруженному восстанию.

2 декабря 1905 г. Петербургский совет бросил еще один вызов правительству, приняв так называемый финансовый манифест. В нем содержался призыв к населению «брать вклады из государственных сберегательных касс, из государственного банка, требуя уплаты всей суммы золотом», не платить налоги до тех пор, пока не будут выполнены все экономические и социальные требования трудящихся. Это должно было истощить золотой запас Госбанка и ускорить крушение всей системы денежного обращения в России. Одновременно населению предлагалось отказаться от внесения всех казенных платежей, а иностранные государства предупреждались, что русский народ не допустит выплаты долгов по заграничным займам царского правительства. Под манифестом стояли подписи нескольких организаций: Петербургского совета рабочих депутатов, Всероссийского крестьянского союза, ЦК (большевиков) и ОК (меньшевиков) РСДРП, ЦК партии эсеров и ЦК Польской социалистической партии. Позже к ним присоединился и Московский совет рабочих депутатов.

«Финансовый манифест» был открытым вызовом власти потому, что в октябре-ноябре 1905 г. в стране стремительно набирал темпы процесс оттока вкладов из сберегательных касс. По воспоминаниям министра финансов В. Н. Коковцова, началась настоящая осада сберкасс вкладчиками и теми, кто хотел обменять кредитные билеты на золото. В результате Госбанк вынужден был признать, что «не может удовлетворить полностью требования на золото, вызываемые агитацией крайних партий»[216]216
  Коковцов В. Н. Из моего прошлого. Воспоминания 1903-1919 гг. Кн. 1. М., 1992. С. 106.


[Закрыть].

3 декабря за опубликование этого манифеста правительство закрыло восемь газет, в том числе большевистскую «Новую жизнь». 3 декабря Петербургский совет обсуждал вопрос о том, нужно ли отвечать на наступление реакции новой всеобщей политической стачкой, которая, это все понимали, перерастет в восстание. Сами рабочие были настроены очень решительно. Представители столичных большевиков в Совете Б. М. Кнунянц и П. А. Красиков прямо говорили, что «одной забастовкой мы не удержимся, забастовка связана с выступлением на улицу». Эсеры выступили против восстания, считая, что восстание еще не подготовлено. Председательствовавший на заседании Л. Д. Троцкий тоже полагал, что питерские рабочие должны подождать, пока начнет провинция. И как раз в момент обсуждения в помещение Вольного экономического общества, где заседал Совет, ворвалась полиция и арестовала 37 членов исполкома и 230 депутатов Совета. Полиция изъяла у рабочих 27 револьверов, несколько финских ножей и кинжалов.

В итоге революционеры и рабочие были поставлены перед выбором: признать свое бессилие перед натиском властей, отступить без боя или подняться на вооруженную борьбу. Утром следующего дня, 4 декабря, в Петербурге прошло заседание руководящих центров большевиков и меньшевиков с участием Ленина и Мартова, а также членов объединенного Петербургского комитета РСДРП (в то время в полном разгаре был процесс объединения двух социал-демократических фракций). На совещании было решено начать в ближайшие дни всеобщую стачку протеста против репрессий в отношении рабочих руководителей. 6 декабря исполком воссозданного Петербургского совета под председательством выходца из России, левого немецкого социал-демократа Парвуса (Гельфанда) единогласно принял такое же решение. По этому поводу Петербургский совет, РСДРП, эсеры и Бунд обратились с воззванием «Ко всему народу». «Лучше умереть в борьбе, чем жить в рабстве», – говорилось в воззвании. За всеобщую стачку высказались также «Союз союзов», Почтово-телеграфный союз и ряд рабочих профсоюзов.

Рабочие Москвы были настроены действовать еще более решительно. С самого начала своего существования их Совет рабочих депутатов вел подготовку к вооруженному выступлению. Арест Петербургского совета стал поводом к решительной схватке с правительством. 5 декабря на московских фабриках и заводах прошел своеобразный референдум о всеобщей забастовке. Рабочий корреспондент московской большевистской газеты «Вперед» передал настроение многих рабочих: «Чего тянуть – начинать бы уж». Вечером того же дня на собрании общегородской конференции большевиков представители всех фабрично-заводских ячеек выступили в поддержку стачки-восстания, а один из рабочих железнодорожных мастерских откровенно сказал: «Мы всю ночь ковали и куем оружие. Если вы и дадите приказ воздержаться от вооруженного выступления, мы все равно выйдем; рабочий класс готов биться…»[217]217
  См.: Первая революция в России: взгляд через столетие. С. 360.


[Закрыть] Эсеры приняли соответствующее решение. Меньшевики, после некоторых колебаний, поддержали общую позицию. Вечером 6 декабря Московский совет узаконил всеобщую стачку с перерастанием в вооруженное восстание.

Через два дня в городе забастовало более 150 тыс. рабочих, служащих, вновь остановились поезда, не было электричества. Начались вооруженные столкновения с полицией и войсками. К 10 декабря рабочие воздвигли баррикады, и восстание стало свершившимся фактом. Разработанного и согласованного плана вооруженной борьбы у восставших не было, как не было у них и централизованного руководства: ни члены ЦК большевиков Ленин и Красин, ни такие крупные фигуры партии эсеров, как Чернов или Савинков, в дни восстания в Москве так и не появились. ЦК РСДРП восстанием в Москве не руководил (туда был направлен лишь представитель ЦК И. А. Саммер). Члены исполкома Московского совета большевики В. Л. Шанцер (Марат) и М. И. Васильев-Южин были арестованы в самом начале стачки. Среди революционеров наибольшим влиянием в рабочей среде Москвы пользовались эсеры.

Главной силой восставших были около 1700 вооруженных дружинников. Им противостоял 15-тысячный гарнизон, подавляющее большинство частей которого было ненадежно, и 2 тыс. полицейских. Наряду с оборонительными баррикадными боями рабочие дружины, вооруженные револьверами и бомбами, применяли против войск партизанскую тактику. Боевая организация при большевистском МК РСДРП выработала «Советы восставшим рабочим». В них, в частности, говорилось: «Каждый офицер, ведущий солдат на избиение рабочих, объявляется врагом народа и ставится вне закона. Его, безусловно, убивайте. Казаков не жалейте. На них много народной крови, они всегдашние враги рабочих. Пусть уезжают в свои края. или пусть сидят безвыходно в своих казармах. Там вы их не трогайте»[218]218
  Там же. С. 366.


[Закрыть]. Всех высших чинов полиции рекомендовалось убивать. Что же касается солдат, то, так как «солдаты – дети народа и по своей воле против него не пойдут», рекомендовалось «пехоты по возможности не трогать».

Бои в Москве в 1905 г.

Бои шли по всей Москве. Войска применили артиллерию. Даже Николай II, который редко фиксировал в своем дневнике события, выходившие за пределы узкосемейных интересов Романовых, на сей раз отметил «невиданное побоище между войсками и революционерами» в Москве. На помощь гарнизону правительство перебросило в мятежную столицу Семеновский и Ладожский полки. Самые ожесточенные бои шли в районе Пресни, где среди дружинников преобладали эсеры (ими руководил эсер М. И. Соколов, известный под кличкой Медведь) и их сторонники. Царские войска брали Пресню буквально штурмом. От артиллерийского огня выгорели целые жилые кварталы, в огне погибла мебельная фабрика племянника С. Т. Морозова – студента Московского университета Н. П. Шмидта, сочувствовавшего социал-демократам; сильно пострадала Трехгорная мануфактура Прохорова. На Пресне сражались ставшие впоследствии известными большевики Литвин-Седой, Сурен Спандарян, Михаил Фрунзе, Петр Заломов и др.

18 декабря штаб боевых дружин принял решение прекратить вооруженную борьбу. Начались репрессии: рабочих, участников боев расстреливали без суда на фабричных дворах, расстреливали за красный платок в кармане, за то, что не находили креста. Был схвачен и расстрелян бывший унтер-офицер машинист эсер А. В. Ухтомский, сумевший вывести из города более 100 дружинников. Перед расстрелом Ухтомский обратился к солдатам с речью, которая, видимо, сильно подействовала на них, потому что после первого залпа он остался невредим, затем был только ранен и добит уже выстрелом в упор из револьвера.

Петербург не сумел поддержать восставшую Москву: стачка, начавшаяся 8 декабря, быстро пошла на убыль и закончилась безрезультатно. Кроме Москвы вооруженные восстания в конце 1905 г. происходили еще в ряде городов: в Харькове, Горловке на Донбассе, Ростове-на-Дону, Сормове и др. В ряде районов возникли народные «республики», власть в которых перешла в руки трудящихся (Новороссийск, Чита, Красноярск). Все они были подавлены. В январе 1906 г. прошла карательная операция по восстановлению контроля над Сибирской магистралью. Генералы Миллер-Закомельский из Москвы и Ренненкампф из Харбина с небольшими отрядами выехали по Сибирскому пути навстречу друг другу, чтобы соединиться в Чите. В ходе операции было убито около 100 и ранено 1000 человек. Большой потерей для большевиков стала гибель И. В. Бабушкина, которого Ленин назвал «гордостью партии». Его схватили при перевозке из Читы в Иркутск оружия и без суда и следствия расстреляли возле станции Мысовая.

Декабрьское вооруженное восстание рабочих в Москве стало кульминацией Первой российской революции. По данным Союза медиков, в эти дни погибло 1059 человек, включая 137 женщин и 86 детей. Московское кровопролитие разделило общественное мнение, в том числе и за рубежом. Власть считала восстание государственным преступлением. Либеральная общественность осудила разрушительную стихию революции. Кадеты считали декабрьские события в Москве «обычной авантюрой» социал-демократов, которые насильно втянули в нее рабочих. П. Б. Струве назвал действия московских революционеров «безумными». В среде революционеров мнения тоже разделились. Большевики и многие эсеры видели в тех, кто сражался на московских баррикадах, народных мстителей, героев. Ленин был убежден, что бывают такие моменты, когда даже преждевременное и не вполне подготовленное восстание со сравнительно небольшими шансами на успех полезнее для дела революции, чем бездействие и покорность власти. По его словам, «декабрь был естественным и неизбежным завершением массовых столкновений и битв, нараставших во всех концах страны в течение 12 месяцев»[219]219
  Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 19. С. 368.


[Закрыть]. Известный германский социал-демократ Август Бебель считал, что баррикадные бои в Москве «принадлежат к самому возвышенному, что знает многовековая история, являются примером мужественного самопожертвования во имя великого идеала».