Текст книги "Подлинная история РСДРП–РКПб–ВКПб. Краткий курс. Без умолчаний и фальсификаций"

… партия преодолела за 1926-1929 годы огромные внутренние и международные трудности… Был принят первый пятилетний план социалистического строительства. Бьто развито огромное строительство новых заводов, совхозов, колхозов. Это продвижение вперед по пути социализма сопровождалось обострением классовой борьбы внутри страны и обострением внутрипартийной борьбы.

Важнейший итог этой борьбы: подавление сопротивления кулачества, разоблачение троцкистско-зиновьевского капитулянтского блока, как антисоветского блока, разоблачение правых капитулянтов, как кулацкой агентуры, изгнание троцкистов из партии, признание взглядов троцкистов и правых оппортунистов несовместимыми с принадлежностью к ВКП (б).

История ВКП(б): Краткий курс

Куда идти: основные проблемы НЭПа

К 1925 г. в стране были ликвидированы остатки политических партий (меньшевики, эсеры), противостоявших РКП(б). Между тем стратегия НЭПа требовала обновления. Особенно осложнилась ситуация осенью 1923 г. после поражения в Германии попытки коммунистического восстания. Надежды на победу революции в Европе отодвинулись на неопределенное время. Еще 28 августа 1924 г. Политбюро ЦК одобрило предложения «придать деятельности эстонской компартии боевой характер», «проверить. степень революционного брожения, позволяющего рассчитывать на успех движения»[473]473
  Лубянка. Сталин и ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД. Январь 1922 – декабрь 1936. М.: МФД, 2003. С. 93.


[Закрыть]. Но попытка организовать восстание в Таллине 1 декабря 1924 г. с последующим приходом туда Красной Армии провалилась. Началось вынужденное сворачивание активной поддержки боевых групп коммунистических партий в сопредельных странах. 25 февраля 1925 г. Политбюро ЦК постановило, что «ни в одной стране не должно быть наших активных боевых групп, производящих боевые акты и получающих от нас непосредственно средства, указания и руководство». Вся боевая и повстанческая работа в этих странах (Польша, Румыния и т. д.) передавалась в полное подчинение коммунистических партий[474]474
  Там же. С. 99.


[Закрыть]. Поэтому на западной границе руководству СССР приходилось теперь направлять основной вектор своих усилий во внешней политике на нормализацию дипломатических отношений с соседями.

В экономике большевистские руководители были едины в своих устремлениях превратить СССР в индустриальную державу. Но перед ними вставали два основных вопроса: сможет ли Коммунистическая партия удержать власть в стране с огромным преобладанием крестьянства (мелкой буржуазии согласно теории марксизма)? Возможно ли построить социализм в одной стране и каким он будет?

Ситуация осложнялась подспудной борьбой за власть во время болезни В. И. Ленина и особенно после его смерти в январе 1924 г. В мае 1924 г. делегатам XIII съезда РКП(б) было зачитано ленинское «Письмо к съезду», продиктованное им во время болезни. В нем Владимир Ильич предупреждал партию о грубости и властолюбии И. В. Сталина, предлагал заменить его на посту Генерального секретаря ЦК. Однако И. В. Сталину при поддержке Зиновьева и Каменева удалось сохранить свой пост.

К тому же НЭП, как и любая политика, имел свои материальные и моральные издержки. Экономическая ситуация оставалась неоднозначной. Абсолютное отставание от ведущих капиталистических стран выросло. Необходимость обновления станков, оборудования в промышленности сталкивалась с ограниченными финансовыми возможностями. Сохранялись огромный избыток рабочих рук в деревне и растущая безработица в городе. Значительная часть рабочих и крестьян продолжали жить в крайне стесненных условиях, не видя просвета впереди. Низкая товарность сельского хозяйства вела к снижению экспорта сельхозпродуктов (главного источника валюты) и невозможности увеличить импорт необходимого промышленного оборудования. Экономику страны неоднократно сотрясали кризисы: в 1923, 1925 и 1927 гг.

Осенью 1923 г. в экономике проявились так называемые «ножницы» – резкое расхождение между ценами на промышленные и сельскохозяйственные товары. Если в 1913 г. плуг обходился крестьянину в 6 пудов пшеницы, то в 1923 г. – в 24 пуда. Это привело к кризису сбыта промышленных товаров при их огромном дефиците. Выход был найден путем государственного вмешательства: снижение оптовых цен, повышение цен на сельхозпродукцию благодаря росту государственных закупок.

В 1924-1925 гг. вследствие засухи около 20 центральных губерний поразил голод. В этих районах вновь возникли огромные очереди за хлебом, мукой. Срывались планы экспорта зерна. В этих условиях ряд партийных и хозяйственных руководителей (Н. И. Бухарин, Ф. Э. Дзержинский и др.) выступали за строительство социализма на основе экономического сотрудничества крупной промышленности и мелкого крестьянского хозяйства, развития экономики на основе роста благосостояния деревни.

Были разрешены долгосрочная аренда земли, выделение крестьян из общины на хутора и отруба, взимание единого сельхозналога в денежной форме и его снижение. Это воплотилось в лозунге Бухарина «Обогащайтесь!», обращенном к деревне. Пропагандировались достижения так называемых «культурных хозяев». Было расширено число лиц, имевших избирательные права. Подчеркивалась необходимость строгого соблюдения законов.

Внутрипартийная борьба и раскол «тройки»

В этой ситуации вопрос о выборе дальнейшего пути развития вызвал второй этап внутрипартийной борьбы. Начался он с выступлений против так называемой «новой оппозиции» Г. Е. Зиновьева и Л. Б. Каменева. В 1924-1925 гг. И. В. Сталин и Н. И. Бухарин дополнили ленинскую общенациональную идею, заявляя о возможности построения социализма в одной стране. Это давало перспективу Коммунистической партии и всем верившим в создание идеального общества, но требовало серьезнейшего пересмотра самого понятия «социализм». Идея построения социализма в одной стране стала важным этапом на пути превращения интернационального большевизма в национал-большевизм, а марксистов – в российских государственников. Одновременно Н. И. Бухарин выдвинул положение, что строительство социализма на путях НЭПа будет весьма длительным процессом при постепенной либерализации политического режима.

Идеи Бухарина вызвали возражения Г. Е. Зиновьева и Л. Б. Каменева. В апреле 1925 г. на заседании Политбюро Каменев при поддержке Зиновьева заявил, что технико-экономическая отсталость СССР является непреодолимым препятствием для построения социализма. Новое столкновение произошло на пленуме ЦК накануне XIV партийной конференции. В проекте Зиновьева утверждение о невозможности построения полноценного социалистического общества в России без «государственной помощи» более развитых в технико-экономическом отношении стран было заменено тезисом, что «партия пролетариата должна прилагать все усилия к тому, чтобы строить социалистическое общество в уверенности, что это строительство может быть и наверняка будет победоносным, если удастся отстоять страну от всяких попыток реставрации»[475]475
  КПСС в резолюциях съездов, конференций и пленумов ЦК. 8-е изд. М., 1970. Т. 3. С. 213, 214.


[Закрыть].

Ситуация обострялась по мере приближения XIV съезда партии. 17 апреля 1925 г. на собрании московского партийного актива Н. И. Бухарин, в частности, сказал: «Крестьянам, всем крестьянам надо сказать: обогащайтесь, развивайте свое хозяйство и не беспокойтесь, что вас прижмут. Мы должны добиться того, чтобы у нас и беднота возможно быстрее исчезла, перестала быть беднотой»[476]476
  Правда. 1925.


[Закрыть]. Против Бухарина выступили Каменев и Зиновьев. Они обвиняли Бухарина в «правом уклоне», в «недооценке кулацкой опасности», ратовали за преимущественное развитие тяжелой промышленности, подчеркивая невозможность полной победы социализма в одной стране. В сентябре вышла брошюра Зиновьева «Ленинизм». Он доказывал, что победа социализма в СССР возможна только в случае победы пролетариата в Европе и Северной Америке.

Все это накладывалось на реальные сложные хозяйственные и управленческие проблемы: вопрос о финансовых источниках индустриализации, политика в деревне, колоссальный бюрократизм при решении производственных вопросов, видение перспектив НЭПа в целом.

Н. И. Бухарин

В этой ситуации Сталин по-прежнему играл роль центриста и умеренного. Он поддерживал Бухарина, подчеркивая его роль как теоретика и любимца партии. Но, создавая задел на будущее, вместе с большинством Политбюро осудил лозунг «Обогащайтесь!», без публикации в печати. Под предлогом сохранения партийного единства была запрещена публикация полемических статей Каменева и Крупской против Бухарина и ответа последнего.

Наконец, Сталин вел тщательную подготовку к XIV партийному съезду, который, по его замыслу, должен был стать мощным ударом по оппозиции. В октябре Политбюро, сославшись на невозможность оставить столицу без руководства, отменило постановление XIII съезда о проведении очередного съезда в Ленинграде. Во-вторых, было спровоцировано столкновение двух крупнейших организаций – московской и ленинградской, громогласно обвинявших друг друга в «извращении ленинизма». В-третьих, и это главное, был проведен тщательный подбор делегатов на съезд. Аппаратные методы борьбы или, говоря современным языком, «административный ресурс» использовала и противная сторона. Но возможности Зиновьева были ограничены Ленинградом. Каменев, остававшийся председателем Московского совета, не имел влияния в столичном партийном аппарате.

Советская партийная элита в дни XV партконференции. 1925 г.

XIV партсъезд проходил с 18 по 31 декабря 1925 г. Более 90 % делегатов составляли представители партийно-государственного аппарата. 43 делегата (ленинградская делегация и несколько примкнувших к ней) выставили по Политическому отчету ЦК своего содокладчика – Г. Е. Зиновьева. Но эта попытка обратиться к партии была заранее обречена на провал. Большинство делегатов сплачивала не только партийная дисциплина, не только недостаток образования, не позволявший серьезно размышлять о поставленных проблемах, но и страх утраты власти в случае раскола партии. Доклад Зиновьева и выступления его сторонников сопровождались множеством хлестких реплик и насмешек. Даже речь вдовы Ленина, Н. К. Крупской, поддержавшей «новую оппозицию» и пытавшейся напомнить присутствующим, что большинство не всегда право, было встречено враждебно.

Это потом XIV съезд назовут «съездом индустриализации», хотя на самом деле в резолюциях съезда это слово упоминается лишь дважды: «держать курс на индустриализацию страны» и в деревне «поддерживать и толкать вперед развитие сельского хозяйства по линии повышения земледельческой культуры,… повышения техники земледелия (тракторизация), индустриализации сельского хозяйства, упорядочения дела землеустройства и всемерной поддержки разнообразных форм коллективизации сельского хозяйства»[477]477
  КПСС в резолюциях. Т. 3.


[Закрыть]. На деле, в отношении экономики съезд – апофеоз идей Бухарина о развитии НЭПа, о кооперации «как основной организационной форме движения деревни к социализму». Поэтому Сталин яростно защищал Бухарина («Бухарчика», друга и соратника, любимца партии) от нападок Каменева и Зиновьева. Он даже воскликнул: «Крови Бухарина хотите? Мы вам не дадим его крови!» Через двенадцать с небольшим лет этой крови захочет он сам.

Попытка Каменева и Сокольникова напомнить о «Завещании» Ленина, о его предложении сместить Сталина с поста генсека успеха не имела. После речи Каменева делегаты встали и приветствовали Сталина бурными аплодисментами. Ворошилов назвал Сталина «главным членом Политбюро». В заключительном слове Сталин нарочито подчеркнул: «Да, товарищи, человек я прямой и грубый, это верно, я этого не отрицаю»[478]478
  Сталин И. Сочинения. Т. 7. С. 375.


[Закрыть].

Подавляющим большинством съезд одобрил политическую и организационную деятельность ЦК. Партия получила новое название – Всесоюзная коммунистическая партия (большевиков) – ВКП(б). Планировавшийся доклад Каменева о хозяйственном строительстве был снят с повестки дня. Победа Сталина была полной. И хотя сам генеральный секретарь говорил о том, что «руководить партией вне коллегии нельзя», но на съезде уже звучали голоса об особой роли Сталина.

Съезд наглядно продемонстрировал одну из родовых черт большевизма – пренебрежение демократическими принципами. Ряд обвинений против оппозиции был основан на письме ленинградского коммуниста Леонова в ЦК, в котором он передал содержание разговора с хорошим знакомым, секретарем Ленинградского губкома партии П. А. Залуцким. Председатель Ленинградской контрольной комиссии И. П. Бакаев заговорил о недопустимости таких вещей: «Я не могу равнодушно отнестись и к тем нездоровым нравам, которые пытаются укоренить в нашей партии. Я имею в виду доносительство. Если это доносительство принимает такие формы, такой характер, когда друг своему другу задушевной мысли сказать не может, на что это похоже?» Ему отвечали сторонники большинства. Член Президиума ЦКК С. И. Гусев (Я. Д. Драбкин) заявил: «Ленин нас когда-то учил, что каждый член партии должен быть агентом ЧК, т. е. смотреть и доносить. Я не предлагаю ввести у нас ЧК в партии. У нас есть ЦКК, у нас есть ЦК, но я думаю, что каждый член партии должен доносить. Если мы от чего-либо страдаем, то это не от доносительства, а от недоносительства», ссылаясь при этом на отсутствие информации об экономических проблемах. Председатель ЦКК В. В. Куйбышев признал неверным сам термин: «… применимо ли слово «донос» к заявлению члена партии, в котором заключается предупреждение партии о каком-либо неблагополучном явлении в той или другой организации? Я считаю, что это не донос, это сообщение, являющееся обязанностью каждого члена партии»[479]479
  XIV съезд ВКП (б). М. – Л., 1926. С. 600-601.


[Закрыть].

1 января 1926 г. прошел пленум ЦК. Впервые в Политбюро вошли Ворошилов, Калинин, Молотов – сторонники Сталина. Кандидатом в члены Политбюро был переведен Каменев.

Схватка за Ленинград

Сталину также важно было разгромить оппозицию на ее территории, в Ленинграде. 28 декабря съезд принял обращение «Ко всем членам Ленинградской организации РКП(б)» и об изменении состава редколлегии «Ленинградской правды». В тот же день Политбюро постановило назначить редактором «Ленинградской правды» И. И. Скворцова-Степанова вместо С. М. Закс-Гладнева, шурина Зиновьева. С 30 декабря газета уже не публиковала никаких статей, заметок, резолюций, отражающих взгляды оппозиции. В начале января 1926 г. сторонники оппозиции были отстранены от руководства в Мурманске и Новгороде. Одновременно в Ленинград прибыли делегации от ЦК, от ЦКК, от ЦК ВЛКСМ. Среди них были А. А. Андреев, К. Е. Ворошилов, М. И. Калинин, В. М. Молотов, Я. Э. Рудзутак, М. П. Томский и др. Их задачей было добиться осуждения членами партии своего руководства и его смены. 7 января Политбюро утвердило новый состав секретариата Ленинградского губкома. Первым секретарем стал приехавший из Баку руководитель партийной организации Азербайджана С. М. Киров.

В партийных организациях города начались жаркие баталии по поводу решений партийного съезда. Их накал хорошо виден в сохранившихся письмах Кирова. Вот что он писал С. Орджоникидзе 10 января: «Как и следовало ожидать, встретили нас здесь не особенно гостеприимно. По числу членов партии у нас сейчас определенное большинство. Коллективы выносят постановления о переизбрании райкомов, а кой-где требуют переизбрать губком». Через шесть дней Сергей Миронович сообщал жене, Марии Львовне Маркус: «Живу в гостинице вместе с членами ЦК, которых здесь достаточно много. Каждый день на собраниях. Ну и собрания здесь!.. Есть ячейки – 1500-2000 человек. Сплошь, конечно, рабочие и работницы. Положение здесь отчаянное, такого я не видел никогда».

Постепенно ораторское искусство московских гостей, их апелляция к необходимости сохранения единства партии, напоминание о партийной дисциплине, недовольство многих рядовых членов партии своими партийными бюрократами делали свое дело. Постепенно партийные коллективы всех крупных предприятий поддержали ЦК. Особенно важной была позиция коммунистов «Красного путиловца». 20 января, заслушав члена Политбюро ЦК М. П. Томского и сторонника Зиновьева, секретаря ЦК Г. Е. Евдокимова, коммунисты-путиловцы подавляющим большинством одобрили решения съезда. 10-12 февраля прошла XXIII губернская чрезвычайная конференция. Основные доклады сделали Н. И. Бухарин и Ф. Э. Дзержинский. На пленуме губкома Киров был избран первым секретарем.

13 февраля Киров писал Орджоникидзе: «Вчера закончили конференцию и тем самым кончили и первоначальные работы против оппозиции. Плохо и очень плохо, что развертывается новая драка на почве невероятного местничества». Последняя фраза приоткрывает занавес над тем, что под флагом политических разногласий нередко скрывались личные амбиции, склоки и подсиживание. Сам Киров в первые недели надеялся вскоре вернуться в Баку. В конце января он делился с женой: обстоятельства «складываются так, что здесь, видимо, застряну месяцев на шесть. Ты знаешь, что я очень не хотел сюда ехать, послан вопреки моим желаниям. Говорили, что месяца на 3, теперь выходит, что едва ли удастся». И хотя работа в огромном промышленном и культурном центре затягивала своими масштабами, Сергей Миронович еще в марте не оставлял надежд на возвращение в Азербайджан. 17 марта он писал С. Орджоникидзе: «Я, брат, провалялся неделю из-за гриппа. Неделю назад был в Москве один день. Сталина застал в постели, у него тоже грипп. Сталин говорил о Баку.., спрашивал кого туда послать. Я говорю С[талину], что пока никого, по окончании договора нашего вопрос разрешится сам собой. Он посмеивается. Много говорили о нашем хозяйстве, о финансах. Очень много открывает интересного, а лучше сказать печального.

Сталин, Киров, Шверник. 1926 г.

По словам Сосо, дело определенно выправляется и несомненно, по его мнению, выправится»[480]480
  Кирилина А. А. Неизвестный Киров. Мифы и реальность. СПб. – М., 2002. С. 110, 119, 120-121.


[Закрыть].

Вскоре вопрос о возможности отъезда Кирова из Ленинграда был снят. Ему здесь предстояло жить и работать до 1 декабря 1934 г., до дня своей гибели.

Между тем, в ходе внутрипартийных дискуссий все четче проявлялись новые, крайне опасные для будущего особенности. Теперь после идеологического осуждения следовали обязательные оргвыводы, а также отождествление руководителей партии и самой партии. Критика партийных вождей объявлялась теперь антипартийным деянием. Организационные меры пока, в первую очередь, касались рядовых участников оппозиции. Таким образом, лидеры лишались массовой поддержки. Например, Карельский обком партии запрашивал Кемский уком относительно мер к организатору РКСМ Сорокского района Антонову, который по поступившей информации является сторонником троцкистской оппозиции[481]481
  Государственный архив новейшей истории Карелии (ГАНИК). Ф. 3. Оп. 1. Д. 459. Л. 97.


[Закрыть]. Начальнику ПУРа А. С. Бубнову 15 марта 1924 г. поступил рапорт на коменданта Севастопольской крепости Богданова. Он обвинялся в стремлении к расширению своих полномочий, а главное в том, что во время партийной дискуссии в конце 1923 – начале 1924 гг. «примкнул к оппозиции» и «встал во главе оппозиционных групп г. Севастополя». На этой бумаге сохранилась надпись: «т. Богданов уже снят с этой работы и переведен помощником начальника снабжения округа». Более полугода, с конца 1927 по июль 1928 г., шла секретная переписка ПУРа с руководством политуправления Черноморского флота о морском летчике Голубкове, который подозревался в том, что является «активным фракционером-троцкистом»[482]482
  Российский государственный военный архив (РГВА). Ф. 9. Оп. 28 с. Д. 64. Л. 1-3.


[Закрыть]. Особенно внимательно руководство отслеживало настроения сотрудников ОГПУ. Дело в том, что на общем партсобрании центрального аппарата 19-20 декабря 1923 г. из 546 присутствовавших 367 голосовали за линию ЦК, 40 поддержали Троцкого и позиция 129 человек не была четко выражена[483]483
  Плеханов А. М. Дзержинский. Первый чекист России. М., 2007. С. 558.


[Закрыть]. Ф. Э. Дзержинский крайне внимательно отслеживал эти данные. И вскоре же началось удаление из ОГПУ сторонников оппозиции, особенно занимавших руководящие посты. Например, в записке Г. Г. Ягоде 23 мая 1924 г. Ф. Э. Дзержинский отметил: «Мне сегодня передали, что т. Мильнер (А. И. Мильнер – начальник Новгородского губотдела ГПУ. – Авт.) по вопросу внутрипартийной дискуссии колеблется. Если это верно, то при всей его деловитости и преданности делу – у нас держать его не стоит»[484]484
  Ф. Э. Дзержинский – председатель ВЧК-ОГПУ. 1917-1926 / Сост. А. А. Плеханов, А. М. Плеханов – М., 2007. С. 552.


[Закрыть].

Но одновременно Сталин начинал «вышибать» из руководства и оппозиционных лидеров. В этом плане, «красивая операция» была проделана с одним из руководителей Ленинграда Г. Е. Евдокимовым. Секретаря губкома партии, твердого сторонника Зиновьева, на пленуме ЦК 1 января 1926 г. было предложено избрать секретарем ЦК. Евдокимов отказывался. И тогда Сталин, играя в миролюбие, сказал: «Свыше двух месяцев у нас имеется решение Политбюро ЦК о введении ленинградца в секретариат. Но товарищи ленинградцы с этим делом не торопятся. Видимо, они не хотят иметь своего представителя в Секретариате, боятся, как бы не исчезла та отчужденность ЛК от ЦК, на которую оппозиция опирается. Поэтому надо заставить Ленинградскую оппозицию ввести своего представителя в Секретариат ЦК. Другого такого товарища, как т. Евдокимов, у нас не имеется»[485]485
  РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 1. Д. 2751. Л. 39


[Закрыть]. Смысл был понятен – вырвать Евдокимова из Ленинграда. Но уже в апреле на пленуме ЦК Евдокимов на посту секретаря ЦК был заменен верным сторонником Сталина Н. М. Шверником.

Поводом к персональному делу могло стать теперь откровенное высказывание коммуниста в кругу своих партийных товарищей. На партийной конференции Паданского уезда Карельской АССР в сентябре 1924 г. секретарь президиума конференции и начальник уездного угрозыска Марков «упомянул, что в данный момент существуют слишком большие налоги, ибо при царизме платил 3-4 руб., а в настоящий момент на него как на крестьянина наложили налог 17 руб.». Конференция постановила «за это. дело в отношении Маркова передать новому составу укома»[486]486
  ГАНИК. Ф. 3. Оп. 1. Д. 459. Л. 134.


[Закрыть].

«Объединенная оппозиция» и ее разгром

Между тем, реальная ситуация в стране вовсе не была такой благостной, как ее изображали резолюции XIV партийного съезда.

В резолюции по отчету ЦК отмечались лишь «ошибки в области хлебозаготовок и внешней торговли», но подчеркивались «бурный рост народного хозяйства в целом», «экономическое наступление пролетариата. и продвижение экономики СССР в сторону социализма»[487]487
  ВКП (б) в резолюциях и решениях… Ч. II. М., 1936. С. 47-49.


[Закрыть]. Еще до съезда, 3 декабря 1925 г., председатель ВСНХ Ф. Э. Дзержинский написал письмо Сталину, в котором буквально кричал о положении в промышленности. Он, в частности, писал: «. я должен просить ЦК об отставке, так как при создавшемся положении руководить успешно промышленностью не в состоянии. мы идем быстрыми шагами к кризисам частичным, которые все дальше разрастаясь, будут все шириться и смогут превратиться в серьезнейший кризис, если партией не будут в самом срочном порядке приняты необходимые меры. мне не остается ничего, как просить отставки, и я уверен, что если бы жив был бы Владимир Ильич, он мою просьбу удовлетворил бы». Хотя это письмо Дзержинский так и не отправил, но чувство раздражения существовавшей системой управления у него лишь усиливалось. В черновом варианте обращения от 1 июня 1926 г. к своим заместителям по ВСНХ звучали крайне резкие выражения: «.я вынес твердое убеждение о банкротстве нашей системы управления, базирующейся на всеобщем недоверии. Эту систему надо отбросить, она обречена». И хотя слово «банкротство» было заменено выражением «о непригодности», а фраза «она обречена» была вообще убрана, суть позиции Дзержинского от этого не менялась. Через месяц, 2 июля 1926 г., за 18 дней до смерти, он обращался к председателю Совнаркома СССР, члену Политбюро ЦК А. И. Рыкову с очередной просьбой об отставке. Он вновь утверждал, что «при нынешней экономической политике. я не могу перед органами госпромышленности выступать и руководить ими как представитель правительства, ибо политики этого правительства я не разделяю»[488]488
  Известия. 2007. 11.09. С. 5.


[Закрыть]. Одновременно Дзержинский, ставший за годы руководства промышленностью «правым большевиком», был решительным противником платформы оппозиции. На пленуме ЦК в апреле 1926 г. он говорил: «В тех речах, с которыми здесь выступали тт. Каменев и Троцкий, совершенно ясно и определенно нащупывается почва для создания новой платформы, которая приближалась бы к замене не так давно выдвинутого лозунга «лицом к деревне «лозунгом «кулаком к деревне». Все это вызывало в его душе «сшибку», убийственно действуя на сердце.

Между тем, оппозиция также не собиралась отказываться от борьбы. Действительно, в апреле 1926 г. точки зрения «старой» и «новой» оппозиции на причины существовавших экономических трудностей и способы их преодоления практически совпали. Спустя короткое время возник политический союз Зиновьева и Каменева с Троцким. Уже в ходе работы июльского (1926 г.) объединенного пленума ЦК и ЦКК они подписали первое совместное заявление. В нем, в частности, бывшие борцы с Троцким заявляли: «Сейчас уже не может быть никакого сомнения в том, что основное ядро оппозиции 1923 года правильно предупреждало об опасностях сдвига с пролетарской линии и об угрожающем росте аппаратного режима». Л. Д. Троцкий впоследствии вспоминал, что среди его сторонников было немало таких, которые противились этому блоку. Один из военачальников гражданской войны, дважды награжденный орденом Красного Знамени, С. В. Мрачковский говорил: «Сталин обманет, а Зиновьев убежит»[489]489
  Троцкий Л. Моя жизнь. Опыт автобиографии. Т. 2. М., 1990. С. 265.


[Закрыть].

В результате появился блок с весьма разноречивой платформой, в котором были сторонники «диктатуры промышленности» (Ю. Л. Пятаков) и сторонники экономического регулирования (Г. Я. Сокольников), твердые сторонники однопартийности и люди, допускавшие возможность появления других легальных партий. Между тем, в глазах большинства членов партии примирение вчерашних противников, казалось, полностью доказывало их беспринципность и неправоту. К этому добавлялась невозможность для оппозиции открытой пропаганды своих взглядов. К лету 1926 г. был создан конспиративный центр, руководимый Троцким и Зиновьевым. Представители оппозиции в крупных промышленных центрах (Брянск, Ленинград, Одесса, Свердловск, Харьков и др.) пытались проводить нелегальные собрания своих сторонников, распространять информационные сводки об итогах съезда и прошедшего пленума ЦК.

На одном из таких собраний, 6 июня 1926 г., в подмосковном лесу, выступил с докладом кандидат в члены ЦК и зам. председателя Реввоенсовета СССР М. М. Лашевич. При сложившейся системе политического контроля информация о большинстве таких сборищ, конечно, имелась у органов ОГПУ. «Дело Лашевича» стало показательной «поркой» оппозиции. Семь участников собрания уже 8 июня были вызваны в следственную комиссию ЦКК, где им предъявили обвинение в нарушении постановлений X, XIII и XIV съездов о единстве партии, фракциях и группировках. Характерно, что по отношению к двум рядовым рабочим – Н. М. Власову, члену партии с 1918 г., и К. А. Волгиной, члену партии с марта 1917 г. – признавшим свою ошибку, Президиум ЦКК ограничился решением «указать и разъяснить» ошибочность их поведения. Зато Лашевичу и другим был объявлен строгий выговор с предупреждением, он был немедленно снят с поста зам. председателя РВСР. Далее вопрос был рассмотрен 23 июля 1926 г. на объединенном пленуме ЦК и ЦКК, принявшем специальную резолюцию и исключившем Лашевича из состава ЦК ВКП(б). Одновременно из членов Политбюро был выведен Зиновьев. Вместо него в Политбюро вошел Я. Э. Рудзутак, а кандидатами в члены Политбюро впервые стали А. А. Андреев, Л. М. Каганович, С. М. Киров. А. И. Микоян, Г. К. Орджоникидзе[490]490
  ВКП (б) в резолюциях и решениях… Ч. II. М., 1936. С. 106, 114-121.


[Закрыть].

По сути, это было серьезнейшее предупреждение партийным активистам, партийному чиновничеству. Дух лицемерия, угодничества все больше проникал в коридоры власти и в общество. Уже позднее, будучи в ссылке, бывший председатель Совнаркома Украины в 1919-1923 гг., известный деятель международного социалистического движения Х. Г. Раковский пытался размышлять о процессах, происходивших в партии и рабочем классе в 1920-е гг. Он писал в августе 1928 г., что партийный аппарат обюрократился, вместо дела занимаясь статистическим шарлатанством, изменяясь под воздействием привилегий, преимуществ и поблажек, присущих власти[491]491
  Письмо Христиана Раковского//Страницы истории. 1988. Июль-декабрь. Л., 1988. С. 91-99.


[Закрыть]. Действительно, большая часть партийного чиновничества была озабочена уже не проблемами мировой революции или теории построения социализма, а своими личными интересами. Отметим только, что эти язвы были присущи и большинству руководителей оппозиции.

К тому же, людей мало волновали эти политические споры власть имущих. Их заботили, прежде всего, повседневные нужды. Страна, оправившись от разрухи гражданской войны, продолжала в подавляющем большинстве жить крайне скудно. Безработица составляла до 15 %. В деревне по-прежнему не была решена проблема аграрного перенаселения. Слесарь из Владивостока писал Молотову: «Пока Вы там спорите, у меня семья может с голоду умереть. Вы напоминаете средневековые турниры споров на религиозную тему». Немало людей обвиняло власти в забвении идеалов Октября. Рабочий из Армавира обращался к Сталину: «Аппетиты зарвавшихся нэпманов, партийцев и спецов нужно сократить, так как такая несправедливость в пролетарском государстве нетерпима. Дайте работу! Дайте хлеба! Дайте справедливости!»

Многим казалось, что спасение, как в годы гражданской войны, в железной дисциплине. Коммунист с 1918 г. писал «дорогому товарищу Сталину»: «Оппозиция говорит, что она против создания вождя партии, а я хочу Вам сказать, что этот вождь должен быть. Нужна одна фамилия, которая бы звучала так же звонко и убедительно, как фамилия «Ленин». Такой фамилией пока является «Сталин». Нужно эту фамилию распространять. Нужна дисциплина, железная дисциплина. Если нет никакой возможности примирения, поставить вопрос прямо: заразу выжечь каленым железом».

Одновременно немало думающих людей видело суть этой схватки в личной борьбе за власть. Профессор, директор средней школы в Ленинграде Р. Куллэ записывал в своем дневнике: «1925 г. 30 декабря. Интересно, из-за чего они передрались? Внешне как будто все из-за тех же старых штанов Ильича: кто лучше понимает их запах; 1926 г. 1 августа… Мир ждет диктатора… Драка только из-за личности: кто кого слопает».

Вся эта разноречивая информация доходила до Кремля и, несомненно, влияла на его обитателей. Руководство по-прежнему испытывало страх перед собственной страной, перед многомиллионным крестьянством, перед интеллигенцией. Споры внутри партии действительно казались многим функционерам и коммунистам недопустимой роскошью. Все это давало возможность Сталину и его сторонникам последовательно вести дело к ликвидации оппозиции.

При этом Сталин предпочитал пока бить оппозицию по частям. 25 июня 1926 г. он писал «Молотову, Рыкову, Бухарину и другим друзьям… Группа Зиновьева стала вдохновителем всего раскольничьего… удар должен быть нанесен именно по этой группе. объединить Зиновьева и Троцкого в один лагерь преждевременно и стратегически нерационально сейчас». 30 августа Сталин делился с Молотовым: «Дело идет к тому, что нам не миновать. снятия Григория [Зиновьева] с Коминтерна». Промежуточная цель была намечена. Теперь нужен был лишь предлог. И он вскоре появился.