Текст книги "Подлинная история РСДРП–РКПб–ВКПб. Краткий курс. Без умолчаний и фальсификаций"

Одним из первых откликнулся на восстание из-за границы Г. В. Плеханов, который был убежден, что, несмотря на силу, смелость и самоотверженность пролетариата, в декабре 1905 г. «не нужно было и браться за оружие». Меньшевики называли восстание «исторической ошибкой». Мартов, анализируя причины декабрьского поражения, видел главную из них в преждевременности выступления, которая была обусловлена стихийным настроением масс.

События 1905 г. остро поставили вопрос об объединении двух частей РСДРП. Объединительные импульсы шли снизу, так как, начиная с октябрьских дней, большевики и меньшевики работали вместе в Советах рабочих депутатов, профсоюзах, участвуя в массовых политических стачках. К тому же многие партийцы и рабочие, недавно вступившие в РСДРП, не разбираясь в тонкостях фракционных разногласий, болезненно реагировали на раскол и требовали восстановления единства партии. Типичным в этом смысле было письмо большевика А. М. Эссена из Харькова в заграничный большевистский центр (июнь 1905 г.): «Среди здешних рабочих, – писал он, – очень характерное настроение: они решили собраться вместе с меньшевистскими рабочими, интеллигентов не приглашать и разобрать положение дел, причем грозят бойкотом комитетов, если они не помирятся, или образованием новой партии, чисто рабочей»[220]220
  См.: Тютюкин С. В., Шелохаев В. В. Марксисты и русская революция. М., 1996. С. 71.


[Закрыть]. Ленин, зная о настроениях «низов» партии, категорически заявлял: «Объединить две части – согласны. Спутать две части – никогда»[221]221
  Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 47. С. 80.


[Закрыть]. Тяга к объединению особенно усилилась в октябре-ноябре 1905 г. Приехавший в конце октября 1905 г. в Петербург Мартов вновь стал подавать при встрече руку Ленину.

Объединительный съезд партии был назначен на 10 декабря 1905 г. в Петербурге с явкой в редакции газеты «Новая жизнь». Однако после ареста Петербургского совета рабочих депутатов Организационный комитет принял решение о переносе съезда из Петербурга в небольшой финский городок Таммерфорс. Из столицы делегаты тремя группами выехали на станцию Райвола. Здесь они собрались вместе и отправились в город Таммерфорс. Многие организации по разным причинам не прислали своих делегатов. Поэтому вместо съезда было решено провести общепартийную конференцию, которая по своему составу оказалась большевистской. Она проходила с 12 по 17 декабря 1905 г. Среди участников конференции оказался провокатор, который сообщил куда следует о присутствии 41 делегата. Конференция прошла с большим подъемом. «Это был самый разгар революции, – вспоминала Н. К. Крупская, – каждый товарищ был охвачен величайшим энтузиазмом, все готовы к бою. В перерывах учились стрелять…»[222]222
  Крупская Н. К. Воспоминания о Ленине. С. 114.


[Закрыть] Крупской особенно запомнились Лозовский, Барановский, Ярославский, которые сделали интересные «доклады с мест». От меньшевиков присутствовал официальный представитель Э. Л. Гуревич (Смирнов). Впервые на общепартийном форуме появился И. В. Джугашвили (выступал под фамилией Иванович). Он сразу обратил на себя внимание участников конференции, выступив с сообщением о положении дел на Кавказе. Тогда же Сталин получил возможность лично познакомиться с Лениным. Конференция высказалась за партийное объединение. Кроме того, делегаты приняли резолюцию о необходимости немедленной подготовки и организации вооруженного восстания.

В конце декабря 1905 г. были созданы на паритетных началах объединенный ЦК РСДРП из шести человек (от большевиков в его состав вошли Л. Б. Красин, И. Х. Лалаянц и И. А. Саммер) и объединенный центральный печатный орган РСДРП – газета «Партийные известия». В редакцию вошли большевики В. И. Ленин, А. В. Луначарский, В. А. Базаров и меньшевики Ф. И. Дан, Ю. О. Мартов и А. С. Мартынов. Съезду предшествовала почти двухмесячная дискуссия, проходившая на основе выработанных большевиками и меньшевиками политических платформ. По-новому происходили выборы делегатов: если раньше они избирались узким кругом партийных функционеров, то теперь этот вопрос решали все члены объединенных организаций РСДРП, посылавшие на съезд по 1 делегату от 300 партийцев.

К моменту созыва съезда разногласия между большевиками и меньшевиками вновь обострились. Поэтому его участников не мог не волновать вопрос, как будет действовать фракция, оказавшаяся в численном меньшинстве и не согласная с решениями большинства? А. В. Луначарский вспоминал: «Хотя съезд должен был быть «объединенным», но каждый понимал, что в зависимости от количества голосов на этом съезде «объединенная» партия получит ту или другую физиономию.

Ленин со своей тонкой усмешкой говорил мне тогда:

– Если в ЦК или в Центральном органе мы будем иметь большинство, мы будем требовать крепчайшей дисциплины. Мы будем настаивать на всяческом подчинении меньшевиков партийному единству.

Я спрашивал Владимира Ильича:

– Ну, а что если мы все-таки в конце концов будем в меньшинстве? Пойдем ли мы на объединение?

Ленин несколько загадочно улыбался и говорил так:

– Зависит от обстоятельств. Во всяком случае, мы не позволим из объединения сделать петлю для себя и ни в коем случае не дадим меньшевикам вести нас за собой на цепочке»[223]223
  Цит. по: Волобуев О. В. Первая российская революция и социалистические партии. С. 65.


[Закрыть].

IV съезд РСДРП, вошедший в историю под названием Объединительного, работал в Стокгольме с 10 (23) апреля по 25 апреля (8 мая) 1906 г. Его заседания проходили в здании Народного дома, предоставленном делегатам шведскими социал-демократами. На съезд прибыли 112 делегатов с решающим голосом и 22 с совещательным. Они представляли 62 организации РСДРП. В это время в российских организациях состояло 13 тыс. большевиков, 18 тыс. меньшевиков, 26 тыс. польских и 14 тыс. латышских социал-демократов. В конце лета 1906 г. в РСДРП влились бундовцы (около 33 тыс. человек) и общее число членов объединенной РСДРП превысило 100 тыс. человек. На съезде преобладали меньшевики. Им принадлежали 62 голоса, большевикам – 46. Согласно протоколам, на долю рабочих приходилась четвертая часть собравшихся. Примечателен национальный состав: русских – менее половины; евреев – почти четверть; третьей по величине была большая группа грузинских делегатов. В работе съезда участвовали посланцы национальных социал-демократических организаций (по три от социал-демократии Польши и Литвы, Латышской социал-демократической рабочей партии и Бунда, по одному от Украинской и Финляндской социал-демократических рабочих партий).

На съезде выяснилось, что расхождений между фракциями больше, чем точек соприкосновения. Имея численный перевес, по многим обсуждаемым вопросам меньшевики одержали победу. Учитывая не прекращающиеся крестьянские волнения, главным событием съезда стал пересмотр аграрной программы. Большевики защищали требование конфискации всех помещичьих латифундий и национализации земли. Часть большевиков, в том числе Иванович (И. В. Джугашвили), обосновывали необходимость раздела земли и передачи крестьянам в частную собственность. Меньшевики выступили с программой муниципализации земли, т. е. передачи ее в распоряжение местных органов самоуправления, у которых крестьяне должны были арендовать землю. На съезде победила меньшевистская точка зрения.

Обсуждая тактические вопросы, большевики отказывались от каких-либо контактов с либералами. «Пролетариат борется, – буржуазия крадется к власти. Пролетариат разрушает самодержавие борьбой, – буржуазия цепляется за подачки слабеющего самодержавия»[224]224
  Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 13. С. 219.


[Закрыть] – так охарактеризовал Ленин тактическую линию рабочего класса и либеральной буржуазии. Меньшевики, напротив, соглашались на сотрудничество с либеральными партиями кадетов и октябристов, полагая, что революция еще не прошла стадии буржуазно-демократического развития.

Жаркие дебаты вызвал вопрос о вооруженном восстании. Меньшевистская резолюция, принятая съездом, отличалась крайней расплывчатостью: недаром на съезде ее назвали «резолюцией против вооруженного восстания». Меньшевики, не отказываясь от восстания, предлагали не готовиться к нему заранее, а лишь пробуждать в массах «потребность к самовооружению». Делегат Ярославский заметил по этому поводу: «Мы, большевики, говорим о вооруженном восстании, в то время как меньшевики фактически говорят о восстании невооруженном»[225]225
  Четвертый (Объединительный) съезд РСДРП. Протоколы. М., 1959. С. 373.


[Закрыть].

Единение было полным лишь при утверждении изменений в Уставе: съезд принял ленинскую формулировку первого параграфа устава и включил положение о «демократическом централизме». Одним из важных достижений IV съезда явилось слияние национальных социал-демократических партий России в составе РСДРП.

Перевес меньшевиков сказался и на формировании центральных органов. В состав ЦК партии вошли семь меньшевиков (Б. А. Бахметьев, Л. И. Гольдман, Л. Н. Радченко, В. Н. Розанов, П. Н. Колокольников, В. Н. Крохмаль, Л. М. Хинчук) и только три большевика (В. А. Десницкий, Л. Б. Красин и А. И. Рыков, позже замененный А. А. Богдановым). В состав редакции ЦО вошли только меньшевики – Ю. О. Мартов, А. С. Мартынов, П. П. Маслов, Ф. И. Дан, А. Н. Потресов.

Таким образом, на съезде произошло только формальное объединение большевиков и меньшевиков в составе одной партии. Фракционные разногласия никуда не исчезли: те и другие имели свои взгляды на важнейшие вопросы революции. Сразу же после закрытия съезда Ленин обратился к партии с обращением, в котором деликатно дал понять, что, выступая «против всякого раскола», стоя «за подчинение решениям съезда», большевики будут критиковать его решения. Поскольку официально фракции были распущены, обращение подписали делегаты, принадлежавшие «к бывшей фракции большевиков». С августа 1906 г. большевики начали издавать нелегальную газету, которую снова назвали «Пролетарий».

Между тем после декабрьских вооруженных восстаний начался процесс постепенного отступления революции и укрепления государственной власти. Правительство с помощью войск, введения во многих районах чрезвычайного положения, сочетая репрессии и отдельные уступки, к весне 1906 г. сумело упрочить свои позиции. Хотя в течение последующих полутора лет революции градус революционной активности периодически повышался. Например, в начале 1906 г. местные комитеты партии (Московский, Петербургский, Костромской, Саратовский, Екатеринославский, Харьковский и др.) призвали рабочих отметить годовщину «Кровавого воскресенья» однодневной забастовкой. В Петербурге бастовали 40 тыс. рабочих. Еще более мощными были политические забастовки во время весенне-летнего подъема рабочего движения, связанного с празднованием 1 Мая. По подсчетам историков, в 1905 г. в России бастовали свыше 5 млн человек, в 1906 г. – более 1,1 млн, в 1907 г. – около 740 тыс. Но при этом, если в 1905 г. половина забастовщиков выступала с политическими требованиями, то в 1906 и в 1907 гг. – уже 60 и 70 % соответственно. Продолжали бунтовать крестьяне: весной-летом 1906 г. аграрными волнениями была охвачена половина уездов Европейской России.

Важным фактором политической жизни России на втором этапе революции стала деятельность Государственной думы. 11 декабря 1905 г., в разгар вооруженного восстания в Москве, был принят закон о выборах в Думу. Согласно ему, права голоса не имели женщины, студенты, военнослужащие, молодежь до 25 лет. Кроме того, выборы были многоступенчатыми (избиратели голосовали за выборщиков, которые затем избирали депутата), а все избиратели делились на 4 курии (землевладельцы, крестьяне, имущие горожане и рабочие). Дума избиралась на 5 лет, но царь мог распустить Думу и назначить новые выборы. Права Думы были серьезно ограничены Основными законами, обнародованными 23 апреля, за 4 дня до открытия Думы. В соответствии с ними императору принадлежала «верховная самодержавная власть». Дума имела ограниченную законодательную инициативу: не могла вносить законопроекты, отнесенные к «ведению государя» (дипломатические, военные, внутренние дела Двора), не контролировала половины бюджета. Правительство назначалось царем и отвечало за свои действия перед ним. Решения Думы должны были утверждаться Государственным советом.

По свидетельству ряда мемуаристов, на Таммерфорсской большевистской конференции Ленин сначала выступал за участие в выборах в Думу, но затем уступил общему бойкотистскому настроению делегатов. Он заявил, что в тот момент, когда в Москве идут баррикадные бои, решение об участии партии в выборах выглядело бы в глазах рабочих «беспорядочным бегством вождей, отказом от руководства». На тот момент большевики-практики не видели в Думе никакой пользы для революционного движения и выдвигали явно надуманную альтернативу – участие в Думе или подготовка восстания, в то время как жизнь требовала совместить эти два направления социал-демократической работы. Выборы в I Государственную думу, проходившие весной 1906 г. в обстановке спада революционного движения, большевики, как и эсеры, бойкотировали. Меньшевики предлагали использовать тактику полубойкота, то есть принять участие в избирательной кампании и в первых стадиях многостепенных выборов, но не избирать самих депутатов. В итоге из рабочих, имевших право голоса, в выборах участвовало не более 10 %.

Когда стали известны итоги выборов, меньшевики признали ошибочность своей выборной тактики. Теперь они призывали превратить думскую трибуну в средство революционной пропаганды, утверждая, что конфликты Думы с правительством могут вызвать массовые движения и привести к свержению самодержавия. IV съезд РСДРП принял их резолюцию. В последний момент социал-демократы смогли провести депутатов в Думу и создать там свою небольшую фракцию из 18 человек. Ленин открыто признал ошибкой бойкот I Думы только в 1920 г. в книге «Детская болезнь «левизны» в коммунизме».

9 мая 1906 г. Ленин впервые в России открыто выступил на массовом собрании в Народном доме Паниной под фамилией Карпов. Крупская вспоминала, как он «ужасно волновался. С минуту стоял молча, страшно бледный. И вдруг зал огласился громом рукоплесканий – то партийцы узнали Ильича»[226]226
  Крупская Н. К. Воспоминания о Ленине. С. 120-121.


[Закрыть]. Речь Ленина, посвященную тактике РСДРП по отношению к Государственной думе и критике кадетов, рабочие восприняли с воодушевлением, «все думали о предстоящей борьбе до конца. Красные рубахи разорвали на знамена и с пением революционных песен разошлись по районам»[227]227
  Там же. С. 121.


[Закрыть].

Первая Государственная дума, состоявшая на одну треть из кадетов, заняла непримиримую позицию по отношению к власти. Настроение думцев выразил кадет В. Д. Набоков (отец известного писателя), который однажды провозгласил: «Власть исполнительная да покорится власти законодательной!» Они требовали создать ответственное перед Думой правительство, упразднить Государственный совет, ввести всеобщее избирательное право. В обстановке нараставшего в стране революционного террора (убийства чиновников, служащих, городовых и т. д.) думское большинство требовало амнистии политзаключенных, но при этом отказывалось осудить политический террор. Кадеты и трудовики в своих проектах по аграрному вопросу требовали частичной или полной передачи помещичьих земель крестьянам. В то же время и правительство не желало всерьез считаться с законодательной ролью выборного органа, не соглашалось на уступки и демонстрировало пренебрежение к Думе. 8 июля 1906 г., через 72 дня после начала работы первого парламента, Николай II распустил Думу. В Манифесте он отметил, что Дума не успокаивала общество, а разжигала смуту.

В ответ около 200 депутатов (в основном кадеты) подписали в Выборге обращение к народу, где призвали его к пассивному сопротивлению властям: не платить налоги и уклоняться от военных призывов. Но эта попытка не имела успеха. Революционные партии также попытались организовать акции протеста и даже подготовить новое восстание. В июле 1906 г. эсеры, при поддержке в основном большевиков, предприняли попытку поднять восстание солдат и матросов в Свеаборге и Кронштадте, но потерпели неудачу. Шансов на успех у революционеров уже не было. С июля 1906 г. правительство возглавил П. А. Столыпин, проводивший еще более жесткую политику успокоения страны. В ответ на эсеровский террор, покушение на самого Столыпина на его даче 12 августа, когда погибло 27 человек, в том числе и младенец (бомбы были изготовлены в большевистской динамитной мастерской), власти закрыли многие газеты и журналы, были учреждены военно-полевые суды. По официальной терминологии эти суды назывались «скоро-решительные», в народе же их прозвали «скорострельными».

Учитывая опыт работы I Думы, большевики, как и меньшевики, приняли участие в выборах во II Государственную думу. Но между ними вновь вспыхнули распри, на сей раз по вопросу о том, с кем блокироваться во время избирательной кампании. Большевики выступали против каких-либо союзов на начальном этапе, но на высшей стадии выборов допускали тактику «левого блока» (т. е. соглашений с эсерами, трудовиками). Меньшевики смотрели шире: они не исключали соглашений и с кадетами, которые, по словам Мартова, «исторически являются врагами наших врагов». На второй Таммерфорсской (первой общероссийской) конференции РСДРП (ноябрь 1906 г.) вновь победила точка зрения меньшевиков. «Левый блок» действовал в Петербурге, Москве и еще в 38 городах Европейской России. Однако в 42 городах верх взяла политика соглашения социал-демократов с кадетами.

Новая Дума, открывшаяся 20 февраля 1907 г., оказалась по составу еще более левой и оппозиционной, чем первая. Ее прозвали «Думой народного гнева». В общей сложности левые партии завоевали более 40 % всех думских мандатов. Социал-демократическая фракция насчитывала 65 депутатов. Меньшевики по численности вдвое превосходили большевиков. Среди депутатов-большевиков выделялись иваново-вознесенский рабочий Н. А. Жиделев, рабочий-текстильщик из Твери А. П. Вагжанов, самый молодой депутат Думы 26-летний токарь Сормовского завода И. Р. Романов, учитель из Саратовской губернии В. М. Серов, партийный работник Г. А. Алексинский (впоследствии он стал ярым противником большевизма). Председателем думской фракции РСДРП стал грузинский меньшевик И. Церетели (будущий министр Временного правительства).

Однако II Дума также просуществовала недолго – только 102 дня. В центре внимания вновь оказался аграрно-крестьянский вопрос. Конфронтация власти и Думы продолжалась. Кадеты и трудовики не отказывались от своих требований, а большевики впервые с думской трибуны провозгласили требование конфискации помещичьей земли и призвали крестьянство взять решение земельного вопроса в свои руки. Проект этой речи, с которой выступил Г. А. Алексинский, написал Ленин. Самым ярким оратором во II Думе, по признанию и друзей, и врагов, оказался Столыпин. Но его крестьянские законы не встретили сочувствия Думы.

Ленин жил в России по разным паспортам. Достаточно сказать, что за первые менее чем полтора месяца после приезда в Петербург он сменил 8 адресов, а в 1916 г. – более 15. Весной 1906 г. Ленин, под именем доктора Вебера, некоторое время обитал в Гельсингфорсе. По возвращении со Стокгольмского съезда он и Крупская поселились в Петербурге на Забалканском проспекте. Она жила по паспорту Прасковьи Онегиной, а он – по паспорту Чхеидзе. В конце лета 1906 г. Ленин поселился в Куоккале (Финляндия) на даче «Ваза», занимаемой большевиком Г. Д. Лейтейзеном и его семьей. Ильич прожил там (с перерывами) до декабря 1907 г., нелегально выезжая в Петербург. Здесь на даче проходили многие важные совещания, встречи большевиков.

Несмотря на очевидный спад революционной волны, Ленин продолжал надеяться на возможность нового революционного взрыва. Но к нему «архиважно» было быть готовым. РСДРП создала около 50 организаций среди солдат и матросов (так называемые «военки»); в армии издавалось почти 20 подпольных газет и журналов. Инициатива здесь исходила от большевиков. В ноябре 1906 г. в Таммерфорсе прошла конференция военных и боевых организаций партии. Меньшевики этому сопротивлялись – о боевиках они и слышать не хотели. Тон на конференции задавали Л. Б. Красин, Р. С. Землячка, Е. М. Ярославский, И. Х. Лалаянц, М. Н. Лядов. Ленин в письме к своим соратникам предостерегал их от «увлечения боевыми крайностями». В частности, он имел в виду предложение Лалаянца разделить все партийные организации на военные, боевые и пролетарские. При этом Ленин советовал не форсировать события, а тщательно готовиться.

Другой заботой ленинцев стала подготовка к новому съезду, на котором они рассчитывал взять реванш у меньшевиков. Первоначально местом проведения V съезда партии был выбран Копенгаген. Однако под давлением русского правительства власти Дании пересмотрели свое первоначальное решение и накануне открытия заседания отдали приказ о том, чтобы русские социал-демократы немедленно покинули пределы страны под угрозой выдачи царским властям. Делегатам пришлось срочно садиться на пароход и переправляться в Швецию. Но и здесь разрешения на проведение съезда получить не удалось. Тогда было решено отправиться в Лондон. Делегатам вновь пришлось вернуться в Копенгаген, оттуда поездом они направились в небольшой городок Эйсберг, где и сели на пароход, идущий в Англию.

На V съезде РСДРП рабочие составляли в общей сложности уже более трети делегатов. Один из них, К. Гандурин из Иваново-Вознесенска, оставил интересные воспоминания обо всех приключениях, которые случились с делегатами по дороге на съезд. В Петербурге отъезжающие за границу получили от большевиков необходимые деньги – «командировочные» (меньшевики им в этом отказали, ссылаясь на отсутствие средств). Делегаты-рабочие уделяли много внимания конспирации и внешнему виду, старались выглядеть по возможности «респектабельней», хотя не всем это удавалось: выдавали «или рваные ботинки, или порыжевшая, потерявшая форму, шляпа, или же неизменная черная рубаха». Один рабочий ни за что не хотел конспирироваться: «Он сел в поезд, выйдя прямо из фабричного корпуса, небритый, всклокоченный, со следами краски на лице и шее, с узелком в руках, где у него были еда и табак». А делегаты с Кавказа явились в папахах и шубах и, как пишет автор, «лица у некоторых из них были таковы, что и нам, при виде таких физиономий, делалось не по себе»[228]228
  Гандурин К. О Лондонском съезде РСДРП (1907 г.) // Из истории нашей партии. 1906-1910. Харьков, 1923. С. 43.


[Закрыть].

Делегаты поездом добрались до финского портового городка Ганге. Агент ЦК, руководивший переездом, советовал им в целях конспирации «выдавать себя за эмигрантов, едущих в Америку». Затем около сотни делегатов съезда сели на пароход, который отплывал в Копенгаген. Здесь, вдали от шпиков и жандармов, они «легализовались окончательно». На палубе завязались жаркие споры: все кричали, пели, дурачились. Один из самых опытных меньшевиков, публицист А. С. Мартынов, «орал во все горло» наступавшим на него молодым большевикам: «Чего вы от меня хотите? Я меньшевик и умру под меньшевистским забором». Капитан судна и пассажиры с изумлением смотрели «на буйных пассажиров». На следующее утро начались деловые беседы рабочих с «интеллигентами».

В Копенгагене, где должен был состояться съезд, делегаты разместились в дешевой гостинице под вымышленными именами. Здесь большевики собрались отдельно на заседание своей фракции. Перед ними выступал Ленин, и тех делегатов, кто видел его впервые, «он разочаровал, поскольку они ожидали увидеть «титана»». После отказа датского правительства в проведении съезда делегаты переехали в шведский город Мальме. При отъезде в датском порту их неожиданно атаковали местные проститутки. Спасение было одно – бегство. Шведские власти также запретили в проведении съезда, и пришлось почти 300 социал-демократам вновь перебираться в Данию, чтобы уже оттуда направиться в Лондон. На всем пути следования из Копенгагена в портовый городок Эйсберг их встречали демонстранты, которые из газет узнавали обо всех приключениях российских делегатов. В одной из газет сообщалось даже, что «высланные из Копенгагена русские социал-демократы зафрахтовали пароход, бросили якорь в Немецком море и заседают».

В Эйсберге их встречали со знаменами и музыкой. Всех делегатов пригласили в отели, хозяевами которых оказались члены местной социал-демократической организации. Казалось бы, их ожидал радушный прием: делегатов угощали жареным мясом и кофе: «В знак приветствия, солидарности и братских чувств торжественно выпили по бокалу пива». Делегаты были уверены, что их «кормят и дают ночлег бесплатно». Как же они удивились и возмутились, «когда на другой день, перед отправкой, хозяин предъявил им счета». Причем цены все были явно завышены. «Любезного трактирщика ругали на все лады, но по счетам все-таки пришлось уплатить. С товарищами, ночевавшими в других отелях, произошла та же история», – вспоминал К. Гандурин[229]229
  Там же. С. 48-49.


[Закрыть].

В Лондоне, который поразил их бешеным ритмом жизни, делегаты ночевали в одной из лондонских ночлежек. Здесь они познакомились с лондонскими босяками, одичавшими людьми, которые произвели на них «жуткое неотразимое впечатление». На другой день «подавляющее большинство съездовцев поселилось в Уайтчепеле, в квартирах эмигрировавших в разное время из России евреев».

Пятый съезд РСДРП, проходивший с 30 апреля (13 мая) по 19 мая (1 июня) 1907 г., был наиболее представительным общепартийным съездом. На нем присутствовали 303 делегата с решающим и 39 – с совещательным голосом от 150 тыс. членов партии из 145 партийных организаций (100 организаций РСДРП, 8 – социал-демократии Польши и Литвы, 7 – социал-демократии Латышского края, 30 – Бунда). Среди делегатов с решающим голосом было 177 делегатов от РСДРП, в том числе 89 большевиков и 88 меньшевиков, 45 представителей социал-демократии Польши и Литвы, 26 – социал-демократии Латышского края и 55 – Бунда.

Церковь в Лондоне, где проходил V съезд РСДРП

Съезд проходил в Лондоне в помещении церкви Братства на Саутгейт-Род, принадлежавшей фабианцам. «Церковь оказалась очень удобным местом для заседаний, – вспоминал К. Гандурин. – Возвышение занял президиум, слева сели меньшевики, справа – большевики, в центре польская социал-демократия, Бунд и с. – д. Латышского края. Кое-кто из гостей поместились на хорах; там же находились и посещавшие съезд представители английских социалистических организаций. Какой-то предприимчивый англичанин устроил в передней буфет; здесь можно было купить молоко, апельсины, бутерброды. Возле этого буфета М. Ф. Андреева (жена М. Горького. – Авт.) поместилась с огромным кувшином очень вкусного пива, которым угощала делегатов во время перерывов»[230]230
  Там же. С. 51-52.


[Закрыть].

А. М. Горький, который присутствовал на съезде, вспоминал, как накануне Ленин ему «шутливо» сказал: «Это хорошо, что вы приехали! Вы ведь драки любите? Здесь будет большая драчка»[231]231
  Горький М. В. И. Ленин. Собр. соч. в 30 т. Т. 17. М., 1952. С. 6.


[Закрыть]. Плеханов же, открывая съезд, напротив, сразу призвал рассмотреть все разногласия между партиями «без гнева и пристрастия». Патриарх русского марксизма подчеркнул, что это облегчается тем, что «в нашей партии почти совсем нет ревизионистов»[232]232
  Там же. С. 11.


[Закрыть]. При этих словах «Ленин согнулся, лысина его покраснела, плечи затряслись в беззвучном смехе…»[233]233


[Закрыть]

Ленин был прав: в Лондоне практически по всем обсуждаемым вопросам вновь столкнулись два подхода. На сей раз перевес, хоть и незначительный, был на стороне большевиков. Уже на первом заседании петербургские меньшевики выразили протест против избрания Ленина в президиум. «Взрыв бешеного негодования охватывает ряды большевиков, неистовый стук ногами и кулаками заглушает чтение. Многие вскочили с мест: меньшевики тоже закричали. Это была, поистине, адская музыка», – пишет Гандурин. Он вспоминает, что «нервы делегатов были сильно взвинчены передрягами» и «во время заседания случилось даже два или три обморока. Помню, как на руках вынесли из зала заседаний потерявшего сознание делегата «спилки», кстати сказать, человека по внешности кряжистого и здорового. Такова была атмосфера фракционной борьбы»[234]234
  Гандурин К. О Лондонском съезде РСДРП. С. 54.


[Закрыть].

Дебаты шли по вопросу об отношении к непролетарским партиям. Обсуждались четыре доклада, с которыми выступили В. И. Ленин, Р. Люксембург, меньшевик А. С. Мартынов и бундовец Р. А. Абрамович. Съезд одобрил ленинскую тактическую линию, предусматривавшую беспощадную борьбу с черносотенцами, а также с партией октябристов, резкую критику кадетов и проведение левоблокистской тактики в отношении неонароднических партий и организаций (эсеры, энесы, трудовики). Съезд отверг идею «нейтральности» профсоюзов и меньшевистский план созыва рабочего съезда как высшего пролетарского форума в масштабах всей страны.

Но в одном случае большевики потерпели поражение. Съезд поддержал резолюцию меньшевиков, осуждавшую экспроприацию (170 – за; против – 35; воздержавшихся – 52). Еще на IV съезде РСДРП развернулась борьба между большевиками и меньшевиками о возможности экспроприации денежных средств в интересах революции. Большевики допускали вооруженные нападения с целью захвата денег. Меньшевики, соответственно, нет. В Стокгольме большевики взяли верх: в резолюции «Партизанские боевые выступления» было записано, что партия должна признать партизанские боевые выступления дружин, входящих в нее или примыкающих к ней, принципиально допустимыми и целесообразными в настоящий период. В 1906 г. партизанские действия выражались не только в убийстве шпионов, черносотенцев и жандармов, разгроме их штаб-квартир и полицейских участков, освобождении арестованных товарищей, но и экспроприации денежных средств и т. д. Ленин высмеивал меньшевиков, «горделиво и самодовольно заявляющих: мы не анархисты, не воры, не грабители, мы выше этого, мы отвергаем партизанскую войну»[235]235
  Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 14. С. 9.


[Закрыть]. В Лондоне, однако, Ленин не принял участия в голосовании по данному пункту повестки дня, заявив, что «вопрос этот, конечно, не принципиальный»[236]236
  История политических партий. С. 275.


[Закрыть].

Словно назло V съезду, который принял решение о прекращении партизанских действий и роспуске боевых дружин, в июне 1907 г. в Тифлисе большевики осуществили самую крупную «экспроприацию» (об этом речь пойдет в следующей главе). Вполне вероятно, что по дороге на съезд в Берлине состоялась встреча И. В. Джугашвили и В. И. Ленина и одним из вопросов, который они обсуждали, мог быть вопрос о подготавливаемой грузинскими большевиками именно в эти дни тифлисской экспроприации.

В самом разгаре работы съезда всплыл еще один тревожный вопрос. Восемь дней, которые были впустую потрачены на все переезды, заметно подорвали кассу съезда, на проведение которого имелось около 100 тыс. рублей. В Лондоне делегаты получали на расходы по оплате квартир и на питание 2-2,5 шиллинга в сутки (шиллинг равнялся 48 коп.), многие делегаты-рабочие голодали. Средств не хватало не только на обратный путь, но и на доведение съезда до конца. По британским законам того времени иностранцы, находившиеся в Англии без средств к существованию, подлежали немедленному интернированию и отправке на родину. В Лондоне за работой съезда наблюдали тайные агенты российской полиции и британские стражи порядка. Поэтому вопрос о финансовом положении делегаты в срочном порядке поставили на обсуждение съезда. 27 мая было объявлено о том, что в кассе съезда осталось лишь 170 рублей. Начались поиски спонсора. Деньги взаймы съезду дал американский предприниматель Джозеф Фелс, проживавший в Лондоне и продававший в Европе стиральное мыло. У него попросили 1700 фунтов. Перед тем как дать деньги, Фелс лично захотел послушать, о чем говорят русские революционеры. Он посетил одно из заседаний съезда и, пробыв около 20 минут (как раз в это время выступал Ленин и громил меньшевиков), принял окончательное решение. Фелс выделил заем не для революции, а на обратные билеты делегатам при условии немедленного окончания работы съезда, еще не избравшего к тому времени ЦК РСДРП. Возврат денег следовало осуществить к 1 января 1908 г. Кредитор потребовал от делегатов съезда расписки, поэтому делегаты оставили свои автографы под финансовым обязательством. Подписывались как своим именем, так и псевдонимами. Удивительно, но среди этих подписей не оказалось подписи Ленина.