Текст книги "Подлинная история РСДРП–РКПб–ВКПб. Краткий курс. Без умолчаний и фальсификаций"

Примерно в то же время органами ОГПУ была арестована группа старых партийцев в составе А. П. Смирнова, В. Н. Толмачева и Н. Б. Эйсмонта. Все они занимали руководящие посты в советском государственном аппарате. Основанием для их ареста и осуждения явились разговоры о целесообразности «убрать Сталина от руководства партией и государством», которое они высказывали в узком кругу своих единомышленников. Группы, подобные рютинской, были арестованы в Новосибирске и даже в небольшом украинском (ныне белорусском) городке Мозыре.

К этому времени волна доносительства захлестнула правящую партию. Противники Сталина осуждались «за контрреволюционную и антисоветскую деятельность» и отныне приравнивались к контрреволюционерам. Основанием для ареста и последующего осуждения во внесудебном порядке являлись, как правило, «обращения» «бдительных членов партии в компетентные органы». Сотрудникам специально созданного Секретно-политического отдела ОГПУ было дано указание: заводить формуляры на всех, кто негативно отзывался о Сталине. Все критические высказывания в адрес Сталина или политики, проводимой его группой, были признаны недопустимыми и приравнивались к идеологической контрреволюции. Деятельность Секретно-политического отдела во многом напоминала и даже копировала работу III Отделения его императорского величества Канцелярии в правление Николая I. Начальником СПО ОГПУ был назначен начальник Ивановского управления ОГПУ СССР Г. А. Молчанов.

Съезд победителей, или Съезд расстрелянных

Карательные меры, трудовой порыв, развертывание соревнования, борьба за укрепление дисциплины позволяли лишь локализовать отдельные трудности, но они были не в состоянии предотвратить неминуемый срыв и падение темпов развития индустрии. Казалось, что глубокий социально-экономический кризис системы будет неизбежным. Однако в 1933 г. положение неожиданно начало резко меняться. Этому во многом способствовали внешние обстоятельства (приход в Германии к власти нацистов), а также хороший урожай хлеба, позволивший накормить страну. Призывы к свертыванию товарно-денежных отношений прекратились, была разрешена свободная колхозная торговля, промышленные предприятия получили право реализации сверхплановой продукции. Позиции и авторитет Сталина в партии и государстве резко возросли.

Это было в значительной степени подтверждено и закреплено в ходе работы ХУЛ съезда ВКП(б). Для Сталина и его группы это был действительно «съезд победителей». Именно под таким названием он проходил в официальной историко-партийной историографии и фактически знаменовал победу сталинизма как определенного режима в партии и государстве. Укреплению этого режима во многом способствовал обновленный партийный и государственный аппарат. Создание отраслевых отделов в партийных органах (промышленные, сельскохозяйственные, политико-административные) и соответствующих партийных комитетах, фактически подменило органы Советской власти. Произошла реорганизация административных и карательных органов Советской власти, был создан общесоюзный Наркомат внутренних дел, работавший под личным контролем Сталина. Все функции обеспечения государственной безопасности были возложены на Главное управление государственной безопасности НКВД СССР, ставшее одним из основных структурных подразделений нового общесоюзного наркомата. Первым наркомом внутренних дел СССР был назначен Г. Г. Ягода. Все это в значительной степени закрепляло победу и предопределяло дальнейшую эволюцию командно-административной системы в сторону усиления тотального контроля над всеми сферами жизни и деятельности советского общества. Некоторые историки утверждают, что в ходе работы послесъездовского пленума ЦК ВКП(б) Сталин заявил о своей отставке. Однако это только устное предание, а достоверных данных нет. В действительности же был ликвидирован только пост генерального секретаря ЦК, и Сталин все документы теперь подписывал просто «секретарь ЦК ВКП(б)»[515]515
  См.: Стенограмма объединенного заседания Политбюро ЦК и Президиума ЦКК ВКП(б) по вопросу тт. Сырцова, Ломинадзе и др. 4 ноября 1930 г. // Стенограммы заседаний Политбюро ЦК РКП(б) – ВКП(б) 1923-1938. М., 2007. Т. 3. С. 116-316.


[Закрыть]. Политических противников и альтернативных лидеров в Политбюро ему не было. Он фактически укрепился как единственный лидер в Политбюро, Оргбюро и Секретариате ЦК.

Члены Политбюро на XVII съезде ВКП(б)

Существует мнение, что старая партийная гвардия пыталась противодействовать возвышению Сталина путем голосования против его кандидатуры на выборах ЦК, противопоставляя ему кандидатуру С. М. Кирова. В действительности, в документах XVII съезда отсутствует 166 бюллетеней для тайного голосования на выборах ЦК ВКП(б), якобы изъятых Л. М. Кагановичем, который курировал выборы руководящих органов партии. Голосовали по делегациям, а в состав счетных комиссий были включены сотрудники органов государственной безопасности. Они же бдительно опекали бывших лидеров различных оппозиционных группировок, которые славословили Сталина. Так или иначе, но можно утверждать только одно, что оппозиция Сталину продолжала существовать, и в ходе массовых чисток второй половины 1930-х гг. именно делегаты XVII съезда ВКП(б) были почти полностью уничтожены. Поэтому в современной отечественной историографии XVII съезд ВКП(б) иногда называют «съездом расстрелянных».

Вторая пятилетка началась в более благоприятных условиях, нежели первая. Она во многом строилась на уже заложенном фундаменте. В программных документах Коммунистической партии ее задачи мотивировались переходом к новому этапу строительства социализма. На самом деле это обусловливалось острой необходимостью усиления внимания к социальным вопросам и подъему жизненного уровня народа. Конечно, планы по-прежнему корректировались и менялись, но прежнего произвола не было. Новое руководство ВСНХ в лице Г. К. Орджоникидзе более реалистично оценивало положение дел и возможности экономики в целом. Технократический подход, затратный метод в целом сохранился, но уже не звучали призывы добиваться увеличения выплавки чугуна «любой ценой». Старый лозунг «Техника решает все» не оправдал себя. Он отражал представления о предприятиях-гигантах, бесконечных конвейерных линиях, о всесилии машин и роботов, станках-автоматах и «кнопочной» цивилизации. Важность стационарного обучения, роста производственной квалификации и общей культуры была явно недооценена. Поэтому наркому просвещения А. В. Луначарскому и всей коллегии Наркомпроса, отстаивавшей эти принципы, пришлось уйти в отставку.

От первой пятилетки в памяти народа остались грандиозные стройки – Днепрогэс, Турксиб, Уралмаш, Магнитка, Комсомольск-на-Амуре. Однако вряд ли можно быстро назвать имена ударников труда этого периода. Ситуация стала диаметрально противоположной в годы второй и третьей пятилеток. Имена новаторов производства А. Стаханова, П. Кривоноса, Марии и Евдокии Виноградовых, первых Героев Советского Союза (звание введено с 1934 г.), стахановцев (массовое движение началось в 1935 г.), покорителей Северного полюса, летчиков становились известными всем школьникам. На всю страну звучал новый призыв: «Кадры, овладевшие техникой, решают все!» Политическое руководство сознательно поднимало престиж труженика, передовика производства. При этом приоритет оставался за городом.

В деревне продолжалась беспощадная ломка старого уклада, вековых традиций. Здесь наиболее болезненно сказался голод, политика раскулачивания, выселения и т. д. Крестьянство было лишено паспортов, не получало заработную плату, не пользовалось правом на нормированный рабочий день, выходные и ежегодный отпуск, не имело своих профессиональных союзов. Оно оставалось в роли свидетеля, а не активного участника созидательного процесса. Город в отличие от деревни значительно «помолодел». Во внутренней политике обозначилась линия на ограничение террора и режима «чрезвычайщины».

Выстрел в Смольном

1 декабря 1934 г. в Смольном, где располагались городской и областной комитеты ВКП(б), был убит первый секретарь Ленинградского ГК и ОК, секретарь ЦК, член Политбюро ЦК С. М. Киров. Его убийство привело к очередному витку нагнетания обстановки, и страна начала медленно втягиваться в жернова «большого террора». В «Кратком курсе истории ВКП(б)» убийство С. М. Кирова совершенно однозначно трактовалось как результат террористической деятельности «объединенной троцкистско-бухаринской группы». Сегодня существуют различные версии убийства С. М. Кирова. Доказать причастность Сталина или его прямую заинтересованность в устранении возможного конкурента на власть в партии и государстве не удалось. Другое дело, что Сталин блестяще использовал это убийство как повод для расправы с потенциальной оппозицией. Зиновьев и Каменев на допросах в ЦКК в итоге признали свою моральную ответственность за убийство Кирова. Агентурно-оперативные разработки бывших лидеров оппозиции и всех, кто негативно высказывался о Сталине, послужили основанием для террора, который во второй половине 1930-х годов принял характер тотального подавления всяких попыток сопротивления и инакомыслия.

Убийство С. М. Кирова стало своеобразной прелюдией «большого террора». Узнав об убийстве Кирова, Сталин срочно выехал в Ленинград и лично возглавил следствие. Руководители Ленинградского управления НКВД Ф. Д. Медведь и И. В. Запорожец были отстранены от руководства и позднее были осуждены во внесудебном порядке. Убийца С. М. Кирова, Леонид Николаев, производил впечатление психически неуравновешенного человека и давал сбивчивые и противоречивые показания. В этом политическом убийстве до сих пор остается много загадочного и таинственного. По указанию Сталина, следователи центрального аппарата НКВД во главе с Я. С. Аграновым искали убийцу Кирова в среде бывших оппозиционеров, молодых коммунистов и комсомольцев, негативно и критически отзывавшиеся о политическом руководстве страны. Однако попытки связать их с деятельностью реальных контрреволюционных белогвардейских эмигрантских организаций и иностранных шпионско-диверсионных организаций оказались бесперспективными. Обвинительное заключение было подписано следователем по особо важным делам Прокуратуры СССР Л. Р. Шейниным, заместителем Генерального прокурора СССР А. Я. Вышинским и утверждено Генеральным прокурором СССР И. А. Акуловым. Сталин лично тщательно и несколько раз редактировал этот документ. В результате на скамье подсудимых оказались 14 человек, которые якобы отомстили Кирову за разгром бывшей зиновьевской оппозиции и таким образом пытались добиться изменения политики руководства страны. Все они были приговорены к расстрелу.

Новые операции НКВД

Это стало первой своеобразной репетицией «большого террора». Следующей на очереди стала операция «Бывшие люди», которую проводили сотрудники Ленинградского управления НКВД в 19341935 гг. под руководством начальника Ленинградского управления Л. М. Заковского. Летом 1935 г. по так называемому «Кремлевскому делу» были репрессированы сотрудники аппарата ЦИК СССР, который долгое время возглавлял А. С. Енукидзе, и сотрудники комендатуры Московского Кремля. Против них впервые было выдвинуто обвинение в подготовке террористического акта против Сталина. Начиная с 1935 г. органы НКВД стали заниматься массовой фальсификацией дел «террористов» и «шпионов», к которым теперь без всякого основания причислялись бывшие члены оппозиционных и фракционных группировок в партии. По личному указанию И. В. Сталина, эту работу курировал секретарь ЦК ВКП(б), председатель Комитета партийного контроля Н. И. Ежов. Он подготовил «теоретическую» работу «От фракционности к контрреволюции», в которой обосновал идею перерождения оппозиционеров «в авангард империализма в борьбе против победившего пролетариата». Позднее на основе этого труда были разработаны инструкции по борьбе с «врагами народа». Недостатки в строительстве, просчеты в финансировании и эксплуатации предприятий, аварии и крушения на транспорте стали квалифицироваться как результат планомерной диверсионно-вредительской деятельности[516]516
  См.: Старков Б. А. Дела и люди Сталинского времени. СПб., 1995; Афанасьев А. В. (сост.). Они не молчали. М., 1991.


[Закрыть].

Сталин, Молотов, Ежов и Ворошилов на берегу канала «Москва-Волга»

Летом 1936 г. состоялся открытый судебный процесс, главными обвиняемыми на котором были Г. Е. Зиновьев, Л. Б. Каменев, И. Н. Смирнов, С. М. Мрачковский и другие представители старой партийной гвардии. Все они были активными участниками революционного движения, прошедшие фронты гражданской войны. Авторитет каждого из них в партийном и государственном аппарате был достаточно высоким. Им вменялось в вину убийство Кирова и подготовка покушения на Сталина и других руководителей партии и государства, а также шпионаж, вредительство и диверсии. И. В. Сталин и Л. М. Каганович лично правили обвинительное заключение, вносили в него новых обвиняемых, уточняли формулировки. К следствию были привлечены фактически все ведущие руководители отделов и структурных подразделений НКВД. Однако казусов и неувязок избежать не удалось. В партии не верили, что старые партийцы, создававшие вместе с Лениным партию, переродились в террористов и контрреволюционеров. Сталин видел в этом недоработки наркома внутренних дел Генриха Ягоды, проявившего «колебания» во время сворачивания НЭПа.

26 сентября 1936 г. телеграммой Сталина из Сочи Г. Г. Ягода был снят с поста наркома внутренних дел и назначен на пост наркома связи. Новым главой НКВД по рекомендации Сталина стал Н. И. Ежов, который сразу же привел в наркомат свою команду из работников Комитета партийного контроля при ЦК ВКП(б). Новый глава карательного ведомства отличался большой личной преданностью Сталину. Это был совершенно необразованный человек. В октябре по его указанию началось дополнительное следствие по старым делам.

В Москву были этапированы из мест заключения отбывающие наказание оппозиционеры. В их числе бывшие секретари МГК ВКП(б) Куликов и Рютин, которым было предъявлено обвинение в терроризме. Изменился характер следствия, к арестованным теперь применяли сильные средства: лишение сна, систематические избиения, морили голодом. М. Н. Рютин и теперь проявил свой характер. Он не стал молчать, а обратился в ЦИК СССР с жалобой, пытаясь отстаивать свои права простого советского заключенного. Сломить его не удалось. Поэтому было принято решение осудить его в особом порядке Военной коллегией Верховного суда СССР. 10 января 1937 г. М. Н. Рютин был приговорен к расстрелу в особом порядке, без участия обвинения и защиты, и приговор приведен в исполнение.

В январе 1937 г. Сталин и его окружение инициировали проведение следующего Московского процесса. Теперь на скамье подсудимых находились не менее известные партийные и государственные деятели СССР К. Б. Радек, Г. Я. Сокольников, Ю. Л. Пятаков, Л. П. Серебряков и др. Всего по Второму московскому процессу проходили 17 человек. В приговоре Военной коллегии Верховного суда СССР отмечалось, что этот «параллельный центр» в качестве основной задачи ставил свержение Советской власти в СССР. Для достижения этой цели участники центра якобы развернули вредительско-диверсионную, шпионскую и террористическую деятельность. Большинство обвиняемых по этому процессу были расстреляны. Сокольников и Радек были убиты сотрудниками НКВД в местах заключения.

Весной и летом 1937 г. репрессивная политика подходила к своей высшей точке. Развернулась чистка командных кадров РККА, НКВД, НКИД, сотрудников военной и политической разведки, хозяйственных партийных и советских работников. Террор принял массовый характер. В современной литературе приводятся различные цифры репрессированных —от 2 млн до 20 млн и даже 40 млн человек. В официальных документах значится цифра 1 млн 800 тыс. человек. Большая роль в инициировании террора принадлежала февральско-мартовскому Пленуму (1937 г.) ЦК ВКП(б). Одним из главных вопросов, который решал Пленум, было дело Бухарина и Рыкова. В декабре 1936 г. Н. И. Ежов на Пленуме ЦК ВКП(б) заявил, что Бухарин, Рыков, Томский и Угланов знали о существовании подпольного антисоветского троцкистско-зиновьевского объединенного блока и руководящего центра и были осведомлены, что они перешли к методам террора, диверсии и вредительства. В виду серьезности обвинений Пленум ЦК, по предложению Сталина, вынес постановление провести специальное расследование антисоветской деятельности правых и причастности к ней Бухарина и Рыкова. Сталин выступил в прениях по вопросу «О подготовке партийных организаций к выборам в Верховный Совет СССР по новой избирательной системе и соответствующей перестройке партийно-политической работы». В своем выступлении он вновь повторил тезис, что по мере строительства социализма классовая борьба будет усиливаться. Это было своеобразное теоретическое обоснование массовых репрессий. Автором этого тезиса был Л. Б. Каменев, высказавший его в 1924 г., а Сталин попросту позаимствовал его. В ходе работы Пленума были высказаны серьезные обвинения в адрес начальника Секретно-политического отдела НКВД Г. А. Молчанова и ряда других ответственных работников этого ведомства. По итогам Пленума ЦК состоялись собрания партийного актива НКВД и прокуратуры СССР. Докладчиками выступали руководители этих ведомств Н. И. Ежов и А. Я. Вышинский. Они обратили особое внимание на проблему засоренности НКВД и прокуратуры чуждыми и примиренческими элементами. Многие из сотрудников карательного ведомства выступали со взаимными обвинениями в адрес своих коллег и покаяниями. Маховик массовых репрессий ударил и по административным органам, началась массовая чистка кадров государственной безопасности, милиции и прокуратуры.

В этих условиях сопротивление сталинизму принимало пассивные формы или обращения к международному рабочему движению. К ним прибегали, в первую очередь, сотрудники советской внешней и военной разведки, а также дипломаты И. Рейс, В. Кривицкий, А. Бармин, Ф. Раскольников и др. Шла постоянная ротация партийных и советских кадров. Документы свидетельствуют, что только в 1937 г. в среднем 4-5 раз сменилось руководство краевых, областных и республиканских партийных и советских органов. 20 июля 1937 г. Политбюро ЦК ВКП(б) на своем заседании инициировало начало массовых репрессий. Их основу составляли оперативные приказы Наркома внутренних дел Н. И. Ежова, согласно которым началась подготовка и проведение операций по арестам и репрессиям отдельных категорий граждан СССР. Делом о военно-фашистском заговоре М. Н. Тухачевского, И. Э. Якира, И. П. Уборевича и других начальствующих лиц в РККА в июне 1937 г. началась массовая чистка в РККА. 31 июля Политбюро утвердило представленный НКВД проект приказа о репрессиях против кулаков, уголовников и антисоветских элементов. При организации и проведении операций всех репрессируемых разбили на две категории. К первой относили наиболее враждебные элементы. Они подлежали немедленному аресту и по рассмотрении их дел на «тройках» – расстрелу. Ко второй категории относили менее активные враждебные элементы. Они подлежали аресту и заключению в лагеря на срок от 8 до 10 лет, а наиболее злостные и социально опасные из них – заключению на те же сроки в тюрьмы. Следствие требовалось проводить ускоренно и в упрощенном порядке с обязательным выявлением преступных связей арестованных. По окончании следствия дело направлялось на рассмотрение «тройки». Был утвержден персональный состав республиканских, краевых и областных «троек». «Тройки» вели протоколы своих заседаний, в которых записывали вынесенные ими приговоры в отношении каждого осужденного. Эти документы направлялись начальникам оперативной группы для приведения приговоров в исполнение. Общее руководство по проведению операций возлагалось на заместителя наркома НКВД СССР М. П. Фриновского. Это был самый жестокий приказ за весь период проведения репрессивной политики. Согласно представленным учетным данным, утверждалось количество подлежащих репрессиям. Устанавливался так называемый лимит на расстрел. Всего этим приказом планировалось подвергнуть аресту 258 950 человек. Кроме того, для ретивых начальников было сделано примечание, что «наркоматы республиканских НКВД и начальники краевых и областных управлений НКВД обязаны предоставлять… в случае если обстановка будет требовать увеличения утвержденных цифр соответствующие мотивированные ходатайства». Это вызвало среди начальников-карьеристов УНКВД своеобразное соревнование за перевыполнение установленных им лимитов. Оно поощрялось Н. И. Ежовым. Тот из начальников УНКВД, кто быстрее реализовывал данный ему лимит, получал новый дополнительный лимит и рассматривался как работник, который лучше и быстрее других выполнял директивы Н. И. Ежова. Выдача дополнительных лимитов, как правило, удовлетворялась по согласованию с ЦК ВКП(б).

Однако при разработке операции, по-видимому, забыли про транспортные отделы. В связи с этим 1 августа 1937 г. всем начальникам шести отделов УНКВД и начальникам Дорожно-транспортного отдела ГУГБ также давалось задание арестовать предусмотренный Приказом НКВД СССР № 00447 контингент на транспорте. Разрешалось заводить и оформлять дела на «тройках» в пределах обслуживания дорог. В связи с началом проведения операции Вышинский обязал прокуроров союзных и автономных республик, краев и областей, автономных областей, военных округов, железных дорог ознакомиться с оперативным приказом № 00447. В соответствии с ним для контроля за законностью прокуроры обязывались присутствовать на заседаниях «троек» даже там, где они не были введены в их состав. В то же время оговаривалось, что соблюдение процессуальных норм и санкций на арест не требовалось, а решение «троек» являлось окончательным. А. Я. Вышинский требовал от прокуроров активного содействия успешному проведению операции. Репрессиям подлежали также и лица, находящиеся в местах лишения свободы.

Так, с 10 августа предлагалось начать и в двухмесячный срок закончить операцию по репрессированию наиболее активных антисоветских элементов из бывших кулаков, карателей, бандитов, белых, сектантских активистов, церковников и прочих контрреволюционеров, ведущих в лагерях активную антисоветскую подрывную работу. Кроме того, репрессиям подлежали и уголовные элементы, содержавшиеся в лагерях и ведущие там преступную деятельность. Весь перечисленный выше контингент после рассмотрения его дел в «тройках» подлежал расстрелу без дальнейшего согласования. Приговоры «троек» объявлялись только осужденным по второй категории. Приговоренным по первой категории – к расстрелу – они не объявлялись, чтобы не создавать лишних проблем при приведении приговора в исполнение.

Следующий удар был нанесен по полякам, в первую очередь, по руководящему составу ЦК компартии Польши, польской секции ИККИ и лицам польской национальности, работающим на ответственных должностях в партийно-советских органах, Красной Армии и НКВД. 11 августа 1937 г. приказ НКВД СССР № 00485 обязал органы НКВД с 20 августа 1937 г. начать операцию, направленную на ликвидацию местных отделений Польской организации войсковой и, прежде всего, ее «диверсионно-шпионских и повстанческих кадров» в промышленности, на транспорте, совхозах и колхозах.

Также в первую очередь подлежали аресту поляки: сотрудники НКВД, военнослужащие Красной Армии, работники военных заводов и оборонных цехов, железнодорожного, водного и воздушного транспорта, электросилового хозяйства всех промышленных предприятий, газовых и нефтеперегонных заводов. Во вторую очередь подлежали аресту все остальные поляки, работающие на промышленных предприятиях необоронного значения: в совхозах, колхозах и иных гражданских учреждениях. Отнесение лиц польской национальности к первой или второй категории на основании рассмотрения следственных материалов производилось народными комиссарами внутренних дел республик, начальниками УНКВД области или края вместе с прокурорами соответствующих республик, областей, краев. Списки направлялись в НКВД СССР за их подписью. После их утверждения в НКВД СССР и Прокурором Союза ССР приговор мог приводиться в исполнение, т. е. осужденных по первой категории могли расстреливать, а по второй – отправлять в тюрьмы и лагеря.

А. Я. Вышинский предложил проследить за прекращением освобождения из лагерей и тюрем поляков, осужденных за шпионаж и подлежавших освобождению в связи с окончанием срока наказания. Материалы о таких лицах должны были быть представлены Особому совещанию НКВД.

В соответствии с приказом операцию требовалось закончить в трехмесячный срок. Аресту подлежали выявленные в процессе следствия и до сего времени не найденные активнейшие члены ПОВ по прилагаемому списку: все оставшиеся в СССР военнопленные польской армии; перебежчики из Польши, независимо от времени перехода их в СССР; политэмигранты и политобмененные из Польши; бывшие члены ППС и других польских антисоветских политических партий; наиболее активная часть местных антисоветских националистических элементов польских районов.

Всех, проходящих по показаниям арестованных шпионов, вредителей и диверсантов, предлагалось немедленно арестовывать. Так по существу был издан приказ арестовать всех лиц польской национальности. Он предусматривал внесудебное решение дел арестованных по спискам с кратким изложением сути обвинения. Усердие работников НКВД периодически подстегивалось резолюциями и записками Сталина об арестах и допросах. 13 сентября 1937 г. он писал руководителям НКВД: «Избить (курсив документа. – Авт.) Уншлихта (И. С. Уншлихт – бывший зам. председателя ВЧК и зам. председателя РВСР СССР. – Авт.) за то, что он не выдал агентов Польши по областям (Оренбург, Новосибирск и т. п.)». Выступая на расширенном заседании Военного совета 2 июня 1937 г., Сталин бросил обвинение в троцкизме Ф. Э. Дзержинскому. Он, в частности, сказал: «Дзержинский… открыто Троцкого поддерживал при Ленине против Ленина… Это был очень активный троцкист и весь ГПУ он хотел поднять на защиту Троцкого. Это ему не удалось»[517]517
  Реабилитация: как это было. М., 2003. Т. 2.


[Закрыть].

15 августа 1937 г. (приказ № 00486) дошла очередь до жен изменников Родины – членов правотроцкистских шпионско-диверсионных организаций, осужденных военной коллегией и военными трибуналами по первой и второй категориям с 1 августа 1936 г. Рассмотрение дел и определение меры наказания в отношении данной категории лиц возлагалось на Особое совещание. Жены осужденных изменников Родины по данному приказу подлежали заключению в лагеря на сроки, определяемые в зависимости от степени социальной опасности, но не менее чем на 5-8 лет.

Считавшиеся социально опасными дети осужденных в зависимости от их возраста, степени опасности и возможностей исправления подлежали заключению в лагеря или исправительно-трудовые колонии НКВД или водворению в детские дома особого режима, находившиеся в ведении наркомпросов республик. В дальнейшем жен изменников Родины предписывалось арестовывать одновременно с мужьями. В дополнение к этому приказу мужья «изменниц» подлежали аресту и заключению в лагеря на срок в зависимости от степени социальной опасности и также не менее чем на 5-8 лет. Примечательно, что супругов рекомендовалось арестовывать одновременно.

Некоторые структуры НКВД-УНКВД СССР стремились максимально сократить число расстрелянных, заменяя высшую меру наказания тюремным заключением. Н. И. Ежов указал на эти ошибки специальных «троек» УНКВД Оренбургской, Сталинградской и Кировской областей, которые допускали в своей работе массовые осуждения репрессированных к тюремному заключению. Нарком внутренних дел СССР был вынужден подсказать, что самые злостные антисоветские элементы репрессируются по первой категории.

Он приказал сократить осуждение к тюремному заключению, а все дела на уже осужденных «спецтройками» к тюремному заключению пересмотреть, заменив тюремное заключение содержанием в лагерях[518]518
  Старков Б. А. Дела и люди Сталинского времени. СПб., 1995. С. 125-130.


[Закрыть].

В сентябре 1937 г. были доложены первые итоги операции репрессий среди поляков. Всего к 30 августа были арестованы 15 218 человек. Был сделан вывод о массовом насаждении польской разведкой своей агентуры и об исключительной насыщенности ею не только пограничных районов, но и промышленных центров и отдельных крупных предприятий. За три недели органы НКВД СССР под руководством Н. И. Ежова обезвредили более 15 тыс. польских «шпионов»[519]519
  Там же. С. 124-125.


[Закрыть].

В связи с продажей КВЖД в СССР вернулись несколько десятков тысяч советских граждан, ранее работавших на этой железной дороге. Они были репрессированы в соответствии с приказом НКВД СССР № 00593 от 20 сентября 1937 г. Харбинцы были объявлены в большинстве своем агентурой японской разведки. 1 октября 1937 г. началась массовая операция по ликвидации диверсионно-шпионских и террористических кадров харбинцев на транспорте и в промышленности. На них, отнесенных к первой и второй категориям, должен был ежедекадно создаваться специальный альбом (отдельная справка на каждого арестованного) с конкретным изложением следственных и агентурных материалов, определяющих степень виновности арестованных, который направлялся в НКВД СССР на утверждение. После утверждения списков НКВД СССР и Прокурором Союза приговор приводился в исполнение немедленно[520]520
  Там же. С. 226-227.


[Закрыть].

23 октября 1937 г. вышел новый приказ НКВД СССР, потребовавший «решительной ликвидации возможностей проникновения в СССР агентуры противника под видом перебежчиков». С этой целью предлагалось всех перебежчиков, независимо от мотивов и обстоятельств перехода их на территорию СССР, арестовывать и подвергать самой тщательной и всесторонней следственной проработке, после чего редко кто не признавал своего участия в шпионской деятельности против СССР. Перебежчики, разоблаченные как агенты иностранных разведок, предавались суду Военной коллегии или военных трибуналов. Тех, кто выдержал пытки или признавался в связях с иностранными разведками, все равно заключали в тюрьмы ГУГБ или лагеря через представление следственных дел на Особое совещание. Таким образом, иностранцы, прибывшие, подчас с риском для жизни в СССР в поисках лучшей судьбы, неизбежно попадали в тюрьму или под расстрел[521]521
  Там же.


[Закрыть].

Наряду с «тройками» в течение 1937-1938 гг. активно работала «двойка», так официально именовалась совместная комиссия НКВД и Прокурора СССР, специально созданная для упрощения уничтожения людей, арестованных в порядке проведения массовых операций[522]522
  См.: Право на репрессии. М., 2006.


[Закрыть].

Местные органы НКВД составляли на каждого арестованного по массовым операциям краткие справки, в которых указывались лишь анкетные данные арестованного и весьма краткая суть обвинения. Справка высылалась в Москву и рассматривалась работниками центрального аппарата НКВД СССР.

По этим справкам готовился список с заранее определенными мерами наказания. После подписания этого документа Н. И. Ежовым или М. П. Фриновским (от НКВД) и Вышинским или Рогинским (от прокуратуры) решения приводились в исполнение немедленно. Просмотренные же дела оформлялись в виде протоколов, которые без всякой проверки и читки автоматически подписывались наркомом и прокурором.