Текст книги "Подлинная история РСДРП–РКПб–ВКПб. Краткий курс. Без умолчаний и фальсификаций"

Начавшаяся война потребовала от всех политических сил России определить свою позицию в новых условиях. Не только правые, но и либеральные партии заявили о полной поддержке власти. Государственная дума, собравшись на однодневную сессию 26 июля 1914 г., подавляющим большинством голосов проголосовала за военные кредиты. Кадеты призвали «отказаться от междоусобиц до победы». Представители национальных меньшинств заявили о преданности «русскому государству и народу». Только фракции большевиков и меньшевиков выступили с совместной декларацией, в которой звучали разноречивые фразы, что «война окончательно раскроет глаза народным массам Европы на действительный источник насилий и угнетений», что «пролетариат чужд того фальшивого патриотизма, под прикрытием которого господствующие классы ведут свою хищническую политику», но, что «пролетариат. будет защищать культурные блага народа от всяких посягательств, откуда бы они ни исходили, извне или изнутри»[308]308
  Большевистская фракция IV Государственной думы: Сб. материалов и документов. Л. , 1938. С. 508.


[Закрыть]. Ее зачитал меньшевик Хаустов. При голосовании социал-демократы и трудовики покинули зал заседаний. В знак протеста против войны большевики, несмотря на переименование столицы, продолжали именовать свою организацию петербургской, а ее руководящий орган – Петербургским комитетом РСДРП. Он сохранял это название до апреля 1921 г.

В эти же дни и месяцы в партийных организациях РСДРП проходили дискуссии об отношении к войне. Немало большевиков считали, что нельзя осуждать социалистов Англии, Франции и особенно Бельгии, так как эти страны защищают европейскую цивилизацию от германского нашествия. Член партии с 1901 г. рабочий-металлист А. Г. Шляпников, находившийся в Стокгольме и осуществлявший связь между русской и заграничной частью ЦК, впоследствии писал Ленину, что вступление французских социалистов в буржуазное правительство он рассматривал как защиту республики. Ряд большевиков-эмигрантов вступили добровольцами во французскую армию. Депутат Думы большевик Г. И. Петровский в сентябре 1914 г. писал: «Переживаю раздвоенное чувство, когда заходит вопрос о поражении Бельгии, Франции и помощи запасным»[309]309
  Тютюкин С. В. Война, мир, революция. М. , 1972. С. 255.


[Закрыть].

В первые месяцы войны немалая часть большевиков прекратила активную деятельность и по сути вышла из партии. Поскольку партийных билетов и единого учета в то время не существовало, то и серьезной статистики на этот счет не существует. Кстати, в 1920-е гг. это породило множество конфликтов в обществе старых большевиков и обществе политкаторжан и ссыльнопоселенцев, когда часть этих людей стремилась установить себе более продолжительный партийный стаж. Вместе с тем в десятках большевистских листовок, выпущенных местными организациями за первые три месяца войны, звучали лозунги: «Долой войну!», «Долой кровавую бойню!», «Долой самодержавие!», «Да здравствует демократическая республика!», «Отечество наше там, где не будет ни царей, ни неволи!»[310]310
  Там же. С. 23-24.


[Закрыть]

«Интернационалисты-пораженцы»

В. И. Ленина война застала в местечке Поронино в австрийской части Польши. В обстановке всеобщей шпиономании русский эмигрант казался подозрительным местным блюстителям правопорядка. 25 июля (7 августа) 1914 г. у него провели обыск, обнаружив, в частности, тетради с цифрами для работы по аграрному вопросу. Полуграмотный жандарм заподозрил наличие шифра и связь с российской разведкой. На следующий день Ленин, явившийся по вызову в уездный городок Новый Тарг, был арестован и помещен в местную тюрьму.

Здесь ему пришлось провести 12 дней, до 6 (19) августа. Между тем в его защиту включились люди разных политических взглядов. В день ареста живший неподалеку Г. Е. Зиновьев под проливным дождем поехал на велосипеде к одному из местных социал-демократов искать помощи. Один из лидеров австрийской социал-демократии Виктор Адлер лично беседовал с министром внутренних дел, убеждая его, что господин Ульянов – непримиримый враг русского царизма.

Через несколько дней после освобождения Ленину было дано разрешение на проезд в Вену. Ленин, Крупская и ее мать Елизавета Васильевна покинули Поронино. С помощью все того же Адлера было получено разрешение на выезд в нейтральную Швейцарию. 23 августа (5 сентября) 1914 г. семья обосновалась в Берне, где они прожили до конца марта 1917 г. Здесь в марте 1915 г. умерла Елизавета Васильевна.

Уже 6-8 сентября 1914 г. группа большевиков в Берне обсуждала тезисы Ленина об отношении к войне. В них содержалась ее оценка как империалистической, звучал призыв к рабочим направить оружие против собственных буржуазных правительств, высказывалась необходимость создания республиканских Соединенных Штатов Европы. Из воспоминаний известно, как трудно многими большевиками воспринимались ленинские тезисы, особенно та их часть, где говорилось о необходимости разрыва со II Интернационалом[311]311
  Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 26. С. 6-7.


[Закрыть]. С обычной, присущей ему энергией Владимир Ильич в течение октября в различных городах Швейцарии прочитал пять докладов на эту тему. 11 октября в Лозанне он слушал реферат Г. В. Плеханова «Об отношении социалистов к войне». Что бы ни писали и ни говорили о характере Ленина, но отношение к Плеханову, несмотря на бурные идейные споры, было пронизано воспоминаниями молодости. В десятиминутном выступлении Владимир Ильич, с бледным, как гипсовая маска, лицом, с глуховатым от волнения голосом, резко обрушился на докладчика. Он подчеркивал, что долг социалиста состоит в превращении ложно национальной войны «в решительное столкновение пролетариата с правящими классами»[312]312
  Там же. С. 25.


[Закрыть]. 19 октября (1 ноября) 1914 г., впервые после декабря 1913 г., вышла газета «Социал-демократ». Вместо передовой здесь был помещен манифест ЦК «Война и российская социал-демократия», написанный Лениным.

В России ленинская позиция по отношению к войне стала известна в сентябре-ноябре 1914 г. Было решено провести всероссийскую партийную конференцию с участием 20-23 делегатов. Но многие из них были арестованы на месте или в пути. Делегат с Кавказа П. А. Джапаридзе был задержан на Финляндском вокзале в Петрограде. Встречу назвали всероссийским совещанием. Оно открылось вечером 2 ноября в Озерках, в пригороде Петрограда, на одной из дач. В нем участвовали представитель ЦК Л. Б. Каменев, пятеро депутатов-большевиков Государственной думы, представители Петрограда, Иваново-Вознесенска, Риги и Харькова. В центре внимания были ленинские тезисы о войне. Предлагались достаточно многочисленные редакционные поправки, отражавшие неприятие отдельных ленинских положений. Особенно сложным было отношение к шестому пункту ленинских тезисов: «С точки зрения рабочего класса и трудящихся масс всех народов России наименьшим злом было бы поражение царской монархии и ее войск, угнетающих Польшу, Украину и целый ряд народов России и разжигающих национальную вражду для усиления гнета великорусов над другими национальностями и для укрепления реакционного и варварского правительства царской монархии»[313]313
  Там же. С. 6.


[Закрыть]. Его Л. Б. Каменев предлагал заменить формулой «Особенно опасно усиление победоносной царской монархии»[314]314
  Тютюкин С. В. Указ. соч. С. 46.


[Закрыть]. Это означало частичный отход от ленинской постановки вопроса о поражении царизма как меньшем зле.

На третий день заседаний, 4 ноября, около пяти часов вечера на дачу ворвался отряд жандармов и полицейских. После обыска все делегаты вместе с хозяйкой дома были задержаны. Депутатов Думы, обладавших неприкосновенностью, через некоторое время освободили. В течение суток они успели уничтожить основную массу имевшихся у них документов, заявили официальный протест председателю Думы М. В. Родзянко. Вечером 5 ноября все пятеро депутатов были вновь арестованы. Любопытно, что, казалось бы, опытные подпольщики даже не выработали предварительно единую линию поведения на такой случай. Отказался давать показания М. К. Муранов. Остальные депутаты отрицали свою принадлежность к партии, не говоря уже о связях с ЦК. Г. И. Петровский заявил, что его точка зрения по вопросам войны не соответствует высказываниям газеты «Социал-демократ» и тезисам о войне. Главная фигура среди арестованных, Л. Б. Каменев, даже попросил занести в протокол допроса, что документы, отражающие позицию «пораженчества», «решительным образом противоречат» его личной точке зрения[315]315
  Там же. С. 47.


[Закрыть].

Суд над депутатами-большевиками и другими участниками совещания состоялся 10 февраля 1915 г. В ходе него наиболее твердо держался Муранов. Он сказал: «Я себя считаю членом партии, поскольку я член фракции». От имени пятерки Петровский заявил, что они примыкали к большевистскому течению и «Правде». Но он вновь повторил, что не согласен с тезисами и остается на позиции, выраженной в думской декларации от 26 июля 1914 г. «Очень тяжелое впечатление», по словам А. И. Ульяновой-Елизаровой, произвела речь Каменева. Он через защиту возбудил ходатайство о вызове в суд в качестве свидетеля меньшевика Н. И. Иорданского для подтверждения своего несогласия с лозунгом поражения.

Ссыльные большевики – депутаты IV Думы. 1915 г.

Поведение депутатов, и особенно Каменева, вызвало резкое недовольство многих большевиков. Я. М. Свердлов писал из туруханской ссылки: «Процессом депутатов не очень я доволен. Он должен был быть иным, более ярким, сильным. Надо было совершенно отбросить мысль о возможности получить минимальный приговор»[316]316
  Исторический архив. 1956. № 5. С. 122.


[Закрыть]. Секретарь парижской секции большевиков Г. Я. Беленький выразил свое отношение словами: «Больно и досадно». Н. И. Бухарин, живший в это время в Лозанне, настаивал на исключении Каменева из партии[317]317
  Тютюкин С. В. Указ. соч. С. 48.


[Закрыть].

Подсудимые были приговорены к вечному поселению в Сибири. После их прибытия на место ссылки 5 июля 1915 г. в селе Монастырское было устроено собрание находившихся здесь большевиков. В нем приняло участие около 30 человек. Среди них были пять членов ЦК: Ф. И. Голощекин, Г. И. Петровский, Я. М. Свердлов, С. С. Спандарян и И. В. Сталин, а также член редакции центрального органа партии и уполномоченный ЦК Л. Б. Каменев. После отчета Г. И. Петровского и Л. Б. Каменева о процессе была принята резолюция, в целом одобрившая работу фракции и ее поведение на суде. Однако депутатам было указано и на допущенные ими ошибки.

Туруханский край, с. Монастырское. Среди ссыльных – Сталин, Каменев, Свердлов. 1915 г.

Может показаться странным, но Ленин, писавший сразу после суда, что поведение Каменева «есть прием. с точки зрения революционного социал-демократа недопустимый», вскоре сменил гнев на милость. В сентябре 1915 г. он получил письмо Каменева из Сибири и ответил ему словами, что положение (испорчено) серьезно и поправлять надо серьезно»[318]318
  Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 49. С. 153.


[Закрыть]. С этого момента переписка с Каменевым стала относительно регулярной, конечно с учетом войны и наличия военной цензуры. В мае 1916 г. Ленин предлагал Зиновьеву, прежде чем публиковать заметку о суде над депутатами-большевиками, послать текст Каменеву и дождаться его ответа. Он также одобрительно отнесся к появлению в петроградском издательстве «Волна» во второй половине 1916 г. брошюры Каменева «Крушение Интернационала»[319]319
  Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 26. С. 168; Т. 49. С. 153, 224, 265, 356.


[Закрыть].

Вместе с Каменевым и большевистскими депутатами Думы в туруханской ссылке находились еще несколько видных деятелей большевистской партии. С 1913 г. здесь проживали члены ЦК Ф. И. Голощекин, Я. М. Свердлов, С. С. Спандарян, И. В. Сталин. Заграничный состав большевистского ЦК дважды, в июле и октябре 1913 г., принимал решение об организации побега Джугашвили и Свердлова. Но поскольку другой дороги, кроме Енисея, не существовало, то побег становился делом практически несбыточным. Хотя для каждого из упомянутых выше это была не первая ссылка, она, наверно, оказалась самой тяжелой. «Столицей» Туруханского края являлось село Монастырское. Здесь имелись почта, телеграф, отделение Государственного банка, школа, больница и несколько торговых заведений. Именно сюда стремилось большинство ссыльных. Дело в том, что самым тяжелым в ссылке, как отмечало подавляющее большинство в ней побывавших, была почти полная изоляция от внешнего мира, невозможность товарищеского общения. Немалую роль играли отсутствие денежных средств и возможности найти оплачиваемую работу. В этой ситуации огромную роль играла переписка, пусть и нерегулярная. Я. М. Свердлов так писал жене 27 июня 1914 г. о встрече в ссылке со своим другом Ф. И. Голощекиным, избранным членом ЦК в феврале 1912 г.: «С ним дело плохо. Он стал форменным неврастеником и становится мизантропом. При хорошем отношении к людям вообще, к абстрактным людям, он безобразно придирчив к конкретному человеку, с которым ему приходится соприкасаться. В результате – контры со всеми. ему положительно невозможно жить долго вдали от кипучей жизни. Он портится, создает сам себе невыносимые условия существования. Его угнетает забвение друзей, хотя он и не говорит об этом. Пока же я просил бы тебя переписываться с ним. Простое дружеское письмо в здешних условиях значит очень много»[320]320
  Свердлова К. Т. Яков Михайлович Свердлов. М. , 1957. С. 250-251.


[Закрыть].

Личная жизнь Иосифа Джугашвили

Среди ссыльных разыгрывались свои конфликты и драмы. Остановимся подробнее на рассказе о жизни в туруханской ссылке лишь одного из них – Иосифа Виссарионовича Джугашвили-Сталина.

Он был арестован в очередной раз 24 февраля 1913 г. в Петербурге, в здании Калашниковской биржи, во время проходившего там концерта-маскарада. 7 июня министр внутренних дел Н. А. Маклаков утвердил постановление Особого совещания о ссылке Джугашвили в Туруханский край на четыре года. В село Монастырское ссыльный прибыл 10 августа, на 26-й день пути. Первым местом его жительства стал станок (небольшой поселок в Сибири. – Авт.) Мироедиха, а через пару недель – село Костино в 163 верстах (около 174 км) южнее Монастырского. Во второй половине сентября провел неделю в гостях в селе Селиваниха (16 км от Монастырского) у Свердлова и Голощекина. Между тем наступала долгая холодная сибирская зима. 7 ноября туруханский пристав И. И. Кибиров получил по доверенности посылку из Петербурга для ссыльного И. Джугашвили[321]321
  Островский А. В. Кто стоял за спиной Сталина? М. , 2004. С. 377, 380, 388-390.


[Закрыть].

Какие заботы одолевали в это время члена ЦК нелегальной партии и будущего диктатора одной из двух сверхдержав, показывают его перлюстрированные письма. Он писал в Петербург большевичке Т. А. Словатинской: «10 ноября… Татьяна Александровна, как-то совестно писать, но что поделаешь – нужда заставляет. У меня нет ни гроша. И все припасы вышли. Пока еще доверяют в кредит, но что будет потом, ей-богу, не знаю. Нельзя ли. раздобыть рублей 20-30? А то и больше. Это было бы прямо спасение, и чем скорее, тем лучше, так как зима у нас в разгаре (вчера было 33 градуса холода). А дрова не куплены в достаточном количестве, запас в исходе. Итак, за дело, дорогая. А то «кавказец с Калашниковской биржи» того и гляди [пропадет]…

12 ноября. Милая, дорогая Татьяна Александровна, получил посылку. Но ведь я не просил у Вас нового белья, я просил только своего, старого, а Вы еще купили новое, израсходовались, между тем жаль, денег у Вас очень мало. Я не знаю, как отплатить Вам, дорогая, милая-милая.

20 ноября. Милая, нужда моя растет по часам, я в отчаянном положении, вдобавок еще заболел, какой-то подозрительный кашель начался. Необходимо молоко, но. деньги, денег нет. Милая, если добудете денежки, шлите немедля телеграммой. Нет мочи ждать больше...»[322]322
  Шитов А. П., Поликарпов В. Д. Судьба Юрия Трифонова: Факты, документы, воспоминания. М., 2006. С. 30. Т. А. Словатинская (1879-1957), член РСДРП с 1898 г. С 1901 г. жена А. П. Лурье, умершего в 1924 г. С 1921 г. работала дежурным секретарем политбюро ЦК, заведующей приемом секретариата ЦК. Дочь Евгения вышла замуж за В. А. Трифонова (1885-1937), члена партии с 1904 г. В. А. Трифонов арестован 22.06.1937, расстрелян 15.03.1938. Е. А. Трифонова – в заключении в 1938-1946 гг. Их сын, Ю. В. Трифонов, – известный советский писатель.


[Закрыть]

В эти же дни будущий властитель огромного государства обратился к члену думской социал-демократической фракции, большевику и по совместительству агенту Департамента полиции, Роману Малиновскому: «.Здравствуй, друг. Неловко как-то писать, но приходится. Кажется, никогда не переживал такого ужасного положения. Деньги все вышли, начался какой-то подозрительный кашель в связи с усилившимися морозами (37 градусов холода), общее состояние болезненное, нет запасов ни хлеба, ни сахару, ни мяса, ни керосина (все деньги ушли на очередные расходы и одеяние с обувью). А без запасов здесь все дорого: хлеб ржаной 4 коп. фунт, керосин 15 коп., мясо 18 коп., сахар 25 коп. Нужно молоко, нужны дрова, но… деньги, нет денег, друг. Я не знаю, как проведу зиму в таком состоянии… У меня нет богатых родственников или знакомых, мне положительно не к кому обратиться, и я обращаюсь к тебе, да не только к тебе – и к Петровскому, и к Бадаеву. Передай мою просьбу Чхеидзе (идейному противнику. – Авт.) и скажи, что и его также прошу принять близко к сердцу мою просьбу, прошу его не только как земляка, но главным образом как председателя фракции (единая социал-демократическая фракция в IV Думе существовала до ноября 1913 г., а затем разделилась на две: меньшевиков и большевиков. Сталин, естественно, об этом еще не знал. – Авт.). Понимаю, что всем вам, а тебе особенно, некогда, нет времени, но, черт меня подери, не к кому больше обращаться. А околеть здесь, не написав даже одного письма тебе, не хочется. Дело это надо устроить сегодня же и деньги переслать по телеграфу, потому что ждать дальше – значит голодать, а я и так истощен и болен. Ну-с, жду от тебя просимого и крепко жму руку, целую, черт меня дери. Неужели мне суждено здесь прозябать четыре года? Твой Иосиф»[323]323
  Островский А. В. Кто стоял за спиной Сталина? М.; СПб., 2004. С.392-393.


[Закрыть].

Такие же письма с просьбой о деньгах и с жалобами, что он получил лишь 70 руб. (среднемесячная зарплата рабочего в это время составляла около 30 руб., а минимальная продуктовая корзина в Петербурге стоила 7 руб. 50 коп. – Авт.), Иосиф Джугашвили направил в декабре Г. Е. Зиновьеву за границу и в Петербург будущему тестю С. Я. Аллилуеву. Кстати, в связи с получением в январе 1914 г. переводов на 85 руб. Джугашвили согласно правилам был лишен права на получение казенного пособия на период февраля-июля 1914 г. В начале февраля ему поступил еще один перевод – на 50 руб.[324]324
  Островский А. В. Указ. соч. С. 392-395.


[Закрыть]

Но поскольку начальство постоянно получало оперативные данные о подготовке побега Джугашвили и Свердлова, их в марте 1914 г. перевели в станок Курейка, находившийся на 200 км севернее Полярного круга. Здесь было всего восемь домов и 67 жителей. Естественно, что два идейно близких человека поселились в одном доме. Но вскоре между ними возникли конфликты. Меньше чем через месяц они разъехались по разным квартирам. В конце июня 1914 г., вспоминая об этом, Я. М. Свердлов писал жене К. Т. Новгородцевой: «Со своим товарищем мы не сошлись характером и почти не видимся, не ходим друг к другу». Насколько конфликт был тяжелым для Свердлова, говорит то, что в очередном письме жене 16 ноября 1914 г. он вновь повторил: «Ты же знаешь, родная, в каких гнусных условиях я жил в Курейке. Товарищ, с которым мы были там, оказался в личном отношении таким, что мы не разговаривали и не виделись»[325]325
  Островский А. В. Указ. соч. С. 398-399.


[Закрыть].

Причины конфликта крылись в различном отношении к обязанностям в быту. Еще 22 марта, т. е. через неделю после начала пребывания под одной крышей, Свердлов писал жене: «Нас двое. Со мною грузин Джугашвили, старый знакомый, с которым мы встречались в ссылке, другой. Парень хороший, но слишком большой индивидуалист в обыденной жизни»[326]326
  Свердлов Я. М. Избранные сочинения. М. , 1958. С. 268.


[Закрыть].

По воспоминаниям питерского рабочего Бориса Иванова, ссыльного большевика, подружившегося со Свердловым, И. В. Джугашвили пытался переложить на товарища все заботы по дому: пилку и колку дров, топку печи, приготовление обеда, мытье посуды, уборку комнаты и т. п. Доходило до того, что Коба (партийная кличка Сталина. – Авт.) ставил тарелки с остатками пищи на пол, чтобы пес вылизал посуду[327]327
  Островский А. В. Указ. соч. С. 398; Радзинский Э. Сталин. М. , 1997. С. 94.


[Закрыть].

В Курейке у Сталина завязались также интимные отношения с 14-летней Лидией Перепрыгиной. Первый их ребенок умер, а затем родился сын Александр. У Лидии было пять братьев, и, возможно, Сталину пришлось дать обещание жениться на девушке. Но впоследствии будущий вождь уехал и навсегда забыл об этой истории. Лидия вышла замуж за местного крестьянина Давыдова, который усыновил мальчика. К 1956 г. Александр был майором Советской Армии[328]328
  Островский А. В. Указ. соч. С. 398, 401.


[Закрыть].

В сентябре 1914 г. Курейку покинул Свердлов, возвращенный по ходатайству его и его друзей обратно в Селиваниху, недалеко от Монастырского[329]329
  Свердлова К. Т. Яков Михайлович Свердлов. М. , 1957. С. 227-228.


[Закрыть]. Сталин остался в Курейке один, среди людей, которых абсолютно не интересовали общественно-политические проблемы. Крайне редкие поездки в Монастырское были настоящим событием. Даже ему, человеку, по всем отзывам, достаточно спокойно переносившему одиночество, приходилось нелегко. В письме от 25 ноября 1914 г. к будущей теще Ольге Евгеньевне Аллилуевой он просил о том, чтобы его не забывали: «Я буду доволен и тем, если время от времени будете присылать открытые письма (открытки. – Авт.) с видами природы и прочее. В этом проклятом крае природа скудна до безобразия – летом река, зимой снег, это все, что дает здесь природа, и до глупости истосковался по видам природы, хотя бы на бумаге»[330]330
  Островский А. В. Указ. соч. С. 404.


[Закрыть].

Вместе с тем факты опровергают красивую, но недостоверную версию Э. Радзинского о большевике Кобе, который потерял веру «в бога Ленина и товарищей», который «по целым дням. лежит, повернувшись лицом к стене», утратив веру в жизнь[331]331
  Радзинский Э. Сталин. С. 94.


[Закрыть]. Он продолжал поддерживать, пусть нерегулярную, переписку с руководством большевистской эмиграции, живо интересуясь общественно-политической жизнью. Сохранилось его письмо Г. Е. Зиновьеву от 20 мая 1914 г., где Коба писал: «Дорогой друг! Горячий привет вам, В. Фрею (один из псевдонимов Ленина – Авт.). Сообщаю еще раз, что письмо получил. Получили ли мои письма? Жду от вас книжек Кострова (псевдоним Н. Н. Жордания – Авт.). Еще раз прошу прислать книжки Штрассера, Паннекука и К. К. Очень прошу прислать какой-либо (общественный) английский журнал (старый, новый, все равно – для чтения, а то здесь нет ничего английского и боюсь растерять без упражнения уже приобретенное по части английского языка). Присылку «Правды» почему-то прекратили. Нет ли у вас знакомых, через которых можно было бы добиться ее регулярного получения? А как Бауэр? Не отвечает? Не можете ли прислать адреса Трояновского и Бухарина? Привет супруге Вашей и Н. (видимо, Н. К. Крупской. – Авт.). Крепко жму руку. Я теперь здоров»[332]332
  Островский А. В. Указ. соч. С. 403. Бауэр О. (1882-1938) – один из лидеров австрийской социал-демократии и II Интернационала. Вопрос Сталина, видимо, связан с его работой «Марксизм и национальный вопрос», где Бауэр подвергался резкой критике, и ожиданием реакции последнего. Жордания Н. Н. (1869-1953) – лидер грузинских меньшевиков. После установления советской власти в Грузии в феврале 1921 г. эмигрировал во Францию. Паннекук А. (1873-1960) – голландский социал-демократ, профессор астрономии, в 1918-1921 гг. – член коммунистической партии Голландии. Трояновский А. А. (1882-1955) – член РСДРП с 1907 г., в 1917-1921 гг. – меньшевик, принят в РКП (б) в 1923 г., в 1927-1938 гг. – посол СССР в Японии и США, не был репрессирован. Штрассер И. (1871-1960) – австрийский социал-демократ, в 1918-1921 гг. – член коммунистической партии Австрии.


[Закрыть].

Помнили о своем товарище Кобе и в большевистской эмиграции.

21 августа 1915 г. Ленин информировал В. А. Карпинского: «Коба прислал привет и сообщение, что здоров». Дважды (в июле и в ноябре 1915 г.) Ленин просил Зиновьева и Карпинского сообщить настоящую фамилию Кобы[333]333
  Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 49. С. 101,131, 161.


[Закрыть]. Некоторые авторы делают из этого вывод, что Коба стал «революционером второго разряда», что Ленину было не до Сталина, а доказательством этого является его неспособность вспомнить «фамилию верного Кобы»[334]334
  Радзинский Э. Указ. Соч. С. 93.


[Закрыть]. Однако неудобно напоминать дипломированным историкам о реальных исторических обстоятельствах того времени; о том, что члены нелегальных партий, спасаясь от провалов, предпочитали общаться друг с другом с помощью партийных псевдонимов; что даже Департамент полиции не всегда идентифицировал В. И. Ульянова, В. И. Ленина с множеством других его подпольных кличек.

Конечно, Сталин не находился в числе людей, близких к Ленину лично. Но при той скудости большевистских кадров, могущих и готовых продолжать революционную деятельность, каждый такой человек был буквально на вес золота. Другое дело, что, как уже упоминалось выше, реальный побег из Тунгусского края был невозможен в это время. Трудно сказать, почему в ноябре 1915 г. Ленину понадобилась фамилия Кобы. Он пишет: «. узнайте (от Степко (Н. Д. Кикнадзе. – Авт.) или Михи (М. Г. Цхакая – Авт.) фамилию «Кобы» (Иосиф Дж…?? мы забыли). Очень важно!!»[335]335
  Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 49. С. 161.


[Закрыть]

Кстати, именно в это же время, 10 ноября 1915 г., датировано очередное письмо Сталина за границу: «Дорогой друг! Наконец-то, получил ваше письмо. Думал было, что совсем забыли раба божьего – нет, оказывается, помните еще. Как живу? Чем занимаюсь? Живу неважно. Почти ничем не занимаюсь. Да и чем тут заняться при полном отсутствии или почти полном отсутствии серьезных книг? Что касается национального вопроса, не только «научных трудов» по этому вопросу не имею (не считая Бауэра и пр.), но даже выходящих в Москве паршивых «Национальных проблем» не могу выписать из-за недостатка денег. Вопросов и тем много в голове, а материалу – ни зги. Руки чешутся, а делать нечего. Спрашиваете о моих финансовых делах. Могу вам сказать, что ни в одной ссылке не приходилось жить так незавидно, как здесь. А почему вы об этом спрашиваете? Не завелись ли у вас случайно денежки и не думаете ли поделиться ими со мной? Что же, валяйте! Клянусь собакой, это было бы как нельзя более кстати. Адрес для денег тот же, что и для писем, т. е. на Спандаряна.

А как вам нравится выходка Бельтова (Г. В. Плеханова. – Авт.) о «лягушках»? Не правда ли, старая, выжившая из ума баба, болтающая вздор о вещах для нее совершенно непостижимых.

Видел я летом Градова (Л. Б. Каменева. – Авт.) с компанией. Все они немножечко похожи на мокрых куриц. Ну и «орлы»!..

Между прочим. Письмо ваше я получил в довольно оригинальном виде: строк десять зачеркнуто, строк восемь вырезано, а всего-то в письме не более тридцати строчек. Дела. Не пришлете ли чего-либо интересного на французском или на английском языке? Хотя бы по тому же национальному вопросу. Был бы очень благодарен. На этом кончаю. Желаю вам всем всего-всего хорошего. Ваш Джугашвили»[336]336
  Островский А. В. Кто стоял за спиной Сталина? М. – СПб., 2004. С. 406-407.


[Закрыть].

Одновременно он переписывался с Каменевым, Г. И. Петровским и, конечно, С. С. Спандаряном, с которым был дружен с 1902 г.

В частности, в письме Каменеву в Яланскую волость Енисейского уезда от 5 февраля 1916 г. Джугашвили писал: «Здравствуй, дорогой друг. В ответ на вопрос Григория (Г. Е. Зиновьева. – Авт.) о планах моей работы по национальному вопросу могу сказать следующее. Сейчас я пишу две большие статьи: 1) национальное движение в его развитии и 2) война и национальное движение. Если соединить в один сборник 1) мою брошюру «Марксизм и национальный вопрос», 2) не вышедшую еще, но одобренную к печати большую статью «О культурно-национальной автономии» (та самая, справку о которой ты наводил у Авилова), 3) посткриптум к предыдущей статье (черновик имеется у меня), 4) национальное движение в его развитии и 5) война и национальное движение – если, говорю, соединить все это в один сборник, то, быть может, получилась бы подходящая для упомянутого в твоем письме Сурену издательства книга по теории национального движения». Содержалась в тексте и просьба передать это письмо Ленину[337]337
  Островский А. В. Указ. соч. С. 406-407. Речь, видимо, идет о Б. В. Авилове (1874-1938). Журналист, большевик, с 1917 г. сотрудник газеты «Новая жизнь», с 1918 г. отошел от политической деятельности. Работал в ЦСУ, Госплане РСФСР, в Наркомате путей сообщения.


[Закрыть].

Думаем, что стиль писем явно говорит о человеке энергичном, а не впавшем в депрессию. Некоторые фразы, относительно Плеханова, Каменева и депутатов, напоминают знаменитые выражения Сталина, уже держащего руль власти. Характер Сталина также ярко виден из сопоставления пренебрежительной фразы о Каменеве («мокрые курицы») и обращения к нему «дорогой друг».

Кстати, через год у Сталина появилась возможность восстановить личное общение с Каменевым, с которым они были знакомы с 1904 г. В октябре 1916 г. военные власти решили призвать на действительную военную службу часть политических административно-ссыльных. Среди попавших в это число был И. В. Джугашвили. В середине декабря его с другими призывниками отправили из села Монастырского в Красноярск. В феврале 1917 г. военно-врачебная комиссия признала Сталина негодным к военной службе. После этого ему было разрешено отбывать ссылку в г. Ачинске. Здесь в это время проживали Л. Б. Каменев, М. К. Муранов и ряд других ссыльных большевиков. Именно отсюда 8 марта 1917 г., после краха царизма, они выехали в Петроград.

Таким образом, при всех личных конфликтах, несходстве характеров большинство активных деятелей большевистской партии, находившихся в ссылках и тюрьмах, продолжали сохранять исторический оптимизм и веру в грядущую революцию.

«Социалистический ковчег»

В революционно-социалистическом движении, кроме революционных интернационалистов или «пораженцев», сформировались и другие направления: патриотическое или оборонческое, а также пацифистско-интернационалистское. Прежние идеологические и тактические разногласия отошли на задний план, а главным стал вопрос об отношении к войне. На крайне патриотическом фланге оказался Плеханов. В феврале 1915 г. он так формулировал свою позицию: «Русский народ защищает свободу и независимость всех европейских стран, международное право и справедливость. Как бы ни была тяжела война, каких бы жертв она ни требовала, нельзя складывать оружие до тех пор, пока хоть один немецкий солдат останется на почве русской ли, французской, бельгийской или сербской – все равно»[338]338
  Тютюкин С. В. Указ. соч. С. 55.


[Закрыть]. Близкими к мнению Плеханова оказались взгляды части эсеров. Их объединяла формула «Сначала победа – потом революция».

В пацифистско-интернационалистском течении существовало множество групп, отличавшихся друг от друга не по сути своей позиции, а по ее оттенкам. Их объединяло признание войны империалистической по своему характеру, требование демократического мира без аннексий и контрибуций, лозунг «Ни побед, ни поражений». Внутри этого направления выделялись правый и левый центр. К первому принадлежали фракция меньшевиков в Думе во главе с Н. С. Чхеидзе, Организационный комитет (ОК) РСДРП, игравший с 1912 г. роль меньшевистского центра в России; ряд эсеровских групп. К этому течению принадлежал и живший в Париже один из лидеров эсеров В. М. Чернов. Левые меньшевики-интернационалисты в эмиграции группировались вокруг парижских газет «Голос» (выходила до середины января 1915 г.) и «Наше слово» (выходила в январе 1915 – сентябре 1916 г.). В первой из них ведущую роль играл Ю. О. Мартов, во второй – сначала Мартов и Л. Д. Троцкий, а с лета 1915 г. – один Троцкий. Среди сотрудников и корреспондентов этих газет были и некоторые в будущем весьма известные большевики В. А. Антонов-Овсеенко, А. М. Коллонтай, А. В. Луначарский, Д. З. Мануильский, М. Н. Покровский, Д. Б. Рязанов, М. С. Урицкий, Г. В. Чичерин. В России к ним примыкали так называемые «межрайонцы» (Межрайонная организация объединенных социал-демократов), организация, возникшая в Петербурге в ноябре 1913 г., а также часть эсеров. Левоцентристы были готовы к созданию в борьбе против войны объединенного фронта всех социалистических сил с участием большевиков. «Межрайонцы» уже весной 1915 г. поддержали ленинский призыв к превращению войны империалистической в войну гражданскую. С осени 1915 г. все чаще контакты с большевиками в России устанавливали эсеры-интернационалисты. Осенью 1915 г. в Заграничное бюро ЦК почти одновременно поступили два письма активных эсеров В. А. Александровича и Е. Полубинова. Последний предлагал открыть доступ в большевистские организации для эсеров-интернационалистов, а Александрович выдвигал идею тесного контакта большевиков и эсеров-интернационалистов. Ленин ответил Александровичу большим письмом, в котором советовал помогать большевикам и левым эсерам отдельно, ибо «сближение, когда возможно, пойдет нормальнее»[339]339
  Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 49. С. 151-152. Александрович (Дмитриевский) В. А. (1884-1918), в 1917 г. – левый эсер, избран членом ВЦИК на II—IV съездах Советов, зам. председателя ВЧК. Расстрелян после подавления выступления левых эсеров в Москве 5-6 июля 1918 г.


[Закрыть]. Одновременно часть меньшевиков и эсеров, противников войны, отпугивало от большевиков постоянное стремление последних играть в любом союзе роль всадника. Брат Мартова С. О. Цедербаум (Ежов) писал в октябре 1916 г. из Саратова А. В. Луначарскому: «...к несчастию, во всех вопросах они (большевики. – Авт.) остались прежними; поэтому схождение в злободневных вопросах не дает еще возможности идти с ними рука об руку. Да и схождение это, стоит только копнуть, быстро оказывается весьма проблематичным. Сие, однако, не мешает на практике иной раз идти вместе». Тем не менее, на практике в России в ситуации малочисленности леворадикальных групп прежние разногласия отступали на задний план.