Текст книги "Несостоявшееся убийство"

– Подозреваемых слишком много, а улик мало.

– Разберёмся.

– Может, на живца? – предложил Хлебников.

– Рисковать малышом нельзя.

– Не такой это большой риск, – настаивал оперативник. – Объявим всем, что юный Волынский вступил в наследство, или вступит завтра-послезавтра. Это детали, их продумаем, опекуном выступает государство, органы государственной опеки, или что-то в этом роде. В этом случае лицам, которые добивались его денег, наследства не видать. Они начнут действовать. Засветятся по-любому. Тут мы их тёпленькими возьмём. А мальца оградим как-нибудь.

– Согласен, вариант.

– А я что говорю, на живца.

– Тогда эту госпожу Часовитину пока не стоит трогать.

– Да на кой она нам нужна?

– Она больше ничего не расскажет.

– Конечно, пусть все будут на свободе.

– За ними за всеми слежку установить.

– Ты бери разрешение на проведение оперативных мероприятий в отношении всех подозреваемых, а я всё устрою.

– Так и сделаем, – согласился Аверьянов.

Направляясь в отделение, следователь выбрал для оповещения всех заинтересованных в деле о наследстве лиц, Журавлёва. Он как никто подходил для этой важной роли. Ему поверят.

Аверьянов позвонил Журавлёву и пригласил к себе, для беседы.

Журналист не заставил себя долго ждать, и незамедлительно прибыл в управление внутренних дел.

Чтобы отвлечь внимание Журавлёва от возлагаемой на него цели, Аверьянов, вначале поговорил с ним о Марии Васильевне Часовитиной, рассказав некоторые подробности её знакомства с семьёй Волынских.

Получив такую информацию, журналист, посчитав себя обязанным, тоже пошёл на контакт, и поведал следователю, что давно подозревал о неподдельном интересе своей начальницы к семье Волынских, подтвердив высокое происхождение Марии Васильевны. Во время затянувшегося и вполне дружеского, разговора, Аверьянов умело озвучил информацию о вступлении в наследство Владимира Волынского. После чего над ребёнком будет установлена опека государственных органов.

Поговорив ещё некоторое время, перемыв косточки общим знакомым, молодые люди расстались.

Дело было сделано, оставалось ждать ответного хода преступников.

21

Оставшись один, Аверьянов решил провести полный анализ всех имеющихся сведений. Он чертил понятную только ему схему преступных связей. В это время в кабинет буквально ворвалась возбуждённая Марина.

– Я всё знаю, – заявила Марина. – Только что я разговаривала с мамой. Она мне всё рассказала, и про твои подозрения. Ты поверил, что я с тобой из-за каких-то несчастных денег!

Девушка заплакала.

Аверьянов, решив её успокоить, попытался взять её за руку, но Марина не позволила. Она отдёрнула руку и завела за спину.

– Не трогай меня!

– Что ты хочешь?

– Я? – растерялась Марина.

– Да, ты, – спокойным тоном произнёс Аверьянов. – Ты ворвалась ко мне, кричишь, обвиняешь меня и не даёшь никакого шанса всё объяснить.

– Объясни.

– Это долгая история.

– Я не спешу.

Марина успокоилась, вытерла платком слёзы и уселась на стул, приготовившись слушать объяснения.

– Ты знаешь, как я к тебе отношусь.

– Откуда?

– Тогда нам не о чем говорить, – вспылил Аверьянов.

– Не нервничай, дорогой.

– Что я должен думать?

– А что ты думаешь?

– Когда наше знакомство и ряд событий говорит о том, что ты могла быть заинтересована в нашем знакомстве, – продолжил Аверьянов. – Ты не откровенна со мной. Твоя мама вообще всё врёт. Вы водили меня за нос, а я тебе так доверял, так доверял!

– Успокойся.

Марина подошла к Аверьянову и обняла его.

– Чтобы ни случилось, я с тобой, – прошептала Марина. – Верь мне, пожалуйста. Я ничего не знала.

– Я верю, – тяжело вздохнув, произнёс Аверьянов. – Только как то уж больно всё складно получается, посуди сама. Мальчика положили в больницу, в которой работала ты. В момент смерти медбрата ты дежуришь. После того, как ты чистишь мой пиджак, пропадает важная улика. Ты знакомишь меня с мамой, которая кровно заинтересована в смерти мальчика, так как является наследницей великокняжеских капиталов. Всё это очень странно, согласись.

– Может, ты и прав, у тебя работа такая – всех подозревать, но это всего-навсего стечение обстоятельств.

– Слишком много обстоятельств.

– В эту больницу на практику мы попали совершенно случайно. Причём уже после того, как в больницу поступил мальчик. Я собиралась в клинику отца. Документы были туда направлены, но неожиданно всё переиграла Анжела. У неё там что-то случилось, и поехать со мной она не могла. Её отец предложил поработать в этой больнице. Бросить её я не могла, мы самые близкие подруги, к тому же это близко от дома, я тоже осталась.

– Понятно.

– С пиджаком, извини, так получилось. Из карманов я ничего не брала. По правде говоря, чистила его не я, а Анжела.

– Чем же она всё оттирала?

– Она просто отнесла его в химчистку, у неё соседка там работает, – пояснила Марина. – Там всё и оттёрли.

– Ловко вы придумали!

– Голь на выдумки хитра, – пошутила девушка.

– А что со звонком?

– Каким?

– Помнишь, тогда, в кафе.

– Она всё отрицала, но это она, змея, – ухмыльнулась Марина. – А ещё была лучшей подругой!

– Вы поссорились?

– Нет, просто расстались, надеюсь, навсегда.

– Из-за звонка?

– Нет, звонок – это пустяк, – задумчиво ответила Марина. – Подруги нужны только тогда, когда ты одна, а если в твоей жизни кто-то появляется, то подруги сразу становятся соперницами.

– Ты решила избавиться от соперницы, – не удержался от улыбки Аверьянов. – Звоночек стал предлогом.

– Не совсем.

– Было ещё что-то?

– У нас раньше собака была, – сообщила Марина. – Её звали Мэри. Я её очень любила. Так получилось, что в доме её держать мы больше не могли. У папы разыгралась страшная аллергия на собачью шерсть. Мама увезла Мэри. Отдала хорошим людям. Я сначала тосковала по Мэри, потом всё улеглось. А тут приезжаю к Анжелке, к ней сестра из Франции приехала, а там моя Мэри. Вот новость, неужели мама мою собаку Анжеле отдала? Эта гадость, Анжела, мне даже не сказала, что Мэри у неё. Вот я ей и устроила разбор полётов. Всё припомнила.

– Может, ты ошиблась насчёт собаки? Может, это не Мэри.

– Это ты Анжелу выгораживаешь, или меня успокаиваешь? – мрачно осведомилась Марина.

– Я просто, – не зная, что ответить, пожал плечами Аверьянов.

– У тебя в детстве кто-нибудь был?

– Нет.

– Что-нибудь было?

– Велосипед.

– Ты его любил?

– Дорожил.

– Если бы ты вдруг, например, его оставил среди других велосипедов, таких же, отыскал бы его?

– Конечно, у него приметы особые были.

– У моей собаки тоже есть особые приметы, – оживилась Марина. – Я её и через сто лет узнаю.

– По черепу что ли, – рассмеялся Аверьянов.

– По какому черепу?

– Через сто лет от собаки одни косточки останутся.

– Это не смешно! – рассердилась девушка.

– Не обижайся, – обнял подругу Аверьянов. – Главное, чтобы твоей собаке было хорошо у Анжелы.

– Да, но мама сказала мне, что не отдавала Мэри Скворцовым.

– Стоп, – строго сказал следователь. – Эту собаку звали Мэри и теперь она у Скворцовых?

– Да.

– Когда ты видела Анжелу с Мэри?

– Сегодня утром, – робко ответила Марина. – А что случилось?

– Как она выглядит?

– Мэри?

– Да! – выкрикнул, раздражённый наивностью подруги, Аверьянов. – Кто же ещё, мы ведь о собаке говорили!

– Это велштерьер, как Рэсси в фильме про Электроника.

– Я понял, – сухо проговорил Аверьянов. – У меня сейчас много работы, ты езжай домой, встретимся вечером.

– Какой домой, мне на дежурство.

– Значит, в больницу, я тебе позвоню.

После ухода Марины Аверьянов позвонил Марии Васильевне и попросил о немедленной встрече.

22

Когда Аверьянов подъехал к Дому Культуры, в котором заседало дворянское собрание, Часовитина была уже там.

Пересев в машину Марии Васильевны, Аверьянов без всяких прелюдий начал разговор:

– Мария Васильевна, как ваша собака могла попасть к Скворцовым?

– Только если её привезла к ним Нина, – после небольшой заминки ответила Часовитина. – Ведь если бы её бросили на произвол судьбы, она прибежала бы к нам. Она у нас выросла, и, полагаю, не забыла старых хозяев.

– Это значит, что Скворцов связан с воспитанницей Вовы.

– Получается, так, – согласилась Мария Васильевна.

– Тогда поступим следующим образом, – строго высказался Аверьянов. – Вам, Мария Васильевна, выпадает шанс реабилитироваться, поскольку у вас тоже не всё гладко. Искупите вину перед мальчиком, тем более он вам не совсем чужой, вы – единственный родной человек. Хотя и родство ваше дальнее. Что скажете?

– Я готова.

– Вот и хорошо.

– А что нужно делать?

– Я расскажу.

– Я всё сделаю.

– Вам немедленно следует пойти к предводителю и просто начать его шантажировать.

– Запугать, что ли?

– Запугать, – подтвердил Аверьянов. – А как он испугается, предложить сотрудничество. В разговоре проявите свои артистические способности. Скворцова нужно разговорить. Самое главное – выяснить местонахождения этой Нины, если она ещё жива. Можете оперировать всеми данными, и даже блефовать.

– Постараюсь.

– Очень постарайтесь, Мария Васильевна.

– Я справлюсь.

– И ещё: самое главное, не забудьте озвучить решение назначить над Вовой Волынским государственную опеку, – сообщил Аверьянов. – Решение по этому вопросу уже утверждено.

– Это точно?

– Да, это обезопасит мальчика.

– Можно идти?

– Минуточку, – остановил Часовитину Аверьянов. – Сейчас подъедет мой коллега. Мы вам микрофончик установим, чтобы слышать ваш разговор.

Вскоре прибыл со своим помощником Хлебников. Они быстро настроили прослушивающую аппаратуру, закрепили на воротнике Часовитиной микрофон, скрыв его за брошкой.

Мария Васильевна ушла, а Аверьянов с коллегами приготовились записывать её разговор.

Откровенной беседы между Часовитиной и Скворцовым-Писаревым не получилось. Предводитель был чем-то сильно расстроен, и, чтобы успокоить нервы прибегнул к старому проверенному способу. Он просто пил. Одну бутылку армянского коньяка он уже опустошил и принялся за вторую.

За распитием этой бутылки застала Скворцова Мария Васильевна. Она вошла в кабинет тихо, почти не слышно, так что предводитель, увидев редакторшу рядом с собой, испугался. Он вздрогнул, как будто по его телу прошёл электрический разряд.

– Не пугайся, Сергей Сергеевич, – поглаживая волосы предводителя, нежно произнесла Часовитина. – Я не твоя смерть.

– Я смерти не боюсь.

– Что ж пьёшь?

Скворцов ничего не ответил, только скривил лицо, пожал плечами.

– Совесть мучает?

– Горе у меня.

– Что за горе?

– Похороны.

– Кто-то умер?

– Мои мечты и надежды.

Скворцов достал из верхнего ящика стола пустой стакан и налил коньяк.

– Давай, Мария Васильевна дерним на пару.

– Я за рулём.

– Где твой руль?

– Я на машине, – попыталась объяснить Часовитина.

– Брезгуете выпить с предводителем дворянства?

– А давай, – согласилась Мария Васильевна, решив, что так у неё будет больше возможностей разговорить собеседника. – Почему бы и нет. Всё равно у меня блат в органах правопорядка.

Часовитина взяла стакан.

– За что будем пить?

– За крушение наших надежд.

Собеседники чокнулись и выпили. Скворцов залпом опустошил стакан. Мария Васильевна сделав два небольших глотка, поставила стакан на край стола.

– Не нравится пойло? – указывая на оставшийся полным стакан, ухмыляясь, спросил Скворцов-Писарев.

– Слишком крепкий напиток.

– Извиняйте, белого вина нет.

– Ничего, обойдусь.

– А ты чего пришла? – после небольшой паузы, спросил предводитель. – Посмеяться надо мной?

– Есть повод?

– Не лицемерь, ты прекрасно знаешь.

– Не знаю.

– Это твои проблемы.

– Поделись.

– Чем?

– Какие надежды ты хоронишь?

– Ты зачем пришла?

– Больше идти не к кому, – присаживаясь напротив предводителя, спокойным голосом произнесла Часовитина. – Мы с тобой союзники по несчастью.

– Я выхожу из игры, – стараясь выглядеть весёлым, выпалил Скворцов.

– Почему?

– Мне в этой жизни больше ничего не нужно.

– Я хотела тебе предложить совместно добиваться цели.

– Какой цели?

– Финансовой.

– Плевать я хотел на деньги!

Скворцов вновь наполнил стакан и залпом опустошил.

– Закуси, – предложила Часовитина.

– После первой не закусываю! – засмеялся над собственной шуткой Скворцов.

– Значит, говоришь, плевать тебе на деньги, – стараясь разозлить оппонента, подчёркнуто громко сказала Мария Васильевна.

– Да.

– Руки по локти в крови вымарал и теперь в сторону?

– Какие руки? – удивился Скворцов.

Он поднёс кисти к глазам и стал их пристально разглядывать.

– Ты пугаешь меня, всё чисто.

– Это потому что ты зенки залил, а со стороны очень заметна кровь на твоих руках.

– Ты что же, моя совесть?

– А почему рухнули твои надежды? – не обращая внимания на вопрос Скворцова, продолжала гнуть свою линию Мария Васильевна.

– По кочану.

– Не похоже, что ты отказался от своих планов, что-то изменилось?

– Что?

– Давай отвечай, иначе облегчения не будет, коньяк не поможет.

– Ты поможешь?

– Ты больше не хочешь бороться за состояние Александера?

– Нет.

– Говори, почему, убив столько людей, отказываешься от борьбы?

– Ты откуда знаешь?

– Давай начистоту.

– Тоже мне ангел-хранитель.

– Объясни.

– Много будешь знать, скоро состаришься.

– Мне надоело с тобой спорить, пьянчуга, сейчас как врежу бутылкой, так будешь разговорчивей.

Часовитина взяла бутылку и замахнулась на Скворцова.

– Поставь, разольёшь, – выкрикнул предводитель, пытаясь вырвать бутылку из рук женщины.

– Не командуй, сейчас стукну и всем скажу, что дворянский предводитель напился до чёртиков, свалился со стула и помер под столом. Все будут смеяться над тобой, говорить, что ты был не настоящим предводителем, а просто алкоголиком.

Скворцов опустил руки, весь сжался, прилипнув к спинке кресла. У него уже не было сил сопротивляться.

Состояние предводителя не осталось незамеченным для Часовитиной, ей показалось, что сейчас наступило самое подходящее время для разговора.

– Зачем всё затеял?

– Налей.

Часовитина выполнила просьбу – налила полный стакан коньяка. Скворцов трясущимися руками поднял стакан и с жадностью выпил, утерев рот рукавом пиджака.

– Откуда узнала про меня? – отдышавшись, спросил предводитель.

– Больше некому, если не я, значит, ты.

– А если по правде?

– Собачку свою увидела.

Скворцов истерически засмеялся:

– Имею слабость к животным.

– А к людям?

– Люди.

Скворцов замотал головой.

– Людей, значит, не любишь?

– Ты, наверное, собачку хочешь свою вернуть? – не обращая внимания на колкости собеседницы, спросил Скворцов.

– Как она попала к тебе?

– Подружка твоя попросила присмотреть.

– Нина?

– Она.

– Что с ней?

– Я почём знаю?

– Ты меня раздражаешь.

Часовитина вновь взяла пустую бутылку и легко ударила предводителя по голове.

– Не балуй, – отмахнулся Скворцов-Писарев.

– Я серьёзно.

Мария Васильевна ещё раз удалила предводителя по голове, увеличив силу воздействия.

– Ты что? – возмутился Скворцов.

Однако Часовитина не собиралась прекращать избивать предводителя. Она вновь, с большей силой, удалила оппонента.

Удар был настолько сильный, что Скворцов упал на пол, схватившись руками за голову. Он корчился от боли и стонал.

Такое зрелище не остановило редакторшу, а раззадорило ещё больше. Она нагнулась и ещё раз ударила Скворцова по голове пустой бутылкой.

Каждое прикосновение бутылки к голове сопровождалось гулким звуком, напоминающим бульканье капель воды.

– Судя по звуку, у тебя совсем пустая голова, – заметила Мария Васильевна. – И ты сорвался совсем не из-за того, что у тебя не получилось ликвидировать маленького Волынского, что-то произошло.

– Ты убийца, – лёжа на полу, прохрипел Скворцов. – Убить меня хочешь? Следы заметаешь?

– Что ты там мычишь?

– Я молчать не буду, всё про тебя расскажу.

– Что ты расскажешь, кому?

– Найдутся слушатели.

– Ты пьяный дурак, – раздражённо выкрикнула Часовитина.

– У тебя рыло твоё свиное в пуху, не вешай на меня свои грехи, думаешь, я не знаю, что ты правнучка великого князя. Он был сумасшедшим. Ты в него. Плохая наследственность. С природой не поспоришь.

Скворцов приподнялся, и, облокотившись на ножку стола, уселся на полу, продолжая тереть голову руками.

Продолжать разговор Марии Васильевне больше не хотелось. Предводитель её разозлил, она не находила слов для ответа.

Не зная, что дальше предпринять, Часовитина нанесла сильный удар пустой бутылкой по голове Скворцова. Удар был такой силы, что бутылка раскололась на мелкие кусочки, несколько осколков впились в руку редакторши.

Голова Скворцова-Писарева оказалась разбитой, его волосы окрасились в красный цвет, он медленно сполз на пол. Его голова оказалась под столом.

Разглядывать жертву Мария Васильевна не стала, а занялась собой. Она аккуратно удалила впившиеся в руку осколки стекла. Достала из сумочки платок и перевязала рану.

Больше в кабинете предводителя дворянства ей делать было нечего. Не желая больше играть роль тайного агента, она сорвала с воротника микрофон и швырнула под стол, а сама направилась к выходу.

23

Всё время, спокойно слушавший разговор Хлебников, услышав в наушниках резкий звук, неожиданно вздрогнул.

– Что там? – спросил Аверьянов.

– Не пойму.

– Что они говорят, я ничего не слышу?

– Я тоже ничего не слышу.

– Что там? – заволновался следователь.

– Похоже, она его убила, – предположил Хлебников. – Во всяком случае, грохнула его бутылкой. Сейчас тишина.

– Она с ума сошла!

– Я откуда знаю, – пожал плечами оперативник. – Ты с ней больше общался, лучше её знаешь.

– Ты о чём?

– Как она? – Хлебников покрутил указательным пальцем у виска.

– Нормально.

– Почему тогда она предводителя бьёт?

– Что там слышно?

– Тишина.

– Она ушла, – предположил Аверьянов.

– Тихо, тихо.

– Что?

– Какое-то шевеление.

– Что говорят?

– Разговора нет, какой-то непонятный шум.

– Что там?

– Тихо, – выкрикнул Хлебников.

Все замерли. В фургоне установилась мёртвая тишина, длившаяся несколько минут.

– Быстро в кабинет Скворцова, – неожиданно, сбросив наушники, заорал Хлебников. – Там его убивают.

Все мгновенно, не задавая вопросов, выскочили из машины и побежали к зданию Дома культуры.

– Никого не выпускать, – на бегу отдавал приказания Хлебников. – Выходы заблокировать. Вы в парадный вход, я со двора.

Через мгновение оперативные работники были уже внутри здания, заблокировав входные двери.

Аверьянов, не останавливаясь, побежал в кабинет предводителя дворянства. В дверях следователь налетел на молодую женщину, едва её не сбив.

Не проронив ни слова, не став возмущаться, женщина попыталась покинуть кабинет, но Аверьянов не позволил её это сделать.

– Вы кто, гражданочка, будете? – едва переведя дух, обратился к незнакомой женщине Аверьянов.

Ответа не последовало. Более того, стараясь спрятать лицо, неизвестная, оттолкнув следователя, попыталась вырваться из кабинета.

Ей бы это удалось, так как Аверьянов едва не упал, освободив дверной проход, но в это время в коридоре появился Хлебников.

– Куда, красавица? – раскинув руки и широко улыбаясь, громко выкрикнул оперативник.

Женщина, испугавшись, на мгновение остановилась, потом, подойдя к стенке, прижалась к ней всем телом.

Аверьянов, придя в себя, подскочил к женщине и схватил её за руку.

– Кто такая? – спросил следователь.

Женщина вести разговор не хотела, она медленно сползла по стене, опустившись на корточки, и закрыла лицо руками.

24

Утром на планёрке полковник был в хорошем расположении духа. До него уже дошли сведения об удачном завершении дела.

– Давай, хвались, – дождавшись пока все рассядутся за столом, обратился к Аверьянову начальник.

Аверьянов энергично поднялся и начал докладывать.

– Хвалиться особо нечем, хотя преступление, или, точнее, ряд преступлений, раскрыты, в ходе следствия допущено несколько смертей. Долгое время следствие опаздывало, преступники пытались замести следы преступлений, устраняя свидетелей.

– Это конечно, – согласился полковник. – Но важен общий результат, важно, что преступники задержаны.

– Так точно.

– Докладывай дальше.

– В ходе проведения следственно-оперативных мероприятий нами осуществлялось прослушивание разговора двух подозреваемых: Часовитиной Марии Васильевны и Скворцова-Писарева Сергея Сергеевича, – продолжил Аверьянов. – Разговор у них не клеился, они обвиняли друг друга в намерении устранить маленького Волынского и завладеть наследством господина Александера. Главным подозреваемым вначале являлась госпожа Часовитина, так как она является прямым потомком великого князя Николая Константиновича, и в случае пресечения мужской линии наследников великого князя Волынских, она становилась главным претендентом на наследство.

Однако впоследствии под подозрение попал и господин Скворцов-Писарев, у которого оказалась собака Мэри, принадлежавшая Вове Волынскому.

Поэтому мы решили провести встречу главных подозреваемых. В ходе беседы между Скворцовым-Писаревым и Часовитиной возник конфликт. Последняя ударила Скворцова бутылкой по голове и ушла, выйдя из здания через служебный вход. Как пояснила впоследствии гражданка Часовитина, она просто не смогла совладать с собой, Скворцов вывел её из равновесия. В общем, она не справилась с эмоциями, когда точно поняла, что именно Скворцов-Писарев организовал покушение на Вову Волынского и другие преступления.

– Чувствительная женщина, – заметил полковник.

– Скворцов, получив удар по голове, потерял сознание, голова его была разбита, шла кровь. Весь разговор слышала гражданка Нина Ивановна Жандр, воспитательница Владимира Волынского, которую мы разыскивали. Она за несколько минут до прихода гражданки Часовитиной прибыла к Скворцову-Писареву, чтобы получить от него деньги и новые инструкции, но Скворцов был пьян и прогнал её. Гражданка Жандр уйти не успела и стала свидетелем разговора.

Когда Часовитина ушла, а Скворцов после удара бутылкой потерял сознание, Жандр решила устранить шефа, списав его убийство на Часовитину. Она добила его. После чего сразу же была задержана на месте преступления. Она арестована и сотрудничает со следствием. Согласно её показаниям, заказчиком устранения молодого Волынского выступил Скворцов-Писарев, который курировал её и Андрея Капустяна, который состоял в секте господина Лепёхина. Данную секту, как оказалось, возглавлял покойный Скворцов-Писарев, известный членам секты как Лепёхин. Глава секты Лепёхин и предводитель дворянства Скворцов-Писарев – одно лицо.

– О как! – удивился полковник.

– Именно так, – подтвердил следователь. – Скворцов-Писарев, он же Лепёхин, намереваясь заполучить деньги великого князя Николая Константиновича, дал команду своим подручным Жандр и Капустяну устранить мальчика. Те, как мы знаем, справились лишь частично. По чистой случайности мальчик остался жив. Более того, Капустян нанёс смертельную рану Денису Попову. Чтобы скрыть своих подопечных, Скворцов Капустяна поместил в катакомбы, а Жандр укрыл на своей квартире в городе. Перед этим, узнав о местонахождении Вовы Волынского, Скворцов попытался с помощью Жандр организовать новое покушение. Уже в больнице, с привлечением медбрата Бориса Николаевича Курбатова. Когда новое покушение не удалось, Жандр устранила Курбатова. При этом ей помогла скрыться родная дочь Скворцова-Писарева Анжела Сергеевна, специально пристроенная отцом в эту больницу на практику. Видимо, она же выкрала из моего кармана платок с фамильным гербом Волынских, но это моё предположение.

– Эта Жандр не пыталась всё списать на покойного предводителя?

– Нет, она во всём созналась и даже выгораживает Анжелу Скворцову, которая наверняка принимала непосредственное участие в подготовке некоторых преступных операциях отца.

– Но прямых улик, как я понимаю, против этой Анжелы нет?

– Так точно, предъявить ей нам нечего.

– Тогда нечего втягивать девушку.

– Согласен, товарищ полковник.

– Продолжайте.

– После второго неудачного покушения Скворцов-Писарев приказал всем лечь на дно и ничего не предпринимать, сам попытался подставить Марию Сергеевну Часовитину как возможную преступницу.

Он же встретился в тюремном коридоре с задержанным Андреем Капустяном, который узнал в Скворцове своего духовного лидера Лепёхина. Этим можно объяснить, странное поведение Капустяна и его самоубийство, которое было, по всей видимости, санкционировано Скворцовым.

Избавившись от одного исполнителя, Скворцов, пытаясь повлиять на ход следствия, предложил свои услуги, предполагая сделать главной подозреваемой Марию Часовитину.

– А что, были основания для этого?

– В принципе, скорее да, чем нет, – сделал недовольную гримасу Аверьянов. – Часовитина в душе рассчитывала стать наследницей состояния господина Александера, или рассчитывала получить хотя бы часть денег. Поэтому вела закулисную игру, степень её вины ещё предстоит выяснить. Ясно лишь одно: не опереди её Скворцов-Писарев, неизвестно, что выкинула бы она.

– Хорошо, с Часовитиной понятно, – отметил полковник.

– Я просто освещаю факты.

– Хотела, да не сделала, – рассмеялся начальник. – Я тоже много чего хочу, но не делаю, не сажать же меня за это в тюрьму?

– Это да, – согласился следователь.

– Почему они решили разделаться с мальчиком таким странным способом: повесить в посадках? – спросил один из участников совещания.

– Точного объяснения нет. Сам организатор покушения мёртв, – пожал плечами Аверьянов. – Однако полагаю, такой способ устранения маленького Волынского был выбран не случайно.

– А как Скворцов-Писарев собирался получить деньги?

– Это самое главное, это было установлено нами только вчера, – у следователя на лице появилась гордая улыбка. – У предводителя, кроме Анжелы, есть ещё старшая дочь. Он определил её на учёбу во Францию. Там его дочь, не без помощи друзей из Христианской фаланги, прежде чем та поглотила в своих недрах старшего Волынского, стала его законной женой.

– Значит, она могла наследовать все деньги?

– Именно она, в случае смерти Володи Волынского, становилась наследницей великокняжеских миллионов. Причём хочу отметить, именно только после смерти, ибо опекуном маленького Вовы становились другие люди.

– Интересно.

– Возможно, это объясняет и способ устранения мальчика. Такая ужасная смерть должна была показать западному миру, какой у нас в стране разгул преступности. Это вызвало бы сострадание всего мира к несчастной мадам Волынской, потерявшей мужа и пасынка. Дало бы повод для соискания политического убежища, ну и так далее.

– Логично.

– Возможно, всё бы так и было, но Скворцов-Писарев сорвался, что привело к его гибели и крушению всего плана.

– Неужто совесть замучила?

– Совесть, к сожалению, тут ни при чём, – ответил Аверьянов. – Любимая доченька подвела.

– Каким образом?

– Прикатила на днях на родину, и не одна, а со своим новым мужем, молодым очаровательным французом, от которого ждёт ребёнка. Обвенчалась с ним, не спросив родительского благословения.

– Вот это новость!

– Эта новость сильно расстроила уважаемого предводителя. Он запил горькую, а дальше вы знаете.

– План его провалился.

– Так точно: выйдя замуж, безутешная вдова, приобретая новый статус, лишается прав наследства. Всё пошло прахом. Напрасны оказались все жертвы. Скворцов это понял и поэтому сорвался. Это поняла и Жандр, и, опасаясь разоблачения, решила с ним разделаться, чтобы похоронить разом все ниточки.

– Хорошо, садись, – махнул рукой полковник.

Он вышел из-за стола, чтобы размять отёкшие ноги, и, медленно прохаживаясь по кабинету, сделал сообщение.

– К нам поступила просьба передать Владимира Волынского французской стороне, так как о нём желает заботиться специальный опекунский совет, который будет управлять имуществом покойного господина Александера до совершеннолетия мальчика.

– Это невозможно, – возмутился Аверьянов. – В этом опекунском совете наверняка одни деятели Христианской фаланги. Они из мальчика зомби сделают, и погубят, как погубили его отца.

– Спокойней, – хмуро посмотрел на следователя полковник. – Это не нам решать. Наше дело маленькое. Наверху всё решат без нас.

– Как же, – несмело произнёс Аверьянов.

– Что?

– Дело, конечно, закончено, но остались некоторые вопросы.

– Всё, – строго приказал начальник. – Дело закрыто. Всех поздравляю с успешным раскрытием особо тяжких преступлений. Отличившихся сотрудников руководство отметит в приказе. Все свободны. По рабочим местам.

Планёрка закончилась, кабинет начальника наполнился голосами следователей, принявшихся обсуждать между собой последние новости.

Через минуту всё стихло. Все разошлись по рабочим местам.

Оставшись один, начальник, откинувшись в кресле, поднял телефонную трубку и набрал нужный номер.

– Алё, это я, – радостным голосом сообщил полковник. – Всё хорошо, господин Кэри, следствие закончено, конкурент устранён. Встречайте мальчика.