Текст книги "Несостоявшееся убийство"

18

В кабинет к следователю вошёл предводитель дворянства.

– Добрый день, Александр Иванович.

– Приветствую вас, Сергей Сергеевич.

Предводитель, не дожидаясь приглашения, пододвинув стоящий у окна стул ближе к столу, уселся на него.

– Я встретился с Журавлёвым, поговорил с ним начистоту, – начал отчитываться Скворцов-Писарев. – Он мнётся, что-то не договаривает.

– Давайте, Сергей Сергеевич, по порядку, – перебил собеседника Аверьянов. – Сначала расскажите, что вам стало известно, а после о своих подозрениях.

– Хорошо, – согласился предводитель. – Будь по-вашему. Я позвонил Журавлёву и назначил встречу. Он пришёл, и, в начале, начал воду мутить, но я его прижал и добился от него чёткой информации.

– Что же он рассказал?

– У него есть материалы, подтверждающие причастность к покушению на жизнь мальчика одной международной организации «Христианская фаланга».

– Фаланга? – переспросил Аверьянов.

– Её лидер господин Кэри.

– Что это за контора?

– Очень серьёзная контора, пустившая большие корни у нас в стране. Кстати, если вы не знаете, Волынский старший был связан с ними.

– Да что вы говорите!

– С ними был связан ещё господин Александер, он и познакомил старшего Волынского с этой организацией. Ввёл его туда, после чего бесследно пропал.

– Вы полагаете, его убили члены фаланги?

– Я надеюсь, что он жив, сидит где-нибудь в подземелье.

– Они что, в подземельях прячутся?

– Сами не прячутся, а вот своих людей прячут везде.

– О каких документах говорил Журавлёв?

– Он их передал мне, вот, возьмите.

Предводитель передал Аверьянову чёрную папку.

– Что здесь?

– Как уверял меня Журавлёв, там документы, подтверждающие связь господина Александера с фалангой, и то, что опекуны младшего Волынского являются их сотрудниками.

– Интересно.

– Это ещё не всё.

– Рассказывайте.

– Журавлёв требует, чтобы я связался с двором местоблюстителя и потребовал от них отказаться от наследства господина Александера.

– Очень интересно.

– Конечно, это он просил сделать тайно, угрожая разоблачительными публикациями. Довольно нелестно выражаясь в адрес высоких особ.

– А вы что?

– Позвольте, милейший Александр Иванович, как я могу обратиться ко двору с таким предложением? Меня в лучшем случае посчитают больным. Это полный конец моей карьеры.

– Странно, – пробурчал следователь.

– Что, простите?

– Странно, говорю.

– Что же странного?

– А то, что ваш великий князь не является наследником господина Александера, поэтому отказываться ему не от чего.

– Да, – согласился предводитель.

– Вы не находите странным требования Журавлёва?

– Возможно, – неуверенно ответил предводитель.

– Вы ему такой вопрос не задавали?

– Нет.

– Зря.

– Я полагал, что ему нужна сенсация.

– Сенсация – это когда подозрения падут на двор.

– Я не знаю, – предводитель пожал плечами.

– Или вы чего-то мне не договариваете или чего-то не понимаете, – сделал вывод следователь.

– Я не знаю, – растерянно пробурчал Скворцов-Писарев.

Слова следователя не на шутку расстроили предводителя. Он не мог ничего понять, ни в чём разобраться. Чувство растерянности постепенно сменялось чувством досады. Предводитель почувствовал, что он пешка в чужой игре, им кто-то умело манипулирует.

– Я посмотрю ваши документы, а вы, Сергей Сергеевич, должны встретится ещё раз с Журавлёвым, и постарайтесь разговорить его, – посоветовал следователь.

Скворцов-Писарев ничего не слышал, его мысли были далеко.

Чтобы вернуть предводителя на землю, Аверьянов слегка толкнул его в плечо.

– А? – вздрогнул Скворцов.

– Я говорю: вам нужно ещё раз встретиться с Журавлёвым и всё разузнать. Вы же предводитель, в конце концов, солидный человек, за вами люди стоят, дворянское собрание. А вы позволяете себя водить за нос какому-то молокососу. Кто он такой? Кто за ним стоит? Наверняка он пузырь мыльный. Ткни пальцем – лопнет. Почему он такой крутой? Откуда у него эти документы?

Аверьянов для убедительности потряс папкой.

– Я всё понял, – решительно заявил предводитель. – Я разберусь и поставлю на место этого молокососа.

– Вот и отлично, я после с вами свяжусь.

– Обязательно.

Скворцов-Писарев решительно поднялся со стула. Пожал следователю руку и покинул кабинет.

Он вернулся через минуту, потоптавшись в нерешительности на входе, подошёл к столу, и, нагнувшись к следователю, негромко произнёс.

– Вы знаете, кто стоит за Журавлёвым?

Не дав возможности своему собеседнику что-либо ответить, предводитель продолжил:

– Его руководительница, как её… – пытаясь вспомнить нужную фамилию, Скворцов потёр левой рукой наморщенный лоб. – Мария Васильевна её зовут.

– Я знаю её.

– Очень хорошо. Так вот, она имеет большой вес в мире журналистики, в том числе и во Франции. Их издание на протяжении многих лет обслуживает монаршие дворы, они хроникёры светских событий.

– Вот как?

– Да, это точно.

– Это вам что, приснилось? – не вполне доверяя словам предводителя, стал иронизировать Аверьянов. – Когда же успели уснуть и проснуться?

– Вы зря смеётесь, молодой человек, – спокойно продолжил Скворцов-Писарев. – Я считал вас профессионалом, не поддающимся личным симпатиям. Вы намерены проводить расследование, или станете искать оправдания для своих друзей и знакомых.

– Вы меня обвиняете?

– Я вас предостерегаю: вас, молодой человек, обманывают.

– Как и вас.

– Нас обманывают обоих, – согласился предводитель. – Но кто я в этой игре, а кто вы. Вы на государственной службе.

– Что вам ещё известно?

– То, что эти журналюки связаны с фалангой, они писали репортажи об их деятельности. Да и с Волынскими они были знакомы.

– Допустим, а для чего всё это?

– Я же вам говорил, что Журавлёв потребовал отказа великих князей от наследства господина Александера.

– Дальше.

– Дальше может быть только одно.

– Что же?

– У них есть другой наследник.

– Фаланга?

– Точно не знаю, вполне возможно, – пожал плечами Скворцов. – Это только моё предположение.

– В принципе логично, но неужели могущественная фаланга сама не смогла овладеть имуществом господина Александера, вы говорили, они затащили в свои сети и старшего Волынского.

– Может, это не фаланга.

– А кто?

– Не знаю, может, другие потомки великого князя.

– Может быть, вы и правы.

– Конечно.

– Михаил Иванович говорил, что великий князь любил женщин и имел много жён и детей.

– Простите, кто это Михаил Иванович?

– Это так, к делу не относится.

– Понятно.

– Почему вы, Сергей Сергеевич, раньше молчали.

– По правде сказать, эта версия пришла мне в голову только сейчас.

– У вас светлая голова, Сергей Сергеевич, спасибо вам за идею.

– Рад был помочь. Я ещё буду вам полезен. Можете на меня рассчитывать.

– Конечно.

– Держите меня в курсе событий.

– Разумеется.

– Я серьёзно, – настаивал Скворцов-Писарев. – Если я буду больше знать подробностей, то, соответственно, буду иметь больше возможностей для анализа, и помощь от меня будет существенней.

– Я согласен.

Наконец предводитель ушёл, и Аверьянов, оставшись один, получил возможность осмыслить полученную информацию и спокойно просмотреть принесённые Скворцовым документы.

19

В кабинет к Аверьянову после очередной взбучки ввалился Хлебников. Его красное, налитое кровью лицо и воспалённые глаза выдавали крайнее возбуждение.

– Как всё прошло?

– Ты смеёшься?

– Куда там, – с нескрываемым разочарованием произнёс следователь. – Меня тоже отделали и в хвост и в гриву. Вот сижу, на кофейной гуще гадаю, что дальше делать, как из тупика выходить.

– Книга есть такая, так и называется: «Что делать?».

– Ты шутишь, значит, тебя не так песочили как меня.

– Просто плакать не умею.

– Я, значит, плачу?

– Капустян повесился у себя в камере, – сообщил оперативник. – Он вообще себя последнее время вёл странно, словно сумасшедший.

– Кто там дежурил, ты с ними говорил?

– Говорил.

– И что?

– Вначале всё было нормально, вёл себя Капустян хорошо, был даже весел. Жрал всё подряд. Аппетит хороший. Ничего такого. Потом как подменили. Ничего не ел. Забился в угол и сидел там всё время. Ни с кем не говорил.

– Не нужно было держать его в одиночке.

– Ты же сам сказал.

– Почему не доложили?

– Говорят, что только собирались, рапорт написали, но не успели.

– Когда у него всё началось, эта перемена поведения?

– Сашка Крохин, мне рассказал один интересный эпизод.

– Что?

– Этого Капустяна на прогулку выводили, или уже заводили, не разобрал, так вот он встретился в коридоре со Скворцовым, того выпускали. Так вот, Капустян шарахнулся от этого предводителя, как от ядовитой змеи.

– Ну и что?

– Больше ничего.

– Почему сразу не доложили? – возмутился Аверьянов. – Гадай теперь, что там произошло.

– Хватит гадать, – примирительным тоном предложил Хлебников. – Нужно тёщу твою брать.

– Ага, у тебя всегда одно и то же: брать, колоть. Пойми, Юра, это не те люди. Это не уличные алкаши, которых ты «на ура» берёшь. У них будут лучшие в стране адвокаты, плюс общественное мнение, пресса, и покровители. До того, как её взять, нужно иметь, что ей предъявить.

– У нашего мальчика тётя была, Маша, помнишь, собаку она ещё подарила. Это она, я просто чую.

– Стой! – вскрикнул Аверьянов. – Она мне говорила когда-то, что раньше у них собака, её тёзка была. Потом куда-то сплыла.

– А я что говорю.

– Возможно, ты прав.

– Так, что на живца?

– На живца.

Уже через час товарищи, вместе с Вовой Волынским, припарковались у высотного здания редакции.

Аверьянов позвонил и пригласил Марию Васильевну на деловой обед, ссылаясь на важность предстоящего разговора, который обязательно должен состояться в неформальной обстановке. Заинтригованная дама не смогла отказаться от приглашения и пообещала спуститься через десять-пятнадцать минут.

Эти минуты ожидания были самыми тягостными для друзей, как им казалось, стоящих у разгадки серии изощрённых преступлений.

Мальчик всё время сидел в машине на заднем сиденье, уплетая сладкую булку с лимонадом.

Хлебников с Аверьяновым топтались вокруг машины, пытаясь успокоить возбуждённые нервы.

Для встречи с предполагаемой тёщей, следователь приготовил изящный, красиво оформленный букет цветов.

Наконец появилась Мария Васильевна. Хлебников немного удалился от машины, а Аверьянов, вытянувшись, как оловянный солдатик, замер в ожидании.

– Здравствуй, Сашенька, – мило улыбаясь, приветствовала следователя Мария Васильевна.

– Добрый день, это вам, – протянул букет Аверьянов.

– Как мило, спасибо тебе, – ещё более улыбаясь, ответила редакторша. – Какой красивый букет. Я всегда знала, что вы галантный кавалер.

– Вы меня перехваливаете, – смутился следователь.

– Не стоит скромничать, это не украшает мужчину.

– Хорошо, не буду.

– Что же хотели мне сказать?

– Прежде всего, разрешите вас похитить, – Аверьянов угодливо распахнул боковую дверь своей машины.

– Куда вы хотите меня везти? – продолжая улыбаться, кокетливо спросила Мария Васильевна.

– Это секрет, доверьтесь мне.

– Я вам полностью доверяю.

Редакторша элегантно села в машину. В эту же минуту рядом с автомашиной очутился Хлебников. Он бесцеремонно засунул голову в салон автомобиля, и, уставившись на пассажирку, спросил.

– Что, она?

– Что это значит? – немного испугавшись, растерянно спросила редакторша. – Вы кто такой?

– Здравствуйте, тётя Маша, – совершенно неожиданно для всех раздался звонкий голос Вовы Волынского.

Мария Васильевна обернулась и увидела сидящего у противоположной двери улыбающегося маленького мальчика с бутылкой лимонада в руках.

– Тётя Маша, это я Вова.

– Какой ещё Вова? – выпалила редакторша. – Выпустите меня, что это за цирк.

Мария Васильевна бросив на пол только что подаренный букет, попыталась выйти из машины. Это у неё не получилось. Стоявший на страже Хлебников, слабо знакомый с этикетом и хорошими манерами, втолкнул редакторшу в салон, после чего сам уселся с ней рядом и захлопнул дверь.

Аверьянов тоже оказался на водительском месте, и, не обращая внимания на негодующие вопли Марии Васильевна, начал движение.

– Куда вы меня везёте?

– В тюрьму, – весело ответил Хлебников.

– Как в тюрьму? – удивилась редакторша.

– А что, нужно прямо в лес?

– Зачем в лес?

– Правильно, незачем, значит, в тюрьму.

– Какое вы право имеете, это же настоящее похищение! – пытаясь сопротивляться, выкрикнула Мария Васильевна. – Я главный редактор!

– Ничего, у нас предводители дворянства сидели – и ничего, а тут, подумаешь, какой-то главный редактор, – восхищаясь своим остроумием, еле сдерживая смех, ответил Хлебников.

– Тётя Маша, а вы не знаете, где моя собака? – ухватившись за руку Марии Васильевны, тихим голосом спросил Вова. – А то я тут совершенно один. Мамы Нины нет, никого нет. Все меня бросили. Я что, никому не нужен?

Слова малыша подействовали на женщину успокаивающе. Она прекратила истерику, переключив внимание на мальчика.

– Ах ты, моя деточка, все тебя бросили, – прижав малыша к себе, запричитала Мария Васильевна.

– Не просто бросили, а предали, – уточнил Аверьянов.

– Это не вам судить Сашенька.

– Я вас не сужу, просто хочется услышать от вас хоть какое-нибудь объяснение.

– А что тут объяснять?

– По-вашему, нечего?

– Абсолютно.

– Вы же знали, что на мальчика совершено покушение, и молчали.

– Я не знаю, кто хотел смерти этому милому созданию.

Мария Васильевна посмотрела на Вову, и, подмигнув, улыбнулась ему. Мальчик тоже улыбался, смотря на тётю Машу наивными большими глазами.

– Вы не хотите помочь малышу?

– Хочу, но не знаю, чем.

– Для начала нужно ответить на некоторые вопросы.

– Какие вопросы?

– Как вы познакомились с семьёй Волынских?

– Это давняя и неинтересная история.

– Понятно, – разочарованно сказал Аверьянов. – Беседа не получится. Жаль, а я рассчитывал на вас. Вы же говорили, что поможете мне, если что. Обещали помощь, а как возникла в ней нужда, отказываете.

– Нет, Сашенька, не отказываюсь. Просто ещё не время разговоры вести. Давай поступим следующим образом. Вы сейчас отвезёте меня обратно на работу, у меня дел много, а вечером встретимся и поговорим обо всём откровенно.

– Эмигрировать собрались, – заявил Хлебников.

– Бежать мне незачем. Просто без адвоката я беседовать могу отказаться, зря потратим время.

– Это точно.

– Так что давайте поступим так, как предлагаю я.

– Хорошо.

Аверьянов резко развернул машину и поехал к редакции. Высадив Марию Васильевну, следователь дал указание Хлебникову взять под наблюдение редакцию, а сам решил отвезти мальчика в приют.

20

Выйдя из приюта, Аверьянов, получив сообщение от Кузнецова с просьбой о встрече, решил сразу отправиться в библиотеку.

– Что у вас Михаил Иванович? – увидев Кузнецова, забыв поздороваться, спросил следователь.

– Вижу, у тебя полная запарка.

– Действительно, времени нет. Такое чувство, словно меня хотят опередить, и я всегда опаздываю, – принялся объяснять Аверьянов. – Хотя, по правде, даже не знаю, в каком направлении двигаться.

– Надеюсь, я тебе немножко помогу.

– Было бы здорово.

– Тогда сразу к делу.

– Давайте.

– Я продолжал заниматься великим князем Николаем Константиновичем.

– Есть что-то интересное?

– Да.

– Михаил Иванович, не томите.

– Так вот, я уже тебе говорил, что великий князь был большим почитателем женской красоты.

– Бабником, – уточнил следователь.

– Ты что, про великих князей так нельзя, – пошутил Кузнецов.

– Зато правдиво.

– Ладно, не будем спорить, тем более не в этом главное. Главное то, что у великого князя, кроме Волынских, были ещё внебрачные дети.

– Поподробней.

– Великий князь любил одну казачку, девушку простую, малообразованную, зато очень красивую. Она родила Николаю Константиновичу несколько сыновей, которые погибли в период гражданской войны, и дочь Дарью.

– Нас, полагаю, интересует Дарья? – досадую на медлительность Кузнецова, предположил Аверьянов.

– Дарья Николаевна прожила долгую жизнь. Она не смогла эмигрировать, осталась на родине. Перебралась в Москву, где работала секретарём в издательствах. Вращалась в литературных кругах, имела знакомых среди творческих людей. Славилась, как и её мать, красотой. Увлекалась мистикой, теологией, спиритизмом, оккультными течениями, была последовательницей Елены Блаватской и философа-мистика Рудольфа Штейнера.

– Потомки у неё были?

– Были. Была замужем, хотя и недолго, за одним литератором. Родила дочь Елену, которую назвала в честь Елены Блаватской. Эта Елена Александровна Часовитина, как и мать, была женщиной экстравагантной…

– Почему Часовитина?

– Потому что любовницей великого князя была Дарья Елисеевна Часовитина. Её дочь и внучка фамилии не меняли.

– Я знаю одну даму по фамилии Часовитина, – признался Аверьянов. – Это редактор одного нашего издания.

– Совершенно верно, – подтвердил догадку следователя Кузнецов. – Это Мария Васильевна Часовитина, дочка Елены Александровны, и, следовательно, правнучка великого князя Николая Константиновича.

– Как всё просто.

– Да.

– Это значит, все потомки Николая Константиновича окопались у нас, и спокойно живут, даже дождались падения коммунистического режима, – заявил Аверьянов.

– Можно и так сказать, учитывая, что законнорождённое потомство великого князя Александера угасло за границей.

– Очень интересно.

– Надеюсь, это важная информация.

– Очень.

– Я рад, что помог.

– Да вы не просто помогли, – Аверьянов на радостях обнял старшего товарища. – Вы помогли раскрыть страшную тайну.

– Тише, ты меня задушишь, – засмеялся Кузнецов, пытаясь высвободиться из объятий следователя.

– Михаил Иванович, тысяча раз спасибо, я побежал, эта великая новость должна мною быть передана заинтересованным лицам.

– Беги, беги, – напутствовал молодого человека Кузнецов. – Если что ещё узнаю значимого, позвоню.

– Да, конечно.

Аверьянов оставил библиотеку, и, не доверяя телефонным переговорам, на всех парах помчался к редакции, чтобы встретиться с Хлебниковым.

Он спешил поделиться соображениями по уголовному делу. Вновь открывшиеся обстоятельства меняли всю расстановку фигурантов в деле.

Теперь подозрения в причастности к покушению на младшего Волынского Марии Васильевны подкреплялись сильнейшим мотивом. Она, как законный потомок великого князя Николая Константиновича, имела большие права на его наследство, и, что вполне очевидно, считала себя несправедливо обойдённой в правах наследования великокняжеских капиталов. Поэтому решила исправить положение, устранив возникшее в лице отца и сына Волынских препятствие. А учитывая её наследственную склонность к мистицизму и всякой чертовщине, сделала это самым запутанным, не понятным простому человеку, способом.

Примчавшись к зданию редакции, возле которого дежурил Хлебников. Аверьянов поделился с ним соображениями, возникшими после получения новой информации.

Версия следователя Хлебникову понравилась, и он поддержал её.

– Точно она, всё сходится, – рассуждал оперативник. – Опять же этот писатель липовый, Журавлёв, ведь её человек. Он и действовал от её имени, во все дырки лез, затычка. К тому же она навещала мальчика дома, значит, она же наняла его опекунов. Сто процентов, они выполняли её волю. Что она им сказала, то и сделали. А когда оказалось, что не получилось повесить малыша, то внедрила к нам своего человека. Журавлёва, чтобы быть в курсе событий.

– Вроде логично.

– И в больнице у неё свои люди, дочка всё устроила, может, она с этим Журавлёвым и медбрата пришили.

– Ты вообще, – возмутился Аверьянов, хмуро посмотрев на товарища. – Ты переборщил, у нас нет доказательств.

– Извини братан, я понимаю, у тебя отношения с этой девушкой, поэтому ты ослеплён, а они просто использовали тебя, – Хлебников дружески потряс Аверьянова за плечи. – Они использовали тебя как своего информатора, и влияли на ход расследования. Как ни печально, но это факт.

– Ты знаешь, у меня было такое предчувствие, – признался следователь. – Как будто меня водят по кругу.

– О! – произнёс Хлебников. – Ты это чувствовал?

– Да.

– Ты же профессионал, поэтому, даже ослеплённый женской красотой, ощущал, что что-то не так.

– Спасибо, успокоил.

– Не переживай, – пытался приободрить друга Хлебников. – Мы же разобрались, несмотря ни на что.

– Если бы.

– Что делать будем?

– А что?

– Я думаю, не следует, в связи с вновь открывшимися обстоятельствами, ждать вечера. Нужно дамочку брать под белые ручки, а то натворит чего.

– Не знаю, – засомневался Аверьянов.

– Тут знать нечего, упустим, – настаивал Хлебников. – Уйдёт, чую, уйдёт. Нельзя таким верить. Баба очень умная, сбежит или руки на себя наложит, доказательств у нас мало. Одни предположения. Ещё взгреют за бездействие. Давай, а то сил нет сидеть здесь без дела.

– Боюсь дров наломать.

– Решайся.

– Понимаешь, я в полной растерянности, – попытался объяснить своё состояние Аверьянов. – Даже не знаю, с чего начать.

– Давай ввяжемся в бой, а там куда вывезет.

– А что, терять нам нечего.

– Я и говорю: подтянем людишек и вперёд.

– Ты хочешь целую группу вызвать?

– А что, так будет эффектно. Берём здание штурмом, перестрелка, жертвы, мы на первых полосах газет, в новостях. Словом герои.

– Ладно, пошли, герой.

Аверьянов направился в редакцию. За ним направился Хлебников.

Не встретив никакого противодействия, товарищи свободно прошли в кабинет редактора.

– Мы же достигли договорённости, – заявила Мария Васильевна, увидев вломившихся в кабинет сотрудников милиции.

– Всё изменилось, ждать нам некогда, – официальном тоном, пояснил Хлебников.

– Нам стало известно, что вы являетесь потомком великого князя Николая Константиновича, и в случае смерти всех Волынских остаётесь единственной претенденткой на его наследство, – поддержал товарища Аверьянов. – Это многое объясняет.

– Это что-то меняет?

– Всё, вы же образованная женщина, сами понимаете. Такой расклад делает вас самой главной подозреваемой. На западе, вами так любимом, вас уже давно арестовали бы и привлекли к суду, а мы лишь хотим поговорить, заметьте, мирно поговорить. У вас же найдутся некоторые объяснения?

– Объяснения? – растерянно переспросила редакторша. – Какие объяснения?

– Если будете молчать, это вам не поможет. Если вы действительно не виноваты, расскажите всё нам, тогда мы сможем продвинуться в расследовании дальше и найти настоящего убийцу. Если же всё организовали вы, то самое время покаяться. Нельзя жить с таким грузом.

– Хорошо, мы побеседуем.

Мария Васильевна налила из графина стакан воды и залпом опорожнила. Позвонив по селектору, она дала указания секретарю никого не пропускать и ни с кем не связывать. После чего, усевшись на диване и пригласив присесть гостей, спокойным голосом, без малейшего волнения начала рассказ.

– Что ж, я готова вам всё рассказать. Рассказ будет долгим, поэтому наберитесь терпения. Пожалуйста, постарайтесь меня не перебивать. Вопросы зададите позже.

Да, так получилось, что я неким образом связана с великим князем Николаем Константиновичем. Раз вам всё известно, биографию своей семьи я пересказывать не стану. Да это и не важно. В нашей семье всегда было известно о нашем высоком происхождении. Я услышала эту историю от мамы. Сначала отнеслась к ней восторженно, втайне гордилась, после несколько иронически. Официального подтверждения семейной легенде не было. Ещё бы: во времена Советского Союза докопаться до истины было делом нелёгким и небезопасным. В подтверждение семейной легенды у меня имелось лишь одно дорогое кольцо с вензелем великого князя, якобы подаренное Николаем Константиновичем нашей прабабке.

Я заинтересовалась этим, и стала, по возможности, наводить справки. Я была журналисткой, и это давало определённые преимущества. Со временем у меня набралось много материалов о жизни великого князя и о его семье. Подтвердилось и моё происхождение от великого князя. На этом можно было успокоиться, но мне захотелось разыскать и других его потомков. Я долгое время занималась этим, и мне всё удалось. Сначала я наладила контакт с проживавшим во Франции, господином Александером, а после с семьёй Волынских. Собственно говоря, я познакомила Александера с Волынскими. Старик Александер был уже стар, но богат. Наследников у него не было, а Волынские подходили на эту роль. К тому же у них было главное преимущество, они потомки великого князя по мужской линии и у них имелось молодое потомство в лице Вовы. Он мог продолжить род Николая Константиновича, всё остальное было неважно.

Александер хотел пригласить Волынских к себе во Францию, чтобы Вова получил там хорошее образование. Туда приехал Николай Михайлович Волынский, отец Вовы, но погиб там.

Александер был богатым и одиноким человеком, многие хотели стать его наследниками. Особенно усердствовала одна организация Христианская фаланга, когда появились новые наследники, они попытались их устранить. В отношении Николая Волынского это удалось. Это была скандальная истории, до сих пор всех подробностей установить французской полиции не удалось. Поэтому, чтобы обеспечивать безопасность Вовы Волынского, было решено оставить его в России.

– Безопасность юного наследника была поручена вам? – не сдержался Хлебников.

– Не то, чтобы поручена, но я считала своим долгом присматривать за мальчиком. Поэтому часто его навещала, проверяла. Свои замечания отправляла Александеру. Я с ним поддерживала связь.

– Скажите Мария Васильевна, а господин Александер знал, что вы тоже являетесь потомком великого князя? – спросил Аверьянов.

Вопрос был неприятен для редакторши. Она не смогла сразу на него ответить, и, взяв паузу, молчала около минуты.

Молодые люди терпеливо дожидались ответа.

– Я до конца не решилась открыть всей правды господину Александеру, – после долгих раздумий, ответила Мария Васильевна. – Словом, о том, что мы близкие родственники он не знал.

– Интересно.

– Так получилось.

– Для чего нужно было это скрывать?

– Сама не знаю, – стала оправдываться редакторша. – Не хотелось афишировать, словом, из-за ложной скромности.

– Ладно, этот вопрос обсудим позже, продолжайте.

– Как прикажете, – покорно согласилась Мария Васильевна. – Так вот, было решено, что Вова Волынский останется в России. Александер приставил к мальчику своих людей. Выбирал он их сам, девушку и мужчину. Мать Вовы умерла давно, и Нина Ивановна заменила ему мать. Он так её и называл, мамой. Хорошая женщина, образованная, она ухаживала и за Вовой и занималась его образованием. Ей помогал по дому Андрей Капустян.

– Вы не могли бы об этих людях подробнее рассказать?

– Нина жила во Франции, хотя сама из русской семьи. Вышла замуж за француза, но там что-то не срослось. Осталась одна. Вот её и нашёл Александер. А насчёт этого Капустяна точно не знаю, тёмная лошадка.

– Как же так, Мария Васильевна? – перебил рассказчицу Аверьянов. – Вы только что говорили, что были ангелом-хранителем Вовы, и ничего не знали о людях, на попечении которых он находился?

– Не совсем.

– Объясните.

– Людей выбирал господин Александер, и какими критериями он руководствовался, я точно не знаю.

– Слово «точно» говорит о том, что кое-что вы знали.

– Вы правы, кое-что мне известно, но это было потом. Вначале я ничего не подозревала. Опекуны справлялись со своими обязанностями хорошо, всё было нормально. После я заметила, что они, в частности Андрей, в отношении Нины сказать не могу, помимо Александера, связан с кем-то ещё. Я стала наводить справки. Вскрылись факты влияния на господина Александера Христианской фаланги. Эти люди стали для меня главными подозреваемыми. Мне удалось получить некоторые документы этой организации, а также обнаружить их след в России.

– Свои розыскные действия вы начали после покушения на молодого Волынского, или ещё до покушения?

– Разумеется раньше. Просто я не ожидала, что эти подонки пойдут так далеко.

– На что вы рассчитывали?

– Ни на что.

– Почему сразу не стали сотрудничать со следствием?

– Меня никто не привлекал к сотрудничеству.

– Знакомство вашей дочери со мной было вашим продуманным ходом?

– Не впутывайте сюда Марину, она ни при чём, – гневно заявила Мария Васильевна. – Она ничего не знает.

– А кто при чём?

– Что вы имеете в виду?

– Вашего помощника.

– Журавлёва?

– Его.

– Он мне помогал, но всё ему я не рассказывала.

– В тёмную использовали, – заметил Хлебников.

– Можно и так сказать. Однако он со временем вошёл в большой азарт и стал проявлять гораздо больший интерес к этой теме, чем я первоначально рассчитывала.

– Вы хотите сказать, что не вполне доверяете Журавлёву.

– Да, – подтвердила Мария Васильевна. – Вы знаете, когда я начала проводить своё расследование в отношении фаланги, то пришла к выводу, что они, при всей их порочности, не планировали физического устранения молодого Волынского. Они рассчитывали на опекунство, не больше.

– А другие наследники? Великие князья, например.

– Великие князья не пойдут на мокрое дело, – редакторша покачала головой. – Это исключено.

– Тогда я не знаю, кто у нас остался в подозреваемых. Вы – нет. Сектанты международные – нет. Императорская семья – нет. Кто? Наверное, народные мстители-одиночки Нина и Андрюша.

– Может быть.

– Это смешно, – не удержался Хлебников. – Я поначалу даже поверил в то, что вы нам хотите что-либо стоящее рассказать. Вижу, ошибся.

– Нет, на самом деле я ничего не скрываю, я рассказываю вам только правду.

– Не очень убедительно.

– Вы вправе подозревать меня, но я никого не убивала и не отдавала никаких приказов на убийство.

– Ладно, проехали, больше мы вас, по крайней мере, сегодня, пытать не станем, – заявил Аверьянов. – Вы понимаете, что остаётесь главной подозреваемой, поэтому уезжать никуда нельзя. Оставайтесь с нами на связи, что станет вам известно – немедленно сообщать нам. Всё документы необходимо нам передать.

– Мне всё понятно.

– Тогда до встречи, Мария Васильевна.

Друзья вежливо простились и покинули кабинет редакторши.

– Ты ей веришь? – поинтересовался Хлебников, пока коллеги, не дождавшись лифта, спускались по лестнице на первый этаж.

– Верю.

– Да ты что! – возмутился Хлебников.

– Говорит она правду, но что-то не договаривает, это точно.

– Ты понимаешь, что у нас не прибавилось информации, после разговора с этой главной журналисткой?

– Прибавилось, и ещё как.

– Что именно я пропустил?

– А то, что все три силы, заинтересованные в наследстве великого князя, планировали заполучить для себя денежки и подбирались к Вове Волынскому. Это факт. Однако никто из них не решился на радикальные меры, и когда произошло покушение, они растерялись, не зная, что делать. Стали подозревать друг друга и стараться спрятать следы, чтобы отвести от себя всякое подозрение. Они всё запутали и запутали нас. Поэтому мы топчемся на месте.

– Нужны решительные действия.

– Я в суд. Получать документы на проведение обыска в редакции.

– Отлично.

– Ты наладь прослушку, а то от тебя никакой оперативной поддержки.