Текст книги "Кукушка"

Глава 21

Выехав на Алтуфьевское шоссе, Лилия Станиславовна поспешила сменить транспортное средство. Не сомневалась, что верзила уже наверняка позвонил Комову и тот примет контрмеры. К тому же красный микроавтобус с тонированными стеклами слишком приметный. Поэтому не доезжая километров тридцать до Москвы, Квинт свернула на обочину и заглушив мотор, стала голосовать. Не прошло и пять минут как возле нее остановился серебристый «Ниссан», за рулем которого сидел очкастый мужчина лет пятидесяти. Видно он решил, что микроавтобус поломался и готов был помочь исправить поломку. Но Лилия Станиславовна попросила его о другом.

– Вот если бы вы согласились довезти меня до Москвы? А этот драндулет пусть стоит тут. Потом муж приедете и отгонит его в мастерскую.

Очкастый мужчина был не против. И еще бы. Ведь остаток пути ему не придется томиться в одиночестве, а провести в обществе очаровательной красотки. Это ли не удача. Немного смутило лишь то обстоятельство, что у женщины при себе не оказалось верхней одежды. Но тому нашлось объяснение.

– Моя дубленка осталась на даче, – призналась Лилия Станиславовна и добавила с сожалением: – Я ведь не думала, что эта колымага сломается, – она оглянулась на оставшийся далеко позади красный микроавтобус, раздумывая, через сколько времени его найдут. Пришла к заключению, что произойдет это очень скоро. Поэтому решила поторопить водителя, попросив ехать побыстрее.

– Мы и так едем сто тридцать, – кивнул тот на спидометр.

Лилия Станиславовна не возражала, если бы они сейчас ехали все двести. Ей надо было как можно скорей добраться до метро. А там махнуть на Ярославский вокзал, чтобы забрать из камеры хранения свою сумку с деньгами. Теперь, после того что случилось с Таисией, она перестала доверять даже камерам хранения. К тому же если Берсенев догадается, что она воспользовалась камерой хранения, то для него не будет проблемой забрать ее сумку оттуда.

Очкастый мужик подвез ее до метро Владыкино и даже не взял денег, заявив, что ему было приятно в ее компании. Хотя Лилия Станиславовна и не понимала, о чем приятном может идти речь, когда они за всю дорогу обмолвились всего лишь парой фраз. Но настаивать не стала, раз он так считает и попрощавшись, побежала в метро.

Ее сумка лежала в той самой ячейке, куда Квинт ее положила. Лилия Станиславовна забрала ее и отойдя в сторонку чуть расстегнула молнию, заглянула. Ей казалось, что все кругом настроены против нее и потому ее не покидало чувство опасения. Вдруг деньги украли из сумки, а туда наложили резанной бумаги. Но деньги оказались на месте. Правда пересчитывать их тут, она не стала, отложив это до лучшего момента.

Взяв сумку, поспешила уйти. На улице поймав такси, поехала в один из известных ей дорогих магазинов верхней одежды и там купила себе изумительную шубу из меха шиншиллы. И такую же шапку. В магазине провела не более получаса времени, злясь, что оно уходит так медленно. Иногда его не хватало. Но теперь некуда было девать. Особенно если ты не знаешь, что теперь тебе делать дальше.

Лилия Станиславовна не знала, раздумывая над той нелепой ситуацией, в которой очутилась. Милиция ее ищет. И волкодавы Берсенева тоже ищут. Весь вопрос лишь, кто из них найдет ее вперед. Хотя и от тех и других ничего хорошего ждать не стоит. Если…

Она вдруг вспомнила про своего однокурсника Арона Гусарова. Арон, как и она приехал в Москву учиться на гинеколога. В их далеком Таджикистане это была не только уважаемая профессия, но и очень доходная. Но Арон ослушался родителей и со второго курса переметнулся в пластическую хирургию. С Лилией Станиславовной у них были дружеские отношения, если не сказать больше. После окончания института они даже хотели пожениться. И дочку Юлю Квинт родила именно от него, Арона. Хотя он и был против, говорил, что ему надо защищать кандидатскую и вообще как следует встать на ноги.

Кандидатскую он так и не защитил, что-то там у него не получилось. Но хирургом он был, что называется, от Бога. Иногда они с Лилией Станиславовной перезванивались. Несколько раз даже встречались. И теперь Квинт решила позвонить ему. Номер домашнего телефона у него остался прежний, и набрав его, она ждала недолго. Услышав знакомый голос, сказала:

– Арон, нам срочно надо увидеться. – И когда тот попытался было отложить встречу до вечера, добавила настойчиво: – Никаких вечеров. Сейчас и немедленно. – Она назвала место, где будет ждать его.

Арон приехал через полтора часа. Все это время Лилия Станиславовна сидела в кафе, поглядывая в окно и уже стала терять всякую надежду. Ведь Арон и смолоду не отличался обязательностью перед женщинами. А с годами это могло только укорениться. И уже хотела позвонить ему еще раз, но увидела остановившийся черный джип, из которого вылез ее бывший однокурсник.

Лилия Станиславовна схватила сумку и выбежала из кафе.

Арон привез ее к себе, хотя Квинт и не напрашивалась к нему, а всего лишь сказала, что ей негде жить.

– Я даже не знаю, удобно ли это? – засомневалась Квинт, не зная как к этому приглашению отнесется жена Арона. Но оказалось, что на этот счет не стоит беспокоиться. Пару месяцев назад Арон разошелся со своей третьей женой и теперь жил один в пяти-комнатной квартире на Кутузовском.

Еще когда Лилия Станиславовна села в джип, Арон как будто догадываясь, сказал:

– У тебя ведь что-то случилось? Или я не прав?

Лилия Станиславовна непринужденно улыбнулась. Сидя в машине Арона она испытывала некоторое спокойствие, зная, что ее бывший однокурсник тот человек, который ей обязательно поможет.

– С чего ты это взял? – ответила она непринужденно, разглядывая Арона. Он был старше ее на десять лет, а каков красавец. И ничуть не постарел, точно время не трогало его.

– Еще как трогало, – сказал на это Арон с улыбкой и добавил: – Но ты наверное забыла, кто я по профессии.

– Нет. Я помню, – сказала Лилия Станиславовна.

Арон самодовольно кивнул.

– Ну так вот. Немножко убрал мешки под глазами, разгладил морщинки и как видишь помолодел лет на двадцать. Впрочем, в личной жизни это мне не помогло и моя очередная супруга сбежала от меня к любовнику. – Он помолчал, потом спросил, как поживает Лилия Станиславовна и не забыл про дочь.

Но Квинт откровенничать не стала. Сказала, что Юльку отправила к дальним родственникам, а сама приехала к Арону по делу.

– Я хочу изменить свое лицо, – сказала она, чем в некоторой степени удивила Арона.

– Зачем? – не понимал тот. – Ко мне обычно с подобными просьбами обращаются люди, у которых на лице есть изъяны. Но ты и так – красавица. И выглядишь моложе своих лет. К тому же подобные операции стоят недешево, – напомнил он про деньги и тут же пообещал, что, разумеется, для Лилии Станиславовны это дорого не встанет. Но все же попытался отговорить ее. Но все его доводы и уговоры оказались безуспешными.

– Так надо, – сказала Лилия Станиславовна окончательное свое слово. – Можешь считать это моим маленьким капризом.

И Арон сдался.

– Ну хорошо. Пусть будет по-твоему. Завтра я отвезу тебя в клинику…

Лилия Станиславовна отрицательно покачала головой.

– Никаких клиник.

Арон посмотрел на нее с непониманием.

– То есть как?

– А так. Я хочу, чтобы ты сделал мне все необходимое дома.

– Ты с ума сошла! – воскликнул Арон и отвлекшись, едва не влетел на перекресток на красный сигнал светофора. – Соображаешь, что говоришь?

Лилия Станиславовна кивнула, говоря:

– Перестань. Я знаю, что ты можешь делать подобные операции не только в клинике. И делал. Только не говори, что это не так?

На светофоре вспыхнул зеленый глаз и они поехали дальше.

– Ты права. Иногда я уступаю прихотям богатых людей, которые по разным причинам не хотят светиться в клинике. Но это… – он не договорил.

Лилия Станиславовна достала из кармана шубы пачку сто долларовых купюр.

– Здесь пятьдесят тысяч долларов.

Арон глянул и ничего не ответил.

– Что мало? – ухмыльнулась Лилия Станиславовна его аппетиту и достала еще пачку. – Теперь здесь сто тысяч. Надеюсь, этой суммы хватит, чтобы ты сделал все о чем я прошу и не в клинике, а у себя дома?

– Хорошо, – согласился Арон, произнеся это так, словно на подобное ему было решиться очень нелегко. Но Лилия Станиславовна заметила, как загорелись его глаза при виде двух пачек сто долларовых купюр.

– Я выполню твой каприз, – сказал Арон, когда они уже сидели у него дома. Посадив Лилию Станиславовну возле окна, он долго разглядывал ее лицо при естественном свете, определяя, где и чего нужно изменить. Как врач, Квинт знала, что подобная операция довольно легкая, ведь Арону не придется долбить горбинку на носу по причине того, что этой горбинки у нее просто нет. А плоть при тщательном обращении заживает быстро. Главное, чтобы не осталось следов иглы. Но за это Арон пообещал.

– Ты будешь выглядеть лучше, чем сейчас, – шутливо произнес он, закончив с осмотром.

На другой день Арон с утра умчался в поликлинику, сославшись на неотложные дела, и Лилия Станиславовна до вечера оставалась одна. От нечего делать, расхаживала по квартире, осматривая ее. Особенно ее заинтересовал кабинета Арона, где он в столе хранил медицинские препараты. Там она нашла кое-что интересное.

Вечером домой Арон вернулся довольно поздно и нетрезвый. На Лилию Станиславовну глядел с какой-то затаенной подозрительностью, как на квартирную воровку. Не хватало только, чтобы он кинулся проверять наличие вещей и особенно свой сейф, находящийся в стене за картиной. Хотя чего его проверять, когда Лилия Станиславовна не смогла справиться с кодом.

Лилия Станиславовна не стала задавать лишних вопросов, хотя и помнила, что Арон обещал приехать пораньше, чтобы заняться ее лицом.

– Да, я выполню свое обещание. Завтра с утра, – сказал он. – Но при условии.

Это Квинт уже начинало не нравиться. Ведь вначале ни о каких условиях не было и речи. И неизвестно, что это за условие. Но деваться Лилии Станиславовне было некуда. Надо принимать все, что он скажет.

– И что это за условие и с чего ты вдруг решил мне его выдвинуть? – спросила она, вглядываясь в его черные глаза и злясь.

– Сегодня я проезжал по Проспекту мира и остановился возле метро. У меня кончились сигареты… – произнес Арон и замолчал.

Лилия Станиславовна почувствовала в его словах настороженность, которая тут же передалась и ей. И на душе стало не спокойно.

– И что? – спросила она, выдавая голосом тревогу.

– Я увидел на стенде – их разыскивает милиция твою фотографию.

Лилия Станиславовна отвела глаза в сторону, не зная, что ответить на это. Соврать, но Арон не дурак, и если не поверит, операции может вообще не быть. Зная его характер, Лилия Станиславовна в этом нисколько не сомневалась.

– Хорошо. Я расскажу тебе все. Но позже. Я обещаю. И ты выполни то, что обещал. Ведь ты же обещал, не так ли?

– Обещал, – сказал Арон.

– Ну вот и славно. И еще, я хочу тебя попросить, чтобы ты помог мне с документами. Мне нужен надежный паспорт на другое имя и фамилию. За это я плачу отдельно, – она положила перед ним двадцать тысяч долларов.

– Что ж, – Арон тоскливым взглядом посмотрел на деньги, – раз я взялся тебе помочь с операцией, помогу и с паспортом. – Он убрал доллары в карман.

В эту ночь секса у них не было. Арон разделся и лег в постель и сразу же сделал вид, что хочет спать, не отреагировав на ласки Лилии Станиславовны. И понимая, что на взаимность рассчитывать не стоит, она отвернулась.

Операция прошла успешно и теперь Лилия Станиславовна не узнавала себя. Арон ей изменил овал лица, оно стало немного вытянутым, а подбородок больше заострен. Немного оттопырил губы, сделав их побольше. Да и разрезом глаз Квинт теперь походила на восточную красавицу. Арон убрал с ее лица все морщинки.

– Ну как тебе? – спросил он, подчеркивая, что на ее лице не осталось никаких следов его хирургического вмешательства.

Лилия Станиславовна осмотрела себя в зеркало, находя сделанное Ароном безукоризненным. И рассмеялась довольная, когда он выложил перед ней новенький паспорт.

– Имя и фамилия в нем настоящие, как впрочем и сам документ, – сказал он и напомнил обещанное: – Теперь я могу рассчитывать на твою откровенность?

– Конечно, можешь. Но давай сначала выпьем, – предложила Квинт.

Арон согласился.

Они выпили по бокалу вина и на бледном лице Лилии Станиславовны запылал румянец. Ей было весело. Арон напротив сделался мрачным. Поставив пустой бокал на стол, вдруг посмотрел в него.

– Что-то не так? – спросила Лилия Станиславовна.

– Не знаю, – в голосе Арона отчетливо слышалось подозрение. – Он взял в руки бутылку, осмотрел ее и сказал: – Лиля, ты мне не ответила.

Лилия Станиславовна коварно улыбнулась, еще раз глянув на себя в зеркало.

– А что ты хочешь знать? Я готова ответить на все твои вопросы. Спрашивай.

– Ну, например, откуда у тебя целая сумка денег? Только не говори, что это состояние ты накопила на зарплату гинеколога, – предупредил ее Арон от вранья.

Лилия Станиславовна вздохнула, нахмурившись, отчего лицо сделалось неприятным. И она отвернулась от зеркала, еще как следует не привыкнув к своему новому облику. Посмотрела на Арона, подумав, что тот всегда отличался излишней щепетильностью. И с годами не изменился, а, возможно, и надо было. И ему ни к чему было крысятничать.

– Значит, ты заглянул в мою сумку? – сказала она понуро.

– Извини. Я понимаю, конечно, что это нехорошо с моей стороны. Но и ты пойми меня. Мы не виделись уже пару лет…

– Разве? – удивленно вскинула глаза Лилия Станиславовна.

– Да, да, моя дорогая. Именно так. И вдруг ты заявляешься и просишь изменить тебе лицо. Зачем, для чего? А дальше больше. Я узнаю, что ты в розыске. Почему ты мне об этом не сказала сразу. Ты ведь как врач прекрасно знаешь, что если тебя поймают, у меня будут крупные неприятности. А это твоя нелепица про Юльку, будто ты ее отправила к родственникам и вовсе настораживает. Ты же из детдома и родных у тебя нет. Я это хорошо помню. Если ты забыла…

– Не надо напоминать о моем прошлом, – со злой ухмылкой посоветовала Лилия Станиславовна Арону. – Из своей жизни я помню все до мельчайших эпизодов. Даже то, как ты бросил меня с грудным ребенком на руках и мне не на что было купить даже хлеба. И ты не вправе осуждать меня теперь.

– Ты меня не так поняла. Я и не пытаюсь тебя осуждать. Я лишь говорю, что у меня могут… – начал Арон, но Лилия Станиславовна оборвала его.

– У тебя уже ничего не может быть, – сказала она и поставила на стол пузырек, в котором на дне оставалось несколько таблеток бледно-розового цвета: – Можешь не сомневаться, в лекарствах я разбираюсь, и знаю, что это такое.

Арон побледнел, схватил пузырек.

– Ты залезла в мой стол? То-то я чувствую, что мне стало нехорошо от бокала вина.

Лилия Станиславовна цокнула языком, изобразив на лице нечто похожее на сожаление. Но в том, что сделала, не раскаивалась. Во-первых, это было ее местью Арону за прошлое. Никто не смеет поступать так с ней, как поступил когда-то Арон. А во-вторых, с его уходом из жизни ей уже не нужно бояться разоблачения. Никто не узнает о ее преображение лица.

– Поверь, мне очень жаль. Но я была вынуждена сделать это, чтобы ты никому и ничего не рассказал, – сказала она вставая из-за стола.

Арон схватил трубку сотового телефона и заметил на лице Квинт злую усмешку.

– Арон, ты же знаешь, что теперь тебе никто не поможет, – сказала она тихим голосом, видя, как меняется лицо Арона. Оно еще оставалось бледным, но шея вдруг сделалась красной, и эта краснота стала подниматься, сначала к подбородку, потом волной вверх. Щеки снизу стали наливаться краснотой, затем нос и наконец лоб и уши.

Лилия Станиславовна встала из-за стола. Невыносимо было ощущать на себе взгляд умирающего человека, которого она отправила на тот свет.

– Будь ты проклята, – проговорил Арон, прежде чем уронить голову на стол и уже больше не поднять ее.

Лилия Станиславовна хмыкнула, ничуть не оскорбившись на сказанное Ароном, простив умирающему его сквернословие. Подойдя к зеркалу, осмотрела свое лицо, находя, что хоть оно и изменилось, но не в худшую сторону.

– А ведь я еще могу нравиться мужчинам, – улыбнулась она. – Но волосы придется перекрасить. – Сначала возникла мысль стать блондинкой, но тут же Лилия Станиславовна пришла к заключению, что на блондинок мужчины слишком уж обращают внимания, а это ни к чему хорошему не приведет. Среди них есть и милиционеры и головорезы Миши Берсенева. Поэтому выделяться из толпы ей не стоит. А значит и окраситься соответственно.

Но для начала она решила прибраться в квартире Арона, чтобы нигде не осталось ее отпечатков пальцев. Хотя она за этим следила с самого начала пребывания здесь, но все-таки решила еще раз тщательно протереть влажной тряпкой краны, ручки дверей и вообще все к чему прикасалась.

На столе оставила всего один лишь бокал, из которого Арон выпил вино. Свой промыла, протерла и убрала в шкафчик. После этого оделась, взяла сумку и вышла, захлопнув дверь.

Прямо от дома Арона Лилия Станиславовна поехала в салон красоты, где перекрасила волосы. Стилист, молодая девушка, пыталась обвинить ее в отсутствии вкуса, не понимая, зачем Лилия Станиславовна хочет придать своей шевелюре побольше седины.

– Седина старит, – заявила она, но отговорить Квинт так и не смогла. После того как с окраской было закончено, клиентка долго и придирчиво рассматривала себя в зеркало. И посмотреть было на что. Ведь теперь выглядела она лет на десять старше.

– Я вас предупреждала, – сказала девушка стилист, посчитав, что клиентка разочарована, но та к ее изумлению, вдруг рассмеялась.

– Все отлично, моя дорогая. – Лилия Станиславовна расплатилась и ушла, оставив стилистку в полном недоумении.

– Ну и вкусы у людей. Дает старуха. Чего ж тут отличного, – проговорила та, не понимая, как такое безобразие может нравиться.

Глава 22

Поначалу Квинт хотела остановиться в гостинице, но потом передумала. Там ведь регистрируют всех постояльцев, занося паспортные данные в журнал. Хотя с пропиской у нее было все нормально. Спасибо Арону. Договорился, чтобы ее прописали в какой-то развалюхе в пригороде Монино. Но все равно, Лилия Станиславовна решила, что не стоит подставлять себя и поехала на Курский вокзал. Раньше, частенько бывая там по делам, видела старичков и старушек с табличками на груди, на которых значилось, что сдаются квартиры и комнаты.

Приглядевшись к одному такому старичку интеллигентного вида с бородкой и в очках, Лилия Станиславовна подошла, выяснить, что он предлагает. Как оказалось, старичок был еще тем дельцом. В наличие у него имелось две однокомнатные квартиры, одна двушка и несколько комнат. И все это недалеко от вокзала.

Лилию Станиславовну заинтересовала двушка. К тому же находилась она совсем рядом от метро на Земляном валу.

– Но двухкомнатная квартира будет стоить дороже, – предупредил старик и получив согласие, повел Квинт к дому, говоря: – Тут всего-то пять минут ходьбы.

Квартира и в самом деле оказалась неплохая. Ее окна выходили не на Садовое кольцо, а в тихий двор, в котором росло много деревьев и было мало людей. Никто из посторонних сюда не заходил, и это не раздражало местных обитателей в том числе и Лилию Станиславовну. И еще в ней был телефон, что тоже оказалось не маловажным.

– Мне она нравится, – сказала Квинт старику и предложила как и было договорено задаток. А когда тот ушел, она заперев за ним дверь, рухнула на диван, и заплакала. Еще недавно у нее было все свое: дом, квартира, был Костик, Таисия и была дочка Юлька. Теперь все это ушло в прошлое. А она стала изгоем и вынуждена скрываться ото всех, пугаться каждого проходившего мимо милиционера. Еще не могла привыкнуть, что у нее теперь несколько другое лицо, отличающееся от тех фотографий, которые она видела на Курском вокзале на стенде – их разыскивает милиция. И как с этим совсем жить, кто бы ей подсказал. С этими мыслями она и заснула.

На другой день проснувшись, она вдруг почувствовала, что ее нестерпимо тянет съездить и посмотреть на пепелище. Не могла объяснить себе, почему это так. Возможно в ней проснулись животные рефлексы. Слышала, например, что кошки привыкают к месту, и потом часто прибегают туда, где жили.

– А что, может и в самом деле, съездить? – сказала она себе, уверенная, что никто из деревенских ее с таким лицом теперь не узнает. Да и когда им узнавать, когда они не просыхают от водки. «Неплохо бы еще и поговорить с кем-нибудь из местных», – подумала она, уже когда сидела в машине такси, увозившей ее из города. И когда въезжали в деревню, почувствовала как взволнованно заколотилось сердце. Едва сдержалась, чтобы не расплакаться, увидев все то, что осталось от некогда ее роскошного дома. Все в округе завидовали, говоря, что ее дом похож на терем. Теперь от этого терема остался только фундамент над которым высоко вверх торчала почерневшая кирпичная труба камина. Сам камин местные уже потихоньку стали разбирать на свои нужды, и Лилия Станиславовна увидела знакомого старика, нагрузившего на санки охапку кирпичей выломанных из камина.

Подошла. Старик явно ее не узнал и потому вел себя естественно как и подобает с незнакомым человеком.

– Чего пропадать добру, – пояснил он по поводу кирпичей. – Все равно растащат не я, так другие. Хозяйки нету. За границу сбежала говорят. Дочку бросила, а сама с хахалем смоталась.

Лилия Станиславовна почувствовала, как ее бросило в пот.

– Подождите, – она отказывалась верить услышанному, – как бросила. Разве дочь ее не погибла в пожаре?

Старик закурил и смачно сплюнув с языка прилипший табак, помотал головой.

– Кто это тебе сказал, что она сгорела? Никто не сгорел. Девушка тут у нее жила, вот она и спасла ее дочь и двоих детишек. А ты, между прочим, кто такая будешь? – поинтересовался он, глянув на Квинт с прищуром.

– Да я журналистка. Вот приехала, написать про пожар, – соврала Лилия Станиславовна и довольно удачно. Подозрительность у старика сразу пропала.

– Вон оно что, – растянуто произнес он, укладывая очередной кирпич себе на санки. – А чего тут писать? Я врать не буду, хозяйку не очень знал. Но говорят, та еще штучка.

Лилия Станиславовна решила защитить себя, возмутилась.

– Это почему же?

– А потому что дела тут творились нехорошие. И пожар произошел не просто так. Свалили все на проводку. А проводка тут новая была. Чего бы ей гореть, – как знающий человек произнес старик и поплевав на руки, взялся за веревку и поволок тяжело нагруженные санки к своему дому.

Да и Лилия Станиславовна не стала задерживаться возле пепелища. Чего тут смотреть? То, что якобы ее дочь Юлька жива, так обрадовало Лилию Станиславовну, что расстояние до машины она пролетела будто на крыльях. Удивленный таксист, ничего не понимая, наблюдал за этим как ошарашенный.

А Лилия Станиславовна запрыгнув в машину, замахала руками, крича:

– Поехали, поехали! Быстрей.

– Куда? – вытаращил глаза таксист.

– Туда, откуда ты меня привез, – сказала ему Лилия Станиславовна.

Вернувшись в квартиру, она попыталась все хорошенько обдумать. Как врач, знала, что все сигналы поступающие на пульт центральной диспетчерской, распределяются по районным подстанциям. А стало быть на пожар выезжала бригада «скорой помощи» того района, который ближе находится. Придя к такому логическому заключению, она схватилась за телефон. Несколько звонков и Лилия Станиславовна узнала, что ее дочь Юлька и в самом деле жива. Старик не обманул, не наплел лишнего.

В районной подстанции «скорой помощи» ей дали телефон той больницы, куда доставили Юльку, вместе с уцелевшими на пожаре детьми. А потом после тщательного обследования в стационаре ее отправили в Кунцевский детский дом.

Лилия Станиславовна не утерпела и решила не откладывая, смотаться туда сегодня же. Хотя бы посмотреть, что это за детский дом. А может быть повезет и удастся увидеть дочь. В Кунцево она поехала на метро, потом на маршрутке. Пока добиралась, уже стало темнеть и на улице зажглись фонари. К счастью, водитель маршрутки оказался из местных и подсказал, где располагался детский дом. Даже хотел подвезти Лилию Станиславовну, но та отказалась и пошла пешком. К тому же от остановки маршрутки это было всего-то в десяти минутах ходьбы. Дойти до конца улицы, повернуть направо и там всего в каких-то пятистах метрах от перекрестка она увидела решетчатую ограду, за которой располагались кирпичные строения детского дома. И чем ближе подходила она к ограде, тем чувствовала, как трепетало сердце. Вдруг удастся повидать дочь. Лилия Станиславовна готова всю ночь простоять у ограды, лишь бы увидеть Юльку хоть одним глазком.

От охранника дежурившего на воротах она узнала, что корпус девочек находится за детской площадкой и расстроилась. Отсюда его почти было не видно. Лишь два из последних этажей четырехэтажного здания, где в окнах горел свет. Она стояла и ломала голову, за которым из этих окон находится ее дочь.

На снимаемую квартиру вернулась поздно вечером продрогшая от холода и разочарованная оттого, что не удалось увидеть Юльку. Хотя бы издали. Охранник ничего не сказал, тут ее девочка или нет. Сказал, чтобы Квинт пришла завтра, когда будет руководство детского дома. Его совет не обрадовал Лилию Станиславовну. Разумеется, завтра она сюда придет. Но только не к руководству. Туда не стоит соваться, чтобы не накликать беды. И пусть сегодня не повезло. Может быть повезет завтра или после завтра. Она будет приходить еще и еще, пока наконец не увидит дочь и не поговорит с ней. А потом… а что будет потом? На этот вопрос Лилия Станиславовна не смогла себе ответить. Отогреваясь в ванне с горячей водой она обдумывала различные варианты как забрать дочь, но к ее огорчению, ничего подходящего в голову не шло. О том, чтобы на законных основаниях забрать ее из детского дома, не могло быть и речи. Сейчас же начнется масса проверок и в конце концов выяснится, кто она есть на самом деле. И тогда – тюрьма. Или погибель от Комова. Самое лучшее – похитить ее оттуда. Но для этого сначала не мешает поговорить с дочерью и получить ее согласие, чтобы не попасть впросак. К тому же, подобное деяние карается уголовной ответственностью, а этого Лилии Станиславовне очень бы не хотелось. Вот если бы с ней был Костик…

Вспомнив про Костика, она подумала, что именно такой человек ей сейчас пригодился бы. Он покладист и исполнителен. С ним у них было много общего. Хотя конечно поступил он подло. Но Лилия Станиславовна готова его простить, если он и впредь будет делать то, что она прикажет. Да и в постели он был хорош. Припоминая его ласки, она закрыла глаза, поглаживая себя между ног, возбужденно задышала.

Затея с дежурством возле детского дома уже начала казаться Ксение не совсем удачной.

– Откуда мы знаем, когда Квинт придет туда. Да и придет ли вообще. А тебе заниматься надо, – говорила она Валерке, не одобряя его пропуски в академии. Но тот проявлял настойчивость, вселяя оптимизм и в Ксению.

– Надо только набраться терпения. Она обязательно придет. Вот увидишь, – убеждал он Ксению. И оказался прав.

Они сидели в стареньком «Москвиче», который Валерка специально взял у деда для того, чтобы им не мерзнуть на улице, а сидеть в нем и наблюдать. Машину припарковали на противоположной стороне улицы, но так, что из ее окон было хорошо видно часть решетки и вход на территорию детского дома.

Весь день с утра они просидели в машине и когда стало смеркаться уже хотели покинуть место наблюдения, как вдруг их внимание привлекла странная женщина в шубе из меха шиншиллы. Сначала она подошла к охраннику дежурившему на входе в территорию, о чем-то с ним поговорила, не долго, а потом принялась как ненормальная расхаживать вдоль забора, поглядывая на корпуса строений.

– Чудная какая-то, – сказал про нее Валерка.

– Может быть. – Ксения пристально вгляделась в ее лицо. – Нет, это не она. Квинт моложе. Хотя фигурой очень похожа. И походка вроде ее. А лицом не похожа, – сказала она, теряя к женщине интерес. Да и сколько их таких тут прогуливается, не пересчитать.

На следующий день, приехав пораньше, они поставили машину на прежнее место, а часа через два возле ограды опять появилась та же самая женщина в шубе из шиншиллы.

– Ты смотри-ка. Опять она, – задумчиво проговорил Валерка, твердо убежденный, что это никак не совпадение. – Посмотри получше, – посоветовал он Ксение.

– Да я и так смотрю. Но это не Квинт. Это другая женщина.

– А вчера ты говорила, что фигурой похожа, походкой?..

– Фигурой и походкой похожа. Но лицо ни ее.

Валерка с недоверием посмотрел на Ксению, как бы спрашивая: ничего не путает ли она. Но девушка уверенно помотала головой, сказав:

– Нет, это точно не она. Ее физиономию я сразу узнаю. Да и Квинт моложе. А эта какая-то старуха.

– Но эта старуха зачем-то крутится тут. Думаю, за ней надо понаблюдать. Уж слишком странно ведет себя эта старуха. Вчера топталась. Сегодня опять приперлась. А зачем? Явно чего-то она тут вынюхивает.

– Возможно, ты и прав, – не стала возражать Ксения, заметив, как интересующая их женщина подошла к решетке и увидев идущих по заснеженной тропинке двух пареньков лет десяти позвала одного из них.

Валерка, как и Ксения, прилип к боковому окну, наблюдая за действиями женщины.

– Интересно, о чем она с ним разговаривает, – произнес он, недоумевая над таким поведением женщины в дорогой шубе. Особенно их с Ксенией заинтересовало когда женщина достала из кармана десятидолларовую купюру, отдала ее пареньку и тот убежал вместе с приятелем.

– Тоже мне благодетельница, – с недовольством проворчал Валерка, не понимая, чего ради мадам в шубе вознаградила детдомовского воспитанника деньгами.

– Не думаю, что это она сделала от щедрот своих, – сказала Ксения, увидев, что убежавший паренек вскоре показался опять. На этот раз он шел не с приятелем, а с худенькой девчушкой лет двенадцати, в которой, приглядевшись, Ксения узнала Юльку.

– Ничего не понимаю, – сказала она растерянно.

– Что ты не понимаешь? – посмотрел на нее Валерка.

– Да вон, – кивнула Ксения на решетку, разделявшую Юлю и женщину в шубе.

Валерка увидел, что женщина в шубе протянув между прутьями решетки руки, схватила девчушку и прижав к себе заплакала. Что она там говорила, отсюда из машины было неслышно, зато хорошо видно. Видно изумленное лицо девчушки, которая стояла точно оцепенев и смотрела на рыдающую женщину в шубе.

– Да. Что-то здесь не так, – сказал Валерка, увидев, что женщина и девчушка отходят подальше от входа на территорию детского дома, чтобы их не заметил охранник с проходной.

– Это уж точно, – согласилась Ксения и вылезла из машины.

– Ты куда? – Валерка выскочил следом. Он подумал, что сейчас Ксения пойдет туда и уж точно все испортит. Но Ксения оказалась умнее.