Текст книги "Марш тысячи ангелов"

ГЛАВА X: СИМФОНИИ УМЕРШИХ ЗВЁЗД

Я стою у окна с решётками, смотрю на фонари и чувствую тоску по чему-то близкому и забытому. Будто мне всё это уже снилось. Будто я уже видел своё будущее, но просто его забыл. Я наслаждаюсь тихими симфониями умерших звёзд пред своим крепким сном.

– Прошёл ещё один день.

***

– Я уже поняла, что не смогу отговорить Вас. Потому что Вам кажется, что терять уже нечего. Никого нет, нет смысла жить, можно и в самое пекло рвануть, верно? – стройную блондинку в белоснежном халате поставили моим новым психологом.

– Верно.

Она была не такой, какими были все предыдущие специалисты, с которыми Империя заставляла контактировать. Но сути это не меняло.

«Я знаю всё, что они будут говорить. Она меня не остановит, и всё это бессмысленно, пустая трата времени». – я знал это ещё перед самым началом нашего сеанса. – «Я найду Орден любой ценой. У меня есть зацепки».

– Вы распустили Легион, Ваша миссия завершена. Там дальше – неизвестность. Не нужно идти туда в одиночку и мстить за своих павших товарищей. Они бы этого хотели для Вас? Такой глупой смерти?

– Они уже ничего не хотят. Они мертвы.

– Не все ведь. С какими людьми за последний год Вы контактировали на регулярной основе? – не унималась девушка.

– Только со своими бойцами и моим наставником. – я почесал бороду, которая у меня очень быстро отросла. – Эта идея возникла и крепко засела в моей голове сразу же после миссии в России.

– В чём цель данной идеи? – она переставила ногу на ногу, после чего у меня внутри что-то сверкнуло.

– Цель?.. Найти улей сектантов и истребить их всех. Очистить этот мир от зла. Они не должны существовать. Я ведь делаю праведное дело. Я осознанно подошёл к этому выбору. Это отнюдь не гнев.

– Вы собираетесь туда, чтобы изменить свой эмоциональный фон, получить выброс адреналина. Но Вы рискуете своим здоровьем, своей жизнью. Кому от этого будет лучше? Будет ли кто-то счастлив при таком развитии событий? Что ждёт Вас после? И ничто в этом мире не стоит самоотвержения, если нет для этого никаких данных вроде неизлечимых болезней.

– Я понимаю. И я по правде ценю свою жизнь и люблю её. Но я свой выбор сделал.

– Что-то Ваши показания не сходятся. Вы говорите, что цените жизнь, но хотите её лишиться. – она пристально смотрела мне в глаза, а я не мог и секунды удержать на ней взгляд. – Никто не знает, что ждёт нас там.

– Я выполнил пожелание моей бывшей девушки, пообщался в кое-то веки с психологом. Неожиданно, конечно. Но Вам я благодарен за верность профессии и доброте.

– Ваша ситуация говорит о том, что Вас больше интересует сама смерть нежели справедливость. Но подумайте, может, Вы не боитесь её не найти, а боитесь, всё-таки, найти?

– Моя смерть – и есть справедливость. Вы мне ничем не поможете. Я самый адекватный человек из всех, кого я знал. Объективно.

– Это субъективно. – она аккуратно перебила меня и отложила свои записи в сторону. – Объективизм – понятие относительное. В абсолюте его не существует. Моя задача, как психолога, предотвратить смерть, раскрыть краски жизни.

– Мне не нужна помощь. Мне не нужны таблетки. Давайте на этом закончим.

– Лекарства прописывает психиатр, я же против медикаментов. Давайте так, предлагаю пари. Пообещайте, что до воскресенья Вы не сдвинетесь с места. И мы проведём один день вместе. Всего один. Если после этого дня ничего не изменится, я отпущу Вас куда угодно и навсегда уйду из психологии.

– Мне очень жаль, но меня ничто не остановит. Спасибо большое за помощь. – я привстал с бежевого кожаного кресла.

– Я ничего не изменила. Кроме того, что заняла час Вашей жизни.

– Сорок три минуты. – поправил её я, посмотрев на свои наручные часы. – Не давите на жалость. Вы пытаетесь помочь. Это самое главное. Я Вам благодарен. Вы нужны людям, как супергерои. Давайте договоримся, Вы никогда не будете сдаваться, а я никогда не перестану курить.

– Неравноценно получается.. Ведь чисто технически, если Вас не станет, то и курить Вы не сможете.

– Но никогда и не брошу, ведь уже умру. – я направился к двери.

– Я с Вами не прощаюсь, мистер Линкольн, а говорю Вам «до свидания».

– Можно на «ты».

– Если мы перейдём на «ты», то наши взаимоотношения изменят свой статус, а значит тот факт отношений «психолог-пациент» утратит свою действительность.

– Я не особо люблю врачей и быть чьим-то пациентом, но как скажете. Удачи Вам, Софи.

Она смутилась и отвела взгляд в окно.

– Это дело становится слишком личным, Уэйн.

– Для кого? – потянувшись к ручке двери, я остановился.

– Для меня. До встречи, mon ami.

– Мой друг? – я слегка улыбнулся и повернулся к ней. – У меня довольно плохо с французским.

– У французов это выражение носит идиоматический характер. Так обозначают людей, которые не безразличны говорящему, если в грубом смысле.. – она встала, подошла ко мне, очень близко, и прикоснулась своей ладонью к моей щеке. – «Я с радостью узнала б Вас получше, коль сердце Ваше было бы свободно, и с интересом тот сюжет, что скручен, читала бы по слову – как угодно…».

***

Когда Тони меня вытащил из горевшего подземного храма, я был не в себе. Я его ударил, а потом всё было как в тумане. Меня повязали, куда-то потащили, повезли.

Я очутился в ужасном месте. На меня давили стены. Я был привязан верёвками к скрипучей койке. Слева стояла капельница. Мне кололи вещество, делающее человека овощем. Уже через секунд тридцать я ловко отвязался, но продолжил лежать в надежде, что они увидят мою осознанность и отпустят меня.

Но меня не отпускали. А потом я и вовсе потерял реальность.

Остались рваные куски, искажённые моменты.

«Ваше состояние нестабильное и опасное для окружающих и лично Вас, сэр».

Моё зрение неимоверно быстрыми шагами падало, самочувствие ухудшалось.

«Меня кто-то хочет убрать. Это заговор против меня или всего лишь паранойя?»

– Наша цель – поставить вас на ноги, мистер Линкольн. Мы не держим Вас тут по своему желанию. Надо потерпеть! – слова очередного психиатра.

– Мне тут не место..

– Почему Вы тогда сюда попали?

«Действительно, почему? Неужели я заслужил быть здесь?»

Со мной лежал мужчина. Он скитался по палате, иногда мечтательно смотрел через решётки на улицу и наблюдал, как падают листья, как льют дожди. Каждый день к нему приходили врачи. Они спрашивали про голоса. Он их слышал. Он постоянно разговаривал с кем-то. Со временем я к этому привык.

Долгое время мы с ним не общались, но это «долго» однажды завершилось. Мы познакомились и стали разговаривать целыми днями обо всём и ни о чём. Мы сидели на полу в туалете и курили его сигареты. Даже иногда смеялись. Мы не могли понять боль друг друга, но вселяли в себя надежду.

Мне кололи лекарства и каждую неделю обещали выпустить, но не выпускали. Я существовал в каком-то кошмаре и сходил с ума. Но я практически не вспоминал своё прошлое и смерть Анны. Это был, пожалуй, плюс. Будто они здесь стирали все мои воспоминания.

В каждой партии в шахматы Данте, так его звали, меня, к удивлению, выигрывал. Но это не было столь важно, ведь мои мыслительные процессы быстрее восстанавливались. Также мы играли в игру «Камень-ножницы-бумага». Так я постепенно возвращал свою реакцию на место.

Они хотели полностью меня добить. Я потерял интерес к своей работе и стал совершенно опустошённым. Они подавили и уничтожили меня.

Я им позволил так думать.

Бумага на камень. Камень на ножницы. Ножницы на бумагу.

В последнюю игру я выиграл его десять из десяти раз подряд. Это игра не построена на удаче. Я видел в доли секунды движение пальцев, чувствовал его психологию и тактику и таким образом успешно парировал каждый ход.

Я вернулся.

Когда меня наконец выпустили, я узнал, что Данте не выйдет оттуда никогда. Он был заключён там пожизненно.

Мне прописали таблетки, и я должен был раз в неделю посещать психиатора. Но я для себя решил освободиться, снять с себя невидимые наручники врачей и исчезнуть с поля зрения людей. Мой путь шёл в Канаду. Настала пора возвращаться домой.

***

Эхо выстрелов прекратилось. Сколько людей погибло сегодня за чужие цели.

Меня повели в наручниках в соседнее от Рейна здание. Я хромал и понимал, что вся нога истекла кровью и, скорее всего, с таким повреждением бегать больше я никогда не смогу. Пусть мне и наложили жгут, остановили кровотечение, но я побледнел до неузнаваемости. Пока мы шли, я смотрел сквозь густой дым на трупы и гильзы, лежащие по всей территории самой высокой башни Америки. Горели машины. Звучали сирены пожарных. Повсюду бегали сотрудники Империи, наёмники, военные, медработники, полицейские и федералы.

Битва завершилась поражением всадников. Благодаря мне. Я совершил сделку с Армстронгом. Всех моих людей должны были отпустить от преследования взамен на помощь в уничтожении Ордена. В Ксеноне я звонил ему. Он на всё согласился. Но я был реалистом и понимал, что в живых меня всё равно не оставят.

Агенты Империи завели меня в тёмное кафе, где были обстреляны все окна. Столики пустовали. Я вспомнил, как в отпуске любил проводить здесь дождливые вечера. Я приходил в это немноголюдное кафе и смотрел футбол, пока на столе остывала чашка чая, из которой выходил пар с лёгким запахом манго. Кто-то мечтает о приключениях, а таким как я хватит и такой обычной жизни. Мирной жизни.

– Это свидание, парни?

Мне ответили плотным ударом по почкам. Я смачно сплюнул кровь изо рта. Меня жёстко посадили на табурет, одиноко стоящий посередине помещения. Напротив дожидался кого-то ещё один.

«Неужто придёт сам Юэн Армстронг? Думаю, нет».

На прощание один из подчинённых императора пнул меня по раненой ноге за остроумие, а затем спешно удалился со своими сослуживцами.

«Очень зря…»

В момент, когда боль притупилась, откуда-то появилась девушка с очень знакомым лицом. На ней красовался чёрный обтягивающий костюм из латекса. Рука в оранжевой кожаной перчатке подвинула табурет ко мне. Все её движения были легки, она точно имела отличную физическую форму.

– Сам Уэйн Линкольн! Какая честь! Гений, гроссмейстер, якобы который просчитывает каждый ход, словно в шахматной партии! – она присела передо мной, ловко вскинув ногу на ногу. – О тебе уже слагают легенды, ты в курсе?

Я уже видел её. И теперь вблизи я её узнал. Она перекрасила волосы в белый. Это мой крайний психолог.

– Софи?.. – кого-кого, а её я никак не ожидал здесь увидеть, потому был отнюдь удивлён.

– Нет. Я – Адель. Адель Томпсон. – она улыбнулась и склонила голову на бок. – Ты прошёл через Ад и снова вернулся к нему в тот день. Этого ты хотел?

– Ты не собиралась меня спасти. Ты желала, чтобы я туда пошёл.

– Тебе-то лучше знать, чего я хотела. Лучше вспомни, какой ты был страстный в моём кабинете. Мы задержали часовой сеанс аж на час, сладкий.

– Значит, и ты подстилка Армстронга. Понял.

– Чтобы кто-то победил, кто-то должен проиграть. Ты проиграл, Уэйн. Нам были известны твои планы. Армстронга здесь нет. Но, будь уверен, он благодарен тебе за все твои заслуги. Ты потерял мать, сестру, отца, а теперь и весь свой Легион.

– Ты ошибаешься.. Адель. Я – и есть Легион.

– Мы добрались до Анны Грант. Она умерла быстро. Огнестрельная рана в голову. Твои друзья её не спасли. Но с тобой всё будет хорошо, малыш, обещаю.

Она знала мои слабые места. Это был удар ниже пояса. Но бьёт ли она правдой или это всё влажные фантазии психопатки?

– Когда я соберу всех, кого знаю, получится целая армия. И вместе с ними я вас уничтожу. Вот моё слово.

– В переговорах выигрывает тот, для кого их исход менее важен. Это самая высшая демонстрация силы, Линкольн. Твои войнушки мне не интересны. Но у меня есть для тебя предложение, актуальное только сейчас. Твоё место рядом с королями, а не на поле боя. Дав…

Прогремел взрыв. Во все стороны полетели осколки. Но в этот раз я остался сидеть на месте и даже не вздрогнул. Блондинка же вскочила и достала крошечный пистолет. На её щеке возникла кровавая царапина.

Как же мне хотелось её сейчас убить.

В кафе ворвался боец с лающей овчаркой. Он что-то сказал Адель, она ему что-то ответила, посмотрела мимолётно на меня и удалилась туда, откуда и явилась. Мужик с автоматом встал около кассы и ожидал нападения на бедное заведение. Собака зарычала на меня и встала в стойке, как боксёр в поединке.

Я почувствовал дрожь под ногами. Раздалась ожесточённая перестрелка. Снова взрывы. Один за другим.

– Ты действительно думаешь, что меня не учили убивать собак? – я спокойно посмотрел на злое до костей животное, сидя всё в тех же наручниках и в том же совсем невыгодном положении. Трещала голова, ныла нога, но я всё ещё держался для чего-то. – Я пожертвую своей рукой, но без единого выстрела прибью твою псину, а потом – и тебя. Спасайся, солдат. Лучше беги.

– Закрой рот! – он наставил на меня свой укороченный АК-74.

«Наверное, хуй у тебя тоже укороченный».

А потом как игрушечный солдатик он упал на пол с отверстием во лбу. Прозвучала ещё пара выстрелов за моей спиной – и собака повалилась на бок за своим хозяином.

– Командир!!

Я вскочил с табурета, повернул голову и увидел своего старого товарища – того самого лучшего алкаша, которого я когда-либо знал. Мы увиделись впервые с распада Легиона. И я был так ему рад. Но за его спиной кто-то промелькнул. Всё случилось быстро и внезапно. В эту секунду я мог только кричать. Оглушающая автоматная очередь пронеслась по всему кафе. Скартеза убили прямо на моих глазах. Уильям Дарквуд – мой старый весёлый друг. Следующая пуля принадлежала уже мне – она влетела в моё плечо. И за один короткий миг всё перед глазами погрузилось в темноту.

ГЛАВА 11: ВОЗРОЖДЕНИЕ

Солнце слепило даже через веки. А ведь обещали пасмурную погоду. Меня разбудила раздирающая боль во всём теле. Во рту засохла какая-то горькая слизь. Я хлопал глазами и не мог понять, почему я лежу в машине на задних сидениях. И она стояла на месте.

Спустя минуту глаза привыкли к свету, и я стал различать всё вокруг. Лобовое стекло было в трещинах, а остальные – затонированы. Салон показался очень знакомым. На водительском сидении находился Тони. Мы стояли в пробке. Я с трудом приподнялся на локтях. Меня всего ломало.

– Ты взял мой Мустанг?

– Наш! – Тони тоскливо усмехнулся, держа одну руку на руле Форда, а другой – прикрывая рот. – Мы выбрались, Линк. Всё позади. Едем домой.. В Аден.

– Что произошло?

– Пуля прошла насквозь, повезло. Я вытащил тебя, перебинтовал твои раны, вколол обезболивающее. До свадьбы заживёт.

– Я не про это. Анну убили?

Он замолчал. Всё стало ясно. Наш любовный треугольник отныне и навсегда раскололся.

К машинам впереди стал подходить полицейский с пистолетом наготове и проверять, кто выезжает на мост.

– Спрячься внизу. И это, на, забери. – Райдер достал автомат Калашникова, протянул мне, а затем приоткрыл окно.

Через боль я засел за сиденьем Тони. Подо мной были пятна крови. Настала очередь проверить и нас. К двери подошёл мужчина в форме.

– Опустите все окна, мистер, приготовьте документы, выйдете из машины и откройте багажник.

– Братуха, у меня миллионы долларов, а меня чуть не грохнули там! Как вы работаете?! Посмотрите на мою тачку! Где моя защита?! Где мои права на жизнь?! За что я плачу налоги? Почему меня чуть не убили в моём же отеле?! Я еду в Бруклин! Позвольте мне вернуться домой! Я просто хочу вернуться домой!

Тони сел ему на уши и истерично заваливал его вопросами, пока полицейский не сказал, чтоб мы проезжали дальше. Пронесло.

Мы медленно двинулись вдоль реки. Моя голова кружилась, как на Американских горках. Я потерял много крови. Хотелось пить. Но я решил усугубить ситуацию и попросил старого друга достать из бардачка пачку сигарет и зажигалку. Я оставлял их в каждой своей рабочей машине для таких вот случаев. Я закурил и откинулся на мягкий подголовник, пытаясь расслабиться и отвлечься от физических мук.

– Ты хотел знать… Да, Линк, Анну убили. Из-за тебя я потерял всё, чёрт возьми! Я подставил под угрозу свою девушку, а её сестра погибла. А теперь мы должны прятаться всю жизнь, потому что теперь мы террористы, ёб твою мать! Пока ты прятался, не знаю, где.. Мир умирал на моих глазах, и я ничего не мог с этим поделать! Ничего, понимаешь?! Мне приходилось работать на них, потому что я больше ничего не умею и не хочу, сука. Я никто без Легиона!

– Мне жаль, Тони, что всё так вышло. – я выпустил дым изо рта. Голова разболелась в два раза сильнее то ли из-за слов Тони, то ли из-за никотина.

– Я вернулся за тобой во второй раз, когда ты снова оказался в дерьме. Скажи спасибо!

– Спасибо. – я взглянул на заполненный транспортом Бруклинский мост. – Лучше стало? Успокоился?

– Я не предавал тебя, Уэйни. Там на шоссе.. И тогда.. У Армстронга были подозрения на Анну. Он знал, что информация об Ордене начала всплывать, и тогда шпион в наших рядах мог бы перевернуть игру не в нашу пользу. Всё произошло внезапно. Поэтому мне нужно было завести роман с ней и убрать её перед миссией, посмотреть, просочится ли что-то без неё. Я не знал, что она была всё-таки причастна к ним, но знал, что тебя она не любила. Она играла тобой. Она тебя использовала, как, в общем-то, и меня. Через неё контролировали самое сердце и мозг Легиона – тебя, Линк, тебя. Таким образом, они знали каждый наш чёртов ход. Она никогда не была настоящей ни с тобой, ни со мной.

– Неважно, кем она была. Всё кончено. – мне становилось всё хуже. – Закроем эту тему.

Грин мёртв. Испанка мертва. Анна мертва. Скартез мёртв. Кто ещё должен стать жертвой этой чёртовой войны?

Наконец мы заехали на мост. Нас пропустил вперёд автобус. Райдер включил местное радио, чтобы как-то отвлечься. Электронная музыка сыграла недолго. Её оборвало экстренное сообщение:

«Внимание, жители Нью-Йорка. В центре Манхэттена прошли организованные теракты. На данный момент угрозы жизни ничто не представляет. Соблюдайте спокойствие. По первым данным предположительно более сотни гражданских лиц пострадало. Погибло двести двадцать четыре человека. Среди них один ребёнок – двухлетняя девочка Лили Кинг. По всему штату объявлен день траура. Террористы были обезврежены спецгруппами международной компании Империя. Разыскивается наёмник с позывным Уэйн Линкольн, глава группировки боевиков, которому удалось скрыться. За любую информацию будет денежное вознаграждение. Звоните на горячую линию…».

Я не мог больше держаться, еле-как выбрался из Мустанга и блеванул, держась за капот чужой машины. Из меня выходила вся желчь. Мне посигналили. Оттуда вылез дедуля. Я подумал, что он будет сейчас орать, но что-то стало происходить на дальней стороне моста. Началась суматоха. Люди бежали прочь со стороны Бруклина. Нас прижали сзади, выехать мы не могли, как и все остальные в этой пробке. Что-то там было впереди.

Знакомый далёкий свист долетел до моих ушей, как на том ледяном озере.

Тони открыл дверцу и привстал, пытаясь разглядеть, что случилось. Затем он торопливо пошёл доставать из багажника бинокль.

Я вытер рот и захромал к нему. Мои конечности не поддавались мне, а боль в ранах усиливалась ежеминутно. Пока я переставлял ноги – всего пару метров, меня чуть не сбили бегущие.

– Что за херня.. – Тони посмотрел в бинокль.

Я выхватил его у друга и взглянул сам на то, как из протаранивших пробку на выезде больших грузовиков выбегали райоты. Секретное оружие Фауста притаранили в многонаселённый город. Разъярённые полулюди-полумертвецы выбегали из грузовых машин и набрасывались на людей, разрывали их на части. Их было сотни. А то и вся тысяча.

Я положил бинокль обратно и достал автомат из багажника. Тони уже схватил свой АК-47, но я взялся за его ствол и опустил дуло вниз. Он посмотрел на меня с непониманием.

На нас надвигалась буря из самой Преисподней.

– Нет, Тони, здесь наши пути расходятся. Помоги всем людям выйти с моста и заездов. Пусть бегут как можно дальше.

– Что ты собрался делать?

– Приказы не обсуждаются, Райдер! – я проверил магазин, снял автомат с предохранителя и перезарядил.

– Узнаю Уэйна.

Я улыбнулся ему и кивнул. Он смотрел на меня ещё секунду, а затем побежал к автобусу, водитель которого не выпускал своих пассажиров.

У меня был план. План, как переиграть всех и выйти из этой партии победителем. Спасти всех никогда не получится, но в этом и был смысл моего плана изначально. Спасти людей от крестового похода Ордена Всадников с минимальными потерями, вытащить Анну из рук Фауста, по его же просьбе увезти её далеко, обеспечить безопасность семье Лиона и выжившим легионерам. И только потом, может быть, остаться в живых самому. Это была моя самая важная миссия в жизни. И последняя. Я понимал это. Но вышло, что вышло. Не идеально, но я должен был попытаться спасти каждого. Ведь кто, если не я? Мой долг этому миру состоял в этом. И пусть я не герой. Я творил ужасающие вещи. Моё имя не будет упоминаться в учебниках по истории. Я не легенда. Но я сделал всё возможное, что мог, и нашёл единство с самим собой благодаря этому.

Я стал выламывать баки у автомобилей, застрявших на мосту. Откручивал крышки и выкидывал их. Пары бензина должны будут сыграть мне на руку. Я отстою до последнего. Как говорится, и один в поле воин.

За мирных людей, чьи жизни забрала и ещё заберёт эта война. Кровавая война королей и титанов, длиною в века.

За моих преданных товарищей, коих я не смог уберечь в битвах за чужие интересы.

За моего учителя – Олда, что воспитывал меня, как отец – своего сына.

За Грина и мою маму. И за сестру – Лили. И за маленькую девочку с конфетой.

За моего лучшего друга – Тони Райдера. И за Клейменса, с кем я начинал этот путь.

И за тебя, Анна. Моя любовь, которую я потерял уже во второй раз. Я всегда буду тебя любить.

И вот я вновь на мосту. Это тот самый мост в небеса из моего яркого сна. Всё это время меня вели сюда знаки. Хоть раньше я и не верил в это. Может, это просто совпадение. А может, и сам Бог ждал меня здесь. Если он, конечно, есть.

Я скинул пустую разгрузку, встал на колено и начал раскладывать магазины к штурмовой винтовке и гранаты из багажника Мустанга. Никогда не любил ими пользоваться, но в этот раз они понадобятся. Арсенала немного, но дела у меня, так или иначе, обстояли неплохо. Мне верилось, что я смогу сдержать этих тварей хотя бы несколько минут.

Я слышал их. С каждой секундой они приближались всё ближе и ближе. Но я был спокоен и даже слегка возбуждён. По моему телу пробежали мурашки, ведь это была моя последняя битва. Больше меня не спасёт ни Михаил, ни Скартез и никто либо другой.

Но я не один. И никогда не был.

Смотрю налево и вижу Грина с сигаретой в зубах, за ним – старина Лион, подошла и мать с моей боевой сводной сестрой, что была готова заступиться за своего младшего братика в любой момент. Все они смотрят на меня и улыбаются. Они здесь, они со мной и будет так до конца.

Передо мной пробегает маленький Рони и игриво виляет своим хвостом. Принцесса Кинг гладит его за ухом. Рядом красуется очаровательная испанка.

Перепроверяю ещё раз магазин и достаю чёрный кукри, кладу его на асфальт к гранатам. В оружейной Адена этих изогнутых клинков у меня десятки. Без этой малышки никуда.

Они уже рядом. Целая разъяренная орда тварей несётся по мосту в нескольких сотнях метров от меня. Но мне они ничуть не страшны. Я готов как никогда.

Смотрю направо, где стоит весь мой Легион. Мои братья, мои сёстры, мои друзья. Двенадцать лучших воинов сего века. Среди них моя Анна. Скар для бодрости делает глоток джина.

А за всеми нами ещё тысяча людей, хороших людей, которых я встречал на своём пути сюда. Они будут биться бок-о-бок со мной. Они дадут мне сил.

Это моя армия.

Это марш тысячи ангелов.

Неделю назад я отправился в неизвестность, далеко за привычный мне горизонт, чтобы потеряться и затем обрести себя вновь. Я хотел найти путь домой. Даже если это никогда и не случилось бы, я бы искал его до самого конца. Дом – это не родные стены, это не город и не страна, это даже не воспоминания, и это отнюдь не люди. Дом – свобода, которую я не чувствовал нигде ранее. Покой, который я так долго искал. Но теперь я понял, что всё это время чертовски ошибался. Свобода.. Она всегда была у меня в руках, просто я не замечал её, когда нужно было только сжать кулак и ни в коем случае не разжимать, не отпускать и не сдаваться. Я был так слеп и глуп. Неважно, где и с кем я находился. Важно, как я смотрел на это.

Теперь я буду сражаться, но будучи уже свободным человеком. Я осознал, что моё предназначение было и есть – оказаться сейчас именно здесь. Я должен это сделать, потому что я могу это сделать. И все мои года жизни, каждый день, каждый выбор, каждый бой, каждый человек, каждая жертва, каждая ошибка.. Всё шло к этому моменту. Сны привели меня сюда. Теперь я знаю.

– Да здравствует Легион.. – я улыбаюсь.

Но я здесь не один.

Ко мне вдруг подбегает Тони и как всегда ухмыляется. Он поворачивается и говорит, как настоящий:

– Ты же знал, что я не уйду?

– Знал.

– Ты всегда всё продумывал, грёбанный манипулятор.

– Ты меня всегда переоцениваешь, Энни.

Наши взгляды пересекаются. Он настоящий. Он улыбается мне в ответ, затем поворачивает голову туда, откуда доносится топот и зверские выкрики. Они идут. Были видны их силуэты, быстро перемещающиеся через пробку из машин.

– Помнишь сериал Ходячие Мертвецы?

– Ну?

– Так вот, Рик Граймс взорвал мост и остановил толпу зомби ценой своей жизни. Тут так же. Они, как ходячие, только резвее. Не подпускай их близко. Ни один райот не должен пройти дальше. – Я достал конфетку из штанов и протянул её своему лучшему другу. – Бери.

– Нет.

– Бери.

– Ладно.

Мы встаём по обе стороны дороги.

– Стреляем поочерёдно. Я первый. – сажусь на колено рядом с запасными магазинами и гранатами.

Мы подпускаем бегущее стадо монстров на двадцать метров. Я отчётливо вижу их мерзкие лица.

«Что же ты натворил, Фауст…».

Даю одиночные выстрелы. Кладу одного, второго, третьего… Двадцать один.. На некоторых тратились две пули.

– Крой! – даю команду я, а сам перезаряжаю свой автомат.

Тони реагирует и сносит ряды зомби. Я жду, пока у него закончатся патроны, а затем включаюсь сам уже по его команде. Эти существа из биолабораторий двигаются не кучно, поэтому нам удаётся провести всего несколько раз такой трюк. Мы бьём их, но где-то теряем дистанцию, и с каждым разом те приближаются к нам на несколько драгоценных метров.

На следующей своей перезарядке я беру гранату, выдёргивая чеку, и закидываю её в толпу. Сразу же вторую – уже чуть дальше, третью – ещё дальше, и четвёртую – максимально далеко. Беру магазины и прячусь с Тони за Мустангом. Проносится оглушающий взрыв за взрывом. Осколки пролетают неподалёку. Вместе с гранатами подрывались и машины.

Троим райотам удаётся прорваться, но Райдер стреляет им в спину. Я меняю магазин и вглядываюсь в дым и огонь. Запахи гари, пороха и горящей плоти ударяют в нос.

На миг кажется, что мы побеждаем, но мутанты, на самом деле, не кончаются. Выбегают новые и новые, один за другим, волна за волной. Мы сносим их очередями, уже не столь короткими. Я меняю позицию и подбираю с асфальта кукри. Про боль и думать перестал.

У Тони клинит Калаш. Перегрелся от бронебойных пуль. Он достаёт свой Вальтер и начинает прицельно стрелять им в головы. Тут я понимаю, что это конец. Их количество не уменьшается, а мы постепенно теряем строй.

Гильзы звонко скачут по асфальту. Мы пока держимся уверенно и просто делаем то, что умеем.

Но вскоре у Тони кончаются патроны в пистолете, у меня – тоже. Я бросаю автомат и беру изогнутый клинок. Остаётся только ближний бой.

«Прости, Тони..»

Я срубаю каждого мощными ударами с больших замахов. С каждым разом кукри становится всё тяжелее, а жжение в плече только усиливается.

Тони меня прикрывает, убивая почти добравшихся до меня людоедов. Под ногами собирается уже целый ковёр из поверженных зомби. Следующего я встречаю ударом ноги и откидываю его от себя, крича от боли.

За ним бегут ещё четверо райотов. Тони накрывают тоже.

Я понимаю, что отступать некуда. Делаю замах и срубаю разом троих. В четвёртом кукри застревает. Он срывает клочок одежды с моего ребра и отбрасывает меня на землю. Ловкость меня ещё спасает и дарит мне пару секунд, чтобы я успел подняться. Но другой мутант врезается в меня и откусывает мне кожу и мясо с руки. Второй разрывает мне мышцу на ноге. Мне наносят смертельные удары, пробегая мимо и прорываясь дальше.

Я лечу вниз.

Так долго.

Жизнь мимолётно пролетает перед глазами.

Я не сдержал их, но подарил невинным людям с моста несколько дополнительных минут, чтобы они спаслись, чтобы они вернулись сегодня домой.

Думаю, это неплохой обмен.

В эту секунду я ощущаю абсолютную палитру чувств: максимальную радость и максимальное горе, максимальную боль и максимальное наслаждение, и всё, что можно было ещё почувствовать.

А ещё в эту секунду пелены я чую чьё-то присутствие. Оно таких внушительных размеров, словно небеса ко мне на расстоянии вытянутой руки.

В этот бесконечный миг я становлюсь близок к чему-то по-настоящему великому и истинному.

Он забирает мою боль.

Я падаю.

***

В сказочном городе разгоралась гражданская война. Мародёры разворовывали магазины и старинные дома. Полиция отстреливалась от повстанцев, вооружённых коктейлями Молотова, ножами и битами. Машинам выбивали окна, на деревья вешали стражей правопорядка и поджигали их, а по трупам бегали, как по земле. Дорога вела в самое сердце всего этого хаоса, но никто не смел меня тронуть.

Моё внимание пало на подростков, что залезли на памятник и отломали голову всаднику на коне. Они кричали и выкрикивали лозунги, которые им внедряла их праведная партия десятилетиями. Я мог бы их всех убить. Порезать их на маленькие кусочки, пошинковать, так сказать, не проронив и капли пота, но так я показал бы мирным жителям, что я страшнее и опаснее всех, кто находился сейчас на улицах некогда великого города.

Так или иначе, всё это было нереально. Я спокойно прошёл насквозь группу спецназа, которая начала стрелять по нелюдям в человеческих шкурах, и добрался наконец до набережной. Я положил руки на парапет и посмотрел на пустые плавающие катера, что остались без своих капитанов. Одинокие скитальцы. Сквозь облака выглянуло солнце, и мутная вода засверкала в лучах света. Подул свежий ветер.

Ко мне подошёл Линкольн и составил мне компанию. Мы любовались видом вместе.

– Мы умираем, Уэйн. – напомнил мне он.

– Я знаю.

– Что будем делать?

– Ничего. Наша война окончена, Линк. – я повернулся к нему полубоком и положил свою руку ему на плечо. – Мы свободны. Век бабочки очень короткий, но даже она успевает насладиться свободой. Чем хуже мы? Давай насладимся ею перед нашим концом.