Текст книги "Велесов овраг"

Глава X

Выбор

Изабель взяла меня под руку, и я не возражал. Она всю дорогу спрашивала меня о чём-то, но я с трудом воспринимал слова, потому что её красота, непринуждённая манера общения и мягкая пластика движений сводили меня с ума. Похоже, общение в стиле лёгкого флирта было для неё естественным.

«Это же моя прабабушка!» – С ужасом подумал я, понимая, что Изабель для меня гораздо более привлекательна, чем Рогнеда.

Она сказала, что видела меня во сне некоторое время назад и спросила про вещь, на которой можно просматривать фотографии. Я сразу понял, что она имеет в виду смартфон, и показал его ей. Заряда аккумулятора как раз хватило на то, чтобы показать Изабель её фотографию и фотографию моей матери. До чего же они были похожи! А как она удивилась, когда я назвал ей возраст своей матери! Изумление, отразившееся на её лице, придало ему какое-то особенное выражение, что вызвало во мне ещё большую волну чувств. Но я во время вспомнил, что она всё-таки моя прабабушка и удержался от того, чтобы не сказать ей прямым текстом, что я её хочу. Ну, зачем она пришла сюда? Я же на самом деле с ума сойду, если она ещё хотя бы полчаса будет находиться от меня на расстоянии ближе километра.

Хотелось бы знать – она напишет о нашей встрече в своём дневнике? Наверное, да. Надо было не фотки рассматривать, а читать дневник, насколько хватит аккумулятора. Но теперь уже поздно, умная мысль, как всегда, запоздала.

Я должен убежать куда-нибудь подальше от Изабель. Интересно, кому-нибудь ещё доводилось хотеть собственную прабабушку? Думаю, вряд ли. Видимо, сержант Аманатидис своими зверскими ударами убил те участки моего мозга, которые наиболее необходимы человеку для того, чтобы считаться нормальным. А ведь ещё совсем недавно я угорал над серией «Футурамы», в которой Фрай, попав в прошлое, стал собственным дедушкой. Видимо, этот старый мультсериал местами не лишён логики и здравого смысла…

– Сабуро! Ты меня слушаешь? – Обеспокоенный голос Изабель вернул меня к реальности.

К этой волнующей выносящей мозг реальности. Ну, до чего же она хороша, моя прабабушка! Нет, нет, я не должен так думать о ней, это безумие, у Изабель есть Луи, они скоро поженятся, а я ещё до этого вернусь домой… или не вернусь… Неважно – всё равно Изабель должна выйти замуж за Луи.

– Сабуро! – Несколько раздражённо повторила моя прекрасная прабабушка. – Да что с тобой? Я уже минут пять пытаюсь у тебя спросить имя твоей матери!

– А… имя матери… Натико. Это японский вариант. А вообще она русская, и её имя…

– Она русская? – Удивилась Изабель, не дав мне договорить. – Интересно! А как она познакомилась с твоим отцом?

– Это очень долгая история и довольно мутная, я как-нибудь потом тебе расскажу.

Разумеется, я соврал – ничего я не собираюсь ей рассказывать. И вообще не хочу больше оставаться с ней наедине, так как не уверен, что в следующий раз смогу сдержать страстный порыв сорвать с неё одежду и…

– Сабуро! Почему ты так на меня смотришь? – Она кокетливо улыбнулась, и у меня мелькнула мысль, что я ей тоже более чем понравился.

– Я… да я просто задумался… О, мы пришли!

Наконец-то, теперь я смогу сбежать от неё хотя бы ненадолго! Я ведь ещё даже не обедал! Так её и скажу. Надеюсь, она не пожелает ко мне присоединиться.

Изабель сказала, что уже обедала, и добавила, что Луи очень хочет со мной поговорить, поэтому она сообщит ему о том, что я вернулся, и вскоре они вместе придут ко мне.

– Ты же не будешь возражать? – Томно уточнила она, проведя пальцем по моей груди.

Я вздрогнул от нахлынувшей волны возбуждения и поспешно отвернулся от неё, проговорив что-то невнятное. Изабель коротко рассмеялась – конечно, она видела, какое впечатление производит на меня, и ей это нравилось. Интересно, она со всеми мужиками так себя ведёт?

Я понял, что совершенно не хочу есть. Рогнеда, прибежавшая на кухню как только узнала, что я вернулся, была этим очень обеспокоена. Она спросила, хорошо ли я себя чувствую, не желаю ли прилечь.

О, да! Я желал бы прилечь, но не один и не с целью поспать. Изабель просто не выходила у меня из головы. Даже в присутствии Рогнеды я не мог перестать думать о невероятно красивой, чарующе томной и не в меру кокетливой французской певице.

«Которая, прежде всего прочего, является моей прабабушкой», – строго напомнил я сам себе.

Я поднялся из-за стола, так ничего и не съев. Только выпил немного чаю с мятой – иначе Рогнеда отказывалась выпускать меня из кухни. Похоже, она начинает проявлять характер – что ж, это ей только в плюс. Но всё равно она – не Изабель. Их даже сравнивать нельзя, хотя они обе очень красивые и точно знают, чего хотят от мужчин. Проблема в том, что Рогнеда всё воспринимает с позиции глубоко религиозного воспитания и моральных принципов Руси тринадцатого века. Ну почему она не может быть хоть чуточку смелее и менее предвзято относиться к случайным связям между мужчиной и женщиной? Тогда бы мне было проще не думать об Изабель, да что там – я бы вообще спокойно мог забыть о своей прабабушке, полностью переключившись на Рогнеду.

Я вернулся к себе в комнату и завалился на диван. Рогнеда взволнованно глядела на меня, не знаю, что предпринять. Но пока она думала, как вернуть меня в нормальное состояние, в дверь, которую я оставил открытой, вошла Изабель, а с ней рыжеволосый парень, показавшийся мне смутно знакомым. Ростом он был пониже меня, несколько уже в плечах, но выглядел постарше, чем я, хотя разница в возрасте, как я узнал позже, у нас с ним составляла всего в два с половиной года.

Имя его было Луи Сен-Лоран, но Изабель называла его Лисёнком. Ну, конечно – это же будущий дедушка моей мамы! Именно от него ей по наследству досталась способность быстро находить выход из неприятных ситуаций и пороть полную чушь с серьёзным видом. Чего, к сожалению, в свою очередь не унаследовал я.

Лисёнок обладал способностью нравиться всем с первого взгляда благодаря своей привлекательной внешности и непринуждённой манере общения.

– Привет, Сабуро! Меня зовут Луи, – сказал он, протягивая мне руку.

Я пожал её, и в тот же миг у меня возникло какое-то странное ощущение, схожее с тем, что я испытывал, дотрагиваясь до Перунова камня в Велесовом овраге.

– Привет, – сказал я.

– Не возражаешь, если я буду говорить по-французски? Русский пока не выучил. – Луи улыбнулся такой чарующей улыбкой, что я просто не смог бы ему возразить, даже если бы не знал французского. – Если что вдруг будет непонятно – Изабель переведёт. – Добавил он, прежде чем я успел об этом попросить. – Но, думаю, этого не понадобится.

Откуда он узнал, что я говорю по-французски? Я же не сообщал ему об этом! Может, Ярик сказал? Скорее всего.

Я старался не смотреть в сторону Изабель. Очень старался. Луи, заметив мои терзания, предложил своей будущей жене пойти вместе с Рогнедой и Ярославом немного прогуляться. Та сразу же согласилась и, взяв Рогнеду под руку, вышла из комнаты, оставила нас с Лисёнком наедине.

– Она непременно напишет об этом в своём дневнике, – сказал он, когда шаги девушек стихли в коридоре.

– Она обо всём пишет, что происходит?

– Да. Старается. И никому свой дневник не показывает.

– А ты тогда откуда о нём знаешь? – Подозрительно на него поглядев, спросил я.

Луи рассмеялся:

– Я видел много раз, как она пишет что-то в тетради, а однажды вклеила свою фотографию. Я спросил, что она пишет, она ответила, что меня это не касается, но при этом дневник был открыт и я успел разглядеть там дату и своё имя.

Мы ещё целый час общались с Лисёнком на разные темы, а по истечении этого времени пришёл Равиль и сказал, что полковник Коваленко желает вдеть Луи по очень важному вопросу.

– Завтра обязательно продолжим наш разговор, – сказал Лисёнок и ушёл вслед за Равилем.

Я, наконец-то, получил возможность прочитать письмо, переданное мне Асаи Тораноскэ.

Сев за тол, я вскрыл конверт и развернул сложенные в четыре раза лист бумаги, исписанный иероглифами с обеих сторон. Письмо не понравилось мне с самых первых слов.

«Милый мальчик Сабуро», – так оно начиналось. – «Я не знаю, откуда ты взялся, но был приятно удивлён, увидев тебя сквозь непонятный зелёный туман, возникший вдруг на дне оврага, по склону которого я, по воле случая, проходил в момент твоего там появления. У тебя довольно милые друзья – паренёк и девушка, я сразу догадался, что они русские, но с мальчиком у тебя наверняка есть родственные связи – думаю, я окажусь прав, предположив, что он племянник твоей матери. Но это не столь важно, так как к делу моему не имеет отношения. То, о чём я хочу тебя попросить, будет нетрудно исполнить, но я щедро вознагражу тебя за выполнение этого небольшого поручения. Если же ты откажешься его выполнить – боюсь, мне придётся тебя заставить сделать это с помощью твоих друзей. Сержант Аманатидис желает обладать Рогнедой – а я могу предоставить ему такую возможность, устранив тебя и твоего брата. Мне это не составит труда – у тебя уже была возможность убедиться, что я способен незаметно появляться и исчезать, когда мне это выгодно. Да, я ниндзя, и я назвал тебе имя, первым пришедшее мне в голову – это ты верно догадался. Но теперь перейдём к делу.

Мне всего лишь нужны копии некоторых документов, которые сержант Аманатидис привёз вчера из штаба генеральной разведки и документов, что доставили сегодня от генерала Арно из Франции твои новые друзья – Луи Сен-Лоран и Изабель Морель. Тоже, кстати сказать, весьма интересная пара. Я прошу тебя, милый Сабуро, сфотографировать эти документы на твой, как ты называешь его, смартфон (это слово в виде исключения Тораноскэ написал латиницей). Да, я хорошо осведомлён обо всём, что тебя касается. Если ты не сможешь его зарядить снова – попроси Ярослава одолжить тебе свой – у него тоже ведь такой есть.

Фотографии ты сможешь сделать в тот момент, когда полковник Коваленко попросит тебя перевести на русский кое-какие документы, украденные у моего прямого начальства. Он хранит все документы в одной папке, так что искать тебе долго не придётся. Затем я прошу тебя переписать информацию с фотокопий документов, переведя её на японский язык – тогда никто не догадается о том, что это за документы, ведь кроме тебя и твоего родственника Ярослава в штабе полковника Коваленко больше нет людей, умеющих хорошо читать иероглифы.

Думаю, я весьма чётко изложил свою небольшую просьбу и надеюсь, что получу от тебя ответ завтра в шесть часов вечера, на том же месте, где мы с тобой сегодня повстречались.

Да, и ещё – я не один ниндзя в этом городе. Так что не пытайся кому-то сообщать о нашей встрече и переводить текст этого письма. Подумай о своих друзьях – ты ведь настоящий самурай, а, значит, прежде всего, должен защищать близких тебе людей. Никто не причинит им вреда только в случае твоего согласия на моё предложение, либо в случае твоей смерти. Но, думаю, ты ещё не готов умирать, так что надеюсь на твой положительный ответ».

Я перечитал письмо три раза. А потом ещё в течении полутора часов сосредоточенно соображал, как должен поступить. Этот Тораноскэ, как он себя назвал, оказался весьма хитрой скотиной. Он действительно очень чётко изложил всё, что хочет от меня, в этом письме. Хочет облегчить себе выполнение задания за мой счёт и совершенно не оставляет мне выбора, открыто угрожая близким мне людям.

Похоже, я всё-таки немного люблю Рогнеду, поскольку меня больше всего волнует, что будет с ней в случае моего отказа выполнить требование Тораноскэ. Я не могу и мысли допустить о том, что сержант Аманатидис будет дотрагиваться до неё. Только я имею на это право! Я и никто больше!

Этот чёртов ниндзя, просто не оставляет мне выбора! Как же он хорошо всё продумал – я не смогу сдать его полковнику Коваленко даже в том случае, если сделаю то, о чём он просит, потому что в этом случае мне придётся сознаться, что я передал ему копии документов. Так что же делать?

Выход только один. Я сейчас возьму пистолет, который мне дал Тораноскэ – «пригодится!» – так он сказал. Действительно, в этом он тоже оказался прав. Так, пистолет в моей руке. Остаётся только поднести его к виску и спустить курок. Сейчас. Вот так, как в кино делают. Нет, я не могу, я же не написал предсмертное стихотворение, а без этого настоящий самурай не может совершить преднамеренное самоубийство. Так, вот оно – кажется, готово. Стиль не совсем соответствует тому, что я читал в книгах о самураях, зато написано иероглифами по-японски, и, главное, чтобы Ярослав понял, что я поручаю ему Рогнеду. Рогнеду, которой мне уже не доведётся сказать о том, что я её люблю.

 
Не слышно ветра в ветвях
Деревьев, сокрытых туманом.
Не видно, куда утекает
Вода, что бьёт из ключей.
И только за милую страх,
Навеянный дерзким обманом,
Безжалостно сердце сжимает
Холодной рукою своей.
 

Конечно, я мог бы и лучше написать, но времени нет. Если я не сделаю этого сейчас – то уже никогда не решусь. Итак, пистолет у виска, курок взведён, палец на спусковом крючке…

До встречи в аду, Асаи Тораноскэ!

Глава XI

Из дневника Изабель Морель, часть шестая.

9 апреля 1942 года.

Ну и беспокойный же выдался вечер…

Сразу по возвращении в штаб полковника Коваленко, я разыскала Лисёнка, увлечённо беседовавшего с Ярославом, и отвела его к Сабуро. Тот был так взволнован моим присутствием, что это заметил даже Лисёнок и попросил меня пойти куда-нибудь с Рогнедой и Ярославом. Я согласилась, несмотря на то, что мне было интересно, о чём они будут говорить. Но, с другой стороны, мне хотелось научить Рогнеду правильному поведению с мужчинами. Поэтому, вопреки пожеланию Луи, на прогулку мы с ней отправились без Ярослава.

Рогнеда внимательно слушала мои рекомендации по поводу причёсок, одежды, макияжа, а также ведения разговора и применения различных жестов при общении с теми или иными мужчинами, в зависимости от их возраста, характера и социального положения.

«Ты не должна бояться своей привлекательности, наоборот – старайся использовать свою внешность себе на пользу», – сказала я Рогнеде. – «От мужчин можно получить многое, почти ничего не предоставляя взамен».

«Но это же неправильно, если мне что-то дают, я должна дать что-то не менее ценное», – ответила она, изумившись моим словам.

Это просто невероятно! Она как будто не из нашего века, а откуда-то из далёких времён! Такая наивная, такая целомудренная, такая неопытная!

«Когда мужчина дарит тебе дорогой подарок – предположим, серьги с изумрудами – он ждёт от тебя взамен только ласковых объятий, согласия потанцевать с ним, выпить бокал вина и, возможно, надеется на поцелуй. На большее он в первый раз и не рассчитывает. Всё остальное ты вольна дать или не дать ему по собственному желанию. Если он хорош собой и тебе выгодно знакомство с ним – надо намекнуть ему, что поцелуем дело не ограничится, если он окажет тебе какую-то услугу или даже подарит что-то ещё ценное для тебя». – Объяснила я Рогнеде.

Кажется, она уже начала кое-что понимать, потому как задала вопрос, которого я от неё не ожидала:

«А как ты думаешь, если я укорочу платье, накрашу глаза и научусь смотреть и двигаться как ты – Сабуро это понравится?».

«Я думаю, это было бы не лишним, если хочешь его заполучить», – улыбнулась я, радуясь, что Рогнеда готова следовать моим рекомендациям. – «Но ты должна понимать, что это сделает тебя более привлекательной и для других мужчин».

«Я хочу нравиться только ему, потому что он нравится мне. Я, наверное, даже могу сказать, что люблю его. Это так странно – он же не славянин. Я когда-то боялась таких, как он, а теперь даже думаю грешным делом, что любила бы и желала его, даже не будь он христианской веры».

Поистине, странные речи довелось мне услышать от Рогнеды, но я понимаю, что она всего лишь высказывала мне свои мысли, говорила то, что считает истинно верным и правильным.

«В современном Мире не имеет значения, какую веру исповедуют любящие друг друга люди», – попробовала объяснить я Рогнеде. – «Если они понимают и ценят друг друга, то неважно, каковы особенности вероисповедания каждого из них. Если и любовь истинна – ни один из них не станет насильно заставлять другого исповедовать его религию».

«Возможно, ты права – ведь если Господь допустил их любовь, то в этом кроется неведомый Замысел, ведь так?»

«Да. Всё свершается по воле Божией. И любовь – это его великий дар людям. Хотя иногда ради этой любви приходится делать вещи, которые, на первый взгляд, кажутся неприемлемыми и даже отвратительными…»

«Какие вещи?»

Я подробно рассказала Рогнеде о том, как помогла солдатам генерала Арно захватить в плен немецкого лейтенанта Антона Майера. Девушка слушала меня то с изумлением, то восхищаясь моей смелостью, а порой осеняла себя крёстным знамением.

Так, за разговором, мы подошли к дому на краю деревни Дьяково, в котором жила Авдотья Коваленко – мать полковника Андрея Коваленко и сестра моей бабушки.

Она не очень-то удивилась нашему приходу – час назад у неё побывал сержант Аманатидис и сообщил, что в штаб прибыли Изабель Морель и Луи Сен-Лоран, и что Изабель приходится ей внучатой племянницей.

Авдотья была безмерно счастлива видеть меня, расспрашивала о моей матери и бабушке. Узнав, что они и их мужья погибли на войне, она огорчилась, но сказала, что будет молиться за упокой их душ. Спросила так же, не вышла ли я замуж. Я ответила, что не вышла, но у меня есть любимый мужчина.

«Самая крепкая любовь – эта та, которую удаётся пронести через пламя войны», – так сказала Авдотья. – «Берегите свою любовь и друг друга».

Я обещала, что сделаю всё возможное для этого.

Авдотья угостила нас чаем из трав, а потом принесла карты и начала гадать. Моя бабушка тоже умела гадать на картах, но я так и не научилась этой премудрости. Да мне, в общем, это и не нужно – у меня есть Луи, он лучше всяких карт умеет предвидеть будущее. Тем не менее, расклад Авдотьи показался мне весьма интригующим и явно предупреждал об опасности, но кому эта опасность грозила, было неясно.

«Смерть поджидает в овраге того, кто ушёл от неё однажды», – прокомментировала Авдотья, указывая на несколько карт. – «Ужасные думы терзают душу юноши, но выбор нелёгкий свершится уже сегодня».

«Ох, как всё жутко», – Рогнеда перекрестилась, испуганно глядя на разложенные карты. – «Авдотья Никитична, а это вот что же значит?» – Она указала на бубновую даму и выпавшую с ней рядом даму пик. – «Вот тут и цифры ещё вокруг. А вот валет пиковый – кто это?»

«Дама бубновая – это ты, Рогнедушка. Валет – возлюбленный твой, а вот пиковая дама – женщина очень сильная, колдовскою мощью наделённая, да Мир этот уже давно покинувшая. Но оставила она тебе вещь ценную, коей ты можешь указать путь своему милому».

Я ничего не поняла в этих смутных объяснениях, но Рогнеда вдруг как-то побледнела и несколько раз вздохнула прерывисто.

«Из нитей льняных, впитавших волшебного зелья, девичий пояс ведунья у края оврага сплела». – Прошептала она. – «Ровным числом этих нитей – две тысячи тридцать девять…»

Видимо, это строчки какого-то стихотворения, по ритму и содержанию напоминающие часть какого-то предсказания. Мне хотелось спросить у Рогнеды, что это за стихи, но она выглядела настолько погружённой в себя, что я решила оставить все вопросы на потом, когда она выйдет из этого состояния.

Авдотья прокомментировала остальные карты, но там уже не было ничего интересного для меня. Едва она успела собрать колоду, в дверь постучали, и я услышала голос солдата по имени Равиль:

«Никитична! Девушки у тебя?»

«Да, милок, у меня», – отозвалась Авдотья, открывая дверь. – «Чаю выпьешь с нами?»

«Спасибо, Никитична, да некогда, полковник срочно просит Изабель и Рогнеду вернуться, дело неотложное возникло».

Равиль был чем-то обеспокоен, и его настроение передалось мне и Рогнеде. Мы тут же вскочили из-за стола, попрощались с Авдотьей и едва ли не бегом кинулись за ним к штабу полковника Коваленко.

Мы спросили у Равиля, что случилось, но он только ответил, что полковник и Луи сами всё нам расскажут. То, что он упомянул имя Лисёнка, ещё больше заставило меня волноваться.

Я первая влетела в двери здания штаба и побежала по коридору туда, где слышались голоса. Доносились они из комнаты, в которой я несколько часов назад оставила Сабуро и Лисёнка.

Я вбежала в комнату, и взору моему предстала картина, достойная воплощения в кульминационной сцене шпионского фильма: Ярослав, Лисёнок и полковник Коваленко втроём пытались отобрать пистолет у Сабуро, который тот ни за что не хотел отдавать. Они, придавив его к полу коленями, заламывали ему руки за спину, но Сабуро отчаянно сопротивлялся. По-видимому, это продолжалось уже довольно длительное время, так как все четверо уже порядком устали, но сдаваться никто из них не собирался. Наконец, Ярослав догадался схватить Сабуро за волосы и пару раз стукнуть лбом об пол. Пистолет то час же выпал из его руки, и полковник Коваленко подобрал оружие. После этого помог Лисёнку и Ярославу перетащить Сабуро на диван.

«Сабуро!» – Крикнула Рогнеда и подбежала к нему.

«Что произошло? Что всё это значит?» – Спросила я.

«Да так, ничего особенного», – ответил Лисёнок. – «Сабуро пытался покончить с собой и ему почти удалось. Но пистолет дал осечку, а я вовремя проходил мимо и помешал ему попытаться выстрелить второй раз. А Ярослав сразу догадался попросить Равиля бежать за полковником».

«Я и не знал, что мой братец такой сильный», – добавил Ярослав. – «Я думал, он меня с собой прихватить собрался за компанию на тот свет».

«Почему он решил так поступить и откуда у него пистолет?» – Я посмотрела на Лисёнка, надеясь получить ответ.

«Вон там, на столе – видишь? Письмо, адресованное Сабуро, и его собственные предсмертные стихи, прочитай, и всё поймёшь». – Только и сказал он.

Я подошла к столу, взяла оттуда два листа бумаги с иероглифами на них, тут же положила на место и снова повернулась к Лисёнку:

«Ты издеваешься?» – Спросила я. – «Если не хочешь ничего мне объяснять – так и скажи!»

«Изабель, мы сами не знаем, что произошло», – сказал полковник Коваленко. – «Подождём, пока Сабуро будет в состоянии сам всё объяснить».

«Да, пожалуй». – Согласилась я, но тут до меня дошло, что Лисёнок говорил о предсмертных стихах Сабуро – откуда он узнал, что он их написал? – «Лисёнок! Ты видел это? Да? Ты знал, что он попытается застрелиться, прочитав какое-то письмо?»

«Ну, в общем, да», – признался Луи. – «Но подробности лучше узнать у него самого».

Я согласилась с ним и приблизилась к Сабуро и склонившейся над ним Рогнедой. Она обнимала его одной рукой, а другой гладила по волосам и неразборчиво шептала что-то. Я прислушалась и разобрала следующие слова:

«В овраге, что древнюю силу богов сохраняет, тот пояс, сожжённый в огне над водою ручья, дорогу укажет потомку восточных князей…»

Наверное, это было продолжение того стиха, что она произнесла в доме Авдотьи, услышав комментарии к раскладу карт. Если не забуду, спрошу у неё, что значат эти слова. А ещё очень надеюсь, что Сабуро к утру придёт в себя хотя бы настолько, чтобы суметь объяснить своё странное поведение.