Текст книги "Велесов овраг"

Глава VIII

Шпион

Я проснулся от того, что почувствовал осторожное прикосновение к своему лицу, безжалостно избитому сержантом Аманатидисом. Чьи-то тонкие пальцы нежно наносили на мою кожу какую-то мазь, а ласковый голос не вполне разборчиво шептал какие-то слова. Я попробовал открыть сразу оба глаза и, к моему удивлению, мне это удалось.

Рогнеда встретила моё пробуждение смущённой улыбкой:

– Доброе утро.

– Уже утро? – Удивился я. – А какое сегодня число?

– Девятое апреля тысяча девятьсот сорок второго года от Рождества Христова, – ответила Рогнеда. – Ты проспал почти шестнадцать часов. Я уже начала беспокоиться. Но полковник Коваленко не позволял тебя будить. Поэтому я слушала, что рассказывал мне Ярослав. Он столько удивительных вещей мне поведал! Но кое-что из них я уже увидела сама, выучила много интересных слов, научилась определять время по часам со стрелками и даже пользоваться электричеством! – Гордо сообщила девушка.

Я улыбнулся. Кривая, должно быть, вышла улыбка – левая сторона лица отказывалась мне подчиняться. Я попробовал приподняться на диване, на котором лежал – получилось. Я медленно сел – голова немного кружилась, но, в общем, жить можно.

– Я хочу тебя поблагодарить за то, что защитил меня от сержанта Аманатидиса, – произнесла Рогнеда и покраснела. – Никто никогда не вступался за меня. Только ты. Теперь ты можешь просить у меня всё, что пожелаешь – я исполню!

– Всё-всё? – Уточнил я и, когда она утвердительно кивнула, добавил: – сейчас я был бы не прочь побриться. Вымыться, конечно, тоже бы не помешало, но, надо полагать, с водой тут напряг, особенно с горячей. Интересно, а бритвы у них очень острые?

Рогнеда пообещала исполнить мои пожелания, и через полчаса всё было организовано по высшему разряду – она даже сама меня побрила, так как я, честно говоря, немного побаивался опасной бритвы. Ну, знаете, такая, складная, на подобии той, что была у демона-парикмахера с Флит-стрит Суинни Тода, которого весьма неплохо сыграл в экранизации одноимённого мюзикла Стивена Сондхайма Джонни Депп.

Ярослав, пришедший поинтересоваться моим самочувствие и случайно ставший свидетелем этого действа, откровенно признался, усаживаясь на столе:

– Мне аж завидно, что сержант Аманатидис вчера устроил тебе допрос с пристрастием!

– Пойди, скажи ему об этом, думаю, он будет рад возможности опробовать свои методы на тебе, – ответил я.

– Как-нибудь в другой раз. Кстати, тебе привет от полковника Коваленко, он просил тебя зайти к нему, как только приведёшь себя в порядок. Я тебя даже провожу.

Рогнеда осторожно вытерла мне лицо полотенцем и в течение нескольких секунд смотрела мне прямо в глаза. Я с трудом поборол в себе желание поцеловать её, хотя, думаю, она бы против этого не возражала. Но меня ждал полковник Коваленко.

– Где мои часы? – Спросил я, внезапно обнаружив их непривычное отсутствие на своём левом запястье.

– Вот, на столе, – ответил Ярослав. – А ты не хочешь поинтересоваться, где твой смартфон?

Вот, чёрт! А ведь действительно! Последний раз я видел свой мобильник вчера вечером, лежащим на столе в комнате для допросов, куда его кинул сержант Аманатидис. Конечно, если кто-нибудь им и заинтересуется, то не разберётся, что это такое – аккумулятор сел, а зарядное устройство осталось в далёком две тысячи тридцать девятом году. По крайней мере, я надеялся, что никто не додумается подзарядить мой смартфон при помощи батарейки в 4,5 вольта и пары проводков.

– Он тут всё равно особой ценности не представляет, – ответил я и попросил Рогнеду принести какое-нибудь зеркало.

Она исполнила мою просьбу, и я, взглянув на себя, ужаснулся собственному виду. Аристократическая белизна моего лица с правой стороны оставалась не тронутой, а вот на левой стороне преобладали всевозможные оттенки фиолетового, и самый тёмный из них – почти чёрный – приходился на верхнюю скулу.

– Красавец… – Сказал я сам себе, возвращая зеркало Рогнеде.

Ярослав усмехнулся, слез со стола и подал мне мои часы:

– Пойдём, что ли, к полковнику?

– Пойдём. – Я застегнул часы на запястье и пошёл следом за братом в кабинет полковника Коваленко.

Андрей Александрович отозвался на наш стук коротким «войдите». И я вошёл. Ярослав остался в коридоре, аргументировав это тем, что его не приглашали. Что ж, логично.

– Здравствуйте, товарищ полковник, – поздоровался я, захлопнув за собой дверь.

– Здравствуй, здравствуй, товарищ Кодзуки. Как самочувствие? – Полковник оторвал взгляд от стола, на котором просматривал какие-тио бумаги, и с улыбкой посмотрел на меня.

– Ничего, спасибо.

– Проходи, садись. – Он указал мне на стул, стоящий возле стола напротив него и пододвинул ко мне мой смартфон. – Это, кажется, твоё?

– Да. Моё.

– Что это? Как работает?

– Это типа телефона, но сейчас он разряжён и не включится, – ответил я, поразмыслив секунду.

– Ты можешь зарядить?

И что я должен делать? Сказать, что без зарядного устройства ничего не выйдет, или признаться, что всё же могу ненадолго вернуть смартфон в рабочее состояние?

Полковник Коваленко терпеливо ожидал моего ответа в течение целой минуты. Наконец, я решил сказать ему правду:

– Могу, если вы найдёте батарейку на четыре с половиной вольта и два проводка.

Он нашёл. Вытащил из ящика стола фонарик, работающий как раз от нужной батарейки, моток медной проволоки, изоленту и кусачки. Я вытащил батарейку из фонарика, собрал нехитрое зарядное устройство и включил смартфон.

– Только здесь по нему нельзя позвонить, – предупредил я. – Вот, видите – пишет, что нет сети. Но мы можем послушать музыку и посмотреть фотки, которые тут есть.

– Занятная штука. – Смеясь, сказал Андрей Александрович, с интересом следя за сменой картинок на экране смартфона. – Откуда ты вообще взялся, а, Кодзуки? Ты и Ярослав сильно отличаетесь от всех, кого я знаю. А эта девушка, Рогнеда, как будто вообще не из мира сего.

– А вы мне поверите, если я скажу правду, товарищ полковник?

– Ты говори, а я попробую.

И я сказал. Я ему всё рассказал, не рассчитывая, что он поверит хотя бы одному моему слову о том, как два дня назад мы с Ярославом наблюдали падение обломка шаттла на дно Велесова оврага, как после этого обнаружили в зелёном тумане Рогнеду, убежавшую от монгольских всадников. Как, наконец, туман рассеялся, перед этим перенеся нас в тысяча девятьсот сорок второй год.

Полковник слушал меня, не перебивая, периодически разглядывая фотографии в моём смартфоне. Когда я замолчал, он вернул мне мобильник и впервые за всё время нашего знакомства назвал меня по имени:

– Сабуро, в это трудно поверить, но я уже слышал о подобных явлениях, случавшихся раньше в Велесовом овраге. А ещё эта штука… как, говоришь, называется?

– Смартфон.

– Да, этот смартфон. Японский, да? «Сони»? Интересная технология… В общем, я тебе верю, как бы фантастично всё это ни звучало. Но сержант Аманатидис в любом случае будет всем говорить, что ты – японский шпион. Быть может, он не обратил бы на тебя никакого внимания, но ему нравится Рогнеда, а ты мешаешь ему с ней сблизиться. И он тебе завидует.

– Почему? С какой стати?

– Ты красивый и благородный юноша, и Рогнеда не скрывает, что ты ей нравишься. А Спироса это бесит – он неплохой солдат, но в амурных вопросах не терпит конкуренции.

Так вот в чём дело! Сержант Аманатидис просто ревнует! И почему я сам не догадался? Хотя мне вообще не до того было, да, честно говоря, и сейчас не особо волнует, из-за чего именно сержант хочет меня убить. Просто я должен не дать ему это сделать. Но как? Вариант только один: как можно скорее найти способ вернуться в две тысячи тридцать девятый год. И опять возникает вопрос – «Как это сделать?», на который пока нет ответа.

Мы с полковником ещё немного поболтали на разные темы, после чего он пожелал мне хорошего дня вернулся к работе со своими бумагами, сказав, что я могу совершенно свободно бродить по окрестностям Дьяково и Коломенского, но должен остерегаться встречи с сержантом Аманатидисом. Я поблагодарил его за заботу и отправился на поиски Ярослава и Рогнеды с тем, чтобы пригласить их прогуляться к Велесову оврагу. Но они были заняты – готовили еду для солдат полковника Коваленко. Точней, готовила, в основном, Рогнеда – Ярик только давал ей «умные» советы по части применения консервного ножа и пользования газовой плитой.

Решив не отвлекать их от этого важного дела, я отправился к оврагу один. Вопреки моим ожиданиям, сержант Аманатидис мне по дороге так и не встретился, и это было очень хорошо – моя нижняя челюсть до сих пор отзывалась резкой болью при одном воспоминании о его всесокрушающих кулаках.

Я неспешно брёл вдоль ручья, протекающего по дну Велесова оврага, направляясь к Перунову камню. Мне надо было ещё раз обдумать все возможные варианты того, как заставить появиться таинственный зелёный туман, и я надеялся, что Перун подаст мне какой-нибудь знак или даже идею того, как это сделать.

Камень был тёплым – лучи солнца, ярко сиявшего на безоблачном небе, уже успели согреть его поверхность. Я улёгся на нём, закрыв глаза, ощущая всем телом, как поток энергии, поднимаясь от самой земли, проходит через толщу этой неизвестного мне состава породы и, отдавая мне часть своей силы, уходит дальше наверх, в самый Космос.

Не знаю точно, сколько времени я пролежал вот так, пытаясь сосредоточиться на мысли о том, как нам с братом и Рогнедой снова оказаться в две тысячи тридцать девятом году. Стоп. Вот оно! Рогнеда не была с нами в две тысячи тридцать девятом году! Попав в туман, она сразу переместилась сюда, в тысяча девятьсот сорок второй, и тут же оказались и мы с Ярославом. Наша встреча состоялась уже здесь. Седьмое апреля тысяча девятьсот сорок второго года было пунктом назначения и для неё и для нас, едва мы оказались в зоне воздействия этого тумана!

Как я не подумал об этом раньше? Что там Рогнеда говорила – ведунью забросали стрелами, она упала в овраг… Наверняка, при ней были какие-то ведьмовские штучки типа ритуального кинжала и магических снадобий, являвшимися, скорее всего, какими-то химическими соединениями, чей контакт с водой в ручье и вызвал образование зелёной субстанции, именуемой туманом. То же самое произошло и во время падения обломка шаттла в нашем с Яриком времени – реакция химических соединений при взаимодействии с той же водой в ручье.

Я сейчас сломаю себе мозг этими своими псевдонаучными измышлениями. Вот моей отец смог бы во всём этом разобраться, он хорошо знаком с наукой химией. Но его здесь нет. Так что придётся думать самому, хоть это для меня и не привычно.

Почему именно седьмое апреля тысяча девятьсот сорок второго года? Почему не май сорок пятого или, например, не февраль семнадцатого? Ну, ладно, это мне не так уж интересно знать. Мне больше интересно другое – как вернуться в две тысячи тридцать девятый?

Я открыл глаза, поднялся с камня и неспешно направился обратно. Не успел я пройти и пяти шагов, как передо мной, будто бы ниоткуда, возник незнакомый мужчина. На нём был чёрный кожаный плащ и шляпа, скрывающая верхнюю часть лица. Он чуть сдвинул её на затылок, давая мне возможность увидеть его узкие карие глаза, и слегка улыбнулся.

– Коннити ва, – поклонившись, произнёс незнакомец японское приветствие.

– Коннити ва, – с удивлением ответил я и добавил на том же языке: – вы кто?

– Асаи Тораноскэ.

Я окинул его недоверчивым взглядом, даже не думая представляться в ответ. Но, как оказалось, в этом не было необходимости – господин Асаи был прекрасно осведомлён:

– Господин Кодзуки, прежде всего я хочу сказать, что счастлив встретить здесь, в этой чужой стране своего соотечественника.

Мне сразу не понравился этот «счастливый соотечественник», ужасно не понравился, хотя и пытался казаться дружелюбным. Я даже пожалел, что поблизости нет сержанта Аманатидиса – уж он бы сразу определил в нём японского шпиона и применил к нему все известные методы дознания прямо на месте.

Словно прочитав мои мысли, Тораноскэ продолжил свою речь:

– Я следил за вами с самого первого вашего появления здесь. И очень сожалею, что не смог вмешаться, когда сержант Аманатидис устроил вам допрос. Но, как вижу, его начальник – умный человек, и сразу понял, что вы не представляете никакой опасности.

– Чего вы от меня хотите, господин Асаи? – Спросил я, так как мне надоело слушать его пространственные объяснения и рассуждения.

– Я хочу помочь вам избежать вам возможных неприятностей в дальнейшем, а взамен лишь прошу о небольшой услуге.

Этот господин Асаи явно затеял что-то нехорошее. Похоже, он и в правду был японским шпионом. Где же этот Спирос, мать его, когда он так нужен? Я даже готов простить ему вчерашние побои, если он тут же появится здесь. Но он не появлялся. Я вернулся к Перунову камню и сел, намереваясь всё же выслушать предложение Тораноскэ. Тот пристроился рядом со мной, вытащив из внутреннего кармана плаща небольшое конверт, протянул его мне.

– Прочтите, когда вернётесь в штаб полковника. Завтра вечером, в семь часов, я буду ждать здесь вашего решения. А теперь я должен идти. Вот, возьмите, – он протянул мне небольшой пистолет. – Шесть патронов. Может вам пригодится, даже если вы не согласитесь с моим предложением.

Я взял всё, что дал мне господин Асаи и спрятал в карманах гимнастёрки. Оружие действительно не было лишним в этом опасном году, особенно если по близости ошиваются такие типы, как сержант Аманатидис. Или как этот самый Тораноскэ. Кстати, я сомневаюсь, что он назвал своё настоящее имя.

Когда я снова посмотрел туда, где только что сидел господин Асаи, его там уже не было. Но вдоль ручья ко мне стремительным шагом приближалась какая-то девушка. Я поднялся ей навстречу, но она вдруг остановилась, не дойдя до меня несколько метров. У меня было такое ощущение, что я уже где-то её видел. Вот только где?

Понимание пришло неожиданно – она была похожа на мою мать. А ещё я видел её фотографию, вложенную в дневник моей прабабушки.

– Я тебя знаю, ты – Изабель! – Сказал я и тут меня настигло осознание того, что она специально пришла сюда, чтобы встретиться со мной.

Откуда она знала, что я буду здесь в это время? Я никому не говорил, куда направляюсь! Я приблизился к ней на шаг, и она, улыбнувшись, протянула мне руку:

– Сабуро! Сабуро, это ты! Пойдём же, пойдём скорее! Луи хочет поговорить с тобой! И я тоже!

Луи? Луи Сен-Лоран? Поговорить со мной? О чём же? Ну почему я не успел дочитать дневник прабабушки до конца прежде, чем оказался здесь?

Глава IX

Из дневника Изабель Морель, часть пятая.

9 апреля 1942 года.

Два дня назад мы с Лисёнком оставили самолёт в Беловежской пуще, неподалёку от города под названием Хайновка, расположенного почти у самой границы Польши и Беларуси.

От Бреста до Минска ехали на грузовике, угнанном у немцев, чей штаб располагался неподалёку от здания вокзала. Благодаря экстрасенсорным способностям Лисёнка незаметно угнать машину не составило труда. Грузовик был новым и мог разгоняться до восьмидесяти километров в час.

Я предупредила Лисёнка, что если он будет гнать на полной скорости, то машина сломается, так же как и тот «Мерседес», что заглох у нас в лесу близ Рибовийе в ночь на двадцать первое марта.

«Тогда я угоню ещё одну машину», – со смехом ответил Лисёнок.

Несмотря на то, что Луи старше меня на три месяца, он часто ведёт себя так, будто ему не двадцать три года, а лет пятнадцать. С одной стороны, это выглядит мило и забавляет меня, но когда, по моему мнению, следует проявить серьёзное отношение к какому-то делу, это начинает меня беспокоить, а порой даже раздражает. И я знаю, что Лисёнку это прекрасно известно, но он никак не желает слушать меня, когда я прошу его более серьёзно относиться ко всему происходящему.

Вчера мы благополучно пересекли границу России и пересели на поезд, идущий в Смоленск. В Смоленске нас задержали солдаты Советской армии. Их командир вежливо попросил нас предъявить документы, удостоверяющие личность. Мы показали свои паспорта и объяснили, кто мы и куда направляемся. Нам сначала не поверили – что вполне естественно. Но Лисёнок, применив свои экстрасенсорные способности, довольно быстро убедил их, что мы не вражеские шпионы, и нам надо срочно попасть в Москву и встретиться с полковником Андреем Коваленко по специальному заданию нашего генерала Жозефа Арно.

Нам повезло – советский командир был наслышан о Жозефе Арно и лично знаком с полковником Коваленко. Он пожелал нам успешно добраться до места назначения и даже предоставил для этого автомобиль с водителем, велев тому заодно тоже кое-что передать полковнику в Москве.

Сегодня около полудня мы прибыли в деревню Дьяково. У дверей здания, в котором располагался штаб полковника Коваленко, нам встретился симпатичный молодой человек, назвавшийся сержантом Аманатидисом. Он любезно предложил проводить нас к полковнику. Несмотря на то, что внешне сержанта можно было назвать даже красивым, я чувствовала в нём какую-то скрытую ярость, злобу и мне было не очень приятно находиться рядом с ним. Надо будет позже спросить Лисёнка, что увидел он, когда пожимал руку сержанта при знакомстве.

Полковник Андрей Коваленко мне сразу понравился – очень приятный в общении красивый мужчина лет сорока пяти. И он, как и предполагал генерал Арно, действительно оказался моим родственником – двоюродным братом моей матери.

«Вот уж каких только чудес на Свете не бывает», – сказал, смеясь, Андрей. – «Не просто так, видать, всё происходит – только сегодня утром видел твою фотографию, и тут вот – на тебе – ты сама и явилась!»

«Мою фотографию? Где, как вы могли её видеть?», – моё изумление было настолько велико, что я с трудом подобрала слова на русском языке для своего вопроса.

«Есть тут у меня один забавный паренёк. Ну, да скоро сами увидите, познакомитесь. Вчера, правда, с сержантом Аманатидисом инцидент у него приключился».

И полковник рассказал, как вчера вечером сержант Аманатидис устроил допрос одному из молодых людей, по воле случая встретившихся ему в доме Авдотьи Никитичны – матери Андрея. Спирос Аманатидис был уверен, что это японский шпион, потому как тот обладает ярко выраженной азиатской внешностью и поначалу скрыл своё настоящее имя.

Андрей подробно описал нам с Лисёнком всё обстоятельства учинённого сержантом допроса, и я убедилась, что моё первое впечатление о нём было верным.

«Как зовут японского мальчика?», – спросила я.

«Сабуро», – ответил полковник, и я порадовалась, что в тот момент сидела на стуле, а рядом был Лисёнок, на плечо которого я могла опереться рукой, чтобы не упасть.

Луи, похоже, совершенно не удивился, услышав это имя – вероятно, он сразу догадался, о ком говорит Андрей. Что ж, неудивительно – Лисёнок мог даже увидеть, что произойдёт с нами в ближайшем будущем.

Я рассказала своему двоюродному дяде, что мне недавно снился сон, в котором Сабуро показывал мне фотографии на поверхности какой-то плоской коробочке со стеклянным верхом. Андрей снова подивился, какие же, порой, в нашей жизни происходят необъяснимые явления и добавил, что видел такую коробочку – Сабуро показывал ему мою фотографию именно в ней.

Мне захотелось немедленно увидеться с этим юношей. Я спросила, где я могу его найти, и Андрей сообщил, что об этом могут знать его друзья – Ярослав и Рогнеда.

Ярослав оказался двоюродным братом Сабуро по материнской линии, а Рогнеда просто поразила меня своей скромностью и детской наивностью. Она очень красивая девушка, но, видимо, никогда даже не задумывалась о том, чтобы использовать свою привлекательность в корыстных целях. Ей было просто неведомо, что она может заставить практически любого мужчину сделать для неё всё, что только она пожелает. Такие чистые невинные девушки очень редко встречаются в наше время, даже, пожалуй, вообще таких нет.

«Я знаю, где он может быть», – сказал Ярослав. – «Наверняка он пошёл к Перунову камню».

«Где это?» – Спросила я, так как название мне ни о чём не говорило.

«Это в Велесовом овраге, отсюда недалеко, я провожу вас, если хотите».

«Спасибо, но мне кажется, я должна идти одна. Просто покажите, в какой это стороне». – Так я ответила Ярославу.

Лисёнок хитро посмотрел на меня и сказал, чтобы я не задерживалась, а поскорей привела сюда Сабуро. А он пока будет рад поближе познакомиться с Ярославом и Рогнедой.

Я вышла из здания штаба и пошла по направлению, указанному мне Ярославом. Мне очень хотелось увидеться, наконец, с этим мальчиком, Сабуро. Я никогда ещё не встречалась с японцами, только видела их в кино и читала немного об их истории. Особенно мне понравилось читать об их великом полководце периода Смутного времени, которого звали Ода Сабуро Кодзусаноскэ Нобунага. Мне даже подумалось, что, возможно, своё имя юноша, с которым мне сейчас предстояло познакомиться, получил именно в честь этого князя.

Я спустилась в овраг и пошла вдоль ручья, протекающего по его дну. Какая-то неведомая сила окутывала это место. Я вспомнила, как Лисёнок сказал однажды, что видел во сне большой овраг, а в нём лежат два магических камня. Я подумала, что Сабуро должен быть где-то возле этих камней.

Первый камень лежит на склоне оврага – такой большой, с неровной поверхностью. Ярослав сказал, что он называется Велесов камень и обладает частью силы славянского бога Велеса. Другой камень – Перунов, или Гусь-камень, находится на дне оврага чуть дальше первого.

Я проходила мимо Велесова камня, рассматривая его снизу, как вдруг прямо над ним на склоне мелькнула какая-то тень. Я вздрогнула от неожиданности и пригляделась внимательней – но там никого не было. Наверное, мне показалось – здесь всё такое таинственное!

Чуть впереди на Перуновом камне сидел юноша, который, заметив меня, встал и сделал несколько шагов в мою сторону. Я сразу узнала Сабуро. Он высокий – выше Лисёнка сантиметров на пятнадцать, красивый – раскосые глаза, высокие скулы, прямой нос, белая кожа. Правда, сейчас на его лице отчётливо виднелись следы вчерашних побоев сержанта Аманатидиса, но от этого мне только ещё больше захотелось приблизиться к Сабуро, обнять его и поцеловать прямо в губы.

Почему у меня возникло вдруг такое желание? Я же люблю Лисёнка. Да, люблю, но Сабуро просто сводит меня с ума своей хищной азиатской красотой. Но я же почти не знаю его и он моложе меня на два года – мне завтра исполнится двадцать три, а ему нет ещё и двадцати одного. К тому же, выглядит он совсем мальчишкой, а ведёт себя ещё более несерьёзно, чем Лисёнок.

Мне кажется, я просто ищу повод для того, чтобы не думать о нём как о мужчине. И, надо полагать, Сабуро тоже не хочет думать обо мне как о женщине, но ему это даётся нелегко. У меня есть Луи, я не должна допускать к себе даже мысли о других мужчинах. Тем более, Сабуро нравится Рогнеде, и она будет счастлива, если он ответит ей взаимностью. Думаю, что и Рогнеда ему нравится, возможно, он испытывает к ней чувство, близкое к любви, но сам пока этого не осознаёт.

Кто же он, этот мальчик? Почему при взгляде на него у меня возникает ощущение, что мы гораздо ближе друг к другу, чем кажется, но одновременно с этим нас как будто разделяет невидимая стена, разрушить которую нам не дано? Что ответит мне Сабуро, если я спрошу его об этом?

Конечно, эти мысли приходят мне в голову только сейчас. Тогда же, когда я впервые увидела Сабуро, я не могла ни о чём думать. Он смотрел на меня немного удивлённо, но вместе с тем как будто узнавая. Он сказал мне:

«Я тебя знаю, ты – Изабель!».

Сказал по-русски. Тембр его голоса напомнил мне голос Лисёнка – у него такой же мягкий баритон.

Я улыбнулась и сказала с восторгом:

«Сабуро! Сабуро, это ты! Пойдём же, пойдём скорее! Луи хочет поговорить с тобой! И я тоже!»

Он не спросил, кто такой Луи, но пошёл со мной. Я взяла его под руку – он не возражал – и на обратном пути до штаба полковника Коваленко говорила Сабуро, что он снился мне, и спросила, что это за коробочка, в которой можно просматривать фотографии.

«Это тоже было в твоём сне?» – Спросил он.

Я ответила утвердительно и добавила, что полковник Коваленко тоже говорил мне о загадочной коробочке.

«Это называется смартфон. Их ещё не изобрели. Даже фирмы, которая его сделала, ещё нет», – сказал Сабуро, показывая мне этот самый смартфон.

Действительно – в нём была моя фотография, а ещё фотография матери Сабуро. Но как же она была на меня похожа! Сабуро сказал, что её уже пятьдесят пять лет. Но выглядит она совсем немного старше меня, а мне ведь без восьми часов двадцать три!

Я так увлеклась изучением смартфона, что даже не поинтересовалась, откуда в нём взялась моя фотография. Но я обязательно спрошу об этом завтра утром. И ещё о том, откуда у Сабуро вещь, о создании которой никто ещё даже не помышляет.