Текст книги "Похождения бравого солдата Швейка"

Подпоручик Дуб еще некоторое время должен был оставаться под врачебным надзором в бригаде. Однако в день отъезда Швейка в батальон штабной врач передумал, узнав, что после обеда в расположение батальона Девяносто первого полка идет санитарная автомашина.

Врач был очень рад избавиться от подпоручика Дуба, который в качестве лучшего доказательства разных своих утверждений приводил единственный довод: «Об этом мы еще до войны говорили с господином окружным начальником».

«Mit deinem Bezirkshauptmann kannst du mir Arsch lecken»[306]306
  Вместе с твоим окружным начальником можешь поцеловать меня в задницу (нем.).


[Закрыть], – подумал штабной врач и возблагодарил судьбу за то, что санитарные автомашины отправляются на Каменку-Струмилову через Золтанец.

Швейк не видел в бригаде кадета Биглера, потому что тот уже свыше двух часов сидел в офицерском ватерклозете. Можно смело утверждать, что кадет Биглер в подобных местах никогда не терял напрасно времени, так как повторял в уме все славные битвы доблестной австро-венгерской армии, начиная со сражения 6 сентября 1634 года у Нёрдлингена и кончая Сараевом 19 августа 1888 года. Несчетный раз дергая за цепочку в ватерклозете и слушая, как вода с шумом устремляется в унитаз, он, зажмурив глаза, представлял себе рев битвы, кавалерийскую атаку и грохот пушек.

Встреча подпоручика Дуба с кадетом Биглером была не особенно приятной и, несомненно, явилась причиной их дальнейшей обоюдной неприязни как на службе, так и вне ее.

Пытаясь в четвертый раз проникнуть в уборную, Дуб, разозлившись, крикнул:

– Кто там?

– Кадет одиннадцатой маршевой роты N-ского батальона Девяносто первого полка Биглер, – гласил гордый ответ.

– Здесь, – представился за дверью конкурент, – подпоручик той же роты Дуб.

– Сию минуту, господин подпоручик.

– Жду.

Подпоручик Дуб нетерпеливо смотрел на часы. Никто не поверит, сколько требуется энергии и упорства, чтобы в таком состоянии выдержать у двери пятнадцать минут, потом еще пять, затем следующие пять и на стук и толчки рукой и ногами получать все один и тот же ответ: «Сию минуту, господин подпоручик».

Подпоручика Дуба бросило в жар, особенно когда после обнадеживающего шуршания бумаги прошло еще семь минут, а дверь все не открывалась.

Кадет Биглер был еще столь тактичен, что не каждый раз спускал воду.

Охваченный легкой лихорадкой, подпоручик Дуб стал подумывать, не пожаловаться ли ему командующему бригадой, который, может быть, отдаст приказ взломать дверь и вынести кадета Биглера. Ему пришло также в голову, что это, может быть, является нарушением субординации.

Спустя пять минут подпоручик Дуб почувствовал, что ему, собственно, уже нечего делать там, за дверью, что ему уже давно расхотелось. Но он не отходил от уборной из принципа, продолжая колотить ногой в дверь, из-за которой раздавалось одно и то же: «In einer Minute fertig, Herr Leutnant!»[307]307
  Сию минуту, господин лейтенант! (нем.)


[Закрыть]

Наконец подпоручик услышал, как Биглер спускает воду, и через минуту оба стояли лицом к лицу.

– Кадет Биглер, – загремел подпоручик Дуб, – не думайте, что я пришел сюда с той же целью, что и вы. Я пришел сюда потому, что вы, прибыв в штаб бригады, не явились ко мне с рапортом. Не знаете правил, что ли? Известно ли вам, кому вы отдали предпочтение?

Кадет Биглер старался вспомнить, не допустил ли он чего противоречащего дисциплине и инструкциям, касающимся отношений низших офицерских чинов с более высокими.

В его познаниях в этой области был большой пробел.

В школе им не читали лекций о том, как в таких случаях низший офицерский чин обязан вести себя по отношению к старшему, должен ли он, недоделав, вылететь из уборной, одной рукой придерживая штаны, а другой отдавая честь.

– Ну, отвечайте, кадет Биглер! – вызывающе крикнул подпоручик Дуб.

И тут кадету Биглеру пришел на ум самый простой ответ:

– Господин подпоручик, по прибытии в штаб бригады я не имел сведений о том, что вы находитесь здесь, и, покончив со своими делами в канцелярии, немедленно отправился в уборную, где и находился вплоть до вашего прихода. – И он торжественно прибавил: – Кадет Биглер докладывает о себе господину подпоручику Дубу!

– Видите, это не мелочь, – с горечью сказал подпоручик Дуб. – По моему мнению, кадет Биглер, вы должны были сейчас же по прибытии в штаб бригады справиться в канцелярии, не находится ли здесь случайно офицер вашего батальона и вашей роты. О вашем поведении мы вынесем решение в батальоне. Я еду туда на автомобиле, вы едете со мною. Никаких «но»!

Кадет Биглер возразил было, что у него имеется составленный штабом бригады железнодорожный маршрут. Этот вид транспорта для него намного удобнее, если принять во внимание слабость его прямой кишки. Каждому ребенку известно, что автомобили не приспособлены для таких случаев. Пока пролетишь сто восемьдесят километров, наложишь в штаны.

Черт знает, как это случилось, но вначале, когда они выехали, тряска автомобиля никак не подействовала на желудок Биглера.

Подпоручик Дуб был в полном отчаянии, оттого что ему не удается осуществить свой план мести.

Дело в том, что, когда они выезжали, подпоручик Дуб подумал про себя: «Подожди, кадет Биглер, ты думаешь, что я позволю остановить, когда тебя схватит!»

Следуя этому плану, Дуб, насколько позволяла скорость, с которой они проглатывали километр за километром, начинал приятный разговор о том, что военные автомашины, получившие определенный маршрут, не должны зря расходовать бензин и делать остановки.

Кадет Биглер совершенно справедливо возразил, что на стоянке бензин вообще не расходуется, так как шофер выключает мотор.

– Поскольку, – неотвязно твердил подпоручик Дуб, – машина должна прибыть на место в установленное время, никакие остановки не разрешаются.

Со стороны кадета Биглера не последовало никаких реплик.

Так они резали воздух свыше четверти часа; вдруг подпоручик Дуб почувствовал, что у него пучит живот и что было бы желательно остановить машину, вылезти, сойти в ров, спустить штаны и облегчиться.

Он держался героем до сто двадцать шестого километра, но больше не вынес, энергично дернул шофера за шинель и крикнул ему в ухо: «Halt!»

– Кадет Биглер, – милостиво сказал подпоручик Дуб, быстро соскакивая с автомобиля и спускаясь в ров, – теперь у вас также есть возможность…

– Благодарю, – ответил кадет Биглер, – я не хочу понапрасну задерживать машину.

Кадет Биглер, который тоже чувствовал крайнюю потребность, решил про себя, что скорее наложит в штаны, чем упустит прекрасный случай осрамить подпоручика Дуба.

До Золтанца подпоручик Дуб еще два раза останавливал машину и на последней остановке угрюмо буркнул:

– На обед мне подали бигос по-польски. Из батальона пошлю телеграфную жалобу в бригаду. Испорченная кислая капуста и негодная к употреблению свинина. Дерзость поваров переходит всякие границы. Кто меня еще не знает, тот узнает.

– Фельдмаршал Ностиц-Ринек, цвет запасной кавалерии, – ответил на это Биглер, – издал сочинение «Was schadet dem Magen im Kriege»[308]308
  «Что вредит желудку на войне» (нем.).


[Закрыть], в котором он вообще не рекомендует есть свинину во время военных тягот и лишений. Всякая неумеренность в походе вредна.

Подпоручик Дуб не произнес ни слова, только подумал про себя: «Я тебе покажу ученость, мальчишка», а потом, поразмыслив, задал Биглеру глупейший вопрос:

– Итак, кадет Биглер, вы думаете, что офицер, по отношению к которому вы должны вести себя как подчиненный, неумеренно ест? Не собирались ли вы, кадет Биглер, сказать, что я обожрался? Благодарю за грубость. Будьте уверены, я с вами рассчитаюсь, вы меня еще не знаете, но, когда меня узнаете, вспомните подпоручика Дуба.

На последнем слове он чуть было не прикусил себе язык, так как в это время они перелетели через вымоину.

Кадет Биглер опять промолчал, что снова оскорбило подпоручика Дуба, и он грубо спросил:

– Послушайте, кадет Биглер, я думаю, вас учили отвечать на вопросы своего начальника?

– Конечно, – сказал кадет Биглер, – есть такое место в уставе. Но прежде всего следует разобраться в наших взаимоотношениях. Насколько мне известно, я еще никуда не прикомандирован, так что вопрос о моем непосредственном подчинении вам, господин подпоручик, совершенно отпадает. Однако самым важным является то, что в офицерских кругах на вопросы начальников подчиненный обязан отвечать лишь по служебным делам. Поскольку мы здесь сидим вдвоем в автомобиле, мы не представляем собой никакой боевой единицы, принимающей участие в определенной военной операции, между нами нет никаких служебных отношений. Мы оба направляемся к своим подразделениям, и ответ на ваш вопрос, собирался ли я сказать, что вы, господин подпоручик, обожрались, ни в коем случае не явился бы служебным высказыванием.

– Вы кончили? – заорал на него подпоручик Дуб. – Вы…

– Да, – заявил твердо кадет Биглер, – не забывайте, господин подпоручик, что нас рассудит офицерский суд чести.

Подпоручик Дуб был вне себя от злости и бешенства. Обыкновенно, волнуясь, он нес еще большую ерунду, чем в спокойном состоянии.

Поэтому он проворчал:

– Вопрос о вас будет решать военный суд.

Кадет Биглер воспользовался этим случаем, чтобы окончательно добить Дуба, и потому самым дружеским тоном сказал:

– Ты шутишь, товарищ.

Подпоручик Дуб крикнул шоферу, чтобы тот остановился.

– Один из нас должен идти пешком, – сказал он заплетающимся языком.

– Я еду, – спокойно ответил кадет Биглер, – а ты, товарищ, поступай как хочешь.

– Поехали, – словно в бреду заревел на шофера подпоручик Дуб и завернулся в тогу молчания, полного достоинства, как Юлий Цезарь, когда к нему приблизились заговорщики с кинжалами, чтобы пронзить его.

Так они приехали в Золтанец, где напали на след своего батальона.

* * *

В то время как подпоручик Дуб и кадет Биглер спорили на лестнице о том, имеет ли никуда не зачисленный кадет право претендовать на ливерную колбасу из того количества, которое дано для офицеров различных рот, внизу, в кухне, уже насытились, разлеглись на просторных лавках и вели разговоры о всякой всячине, пуская вовсю дым из трубок.

Повар Юрайда объявил:

– Итак, я сегодня изобрел замечательную вещь. Думаю, что это произведет полный переворот в кулинарном искусстве. Ты ведь, Ванек, знаешь, что в этой проклятой деревне я нигде не мог найти майорана для ливера.

– Herba majoranae, – вымолвил старший писарь Ванек, вспомнив, что он торговец аптекарскими товарами.

Юрайда продолжал:

– Еще не исследовано, каким образом человеческий разум в нужде ухитряется находить самые разнообразные средства, как перед ним открываются новые горизонты, как он начинает изобретать всякие невероятные вещи, о которых человечеству до сих пор и не снилось… Ищу я по всем домам майоран, бегаю, разыскиваю всюду, объясняю, для чего это мне надо, какой он с виду…

– Тебе нужно было описать его запах, – отозвался с лавки Швейк, – ты должен был сказать, что майоран пахнет, как пузырек с чернилами, если его понюхать в аллее цветущих акаций. На холме в Богдальце, возле Праги…

– Но, Швейк, – перебил умоляющим голосом вольноопределяющийся Марек, – дайте Юрайде закончить.

Юрайда рассказывал дальше:

– В одном доме я наткнулся на старого отставного солдата времен оккупации Боснии и Герцеговины, который отбывал военную службу уланом в Пардубицах и еще не забыл чешского языка. Тот стал со мной спорить, что в Чехии в ливерную колбасу кладут не майоран, а ромашку. Я, по правде сказать, не знал, что делать, потому что каждый разумный и объективный человек должен считать майоран королем всех пряностей, которые идут в ливерную колбасу.

Необходимо было быстро найти такой заменитель, который придал бы колбасе характерный пряный привкус. И вот в одном доме я нашел свадебный миртовый веночек, висевший под образом какого-то святого. Жили там молодожены, и веточки мирта у веночка были еще довольно свежие. Я положил мирт в ливерную колбасу; правда, свадебный веночек мне пришлось три раза ошпарить кипятком, чтобы листочки стали мягкими и потеряли чересчур острый запах и вкус. Понятно, когда я забирал для ливера этот свадебный миртовый веночек, было пролито немало слез… Молодожены, прощаясь со мной, уверяли, что за такое кощунство – ведь веночек свяченый – меня убьет первая пуля. Вы ели мой суп из потрохов, но никто из вас не заметил, что он пахнет миртом, а не майораном.

– В Индржиховом Градце, – отозвался Швейк, – много лет тому назад был колбасник Йозеф Линек. У него на полке стояли две коробки. В одной была смесь всяких пряностей, которые он клал в кровяную и ливерную колбасу. В другой – порошок от насекомых, так как этот колбасник неоднократно мог удостовериться, что его покупателям часто приходилось разгрызать в колбасе клопа или таракана. Он всегда говорил, что клопам присущ пряный привкус горького миндаля, который кладут в бабу, но прусаки в колбасных изделиях воняют, как старая заплесневелая Библия. Ввиду этого он зорко следил за чистотой в своей мастерской и повсюду рассыпал порошок от насекомых.

Так вот, делал он раз кровяную колбасу, а у него в это время был насморк. Схватил он коробку с порошком от насекомых и всыпал этот порошок в фарш, приготовленный для кровяной колбасы. С тех пор в Индржиховом Градце за кровяной колбасой ходили только к Линеку. Люди буквально ломились к нему в лавку. Он был не дурак и смекнул, что причиной всему – порошок от насекомых. С этого времени он стал заказывать наложенным платежом целые ящики этого порошка, а фирму, у которой он его покупал, предупредил, чтобы на ящиках писали: «Индийские пряности». Это было его тайной, и он унес ее с собой в могилу. Но самое интересное оказалось то, что из семей, которые покупали у него кровяную колбасу, все тараканы и клопы ушли. С тех пор Индржихов Градец принадлежит к самым чистым городам во всей Чехии.

– Ты кончил? – спросил вольноопределяющийся Марек, которому, должно быть, тоже не терпелось принять участие в разговоре.

– С этим я покончил, – ответил Швейк, – но аналогичный случай произошел в Бескидах, об этом я расскажу вам, когда мы пойдем в сражение.

Вольноопределяющийся Марек начал:

– Поваренное искусство лучше всего познается во время войны, особенно на фронте. Позволю себе маленькое сравнение. В мирное время все мы читали и слушали о так называемых ледяных супах, то есть о супах, в которые кладут лед. Это – излюбленные блюда в Северной Германии, Дании, Швеции. Но вот пришла война, и нынешней зимой на Карпатах у солдат было столько мерзлого супа, что они в рот его не брали, а между тем это – изысканное блюдо.

– Мерзлый гуляш есть можно, – возразил старший писарь Ванек, – но недолго, самое большее неделю. Из-за него наша девятая рота оставила окопы.

– Еще в мирное время, – необычайно серьезно заметил Швейк, – вся военная служба вертелась вокруг кухни и вокруг разнообразнейших кушаний. Был у нас в Будейовицах обер-лейтенант Закрейс, тот всегда вертелся около офицерской кухни, и если солдат в чем-нибудь провинится, он скомандует ему «смирно» и напустится: «Мерзавец, если это еще раз повторится, я сделаю из твоей рожи настоящую отбивную котлету, раздавлю тебя в картофельное пюре и потом тебе же дам это все сожрать. Полезут из тебя гусиные потроха с рисом, будешь похож на шпигованного зайца на противне. Вот видишь, ты должен исправиться, если не хочешь, чтоб люди принимали тебя за фаршированное жаркое с капустой».

Дальнейшее изложение и интересный разговор об использовании меню в целях воспитания солдат в довоенное время были прерваны страшным криком сверху, где закончился торжественный обед.

В беспорядочном гомоне голосов выделялся резкий голос кадета Биглера:

– Солдат должен еще в мирное время знать, чего требует война, а во время войны не забывать того, чему научился на учебном плацу.

Потом запыхтел подпоручик Дуб:

– Прошу констатировать, мне уже в третий раз наносят оскорбление.

Наверху совершались великие дела.

Подпоручик Дуб, лелеявший известные коварные умыслы против кадета Биглера и жаждавший излить свою душу перед командиром батальона, был встречен страшным ревом офицеров. На всех замечательно подействовала еврейская водка.

Один старался перекричать другого, намекая на кавалерийское искусство подпоручика Дуба: «Без грума не обойдется!», «Испуганный мустанг!», «Как долго, приятель, ты пробыл среди ковбоев на Западе?», «Цирковой наездник!»

Капитан Сагнер быстро сунул Дубу стопку проклятой водки, и оскорбленный подпоручик Дуб подсел к столу. Он придвинул старый, поломанный стул к поручику Лукашу, который приветствовал его участливыми словами: «Мы уже все съели, товарищ».

Кадет Биглер строго по инструкции доложил о себе капитану Сагнеру и другим офицерам, каждый раз повторяя: «Кадет Биглер прибыл в штаб батальона». Хотя все это видели и знали, тем не менее его грустная фигура каким-то образом осталась незамеченной.

Биглер взял полный стакан, скромно уселся у окна и ждал удобного момента, чтобы бросить на ветер свои познания, почерпнутые из учебников.

Подпоручик Дуб, которому ужасная сивуха ударила в голову, стуча пальцем по столу, ни с того ни с сего обратился к капитану Сагнеру:

– Мы с окружным начальником всегда говорили: «Патриотизм, верность долгу, самосовершенствование – вот настоящее оружие на войне». Напоминаю вам об этом именно сегодня, когда наши войска в непродолжительном времени перейдут через границы.

До этих слов продиктовал уже больной Ярослав Гашек «Похождения бравого солдата Швейка во время мировой войны». Смерть, наступившая 3 января 1923 года, заставила его умолкнуть навсегда и помешала закончить один из самых прославленных и наиболее читаемых романов, созданных после Первой мировой войны.

Примечания

Роман Ярослава Гашека «Похождения бравого солдата Швейка во время мировой войны» («Osudy dobrého vojáka Švejka za světové války», dil 1–4) – самый популярный чешский роман, выдержавший множество изданий в различных странах мира.

Образ чешского солдата в армии Австро-Венгерской монархии был создан Ярославом Гашеком не сразу. В 1911 году в чешском журнале «Карикатуры» («Karikatury», № 21, 25 и др.) были напечатаны первые рассказы о солдате по имени Швейк («Поход Швейка против Италии», «Швейк закупает церковное вино» и т. д.). Образ Швейка в этих рассказах сильно отличается от образа его в романе. В 1917 году в Киеве была издана на чешском языке повесть Я. Гашека «Бравый солдат Швейк в плену» (в славянском издательстве «Библиотека Чехослована»).

В 1916 году Гашек делает наброски романа «Похождения бравого солдата Швейка во время мировой войны», а по возвращении на родину, в Чехословакию, в 1921 году начинает отдельными выпусками печатать роман. При жизни писателя три части романа выходят отдельными книжками с иллюстрациями художника Йозефа Лады. Роман имел громадный успех в Чехословакии у широких масс читателей и был высоко оценен передовыми чешскими писателями. Смерть великого чешского юмориста (1923 г.) прервала его работу над четвертой частью романа; ее дописал друг Гашека, писатель Карел Ванек, и она вышла в том же 1923 году. Последующие чешские издания романа выходят без написанного Ванеком окончания.

Роман «Похождения бравого солдата Швейка во время мировой войны» переведен на многие славянские (словацкий, русский, украинский, белорусский, сербскохорватский, болгарский, словенский, польский) и другие европейские языки (немецкий, английский, французский, итальянский, греческий, венгерский, финский, румынский, шведский, датский, исландский, идиш, эсперанто), а также на некоторые восточные языки (персидский, китайский, японский, древнееврейский).

В переводе на русский язык роман издавался неоднократно. Первый русский перевод романа был сделан с немецкого языка. (Приключения бравого солдата Швейка. Ч. 1–4 / Пер. Г. А. Зуккау. Л.: Прибой, 1926–1928). В 1929 году впервые вышел перевод романа на русский язык, сделанный с чешского оригинала П. Г. Богатыревым, с предисловием В. А. Антонова-Овсеенко и рисунками Г. Гросса (Хашек Я. Похождения бравого солдата Швейка. Ч. 1. М.; Л.: ГИЗ, 1929).

Роман Гашека был переведен также на языки народов СССР: армянский, грузинский, эстонский, латышский, литовский, татарский.

Переводы стихов в первой части романа (с. 56–57) принадлежат Д. Горбову, все остальные переводы стихов в первой и второй частях романа сделаны Я. Гурьяном.

С. 7. Эрцгерцог Фердинанд (1863–1914) – Франц-Фердинанд фон Эсте, племянник австро-венгерского императора Франца-Иосифа I; наследник престола; был убит вместе со своей женой в Сараеве 28 июня 1914 года.

Конопиште – замок эрцгерцога Франца-Фердинанда в Чехии.

Нечего нам было отнимать у них Боснию и Герцеговину… – В 1908 году Австро-Венгрия аннексировала Боснию и Герцеговину.

С. 8. Помните господина Люккени, который проткнул нашу покойную Елизавету напильником? – Луиджи Люккени 10 сентября 1898 года убил австрийскую императрицу Елизавету, жену Франца-Иосифа I.

…начали с его дяди. – Швейк ошибается: Франц-Фердинанд был племянником, а не дядей Франца-Иосифа I.

…увезли в корзине очухаться… – Во времена Австро-Венгерской монархии полиция увозила пьяных в ручной тележке-корзине.

С. 9. …помните, как в Португалии подстрелили ихнего короля? – 1 февраля 1908 года в Лисабоне был убит португальский король Карл, отличавшийся чрезвычайной тучностью.

С. 10. …что… написал Виктор Гюго, рассказывая о том, как ответила англичанам старая наполеоновская гвардия в битве при Ватерлоо. – В романе «Отверженные» (кн. 1, гл. XIV) В. Гюго рассказывает о том, как офицер наполеоновской гвардии Камброн на предложение англичан сдаться ответил: «Merde! (Дерьмо!) Гвардия умирает, но не сдается!»

Панкрац – тюрьма для политических заключенных в Праге.

С. 11. …лежал связанный «козлом». – Это наказание в австро-венгерской армии состояло в следующем: провинившемуся солдату привязывали руки к ногам и в таком положении оставляли лежать в течение дня и более.

С. 12. Младочех – член чешской буржуазной партии младочехов.

С. 14. …сына Рудольфа он потерял во цвете лет… – Единственный сын Франца-Иосифа – Рудольф – умер при неизвестных обстоятельствах в 1889 году.

…потом не стало его брата Яна Орта… – Эрцгерцог Ян (Иоганн) в 1889 году отрекся от своего титула и принял фамилию Орт. В 1891 году пропал без вести.

…брата – мексиканского императора – в какой-то крепости поставили к стенке. – Эрцгерцог Максимилиан Габсбург, император Мексики с 1863 по 1867 год, был посажен на престол французскими интервентами. Впоследствии взят в плен мексиканскими республиканцами и расстрелян в крепости Кверетаро.

С. 15. …показал ему орла… – На значке агентов тайной полиции в Австро-Венгрии был изображен герб с двуглавым австрийским орлом.

С. 18. «Гей, славяне». – Песня «Гей, славяне, еще наша славянская речь живет» была сложена в Праге в 1834 году словаком Само Томашиком. В печати она появилась в 1838 году в Словакии и пелась на мотив польской мазурки. Получила широкое распространение у славян и считалась гимном славянских народов.

С. 22. Ломброзо Чезаро (1835–1909) – итальянский профессор психиатрии, изучавший типы преступников. Книги с названием «Типы преступников» среди его трудов нет.

С. 23. «Национальная политика», «сучка». – Чешская буржуазная газета «Национальная политика» получила в народе ироническое прозвище «сучка».

Ян Непомуцкий (1340–1393) – католический святой, патрон Чехии. По приказу короля Вацлава был утоплен за то, что отказался открыть тайну исповеди королевы.

…пока его… не сбросили с Элишкина моста. – Швейк ошибается: Элишкин мост был построен в 1865–1867 годах, а Ян Непомуцкий, по преданию, жил в XIV веке.

С. 25. «Зеленый Антон» – так назывался полицейский фургон, в котором перевозили арестованных.

С. 26. «Тессиг» – пражский ресторан.

С. 28. Геверох Антонин (1869–1928) – известный чешский профессор психиатрии.

Ботич – ручей в Праге.

«Банзет» – пражский ресторан.

С. 30. Имена Каллерсона и Вейкинга в медицинской литературе не встречаются. Вероятно, Гашек придумал их.

С. 31. …под Вышеградской скалой… – самое глубокое место на Влтаве.

С. 32. Святой Вацлав (907–929) – чешский князь; ввел в Чехии христианство, за что был причислен к лику святых; считается патроном Чехии.

С. 33. Крконоше – горы в Северо-Восточной Чехии.

С. 35. «Где родина моя» – чешская патриотическая песня, написанная Й.-К. Тылом. Музыка Фр. Шкроупа. Впервые была исполнена в Праге в 1834 году при постановке пьесы Тыла «Фидловачка». Получила общенародное признание и была распространена в самых широких массах чешского народа. После Первой мировой войны эта песня стала государственным чешским гимном.

Генерал Виндишгрец – командующий австрийскими войсками, жестоко подавивший в 1848 году революцию в Праге и в Вене.

«Храни нам, боже, государя» – государственный гимн старой Австрии.

«Шли мы прямо в Яромерь» – чешская солдатская песня.

С. 38. «Ну вас к черту, петухи!» – Полицейские в Чехии во времена Австро-Венгерской монархии носили каску с петушиными перьями.

С. 41. «Бендловка» – ночное кафе в Праге.

С. 45. …один из этих черно-желтых хищников… – Государственными цветами Австрии были черный и желтый.

С. 46. Градчаны – один из районов Праги, где расположен пражский Град – кремль.

С. 48. «Свободная мысль» – общество вольнодумцев, вышедших из церкви, основанное около 1900 года.

…прострелил там корону. – Игра слов: чешское слово – «коруна» означает монету «крона» и императорскую корону.

С. 54. Черно-желтый орел – герб Австро-Венгерской монархии.

Калоус – известный австрийский сыщик в годы Первой мировой войны.

С. 57. Пьемонт – край в горной Италии; здесь этим словом обозначается итальянское войско, сражавшееся в 1859 году против Австрии.

…бой у Сольферино. – Во время войны Австрии с Сардинией, которая находилась в союзе с Францией, в битве у Сольферино 24 июня 1859 года Австрия потерпела поражение.

С. 59. «Прагер Тагеблатт» – буржуазная газета, выходившая в Праге на немецком языке.

«Богемия» – газета немецкой националистической буржуазии, выходившая в Праге.

С. 61. Фельдмаршал Радецкий (1766–1858) – австрийский полководец, чех по происхождению.

С. 68. Пештяны – курорт в Словакии.

С. 72. Бабинский Вацлав (1796–1879) – знаменитый разбойник, о котором в Чехии существует много легенд.

С. 78. Принц Евгений Савойский (1663–1736) – австрийский полководец, воевавший против Турции, Франции, Баварии и Голландии.

С. 79. Клима, Славичек – агенты австрийской, а потом чехословацкой полиции.

С. 82. Фельдкурат – полковой священник в австрийской армии, имевший чин и права офицера.

С. 83. Шпангле (нем.) – кандалы. Правая рука арестанта приковывалась короткой цепью к левой ноге.

Махар Иосиф Святополк (1864–1942) – известный чешский поэт. В одной из своих статей выступил в защиту оломоуцкого архиепископа Кона.

С. 89. Франциск Салеский (Франсуа Сальский; 1567–1662) – женевский епископ, основатель женского монашеского ордена, причислен к лику святых.

С. 96. Винограды и Либень – районы в противоположных концах Праги.

С. 102. Национальный социалист – член чешской мелкобуржуазной партии.

С. 103. Сокол – член известной чешской спортивной организации «Сокол».

«Репрезентяк» – так в пражских демократических кругах называли фешенебельный ресторан «Репрезентативный дом».

С. 104. Сардинщик – продавец с лотка рыбных закусок: сардинок и проч., ходивший со своим лотком по трактирам.

С. 105. Шляпак – чешский народный танец.

С. 110. «Шуги» – ресторан в Праге.

С. 112. Пани, дайте мне первый класс… – Фельдкурат думает, что он говорит с уборщицей в общественной платной уборной.

С. 115. Aurea prima sata est aetas, quae vindice nullo. – «Первым посеян был век золотой, не знавший возмездья» (лат.) – цитата из «Метаморфоз» Овидия Назона, кн. I.

…требовал, чтобы ему оторвали голову и в мешке бросили во Влтаву. – Фельдкурат хочет уподобиться чешскому католическому святому Яну Непомуцкому.

Мне бы очень пошли звездочки вокруг головы. – Фельдкурат имеет в виду нимб из звездочек на статуях католических святых.

С. 116. Горгонзола – итальянский сыр.

С. 119. Вршовицы и Градчаны – районы, расположенные в противоположных концах Праги.

С. 129. Фарар (нем.) – приходский священник в Чехии и Словакии.

С. 139. Антипод (греч.) – Настоятель путает антиподов, жителей противоположных пунктов земли (Австралия и Чехия), с антиподами – людьми противоположных (религиозных) убеждений.

С. 144. Божена Немцова (1820–1862) – выдающаяся чешская писательница. Ей принадлежит несколько сборников народных чешских и словацких сказок.

С. 186. Гали-бей, Али-бей, Энвер-паша, Джевад-паша – турецкие политики и генералы, игравшие видную роль во время мировой войны 1914–1918 годов. Лиман фон Зандерс (вице-адмирал), Уседон-паша и Гольц-паша (германские генералы) – служили во время Первой мировой войны в турецкой армии.

С. 188. Комбр-а-Вевр у Марша – город в центре Бельгии.

С. 202. Манлихеровка – особый вид винтовки с магазином, названной так по имени изобретателя Фердинанда Манлихера (1848–1904). Винтовка эта была введена в армиях многих стран: Австрии, Германии, Франции и др.

С. 204. «Образ Марии» – название старинной гостиницы в Праге.

…как нищий у церкви Святого Гаштала. – Имеется в виду эпизод, когда полиция арестовала нищего, который постоянно собирал милостыню у входа в костел Св. Гаштала. Он отгонял от костела других нищих, так как последние, по его мнению, собирали милостыню не в своем районе.

С. 208. Наход – город на севере Чехии.

С. 212. «Марширует Греневиль» – чешская солдатская песня, марш гренадеров; Прашна брана – старинная пороховая башня в центре Праги.

С. 213. Неказанка – переулок в центре Праги, где находилось несколько ночных увеселительных заведений.

С. 214. Доктор Гут – Иржи Станислав Гут-Ярковский, преподаватель средней школы, автор книг о светских манерах. В 1919 году был приглашен президентом Т.-Г. Масариком в качестве церемониймейстера во дворец.

С. 215. Госпожа Лаудова – Лаудова-Горжицова (1868–1931), известная чешская артистка, писавшая в газете чешской аграрной партии «Венков» о светских манерах.

Ольга Фастрова – автор статей о светском воспитании, печатавшихся в буржуазной газете «Национальная политика».

С. 218. «Нейе фрейе прессе» – венская националистическая газета.

…лежу на нарах – то есть в полицейском участке.

С. 237. Анабасис (греч.) – поход в глубь страны. Так названы две древнегреческие книги: 1) греческого полководца и писателя Ксенофонта о походе Кира Младшего и 2) Арриана – о походе Александра Македонского. Во второй главе второй части Гашек пародирует официозную версию похода чехословацких легионеров через Сибирь на родину. Поход их был назван чехословацкими националистами «сибирским анабасисом».

С. 239. …за Флорианом – то есть за статуей святого Флориана; считалось, что святой Флориан защищает от пожаров. Во многих чешских селах стояли его статуи, которые изображали этого святого заливающим пожар водой.