Текст книги "Рыцари Полнолуния"

«Мои тетради были свалены в кучу на столе, тут же находилась стопка исписанных листков. Я начал читать и постепенно настолько глубоко погрузился в мир прежних поэтических грез, другого сравнения подобрать не могу, что существующая действительность уже не так сильно угнетала. Да, только в творчестве я мог найти утешение! Я понял это, едва начав читать свои стихи. Это был особый мир, который мог примирить, мне кажется, с чем угодно.

«Никаких задач не ставить и писать, что хочется!

Душу звонкую прославить, избежать пророчества…», – бегло, но жадно читал я.

И тут же в нетерпении перевернул страницу, словно хотел быстрее нахвататься энергии своих стихов, наполниться ею до отказа.

«Тревожит что-то. Я пишу, что вижу:

Кленовый лист упал к моим ногам…»

И снова я, не дочитав, перевернул лист. Какое-то смутное беспокойство охватило меня.

«Сначала! Чистую страницу открою. Что писать?

Что мне в забвеньи будет сниться… Но не смогу назвать

Словами этот странный холод…»

Я снова не дочитал. Чем больше я вникал в свое творчество этого периода, тем сильнее меня охватывало волнение. Мне вдруг подумалось, что уже тогда, то есть сейчас… в 20-х годах, я подсознательно знаю свою судьбу. И в стихах прятался глубокий смысл происходящего со мной, словно в них были зашифрованы ответы на какие-то ключевые вопросы. Но истина ускользала от меня».

 
Никаких задач не ставить,
и писать, что хочется.
Душу звонкую прославить,
избежав пророчества.
На земле стоять, закинув
в восхищеньи голову.
Видеть небо. И отринув
возраст, верить молодо
в жар любви и нежность сердца,
в верность бесконечную.
Знать – всегда раскрыта дверца
в вечность. И беспечною
ласточкой влетать с весною
в души оголенные.
И всегда во всем собою
оставаться… Съемные
покидать дома без грусти…
Избежать пророчества,
улыбаясь…
И отпустит душу одиночество.
 

⁂

 
Тревожит что-то… Я пишу, что вижу…
Кленовый лист упал к моим ногам,
в осколке лужи ветер воду лижет,
и дождь бежит по выпуклым зонтам.
Осенний вечер выбелен туманом,
горят гирляндой желтой фонари,
бежит строка негаснущей рекламы,
играют влажно, радужно огни.
 
 
Пишу, что вижу: свет окна квадратом
погас внезапно, вмиг… и чернота.
Раскрылась дверь подъезда, и крылато
твой плащ взметнулся. Влажно шелк зонта
блеснул. Бежишь куда-то. А навстречу
выходит он… по лужам, под дождем.
Ты руки протянула. Он за плечи
тебя обнял. Уходите вдвоем…
 
 
Я ощущаю горечь и потерю.
Ты изменяешь?… Это не всерьез!
Пишу, что вижу… Только все не верю
своим глазам, невидящим от слез…
 

⁂

 
Сначала! Чистую страницу
раскрою… что сказать?
Что мне в забвенье будет сниться?
Но не смогу назвать
словами этот странный холод
восторга и тоски,
неутоленный страстный голод
моей души. Близки
слова по смыслу. Но и только!
Беспомощный намек
на вихри чувств, пронзенных болью
и радостью. Далек
язык от точности понятий.
Любовь, обида, страх…
Как много смыслов!
Необъятный запрятан мир в словах.
Найти, раскрыть значенье истин,
звучанье их для нас.
Чиста страница. Только мысли…
Начну! В который раз…
 

⁂

 
Чернее черного моя тоска,
краснее красного под кожей кровь.
Белее белого мишень виска…
Но в сердце – радугой твоя любовь.
 

Из дневниковых записей 20-х годов ХХ века:

«Не так-то просто забыть о вампирской жизни. И нужно ли? Это мой опыт. А я точно знаю, что все нам во благо. И даже мое вековое существование. Такой опыт нужен именно мне, чтобы я стал мудрее своих ровесников, сильнее и, от приобретенных за это время знаний, увереннее. «Из всего извлекать пользу» – отныне мой девиз. Но…

Но… иногда невыносимая тоска не дает покоя, она мощной депрессией давит душу… и душа болит…»

 
Измучен, пуст. Ладонь подставлю…
Ну что-нибудь! Хоть солнца луч!
Словами я его прославлю:
он золотист, горяч, летуч.
Ну что-нибудь… хоть горстку пыли!
Ее рассыплю на ветру.
Вот только что ладони были
наполнены… я не пойму…
Все прахом! Жизнь течет сквозь пальцы.
Уходит все: желанье, боль
и радость… Слаб мой зов: останься!
Беспомощен. Пуста ладонь.
Исчезло все. Любовь, разлука
когда-то жгли, имели власть.
Теперь лишь звон пустого звука
воспоминаний… Что ж! Упасть
в траву, прижаться и щекою
почувствовать: листок, цветы…
Энергией земли живою
наполниться. И с высоты
зальют лучи горячим светом…
Измучен? Мертв? Как я не прав!
Кто я? Былинка звонким летом…
Что я? Волна зеленых трав…
 

⁂

Из письма Ладе:

«Я смотрел на его мертвенно-бледное лицо, на эти стальные холодные глаза, на кривящиеся в презрительной гримасе тонкие красные губы и думал, что никогда, никогда не вернусь в это жуткое состояние. Даже ради тебя, ради нашей любви. Прости, Лада, возможно, ты сочтешь это предательством, но я думал именно так. Это выше моих сил! И я сейчас с тобой полностью откровенен. Да, мне тяжело в этом веке и в этом окружении, но лучше я проживу отпущенный мне отрезок времени в нормальном человеческом обличии, наделенный душой и поэтическим даром, чем снова вернусь в роскошную, вечную, но, по сути, пустую жизнь вампира. Я знаю, что уже никогда и никого не полюблю и ты для меня все на свете и других девушек просто не существует, но даже это не заставит меня пройти обратный путь».

 
Стою пред вами, раскрыты руки,
опущены глаза.
Поставьте стрелы в тугие луки.
Я чувствую – гроза!
Все вместе – в сердце! Ну что же, цельтесь!
Ваш приговор жесток.
Прищурив взгляды, привычно смейтесь.
Но спустит стрелы – рок.
Удар! Как в розу, мне прямо в сердце!
И кровью лепестки
скользят по ткани рубахи серой…
И крик: «Куда же ты?!»
Исчезло тело… И шепот нервный:
«Мы взяли цель не ту?!
И поразили ударом верным
Не сердце! Пустоту?»
Хочу – явлюсь вам, хочу – исчезну.
Смотрите, не дыша.
Готовьте стрелы и цельтесь в бездну.
Пред вами вновь – Душа…
 

Снова человек.

Из дневниковых записей 20-х годов ХХ века:

«Все еще трудно поверить, что мы разделены целым веком. По идее, ты еще не родилась, разум мне постоянно твердит об этом. Но душа, моя вновь вернувшаяся душа, говорит, что ты есть, только в другом, параллельном мире, ты живешь и любишь меня. И я чувствую эту любовь всем своим существом. Только это не позволяет мне сойти с ума…Лада, любимая…»

Сквозь время

 
Ты думаешь: лишь сон… Но это – я.
Я так зову, зову тебя, тоскуя.
И бесконечно образ твой рисуя,
моя душа, безумствуя, любя,
пылает и зовет, сгореть рискуя.
Ты думаешь: лишь сон… А это – я!
 

⁂

Письмо от Лады

 
Белое перышко ангела
мягко скользит с высоты.
Чаша ладони подставлена.
Флайки воздушно – быстры.
 
 
Я не ошибся! Пуховое
перышко стало цветком,
лилия светло-лиловая,
сомкнута в плотный бутон.
 
 
Пальцем коснусь острых кончиков.
Лила! Не прячься внутри!
Смех зазвенел колокольчиком,
и разошлись лепестки.
 
 
Девочка с глазками синими,
облако пышных кудрей,
и инфернально красивая,
белого снега бледней.
 
 
Пальчик к губам, улыбается…
И серебристой пыльцой,
резко взлетев, рассыпается.
Лила! Куда ты? Постой!
 
 
Смех зазвенел на прощание.
Холод раскрытой руки…
Лила… И словно прощение,
сверху в ладонь лепестки
 
 
роз ярко-алых пылающих
знаковым жарким костром,
в пепел тоску обращающих…
Тает огонь исчезающий.
А на ладони – письмо.
 

⁂

 
Знаю, ты хочешь со мною в ад.
Но ангелам там не место.
Я отпускаю. Вернись назад
в мир хрустально-прелестный.
 
 
Чистым душой и на земле
много всегда работы.
Свет твоих глаз – не только мне!
Сердце полно заботы.
 
 
Сердце твое полно добра.
Солнце не гасят ночи.
Ясная юность в душе мудра,
ада себе не пророчит.
 
 
Вслед не смотри… Твой чистый взгляд
ясен, лишь свет вбирая.
И невозможно за мною в ад,
не покидая рая…
 

⁂

 
Цветущий рай, весенний луг,
резвятся беззаботно дети.
Взлетают кудри, взмахи рук,
танцует между ними ветер.
 
 
Венки цветочные летят
с волос от быстрого движения.
И пышный девочки наряд
весь в лепестках, как в украшеньях.
 
 
Смеется мальчик. Но венок
в траве находит. Надевает
на девочку. И мотылек
улыбки с губ ее слетает.
 
 
И сотни бабочек с цветов
вспорхнули, рассыпаясь смехом.
И сонмы звонких голосов
запели меж землей и небом.
 
 
Воздушных ангелов полет,
как танец беззаботно милый.
Земной на них не давит гнет.
Резвятся дети: Лол и Лила.
 

⁂

Туман и роза

 
Залит весь город молоком – туманом.
Окутал все он, звуки приглушая.
И как я прав, что вижу жизнь обманом.
Туман не лжет, реальность разрушая.
 
 
Так лучше! Жизнь приближена к началу.
Не видно резких переходов правды.
Прохожих лица мягче и печальней.
И верится – все обмануться рады.
 
 
В туманных уличных извивах пропадаю,
ищу для грусти белое забвенье.
Я в миражи от жизни уплываю,
чтобы найти прекрасные виденья…
 
 
И не хочу в реальность возвращаться.
Белесый город кажется мне бездной.
Фантазий смутных призрачное счастье
зовет упасть в нее, навек исчезнуть…
 
 
Но каблучки стучат по тротуару,
и диссонансом звук их звонкий, быстрый.
Туман размыт узорами муара.
И луч упал дорожкою искристой.
 
 
И ты! Бежишь по коридору света.
Ты вся в лучах, как в солнечном наряде.
Твои глаза синеют словно небо,
и ветер в волосах… как крылья, пряди.
 
 
Мой ангел! Улыбаешься лучисто…
Глаза сияют, а туман редеет.
И снова солнце в небе синем, чистом.
В руках твоих, как сердце, роза рдеет…
 

⁂

Пожелание любимой

 
Пусть солнце твой путь выстилает!
Иди золотою дорогой.
Пусть блеска, огня будет много.
А тень за спиной пропадает.
 
 
Цветы пусть ложатся под ноги,
в лицо веет ласковый ветер.
И яблонь склоняются ветви,
плоды опуская в ладони.
 
 
Пусть птицы поют над тобою,
а небо всегда будет чистым,
а день каждый ясным, лучистым,
и сказка ночей – золотою.
 
 
Иди! И куда б ни свернула,
пусть солнце льет свет бесконечно.
А темный и пасмурный вечер
печалит другие глаза.
 
 
Пусть путь не покажется трудным.
Любовь моя солнцем извечным
сиять тебе будет навстречу.
И ты не вернешься назад.
 

⁂

 
Снег ложится на ладонь
облачком. И сразу тает.
Быстрый солнечный огонь,
обнимая, превращает
лед – в прозрачную капель…
Если сердце растревожить
в солнечный весенний день,
удивительно похожий
алым блеском на огонь,
радостный, как слово «счастье».
Сердце жаром только тронь,
обогрей его участьем.
Мигом солнечный огонь
растворит в капели боль…
 

⁂

Еще раз о любви…

 
Она приходит. И она уходит.
Когда захочет, и когда не ждешь.
Она живет беспечно на свободе
и не выносит боль измен и ложь.
 
 
Когда она с тобой, то все прекрасно,
и мир расцвечен красками мечты,
и жизнь проходит ярко, не напрасно,
полна событий, грез и красоты.
 
 
Но вот она ушла… Все отболело
мучительно. На сердце – пустота.
Мир неизменен: то же солнце, небо.
Но все тускнеет. И темнит тоска.
 
 
Зовешь ее. Надеешься – вернется,
простив измены, забывая ложь,
и счастьем лучезарно улыбнется
и радость даст, которую не ждешь,
 
 
А, может, боль… Но только пусть приходит!
И возвратит все краски жизни вновь.
Опять соединит, опять рассорит…
Но только пусть останется – Любовь!
 

⁂

 
Ты все молчишь… Я не читаю мыслей.
Но я читаю взгляд твой напряженный.
И обнимаю. Вздох твой быстрый, близкий
Мне говорит о страхе затаенном.
Не бойся. Улыбнись легко, беспечно.
И поцелуй без слов тебе все скажет.
Люблю тебя. Мы вместе и навечно!
И даже смерть разлукой не накажет…
 

Из дневниковых записей начала ХХI века:

«Только любовь имеет ценность в этом мире! Ей подвластно все! Но разве мы умеем ценить простые радости? Любимый человек рядом, ты можешь любоваться им, общаться, заботиться, оберегать от зла – разве этого мало?! А ведь истинное счастье только в этом».

 
Ночь, тишина… Неверный свет свечи
бросает тени на блокнот раскрытый.
Ты спишь… Я за столом, пишу стихи.
Мой дар вернулся радостью забытой.
 
 
Любовь переполняет. Рядом – ты!
И я могу, как прежде, чувства в рифмы
зашифровать. И создавать мечты,
и погружаться в вымыслы и мифы.
 
 
Ты спишь, любимая. Твоя ладонь
лежит на простыне раскрытой чашей.
Вложу в нее любви моей огонь,
собрав в цветок, что ярче всех и краше.
 
 
А может мне алмазным блеском звезд
ее заполнить, радужным сияньем?
Огонь Вселенной в мыслях я принес,
вложу в ладонь искристое признанье.
 
 
А может, розу? Цвет ее так чист!
Как алый жар любви, живой и яркой…
Но напишу стихи. Блокнота лист
сверну и опущу в ладонь подарком.
 

⁂

 
Я застал тебя сонной.
Улыбнулась ты нежно.
Разбудил тебя словом,
не давал взять одежду.
Разбудил тебя лаской.
Быстрый взгляд сквозь ресницы.
Ты смотрела с опаской,
бормотала: «Мне снится?»
В простыню ты небрежно,
как в крыло, завернулась.
Роза алая нежно
губ твоих чуть коснулась…
 

⁂

 
Круг завершен. И я вошел в начало,
там, где конец мне виделся давно.
Но страх, что путь мой – как спираль печали,
не оставляет… Знать бы, что дано.
 
 
Но здесь я. И к тебе я повернулся.
И буря между нами пронеслась.
Но стихли вихри. Разум мой проснулся.
Любовь в венки бутонами вплелась.
 
 
Цветы раскрылись. Два венка парили
над головами в небе голубом.
Уверенность и верность нам дарили.
И распахнулись двери в светлый дом.
 
 
И тает позади спираль печали.
Любовь вернуться в жизнь мне помогла.
В глаза – луч солнца. В ноги – путь сначала.
А за спиной уходит, тая, мгла…
 

⁂

Из дневниковых записей начала ХХI века:

«За время моего вампирского существования многое открылось мне. Верил ли я раньше в божественные силы, управляющие вселенной? Вряд ли! К тому же в начале прошлого века активно насаждалось отрицание любой религии, и все поголовно становились атеистами.

Бывало, что и я думал: после физической смерти уже ничего не будет. Но став вампиром, я осознал, насколько многообразен мир, в котором мы живем. И наше земное – это лишь одна из его плоскостей. Затем мы попадем совсем в другую плоскость, за которой, возможно, есть и еще. Наш мир многомерен, сейчас я это точно знаю».

Странник

 
Где оказался, странник, не поймешь.
Ты шел так долго, часто без дороги.
И путь твой странный был на сон похож.
Ты брел в тумане, обходя пороги,
минуя двери ласковых домов,
раскрытых в ночь как светлые провалы.
Остановиться часто был готов.
Но шел вперед, не делая привалов.
Ты проходил сквозь льстивые слова,
сметая их с пути как паутину.
И хоть их ложь всегда была нова,
обман желанный ты легко отринул.
На перепутье замедляя шаг,
ты слушал сердце: что оно подскажет?
И выбирал дорогу не спеша,
и шел во тьме упрямо и отважно.
Но путь окончен твой. И ты устал.
Стоишь и смотришь вверх, не понимая,
где оказался. Над тобой провал
небесный, словно бездна голубая.
Сияет воздух дымкой золотой.
Ты залит солнцем и окутан ветром.
Ликуют мысли: «Шел дорогой той!
Какой простор и воля! Сколько света!
Останусь здесь и не вернусь назад…
Но где стою я? В необъятном доме?»
Бог улыбнулся, опуская взгляд:
«Стоишь ты, странник, на моей ладони…»
 

⁂

 
Хочу я вновь неслышно ускользнуть,
исчезнуть, позабыв пути назад.
Но не могу в бессмертие шагнуть,
так крепко держит твой печальный взгляд…
 

⁂

Ладе

 
Меня ты потеряла… Взгляд растерян.
Кричишь: «Вернись!!!» в ладоней мягкий круг.
Не веришь… Вмиг остановилось время…
Но пустота опущенных вниз рук,
но тишина невозмутимой ночи
и темнота вокруг, внутри тебя
вдруг проясняют смысл… Но ты не хочешь,
не хочешь верить. И твой крик, летя,
пронзает небо… И в ладоней рупор
ты вновь зовешь: «Любимый мой, ты где?!»
И ждешь ответа неподвижно, тупо…
И не дождавшись, клонишься к земле
и падаешь в траву, раскинув руки,
щекой прижавшись к смятому цветку.
И слышу я глухих рыданий звуки,
но не могу вернуться, не могу!
Смотрю сквозь звезды вниз… Ты в сотнях метров…
Пусть ночь тебя баюкает тоской,
пусть дуновенье ласковое ветра
тебя погладит, словно бы рукой.
Ведь ты одна. И между нами – бездна!
Окончен для меня земной отсчет.
Зови, кричи… Пытаться бесполезно,
мне время не вернуть! Оно течет,
течет… Но я шепчу: «Навек любима».
И ты вдруг слышишь будто шепот звезд.
И смотришь вверх. Твое лицо застыло,
глаза полны невыплаканных слез.
Не удержавшись, я лечу сквозь бездну.
И возвращаюсь… шагом по траве.
Но ты вдруг дымкой легкою исчезла…
И я один и – на другой земле.
И наши жизни только параллельны,
и пересечься невозможно нам.
Нас время развело, века – смертельны.
Не избежать разлуки вечной ран.
Но я люблю! И, значит, все возможно!
Сквозь время я найду пути назад.
Ты только жди! И верь мне непреложно,
и к звездам поднимай зовущий взгляд…
 

⁂

Старая фотография

 
Пленительное повторенье
твоих забытых милых черт.
Держу фотографа творенье –
нечеткий стершийся портрет.
 
 
И как знакомы эти губы,
глаза, улыбка, челки прядь…
В смятении могу подумать,
что время повернуло вспять.
 
 
И ты жива… Как ты любима
была тогда! Любима мной.
И в сердце памятью хранима,
оставшись грустью вековой.
 
 
И вот твой взгляд на фото старом
тебя вернул. И в сердце – боль.
Прозрение сквозь век ударом:
проходит все, но не любовь…
 

⁂

 
Ты и я – скала и плющ.
Плющ цепляется за камень
словно сильными руками,
вьется, гибок и живуч.
 
 
Он так нежен, так пушист,
приспособиться стремится,
понадежней прилепиться,
лишь бы не сорваться вниз.
 
 
Милый плющ, скалой стою!
Обвивайся, оплетайся…
Только вглубь не разрастайся,
не разрушь скалу свою.
 

⁂

 
Ночь хочет нас с тобою обмануть
и усыпляет землю темнотой.
Но как горит зовуще Млечный Путь!
Поражены на миг мы немотой.
 
 
Потом лишь: «Ах!» – восторженно как вздох.
И вновь молчим и смотрим только вверх.
И, кажется, мы слышим песни звезд.
А может, белых ангелочков смех.
 
 
Наш двор в полночном мраке утонул.
Он, как колодец, мы на самом дне.
А мир вокруг в молчании уснул,
лишь искры звезд поют, горят во тьме.
 
 
Завороженно, долго мы стоим.
И вдруг ты тянешь за руку меня.
И прижимаюсь я к губам твоим,
но лишь на миг. И звездный мир маня,
 
 
вновь заставляет голову поднять,
оставив без ответа твой вопрос.
Ты не настойчива. Молчим опять,
чтоб слышать песни ангелов и звезд…
 

⁂

 
Ты замедляешь шаг. Опущенной рукой
рвешь веточку зеленую полыни.
И что-то говоришь о жизни той, другой,
как счастливы мы в ней когда-то были.
 
 
И пальцы нервно мнут пахучий стебелек,
искрашивая листья понемногу…
Внезапно замолкаешь. Взгляд твой чужд, далек.
Беру полынь, роняю на дорогу.
 
 
Ладонь твою целую. Горечь на губах…
Ты смущена. И смотришь мягко, нежно.
И я смущен… Бегу к обочине. В кустах
ищу шиповник розовый и свежий.
 
 
Несу тебе цветок. Он яркою звездой
горит на ветке тоненькой и колкой…
«Еще ты любишь?» – мой вопрос простой.
И ты в ответ целуешь молча, долго…
 

⁂

 
«Привет, любовь!» – твои слова близки,
мне на ухо… и возле самых губ.
Дыханье слышу… И цветы тоски
осыпались… А телефон так груб,
пластмассой холодит. Но голос твой
закрыть глаза мгновенно заставляет…
И в нежности реальность я теряю.
И чувствую – ты рядом, ты – со мной,
пусть в трубке телефонной голос твой…
 

⁂

 
Твои глаза застенчиво нежны,
плен рук твоих так долгожданно долог.
Слова на пике счастья не нужны,
лишь сердце бьет… Твое? Мое? Как молот…
 

⁂

 
Тебя засыплю лепестками роз.
Сквозь пальцы ворох огненный струится,
и алый атлас пламенем искрится
на шелковистом золоте волос…
Но красота сияющая роз
с твоею красотою не сравнится!
 

⁂

Из письма Ладе:

«Я уже с трудом переношу мое нынешнее бытие. Я словно белая ворона. Хорошо, что сейчас поэзия переживает своего рода эстрадный период. Многие поэты выступают с концертами, и это модно. И за счет этого мы в чести, поэтому мне прощают какие-то странности. Я окончательно замкнулся, стараюсь ни с кем особо не дружить, все время боюсь проговориться. Уже было несколько проколов, ведь я знаю намного больше своих сограждан. Догадываешься, каково это, иметь подобные знания? Есенина найдут повешенным в гостинице «Англетер» буквально через два года, Маяковский застрелится через семь лет. Но сейчас-то они живы! И я могу видеть их, слышать. Но не могу предотвратить. Это сводит с ума!»

 
Ну что, насмешница, что, жизнь?
Ударь еще, наотмашь, больно.
Предупреждай опять: держись!
Но разве попрошу: довольно?
Не отвернусь, не опущу
я глаз презрительно застывших.
Тебе, гордячка, не спущу
обид сегодняшних и бывших.
Мы заслужили? Докажи!
Открой нам книгу наказаний,
дай прочитать те строчки лжи,
что позабыты. Узнаваний
не избежать. Ведь все дела
ты записала на страницах
мгновенным росчерком пера,
и ложь мгновений вечно длится.
Так докажи мою вину!
Ее не чувствую, не знаю!
Как знаю цену я добру
на грани зла. И понимаю.
Но сердцу больно от обид!
За что? Опять удар! За что же?!
И, кажется, весь мир разбит.
И, кажется, никто не может
помочь… Не жди, не опущу
перед тобою глаз я влажных.
Ну? Бей наотмашь! Не прощу
тебе просчетов. И не важно,
что мир разбит. Не отвернусь,
не попрошу меня оставить.
Глотая слезы, рассмеюсь:
Эй, жизнь, легко ли вновь ударить?
 

⁂

 
Нужно выйти из этого круга,
обмануть и себя и судьбу!
Нужно спрятаться… Может, за друга?
Ну а лучше всего – за листву,
за деревья, за травы, за птицу,
что так вольно парит в высоте,
за цветы… От всего заслониться,
раствориться… быть может, в росе?
Ну а лучше – роса так не вечна,
так зависит от жарких лучей –
ну а лучше зарыться беспечно
в белый пух облаков. Он – ничей.
Он подвластен лишь солнцу и ветру
и свободно плывет над землей,
мягок, легок, бездумен… Но где-то
он ведь тоже прольется водой,
и исчезнет, меня раскрывая.
Где же спрятаться? Как же уйти?
Ну, а может, звезда голубая
Заслонит яркой искрой в ночи?
Хоть на время мне даст передышку…
Эй, судьба, позабудь про меня!
Срок придет, вновь раскроешь ты книжку
и вернешь все на круги своя…
 

⁂

 
Судьба перебирает четки
истертые, закрыв глаза.
И шелест шепота нечеткий
чуть слышен, разобрать нельзя.
 
 
Сухие губы повторяют
слова неясные молитв,
а, может, цену называют
твоих обил, моих обид.
 
 
Раскрыта книга. Пожелтели
страницы ветхие. На них,
полуистлевших, уцелели
отметки, знаки дней моих.
 
 
Судьба сверяет эти знаки
дрожащей старческой рукой,
меняет, исправляя запись
под подведенною чертой.
 
 
Судьба берет весы и часто
все перевешивает вновь,
что перетянет: боль несчастья
или счастливая любовь?
 
 
Что перевесит: гнет печалей,
удача или груз невзгод?
Судьба все в книге отмечает
из года в год, из года в год.
 
 
Бледны морщинистые щеки,
глаза закрыты… В темноте
судьба перебирает четки
и шепчет, шепчет обо мне…
 

Из письма Ладе:

«Но главное доказательство того, что душа вернулась, все-таки мои стихи. Я могу творить. Как меня мучило исчезновение моего дара все эти века! Как я пытался снова и снова хоть что-то написать. Однако это были жалкие потуги. Строчки вроде бы складывались красивыми, да и рифмы я подбирал тщательно, но они были мертвы. Из них исчезло волшебство поэзии, я видел обычные рифмованные предложения с выверенным размером…

И вот сейчас моя душа оживает, стихи так и льются, словно прорвалась плотина…»

 
Отпусти стихи на волю!
Не держи их при себе.
Пусть поют как птицы – вволю,
о любви и о судьбе.
 
 
Пусть летят хрустальным звоном,
обрываясь лишь на миг,
пусть звучат чуть слышным стоном,
превращающимся в крик.
 
 
Пусть расправят мысли-крылья
и почувствуют – мечта!
Донесут до всех: всесильна
в мире только красота.
 
 
Не держи стихи как в клетке.
Передержишь – берегись!
Будут бить тебя же метко,
им одно – стремиться ввысь.
 
 
Им одно – вселенной мало!
Ты – лишь временный приют.
Сердце слышать их устало.
Отпусти же. Пусть поют…
 

⁂

 
Душа полна тоской и страстью.
Она покоя лишена.
Любовь – дорога в ночь, в ненастье
под вспышки молний. Лишь она
сквозь бурю приведет нас к счастью.
 

⁂

 
Я разучился радоваться. И разучился петь.
На прошлое оглядываться, и вдаль сквозь свет смотреть.
Я разучился в солнечные и чистые деньки
хотеть закаты облачные, звезд первых огоньки.
И тосковать по тоненькому деревцу в степи,
и возвращаться к пройденному и ясному пути,
мечтать уйти от заданного всевидящей судьбой,
и замирать над ладанкою, прикрыв глаза рукой,
и удивляться свежести и прелести росы,
и погружаться в нежащие ласковые сны…
Я разучился радоваться, жалеть, желать, тужить.
Печаль моя, что ж жаловаться? Я разучился – жить…
 

⁂

 
…чертить узоры на песке,
и слушать шорох волн,
и гальку мокрую в руке
зажать, согрев теплом.
 
 
И в даль смотреть, в голубизну,
где небо и вода
слились в лазурь и бирюзу
без края и без дна.
 
 
Вбирать звенящий нежный зной,
полдневный мягкий жар…
Ладонями песок сырой
катать лениво в шар.
 
 
И запустить его как мяч,
разбив зеркальный мир.
Смотреть как волны всплеском, вскачь
бегут к ногам моим.
 
 
И… оттолкнуться – руки в крест –
как крылья над водой.
Взмыть вверх, оставив четкий след,
захлестнутый волной.
 
 
Скользить над морем, в серебро
слепящей полосы,
не забираясь высоко,
лететь легко, как в сны.
 
 
Туда, где плавятся лучи,
где не раскроешь глаз,
где волны ярко горячи
и блещут как атлас,
 
 
где солнце сыплет искры вниз
на празднество огней,
где опаляюще красив
любой из ясных дней.
 
 
Лететь от жизни и судьбы
в сияющий чертог,
оставив зыбкие следы
задевших землю ног…
 

⁂

Шепот Музы

 
Вдохновение капризно.
Пальчик тоненький к губам
и на цыпочках сюрпризом
долгожданным: а я к вам!
 
 
Дуновеньем легким в ухо
шепот, еле слышный шум…
Обостряющимся слухом
вслушиваюсь: шорох дум?
 
 
Вдохновение на веки
пальцы нежные кладет.
Взгляд в себя. Одни наветы
и наития…
Он ждет –
чистый лист. Намек крылато
шелестит в слова. Спеши!
Как повязка, пальцы сняты
с глаз. Успеешь? Запиши.
 
 
Прямо в душу – чары магий,
и на миг мне – все права.
Превратились на бумаге
шепот, шорохи – в слова.
 
 
Взмах прощальный дуновеньем,
звуки тающе-тихи.
Ускользает вдохновенье,
оставляя мне – стихи…
 

⁂

 
Ткань жизни рвется… И в прорехи сияет млечно путь.
Исчезли пройденные вехи земные. Заглянуть
вперед и вверх уже не страшно… Шум крыльев за спиной
лишь кажется? Уже не важно, что кто-нибудь иной
слова простые произносит, рифмуя не спеша.
Когда-нибудь его попросит горящая душа
все оборвать, начать сначала, искать все смыслы слов,
чтоб строчка каждая звучала, как эхо тех миров,
где правят мысль, стихия, чувство, где верен рифмы тон,
где так легко отдать «искусство» за безыскусный стон
души; где яркое страданье рождает Абсолют.
Мирам тем нет у нас названья. Но там стихи куют,
выстукивают, выверяют в замолкнувшей тиши.
И явно кто-то заставляет: прислушайся, пиши!
Не подчиниться невозможно! Окончена игра…
Жить по – земному тяжко, сложно. Оторванность… Пора!
Шум крыльев… Птица прокричала в ночи… Листок свернуть
и смять. Не вышло! Все сначала! Сияет Млечный Путь…
 

⁂

Белые стихи

 
Парус сам поймает ветер.
Был бы ветер, был бы парус!
И была бы пляска моря,
брызги света и простор.
 
 
Эх, лети, душа, стрелою,
как кораблик к кромке неба,
в синь с серебряной пыльцою
за зовущий горизонт.
 
 
С боевой упругой силой,
разрезая волны ветра,
оставляя вихри света,
без сомнений – лишь вперед!
 
 
Парус сам поймает ветер.
А душа помчит в далёко,
раскрываясь, разрываясь,
за закат и – на восход!
 

Из дневниковых записей начала ХХI века:

«Душа… Сейчас я точно знаю, что она бессмертна. И только это – главное богатство человека. Деньги, дома, машины – всего лишь игрушки взрослых людей. И как же все это преходяще! Нужно обогащать только душу. После смерти мы не возьмем в иной мир ни дома, ни кредитные карточки… Верна народная мудрость: «У гроба нет карманов». Будут иметь ценность лишь сокровища нашей души: чистая совесть, неутраченная честь, доброта, любовь, милосердие…»

 
Душа, проснись! Под лепестком истомы, в легкой нежной тени,
ты убаюкана теплом уклончивой лукавой лени.
Ты убаюкана мечтой, неверной, словно блики света,
обманчивой, совсем не той… Но ты фантазией согрета,
укутана, как в кокон снов, спелёнута. И в лени таешь,
не слышишь чары голосов извне, молчишь, не отвечаешь.
Лишь грезишь радужной мечтой. Твой сон… со смертью странно схож он.
Как летаргия… Только что тебя разбудит? Невозможен
такой затянутый покой. Ты распадаешься, теряешь
свою чувствительность… Какой теперь ты станешь, ты не знаешь.
Душа, проснись! Раскройся вновь, покинь убежище из ваты.
Свой кокон-саван сонный сбрось. Лети! Гори! Пока жива ты…
 

⁂

Ренате

 
И снова нарисуешь ты картину,
наполнишь жизнью, радостью ее.
Но твой пейзаж затянет паутина.
И выйдешь ты за рамки… Воронье
закружит над твоею головою.
Споткнешься ты о камень на пути.
Глаза опустишь. Выбор – за тобою.
И жжет печаль… Назначено пройти
путь до конца, что стелется под ноги,
наперекор желанью и судьбе.
И не унять навязчивой тревоги,
осинки ствол склоняется к тебе…
А за спиной волшебно светит солнце,
мир звонких звуков, радостных цветов.
Картины рама, будто бы оконце,
зовет вернуться в мир ушедших снов.
Но ты бороться с роком так устала!
В глазах рубины алых слез горят.
В твоей картине снова солнце встало.
Но ты уходишь, опуская взгляд.
Утерла слезы и смеешься дерзко…
Треск за спиной. И языки огня.
Ты замираешь. Обернулась резко.
Горит твой мир, мне жертву принося…
 

⁂

 
Россыпь звезд над головой… Уплыву от берега.
В омуте ищу покой, в вечности затерянный.
На спине все дальше в ночь, черную безмолвную…
Невозможно мне помочь. Запрокинув голову,
я смотрю на Млечный Путь надо мной раскинутый…
Только омут тянет вглубь, в мир укрытый тиною.
Обещает мне покой темнотой манящею.
Я нырнул бы с головой… прочь от настоящего.
Руки плавно развожу, торможу движение…
Вверх иль вниз? Но лишь скольжу в звездном отражении.
По инерции плыву искоркой безвестною…
В бесконечности живу – между дном и бездною.
 

Из дневниковых записей начала ХХI века:

«Достоевский сказал знаменитую фразу: «Красотой спасется мир». Согласен, ведь красота – это, прежде всего, полная гармония.

Но так хочется дополнить это изречение: «и любовью!» Только любовь может спасти всех и вся, только она – самая великая сила вселенной. В этом я убежден!

Цитата из Библии (1Кор.13:1–8): «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит. Любовь никогда не перестаёт, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится»

 
Проходит все! Жизнь быстротечна.
Все – суета сует.
И лишь любовь сияет вечно,
как негасимый свет.
И лишь любовь врачует душу
и исцеляет нас.
Мы наши клятвы не нарушим,
любя как в первый раз.
Мы не дадим змее измены
кровь ядом отравить.
Мы – самый чистый свет вселенной.
Мы созданы – любить!
 

⁂

 
Любовь меня заставит повторять
одно и то же, каждый раз все то же!
«Люблю, люблю», – услышишь ты опять,
ведь чувство замолчать мое не может…
 

⁂

 
Ах, какие нежные, нежные глаза…
Словно виноградная оплела лоза.
Тянется, цепляется хрупким стебельком,
мягко завивается вкрадчивым ростком.
В осень мою темную – яркий летний жар,
сердцу утомленному – несказанный дар.
Вмиг душа опутана нежностью твоей,
словно бы окутана дымкой летних дней,
словно бы напоена соками земли,
словно бы наполнена сладостью любви.
Взгляд твой оплетается солнечной лозой…
Значит, так сбывается сон последний мой…
 

⁂

 
Наш поцелуй – как долгий жаркий день.
Я погружаюсь в бесконечность ласки.
И пью любовь без меры, без опаски…
И уползает давящая тень…
 
 
Я уношусь… Куда? Не знаю сам.
Здесь все не так! Здесь все не по – земному.
И устремляясь к дальним небесам,
я вижу: мир устроен по – другому.
 
 
Пусты здесь чаши замерших весов.
Добро и зло их больше не качают.
И я легко о прошлом забываю.
И понимаю истину без слов.
 
 
Одна любовь внутри меня, вокруг.
И больше ничего не существует…
Лишь длится, длится близость жарких губ.
И время свой отсчет ведет впустую…
 

⁂

 
Моя любовь – как зыбкая дорожка,
что свет луны проводит по воде.
И в жидком серебре я осторожно
иду, луною ослеплен – к тебе.
Но погружаюсь, вдруг поняв одно –
под серебром любви чернеет дно…
 

⁂

 
Душа заключена в крови!
В ней к жизни страсть клокочет.
И тело жарко хочет
и просит одного – любви.
 

⁂

 
Твой поцелуй, как ласка лепестка,
прильнувшего на миг случайно к коже.
И сердце сжала смутная тоска,
так на любовь обманчиво похожа.
Печаль вдруг затуманила глаза.
Прикосновение губ твоих так живо
напомнило, что сотню лет назад
все это с нами – без сомненья – было!
Все это было… Взмах ресниц твоих,
и ясность глаз, застенчивых и нежных,
и мир, что создан лишь для нас двоих,
и шорох слов, из века в век все тех же,
и тишина темнеющего дня,
скольжение губ и взглядов… Как опасно
спать сотню лет, забыв любовь, тебя…
И вдруг проснуться от случайной ласки…
 

Из письма Ладе: